Мабри потупила глаза, но не выглядела очень смущенной.
– Позвольте мне заняться как светом, так и теми, кто его принес.
– Ах ты, сволочь… – начала Вэл, но удар в плечо заставил ее замолчать.
– Он тебя ни о чем не спросил, – прошипел золотоволосый фейри. – Так что молчи.
– Нет, – произнес король Зимнего Двора, – пусть говорят. Мы так редко принимаем смертных гостей. Я могу вспомнить, когда это было в последний раз, но тот случай просто незабываемый.
Кое-кто из собравшейся толпы захихикал, хотя Вэл и не могла понять почему.
– Мальчишка обладает истинным Зрением, если я не ошибаюсь. Кто-то из нас выколол тебе глаз, да?
Луис обвел взглядом зал. На его лице был написан страх. Он слизнул кровь с губы и кивнул.
– Интересно, что ты видишь, когда смотришь на меня, – проговорил Ройбен. – Но давай скажи нам, за чем ты явился. Это действительно собственность Мабри?
– Она вырезала сердце у моего… – начала Вэл, – у одного из вашего народа – у тролля. Я пришла, чтобы забрать его.
Мабри рассмеялась на это низким чувственным смехом. Кое-кто в толпе тоже засмеялся.
– Равус уже давно умер, гниет у себя в комнатах. Ты ведь должна это знать. Зачем тебе его сердце?
– Мертвый он или нет, – ответила Вэл, – но я пришла за сердцем и заберу его.
По губам Ройбена скользнула ироническая улыбка, и Вэл почувствовала, как к ней подползает ужас. Он рассматривал Вэл и Луиса бледными глазами.
– То, что ты просишь, не принадлежит мне. Но, возможно, моя подданная проявит щедрость.
– Не думаю, – сказала Мабри. – Когда поглощаешь сердцевину чего-то, к тебе переходит часть ее силы. Я с удовольствием съем сердце Равуса. – Она посмотрела сначала на Луиса, а потом на Вэл. – И оно доставит мне еще больше удовольствия, раз я буду знать, что вы хотели его получить.
Вэл перекатилась на колени, а потом встала, хотя ее запястья по-прежнему оставались скованными за спиной. Кровь стучала в ушах так сильно, что заглушала все остальные звуки.
– Сразись со мной за него. Я поставлю за его сердце свое.
– Сердца смертных слабые. К чему мне такое сердце?
Вэл шагнула к ней.
– Если я такая слабая, то ты просто трусиха, раз не хочешь со мной сражаться. – Она повернулась к толпе фейри. – Я ведь всего лишь человек, правильно? Я – ничто. Исчезаю за один ваш вздох, так говорил Равус. Так что если вы боитесь меня, то вы еще слабее.
Глаза Мабри опасно сверкнули, но лицо оставалось безмятежным.
– Ты очень смела, если говоришь такое здесь, при Дворе, у ног моего нового повелителя.
– Я не боюсь говорить, – ответила Вэл. – Так же как и ты смеешь держаться так заносчиво, хотя пришла сюда только для того, чтобы убить его, как убила Равуса.
Мабри засмеялась резко и отрывисто, но среди фейри послышался ропот.
– Позволь мне высказать предположение, – лениво проговорил Ройбен. – Я ни на миг не должен прислушиваться к словам этой смертной.
Мабри открыла рот – и тут же закрыла его снова.
– Прими вызов, – сказал Ройбен. – Я не допущу, чтобы говорили, будто кто-то из моего Двора не одолел человеческого ребенка. И я не допущу, чтобы мою убийцу называли трусливой.
– Как пожелаете, – ответила Мабри, резко поворачиваясь к Вэл. – Когда я с тобой расправлюсь, я выколю Луису второй глаз и сделаю из ваших костей новую арфу.
– Натяни меня на свою арфу, – прошипела Вэл, – и я стану проклинать тебя всякий раз, как ты дернешь струну.
Ройбен встал.
– Ты согласна с условиями поединка? – осведомился он.
Вэл заподозрила, что он дает ей возможность что-то сделать, но не могла догадаться, что именно.
– Нет, – заявила Вэл. – Я не могу решать за Луиса. Он не имеет никакого отношения к моему вызову.
– Я могу сам делать ставки, – произнес Луис. – Я согласен с условиями Мабри, если она тоже кое-что учтет. Она может меня получить, но если Вэл победит, тогда мы свободны. Нас отсюда отпускают.
Вэл посмотрела на Луиса, радуясь его предусмотрительности, и поразилась собственной недогадливости.
Ройбен кивнул.
– Хорошо. Если смертная побеждает, я даю ей и ее спутнику право свободного прохода через мои земли. И поскольку мы не обговорили условия боя, их выберу я. Вы будете сражаться до первой крови. – Он вздохнул. – Не думайте, что в этом есть жалость. Если Мабри выиграет ваши сердца и кости, пока вы живы, такой исход едва ли предпочтительнее благополучной смерти. Однако у меня есть к Мабри вопросы, поэтому она нужна мне живой. А теперь, Пух Чертополоха, освободи смертных и отдай девице ее оружие.
Золотоволосый мужчина всунул зазубренный ключ в замок, и кандалы раскрылись, упав на землю с глухим стуком, который эхом разнесся под земляным куполом.
Через секунду Луис встал на ноги, растирая запястья.
Женщина с длинными косичками на подбородке принесла Вэл стеклянный меч и согнула колено, протягивая оружие на ладонях. Меч Тэмсона. Вэл посмотрела на Мабри, но если та и узнала меч, то виду не подала.
– Ты это можешь сделать, – сказал Луис. – Что она понимает в боях? Она не рыцарь. Только не дай ей отвлечь тебя чарами.
Чары. Вэл посмотрела на рюкзак, висевший у Луиса на плече. Там был почти полный пузырек волшебного зелья.
– Дай мне рюкзак, – попросила Вэл. Луис снял его с плеча и передал ей. Вэл засунула руку внутрь и дотронулась до пузырька. Зарывшись глубже в рюкзак, она сжала в руке зажигалку. Пройдет всего секунда – и Вэл наполнится силой.
Поворачиваясь, она увидела собственное лицо, отразившееся в стекле клинка, – налитые кровью глаза и кожу, измазанную грязью. А потом капризное освещение под холмом вдруг отразилось от меча сиянием. Вэл вспомнила девушку Нэнси, попавшую под поезд в метро, потому что в наркотическом тумане она не увидела огней и не услышала визга тормозов. Чего может не заметить Вэл, пока будет плести собственные иллюзии? Внезапное прозрение пришло к ней. Ей придется справиться с этим без зелья, кипящего у нее в крови.
Вэл будет сражаться с Мабри с помощью своего умения, пришедшего за годы занятий лакроссом и во время тренировок с мечом и полученного в драках с соседскими ребятишками, которые всегда признавали, что она дерется не хуже мальчишек. И ей поможет боль тела, которое заставляют преодолеть невозможное. Вэл не может выставить огонь против огня, но она сможет выставить против него лед.
Она выпустила зажигалку и взяла стеклянный меч из рук девушки.
«Мне нельзя падать, – напомнила она себе, думая о Равусе, Дэйве и об аккуратных рядах домино. – Мне нельзя падать и нельзя проигрывать».
Придворные освободили прямоугольную дорожку в центре двора, и Вэл шагнула на нее, сделав глубокий вдох и сбросив куртку. Куртка тенью упала на пол, и холодный воздух защипал руки Вэл. Она ощутила запах своего пота.
Мабри вышла из толпы, окутанная туманом, который клубился вокруг нее, изредка сливаясь в очертания брони. В руке она держала кнут из дыма. На его кончике извивались серые щупальца, напомнившие Вэл о бенгальских огнях.
