Кто угнетает желание, справляется только со слабым;
Угнетатель же, то есть рассудок, берет власть и правит безвольным.
Уильям Блёйк. «Бракосочетание небес и ада»[4]
Вэл проснулась, потому что кто-то тянул застежку ее джинсов. Она почувствовала прикосновение пальцев к талии и движение расстегивающейся пуговицы.
– Слезь с меня! – потребовала она, еще даже не поняв, что над ней нависает Дэйв.
Вэл вывернулась из-под него и села. Она вспотела, несмотря на холодный ветер, дующий из решетки наверху. Во рту было сухо, как в пустыне.
– Давай, – прошептал он. – Ну пожалуйста.
Вэл посмотрела на пальцы и увидела облезший голубой лак на ногтях, как у Лолли. На ногах у нее оказались белые сапоги Лолли, а на плечи падали блекло-голубые волосы.
– Я не она! – недоуменно сказала Вэл сонным хриплым голосом.
– Ты могла бы притвориться, – сказал Дэйв. – И я могу быть, кем ты захочешь. Преврати меня в кого угодно.
Вэл тряхнула головой, догадавшись, что он зачаровал ее в Лолли. Ей стало интересно, делал ли он такое с другими и знала ли об этом Лолли. Идея менять облик и притворяться другой, была отвратительной, но под действием остатков наркотика порочность показалась ей привлекательной. Вэл ощутила радость – головокружительное наслаждение выбора, который являлся столь очевидной ошибкой.
«В кого угодно». Она посмотрела на Лолли и Луиса, которые спали рядом друг с другом, но не соприкасались. Вэл вообразила у Дэйва лицо Луиса. Это получилось легко: их лица не так уж сильно различались. Выражение лица Дэйва изменилось, сделавшись скучающим и раздраженным – типичным для Луиса.
– Я так и знал, что ты выберешь его, – сказал Дэйв.
Вэл опустила голову и удивилась, когда лицо ей закрыли упавшие волосы. Она успела отвыкнуть от волос и без них больше не чувствовала себя обнаженной.
– Я никого не выбирала.
– Но ты это сделаешь. Тебе хочется это сделать.
– Может быть.
В сознании Вэл изменила фигуру над ней на более знакомую. Лохматые светлые волосы Тома рассыпались вокруг его лица, а когда он улыбнулся, на щеках у него появились ямочки. Она даже почувствовала привычный запах лосьона после бритья. Девушка подалась навстречу ему, охваченная иллюзией, что вернулась домой. Том над ней вздохнул с облегчением, а его руки скользнули ей под рубашку.
– Я знал, что тебе одиноко.
– Не было мне одиноко, – машинально возразила Вэл, отстраняясь.
Она не знала, солгала ли ему. Было ли ей одиноко? Она вспомнила о неспособности фейри лгать и задумалась, знают ли они вообще, что такое правда.
При мысли о фейри кожа Тома позеленела, волосы почернели и упали на плечи, и Вэл увидела Равуса. Длинные пальцы Равуса прикасались к ее коже, горячие глаза смотрели на нее.
Она застыла: собственный интерес показался ей отвратительным. Он склонил голову с любопытным выражением лица.
– Ты меня не хочешь, – сказала Вэл, сама не зная, адресованы ли эти слова иллюзорному Равусу, возникшему перед ней, или Дэйву.
Он прижался губами к ее губам, и она ощутила укол зубов и содрогнулась от желания и ужаса.
Как она могла не догадаться о том, что хочет этого, когда теперь ей не хотелось ничего иного? Вэл сознавала, что на самом деле это не Равус и что мерзко притворяться, будто это он, но все равно позволила стянуть джинсы со своих бедер. Сердце гулко стучало в груди, словно она бежала, словно ей угрожала опасность, но девушка подняла руки и запустила пальцы в чернильно-черные волосы. Его длинное тело опустилось на нее, и она стиснула пальцами его спину, сосредоточила взгляд на ямке у его шеи и сверкающем золоте его прищуренных глаз и постаралась не слушать сопения Дэйва. Этого было почти достаточно.
