Страница:
— Смотрите, лебеди! — воскликнула Джолетта, когда они остановились, облокотившись на перила, рядом с башней-опорой в середине моста.
— Семейная пара, — отозвался Роун, провожая взглядом скользящих по воде больших белых птиц, грациозно изгибавших шеи; их головы почти соприкасались, а перья отливали розовым цветом в лучах заходящего солнца.
Вода пахла рыбой, зимними водорослями и тающим снегом. Слева от них виднелись живописные зеленые купола собора, а за ними вздымались вершины гор. Из ресторана неподалеку доносились звуки духового оркестра. По мере того как сгущались сумерки, на поверхности воды отражалось все большее количество уличных фонарей.
От реки повеяло вечерним холодом. Джолетта плотнее запахнула на себе светлую вязаную кофту. Глядя на цепочку огней, тянувшихся вдоль набережной, и правильные прямо угольники крыш, она думала о Вайолетт, о том, бывала ли та на этом мосту, видела ли то, что видела сейчас Джолетта.
Со вчерашнего дня она часто вспоминала Вайолетт; даже видела ее во сне, когда дремала в автобусе. Джолетта начала с восхищением думать о своей далекой предшественнице, которая нашла в себе смелость пойти навстречу своим желаниям. Вайолетт испытывала страх, она понимала, как опасен ее путь, и все-таки не отказалась от своих намерений.
Такого поступка нельзя было ожидать от женщины, воспитанной в викторианском духе. Но оказал ли этот дух влияние на Вайолетт? В такой ли степени жители Нового Орлеана были послушны ханжеской морали той эпохи, как население большей части северо-восточных штатов Америки, где пуританство получило широкое распространение?
Думая о себе и о своих довольно длительных отношениях с Чарльзом, Джолетта поняла, что не была так глубоко привязана к Чарльзу, как ей казалось. Ей никогда не приходило в голову добиваться его расположения, рискуя быть отверженной и униженной. Хотя она никогда не признавалась себе в этом раньше, теперь она понимала, что невольно испытывала чувство облегчения — Чарльз навсегда ушел из ее жизни.
Если бы ей представился еще один шанс, что бы она сделала теперь? Как бы поступила? Хотелось бы ей знать, как много крови Вайолетт течет в ее жилах и какие черты характера ее предшественницы передались ей с генами?
— Как вы думаете, — нарушила Джолетта молчание, — история повторяется?
— Вы имеете в виду то, что люди совершают ошибки, которые уже делали до них другие?
— Я думала не об реинкарнации, повторном рождении души в новом теле, а о событиях, о возможности их повторения в последующих поколениях в том же виде, в каком их пережили наши предки.
Роун вопросительно посмотрел на ее лицо, озаренное отсветами заката.
— Если вы хотите, чтобы я ответил на ваш вопрос, то скажите конкретнее.
— Ладно, не обращайте внимания, — отозвалась Джолетта, улыбаясь одними губами. — Это пустяки.
Между бровями у него появилась морщинка, но быстро разгладилась. И все же он ответил ей:
— Я полагаю, что странные вещи случаются нередко. Что же касается реинкарнации, то добрая часть населения считает это вполне возможным.
— Но не вы?
— У меня нет обыкновения хвататься за какие-либо идеи, пока они не получили подтверждения.
— А если будет слишком поздно?
Роун усмехнулся.
— В этом и заключаются сложности с большинством наших убеждений.
Пара лебедей приближалась к ним, нежно касаясь друг друга своими длинными шеями. Птицы скользнули под мост и исчезли из виду. Джолетта повернулась и посмотрела на своего спутника. В темноте было трудно разобрать выражение его глаз.
Роун медленно выпрямился, не отрывая взгляда от ее лица, и Джолетта встрепенулась, почувствовав, что в нем произошла какая-то перемена.
Очень осторожно, словно боясь нарушить очарование этого вечера и ту атмосферу, что возникла между ними, он поднял руки и положил их на плечи девушки. Его взгляд, устремленный на нее, был открытым и в то же время мрачным, почти отчаянным. Джолетта почувствовала смятение и растерянность, но не могла сдвинуться с места. Когда он приблизил к ней лицо, она опустила ресницы, уставившись на правильные изгибы и гладкую поверхность его губ.
У нее перехватило дыхание, казалось, что удары ее сердца слышны на расстоянии. Исходивший от Роуна аромат свежести и сандалового дерева кружил ей голову, а теплое прикосновение его рук развеяло все ее мысли, лишило воли. Джолетта закрыла глаза, и губы ее сами потянулись ему навстречу.
Подчиняясь зову сердца, руки девушки скользнули по груди Роуна под куртку и обвили его шею, погрузившись пальцами в мягкие, густые волосы у него на затылке. Ее нежные пылающие губы затрепетали, призывно раскрываясь. Целиком отдаваясь своему желанию, они неспешно наслаждались поцелуем, его многообещающей силой и нарастающей чувственностью.
Тело Джолетты пылало. Она уже больше не ощущала вечернего холода. Его язык настойчиво ласкал ее рот, а она отвечала ему мягкими движениями. Тихо застонав и забыв на мгновение обо всем, она отдалась охватившему ее чувству страсти. Роун, нежно лаская ее спину, притянул Джолетту; еще ближе к себе. Подчиняясь, она прильнула к нему и, проведя рукой по его груди вниз, ощутила ладонью гладкий ремень на его талии. Он был холодным по сравнению с жаром, исходившим от его тела. Скользнув рукой вдоль ремня, Джолетта добралась до впадины между мускулами его спины и. прижалась к Роуну всем телом, крепко сжимая его в своих объятиях.
Роун глубоко вздохнул и выпрямился. Взяв лицо девушки в свои ладони, он медленно провел большим пальцем по ее подбородку, нежной мочке уха, опуская руку ниже по ее стройной шее, подчеркнутой изгибом тонкой ключицы. Добравшись до выпуклости ее груди, он осторожно положил на нее свою ладонь.
Жаркие волны желания охватили Джолетту, наполнив ее тело трепетом и разгорячив ее кровь. Она задрожала, ощутив нежную ласку его руки на своем чувствительном соске. Еще крепче стиснув его в объятиях, она прильнула к нему, ощущая упругий выступ на его брюках, упиравшийся в нижнюю часть ее податливого тела.
Внезапно послышались приближающиеся шаги и шум голосов. Их уединение было нарушено.
