Том уже отдал ей деньги за свой билет, и она обрадовалась возможности хоть немного отомстить ему таким образом.
Кассир передал Валери другой билет, и она прошла через турникет, проталкиваясь сквозь толпу. Люди с красными лицами переругивались. В воздухе пахло пивом.
Девушке хотелось посмотреть эту игру – ей очень нравилось, как хоккеисты, словно невесомые, легко двигались на льду, балансируя на острых лезвиях. После этого лакросс казался неуклюжим: просто толпа людей, топчущих траву. Но, направляясь от входа в сторону своего места, Вэл почувствовала, как ее желудок свело от ужаса. У «Рейнджерз» выдался отличный сезон, и игра была важна для всех зрителей, как раньше и для нее, но теперь Вэл просто убивала время, пока не придется возвращаться домой.
Она нашла проход и стала пробираться внутрь. Большинство мест уже были заняты, так что ей пришлось протискиваться мимо группы краснолицых парней. Они вытягивали шеи, чтобы смотреть мимо нее, сквозь стеклянный барьер на поле, где уже начался матч. На стадионе пахло холодом, как после снегопада. Но даже в моменты, когда ее команда неслась к воротам, мысли Вэл возвращались к матери и Тому. Ей не следовало уходить вот так. Вэл жалела, что не может проиграть все снова. Она даже не стала бы обращать внимание на мать, а просто дала бы Тому в морду. А потом, глядя на него, она бы сказала: «От нее я такого ожидала, но о тебе имела лучшее мнение». Это было бы идеально.
Или, может, ей стоило расколотить окна машины Тома. Но вообще-то машина у него и так была просто грудой металлолома, так что, наверное, не стоило.
Вэл могла бы пойти к Тому домой и рассказать родителям про мешочек с травкой, который он прятал под пружинный матрас. С учетом этого и истории с ее матерью родственники, наверное, отправили бы его в какое-нибудь исправительное заведение для выродков – наркоманов, которые трахают чужих мам.
Что касается матери, то наилучшей местью Вэл было бы позвонить отцу, подключить к громкой связи мачеху, Линду, и все им рассказать. Второй брак отца Вэл можно было бы назвать идеальным: они жили в уютном доме и воспитывали двоих очаровательных слюнявых малышей. Вэл было противно общаться с ними. Но если бы она им все рассказала, эта история стала бы их собственностью. Они рассказывали бы ее всюду, где им вздумается, упрекали, бы мать Вэл при каждой ссоре, сообщили бы подробности своим приятелям по гольфу. А пока эта история принадлежала Вэл, она собиралась сама ею распоряжаться.
Зрители взревели. Вокруг Вэл люди вскакивали с мест. Один из рейнджеров бросил кого-то из противников на лед и начал срывать с себя перчатки. Арбитр схватил рейнджера, и конек того, скользнув, разрезал щеку другого игрока. Когда их увели, девушка уставилась на кровь на льду. Рабочий в белой форме пришел и соскреб ее, а во время перерыва машина выровняла лед, но красное пятно осталось, словно кровь впиталась глубоко и ее уже невозможно было удалить. Даже когда ее команда забила последний победный гол и все вокруг стремительно встали, Вэл так и не смогла оторвать взгляд от пятна.
После матча Валери вышла с толпой на улицу. Железнодорожная станция находилась в нескольких шагах, но она не могла даже думать о возвращении. Девушке хотелось оттянуть его, пока она не разберется во всем и не обдумает ситуацию. При одной мысли о том, чтобы сесть на обратный поезд, Вэл охватила тошнотворная паника, сердце отчаянно забилось, а желудок свело спазмом.
Вэл побрела куда-то наугад и спустя некоторое время заметила, что цифры на вывесках с номерами домов стали совсем маленькими, здания – очень старыми, улицы сузились и машин почти не видно. Повернув налево – как ей показалось, в сторону Уэст-Виллидж, – Вэл прошла мимо закрытого магазина одежды и рядов припаркованных машин. Она не знала, сколько было времени, но дело шло к полуночи.
Девушка мысленно снова и снова расшифровывала взгляды, которыми обменивались Том и ее мать: теперь выражение их глаз имело значение, несло подсказки, которые ей следовало бы заметить. Она вспомнила странное сочетание вины и честности на лице матери, когда та советовала подождать Тома. При этой мысли Вэл вздрогнула, словно ее тело пыталось сбросить с себя тяжкую ношу.
Она остановилась и купила кусок пиццы в сонном магазинчике, где у дальней стены сидела женщина с тележкой, заполненной бутылками, потягивала «Спрайт» через трубочку и тихо напевала. Горячий сыр обжег Вэл нёбо, а когда она взглянула на часы, то поняла, что пропустила последний поезд домой.
Глава 2
Валери дремала на холодных плитках пола под картой подземки, положив голову на рюкзак. Она выбрала место для сна у кассы, решив, что ее никто не ограбит и не ударит ножом при людях.
Почти всю ночь Вэл провела в смутном состоянии между сном и бодрствованием, то на секунду отключаясь, то резко просыпаясь. Порой она выныривала из сна, не соображая, где находится. На станции стоял запах гниющего мусора и плесени. Лепной бордюр из перевитых тюльпанов над растрескавшейся краской напоминал о другой станции, «Спринт-стрит», – старинной и великолепной. Проваливаясь обратно в сон, Вэл попыталась представить себе эту станцию.
Самым странным было то, что девушка не боялась. Она чувствовала отстраненность от происходящего, словно лунатик, шагнувший с тропы нормальной жизни в лес, где может случиться все, что угодно. Ее гнев и обида остыли, превратившись в летаргию, которая свинцом залила руки и ноги.
Когда она в следующий раз с трудом разлепила глаза, над ней стояли люди. Она села, запустив пальцы одной руки в рюкзак, а другую подняв, словно защищаясь от удара. На нее смотрели два полисмена.
– С добрым утром, – сказал один из них. У него были короткие седые волосы и кирпично-красное лицо, будто он слишком долго стоял на ветру.
– Угу.
Вэл ладонью стерла остатки сна с уголков глаз. У нее болела голова.
– Довольно дерьмовое место для отдыха, – сказал полисмен.
Пассажиры шли мимо, но почти никто не смотрел в ее сторону. Вэл прищурила глаза:
– И?
– Сколько тебе лет? – спросил его напарник.
Он был моложе, стройный, с темными глазами, и от него пахло табаком.
– Девятнадцать, – соврала Вэл.
– Документы есть?
– Нет, – ответила Вэл, надеясь, что они не станут обыскивать ее рюкзак.
У нее было разрешение на вождение автомобиля вместо водительских прав, потому что она завалила экзамен по вождению, а эта карточка подтверждала, что ей всего семнадцать.
Он вздохнул.