На следующий день, когда Равус заставлял Вэл повторять серию выпадов с деревянным мечом, она наблюдала за его замкнутым, отстраненным лицом и отчаивалась. Прежде ей удавалось внушать себе, что она не испытывает к нему никаких особенных чувств, но теперь возникло ощущение, будто она прикоснулась к соблазнительному яству и мечтает о пире, которого никогда не будет.
Возвращаясь от моста, около конечной станции автобуса Вэл прошла мимо проституток – трех девиц, дрожавших в своих мини-юбочках. Девица в коротком пальто из искусственного меха и с размазанной помадой двинулась навстречу Вэл с улыбкой, но потом отвернулась. Большие смеющиеся компании проходили мимо, и воздух вокруг был туманным от их дыхания.
У следующего квартала она перешла на другую сторону улицы, чтобы оказаться подальше от бородатого мужчины в мини-юбке и разношенных башмаках с развязанными шнурками. Из-под его юбки шел пар: он мочился прямо на тротуар.
Вэл пробиралась по улицам к входу в метро. Приближаясь к парковке, она увидела Лолли, которая спорила с какой-то девицей. У девушки были длинные черные волосы, башмаки на платформе, шубка из непонятного меха и колючий рюкзачок. На секунду Вэл ощутила странное чувство растерянности. Девушка казалась знакомой, но настолько выбивалась из привычной среды, что Вэл не удавалось ее узнать.
Лолли подняла голову. Девушка повернулась, проследила за направлением взгляда Лолли – и ее рот изумленно открылся. Она направилась к Вэл, зажав под мышкой пакет муки. Только заметив, что на пакете нарисована рожица, Вэл поняла, что смотрит на Рут.
– Вэл? – Рут дернула рукой, словно собиралась коснуться Вэл, но в последнюю минуту передумала. – Bay! Твои волосы. Тебе надо было сказать, что ты собираешься их отрезать. Я бы тебе помогла.
– Как ты меня нашла? – ошеломленно спросила Вэл.
– Благодаря твоей подруге. – Рут скептически оглянулась на Лолли. – Она ответила по твоему телефону.
Вэл механически потянулась к рюкзаку, хотя уже поняла, что телефона там не окажется.
– Я его отключила.
– Знаю. Я миллиард раз тебе звонила. Твой автоответчик забит. У меня просто крыша ехала.
Вэл кивнула, не зная, что сказать. Она вдруг заметила въевшуюся в джинсы грязь, черные полумесяцы под ногтями, провонявшее тело – торопливое мытье в раковинах мало помогало.
– Послушай, – сказала Рут, – я тут привела кое-кого, чтобы с тобой познакомить.
Она продемонстрировала мешочек с мукой. Кто-то (скорее всего, сама Рут) густо обвел нарисованные глаза черными тенями и раскрасил крошечные сжатые губки сверкающим голубым лаком для ногтей.
– Наш малыш. Знаешь, как ему тяжело приходится, когда одна из мамочек исчезла. И мне тоже трудно быть родителем-одиночкой и заполнять все таблицы для класса гигиены и здоровья, – неуверенно улыбнулась Рут. – Мне очень жаль, что я была такой задницей. Мне надо было рассказать тебе про Тома. Я начинала, типа, миллион раз. Но мне никак не удавалось произнести все слова.
– Теперь это не важно, – ответила Вэл. – Мне наплевать на Тома, и я тебя не виню.
– Послушай, – сказала Рут, – здесь жутко холодно. Нам нельзя зайти куда-нибудь? Я тут поблизости видела чайную.
Неужели было холодно? Вэл привыкла мерзнуть в те моменты, когда не пользовалась зельем, и считала нормальными онемевшие пальцы и мозг, превращавшийся в ледышки.
– Ладно, – ответила она.
Лицо Лолли было довольным. Она зажгла сигарету и выпустила из ноздрей две струи белого дыма.
– Я скажу Дэйву, что ты скоро вернешься. Ни к чему ему волноваться за новую подружку.