Джолетта замерла, затем медленно отстранилась. Грудь Роуна поднялась и опустилась в глубоком вздохе, когда он неохотно отпустил девушку. Он продолжал держать руку на ее талии, когда появились трое швейцарских студентов, два парня и девушка с длинными светлыми волосами, почти полностью закрывавшими ее спину. Они прошли мимо, даже не взглянув в их сторону.
Улыбка сожаления скользнула по губам Джолетты. Она испугалась, что они увидят, как она целуется с мужчиной. Как это было по-американски! В Европе — и в Гайд-парке, и на швейцарской горной вершине — повсюду она замечала обнимающиеся пары, демонстрировавшие разные степени интимных отношений.
Джолетта посмотрела на своего кавалера, но под крышей моста стало так темно, что она не могла разглядеть выражения его лица. Оно казалось печальным, но, возможно, ей это только показалось из-за сгустившихся сумерек, пронизанных последними отсветами заката, так как уже в следующий момент он резко рассмеялся и, развернувшись, повел Джолетту к набережной, откуда они направились обратно в гостиницу. Большая часть туристов из их группы размещались на одном этаже; номер Роуна находился рядом с лестницей, через несколько дверей от комнаты Джолетты. Однако он не остановился возле своей двери, а пошел с Джолеттой дальше по узкому коридору. Она посмотрела на ключ от своей комнаты, который взяла у портье, стараясь разглядеть его в тусклом свете старых светильников на стенах.
Вдруг Роун остановился и схватил ее за руку. Приложив палец к губам, он призывал ее к молчанию, затем кивнул в сторону двери.
— Вы оставляли свет в своем номере? — спросил он шепотом.
— Кажется, нет, — покачала в ответ головой Джолетта.
Взяв ключи из ее рук, он подкрался к двери и осторожно вставил его в замочную скважину.
Джолетта сделала вперед несколько шагов, но он махнул рукой, призывая ее остановиться. Свет в комнате погас.
Роун рывком распахнул дверь, затем подался немного назад и, согнувшись, кинулся в комнату. Послышалось глухое рычание, затем звуки ударов тел о стены, от которых все заходило ходуном. Далее последовал грохот перевернутых стульев и шарканье ног, перемежавшееся с ругательствами.
Джолетта вбежала в комнату и остановилась. В свежем горном воздухе, вливавшемся через открытое окно, она уловила неприятно-резкий запах чужого одеколона. На фоне слабого света, проникавшего в комнату с улицы, вырисовывались темные силуэты двух борющихся тел.
Ее реакция была интуитивной. Она протянула руку к выключателю у двери, в то же мгновение комнату залил ослепительно яркий свет. Мужчина, одетый во все черное, с лыжной маской на лице, повернулся к Джолетте. Зарычав, он вырвался из рук Роуна и бросился к окну. Вскочив на подоконник, незнакомец опустился на одно колено и, помедлив доли секунды, прыгнул вниз.
Роун подбежал к окну и выглянул наружу. Джолетта присоединилась к нему. Она увидела лишь раскачивавшуюся веревку, ударявшуюся о коричневую стену под окном. Канат спускался с крыши здания, находившейся двумя этажами выше, и заканчивался у земли двумя этажами ниже.
— Ушел, — произнес Роун.
Уловив в его голосе досаду и злость, Джолетта вскинула на него глаза и снова перевела взгляд на веревку.
— Вор-форточник? — спросила она озадаченно. — Я не могу в это поверить.
Роун обвел взглядом комнату и, сложив руки на груди, медленно произнес:
— Давайте подумаем.
Джолетта повернулась и какое-то время стояла неподвижно. В комнате все было перевернуто вверх дном: ящики выдвинуты, одежда из чемодана со вспоротой подкладкой разбросана по всему полу, из разрезанных матрацев кровати торчали пружины, высыпавшиеся из искромсанных одеял пушинки плавно порхали, медленно кружась в потоках холодного воздуха, струившегося из окна.
— Боже мой, — прошептала она, дотронувшись до сумочки, висевшей у нее на плече, в которой лежал дневник Вайолетт.
— Вот именно, — сказал Роун, глядя на нее сузившимися глазами. — Ну… а теперь вы расскажете мне еще раз о вашем ужасном невезении?
11
— Семейная пара, — отозвался Роун, провожая взглядом скользящих по воде больших белых птиц, грациозно изгибавших шеи; их головы почти соприкасались, а перья отливали розовым цветом в лучах заходящего солнца.
Вода пахла рыбой, зимними водорослями и тающим снегом. Слева от них виднелись живописные зеленые купола собора, а за ними вздымались вершины гор. Из ресторана неподалеку доносились звуки духового оркестра. По мере того как сгущались сумерки, на поверхности воды отражалось все большее количество уличных фонарей.
От реки повеяло вечерним холодом. Джолетта плотнее запахнула на себе светлую вязаную кофту. Глядя на цепочку огней, тянувшихся вдоль набережной, и правильные прямо угольники крыш, она думала о Вайолетт, о том, бывала ли та на этом мосту, видела ли то, что видела сейчас Джолетта.
Со вчерашнего дня она часто вспоминала Вайолетт; даже видела ее во сне, когда дремала в автобусе. Джолетта начала с восхищением думать о своей далекой предшественнице, которая нашла в себе смелость пойти навстречу своим желаниям. Вайолетт испытывала страх, она понимала, как опасен ее путь, и все-таки не отказалась от своих намерений.
Такого поступка нельзя было ожидать от женщины, воспитанной в викторианском духе. Но оказал ли этот дух влияние на Вайолетт? В такой ли степени жители Нового Орлеана были послушны ханжеской морали той эпохи, как население большей части северо-восточных штатов Америки, где пуританство получило широкое распространение?
Думая о себе и о своих довольно длительных отношениях с Чарльзом, Джолетта поняла, что не была так глубоко привязана к Чарльзу, как ей казалось. Ей никогда не приходило в голову добиваться его расположения, рискуя быть отверженной и униженной. Хотя она никогда не признавалась себе в этом раньше, теперь она понимала, что невольно испытывала чувство облегчения — Чарльз навсегда ушел из ее жизни.
Если бы ей представился еще один шанс, что бы она сделала теперь? Как бы поступила? Хотелось бы ей знать, как много крови Вайолетт течет в ее жилах и какие черты характера ее предшественницы передались ей с генами?
— Как вы думаете, — нарушила Джолетта молчание, — история повторяется?
— Вы имеете в виду то, что люди совершают ошибки, которые уже делали до них другие?