– Здесь спать нельзя. Хочешь, отвезем тебя туда, где ты сможешь немного отдохнуть?
Вэл встала, забрасывая рюкзак себе на плечо.
– У меня все нормально. Я просто дожидаюсь утра.
– Куда ты собралась? – спросил полисмен постарше, загораживая ей дорогу.
– Домой, – ответила Вэл, потому что ей показалось, что это прозвучит прилично.
Она поднырнула ему под руку и бросилась вверх по лестнице на Кросби-стрит. С колотящимся сердцем девушка поспешно проталкивалась сквозь толпу сонных людей, торопившихся на работу со своими рюкзачками и портфелями. Она бежала мимо рассыльных на мотоциклах и вереницы такси, через потоки пара, вырывавшегося из вентиляционных решеток. Наконец Вэл остановилась и оглянулась, но оказалось, что ее никто не преследовал. Перейдя улицу на Бликер-стрит, она увидела двух панков, рисовавших на тротуаре мелом. У одного был радужный ирокез, чуть примятый сверху. Вэл осторожно обошла их рисунок и двинулась дальше.
Для Вэл Нью-Йорк всегда был местом, где мать крепко держала ее за руку. Она с детства запомнила сверкающие громады застекленных небоскребов, горячие чашки с лапшой быстрого приготовления, очереди на трамвай недалеко от театра. В этом театре давали утренние представления «Отверженных» для изучающих французский школьников, которых привозили из пригородов на автобусах. Но сейчас, когда Вэл вышла на Макдугал, Нью-Йорк показался ей совсем другим по сравнению с ее прежним представлением. Она проходила мимо ресторанчиков, которые уже начинали приниматься за работу за закрытыми дверями, мимо ограды из цепей, украшенных дюжиной с лишним замков, на каждом из которых была переводная картинка в виде детского личика, мимо магазина, где продавались только игрушки с дистанционным управлением. Маленькие, интересные места, говорившие о громадности города и странности его обитателей.
Она нырнула в тускло освещенную кофейню под названием «Дьявольское кафе». Внутри стены оказались оклеены красным бархатом. У прилавка стоял деревянный дьявол и держал серебряный поднос, прибитый к его руке. Вэл купила большую порцию кофе с корицей, сахаром и сливками. Горячую чашку было приятно держать в холодных пальцах, и она сразу заметила, как у нее одеревенели руки и ноги и свело спину. Девушка потянулась, выгибая спину и поворачивая шею, пока не услышала, как внутри у нее что-то щелкнуло.
Вэл направилась в дальнюю часть кофейни и заняла вытертое кресло у столика, где шептались парень с крошечными дредами и девушка со свалявшимися блекло-голубыми волосами и в белых сапогах до колена. Парень один за другим разрывал пакетики с сахаром, высыпая их содержимое себе в чашку.
Девушка немного передвинулась, и Вэл заметила, что на коленях она держит рыжего котенка. Он вытянул лапку и ударил по язычку молнии на пятнистой шубке из кроличьего меха, надетой на девушке.
Вэл невольно улыбнулась. Девушка поймала ее взгляд, ответно ухмыльнулась и посадила котенка на стол. Тот жалобно мяукнул, понюхал воздух и пошатнулся.
– Постой, – сказала Вэл.
Сняв крышечку со своего кофе, она прошла к прилавку, налила в нее сливок и поставила перед котенком.
– Гениально! – сказала голубоволосая. Вэл заметила, что у нее воспалился прокол в носу: кожа вокруг блестящего камушка набухла и покраснела.
– Как его зовут? – спросила Вэл.
– Пока никак. Мы как раз это обсуждали. Если у тебя есть идеи, подскажи. Дэйв считает, что нам не надо заводить котенка.
Вэл отпила кофе. Ей ничего не приходило в голову. Казалось, что у нее отекли мозги и давят на череп. Она так устала, что перед глазами у нее все расплывалось, когда она моргала.
– А откуда он? Бездомный?
Девица открыла рот, но парень положил руку ей на плечо:
– Лолли!
Он предупреждающе сжал пальцы, и они обменялись пристальными взглядами.
– Я его украла, – заявила Лолли.
– Зачем ты рассказываешь людям? – спросил Дэйв.
– Я все людям рассказываю. Люди верят только тому, что могут осилить. Так я узнаю, кому можно доверять.
– Вы стащили его из магазина? – спросила Вэл, разглядывая крошечное тельце котенка и изогнутый розовый язычок.
Лолли покачала головой, явно гордясь собой:
– Я бросила камень в витрину. Ночью.
– Почему?
Вэл легко перешла на роль благодарного слушателя, поддакивая, как она это делала с Рут или Томом, и задавая вопросы, которые собеседник хотел бы услышать. Но на этот раз под знакомой привычкой скрывалась искренняя заинтересованность. Лолли ни на кого не была похожа. Она казалась именно такой, какой хотелось быть Рут со всем ее позерством.
– Женщина, которой принадлежит зоомагазин, курила. Прямо в магазине. Можешь себе представить? Такой нельзя доверять животных.
– Ты сама куришь, – покачал головой Дэйв.
– У меня нет зоомагазина, – отозвалась Лолли и повернулась к Вэл. – Голова у тебя круто смотрится. Можно мне потрогать?
Вэл пожала плечами и наклонила голову. Ощущение было странным – не неприятным, а просто необычным, как если бы кто-то гладил ей подошвы ног.
– Я – Леденчик, – сказала девица. Она повернулась к пареньку с дредами.
Он был худой и хорошенький, с азиатским разрезом глаз.
– А это Хилятик Дэйв.
– Просто Дэйв, – отозвался парень.
– А я – просто Вэл, – представилась Вэл, выпрямляясь.
Было облегчением беседовать с кем-то после долгих часов молчания. И еще легче было говорить с людьми, которые ничего не знали о ней, Томе, ее матери или ее прошлом.
– Не краткая форма от Валентины? – спросила Лолли, продолжая улыбаться.
Вэл не могла понять, дразнит ее эта девица или нет, но если уж ее звали Лолли, то можно ли считать смешным имя Вэл? Она просто покачала головой.
Дэйв хмыкнул и разорвал очередной пакетик сахара, высыпав кристаллики на стол и распределив на длинные полоски, которые начал есть смоченным в кофе пальцем.
– Вы ходите в школу где-то рядом? – спросила Вэл.
– Мы больше не ходим в школу, но мы здесь живем. Мы живем там, где нам хочется.
Вэл сделала еще глоток кофе:
– Что ты хочешь сказать?
– Ничего она не хочет сказать, – вмешался Дэйв. – А как насчет тебя?
– Я живу в Джерси. – Вэл посмотрела на молочно-серую жидкость у себя в чашке. На зубах хрустел сахар. – Наверное. Если я туда вернусь.