Вэл сделала шаг вперед, чуть расставив ноги и пружиня коленями. Она вспомнила площадку для лакросса и то, как правильно держать клюшку – крепко, но свободно. Она вспомнила руки Равуса, помогавшие ее телу занять нужную позицию. Вэл отчаянно хотелось зелья, чтобы обжечь себя изнутри и наполнить тело огнем, но она стиснула зубы и приготовилась к бою.
Мабри прошествовала к центру прямоугольника. Вэл хотела спросить, можно ли начинать, но тут Мабри закрутила кнут в воздухе, и времени для вопросов не осталось. Вэл парировала, пытаясь разрубить кнут пополам, но он растаял, словно туман, так что клинок свободно прошел сквозь него.
Мабри послала кнут вперед. Вэл парировала удар, сделала выпад и попробовала сама ударить, но не достала соперницу. Ей едва удалось ускользнуть от следующего удара.
Мабри крутила кнут над головой, словно лассо. Она улыбнулась зрителям, и толпа фейри заревела. Вэл не знала, выказывают ли они благосклонность или требуют крови.
Кнут снова начал опускаться, змеясь к Вэл. Она пригнулась и поднырнула под руку Мабри, пытаясь выполнить хитрый прием, который великолепно работает, если его правильно исполнить. Вэл постигла полная неудача, и она промахнулась.
Еще две схватки – и девушка быстро начала уставать. Она не спала уже двое суток, а последней ее трапезой было бледное волшебное яблоко. Мабри оттесняла ее, и придворные расступились, давая дорогу отступающей Вэл.
– Ты вообразила себя героем? – спросила Мабри голосом, полным показной жалости и достаточно громким, чтобы слышали зрители.
– Нет, – ответила Вэл. – Но я считаю, что ты злодейка.
Вэл прикусила губу и сосредоточилась. Плечи и запястья Мабри не двигались с идеальной координацией, необходимой, чтобы наносить точные удары. Всю работу выполнял ее разум. Кнут был иллюзией. Как Вэл может победить, если Мабри мысленно может заставить кнут поменять направление или вытянуться больше, чем позволяет его длина?
Вэл взмахнула мечом, чтобы парировать очередной удар, и туманный шнур оплел весь клинок. Сильный рывок выбил меч у Вэл из рук. Меч полетел через зал, и придворные с криком попятились. Когда клинок упал на утрамбованный земляной пол, он разбился на три части.
Кнут снова полетел к Вэл, нацеленный, чтобы ударить ее в лицо. Вэл пригнулась и бросилась к обломкам меча. Кнут свистнул у нее за спиной.
– Не беспокойся, что сейчас умрешь, – проговорила Мабри со смехом, приглашая других фейри повеселиться вместе с ней. – Твоей жизни все равно суждено быть такой короткой, что это ничего не меняет.
– Заткнись!
Вэл необходимо было сосредоточиться, но она испугалась и растерялась. Девушка неправильно вела бой: сражалась, словно хотела убить Мабри, а ведь для победы достаточно нанести ей только один удар. Было совершенно очевидно, что Мабри тщеславна. Она выглядела спокойно и сражалась хладнокровно. Хотя фейри полагалась в основном на чары, она желала выглядеть умелым бойцом. Если она заставила кнут оплести клинок меча, разве она не могла просто ударить Вэл по руке? Разве она не могла при помощи колдовства послать кинжалы Вэл в шею?
Значит, она хочет красивой победы. Маленький шрам у Вэл на щеке. Длинный рубец поперек спины. Кнут, обмотавшийся вокруг шеи Вэл. Ведь поединок был спектаклем, который опытная артистка играла перед Двором, чтобы заслужить овацию.
Вэл остановилась в шаге от рукояти стеклянного меча. Захват был цел, и часть клинка оставалась на рукояти. Она повернулась.
Мабри шагала к ней, раздвигая губы в улыбке.
Вэл нужно было поступить совершенно неожиданно – и она это сделала. Девушка продолжала просто стоять на месте. Мабри колебалась всего секунду – а потом направила стремительный удар дымового кнута на Вэл. Вэл упала на землю, перекатилась и, схватив рукоять стеклянного меча, ударила Мабри по колену снизу вверх, не изящно, не элегантно и совсем не спортивно.
– Остановитесь! – закричал золотоволосый фейри.
Вэл уронила рукоять, чуть запятнанную кровью. Этого было достаточно. У нее начали трястись руки.
Доспехи из дыма и оружие Мабри растаяли, и она снова показалась в своем платье.
– Это не имеет значения, – сказала она. – Твой кровавый дар сгниет вместе с твоим возлюбленным. Ты убедишься в том, что труп – неподходящий спутник.
Вэл не смогла сдержать широкой улыбки, которая расплылась у нее на лице так, что щекам стало больно.
– Равус не умер, – заявила она, наслаждаясь недоуменным выражением на лице Мабри. – Я сорвала занавески и превратила его в камень. С ним все будет в порядке.
– Ты не могла…
Мабри выбросила руку в сторону, и дым сгустился в кривую саблю. Она замахнулась клинком, и Вэл попятилась, уклоняясь от удара. Лезвие прорезало ей щеку, оставив на коже горящую линию.
– Я приказал остановиться! – крикнул золотоволосый фейри, поднимая серебряную шкатулку.
– Стой! – произнес король Зимнего Двора. – Шпионка ты или нет, Мабри, но ты трижды прогневала меня. Из-за твоей небрежности смертные впустили дневной свет в Зимний Двор. Из-за малой твоей отваги смертная получила от нас дар. И из-за твоей мелочности мое обещание, что смертным не будет причинен вред в моих владениях, оказалось нарушенным. С этого момента ты изгнана.
Мабри завизжала. Это был нечеловеческий звук, похожий на завывание ветра.
– Ты смеешь меня изгонять? Меня, доверенную шпионку Никневин при Летнем Дворе? Меня, истинную слугу Зимнего Двора, а не претендентку на его трон?
Ее пальцы превратились в длинные кинжалы, а лицо неестественно вытянулось, став чудовищным. Она бросилась на Ройбена.
Тело Вэл двигалось автоматически, движения, которые она отрабатывала сотни сотен раз, были такими же бессознательными, как улыбка. Она отбила бросок Мабри и ударила ее в шею.
Кровь хлынула по красному платью Мабри, забрызгав Вэл. Кинжальные пальцы схватили девушку, вырезая на ее спине длинные раны. Мабри притянула ее к себе, заключив в объятия, словно возлюбленную. Вэл закричала от боли, пульсирующей в спине. Холодный ужас охватил Вэл, парализуя ее. А потом Мабри вдруг рухнула, скользнув руками по спине Вэл, и ее кровь окрасила черным земляной пол. Упав, она больше не шевелилась.
Волна шума хлынула от толпы придворных. Луис рванулся вперед, отталкивая фейри, чтобы подхватить Вэл.
Вэл видела только стеклянный меч, расколовшийся на зазубренные обломки, покрытые кровью.
«Не падай!» – напомнила она себе, но эти слова, казалось, уже не имели значения. В глазах у нее все плыло.
– Дай мне сердце! – крикнул Луис, но в суматохе на него никто не обратил внимания.
– Хватит! – произнес Ройбен.
Вэл не могла сосредоточиться. Луис что-то говорил, пока они двигались, проталкиваясь мимо мельтешащих фигур. Вэл еле держалась на ногах, и Луису приходилось ее поддерживать. Они петляли по подземным коридорам. Шум Двора стих, когда они выбрались на холодный склон.
– Моя куртка, – промямлила Вэл, но Луис не стал останавливаться.
Он довел ее до машины, прислонил к двери и начал отодвигать пассажирское сиденье.
– Забирайся и ложись на живот. У тебя наступает шок.
Надо было вспомнить что-то о коробочке. Шкатулке, внутри которой лежало сердце, как в сказке про Белоснежку.
– Ты взял ее у дровосека? – спросила Вэл. – Он обманул злую королеву. Может, он и нас тоже обманул.