– Что?
Секунду Вэл не могла понять, о чем говорила Лолли. То, что Вэл спала с ним, казалось совершенно нереальным, происходившим глубокой ночью в опьянении сна и чар.
– Он говорит, что вы двое прошлой ночью потрахались.
Казалось, Лолли рада этому, но она не могла знать, что в тот момент Вэл выглядела как Лолли. Это наполнило Вэл стыдом и облегчением.
Теперь Вэл поняла, почему Рут оказалась здесь, почему Лолли украла ее мобильник и устроила эту встречу. Она наказывала Вэл.
Вэл решила, что вполне этого заслуживает.
– Ничего особенного. Просто заняли чем-то время. – Вэл помолчала. – Ему просто хотелось заставить тебя ревновать.
Лолли явно изумилась, а потом вдруг смутилась.
– Я не думала, что он тебе нравится вот так.
Вэл пожала плечами.
– Скоро вернусь.
– Кто это? – спросила Рут, пока они шли к чайной.
– Лолли, – ответила Вэл. – В целом она ничего. Я живу с ней и ее друзьями.
Рут кивнула.
– Ты могла бы вернуться домой, знаешь ли. Могла бы пожить у меня.
– Не думаю, чтобы твоей маме это понравилось.
Вэл открыла деревянную дверь со стеклянными панелями и окунулась в запах сладкого молока. Они сели за столик у задней стены, пристроившись на небольших ящиках из розового дерева, которые заменяли в чайной стулья. Рут забарабанила пальцами по стеклянной столешнице, словно не могла справиться с волнением.
Подошла официантка, и они заказали чай «Черная жемчужина» с молоком, тосты со сгущенкой и кокосовым маслом и рогалики с зеленью. Прежде чем отойти от столика, она долго разглядывала Вэл, словно прикидывая, смогут ли они оплатить заказ.
Вэл глубоко вздохнула и справилась с желанием погрызть ногти.
– Так странно, что ты здесь.
– У тебя больной вид, – сказала Рут. – Ты слишком худая, и глаза словно подбитые.
– Я…
Официантка поставила заказ на стол, помешав Вэл договорить. Радуясь возможности отвлечься, Вэл ткнула в свой напиток толстой синей соломинкой, а потом откусила большой кусок липкой тапиоки и глотнула сладкого чая с молоком. Вэл делала все очень медленно. Руки и ноги у нее отяжелели, и даже жевать тапиоку было утомительно.
– Я знаю, ты собиралась сказать, что все в полном порядке, – произнесла Рут. – Только скажи мне, что ты правда меня не возненавидела.
Вэл почувствовала, как что-то у нее внутри дрогнуло, и наконец смогла начать объяснение.
– Я больше не злюсь. Но чувствую себя такой доверчивой дурой, а мать… Я просто не могу вернуться. По крайней мере пока. И не пытайся меня уговорить.
– А когда? – спросила Рут. – Где ты живешь?
Вэл молча покачала головой и положила в рот еще кусок тоста. Еда таяла у нее во рту, исчезала раньше, чем она успевала понять, что съела ее. За столиком рядом компания нарядных девчонок взорвалась смехом. Два индонезийца оглянулись на них с раздражением.
– Так как ты назвала паренька? – спросила Вэл.
– Что?
– Нашего мучного младенчика. От которого я сбежала и оставила без алиментов.
Рут улыбнулась.
– Себастьяном. Нравится?
Вэл кивнула.
– Ну а вот что тебе, наверное, не понравится, – сказала Рут. – Я не вернусь домой, если ты не поедешь со мной.
Как Вэл ни старалась, ей не удалось уговорить Рут уехать. Решив наконец, что на Рут подействует вид их жилища, Вэл привела ее на заброшенную платформу. В присутствии подруги Вэл снова ощутила зловоние пота и мочи, горелую сладость наркотика, заметила кости животных на рельсах и горы одежды, которые никто не убирал, потому что они кишели насекомыми. Лолли разложила свои принадлежности и начала вытряхивать янтарный порошок в ложку. Дэйв уже был на взлете: дым от его сигареты изображал персонажей мультиков, которые гонялись друг за другом с кувалдами.