Она встала, чувствуя себя ужасно глупо и подозревая, что они над ней смеются.
– Сейчас приду.
Вэл пошла в туалет, умылась и прополоскала рот водой из-под крана. Когда она выплевывала воду, ясно увидела себя в зеркале: пятна веснушек вокруг рта и на щеках, включая одну прямо под левым глазом. Они походили на грязь, размазанную по неровному загару, который Вэл приобрела, занимаясь спортом на улице. Ее недавно побритая голова казалась странно бледной, а кожа вокруг голубых глаз покраснела и опухла. Когда девушка вернулась из туалета, Лолли и Дэйв исчезли.
Вэл допила кофе и решила подремать в кресле, но в кафе стало людно и шумно, и у нее еще сильнее заболела голова. Она вышла на улицу.
Гей-трансвестит в скособоченном пышном парике гнался за такси, держа в руке пластмассовую туфлю. Когда таксист набрал скорость, он швырнул туфлю с такой силой, что она ударила в заднее стекло.
– Гребаный козел! – заорал он, ковыляя за своей туфлей.
Вэл выбежала на мостовую, подобрала туфлю и вернула владельцу.
– Спасибо, котлеточка моя.
Вблизи Вэл заметила, что в его накладных ресницах блестят серебряные нити, а на скулах переливаются блестки.
– Из тебя выйдет чудесный принц. Славная прическа. Почему бы нам не притвориться, будто я – Золушка, чтобы ты мог надеть туфельку мне на ногу?
– Э-э… ладно, – ответила Вэл.
Она села на корточки и застегнула пластмассовый ремешок, пока трансвестит покачивался, пытаясь сохранить равновесие.
– Отлично, куколка.
Он поправил парик. Выпрямившись, Вэл увидела, как хохочет Хилятик Дэйв, сидевший на металлической ограде на другой стороне узкой улицы. Лолли вытянулась на краю синего покрывала, украшенного росписью. На нем были разложены книги, подсвечники и одежда. При солнечном свете голубые волосы Лолли сияли ярче неба. Котенок растянулся рядом с ней, лапкой гоняя по земле сигарету.
– Эй, отважный принц Вэлиант!
Дэйв окликнул ее так, словно они были давними друзьями. Лолли помахала рукой. Вэл сунула руки в карманы и перешла к ним.
– Присаживайся, – предложила Лолли. – Я решила, что мы тебя напугали.
– Куда-то идешь? – спросил Дэйв.
– Да нет, в общем-то.
Вэл села на холодный асфальт. Кофе наконец побежал у нее по жилам, и она почувствовала себя почти бодрой.
– А как насчет вас?
– Продаем всякое, что Дэйв набрал. Поболтайся с нами. Наберем денег, а потом погудим.
– Ладно.
Вэл не знала, хочется ли ей гудеть, но была не прочь немного посидеть на тротуаре. Она взялась за рукав красной бархатной куртки:
– А откуда все эти вещи?
– В основном выуживаем из мусорных контейнеров, – ответил Дэйв без улыбки. – Просто удивительно, сколько люди готовы платить за то, что сами выбросили.
Вэл постаралась скрыть изумление. Ей хотелось показаться крутой и уверенной в себе.
– Могу поверить, – сказала Вэл. – Я как раз думала, какая славная куртка.
Похоже, ответ был правильный: Дэйв широко ухмыльнулся, показав обломанный передний зуб.
– А ты нормальная, – сказал он. – Так что ты говорила насчет того, что не вернешься? О чем это ты? Ты на улице?
Вэл похлопала рукой по асфальту.
– Сейчас – да.
Они оба рассмеялись. Пока Вэл сидела рядом с ними, мимо проходили люди, но видели только девчонку в грязных джинсах и с бритой головой. Любой ученик ее школы мог бы пройти мимо, Том мог бы остановиться купить галстук, мать могла бы споткнуться на выбоине в тротуаре – и никто из них не узнал бы ее.
Размышляя о своей жизни, Вэл поняла, что часто слишком доверяла другим, была слишком пассивной, видела в окружающих хорошее, а в себе – самое дурное. И все же она снова связалась с чужими людьми и позволила себе идти за ними. Но в том, что Вэл делала сейчас, появилось нечто новое, наполнявшее ее странной радостью. Это напоминало ощущения, которые испытываешь, когда стоишь на высотном здании, наклоняешься вперед и смотришь вниз и адреналин ударяет тебя. Это было остро, страшно и совершенно необычно.
Вэл провела день с Лолли и Дэйвом, сидя у стены и болтая ни о чем. Дэйв рассказал им про одного своего знакомого, который напился до того, что на спор съел таракана.
– Он сожрал одного из наших нью-йоркских тараканов, которые размером с золотую рыбку. Парень его кусает, но он торчит у него изо рта и все еще дергается. Он его жует, жует – и наконец глотает. И там мой брат, Луис, а он такой психованный гений, прочел всю энциклопедию, пока сидел дома с ветрянкой, и говорит: «А знаешь, тараканы откладывают яйца, даже когда уже умерли». Ну, этот тип ему не верил, но потом начал вопить, что мы его убиваем. Он хватался за живот и орал, что уже чувствует, как они едят его изнутри.
– Это гадко, – сказала Вэл, но при этом так хохотала, что у нее глаза заслезились. – Абсолютно гадко.
– Нет, а дальше еще лучше, – хихикнула Лолли.
– Ага, – подтвердил Хилятик Дэйв. – Потому что он заблевал себе ботинки. И таракан прямо там – пережеванный весь, но ясно видно куски большого черного жука. И вот что: одна нога дергалась.
Вэл завопила от отвращения и рассказала, как они с Рут попробовали курить котовник, решив, что забалдеют.
Когда они продали кошелек из поддельной крокодиловой кожи, две футболки и расшитый стеклярусом жакет, Дэйв купил им всем хот-доги, густо приправленные тушеной кислой капустой, острым соусом и горчицей.
– Пошли. Надо отпраздновать то, что мы вас нашли! – заявила Лолли, вскакивая на ноги. – Тебя и котенка.
Продолжая жевать, Лолли потрусила по улице. Они прошли несколько кварталов, следуя за Лолли, пока не увидели старика, сворачивавшего самокрутки на ступеньках жилого дома. Рядом с ним стоял грязный пакет, набитый другими пакетами. Руки у него были тощими, как прутики, а лицо морщинистое, как изюмина, но он поцеловал Лолли в щеку и очень вежливо поздоровался с Вэл. Лолли дала ему пару сигарет и смятую пачку купюр, и он встал и пошел через улицу.
– Что с ним такое? – шепотом спросила Вэл у Дэйва. – Почему он такой худой?
– Просто из-за крэка, – ответил Дэйв. Через несколько минут старик вернулся с бутылкой шерри-бренди в коричневом бумажном пакете.