Луис судорожно втянул воздух, а потом стремительно выдохнул.
– Я везу тебя в больницу.
Это немного развеяло туман в ее голове и вызвало прилив паники.
– Нет! Нас ждут Равус и Дэйв. Нам нужно играть в домино.
– Ты меня пугаешь, Вэл, – сказал Луис. – Ну, ложись, и поедем в город. Но только не засыпай. Не смей терять сознание!
Вэл залезла в машину и прижалась щекой к кожаному сиденью. Она почувствовала, как Луис накрыл ее своей курткой, и вздрогнула. От легчайшего прикосновения ее спину обожгло, словно огнем.
– Я это сделала, – прошептала она, пока Луис включал зажигание и выезжал на улицу. – Я прошла уровень.
Глава 14
Они вернулись в город, когда солнце уже садилось. Поездка была долгой. Автомобильные пробки и длинные очереди у касс платных участков дороги сильно задержали их, и Вэл постоянно ерзала на заднем сиденье. Ледяной воздух из окон, которые Луис отказался поднять, морозил ее, а из-за страшной боли от прикосновения спины к обивке она не могла перевернуться.
– Ты там еще жива? – окликнул ее Луис.
– Я не сплю, – ответила Вэл, вставая на колени и цепляясь за подголовник пассажирского сиденья. Она не обращала внимания на то, как кружится у нее голова. Серебряная коробочка лежала в центре переднего сиденья, и тусклый свет с улицы выхватывал узор в виде венка из ежевичных плетей, обрамлявших розу в центре.
– Уже темнеет.
– Быстрее ехать нельзя. Движение просто сумасшедшее, даже в этом направлении.
Она посмотрела на Луиса, словно видела его впервые. Его раны кровоточили, косички распустились, волосы завивались вокруг головы ореолом, но выражение лица оставалось спокойным и добрым.
– Мы успеем вовремя, – сказала Вэл, стараясь говорить уверенно.
– Я знаю, что успеем, – отозвался Луис. Они остановились, заехав на тротуар под пролетом моста. Луис выключил двигатель, выскочил из машины и опустил спинку сиденья, чтобы Вэл могла выйти. Она схватила шкатулку и выбралась из машины, пока Луис стучал по пеньку.
Вэл взобралась по лестнице, прижимая шкатулку к груди. Входя в темную комнату, она плакала.
Равус лежал в центре комнаты на полу. Он уже не был каменным, и его кожа стала мраморно-бледной. Кровь на полу засохла черными потеками, крошившимися у девушки под ногами, и ее подташнивало. Вэл опустилась рядом с ним на колени, открыла серебряную шкатулку и извлекла из нее сокровище. Сердце, холодное и скользкое, лежало у нее на ладонях, и она вложила его в кровавую рану, зияющую у Равуса на груди. Она оглянулась на Луиса, и, наверное, он что-то прочел у нее на лице, потому что ударил ногой стопку книг, подняв в воздух тучу пыли. Оба не говорили ни слова, пока мгновения бежали, и каждое потеряло смысл, когда стало ясно, что они опоздали.
Слезы высохли у Вэл на щеках, и новые не приходили. Ей казалось, что она должна кричать или рыдать, но все это не выразило бы чувства пустоты, которое росло в ней.
Вэл наклонилась вперед, проведя пальцами по мягким волосам Равуса, отводя пряди, упавшие ему на лицо. Наверное, он пришел в себя после захода солнца и очнулся в пустой комнате, испытывая жуткую боль. Звал ли он ее? Проклинал ли, когда понял, что она оставила его умирать в одиночестве?
Низко наклонившись и не обращая внимания на запах крови, Вэл поцеловала Равуса. Его губы оказались мягкими и теплыми.
Он закашлялся – и она отшатнулась, сев на пол. Рана зарастала у него на груди, сердце билось ровно и сильно.
– Равус? – прошептала Вэл.
Он открыл золотистые глаза.
– У меня все болит, – засмеялся он и тут же подавился. – Могу только заключить, что это хорошо.
Вэл кивнула и попыталась улыбнуться. Луис прошел через комнату и встал на колени с другой стороны от Равуса. Тролль взглянул на него, а потом – снова на Вэл.
– Вы оба… вы оба меня спасли?
– Вот еще, – сказал Луис. – Ты говоришь так, словно считаешь, будто Вэл было трудно явиться к Зимнему Двору, заключить сделку с Ройбеном, вызвать Мабри на поединок, отвоевать твое сердце, а потом вернуться сюда в час пик.
Вэл засмеялась, но смех показался ей слишком громким и невеселым. Равус продолжал смотреть на Вэл, и она вдруг испугалась, не противно ли ему, что она его спасла и теперь он будет в долгу перед той, кто вызывает у него отвращение.
Равус застонал и попробовал сесть, но у него не хватило сил, и тролль снова упал на спину.
– Я глупец, – заявил он.
– Оставайся лежать, – поспешно сказала Вэл, взяла одеяло и подложила Равусу под голову. – Отдыхай.
– Со мной все будет в порядке, – сказал он.
– Правда? – спросила Вэл.
– Правда.
Он поднял руку, чтобы погладить ей плечо, но она дернулась, когда его пальцы скользнули по ранам на спине. Его глаза долгие секунды удерживали ее взгляд, а потом он приподнял ее рубашку. Краем глаза она смогла увидеть, что ткань заскорузла от крови.
– Повернись.
Вэл послушалась, встала на колени и задрала на спине футболку. Она на секунду замерла в такой позе, а потом опустила футболку, закрывая спину.
– Плохо?
– Луис, – резко приказал Равус. – Принеси мне кое-что со стола.
Луис собрал нужные ингредиенты и поставил их на пол рядом с Равусом. Сначала Равус показал Луису, как смазать и обработать спину Вэл, потом научил, как лечить раны от выдранного пирсинга, и наконец переплел амарант, соляные корочки и длинные стебли зеленой травы и вручил Луису.
– Свяжи их в форме короны и положи Дэвиду на лоб. Надеюсь, этого будет достаточно.
– Возьми машину, – предложила Вэл. – Вернешься за мной, когда получится.
– Ладно. – Луис кивнул и поднялся на ноги. – Я привезу Рут.
Равус прикоснулся к плечу Луиса, и тот замер.
– Я думал о том, что было сказано и не сказано. Если слухи в одном из Дворов коснутся твоего брата, он окажется в большой опасности.
Луис встал, глядя из окна на сверкающий огнями город.
– Мне просто придется что-то придумать. Какой-то договор. Я всегда защищал брата, буду защищать и дальше. – Он обернулся к Равусу. – Ты кому-нибудь расскажешь?
– Я обещаю тебе мое молчание, – ответил Равус.
– Я постараюсь его заслужить.
Луис покачал головой и вышел за полиэтиленовую занавеску. Вэл проводила его взглядом.
– Как ты думаешь, что будет с Дэйвом? – спросила она очень тихо.
– Не знаю, – ответил Равус так же негромко. – Но должен признаться, что меня гораздо больше волнует, что будет с Луисом. – Он повернулся к ней. – Или с тобой. Знаешь, ты ужасно выглядишь.
Она улыбнулась, но спустя мгновение улыбка погасла.
– Я ужасная.
– Я знаю, что плохо вел себя по отношению к тебе.
Он отвел взгляд в сторону, на доски пола и собственную засохшую кровь, а Вэл подумала, до чего странно: иногда тролль кажется на сотни лет старше ее, а иногда – нисколько не старше.
– То, что сказала Мабри, ранило больнее, чем я ожидал. Я легко поверил, что твои поцелуи были фальшивыми.
– Ты не думал, что действительно нравишься мне? – изумленно спросила Вэл. – А сейчас ты понимаешь, что ты мне нравишься?
Равус повернулся к ней, и на его лице была написана неуверенность.
