Страница:
– Теперь надо вытащить катер на сушу, чтобы мы могли над ним потрудиться.
Используя тали с каика, подняли катер, поставили на старую тележку и отвезли в здание склада, где Гриффитс и Брайсон могли трудиться без помех и вдали от посторонних глаз. Когда они приступили к работе, Мейген и Тиллер отправились на итальянский корабль, где присоединились к Ларсену и Бальбао, изучавшим навигационные карты северного района у Родоса.
– Мы можем доставить катер и вашу лодку совсем близко к порту, – сообщил Бальбао, – а потом подождать вашего возвращения примерно здесь.
Он показал место на карте.
– Если будет стоять тихая погода, – продолжал капитан, – проблем не предвижу. Возможно, у берега есть течение, но в этом случае придется просто рискнуть.
– Как близко тебе нужно подойти к эсминцам? – спросил Тиллера Ларсен.
– Чем ближе, тем лучше.
– А как тебе удастся подойти близко и в то же время остаться незамеченным?
– А куда деваться? – возразил сержант, пожав плечами. – Придется рискнуть. Другого выхода нет.
– По словам Джока, на малых оборотах мотора катера практически не слышно, – вмешался Мейген. – Но как только поддашь газа, шум будет страшенный. Я думаю, Магнус указал нам на самую слабую сторону нашего плана, и нам нужно как-то отвлечь внимание немцев.
– С моей стороны возражений нет, – согласился Тиллер. – Как вы думаете, ВВС согласятся провести нападение ночью?
– Бомбардировщики есть только в Каире, – стал размышлять вслух Ларсен, – но можно уговорить их выслать пару «бофайтеров» с Кипра. Однако у них ограниченный радиус действия, и задержаться над целью они не смогут. Иными словами, понадобится рассчитать время до секунды, чтобы они оказались над портом точно в нужный момент. Если самолеты прилетят слишком рано, они просто разбудят немцев и заставят их мобилизоваться на оборону. А если опоздают, мы рискуем потерять две машины и экипажи, которые и без того на счету. В общем, мне кажется, что придется обойтись без помощи ВВС.
– А как насчет флота? – спросил Тиллер.
В ответ Ларсен грустно покачал головой и сказал:
– Как ты думаешь, Тигр, а для чего мы здесь сидим и изобретаем наилучший способ, как с ними расправиться?
– Можно пойти туда на каике и обстрелять гавань Мандраки из «солотурна», – с готовностью вызвался Мейген.
– Что-нибудь в этом роде и надо придумать, – согласился Ларсен, – но я не думаю, что пальба из «солотурна» вызовет большую панику на берегу.
Тиллер щелкнул пальцами и выпалил:
– Кажется, я придумал, шкипер. Мы можем прикрепить парочку магнитных мин к катеру гарнизона и послать его в сторону берега. Оборудуем часовой механизм, и взрыв произойдет как раз в тот момент, когда я направлю свой катер на цель.
– Звучит неплохо, – с сомнением в голосе промолвил Ларсен, – но все это может только поднять тревогу, не больше. Нет никакой гарантии, что внимание немцев будет приковано только к этому взрыву.
– Я могу обстрелять гавань, – предложил Бальбао, но эту идею с порога отвергли Ларсен и Мейген, подчеркнув, что итальянский корабль представляет гораздо большую ценность как средство спасения, чем метод для отвлечения внимания немцев.
В конечном счете выработали компромисс, согласно которому в ход пойдет катер гарнизона, а Бальбао откроет огонь лишь в одном случае – если не сработает план использования катера.
Когда они пришли на склад, Гриффитс продемонстрировал откидную доску, которую сам смастерил. Она скользила на полозьях и уходила за кормовой подзор, если снять ее с защелки, что позволяло рулевому в нужный момент покинуть катер. Перед Брайсоном стояла более сложная задача. Ему предстояло изобрести способ управления катером с этой доски, но он не сомневался, что сумеет это сделать.