Дэйв выудил из своей сумки почти пустую бутылку колы и наполнил ее спиртным.
– Чтобы копы к нам не цеплялись, – объяснил он. – Ненавижу копов.
Вэл отхлебнула из бутылки и почувствовала, как алкоголь обжег ей горло. Передавая бутылку друг другу, они пошли по Третьей западной улице. Лолли остановилась перед лотком, на котором были выставлены сережки из бусин, нацепленные на пластмассовые подставки и звеневшие каждый раз, когда мимо проезжала машина. Она потрогала браслет из крошечных серебряных колокольчиков. Вэл прошла к следующему лотку, где лежали благовония, образцы которых дымились на подносе из раковины морского гребешка.
– Что у нас тут? – спросил мужчина из-за прилавка.
У него была кожа цвета полированного красного дерева, глаза темные и блестящие, как у ящерицы, и пахло от него сандалом. Вэл неопределенно улыбнулась и повернулась к Лолли.
– Скажи своим друзьям, чтобы они осторожнее выбирали, кому служить. О неудовольствии покупателя первыми узнают посыльные.
– Ясно, – ответила Вэл, отходя от прилавка.
Лолли подбежала к ней, позвякивая колокольчиками на запястье. Дэйв пытался заставить котенка лакать бренди из крышечки от бутылки.
– Тот тип, серьезно, странный, – сказала Вэл.
Когда она скосила глаза, то на секунду ей показалось, что у продавца благовоний из спины торчат длинные иглы, словно у дикобраза.
Вэл протянула руку за бутылкой.
Они бесцельно бродили по городу, пока не вышли к треугольному островку асфальта, на котором стояли скамейки – наверное, чтобы служащие ели здесь в теплую погоду свой ленч, вдыхая влажный воздух и выхлопные газы. Они уселись на одну из них, отпустив котенка исследовать расплющенный трупик голубя. Там они долго передавали бутылку друг другу, и под конец у Вэл онемел язык, закололо зубы, а голова начала кружиться.
– Ты веришь в привидения? – спросила Лолли.
Вэл на секунду задумалась над этим.
– Наверное, хотела бы.
– А как насчет всякого другого?
Лолли замяукала и пошевелила пальцами, чтобы приманить котенка. Тот не обратил на это никакого внимания. Вэл рассмеялась:
– Чего другого? То есть я не верю в вампиров, оборотней, зомби и прочие вещи.
– А как насчет фейри?
– Фейри типа…
Дэйв хихикнул:
– Типа чудовищ.
– Нет, – ответила Вэл, качая головой. – Не думаю.
– Хочешь узнать тайну? – спросила Лолли.
Вэл придвинулась ближе и кивнула. Конечно, она хотела узнать тайну.
– Мы знаем, где есть туннель, в котором живет чудовище, – полушепотом сообщила Лолли. – Фейри. Мы знаем, где живут фейри.
– Что?
Вэл решила, что плохо расслышала Лолли.
– Лолли! – предостерегающе проговорил Дэйв, но язык у него заплетался. – Заткнись! Луис рассвирепел бы, если бы услышал.
– Ты не имеешь права диктовать мне, что говорить, – тряхнула волосами Лолли и обхватила себя руками, впившись ногтями в кожу. – И вообще – кто ей поверит? Могу спорить, что она и мне-то не поверила!
– Ребята, вы это серьезно? – спросила Вэл.
Она так опьянела, что почти готова была этому поверить. Вэл попыталась вспомнить волшебные сказки, которые собирала с раннего детства и любила перечитывать. Там редко фигурировали фейри или по крайней мере те существа, которых она привыкла считать фейри. В сказках говорилось о волшебницах-крестных, ограх, троллях и маленьких человечках, которые заключали сделки с маленькими детьми, предлагая им свою службу, а потом злобствовали из-за того, что их настоящее имя стало известно. Вэл вспомнила фейри из видеоигр, но там были эльфы, а она точно не знала, относятся ли эльфы к фейри.
– Расскажи ей, – велела Лолли Дэйву.
– А с чего это ты вдруг раскомандовалась? – спросил Дэйв, но Лолли только ударила его кулачком в плечо и засмеялась.
– Ладно. Ладно, – кивнул Дэйв. – Мы с братом как-то занимались городскими исследованиями. Знаешь, что это такое?
– Пролезали в те места, куда ходить не положено, – ответила Вэл. – В основном в старые помещения, так? Вроде заброшенных зданий?
У нее был двоюродный брат, который забирался во всякие странные нью-йоркские уголки, а потом вывешивал их фотографии на своем веб-сайте.
– Ага. В этом городе множество всякого, что большинство людей просто не могут видеть, – сказал Дэйв.
– Точно, – согласилась Вэл. – Белые аллигаторы. Люди-кроты. Анаконды.
Лолли встала и унесла котенка с того места, где он царапал когтями мертвую птицу. Она посадила его себе на колени и начала энергично гладить.
– Я так и думала, что ты не струсишь.
– А почему вы знаете такие вещи, которые больше никто не знает? – спросила Вэл, стараясь оставаться вежливой.
– Потому что Луис – ясновидящий, – ответила Лолли. – Он их может видеть.
– А ты их можешь видеть? – спросила Вэл у Дэйва.
– Только когда они мне позволяют, – ответил он и долгим взглядом посмотрел на Лолли. – Я окоченел.
– Пошли обратно к нам, – предложила Лолли, поворачиваясь к Вэл.
– Луису это не понравится.
Дэйв двинул ботинком, словно давил насекомое.
– Нам она нравится. Это главное.
– Куда? – спросила Вэл.
Ее била дрожь. Хотя ей стало тепло от спиртного, дыхание у нее собиралось облачком, а руки то были ледяными на воздухе, то горячими, когда она засовывала их под рубашку и прижимала к телу.
– Увидишь, – ответила Лолли.
Они прошли еще немного, а потом спустились на станцию метро. Леденчик прошла через турникет, проведя своей карточкой, а потом передала ее через решетку Дэйву. Она посмотрела на Вэл:
– Идешь?
Вэл кивнула.
– Вставай передо мной, – велел Дэйв, выжидая.
Вэл прошла к турникету. Он провел карточкой, а потом протолкнул девушку через турникет, тесно прижавшись к ней. Его тело оказалось туго свитыми мышцами, и она почувствовала запах дыма и нестираной одежды. Вэл засмеялась и чуть пошатнулась.
– Я скажу тебе еще кое-что, чего ты не знаешь, – объявила Лолли, демонстрируя свои карточки. – Это метрокарты от зубочисток. Отламываешь от зубочистки маленькие кусочки и забиваешь их в машину. Люди платят, а карточек не получают. Это как ловушка для раков. Потом приходишь и смотришь, что попалось.