— Я думала не об реинкарнации, повторном рождении души в новом теле, а о событиях, о возможности их повторения в последующих поколениях в том же виде, в каком их пережили наши предки.
Роун вопросительно посмотрел на ее лицо, озаренное отсветами заката.
— Если вы хотите, чтобы я ответил на ваш вопрос, то скажите конкретнее.
— Ладно, не обращайте внимания, — отозвалась Джолетта, улыбаясь одними губами. — Это пустяки.
Между бровями у него появилась морщинка, но быстро разгладилась. И все же он ответил ей:
— Я полагаю, что странные вещи случаются нередко. Что же касается реинкарнации, то добрая часть населения считает это вполне возможным.
— Но не вы?
— У меня нет обыкновения хвататься за какие-либо идеи, пока они не получили подтверждения.
— А если будет слишком поздно?
Роун усмехнулся.
— В этом и заключаются сложности с большинством наших убеждений.
Пара лебедей приближалась к ним, нежно касаясь друг друга своими длинными шеями. Птицы скользнули под мост и исчезли из виду. Джолетта повернулась и посмотрела на своего спутника. В темноте было трудно разобрать выражение его глаз.
Роун медленно выпрямился, не отрывая взгляда от ее лица, и Джолетта встрепенулась, почувствовав, что в нем произошла какая-то перемена.
Очень осторожно, словно боясь нарушить очарование этого вечера и ту атмосферу, что возникла между ними, он поднял руки и положил их на плечи девушки. Его взгляд, устремленный на нее, был открытым и в то же время мрачным, почти отчаянным. Джолетта почувствовала смятение и растерянность, но не могла сдвинуться с места. Когда он приблизил к ней лицо, она опустила ресницы, уставившись на правильные изгибы и гладкую поверхность его губ.
У нее перехватило дыхание, казалось, что удары ее сердца слышны на расстоянии. Исходивший от Роуна аромат свежести и сандалового дерева кружил ей голову, а теплое прикосновение его рук развеяло все ее мысли, лишило воли. Джолетта закрыла глаза, и губы ее сами потянулись ему навстречу.
Подчиняясь зову сердца, руки девушки скользнули по груди Роуна под куртку и обвили его шею, погрузившись пальцами в мягкие, густые волосы у него на затылке. Ее нежные пылающие губы затрепетали, призывно раскрываясь. Целиком отдаваясь своему желанию, они неспешно наслаждались поцелуем, его многообещающей силой и нарастающей чувственностью.
Тело Джолетты пылало. Она уже больше не ощущала вечернего холода. Его язык настойчиво ласкал ее рот, а она отвечала ему мягкими движениями. Тихо застонав и забыв на мгновение обо всем, она отдалась охватившему ее чувству страсти. Роун, нежно лаская ее спину, притянул Джолетту; еще ближе к себе. Подчиняясь, она прильнула к нему и, проведя рукой по его груди вниз, ощутила ладонью гладкий ремень на его талии. Он был холодным по сравнению с жаром, исходившим от его тела. Скользнув рукой вдоль ремня, Джолетта добралась до впадины между мускулами его спины и. прижалась к Роуну всем телом, крепко сжимая его в своих объятиях.
Роун глубоко вздохнул и выпрямился. Взяв лицо девушки в свои ладони, он медленно провел большим пальцем по ее подбородку, нежной мочке уха, опуская руку ниже по ее стройной шее, подчеркнутой изгибом тонкой ключицы. Добравшись до выпуклости ее груди, он осторожно положил на нее свою ладонь.
Жаркие волны желания охватили Джолетту, наполнив ее тело трепетом и разгорячив ее кровь. Она задрожала, ощутив нежную ласку его руки на своем чувствительном соске. Еще крепче стиснув его в объятиях, она прильнула к нему, ощущая упругий выступ на его брюках, упиравшийся в нижнюю часть ее податливого тела.
Внезапно послышались приближающиеся шаги и шум голосов. Их уединение было нарушено.
Джолетта замерла, затем медленно отстранилась. Грудь Роуна поднялась и опустилась в глубоком вздохе, когда он неохотно отпустил девушку. Он продолжал держать руку на ее талии, когда появились трое швейцарских студентов, два парня и девушка с длинными светлыми волосами, почти полностью закрывавшими ее спину. Они прошли мимо, даже не взглянув в их сторону.
Улыбка сожаления скользнула по губам Джолетты. Она испугалась, что они увидят, как она целуется с мужчиной. Как это было по-американски! В Европе — и в Гайд-парке, и на швейцарской горной вершине — повсюду она замечала обнимающиеся пары, демонстрировавшие разные степени интимных отношений.
Джолетта посмотрела на своего кавалера, но под крышей моста стало так темно, что она не могла разглядеть выражения его лица. Оно казалось печальным, но, возможно, ей это только показалось из-за сгустившихся сумерек, пронизанных последними отсветами заката, так как уже в следующий момент он резко рассмеялся и, развернувшись, повел Джолетту к набережной, откуда они направились обратно в гостиницу. Большая часть туристов из их группы размещались на одном этаже; номер Роуна находился рядом с лестницей, через несколько дверей от комнаты Джолетты. Однако он не остановился возле своей двери, а пошел с Джолеттой дальше по узкому коридору. Она посмотрела на ключ от своей комнаты, который взяла у портье, стараясь разглядеть его в тусклом свете старых светильников на стенах.
Вдруг Роун остановился и схватил ее за руку. Приложив палец к губам, он призывал ее к молчанию, затем кивнул в сторону двери.
— Вы оставляли свет в своем номере? — спросил он шепотом.
— Кажется, нет, — покачала в ответ головой Джолетта.
Взяв ключи из ее рук, он подкрался к двери и осторожно вставил его в замочную скважину.
Джолетта сделала вперед несколько шагов, но он махнул рукой, призывая ее остановиться. Свет в комнате погас.
Роун рывком распахнул дверь, затем подался немного назад и, согнувшись, кинулся в комнату. Послышалось глухое рычание, затем звуки ударов тел о стены, от которых все заходило ходуном. Далее последовал грохот перевернутых стульев и шарканье ног, перемежавшееся с ругательствами.
Джолетта вбежала в комнату и остановилась. В свежем горном воздухе, вливавшемся через открытое окно, она уловила неприятно-резкий запах чужого одеколона. На фоне слабого света, проникавшего в комнату с улицы, вырисовывались темные силуэты двух борющихся тел.