– Ты меня разыгрываешь, – сказал Луис. – Попробую загадать. Еще одна бездомная кошка, которую Лолли сбросит на рельсы.
Рут растерянно оглядывалась по сторонам.
– В-вэл? – Голос Рут задрожал.
– Это моя лучшая подруга Рут, – сказала Вэл и поняла, как по-детски это звучит. – Она приехала меня искать.
– А я думал, что твои лучшие друзья – это мы.
Дэйв нагло ухмыльнулся, и Вэл пожалела, что позволила ему к себе прикасаться и думать, будто у него есть над ней какая-то власть.
– Мы все лучшие друзья, – заявила Лолли, бросив на него сердитый взгляд, и закинула одну ногу на Луиса, так что ее сапог оказался у него между ног. – Самые наилучшие друзья.
Лицо Дэйва жалко сморщилось.
– Если бы ты была ей подругой, то не затащила бы в это дерьмо, – сказал Луис Вэл, резко отодвигаясь от Лолли.
– Сколько здесь человек? Выходите туда, где я вас увижу! – внезапно приказал хриплый голос.
Вниз по лестнице спускались двое полисменов. Лолли замерла. Ложка у нее в руке находилась слишком долго над пламенем, и снадобье стало подгорать и чернеть. Дэйв захохотал странным безумным смехом и не мог остановиться.
Лучи фонариков прорезали полумрак станции. Лолли уронила горячую ложку, и лучи сошлись на ней, а потом передвинулись, ослепив Вэл. Она прикрыла глаза ладонью. Одним из полисменов была женщина, и лицо у нее выглядело суровым.
– Вы все! Встать к стене, руки на голову!
Один луч поймал Луиса, и мужчина-полисмен толкнул его ногой.
– Двигайся. Шевелись. Нам сообщали, что здесь поселились подростки, но я не верил.
Вэл медленно поднялась и отошла к стене. Рут встала рядом с ней. Вэл было так тошно от чувства вины, что она с трудом держалась на ногах.
– Извини, – прошептала она.
Дэйв продолжал неподвижно стоять в центре платформы. Его трясло.
– В чем дело? – крикнула женщина-полисмен. – К стене!
И тут ее речь перешла в лай. На том месте, где она стояла, появился огромный черный ротвейлер, из пасти которого текла пена.
– Какого черта? – Второй полисмен обернулся и достал пистолет. – Это ваш пес? Отгоните его.
– Это не наш пес, – проговорил Дэйв со странной улыбкой.
Пес повернулся к Дэйву, рыча и лая. Но Дэйв только рассмеялся.
– Массолино! – заорал полисмен. – Эй, Массолино!
– Кончай дурить! – крикнул Луис. – Дэйв, что ты делаешь?
Рут опустила руки и схватила Вэл, больно царапая ее ногтями:
– Что тут происходит?
Сверкая клыками, собака двинулась к полисмену. Он наставил на нее пистолет – собака остановилась и заскулила. Полисмен неуверенно остановился.
– Где моя напарница?
Лолли захихикала, и полисмен резко обернулся в ее сторону, а потом снова перевел взгляд на собаку.
Вэл сделала шаг вперед. Рут продолжала цепляться за ее руку с такой силой, что было больно.
– Дэйв, – прошипела Вэл. – Хватит. Давай выметаться. Как ты меня учил.
– Дэйв! – закричал Луис.
Тут собака повернулась и прыгнула к тому месту, где они стояли. Высунутый язык в темноте казался красной полосой.
Два резких хлопка сменились тишиной. Вэл открыла глаза, не соображая, когда она их закрывала. Рут завизжала.