Кассир передал Валери другой билет, и она прошла через турникет, проталкиваясь сквозь толпу. Люди с красными лицами переругивались. В воздухе пахло пивом.
Девушке хотелось посмотреть эту игру – ей очень нравилось, как хоккеисты, словно невесомые, легко двигались на льду, балансируя на острых лезвиях. После этого лакросс казался неуклюжим: просто толпа людей, топчущих траву. Но, направляясь от входа в сторону своего места, Вэл почувствовала, как ее желудок свело от ужаса. У «Рейнджерз» выдался отличный сезон, и игра была важна для всех зрителей, как раньше и для нее, но теперь Вэл просто убивала время, пока не придется возвращаться домой.
Она нашла проход и стала пробираться внутрь. Большинство мест уже были заняты, так что ей пришлось протискиваться мимо группы краснолицых парней. Они вытягивали шеи, чтобы смотреть мимо нее, сквозь стеклянный барьер на поле, где уже начался матч. На стадионе пахло холодом, как после снегопада. Но даже в моменты, когда ее команда неслась к воротам, мысли Вэл возвращались к матери и Тому. Ей не следовало уходить вот так. Вэл жалела, что не может проиграть все снова. Она даже не стала бы обращать внимание на мать, а просто дала бы Тому в морду. А потом, глядя на него, она бы сказала: «От нее я такого ожидала, но о тебе имела лучшее мнение». Это было бы идеально.
Или, может, ей стоило расколотить окна машины Тома. Но вообще-то машина у него и так была просто грудой металлолома, так что, наверное, не стоило.
Вэл могла бы пойти к Тому домой и рассказать родителям про мешочек с травкой, который он прятал под пружинный матрас. С учетом этого и истории с ее матерью родственники, наверное, отправили бы его в какое-нибудь исправительное заведение для выродков – наркоманов, которые трахают чужих мам.
Что касается матери, то наилучшей местью Вэл было бы позвонить отцу, подключить к громкой связи мачеху, Линду, и все им рассказать. Второй брак отца Вэл можно было бы назвать идеальным: они жили в уютном доме и воспитывали двоих очаровательных слюнявых малышей. Вэл было противно общаться с ними. Но если бы она им все рассказала, эта история стала бы их собственностью. Они рассказывали бы ее всюду, где им вздумается, упрекали, бы мать Вэл при каждой ссоре, сообщили бы подробности своим приятелям по гольфу. А пока эта история принадлежала Вэл, она собиралась сама ею распоряжаться.
Зрители взревели. Вокруг Вэл люди вскакивали с мест. Один из рейнджеров бросил кого-то из противников на лед и начал срывать с себя перчатки. Арбитр схватил рейнджера, и конек того, скользнув, разрезал щеку другого игрока. Когда их увели, девушка уставилась на кровь на льду. Рабочий в белой форме пришел и соскреб ее, а во время перерыва машина выровняла лед, но красное пятно осталось, словно кровь впиталась глубоко и ее уже невозможно было удалить. Даже когда ее команда забила последний победный гол и все вокруг стремительно встали, Вэл так и не смогла оторвать взгляд от пятна.
После матча Валери вышла с толпой на улицу. Железнодорожная станция находилась в нескольких шагах, но она не могла даже думать о возвращении. Девушке хотелось оттянуть его, пока она не разберется во всем и не обдумает ситуацию. При одной мысли о том, чтобы сесть на обратный поезд, Вэл охватила тошнотворная паника, сердце отчаянно забилось, а желудок свело спазмом.
Вэл побрела куда-то наугад и спустя некоторое время заметила, что цифры на вывесках с номерами домов стали совсем маленькими, здания – очень старыми, улицы сузились и машин почти не видно. Повернув налево – как ей показалось, в сторону Уэст-Виллидж, – Вэл прошла мимо закрытого магазина одежды и рядов припаркованных машин. Она не знала, сколько было времени, но дело шло к полуночи.
Девушка мысленно снова и снова расшифровывала взгляды, которыми обменивались Том и ее мать: теперь выражение их глаз имело значение, несло подсказки, которые ей следовало бы заметить. Она вспомнила странное сочетание вины и честности на лице матери, когда та советовала подождать Тома. При этой мысли Вэл вздрогнула, словно ее тело пыталось сбросить с себя тяжкую ношу.
Она остановилась и купила кусок пиццы в сонном магазинчике, где у дальней стены сидела женщина с тележкой, заполненной бутылками, потягивала «Спрайт» через трубочку и тихо напевала. Горячий сыр обжег Вэл нёбо, а когда она взглянула на часы, то поняла, что пропустила последний поезд домой.
Глава 2
Отчаянно бьется о сетку слепой мотылек,
В безнадежном полете пытаясь
Все отдать за пьянящего света глоток.
К. Дж. Кеннеди. «Уличные мотыльки»
Валери дремала на холодных плитках пола под картой подземки, положив голову на рюкзак. Она выбрала место для сна у кассы, решив, что ее никто не ограбит и не ударит ножом при людях.
Почти всю ночь Вэл провела в смутном состоянии между сном и бодрствованием, то на секунду отключаясь, то резко просыпаясь. Порой она выныривала из сна, не соображая, где находится. На станции стоял запах гниющего мусора и плесени. Лепной бордюр из перевитых тюльпанов над растрескавшейся краской напоминал о другой станции, «Спринт-стрит», – старинной и великолепной. Проваливаясь обратно в сон, Вэл попыталась представить себе эту станцию.
Самым странным было то, что девушка не боялась. Она чувствовала отстраненность от происходящего, словно лунатик, шагнувший с тропы нормальной жизни в лес, где может случиться все, что угодно. Ее гнев и обида остыли, превратившись в летаргию, которая свинцом залила руки и ноги.
Когда она в следующий раз с трудом разлепила глаза, над ней стояли люди. Она села, запустив пальцы одной руки в рюкзак, а другую подняв, словно защищаясь от удара. На нее смотрели два полисмена.
– С добрым утром, – сказал один из них. У него были короткие седые волосы и кирпично-красное лицо, будто он слишком долго стоял на ветру.
– Угу.
Вэл ладонью стерла остатки сна с уголков глаз. У нее болела голова.
– Довольно дерьмовое место для отдыха, – сказал полисмен.
Пассажиры шли мимо, но почти никто не смотрел в ее сторону. Вэл прищурила глаза:
– И?
– Сколько тебе лет? – спросил его напарник.
Он был моложе, стройный, с темными глазами, и от него пахло табаком.
– Девятнадцать, – соврала Вэл.
– Документы есть?
– Нет, – ответила Вэл, надеясь, что они не станут обыскивать ее рюкзак.
У нее было разрешение на вождение автомобиля вместо водительских прав, потому что она завалила экзамен по вождению, а эта карточка подтверждала, что ей всего семнадцать.