– Ты затратила много сил, чтобы этот разговор состоялся, но… я не хочу толковать это так, как подсказывают мои надежды.
Вэл вытянулась рядом с ним и положила голову ему на плечо.
– А какие у тебя надежды?
Равус притянул ее к себе, стараясь не дотронуться до ран, и обнял.
– Я надеюсь, что твои чувства ко мне таковы, как и мои к тебе, – ответил он.
– И что это за чувства? – спросила она, приблизив губы к его щеке и ощущая солоноватую кожу.
– Сегодня ты держала в руках мое сердце, – произнес он. – Но у меня уже очень давно появилось чувство, что ты носишь его с собой.
Она улыбнулась и позволила глазам закрыться. Они лежали рядом в комнате под мостом, а городские огни горели за окнами, словно небо, полное падающих звезд. И они тихо скользнули в сон.
Записку принесла в клюве черная птица, крылья которой отливали синим и фиолетовым, словно нефть. Она танцевала у Вэл на подоконнике, стуча в стекло лапками, и ее глазки в сумерках блестели, как бусинки из оникса.
– Довольно странно, – заметила Рут. Она встала с ковра, на котором лежала, обложившись со всех сторон библиотечными книгами. Вэл и Рут составляли доклад на тему «Роль послеродовой депрессии в убийствах детей», чтобы исправить ужасную оценку за сорванный проект с мучным малышом.
Было странно снова ходить по школьным коридорам после месячного отсутствия, чувствовать, как мягкая ткань футболки касается заживающих шрамов на спине, ловить свежие запахи шампуня и стирального порошка, ждать ленча с пиццей и шоколадным молоком. Когда мимо проходил Том, Вэл едва его замечала. Она обещала больше никогда не прогуливать занятий и была очень занята учебой – договаривалась с преподавателями и наверстывала пропущенное.
Вэл подошла к окну и открыла его. Птица бросила на ковер свернутую в трубочку бумагу и улетела с громким карканьем.
– Равус присылает мне записки.
– Запи-и-иски? – переспросила Рут, и по ее тону было ясно, что она вообразит наихудшее, если немедленно не услышит все подробности.
Вэл закатила глаза.
– Насчет Дэйва. Его должны выписать из больницы на будущей неделе. А Луис поселился в доме Мабри. Он говорит, что хоть это и трущоба, но зато в престижной части города.
– А про Лолли что-то слышно?
Вэл покачала головой.
– Ничего. Ее никто не видел.
– И это все, о чем он пишет?
Вэл ногой отпихнула Рут рассыпавшиеся листки.
– И еще, что он без меня скучает.
Рут перекатилась на спину и радостно захихикала.
– Ну и что говорится в этой? Ну же, прочти вслух!
– Ладно, ладно, уже читаю. – Вэл развернула бумагу. – Тут сказано: «Пожалуйста, встреть меня сегодня вечером у качелей позади твоей школы. Мне нужно кое-что тебе вручить».
– А откуда он знает, что в школе есть качели?
Рут села. Вид у нее был озадаченный. Вэл пожала плечами:
– Может, ему ворона рассказала.
– Как ты думаешь, что он собирается тебе дать? – спросила Рут. – Немного горячей любви тролля?
– Ах ты, нахалка! Как ты можешь говорить такие гадости!
Вэл с визгом бросила в Рут пачку бумаг, окончательно перепутав реферат. А потом она ухмыльнулась.
– Ну, что бы это ни было, я не собираюсь знакомить с мамой его.
Теперь настала очередь Рут возмущенно визжать.
В тот вечер, направляясь к двери, Вэл прошла мимо матери, сидевшей перед телевизором. На экране показывали, как женщине вводили коллаген в губы.
На секунду вид иглы заставил мышцы Вэл судорожно напрячься, и она втянула носом воздух, ища знакомый запах жженого сахара. Вены на руках зашевелились, словно червяки, но девушка сразу почувствовала отвращение, не менее сильное, чем прежняя тяга к волшебному зелью.
– Я иду погулять, – сказала она. – Вернусь позже.
Мать Вэл повернула к ней полное ужаса лицо.
– Я просто погуляю, – повторила Вэл.
Незаданные и не получившие ответа вопросы, которые оставались между ними, тяготили Вэл. Казалось, мать притворилась, будто прошлого месяца вообще не было. Она упоминала об этом периоде только очень неопределенно, говоря: «Когда ты уехала» или «Когда тебя не было». За этими словами ощущался безбрежный черный океан страха, и Вэл не знала, как его переплыть.
– Не задерживайся допоздна, – тихо проговорила мать.
Выпал первый снег и покрыл ветки ледяной корочкой. Вечернее темное небо казалось не таким мрачным. Когда Вэл добралась до школьной игровой площадки, снова полетели хлопья.
Равус уже ждал там – черная, фигура на маленьких качелях. Он сидел, наклонившись вперед, чтобы не соприкоснуться с цепями. Тролль носил ореол, скрывавший его длинные зубы и зеленоватую кожу. Но в целом он был похож на себя в длинном черном пальто, с затянутыми в перчатки руками и сверкающим мечом на коленях. Вэл подошла ближе, засунув руки в карманы, и почувствовала непонятную робость.
– Привет.
– Я решил, что тебе нужно иметь собственный меч, – сказал Равус.
Вэл протянула руку и провела пальцем по тусклому металлу. Клинок был узким, перекрестье гарды имело вид переплетенного плюща, рукоять не была обмотана кожей или тканью.
– Он такой красивый! – сказала Вэл.
– Он железный, – пояснил Равус. – Создан руками человека. Никто из фейри не сможет обратить его против тебя. Даже я.
Вэл взяла клинок и села на соседние качели.
– Вот это подарок!
Он улыбнулся, явно довольный ее реакцией.
– Надеюсь, ты и дальше будешь учить меня.
Его улыбка стала шире.
– Конечно буду. Тебе только надо сказать, когда ты приедешь.
– Я узнавала насчет Нью-Йоркского университета. Рут нравится их отделение кинематографии, и там есть команда фехтовальщиков. Я знаю, что это не то же самое, что бой на мечах, но, может быть, разница не такая уж большая. И всегда еще остается лакросс.
– Ты приедешь в Нью-Йорк?
– Конечно. – Вэл смотрела на свои промокшие ноги. – Мне нужно закончить кое-какую учебу. Я получала все твои записки. И я думала, можно ли отправлять ответы.
Она чувствовала, что щеки горят, но винила в этом мороз.
– Ты не против птиц?
– Нет. Ворона, которую ты посылал, очень красивая, но, по-моему, я ей не понравилась.
– Я заставлю следующего посланника дождаться ответа.
Совсем недавно она сама могла быть таким посланником.
– Ты ничего не слышал про Мабри? Что все говорят?
– По слухам из Дворов, Мабри была двойным агентом, но теперь оба Двора от нее отреклись. Изгнанники в городе знают, что она отравительница. Летний Двор утверждает, что она совершала убийства по приказу Зимнего Двора, но пока никто ее с Дэйвом не связал. К сожалению, я опасаюсь, что со временем о его участии станет известно.
– И тогда?
– Наш народ – существа непостоянные и капризные. Его судьбу определит прихоть, а не человеческие понятия о правосудии.
– А ты собираешься вернуться к Летнему Двору? Я имею в виду – теперь, когда ты узнал правду о Тэмсоне?
Равус покачал головой.
– Меня туда ничто не манит. Силариаль слишком дешево ценит смерти. – Он поднял руку в перчатке и остановил ее качели. – Я хотел бы быть ближе к тебе на то время, что есть.
– Уходим за один вздох фейри, – процитировала Вэл его слова.
Затянутый в кожаную перчатку палец скользнул по ее коротким волосам и остановился на щеке.
– Я могу затаить дыхание.