Ее реакция была интуитивной. Она протянула руку к выключателю у двери, в то же мгновение комнату залил ослепительно яркий свет. Мужчина, одетый во все черное, с лыжной маской на лице, повернулся к Джолетте. Зарычав, он вырвался из рук Роуна и бросился к окну. Вскочив на подоконник, незнакомец опустился на одно колено и, помедлив доли секунды, прыгнул вниз.
Роун подбежал к окну и выглянул наружу. Джолетта присоединилась к нему. Она увидела лишь раскачивавшуюся веревку, ударявшуюся о коричневую стену под окном. Канат спускался с крыши здания, находившейся двумя этажами выше, и заканчивался у земли двумя этажами ниже.
— Ушел, — произнес Роун.
Уловив в его голосе досаду и злость, Джолетта вскинула на него глаза и снова перевела взгляд на веревку.
— Вор-форточник? — спросила она озадаченно. — Я не могу в это поверить.
Роун обвел взглядом комнату и, сложив руки на груди, медленно произнес:
— Давайте подумаем.
Джолетта повернулась и какое-то время стояла неподвижно. В комнате все было перевернуто вверх дном: ящики выдвинуты, одежда из чемодана со вспоротой подкладкой разбросана по всему полу, из разрезанных матрацев кровати торчали пружины, высыпавшиеся из искромсанных одеял пушинки плавно порхали, медленно кружась в потоках холодного воздуха, струившегося из окна.
— Боже мой, — прошептала она, дотронувшись до сумочки, висевшей у нее на плече, в которой лежал дневник Вайолетт.
— Вот именно, — сказал Роун, глядя на нее сузившимися глазами. — Ну… а теперь вы расскажете мне еще раз о вашем ужасном невезении?
11
Администратор гостиницы был поражен и возмущен, когда увидел, во что превратился номер Джолетты. Извиняющимся тоном он попытался объяснить, что такого еще не случалось ни в одной гостинице, где ему приходилось служить. Воровство — да, но не столь дикий разбой. Он не мог даже представить себе, из-за чего такое могло произойти — подобное поведение совершенно несвойственно его соотечественникам. Правда, молодая гостья не гражданка Швейцарии. Может быть, у нее вышел конфликт с кем-нибудь из членов ее группы?
Слова администратора ничуть не облегчили переживаний Джолетты. Тот опыт, который она приобрела за время своего путешествия, удерживал ее от обращения в полицию, тем более что она не хотела вдаваться в подробности, касавшиеся семейной реликвии и дневника Вайолетт. Но Роун настаивал. К тому же надо было уладить вопрос с ущербом, нанесенным имуществу гостиницы.
Прибывшие полицейские действовали корректно и профессионально. Они составили протокол с подробным перечислением повреждений и описанием внешности преступника и сказали, что приложат усилия к его розыску. Но предупредили, что шансы на положительный результат не слишком велики: обычные гостиничные кражи носят случайный характер, и их трудно раскрыть.
Администратор гостиницы ненадолго задержался после ухода полиции. Он пообещал прислать горничную, чтобы заменить испорченные матрацы и навести порядок в комнате. Он с удовольствием предложил бы мисс Керес другой номер, но, к сожалению, сейчас это невозможно — начался туристский сезон, и все номера переполнены. Он отнесется с пониманием к ее желанию переехать в другую гостиницу, но сомневается, что она сможет найти что-нибудь подходящее в такое время.
Джолетта заверила администратора, что никуда переезжать не собирается, и закрыла за ним дверь, прервав его извинения. Отвечая на многочисленные вопросы полицейских, она отказалась признать тот факт, будто ей известно, что именно искал грабитель в ее комнате. Она упорно стояла на своем, и теперь у нее от всего этого снова разболелась голова. Ей необходимо было срочно принять пару таблеток аспирина.
— Но вы не можете оставаться здесь. — В голосе Роуна звучали тревожные нотки.
— Придется, — она постаралась улыбнуться. — Вы же слышали, что сказал этот администратор.
— В моей комнате тоже двуспальная кровать.
Направляясь к столу, чтобы взять оставленную там сумку, Джолетта посмотрела на молодого человека. На его лице не было ничего, кроме озабоченности и желания быть полезным.
— Очень мило с вашей стороны, — ответила она. — Но думаю, в этом нет необходимости.
— Вы не можете говорить с такой уверенностью. Мне совсем не нравится то, что натворил здесь этот тип. Он изрядно поработал ножом. Вы не задумывались над тем, что могло случиться, если бы вы были одна в своей комнате? Что вы будете делать, если он вернется?
Джолетта приложила руку к виску, словно пыталась унять пульсирующую боль, и закрыла глаза.
— Он не вернется.
— Почему вы так считаете?
Ей было трудно думать, головная боль вызывала тошноту. Она стала шарить в сумке в поисках лекарства, избегая вопрошающего взгляда Роуна, сидевшего на краешке стола со скрещенными на груди руками.
Он встал и подошел к ней. Затем взял у нее сумочку и, найдя в ней коробку с аспирином, вытряхнул две таблетки ей на ладонь.
— Вы это искали?
Джолетта благодарно кивнула. Роун сходил в ванную и вернулся оттуда со стаканом воды. Когда девушка приняла лекарство и запила его водой, он продолжил:
— Мы говорили об этом парне с ножом.
Она посмотрела на него и отвела глаза, затем, вздохнув, согласилась:
— Вы правы, он может вернуться.
Джолетта не хотела этого говорить, слова сами сорвались с ее губ. Поскольку Роун молчал, она подняла глаза. Она ожидала от него вопросов, требования объяснений, почему она не сказала полицейским о такой возможности — всего, чего угодно, только не этого задумчивого молчания.
Облизнув губы, она добавила:
— Во всяком случае, он не нашел того, что искал, и теперь может сделать вывод, что нужная ему вещь находится при мне.
— Вот видите, — подхватил Роун. — Об этом я и говорю. Собирайтесь и пойдемте ко мне.
— Нет, я просто запру окно и дверь. Все будет в порядке, — сказала Джолетта, думая при этом, что она напрасно так уверенно трясет головой.
Роун смотрел на нее твердым взглядом.
— Я не буду к вам приставать. Вы будете в полной безопасности.
— Не сомневаюсь, но все же предпочитаю…
— Я действительно не буду, несмотря на то что случилось сегодня на мосту.
Она перевела взгляд на стену позади него, затем на пол — куда угодно, только не на него. Низкий тембр его голоса вызывал странное ощущение пустоты у нее под ложечкой.
— Я и не думала, что вы будете, — наконец отважилась девушка.