А Тиллеру нужно было изыскать метод, с помощью которого произойдет взрыв в момент удара катера в цель. Простейшим путем казалось установить взрывной механизм торпеды в носовой части, но сержант заключил, что нельзя добиться абсолютной точности при ударе, и скорее всего катер войдет в соприкосновение с эсминцем не прямо, а стороной. Поэтому он решил оборудовать бампер по образу и подобию того, который видел на итальянской лодке в Саутси. В этом случае взрыв произойдет вне зависимости от того, каким концом ударится о цель катер.
На следующий день вечером прогулочный катер, начиненный взрывчаткой, вновь спустили на воду, но у него загруз нос. Правда, когда Тиллер уселся на корме, судно выправилось, хотя сидело довольно глубоко.
В тот же вечер Мейген отбуксировал прогулочный катер к берегам Турции, где на рассвете Тиллер его опробовал. Его интересовало, насколько удастся катеру следовать заданным курсом на разной скорости без вмешательства рулевого. На тихой воде при скорости до двадцати узлов судно шло прямо почти само по себе, но начинало рыскать и требовало твердой руки, как только скорость возрастала. В конце концов удалось заставить катер идти заданным курсом без рулевого при скорости в тридцать пять узлов.
После чего сержант провел испытания, в ходе которых установил, какое расстояние может пройти по заданному курсу неуправляемый катер на разных скоростях, поскольку нужно было уточнить, на какой дистанции от цели с ним можно расстаться. Ведь чем ближе он подойдет ко входу в гавань, тем больше вероятности, что его засекут, но, с другой стороны, подойти следовало как можно ближе, чтобы наверняка поразить цель. Тиллер подсчитал по карте, что длина гавани составляла примерно двести ярдов, а с учетом длины причала, включая место стоянки кораблей, получалось еще сто ярдов.
На входе могла поджидать береговая охрана, часовые и прочие неприятности, и оставалось лишь надеяться, что их внимание удастся как-то отвлечь, потому что расставаться с катером придется фактически на виду у немцев. Это означало, что неуправляемый катер должен пройти минимум четыреста ярдов, а это было намного больше, чем у итальянцев при нападении на британские корабли в заливе Суда.
Мейген обозначил сходную дистанцию двумя буями, и после нескольких попыток Тиллер пришел к выводу, что катер сам по себе выйдет на цель при скорости в тридцать узлов. Иными словами, по его расчетам, судно покроет это расстояние за тридцать секунд. Сержант понимал, что немцы попытаются обнаружить и затопить катер, как только взревет мотор, но потребуется время для того, чтобы поймать судно в лучи прожекторов и прицел оружия, что будет крайне затруднительно, когда мишень несется по воде ночью со скоростью в тридцать узлов.
– На мой взгляд, у тебя отлично получается, – поделился своими мыслями Мейген с Тиллером, когда сержант вернулся на каик. – Но должен тебе сказать, что по-прежнему считаю твой план бредом сумасшедшего.
Он настоял на том, чтобы Тиллер попрактиковался в управлении с кормового подзора, а потом сам залез в катер и заставил сержанта испытать выход в воду на откидной доске. Винт, к счастью, был расположен так, что Тиллер не мог под него угодить, когда уходил в воду с кормового подзора. Он также обнаружил, что Гриффитс проявил о нем дополнительную заботу, придав откидной доске форму, которая позволяла использовать ее в воде как спасательный круг, положив на нее руки и направляя в нужную сторону движением ног.
Конечно, сейчас ему бы очень пригодились ласты, в свое время захваченные в качестве трофея у итальянцев, с которыми экспериментировал Тейслер. По его оценкам, это нехитрое приспособление в два раза увеличивало скорость пловца и его способность держаться на воде. Но и без ласт сержант мог продвигаться с достаточной скоростью.
С наступлением сумерек они вернулись на Сими. За время их отсутствия Брайсон придумал способ зафиксировать управление катером гарнизона по примеру прогулочного катера. Поскольку большой точности попадания не требовалось, было решено испытаний не проводить.
К полудню приготовления были закончены, и все, кто проработал предыдущую ночь напролет, включая Тиллера, получили возможность немного поспать до приема пищи. Вечером погрузили на итальянский корабль прогулочный катер и лодку разведчиков, а слишком большой катер гарнизона тащился сзади на буксире.