– Позвольте мне заняться как светом, так и теми, кто его принес.
– Ах ты, сволочь… – начала Вэл, но удар в плечо заставил ее замолчать.
– Он тебя ни о чем не спросил, – прошипел золотоволосый фейри. – Так что молчи.
– Нет, – произнес король Зимнего Двора, – пусть говорят. Мы так редко принимаем смертных гостей. Я могу вспомнить, когда это было в последний раз, но тот случай просто незабываемый.
Кое-кто из собравшейся толпы захихикал, хотя Вэл и не могла понять почему.
– Мальчишка обладает истинным Зрением, если я не ошибаюсь. Кто-то из нас выколол тебе глаз, да?
Луис обвел взглядом зал. На его лице был написан страх. Он слизнул кровь с губы и кивнул.
– Интересно, что ты видишь, когда смотришь на меня, – проговорил Ройбен. – Но давай скажи нам, за чем ты явился. Это действительно собственность Мабри?
– Она вырезала сердце у моего… – начала Вэл, – у одного из вашего народа – у тролля. Я пришла, чтобы забрать его.
Мабри рассмеялась на это низким чувственным смехом. Кое-кто в толпе тоже засмеялся.
– Равус уже давно умер, гниет у себя в комнатах. Ты ведь должна это знать. Зачем тебе его сердце?
– Мертвый он или нет, – ответила Вэл, – но я пришла за сердцем и заберу его.
По губам Ройбена скользнула ироническая улыбка, и Вэл почувствовала, как к ней подползает ужас. Он рассматривал Вэл и Луиса бледными глазами.
– То, что ты просишь, не принадлежит мне. Но, возможно, моя подданная проявит щедрость.
– Не думаю, – сказала Мабри. – Когда поглощаешь сердцевину чего-то, к тебе переходит часть ее силы. Я с удовольствием съем сердце Равуса. – Она посмотрела сначала на Луиса, а потом на Вэл. – И оно доставит мне еще больше удовольствия, раз я буду знать, что вы хотели его получить.
Вэл перекатилась на колени, а потом встала, хотя ее запястья по-прежнему оставались скованными за спиной. Кровь стучала в ушах так сильно, что заглушала все остальные звуки.
– Сразись со мной за него. Я поставлю за его сердце свое.
– Сердца смертных слабые. К чему мне такое сердце?
Вэл шагнула к ней.
– Если я такая слабая, то ты просто трусиха, раз не хочешь со мной сражаться. – Она повернулась к толпе фейри. – Я ведь всего лишь человек, правильно? Я – ничто. Исчезаю за один ваш вздох, так говорил Равус. Так что если вы боитесь меня, то вы еще слабее.
Глаза Мабри опасно сверкнули, но лицо оставалось безмятежным.
– Ты очень смела, если говоришь такое здесь, при Дворе, у ног моего нового повелителя.
– Я не боюсь говорить, – ответила Вэл. – Так же как и ты смеешь держаться так заносчиво, хотя пришла сюда только для того, чтобы убить его, как убила Равуса.
Мабри засмеялась резко и отрывисто, но среди фейри послышался ропот.
– Позволь мне высказать предположение, – лениво проговорил Ройбен. – Я ни на миг не должен прислушиваться к словам этой смертной.
Мабри открыла рот – и тут же закрыла его снова.
– Прими вызов, – сказал Ройбен. – Я не допущу, чтобы говорили, будто кто-то из моего Двора не одолел человеческого ребенка. И я не допущу, чтобы мою убийцу называли трусливой.
– Как пожелаете, – ответила Мабри, резко поворачиваясь к Вэл. – Когда я с тобой расправлюсь, я выколю Луису второй глаз и сделаю из ваших костей новую арфу.
– Натяни меня на свою арфу, – прошипела Вэл, – и я стану проклинать тебя всякий раз, как ты дернешь струну.
Ройбен встал.
– Ты согласна с условиями поединка? – осведомился он.
Вэл заподозрила, что он дает ей возможность что-то сделать, но не могла догадаться, что именно.
– Нет, – заявила Вэл. – Я не могу решать за Луиса. Он не имеет никакого отношения к моему вызову.
– Я могу сам делать ставки, – произнес Луис. – Я согласен с условиями Мабри, если она тоже кое-что учтет. Она может меня получить, но если Вэл победит, тогда мы свободны. Нас отсюда отпускают.
Вэл посмотрела на Луиса, радуясь его предусмотрительности, и поразилась собственной недогадливости.
Ройбен кивнул.
– Хорошо. Если смертная побеждает, я даю ей и ее спутнику право свободного прохода через мои земли. И поскольку мы не обговорили условия боя, их выберу я. Вы будете сражаться до первой крови. – Он вздохнул. – Не думайте, что в этом есть жалость. Если Мабри выиграет ваши сердца и кости, пока вы живы, такой исход едва ли предпочтительнее благополучной смерти. Однако у меня есть к Мабри вопросы, поэтому она нужна мне живой. А теперь, Пух Чертополоха, освободи смертных и отдай девице ее оружие.
Золотоволосый мужчина всунул зазубренный ключ в замок, и кандалы раскрылись, упав на землю с глухим стуком, который эхом разнесся под земляным куполом.
Через секунду Луис встал на ноги, растирая запястья.
Женщина с длинными косичками на подбородке принесла Вэл стеклянный меч и согнула колено, протягивая оружие на ладонях. Меч Тэмсона. Вэл посмотрела на Мабри, но если та и узнала меч, то виду не подала.
– Ты это можешь сделать, – сказал Луис. – Что она понимает в боях? Она не рыцарь. Только не дай ей отвлечь тебя чарами.
Чары. Вэл посмотрела на рюкзак, висевший у Луиса на плече. Там был почти полный пузырек волшебного зелья.
– Дай мне рюкзак, – попросила Вэл. Луис снял его с плеча и передал ей. Вэл засунула руку внутрь и дотронулась до пузырька. Зарывшись глубже в рюкзак, она сжала в руке зажигалку. Пройдет всего секунда – и Вэл наполнится силой.
Поворачиваясь, она увидела собственное лицо, отразившееся в стекле клинка, – налитые кровью глаза и кожу, измазанную грязью. А потом капризное освещение под холмом вдруг отразилось от меча сиянием. Вэл вспомнила девушку Нэнси, попавшую под поезд в метро, потому что в наркотическом тумане она не увидела огней и не услышала визга тормозов. Чего может не заметить Вэл, пока будет плести собственные иллюзии? Внезапное прозрение пришло к ней. Ей придется справиться с этим без зелья, кипящего у нее в крови.
Вэл будет сражаться с Мабри с помощью своего умения, пришедшего за годы занятий лакроссом и во время тренировок с мечом и полученного в драках с соседскими ребятишками, которые всегда признавали, что она дерется не хуже мальчишек. И ей поможет боль тела, которое заставляют преодолеть невозможное. Вэл не может выставить огонь против огня, но она сможет выставить против него лед.
Она выпустила зажигалку и взяла стеклянный меч из рук девушки.
«Мне нельзя падать, – напомнила она себе, думая о Равусе, Дэйве и об аккуратных рядах домино. – Мне нельзя падать и нельзя проигрывать».
Придворные освободили прямоугольную дорожку в центре двора, и Вэл шагнула на нее, сделав глубокий вдох и сбросив куртку. Куртка тенью упала на пол, и холодный воздух защипал руки Вэл. Она ощутила запах своего пота.
Мабри вышла из толпы, окутанная туманом, который клубился вокруг нее, изредка сливаясь в очертания брони. В руке она держала кнут из дыма. На его кончике извивались серые щупальца, напомнившие Вэл о бенгальских огнях.