— Тогда договорились. — Он решительно направился в ванную комнату и стал собирать ее вещи. — Что вам нужно? Зубная щетка? Расческа? Что еще?
Джолетта неожиданно почувствовала облегчение от того, что кто-то принял решение за нее.
Она осталась бы в своем номере, но вряд ли ей удалось бы заснуть. С другой стороны, она совсем не была уверена, что ночь с Роуном пройдет спокойно. Скорее всего он предложил ей это от чистого сердца, но она не могла не помнить о том чувстве близости, которое испытала на мосту. «Вряд ли он спланировал это заранее», — подумала Джолетта.
Номер Роуна выглядел несколько проще, чем тот, в который поместили ее.
Две кровати стояли у стен под прямым углом друг к другу. Роун указал ей кровать, на которой он спал предыдущей ночью, и положил ее вещи на другую.
Джолетта почувствовала себя неловко, когда он повернулся к ней; она подумала, а чувствует ли он себя так же. Хотелось бы ей быть более рассудительной и более опытной в подобных ситуациях. Она пыталась что-нибудь придумать, чтобы снять напряжение, но ей ничего не приходило в голову.
— Сегодня у нас был долгий день, — первым нашелся Роун. — Вы можете занять ванную комнату, если хотите.
Она посмотрела на него, но не сделала ни одного движения, чтобы последовать его предложению. Вместо этого она села на кровать. Глубоко втянув в себя воздух, Джолетта медленно выдохнула, прежде чем заговорила:
— Я должна вам кое-что рассказать.
Пока она молчала, подыскивая слова, он сел в одно из жестких кресел у маленького столика под окном и спокойно спросил:
— О сегодняшнем визитере?
Девушка кивнула.
— Я думаю, вы должны знать — раз уж вы намерены терпеть неприятности из-за меня. Единственная вещь, которая сегодня пропала, — моя записная книжка, куда я вносила свои заметки начиная с Англии.
В общих чертах она рассказала ему, чем занималась во время путешествия и почему, но опустила некоторые детали, такие, как ее подозрения в отношении тети Эстеллы.
Роун слушал рассказ Джолетты молча, сосредоточенно сдвинув брови. Он долго ничего не говорил после того, как она закончила. Наконец произнес:
— И это все?
— Что вы имеете в виду? — Ее удивила недоверчивая нотка в его голосе.
— Вы уверены в том, что этому разбойнику нужна только ваша записная книжка и копия дневника?
— А что еще могло ему понадобиться? Темные глаза Роуна смотрели задумчиво.
— Если вы помните, он выключил свет в комнате, когда услышал, что вы вернулись, и ждал вас с ножом в руке.
— Вы хотите сказать… вы думаете, что он… — Она замолчала, будучи не в состоянии подыскать нужные слова.
— Ведь он не знал, что вы вернетесь не одна.
— Нет, — возразила она после некоторого раздумья. — У него не могло быть намерения причинить мне вред. Он просто понял, что я держала дневник при себе.
— Мне показалось, вы говорили, что оставили дневник в Новом Орлеане.
— Роун испытующе глядел на нее, и веря, и не веря девушке.
— Я взяла с собой фотокопию, — призналась Джолетта, будучи не в состоянии скрыть торжествующей улыбки.
Роун смотрел на нее ничего не выражающим взглядом, задержавшись, однако, на нежном изгибе ее сомкнутых губ. Наконец он сказал:
— Значит, вы будете продолжать действовать как ни в чем не бывало?
— Я не знаю, что мне еще делать. Свои записи я могу восстановить, но чем больше я пишу, тем меньше вижу смысла в тех фактах и цифрах, которые собираю.
— Вы уверены, что в дневнике не содержится никаких конкретных сведений по поводу формулы духов?
— Абсолютно уверена.
Роун поднял руки и уронил их.
— Я не хочу лишать вас надежды, но мне кажется, что в этом смысле ваше путешествие является безнадежным предприятием.
— Возможно, — согласилась Джолетта. Она старалась не думать о завещании Мими и о том, что будет, если она не найдет формулу.
— С другой стороны, какие-то люди, похоже, относятся к вам весьма серьезно. Вспомните, как у вас вырвали сумку в Лондоне и чуть не задавили вас в Париже.
Джолетта опустила глаза, упершись взглядом в узор из листьев на ковре у ее ног.
— Я стараюсь не думать об этом.
— Но этим вы не отвадите их от себя. — В голосе Роуна появились сердитые нотки.
— Нет. Но, может быть, они остановятся перед трудностями.
— Кто «они»?
Джолетта пожала плечами, продолжая избегать его взгляда.
— Кто бы они ни были.
Роун долго хранил молчание, затем резко спросил:
— А вы не думали о том, чтобы бросить все и вернуться домой?
— Я не могу.
— Почему? — Чувствовалось, что он едва сдерживает раздражение.
Она повернулась и вызывающе посмотрела на него.
— Не знаю. Из-за гордости, упрямства… или любопытства. Может быть, я просто должна продолжать.
Роун пристально поглядел на девушку. Казалось, он хотел что-то возразить, но лишь кивнул, опустив голову.
— Хорошо. Я намерен вам помочь.
— Вы уже помогли. Это поразительно, что вы всегда оказывались рядом, когда я нуждалась в помощи.
— Я говорю о другом. Я хочу помочь вам в вашем расследовании.
Джолетта окинула его скептическим взглядом.
— Такое безнадежное дело не может вас заинтересовать. Улыбка скользнула по его лицу.
— Меня интересуете вы, и я питаю слабость к безнадежным делам. К тому же сейчас у меня нет лучшего занятия.
— Это не игра, — медленно проговорила Джолетта.
— Я и не надеялся, что это игра.
Роун смотрел прямо и открыто. Во всей его фигуре с вытянутыми вперед длинными ногами чувствовалось столько силы и надежности и в то же время естественной непринужденности, что Джолетте показалось глупым остерегаться его.
Она болезненно улыбнулась.
— Хорошо, если вы хотите, и поскольку вы уже присоединились к группе, ваше участие не повредит.
На доли секунды лицо Роуна помрачнело, казалось, что молодой человек хочет сделать какое-то признание, но он всего лишь сказал:
— Тогда начнем с завтрашнего утра. А теперь — душ. Дамы первые.
Услышав из ванной комнаты звук льющейся воды, Роун медленно поднялся и, подойдя к окну, прислонился плечом к раме. Он нажал кнопку, и металлические жалюзи поднялись, открывая взору здание напротив, украшенное лепными карнизами. На лице Роуна была написана неудовлетворенность.