На платформе лежала женщина-полисмен, и из ее шеи и бока лилась кровь. Другой полисмен с ужасом смотрел на пистолет у себя в руке. Вэл застыла, слишком ошеломленная, чтобы двигаться. Ноги у нее словно налились свинцом. Ее разум искал решение, какой-нибудь способ исправить то, что сделано. «Это все иллюзия, – сказала она себе. – Дэйв просто подшутил над всеми нами».
Лолли спрыгнула на пути и бросилась бежать. Под ее ногами хрустел гравий. Луис схватил Дэйва за руку и потянул к туннелям.
– Нам надо отсюда убираться, – крикнул он.
Полисмен поднял голову. Вэл спрыгнула с края платформы, Рут последовала за ней. Луис и Дэйв уже исчезали в темноте.
Позади грохнул выстрел. Вэл не оглядывалась. Она бежала по путям, держа Рут за руку, словно они были маленькими детьми, которым надо перейти через дорогу. Рут два раза сжала ей пальцы, и Вэл услышала, что она начала рыдать.
– Полисмены никогда ничего не понимают, – заявил Дэйв, когда они перешли в туннелях на шаг. – У них есть норма арестов, и больше ни о чем они не думают. Они нашли наше место и собирались просто его запереть, чтобы никто больше не мог пользоваться, и какой в этом смысл? Мы никому не мешали тем, что жили внизу. Это наше место. Мы его нашли.
– О чем ты говоришь? – спросил Луис. – О чем ты думал там, на месте? Ты совсем сбрендил?
– Я не виноват, – сказал Дэйв, который никак не мог замолчать. – И ты не виноват. Никто не виноват.
– Это правда, – проговорил Луис дрожащим голосом. – Никто не виноват.
Они вышли на станцию Кэнел-стрит, вспрыгнули на платформу и сели на первый подошедший поезд. Вагон был почти пустой, но они все равно стояли, привалившись к дверям. Рут перестала плакать, но тушь оставила на щеках темные разводы, а щеки и нос покраснели. Дэйв, казалось, находился в трансе и не смотрел никому в глаза. Вэл не могла себе представить, что он в этот момент испытывал. Впрочем, она даже не понимала собственных чувств.
– Сегодня переночуем в парке, – сказал Луис. – Мы с Дэйвом так делали, пока не нашли туннель.
– Я отведу Рут на вокзал «Пени», – неожиданно объявила Вэл.
Она думала об убитой женщине из полиции, и воспоминание лежало на душе грузом, который становился тяжелее с каждым шагом, уводящим их от трупа. Она не хотела, чтобы Рут шла на дно вместе с остальными.
Луис кивнул.
– И ты уедешь с ней?
Вэл колебалась.
– Я одна на поезд не сяду! – яростно выпалила Рут.
– Мне надо кое с кем попрощаться, – сказала Вэл. – Я не могу просто исчезнуть.
Они сошли на следующей остановке, с помощью метрокарт от зубочисток добрались до вокзала «Пени» и прошли посмотреть расписание. В зале ожидания Лолли купила кофе и суп, к которым никто не притронулся.
– Приходи ко мне сюда через час, – сказала Рут. – Поезд уйдет через пятнадцать минут после этого. Ты ведь успеешь попрощаться с этим парнем, правда?
– Если я не вернусь, ты должна сесть на поезд, – сказала Вэл. – Обещай мне.
Рут кивнула. Лицо у нее было бледным.
– Если ты пообещаешь вернуться.
– Мы будем у замка в Центральном парке, – объявила Лолли. – Если ты опоздаешь на поезд.
– Я не опоздаю, – ответила Вэл, бросая взгляд на Рут.
Лолли покрутила ложкой в супе, но ко рту ее не поднесла.
– Знаю. Это я просто так сказала.
Спотыкаясь, Вэл вышла на холодную улицу. Когда она добралась до моста, было еще достаточно светло, чтобы видеть Ист-ривер – темно-коричневую воду, похожую на кофе, который долго кипятили. Сердце у Вэл болело, мышцы на руках скрутило судорогами. Она вдруг вспомнила, что не принимала дозы с прошлого вечера. «Никогда больше двух дней подряд». В какой-то момент это правило было забыто, и новым правилом стало каждый день, а иногда и чаще.