Вэл сделала шаг вперед, чуть расставив ноги и пружиня коленями. Она вспомнила площадку для лакросса и то, как правильно держать клюшку – крепко, но свободно. Она вспомнила руки Равуса, помогавшие ее телу занять нужную позицию. Вэл отчаянно хотелось зелья, чтобы обжечь себя изнутри и наполнить тело огнем, но она стиснула зубы и приготовилась к бою.
Мабри прошествовала к центру прямоугольника. Вэл хотела спросить, можно ли начинать, но тут Мабри закрутила кнут в воздухе, и времени для вопросов не осталось. Вэл парировала, пытаясь разрубить кнут пополам, но он растаял, словно туман, так что клинок свободно прошел сквозь него.
Мабри послала кнут вперед. Вэл парировала удар, сделала выпад и попробовала сама ударить, но не достала соперницу. Ей едва удалось ускользнуть от следующего удара.
Мабри крутила кнут над головой, словно лассо. Она улыбнулась зрителям, и толпа фейри заревела. Вэл не знала, выказывают ли они благосклонность или требуют крови.
Кнут снова начал опускаться, змеясь к Вэл. Она пригнулась и поднырнула под руку Мабри, пытаясь выполнить хитрый прием, который великолепно работает, если его правильно исполнить. Вэл постигла полная неудача, и она промахнулась.
Еще две схватки – и девушка быстро начала уставать. Она не спала уже двое суток, а последней ее трапезой было бледное волшебное яблоко. Мабри оттесняла ее, и придворные расступились, давая дорогу отступающей Вэл.
– Ты вообразила себя героем? – спросила Мабри голосом, полным показной жалости и достаточно громким, чтобы слышали зрители.
– Нет, – ответила Вэл. – Но я считаю, что ты злодейка.
Вэл прикусила губу и сосредоточилась. Плечи и запястья Мабри не двигались с идеальной координацией, необходимой, чтобы наносить точные удары. Всю работу выполнял ее разум. Кнут был иллюзией. Как Вэл может победить, если Мабри мысленно может заставить кнут поменять направление или вытянуться больше, чем позволяет его длина?
Вэл взмахнула мечом, чтобы парировать очередной удар, и туманный шнур оплел весь клинок. Сильный рывок выбил меч у Вэл из рук. Меч полетел через зал, и придворные с криком попятились. Когда клинок упал на утрамбованный земляной пол, он разбился на три части.
Кнут снова полетел к Вэл, нацеленный, чтобы ударить ее в лицо. Вэл пригнулась и бросилась к обломкам меча. Кнут свистнул у нее за спиной.
– Не беспокойся, что сейчас умрешь, – проговорила Мабри со смехом, приглашая других фейри повеселиться вместе с ней. – Твоей жизни все равно суждено быть такой короткой, что это ничего не меняет.
– Заткнись!
Вэл необходимо было сосредоточиться, но она испугалась и растерялась. Девушка неправильно вела бой: сражалась, словно хотела убить Мабри, а ведь для победы достаточно нанести ей только один удар. Было совершенно очевидно, что Мабри тщеславна. Она выглядела спокойно и сражалась хладнокровно. Хотя фейри полагалась в основном на чары, она желала выглядеть умелым бойцом. Если она заставила кнут оплести клинок меча, разве она не могла просто ударить Вэл по руке? Разве она не могла при помощи колдовства послать кинжалы Вэл в шею?
Значит, она хочет красивой победы. Маленький шрам у Вэл на щеке. Длинный рубец поперек спины. Кнут, обмотавшийся вокруг шеи Вэл. Ведь поединок был спектаклем, который опытная артистка играла перед Двором, чтобы заслужить овацию.
Вэл остановилась в шаге от рукояти стеклянного меча. Захват был цел, и часть клинка оставалась на рукояти. Она повернулась.
Мабри шагала к ней, раздвигая губы в улыбке.
Вэл нужно было поступить совершенно неожиданно – и она это сделала. Девушка продолжала просто стоять на месте. Мабри колебалась всего секунду – а потом направила стремительный удар дымового кнута на Вэл. Вэл упала на землю, перекатилась и, схватив рукоять стеклянного меча, ударила Мабри по колену снизу вверх, не изящно, не элегантно и совсем не спортивно.
– Остановитесь! – закричал золотоволосый фейри.
Вэл уронила рукоять, чуть запятнанную кровью. Этого было достаточно. У нее начали трястись руки.
Доспехи из дыма и оружие Мабри растаяли, и она снова показалась в своем платье.
– Это не имеет значения, – сказала она. – Твой кровавый дар сгниет вместе с твоим возлюбленным. Ты убедишься в том, что труп – неподходящий спутник.
Вэл не смогла сдержать широкой улыбки, которая расплылась у нее на лице так, что щекам стало больно.
– Равус не умер, – заявила она, наслаждаясь недоуменным выражением на лице Мабри. – Я сорвала занавески и превратила его в камень. С ним все будет в порядке.
– Ты не могла…
Мабри выбросила руку в сторону, и дым сгустился в кривую саблю. Она замахнулась клинком, и Вэл попятилась, уклоняясь от удара. Лезвие прорезало ей щеку, оставив на коже горящую линию.
– Я приказал остановиться! – крикнул золотоволосый фейри, поднимая серебряную шкатулку.
– Стой! – произнес король Зимнего Двора. – Шпионка ты или нет, Мабри, но ты трижды прогневала меня. Из-за твоей небрежности смертные впустили дневной свет в Зимний Двор. Из-за малой твоей отваги смертная получила от нас дар. И из-за твоей мелочности мое обещание, что смертным не будет причинен вред в моих владениях, оказалось нарушенным. С этого момента ты изгнана.
Мабри завизжала. Это был нечеловеческий звук, похожий на завывание ветра.
– Ты смеешь меня изгонять? Меня, доверенную шпионку Никневин при Летнем Дворе? Меня, истинную слугу Зимнего Двора, а не претендентку на его трон?
Ее пальцы превратились в длинные кинжалы, а лицо неестественно вытянулось, став чудовищным. Она бросилась на Ройбена.
Тело Вэл двигалось автоматически, движения, которые она отрабатывала сотни сотен раз, были такими же бессознательными, как улыбка. Она отбила бросок Мабри и ударила ее в шею.
Кровь хлынула по красному платью Мабри, забрызгав Вэл. Кинжальные пальцы схватили девушку, вырезая на ее спине длинные раны. Мабри притянула ее к себе, заключив в объятия, словно возлюбленную. Вэл закричала от боли, пульсирующей в спине. Холодный ужас охватил Вэл, парализуя ее. А потом Мабри вдруг рухнула, скользнув руками по спине Вэл, и ее кровь окрасила черным земляной пол. Упав, она больше не шевелилась.
Волна шума хлынула от толпы придворных. Луис рванулся вперед, отталкивая фейри, чтобы подхватить Вэл.
Вэл видела только стеклянный меч, расколовшийся на зазубренные обломки, покрытые кровью.
«Не падай!» – напомнила она себе, но эти слова, казалось, уже не имели значения. В глазах у нее все плыло.
– Дай мне сердце! – крикнул Луис, но в суматохе на него никто не обратил внимания.
– Хватит! – произнес Ройбен.
Вэл не могла сосредоточиться. Луис что-то говорил, пока они двигались, проталкиваясь мимо мельтешащих фигур. Вэл еле держалась на ногах, и Луису приходилось ее поддерживать. Они петляли по подземным коридорам. Шум Двора стих, когда они выбрались на холодный склон.
– Моя куртка, – промямлила Вэл, но Луис не стал останавливаться.
Он довел ее до машины, прислонил к двери и начал отодвигать пассажирское сиденье.
– Забирайся и ложись на живот. У тебя наступает шок.
Надо было вспомнить что-то о коробочке. Шкатулке, внутри которой лежало сердце, как в сказке про Белоснежку.
– Ты взял ее у дровосека? – спросила Вэл. – Он обманул злую королеву. Может, он и нас тоже обманул.