Он вздохнул.
– Здесь спать нельзя. Хочешь, отвезем тебя туда, где ты сможешь немного отдохнуть?
Вэл встала, забрасывая рюкзак себе на плечо.
– У меня все нормально. Я просто дожидаюсь утра.
– Куда ты собралась? – спросил полисмен постарше, загораживая ей дорогу.
– Домой, – ответила Вэл, потому что ей показалось, что это прозвучит прилично.
Она поднырнула ему под руку и бросилась вверх по лестнице на Кросби-стрит. С колотящимся сердцем девушка поспешно проталкивалась сквозь толпу сонных людей, торопившихся на работу со своими рюкзачками и портфелями. Она бежала мимо рассыльных на мотоциклах и вереницы такси, через потоки пара, вырывавшегося из вентиляционных решеток. Наконец Вэл остановилась и оглянулась, но оказалось, что ее никто не преследовал. Перейдя улицу на Бликер-стрит, она увидела двух панков, рисовавших на тротуаре мелом. У одного был радужный ирокез, чуть примятый сверху. Вэл осторожно обошла их рисунок и двинулась дальше.
Для Вэл Нью-Йорк всегда был местом, где мать крепко держала ее за руку. Она с детства запомнила сверкающие громады застекленных небоскребов, горячие чашки с лапшой быстрого приготовления, очереди на трамвай недалеко от театра. В этом театре давали утренние представления «Отверженных» для изучающих французский школьников, которых привозили из пригородов на автобусах. Но сейчас, когда Вэл вышла на Макдугал, Нью-Йорк показался ей совсем другим по сравнению с ее прежним представлением. Она проходила мимо ресторанчиков, которые уже начинали приниматься за работу за закрытыми дверями, мимо ограды из цепей, украшенных дюжиной с лишним замков, на каждом из которых была переводная картинка в виде детского личика, мимо магазина, где продавались только игрушки с дистанционным управлением. Маленькие, интересные места, говорившие о громадности города и странности его обитателей.
Она нырнула в тускло освещенную кофейню под названием «Дьявольское кафе». Внутри стены оказались оклеены красным бархатом. У прилавка стоял деревянный дьявол и держал серебряный поднос, прибитый к его руке. Вэл купила большую порцию кофе с корицей, сахаром и сливками. Горячую чашку было приятно держать в холодных пальцах, и она сразу заметила, как у нее одеревенели руки и ноги и свело спину. Девушка потянулась, выгибая спину и поворачивая шею, пока не услышала, как внутри у нее что-то щелкнуло.
Вэл направилась в дальнюю часть кофейни и заняла вытертое кресло у столика, где шептались парень с крошечными дредами и девушка со свалявшимися блекло-голубыми волосами и в белых сапогах до колена. Парень один за другим разрывал пакетики с сахаром, высыпая их содержимое себе в чашку.
Девушка немного передвинулась, и Вэл заметила, что на коленях она держит рыжего котенка. Он вытянул лапку и ударил по язычку молнии на пятнистой шубке из кроличьего меха, надетой на девушке.
Вэл невольно улыбнулась. Девушка поймала ее взгляд, ответно ухмыльнулась и посадила котенка на стол. Тот жалобно мяукнул, понюхал воздух и пошатнулся.
– Постой, – сказала Вэл.
Сняв крышечку со своего кофе, она прошла к прилавку, налила в нее сливок и поставила перед котенком.
– Гениально! – сказала голубоволосая. Вэл заметила, что у нее воспалился прокол в носу: кожа вокруг блестящего камушка набухла и покраснела.
– Как его зовут? – спросила Вэл.
– Пока никак. Мы как раз это обсуждали. Если у тебя есть идеи, подскажи. Дэйв считает, что нам не надо заводить котенка.
Вэл отпила кофе. Ей ничего не приходило в голову. Казалось, что у нее отекли мозги и давят на череп. Она так устала, что перед глазами у нее все расплывалось, когда она моргала.
– А откуда он? Бездомный?
Девица открыла рот, но парень положил руку ей на плечо:
– Лолли!
Он предупреждающе сжал пальцы, и они обменялись пристальными взглядами.
– Я его украла, – заявила Лолли.
– Зачем ты рассказываешь людям? – спросил Дэйв.
– Я все людям рассказываю. Люди верят только тому, что могут осилить. Так я узнаю, кому можно доверять.
– Вы стащили его из магазина? – спросила Вэл, разглядывая крошечное тельце котенка и изогнутый розовый язычок.
Лолли покачала головой, явно гордясь собой:
– Я бросила камень в витрину. Ночью.
– Почему?
Вэл легко перешла на роль благодарного слушателя, поддакивая, как она это делала с Рут или Томом, и задавая вопросы, которые собеседник хотел бы услышать. Но на этот раз под знакомой привычкой скрывалась искренняя заинтересованность. Лолли ни на кого не была похожа. Она казалась именно такой, какой хотелось быть Рут со всем ее позерством.
– Женщина, которой принадлежит зоомагазин, курила. Прямо в магазине. Можешь себе представить? Такой нельзя доверять животных.
– Ты сама куришь, – покачал головой Дэйв.
– У меня нет зоомагазина, – отозвалась Лолли и повернулась к Вэл. – Голова у тебя круто смотрится. Можно мне потрогать?
Вэл пожала плечами и наклонила голову. Ощущение было странным – не неприятным, а просто необычным, как если бы кто-то гладил ей подошвы ног.
– Я – Леденчик, – сказала девица. Она повернулась к пареньку с дредами.
Он был худой и хорошенький, с азиатским разрезом глаз.
– А это Хилятик Дэйв.
– Просто Дэйв, – отозвался парень.
– А я – просто Вэл, – представилась Вэл, выпрямляясь.
Было облегчением беседовать с кем-то после долгих часов молчания. И еще легче было говорить с людьми, которые ничего не знали о ней, Томе, ее матери или ее прошлом.
– Не краткая форма от Валентины? – спросила Лолли, продолжая улыбаться.
Вэл не могла понять, дразнит ее эта девица или нет, но если уж ее звали Лолли, то можно ли считать смешным имя Вэл? Она просто покачала головой.
Дэйв хмыкнул и разорвал очередной пакетик сахара, высыпав кристаллики на стол и распределив на длинные полоски, которые начал есть смоченным в кофе пальцем.
– Вы ходите в школу где-то рядом? – спросила Вэл.
– Мы больше не ходим в школу, но мы здесь живем. Мы живем там, где нам хочется.
Вэл сделала еще глоток кофе:
– Что ты хочешь сказать?
– Ничего она не хочет сказать, – вмешался Дэйв. – А как насчет тебя?
– Я живу в Джерси. – Вэл посмотрела на молочно-серую жидкость у себя в чашке. На зубах хрустел сахар. – Наверное. Если я туда вернусь.