Он наконец получил то, чего так долго добивался, но почему-то не испытывал радости.
Она доверилась ему. Или сделала вид? Что-то промелькнуло в ее взгляде, отчего ему стало не по себе. Интересно, о чем она думала в тот момент? Ему надо знать о ней все. Он не хотел причинять ей вред. Только что в этой комнате он испытал непреодолимое желание рассказать ей все. Но момент длился недолго. Риск был слишком велик.
Как он поведет себя в дальнейшем? Прежде всего он должен держать свои руки подальше от нее. Он останется в своей постели, на своей половине комнаты и постарается не смотреть на нее. Он приблизится к ней только в случае необходимости и лишь на предельно краткий момент. Он не будет больше обращать внимания на ласкающихся лебедей.
То, что произошло сегодня на мосту, было ошибкой. Он знал это уже в тот момент, но не мог противиться желанию. Находиться слишком близко к ней опасно. Он вспомнил бы об этом, если бы из-за этого лишился жизни.
Тот человек в ее комнате застал его врасплох только потому, что он не предусмотрел такой возможности, не подготовился к ней. Ему следовало провести Джолетту дальше по коридору и попросить ее подождать, а затем вернуться одному.
Кто бы то ни был, его действия были безумием, опасностью для всего дела. Кое-кому придется отвечать за это, когда со всем будет покончено. А пока он должен подумать о стоимости ущерба, причиненного в отеле. За это он нес ответственность.
Значит, она носит дневник с собой. Он так и думал. Повернув голову, Роун посмотрел на небольшую сумку из мягкой кожи, лежавшую на постели. Удостоверившись, что дверь в ванную комнату закрыта, он потянулся за сумкой. Порывшись внутри, он извлек оттуда пачку бумаг, скрепленную резинками. По-видимому, это и был дневник.
Сняв резинку, Роун открыл первую страницу. Записи в дневнике выглядели слишком старыми, их почти невозможно было понять. Странно, что такая маленькая вещь могла создать столько проблем. Может быть, потом она ему даст почитать дневник. Если нет, он выберет удобный момент и сделает это сам.
Доносившийся из ванной шум льющейся воды смолк. Роун положил дневник обратно в сумку. Опустился на свою кровать и откинулся на подушку, подложив руки под голову. Он так и лежал, глядя в потолок, когда из ванной комнаты появилась Джолетта, окутанная облаками пара. Мокрые пряди волос щупальцами струились по ее плечам и груди, порозовевшее лицо, лишенное косметики, выглядело юным. Она ступала по полу босыми ногами, и, насколько он мог судить, под шелковой ночной рубашкой у нее ничего не было. Блестящая ткань мягко струилась вдоль ее тела, обрисовывая его плавные изгибы, когда она двигалась, складывая одежду аккуратной стопкой на прикроватной тумбочке.
— Все в твоем распоряжении, — весело сказала она.
Роуну пришлось напомнить себе, что она имела в виду ванную. Он хотел было перевернуться на живот, но подумал, что это движение выдаст его желание скрыть тот эффект, который она на него произвела. Как это глупо. У него скорее всего ничего не получится. Но если уж начало положено, придется продолжать.
Некоторое время он колебался, принимать ли ему душ. Может быть, лучше так и остаться лежать на кровати, не двигаясь, и вариться я собственном поту. Девушка была такой чистой, юной, такой прекрасной своей свежестью, что он не посмеет даже приблизиться к ней, будучи столь грязным. Впрочем, сейчас годится любое средство, чтобы удержать его на расстоянии.
Хотя нет, он этого не вынесет. Того же эффекта можно добиться с помощью холодного душа.
Джолетта уже спала, закинув руку за голову, когда он вернулся в комнату. Или очень искусно притворялась. Ее грудь равномерно поднималась и опускалась в такт дыханию, от ресниц на щеки ложились длинные тени.
Роун забыл взять с собой в ванную комнату пижаму. Закрепив на поясе полотенце, обмотанное вокруг бедер, он прошлепал босыми ногами к своему чемодану, лежавшему около кровати. Поглядывая на Джолетту, молодой человек достал из чемодана пижаму, отутюженные складки которой говорили о том, что он ею не пользовался, а захватил ее на случай необходимости.
Слова администратора ничуть не облегчили переживаний Джолетты. Тот опыт, который она приобрела за время своего путешествия, удерживал ее от обращения в полицию, тем более что она не хотела вдаваться в подробности, касавшиеся семейной реликвии и дневника Вайолетт. Но Роун настаивал. К тому же надо было уладить вопрос с ущербом, нанесенным имуществу гостиницы.
Прибывшие полицейские действовали корректно и профессионально. Они составили протокол с подробным перечислением повреждений и описанием внешности преступника и сказали, что приложат усилия к его розыску. Но предупредили, что шансы на положительный результат не слишком велики: обычные гостиничные кражи носят случайный характер, и их трудно раскрыть.
Администратор гостиницы ненадолго задержался после ухода полиции. Он пообещал прислать горничную, чтобы заменить испорченные матрацы и навести порядок в комнате. Он с удовольствием предложил бы мисс Керес другой номер, но, к сожалению, сейчас это невозможно — начался туристский сезон, и все номера переполнены. Он отнесется с пониманием к ее желанию переехать в другую гостиницу, но сомневается, что она сможет найти что-нибудь подходящее в такое время.
Джолетта заверила администратора, что никуда переезжать не собирается, и закрыла за ним дверь, прервав его извинения. Отвечая на многочисленные вопросы полицейских, она отказалась признать тот факт, будто ей известно, что именно искал грабитель в ее комнате. Она упорно стояла на своем, и теперь у нее от всего этого снова разболелась голова. Ей необходимо было срочно принять пару таблеток аспирина.
— Но вы не можете оставаться здесь. — В голосе Роуна звучали тревожные нотки.
— Придется, — она постаралась улыбнуться. — Вы же слышали, что сказал этот администратор.
— В моей комнате тоже двуспальная кровать.
Направляясь к столу, чтобы взять оставленную там сумку, Джолетта посмотрела на молодого человека. На его лице не было ничего, кроме озабоченности и желания быть полезным.
— Очень мило с вашей стороны, — ответила она. — Но думаю, в этом нет необходимости.