Луис судорожно втянул воздух, а потом стремительно выдохнул.
– Я везу тебя в больницу.
Это немного развеяло туман в ее голове и вызвало прилив паники.
– Нет! Нас ждут Равус и Дэйв. Нам нужно играть в домино.
– Ты меня пугаешь, Вэл, – сказал Луис. – Ну, ложись, и поедем в город. Но только не засыпай. Не смей терять сознание!
Вэл залезла в машину и прижалась щекой к кожаному сиденью. Она почувствовала, как Луис накрыл ее своей курткой, и вздрогнула. От легчайшего прикосновения ее спину обожгло, словно огнем.
– Я это сделала, – прошептала она, пока Луис включал зажигание и выезжал на улицу. – Я прошла уровень.
Глава 14
До шести всем положено понять,
Куда, откуда и от чего бежать.
Джеймс Тербер. «Карнавал Тербера»
Они вернулись в город, когда солнце уже садилось. Поездка была долгой. Автомобильные пробки и длинные очереди у касс платных участков дороги сильно задержали их, и Вэл постоянно ерзала на заднем сиденье. Ледяной воздух из окон, которые Луис отказался поднять, морозил ее, а из-за страшной боли от прикосновения спины к обивке она не могла перевернуться.
– Ты там еще жива? – окликнул ее Луис.
– Я не сплю, – ответила Вэл, вставая на колени и цепляясь за подголовник пассажирского сиденья. Она не обращала внимания на то, как кружится у нее голова. Серебряная коробочка лежала в центре переднего сиденья, и тусклый свет с улицы выхватывал узор в виде венка из ежевичных плетей, обрамлявших розу в центре.
– Уже темнеет.
– Быстрее ехать нельзя. Движение просто сумасшедшее, даже в этом направлении.
Она посмотрела на Луиса, словно видела его впервые. Его раны кровоточили, косички распустились, волосы завивались вокруг головы ореолом, но выражение лица оставалось спокойным и добрым.
– Мы успеем вовремя, – сказала Вэл, стараясь говорить уверенно.
– Я знаю, что успеем, – отозвался Луис. Они остановились, заехав на тротуар под пролетом моста. Луис выключил двигатель, выскочил из машины и опустил спинку сиденья, чтобы Вэл могла выйти. Она схватила шкатулку и выбралась из машины, пока Луис стучал по пеньку.
Вэл взобралась по лестнице, прижимая шкатулку к груди. Входя в темную комнату, она плакала.
Равус лежал в центре комнаты на полу. Он уже не был каменным, и его кожа стала мраморно-бледной. Кровь на полу засохла черными потеками, крошившимися у девушки под ногами, и ее подташнивало. Вэл опустилась рядом с ним на колени, открыла серебряную шкатулку и извлекла из нее сокровище. Сердце, холодное и скользкое, лежало у нее на ладонях, и она вложила его в кровавую рану, зияющую у Равуса на груди. Она оглянулась на Луиса, и, наверное, он что-то прочел у нее на лице, потому что ударил ногой стопку книг, подняв в воздух тучу пыли. Оба не говорили ни слова, пока мгновения бежали, и каждое потеряло смысл, когда стало ясно, что они опоздали.
Слезы высохли у Вэл на щеках, и новые не приходили. Ей казалось, что она должна кричать или рыдать, но все это не выразило бы чувства пустоты, которое росло в ней.
Вэл наклонилась вперед, проведя пальцами по мягким волосам Равуса, отводя пряди, упавшие ему на лицо. Наверное, он пришел в себя после захода солнца и очнулся в пустой комнате, испытывая жуткую боль. Звал ли он ее? Проклинал ли, когда понял, что она оставила его умирать в одиночестве?
Низко наклонившись и не обращая внимания на запах крови, Вэл поцеловала Равуса. Его губы оказались мягкими и теплыми.
Он закашлялся – и она отшатнулась, сев на пол. Рана зарастала у него на груди, сердце билось ровно и сильно.
– Равус? – прошептала Вэл.
Он открыл золотистые глаза.
– У меня все болит, – засмеялся он и тут же подавился. – Могу только заключить, что это хорошо.
Вэл кивнула и попыталась улыбнуться. Луис прошел через комнату и встал на колени с другой стороны от Равуса. Тролль взглянул на него, а потом – снова на Вэл.
– Вы оба… вы оба меня спасли?
– Вот еще, – сказал Луис. – Ты говоришь так, словно считаешь, будто Вэл было трудно явиться к Зимнему Двору, заключить сделку с Ройбеном, вызвать Мабри на поединок, отвоевать твое сердце, а потом вернуться сюда в час пик.
Вэл засмеялась, но смех показался ей слишком громким и невеселым. Равус продолжал смотреть на Вэл, и она вдруг испугалась, не противно ли ему, что она его спасла и теперь он будет в долгу перед той, кто вызывает у него отвращение.
Равус застонал и попробовал сесть, но у него не хватило сил, и тролль снова упал на спину.
– Я глупец, – заявил он.
– Оставайся лежать, – поспешно сказала Вэл, взяла одеяло и подложила Равусу под голову. – Отдыхай.
– Со мной все будет в порядке, – сказал он.
– Правда? – спросила Вэл.
– Правда.
Он поднял руку, чтобы погладить ей плечо, но она дернулась, когда его пальцы скользнули по ранам на спине. Его глаза долгие секунды удерживали ее взгляд, а потом он приподнял ее рубашку. Краем глаза она смогла увидеть, что ткань заскорузла от крови.
– Повернись.
Вэл послушалась, встала на колени и задрала на спине футболку. Она на секунду замерла в такой позе, а потом опустила футболку, закрывая спину.
– Плохо?
– Луис, – резко приказал Равус. – Принеси мне кое-что со стола.
Луис собрал нужные ингредиенты и поставил их на пол рядом с Равусом. Сначала Равус показал Луису, как смазать и обработать спину Вэл, потом научил, как лечить раны от выдранного пирсинга, и наконец переплел амарант, соляные корочки и длинные стебли зеленой травы и вручил Луису.
– Свяжи их в форме короны и положи Дэвиду на лоб. Надеюсь, этого будет достаточно.
– Возьми машину, – предложила Вэл. – Вернешься за мной, когда получится.
– Ладно. – Луис кивнул и поднялся на ноги. – Я привезу Рут.
Равус прикоснулся к плечу Луиса, и тот замер.
– Я думал о том, что было сказано и не сказано. Если слухи в одном из Дворов коснутся твоего брата, он окажется в большой опасности.
Луис встал, глядя из окна на сверкающий огнями город.
– Мне просто придется что-то придумать. Какой-то договор. Я всегда защищал брата, буду защищать и дальше. – Он обернулся к Равусу. – Ты кому-нибудь расскажешь?
– Я обещаю тебе мое молчание, – ответил Равус.
– Я постараюсь его заслужить.
Луис покачал головой и вышел за полиэтиленовую занавеску. Вэл проводила его взглядом.
– Как ты думаешь, что будет с Дэйвом? – спросила она очень тихо.
– Не знаю, – ответил Равус так же негромко. – Но должен признаться, что меня гораздо больше волнует, что будет с Луисом. – Он повернулся к ней. – Или с тобой. Знаешь, ты ужасно выглядишь.
Она улыбнулась, но спустя мгновение улыбка погасла.
– Я ужасная.
– Я знаю, что плохо вел себя по отношению к тебе.
Он отвел взгляд в сторону, на доски пола и собственную засохшую кровь, а Вэл подумала, до чего странно: иногда тролль кажется на сотни лет старше ее, а иногда – нисколько не старше.
– То, что сказала Мабри, ранило больнее, чем я ожидал. Я легко поверил, что твои поцелуи были фальшивыми.
– Ты не думал, что действительно нравишься мне? – изумленно спросила Вэл. – А сейчас ты понимаешь, что ты мне нравишься?