Она встала, чувствуя себя ужасно глупо и подозревая, что они над ней смеются.
– Сейчас приду.
Вэл пошла в туалет, умылась и прополоскала рот водой из-под крана. Когда она выплевывала воду, ясно увидела себя в зеркале: пятна веснушек вокруг рта и на щеках, включая одну прямо под левым глазом. Они походили на грязь, размазанную по неровному загару, который Вэл приобрела, занимаясь спортом на улице. Ее недавно побритая голова казалась странно бледной, а кожа вокруг голубых глаз покраснела и опухла. Когда девушка вернулась из туалета, Лолли и Дэйв исчезли.
Вэл допила кофе и решила подремать в кресле, но в кафе стало людно и шумно, и у нее еще сильнее заболела голова. Она вышла на улицу.
Гей-трансвестит в скособоченном пышном парике гнался за такси, держа в руке пластмассовую туфлю. Когда таксист набрал скорость, он швырнул туфлю с такой силой, что она ударила в заднее стекло.
– Гребаный козел! – заорал он, ковыляя за своей туфлей.
Вэл выбежала на мостовую, подобрала туфлю и вернула владельцу.
– Спасибо, котлеточка моя.
Вблизи Вэл заметила, что в его накладных ресницах блестят серебряные нити, а на скулах переливаются блестки.
– Из тебя выйдет чудесный принц. Славная прическа. Почему бы нам не притвориться, будто я – Золушка, чтобы ты мог надеть туфельку мне на ногу?
– Э-э… ладно, – ответила Вэл.
Она села на корточки и застегнула пластмассовый ремешок, пока трансвестит покачивался, пытаясь сохранить равновесие.
– Отлично, куколка.
Он поправил парик. Выпрямившись, Вэл увидела, как хохочет Хилятик Дэйв, сидевший на металлической ограде на другой стороне узкой улицы. Лолли вытянулась на краю синего покрывала, украшенного росписью. На нем были разложены книги, подсвечники и одежда. При солнечном свете голубые волосы Лолли сияли ярче неба. Котенок растянулся рядом с ней, лапкой гоняя по земле сигарету.
– Эй, отважный принц Вэлиант!
Дэйв окликнул ее так, словно они были давними друзьями. Лолли помахала рукой. Вэл сунула руки в карманы и перешла к ним.
– Присаживайся, – предложила Лолли. – Я решила, что мы тебя напугали.
– Куда-то идешь? – спросил Дэйв.
– Да нет, в общем-то.
Вэл села на холодный асфальт. Кофе наконец побежал у нее по жилам, и она почувствовала себя почти бодрой.
– А как насчет вас?
– Продаем всякое, что Дэйв набрал. Поболтайся с нами. Наберем денег, а потом погудим.
– Ладно.
Вэл не знала, хочется ли ей гудеть, но была не прочь немного посидеть на тротуаре. Она взялась за рукав красной бархатной куртки:
– А откуда все эти вещи?
– В основном выуживаем из мусорных контейнеров, – ответил Дэйв без улыбки. – Просто удивительно, сколько люди готовы платить за то, что сами выбросили.
Вэл постаралась скрыть изумление. Ей хотелось показаться крутой и уверенной в себе.
– Могу поверить, – сказала Вэл. – Я как раз думала, какая славная куртка.
Похоже, ответ был правильный: Дэйв широко ухмыльнулся, показав обломанный передний зуб.
– А ты нормальная, – сказал он. – Так что ты говорила насчет того, что не вернешься? О чем это ты? Ты на улице?
Вэл похлопала рукой по асфальту.
– Сейчас – да.
Они оба рассмеялись. Пока Вэл сидела рядом с ними, мимо проходили люди, но видели только девчонку в грязных джинсах и с бритой головой. Любой ученик ее школы мог бы пройти мимо, Том мог бы остановиться купить галстук, мать могла бы споткнуться на выбоине в тротуаре – и никто из них не узнал бы ее.
Размышляя о своей жизни, Вэл поняла, что часто слишком доверяла другим, была слишком пассивной, видела в окружающих хорошее, а в себе – самое дурное. И все же она снова связалась с чужими людьми и позволила себе идти за ними. Но в том, что Вэл делала сейчас, появилось нечто новое, наполнявшее ее странной радостью. Это напоминало ощущения, которые испытываешь, когда стоишь на высотном здании, наклоняешься вперед и смотришь вниз и адреналин ударяет тебя. Это было остро, страшно и совершенно необычно.
Вэл провела день с Лолли и Дэйвом, сидя у стены и болтая ни о чем. Дэйв рассказал им про одного своего знакомого, который напился до того, что на спор съел таракана.
– Он сожрал одного из наших нью-йоркских тараканов, которые размером с золотую рыбку. Парень его кусает, но он торчит у него изо рта и все еще дергается. Он его жует, жует – и наконец глотает. И там мой брат, Луис, а он такой психованный гений, прочел всю энциклопедию, пока сидел дома с ветрянкой, и говорит: «А знаешь, тараканы откладывают яйца, даже когда уже умерли». Ну, этот тип ему не верил, но потом начал вопить, что мы его убиваем. Он хватался за живот и орал, что уже чувствует, как они едят его изнутри.
– Это гадко, – сказала Вэл, но при этом так хохотала, что у нее глаза заслезились. – Абсолютно гадко.
– Нет, а дальше еще лучше, – хихикнула Лолли.
– Ага, – подтвердил Хилятик Дэйв. – Потому что он заблевал себе ботинки. И таракан прямо там – пережеванный весь, но ясно видно куски большого черного жука. И вот что: одна нога дергалась.
Вэл завопила от отвращения и рассказала, как они с Рут попробовали курить котовник, решив, что забалдеют.
Когда они продали кошелек из поддельной крокодиловой кожи, две футболки и расшитый стеклярусом жакет, Дэйв купил им всем хот-доги, густо приправленные тушеной кислой капустой, острым соусом и горчицей.
– Пошли. Надо отпраздновать то, что мы вас нашли! – заявила Лолли, вскакивая на ноги. – Тебя и котенка.
Продолжая жевать, Лолли потрусила по улице. Они прошли несколько кварталов, следуя за Лолли, пока не увидели старика, сворачивавшего самокрутки на ступеньках жилого дома. Рядом с ним стоял грязный пакет, набитый другими пакетами. Руки у него были тощими, как прутики, а лицо морщинистое, как изюмина, но он поцеловал Лолли в щеку и очень вежливо поздоровался с Вэл. Лолли дала ему пару сигарет и смятую пачку купюр, и он встал и пошел через улицу.
– Что с ним такое? – шепотом спросила Вэл у Дэйва. – Почему он такой худой?
– Просто из-за крэка, – ответил Дэйв. Через несколько минут старик вернулся с бутылкой шерри-бренди в коричневом бумажном пакете.