Вэл постучала по пеньку и скользнула внутрь моста, но, несмотря на опасности дневного света, Равуса дома не оказалось. Вэл собиралась оставить записку, но почувствовала такую усталость, что решила немного подождать. Когда она устроилась в кожаном кресле, запахи старой бумаги, кожи и фруктов успокоили ее. Слегка раздвинув занавески, она откинула голову и просидела так целый час, ни о чем не вспоминая и глядя, как солнце опускается все ниже. Равус не приходил, а девушка чувствовала себя все хуже и хуже. Мышцы, которые сначала ныли, как после тренировки, теперь горели, словно в ночном кошмаре.
Вэл перебрала все бутылки с настойками и микстурами, переставив их как попало и устроив беспорядок, но не обнаружила ни единой крупинки зелья, чтобы прогнать боль.
Какая-то семья заканчивала пикник, когда Вэл шаркающей походкой вошла в Центральный парк: мама упаковывала недоеденные бутерброды, долговязая дочка толкала одного из братьев. Вэл заметила, что мальчишки – близнецы. Ей всегда казалось, что в близнецах есть что-то пугающее, словно настоящим мог быть только один из них. Отец бросил взгляд на Вэл и отвернулся, переводя его на длинные голые ноги велосипедистки. Он медленно пережевывал еду.
Вэл двигалась медленно – ее ноги ныли – мимо заросшего озера, где в сумерках дрейфовала пустая лодка. Пожилая пара прогуливалась по берегу рука об руку. Их с пыхтением обгонял бегун в узеньких шортах с МРЗ-плеером, подпрыгивающим на поясе. Нормальные люди с нормальными проблемами.
Дорожка шла через окруженный стенами дворик, стены которого украшали резные узоры из ягод и птиц. Лозы были сделаны так искусно, что казались настоящими. Вэл остановилась и прислонилась к дереву. Его корни были открыты и переплетались словно вены, кора на стволе была влажной и темной от замерзшего сока. Девушка шла довольно долго, но никакого замка не увидела.
Мимо Вэл проходили трое парнишек в брюках, сидящих низко на бедрах. Один стучал баскетбольным мячом по спине приятеля.
– А где замок? – крикнула она им.
Один из мальчишек покачал головой:
– Нет такого.
– Она говорит о замке Бельведер, – сказал второй, указывая рукой вбок, почти в ту сторону, откуда она пришла. – Через мост и за рощу.
Вэл кивнула. «Через мост и лесок». Превозмогая боль, она продолжала идти и предвкушала укол иглы и сладкое облегчение, которое он принесет. Вэл вспомнила, как Лолли сидела у огня с ложкой в руке, и у нее перехватило дыхание при мысли, что наркотик остался там, в туннелях, с мертвой женщиной из полиции. А потом ей стали омерзительны собственные мысли, которые так ее тревожили.
Рощу пересекали дорожки, заканчивавшиеся тупиками или поворачивавшие наподобие петель. Некоторые тропинки, вероятно, проложили специально, другие протоптали пешеходы, которым надоело искать путь по запутанному маршруту. Вэл брела по дорожке, шурша листьями и ветками, спрятав руки в карманы и защипнув кожу сквозь тонкую подкладку куртки, словно, доставляя телу боль, она могла получить облегчение.
Под укрытием негустых ветвей двое мужчин сплелись в объятиях: один в костюме и пальто, второй – в кожаных брюках и короткой военной куртке.
Возле озера на холме возвышался большой серый замок с высоким шпилем, окруженный деревьями. Он выглядел великолепным древним сооружением, чужим и странным на фоне мерцающих в сумерках огней города. Подойдя ближе, Вэл заметила, что за окнами стоят чучела животных и их черные глазки наблюдают за ней сквозь стекло.
– Эй! – позвал знакомый голос.