Равус повернулся к ней, и на его лице была написана неуверенность.
– Ты затратила много сил, чтобы этот разговор состоялся, но… я не хочу толковать это так, как подсказывают мои надежды.
Вэл вытянулась рядом с ним и положила голову ему на плечо.
– А какие у тебя надежды?
Равус притянул ее к себе, стараясь не дотронуться до ран, и обнял.
– Я надеюсь, что твои чувства ко мне таковы, как и мои к тебе, – ответил он.
– И что это за чувства? – спросила она, приблизив губы к его щеке и ощущая солоноватую кожу.
– Сегодня ты держала в руках мое сердце, – произнес он. – Но у меня уже очень давно появилось чувство, что ты носишь его с собой.
Она улыбнулась и позволила глазам закрыться. Они лежали рядом в комнате под мостом, а городские огни горели за окнами, словно небо, полное падающих звезд. И они тихо скользнули в сон.
Записку принесла в клюве черная птица, крылья которой отливали синим и фиолетовым, словно нефть. Она танцевала у Вэл на подоконнике, стуча в стекло лапками, и ее глазки в сумерках блестели, как бусинки из оникса.
– Довольно странно, – заметила Рут. Она встала с ковра, на котором лежала, обложившись со всех сторон библиотечными книгами. Вэл и Рут составляли доклад на тему «Роль послеродовой депрессии в убийствах детей», чтобы исправить ужасную оценку за сорванный проект с мучным малышом.
Было странно снова ходить по школьным коридорам после месячного отсутствия, чувствовать, как мягкая ткань футболки касается заживающих шрамов на спине, ловить свежие запахи шампуня и стирального порошка, ждать ленча с пиццей и шоколадным молоком. Когда мимо проходил Том, Вэл едва его замечала. Она обещала больше никогда не прогуливать занятий и была очень занята учебой – договаривалась с преподавателями и наверстывала пропущенное.
Вэл подошла к окну и открыла его. Птица бросила на ковер свернутую в трубочку бумагу и улетела с громким карканьем.
– Равус присылает мне записки.
– Запи-и-иски? – переспросила Рут, и по ее тону было ясно, что она вообразит наихудшее, если немедленно не услышит все подробности.
Вэл закатила глаза.
– Насчет Дэйва. Его должны выписать из больницы на будущей неделе. А Луис поселился в доме Мабри. Он говорит, что хоть это и трущоба, но зато в престижной части города.
– А про Лолли что-то слышно?
Вэл покачала головой.
– Ничего. Ее никто не видел.
– И это все, о чем он пишет?
Вэл ногой отпихнула Рут рассыпавшиеся листки.
– И еще, что он без меня скучает.
Рут перекатилась на спину и радостно захихикала.
– Ну и что говорится в этой? Ну же, прочти вслух!
– Ладно, ладно, уже читаю. – Вэл развернула бумагу. – Тут сказано: «Пожалуйста, встреть меня сегодня вечером у качелей позади твоей школы. Мне нужно кое-что тебе вручить».
– А откуда он знает, что в школе есть качели?
Рут села. Вид у нее был озадаченный. Вэл пожала плечами:
– Может, ему ворона рассказала.
– Как ты думаешь, что он собирается тебе дать? – спросила Рут. – Немного горячей любви тролля?
– Ах ты, нахалка! Как ты можешь говорить такие гадости!
Вэл с визгом бросила в Рут пачку бумаг, окончательно перепутав реферат. А потом она ухмыльнулась.
– Ну, что бы это ни было, я не собираюсь знакомить с мамой его.
Теперь настала очередь Рут возмущенно визжать.
В тот вечер, направляясь к двери, Вэл прошла мимо матери, сидевшей перед телевизором. На экране показывали, как женщине вводили коллаген в губы.
На секунду вид иглы заставил мышцы Вэл судорожно напрячься, и она втянула носом воздух, ища знакомый запах жженого сахара. Вены на руках зашевелились, словно червяки, но девушка сразу почувствовала отвращение, не менее сильное, чем прежняя тяга к волшебному зелью.
– Я иду погулять, – сказала она. – Вернусь позже.
Мать Вэл повернула к ней полное ужаса лицо.
– Я просто погуляю, – повторила Вэл.
Незаданные и не получившие ответа вопросы, которые оставались между ними, тяготили Вэл. Казалось, мать притворилась, будто прошлого месяца вообще не было. Она упоминала об этом периоде только очень неопределенно, говоря: «Когда ты уехала» или «Когда тебя не было». За этими словами ощущался безбрежный черный океан страха, и Вэл не знала, как его переплыть.
– Не задерживайся допоздна, – тихо проговорила мать.
Выпал первый снег и покрыл ветки ледяной корочкой. Вечернее темное небо казалось не таким мрачным. Когда Вэл добралась до школьной игровой площадки, снова полетели хлопья.
Равус уже ждал там – черная, фигура на маленьких качелях. Он сидел, наклонившись вперед, чтобы не соприкоснуться с цепями. Тролль носил ореол, скрывавший его длинные зубы и зеленоватую кожу. Но в целом он был похож на себя в длинном черном пальто, с затянутыми в перчатки руками и сверкающим мечом на коленях. Вэл подошла ближе, засунув руки в карманы, и почувствовала непонятную робость.
– Привет.
– Я решил, что тебе нужно иметь собственный меч, – сказал Равус.
Вэл протянула руку и провела пальцем по тусклому металлу. Клинок был узким, перекрестье гарды имело вид переплетенного плюща, рукоять не была обмотана кожей или тканью.
– Он такой красивый! – сказала Вэл.
– Он железный, – пояснил Равус. – Создан руками человека. Никто из фейри не сможет обратить его против тебя. Даже я.
Вэл взяла клинок и села на соседние качели.
– Вот это подарок!
Он улыбнулся, явно довольный ее реакцией.
– Надеюсь, ты и дальше будешь учить меня.
Его улыбка стала шире.
– Конечно буду. Тебе только надо сказать, когда ты приедешь.
– Я узнавала насчет Нью-Йоркского университета. Рут нравится их отделение кинематографии, и там есть команда фехтовальщиков. Я знаю, что это не то же самое, что бой на мечах, но, может быть, разница не такая уж большая. И всегда еще остается лакросс.
– Ты приедешь в Нью-Йорк?
– Конечно. – Вэл смотрела на свои промокшие ноги. – Мне нужно закончить кое-какую учебу. Я получала все твои записки. И я думала, можно ли отправлять ответы.
Она чувствовала, что щеки горят, но винила в этом мороз.
– Ты не против птиц?
– Нет. Ворона, которую ты посылал, очень красивая, но, по-моему, я ей не понравилась.
– Я заставлю следующего посланника дождаться ответа.
Совсем недавно она сама могла быть таким посланником.
– Ты ничего не слышал про Мабри? Что все говорят?
– По слухам из Дворов, Мабри была двойным агентом, но теперь оба Двора от нее отреклись. Изгнанники в городе знают, что она отравительница. Летний Двор утверждает, что она совершала убийства по приказу Зимнего Двора, но пока никто ее с Дэйвом не связал. К сожалению, я опасаюсь, что со временем о его участии станет известно.
– И тогда?
– Наш народ – существа непостоянные и капризные. Его судьбу определит прихоть, а не человеческие понятия о правосудии.
– А ты собираешься вернуться к Летнему Двору? Я имею в виду – теперь, когда ты узнал правду о Тэмсоне?
Равус покачал головой.
– Меня туда ничто не манит. Силариаль слишком дешево ценит смерти. – Он поднял руку в перчатке и остановил ее качели. – Я хотел бы быть ближе к тебе на то время, что есть.
– Уходим за один вздох фейри, – процитировала Вэл его слова.
Затянутый в кожаную перчатку палец скользнул по ее коротким волосам и остановился на щеке.
– Я могу затаить дыхание.