Дэйв выудил из своей сумки почти пустую бутылку колы и наполнил ее спиртным.
– Чтобы копы к нам не цеплялись, – объяснил он. – Ненавижу копов.
Вэл отхлебнула из бутылки и почувствовала, как алкоголь обжег ей горло. Передавая бутылку друг другу, они пошли по Третьей западной улице. Лолли остановилась перед лотком, на котором были выставлены сережки из бусин, нацепленные на пластмассовые подставки и звеневшие каждый раз, когда мимо проезжала машина. Она потрогала браслет из крошечных серебряных колокольчиков. Вэл прошла к следующему лотку, где лежали благовония, образцы которых дымились на подносе из раковины морского гребешка.
– Что у нас тут? – спросил мужчина из-за прилавка.
У него была кожа цвета полированного красного дерева, глаза темные и блестящие, как у ящерицы, и пахло от него сандалом. Вэл неопределенно улыбнулась и повернулась к Лолли.
– Скажи своим друзьям, чтобы они осторожнее выбирали, кому служить. О неудовольствии покупателя первыми узнают посыльные.
– Ясно, – ответила Вэл, отходя от прилавка.
Лолли подбежала к ней, позвякивая колокольчиками на запястье. Дэйв пытался заставить котенка лакать бренди из крышечки от бутылки.
– Тот тип, серьезно, странный, – сказала Вэл.
Когда она скосила глаза, то на секунду ей показалось, что у продавца благовоний из спины торчат длинные иглы, словно у дикобраза.
Вэл протянула руку за бутылкой.
Они бесцельно бродили по городу, пока не вышли к треугольному островку асфальта, на котором стояли скамейки – наверное, чтобы служащие ели здесь в теплую погоду свой ленч, вдыхая влажный воздух и выхлопные газы. Они уселись на одну из них, отпустив котенка исследовать расплющенный трупик голубя. Там они долго передавали бутылку друг другу, и под конец у Вэл онемел язык, закололо зубы, а голова начала кружиться.
– Ты веришь в привидения? – спросила Лолли.
Вэл на секунду задумалась над этим.
– Наверное, хотела бы.
– А как насчет всякого другого?
Лолли замяукала и пошевелила пальцами, чтобы приманить котенка. Тот не обратил на это никакого внимания. Вэл рассмеялась:
– Чего другого? То есть я не верю в вампиров, оборотней, зомби и прочие вещи.
– А как насчет фейри?
– Фейри типа…
Дэйв хихикнул:
– Типа чудовищ.
– Нет, – ответила Вэл, качая головой. – Не думаю.
– Хочешь узнать тайну? – спросила Лолли.
Вэл придвинулась ближе и кивнула. Конечно, она хотела узнать тайну.
– Мы знаем, где есть туннель, в котором живет чудовище, – полушепотом сообщила Лолли. – Фейри. Мы знаем, где живут фейри.
– Что?
Вэл решила, что плохо расслышала Лолли.
– Лолли! – предостерегающе проговорил Дэйв, но язык у него заплетался. – Заткнись! Луис рассвирепел бы, если бы услышал.
– Ты не имеешь права диктовать мне, что говорить, – тряхнула волосами Лолли и обхватила себя руками, впившись ногтями в кожу. – И вообще – кто ей поверит? Могу спорить, что она и мне-то не поверила!
– Ребята, вы это серьезно? – спросила Вэл.
Она так опьянела, что почти готова была этому поверить. Вэл попыталась вспомнить волшебные сказки, которые собирала с раннего детства и любила перечитывать. Там редко фигурировали фейри или по крайней мере те существа, которых она привыкла считать фейри. В сказках говорилось о волшебницах-крестных, ограх, троллях и маленьких человечках, которые заключали сделки с маленькими детьми, предлагая им свою службу, а потом злобствовали из-за того, что их настоящее имя стало известно. Вэл вспомнила фейри из видеоигр, но там были эльфы, а она точно не знала, относятся ли эльфы к фейри.
– Расскажи ей, – велела Лолли Дэйву.
– А с чего это ты вдруг раскомандовалась? – спросил Дэйв, но Лолли только ударила его кулачком в плечо и засмеялась.
– Ладно. Ладно, – кивнул Дэйв. – Мы с братом как-то занимались городскими исследованиями. Знаешь, что это такое?
– Пролезали в те места, куда ходить не положено, – ответила Вэл. – В основном в старые помещения, так? Вроде заброшенных зданий?
У нее был двоюродный брат, который забирался во всякие странные нью-йоркские уголки, а потом вывешивал их фотографии на своем веб-сайте.
– Ага. В этом городе множество всякого, что большинство людей просто не могут видеть, – сказал Дэйв.
– Точно, – согласилась Вэл. – Белые аллигаторы. Люди-кроты. Анаконды.
Лолли встала и унесла котенка с того места, где он царапал когтями мертвую птицу. Она посадила его себе на колени и начала энергично гладить.
– Я так и думала, что ты не струсишь.
– А почему вы знаете такие вещи, которые больше никто не знает? – спросила Вэл, стараясь оставаться вежливой.
– Потому что Луис – ясновидящий, – ответила Лолли. – Он их может видеть.
– А ты их можешь видеть? – спросила Вэл у Дэйва.
– Только когда они мне позволяют, – ответил он и долгим взглядом посмотрел на Лолли. – Я окоченел.
– Пошли обратно к нам, – предложила Лолли, поворачиваясь к Вэл.
– Луису это не понравится.
Дэйв двинул ботинком, словно давил насекомое.
– Нам она нравится. Это главное.
– Куда? – спросила Вэл.
Ее била дрожь. Хотя ей стало тепло от спиртного, дыхание у нее собиралось облачком, а руки то были ледяными на воздухе, то горячими, когда она засовывала их под рубашку и прижимала к телу.
– Увидишь, – ответила Лолли.
Они прошли еще немного, а потом спустились на станцию метро. Леденчик прошла через турникет, проведя своей карточкой, а потом передала ее через решетку Дэйву. Она посмотрела на Вэл:
– Идешь?
Вэл кивнула.
– Вставай передо мной, – велел Дэйв, выжидая.
Вэл прошла к турникету. Он провел карточкой, а потом протолкнул девушку через турникет, тесно прижавшись к ней. Его тело оказалось туго свитыми мышцами, и она почувствовала запах дыма и нестираной одежды. Вэл засмеялась и чуть пошатнулась.
– Я скажу тебе еще кое-что, чего ты не знаешь, – объявила Лолли, демонстрируя свои карточки. – Это метрокарты от зубочисток. Отламываешь от зубочистки маленькие кусочки и забиваешь их в машину. Люди платят, а карточек не получают. Это как ловушка для раков. Потом приходишь и смотришь, что попалось.