— Вы не можете говорить с такой уверенностью. Мне совсем не нравится то, что натворил здесь этот тип. Он изрядно поработал ножом. Вы не задумывались над тем, что могло случиться, если бы вы были одна в своей комнате? Что вы будете делать, если он вернется?
Джолетта приложила руку к виску, словно пыталась унять пульсирующую боль, и закрыла глаза.
— Он не вернется.
— Почему вы так считаете?
Ей было трудно думать, головная боль вызывала тошноту. Она стала шарить в сумке в поисках лекарства, избегая вопрошающего взгляда Роуна, сидевшего на краешке стола со скрещенными на груди руками.
Он встал и подошел к ней. Затем взял у нее сумочку и, найдя в ней коробку с аспирином, вытряхнул две таблетки ей на ладонь.
— Вы это искали?
Джолетта благодарно кивнула. Роун сходил в ванную и вернулся оттуда со стаканом воды. Когда девушка приняла лекарство и запила его водой, он продолжил:
— Мы говорили об этом парне с ножом.
Она посмотрела на него и отвела глаза, затем, вздохнув, согласилась:
— Вы правы, он может вернуться.
Джолетта не хотела этого говорить, слова сами сорвались с ее губ. Поскольку Роун молчал, она подняла глаза. Она ожидала от него вопросов, требования объяснений, почему она не сказала полицейским о такой возможности — всего, чего угодно, только не этого задумчивого молчания.
Облизнув губы, она добавила:
— Во всяком случае, он не нашел того, что искал, и теперь может сделать вывод, что нужная ему вещь находится при мне.
— Вот видите, — подхватил Роун. — Об этом я и говорю. Собирайтесь и пойдемте ко мне.
— Нет, я просто запру окно и дверь. Все будет в порядке, — сказала Джолетта, думая при этом, что она напрасно так уверенно трясет головой.
Роун смотрел на нее твердым взглядом.
— Я не буду к вам приставать. Вы будете в полной безопасности.
— Не сомневаюсь, но все же предпочитаю…
— Я действительно не буду, несмотря на то что случилось сегодня на мосту.
Она перевела взгляд на стену позади него, затем на пол — куда угодно, только не на него. Низкий тембр его голоса вызывал странное ощущение пустоты у нее под ложечкой.
— Я и не думала, что вы будете, — наконец отважилась девушка.
— Тогда договорились. — Он решительно направился в ванную комнату и стал собирать ее вещи. — Что вам нужно? Зубная щетка? Расческа? Что еще?
Джолетта неожиданно почувствовала облегчение от того, что кто-то принял решение за нее.
Она осталась бы в своем номере, но вряд ли ей удалось бы заснуть. С другой стороны, она совсем не была уверена, что ночь с Роуном пройдет спокойно. Скорее всего он предложил ей это от чистого сердца, но она не могла не помнить о том чувстве близости, которое испытала на мосту. «Вряд ли он спланировал это заранее», — подумала Джолетта.
Номер Роуна выглядел несколько проще, чем тот, в который поместили ее.
Две кровати стояли у стен под прямым углом друг к другу. Роун указал ей кровать, на которой он спал предыдущей ночью, и положил ее вещи на другую.
Джолетта почувствовала себя неловко, когда он повернулся к ней; она подумала, а чувствует ли он себя так же. Хотелось бы ей быть более рассудительной и более опытной в подобных ситуациях. Она пыталась что-нибудь придумать, чтобы снять напряжение, но ей ничего не приходило в голову.
— Сегодня у нас был долгий день, — первым нашелся Роун. — Вы можете занять ванную комнату, если хотите.
Она посмотрела на него, но не сделала ни одного движения, чтобы последовать его предложению. Вместо этого она села на кровать. Глубоко втянув в себя воздух, Джолетта медленно выдохнула, прежде чем заговорила:
— Я должна вам кое-что рассказать.
Пока она молчала, подыскивая слова, он сел в одно из жестких кресел у маленького столика под окном и спокойно спросил:
— О сегодняшнем визитере?
Девушка кивнула.
— Я думаю, вы должны знать — раз уж вы намерены терпеть неприятности из-за меня. Единственная вещь, которая сегодня пропала, — моя записная книжка, куда я вносила свои заметки начиная с Англии.
В общих чертах она рассказала ему, чем занималась во время путешествия и почему, но опустила некоторые детали, такие, как ее подозрения в отношении тети Эстеллы.
Роун слушал рассказ Джолетты молча, сосредоточенно сдвинув брови. Он долго ничего не говорил после того, как она закончила. Наконец произнес:
— И это все?
— Что вы имеете в виду? — Ее удивила недоверчивая нотка в его голосе.
— Вы уверены в том, что этому разбойнику нужна только ваша записная книжка и копия дневника?
— А что еще могло ему понадобиться? Темные глаза Роуна смотрели задумчиво.
— Если вы помните, он выключил свет в комнате, когда услышал, что вы вернулись, и ждал вас с ножом в руке.
— Вы хотите сказать… вы думаете, что он… — Она замолчала, будучи не в состоянии подыскать нужные слова.
— Ведь он не знал, что вы вернетесь не одна.
— Нет, — возразила она после некоторого раздумья. — У него не могло быть намерения причинить мне вред. Он просто понял, что я держала дневник при себе.
— Мне показалось, вы говорили, что оставили дневник в Новом Орлеане.
— Роун испытующе глядел на нее, и веря, и не веря девушке.
— Я взяла с собой фотокопию, — призналась Джолетта, будучи не в состоянии скрыть торжествующей улыбки.
Роун смотрел на нее ничего не выражающим взглядом, задержавшись, однако, на нежном изгибе ее сомкнутых губ. Наконец он сказал:
— Значит, вы будете продолжать действовать как ни в чем не бывало?
— Я не знаю, что мне еще делать. Свои записи я могу восстановить, но чем больше я пишу, тем меньше вижу смысла в тех фактах и цифрах, которые собираю.
— Вы уверены, что в дневнике не содержится никаких конкретных сведений по поводу формулы духов?
— Абсолютно уверена.
Роун поднял руки и уронил их.
— Я не хочу лишать вас надежды, но мне кажется, что в этом смысле ваше путешествие является безнадежным предприятием.
— Возможно, — согласилась Джолетта. Она старалась не думать о завещании Мими и о том, что будет, если она не найдет формулу.
— С другой стороны, какие-то люди, похоже, относятся к вам весьма серьезно. Вспомните, как у вас вырвали сумку в Лондоне и чуть не задавили вас в Париже.
Джолетта опустила глаза, упершись взглядом в узор из листьев на ковре у ее ног.