Вэл оглянулась и увидела Рут возле одной из колонн. Не успела она придумать, что ответить, как заметила Луиса, растянувшегося на площадке, откуда открывался вид на озеро и бейсбольное поле. Он целовал Лолли, глубоко проникая в ее приоткрытый рот.
– Я так и знала, что ты не собиралась появиться, – сказала Рут, качая головой.
– Ты обещала, что сядешь на поезд, даже если я не приду, – отозвалась Вэл, пытаясь говорить строго, но слова ее прозвучали беспомощным оправданием.
Рут скрестила руки на груди:
– Ну и пусть.
– А где Дэйв? – спросила Вэл, осматриваясь.
В парке темнело, и она не видела его поблизости. Рут пожала плечами и потянулась за стаканчиком, стоявшим у ног.
– Он ушел, чтобы подумать или еще зачем-то. Луис пошел за ним, но вернулся один. Наверное, у него крышу снесло. Черт, у меня и у самой крыша поехала: та женщина превратилась в собаку! Я сама видела.
Вэл не знала, как объяснить Рут, чтобы та поняла, и не испортить ситуацию еще больше. Было гораздо лучше считать, будто сотрудница полиции превратилась в собаку, а не что ее превратили.
– Дэйву это не понравится.
Вэл указала подбородком на Лолли и Луиса, решив вообще ничего не говорить о волшебстве.
Рут поморщилась.
– Какая гадость. Эти мерзкие трахальщики.
– Я не понимаю. Она все время на него вешалась, а он выбрал именно неподходящий момент, чтобы этим заняться?
Вэл не могла понять, что случилось. Луис был задницей, но брата любил. Не похоже на него: оставить Дэйва бродить по Центральному парку, а самому обжиматься с девчонкой.
Рут нахмурилась и протянула Вэл стаканчик.
– Они твои друзья. Вот, выпей чаю. Отвратительно сладкий, но хотя бы теплый.
Вэл глотнула, ощущая, как жидкость согревает ей горло. Она старалась не замечать, как у нее дрожит рука.
Луис отстранился от Лолли и криво ухмыльнулся Вэл.
– Эй, ты когда явилась?
– У вас нет наркоты? – выпалила Вэл. Ей казалось, что она не в силах дольше терпеть эту боль. Даже челюсти у нее свело судорогой.
Луис покачал головой и посмотрел на Лолли.
– Нет, – сказала она. – Я ее уронила. А ты ничего не взяла у Равуса?
Вэл перевела дыхание, стараясь не поддаться панике.
– Его там не оказалось.
– Ты не видела Дэйва, когда сюда шла? – спросила Лолли.
Вэл покачала головой.
– Пошли устраиваться, – предложил Луис. – Уже стемнело, и нас не увидят.
– А Дэйв нас найти сможет? – спросила Рут.
– Конечно, – ответил Луис. – Он знает, где искать. Мы и раньше здесь ночевали.
Вэл стиснула зубы в бессильном раздражении, но последовала за остальными. Они перелезли через калитку у боковой стены замка и расположились у его основания на каменной площадке, над которой нависала стена, образуя укрытие. Вэл заметила, что они уже застелили площадку картоном.
Луис сел на землю, а Лолли привалилась к нему, прикрыв глаза.
– Я насобираю завтра припасов получше, – пообещал он и наклонился, чтобы прижаться губами к ее губам.
Рут обняла Вэл рукой и вздохнула.
– Не могу в это поверить.
– Я тоже, – сказала Вэл, потому что внезапно вся сцена показалась ей сюрреалистической и абсурдной.
То, что Рут собралась ночевать на картонке в Центральном парке, было даже более невероятным, чем существование фейри.
Луис запустил руки Лолли под юбку, а Вэл пила остывающий чай, стараясь не обращать внимания на чмоканье и хихиканье. Повернув голову, она увидела, что штанина широких брюк Луиса высоко задралась и стали видны следы ожогов под коленом – признак того, что он все-таки употреблял зелье.
Когда дыхание Рут стало сонно-ровным, а вздохи Лолли и Луиса участились, Вэл прикусила щеку изнутри и погрузилась в муки ломки.