— Я стараюсь не думать об этом.
— Но этим вы не отвадите их от себя. — В голосе Роуна появились сердитые нотки.
— Нет. Но, может быть, они остановятся перед трудностями.
— Кто «они»?
Джолетта пожала плечами, продолжая избегать его взгляда.
— Кто бы они ни были.
Роун долго хранил молчание, затем резко спросил:
— А вы не думали о том, чтобы бросить все и вернуться домой?
— Я не могу.
— Почему? — Чувствовалось, что он едва сдерживает раздражение.
Она повернулась и вызывающе посмотрела на него.
— Не знаю. Из-за гордости, упрямства… или любопытства. Может быть, я просто должна продолжать.
Роун пристально поглядел на девушку. Казалось, он хотел что-то возразить, но лишь кивнул, опустив голову.
— Хорошо. Я намерен вам помочь.
— Вы уже помогли. Это поразительно, что вы всегда оказывались рядом, когда я нуждалась в помощи.
— Я говорю о другом. Я хочу помочь вам в вашем расследовании.
Джолетта окинула его скептическим взглядом.
— Такое безнадежное дело не может вас заинтересовать. Улыбка скользнула по его лицу.
— Меня интересуете вы, и я питаю слабость к безнадежным делам. К тому же сейчас у меня нет лучшего занятия.
— Это не игра, — медленно проговорила Джолетта.
— Я и не надеялся, что это игра.
Роун смотрел прямо и открыто. Во всей его фигуре с вытянутыми вперед длинными ногами чувствовалось столько силы и надежности и в то же время естественной непринужденности, что Джолетте показалось глупым остерегаться его.
Она болезненно улыбнулась.
— Хорошо, если вы хотите, и поскольку вы уже присоединились к группе, ваше участие не повредит.
На доли секунды лицо Роуна помрачнело, казалось, что молодой человек хочет сделать какое-то признание, но он всего лишь сказал:
— Тогда начнем с завтрашнего утра. А теперь — душ. Дамы первые.
Услышав из ванной комнаты звук льющейся воды, Роун медленно поднялся и, подойдя к окну, прислонился плечом к раме. Он нажал кнопку, и металлические жалюзи поднялись, открывая взору здание напротив, украшенное лепными карнизами. На лице Роуна была написана неудовлетворенность.
Он наконец получил то, чего так долго добивался, но почему-то не испытывал радости.
Она доверилась ему. Или сделала вид? Что-то промелькнуло в ее взгляде, отчего ему стало не по себе. Интересно, о чем она думала в тот момент? Ему надо знать о ней все. Он не хотел причинять ей вред. Только что в этой комнате он испытал непреодолимое желание рассказать ей все. Но момент длился недолго. Риск был слишком велик.
Как он поведет себя в дальнейшем? Прежде всего он должен держать свои руки подальше от нее. Он останется в своей постели, на своей половине комнаты и постарается не смотреть на нее. Он приблизится к ней только в случае необходимости и лишь на предельно краткий момент. Он не будет больше обращать внимания на ласкающихся лебедей.
То, что произошло сегодня на мосту, было ошибкой. Он знал это уже в тот момент, но не мог противиться желанию. Находиться слишком близко к ней опасно. Он вспомнил бы об этом, если бы из-за этого лишился жизни.
Тот человек в ее комнате застал его врасплох только потому, что он не предусмотрел такой возможности, не подготовился к ней. Ему следовало провести Джолетту дальше по коридору и попросить ее подождать, а затем вернуться одному.
Кто бы то ни был, его действия были безумием, опасностью для всего дела. Кое-кому придется отвечать за это, когда со всем будет покончено. А пока он должен подумать о стоимости ущерба, причиненного в отеле. За это он нес ответственность.
Значит, она носит дневник с собой. Он так и думал. Повернув голову, Роун посмотрел на небольшую сумку из мягкой кожи, лежавшую на постели. Удостоверившись, что дверь в ванную комнату закрыта, он потянулся за сумкой. Порывшись внутри, он извлек оттуда пачку бумаг, скрепленную резинками. По-видимому, это и был дневник.
Сняв резинку, Роун открыл первую страницу. Записи в дневнике выглядели слишком старыми, их почти невозможно было понять. Странно, что такая маленькая вещь могла создать столько проблем. Может быть, потом она ему даст почитать дневник. Если нет, он выберет удобный момент и сделает это сам.
Доносившийся из ванной шум льющейся воды смолк. Роун положил дневник обратно в сумку. Опустился на свою кровать и откинулся на подушку, подложив руки под голову. Он так и лежал, глядя в потолок, когда из ванной комнаты появилась Джолетта, окутанная облаками пара. Мокрые пряди волос щупальцами струились по ее плечам и груди, порозовевшее лицо, лишенное косметики, выглядело юным. Она ступала по полу босыми ногами, и, насколько он мог судить, под шелковой ночной рубашкой у нее ничего не было. Блестящая ткань мягко струилась вдоль ее тела, обрисовывая его плавные изгибы, когда она двигалась, складывая одежду аккуратной стопкой на прикроватной тумбочке.
— Все в твоем распоряжении, — весело сказала она.
Роуну пришлось напомнить себе, что она имела в виду ванную. Он хотел было перевернуться на живот, но подумал, что это движение выдаст его желание скрыть тот эффект, который она на него произвела. Как это глупо. У него скорее всего ничего не получится. Но если уж начало положено, придется продолжать.
Некоторое время он колебался, принимать ли ему душ. Может быть, лучше так и остаться лежать на кровати, не двигаясь, и вариться я собственном поту. Девушка была такой чистой, юной, такой прекрасной своей свежестью, что он не посмеет даже приблизиться к ней, будучи столь грязным. Впрочем, сейчас годится любое средство, чтобы удержать его на расстоянии.
Хотя нет, он этого не вынесет. Того же эффекта можно добиться с помощью холодного душа.
Джолетта уже спала, закинув руку за голову, когда он вернулся в комнату. Или очень искусно притворялась. Ее грудь равномерно поднималась и опускалась в такт дыханию, от ресниц на щеки ложились длинные тени.
Роун забыл взять с собой в ванную комнату пижаму. Закрепив на поясе полотенце, обмотанное вокруг бедер, он прошлепал босыми ногами к своему чемодану, лежавшему около кровати. Поглядывая на Джолетту, молодой человек достал из чемодана пижаму, отутюженные складки которой говорили о том, что он ею не пользовался, а захватил ее на случай необходимости.