Ночь выдалась идеальной для предстоящей операции: густая облачность, непроглядная тьма и практически никакого движения воздуха. Бальбао решил держать не более десяти узлов как ради экономии горючего, так и чтобы не рисковать потерей катера на буксире. На полпути распили бутылку бренди, Тиллер надел костюм для надводного плавания, а Барнсуорт – костюм для гребца.
Впервые после прибытия на Сими сержанту довелось надевать этот костюм, и Тиллер его тщательно осмотрел и проверил. Оружия не взял никакого, крома кинжала, который прикрепил к поясу, и там же пристроил сигнальный фонарик и небольшую фляжку с бренди. Барнсуорт положил в лодку два автомата с глушителями, запас питьевой воды и продуктов.
Корабль прибыл к Родосу до полуночи и стал медленно продвигаться к порту с едва работающей машиной. Остров вырисовывался перед ними смутным горбом. Ничего не было слышно, а порт соблюдал столь строгие меры светомаскировки, что ничего не было и видно. На расстоянии примерно в пять миль от берега Бальбао скомандовал лечь в дрейф, и на воду спустили прогулочный катер и лодку разведчиков с Барнсуортом.
Он сразу же взялся за весла, так как ему следовало занять свою позицию задолго до начала операции по подрыву эсминцев. Лодка быстро исчезла во мгле, и наблюдавший за ней Тиллер облегченно вздохнул, когда понял, с какой скоростью она может скрыться с глаз. Плохая видимость была им на руку. Сержант забрался в катер и завел мотор, когда от берега его отделял борт итальянского корабля.
К счастью, с берега дул легкий бриз, относивший звуки в море. Рядом с Тиллером Ларсен завершал приготовления к отправке катера гарнизона.
– Когда дойдешь до места, подай сигнал, и я отправлю катер, – напутствовал сержанта Ларсен, не преминувший одновременно повторить все инструкции. Он знал, что холод и предчувствие опасности оказывали зачастую странное влияние на память человека, и свято верил, что инструкции можно повторять бесконечно. В ответ Тиллер согласно кивнул.
– После твоего сигнала я вставлю взрыватель, рассчитанный на пять минут, в магнитные мины, – сказал Ларсен. – Этого времени для тебя более чем достаточно.
Они сверили часы, и Ларсен неожиданно перегнулся через борт и крепко пожал руку Тиллера.
– Удачи тебе. Встретимся через пару часов.
– Спасибо, шкипер.
Ларсен отпустил трос, удерживающий прогулочный катер, и Тиллер обогнул итальянский корабль, лежавший в дрейфе.
Гриффитс установил на катере компас, и Тиллер держал курс строго на юг на минимальной скорости, всматриваясь в чернильную темноту. Вначале встретилась легкая волна, но ближе к берегу поверхность воды стала абсолютно гладкой. Постепенно глаза привыкли к темноте, и он стал различать контуры берега, а через двадцать минут понял, что приближается к порту.
Вскоре Тиллер миновал мыс Зонари, самую северную часть острова, лежавшую по правому борту, и тогда подал условный сигнал фонариком в сторону моря. Сигнал повторил дважды и снова сосредоточил внимание на приближающемся берегу.
Почти сразу же приметил силуэт замка на ночном небе и осознал, что отклонился значительно правее гавани Эмборикос. Это означало, что прибрежное течение было значительно сильнее, чем предполагал Бальбао.
Вполголоса матерясь, он стал поворачивать катер левее и вскоре различил вход в гавань Мандраки. Сейчас Тиллер следовал курсом на юго-восток и перевел рычаг на холостой ход, чтобы сориентироваться.
Внимательно всматриваясь в темноту, с трудом сумел разглядеть каменную стену, выдававшуюся в море в гавани Эмборикос. Тогда на самом малом ходу послал катер вперед, и перед ним стал медленно открываться вход в гавань.
Рассчитав, что находится на правильном курсе, сержант направил нос катера прямо на вход в гавань, и компас показал, что он идет строго на юг.
Взглянув на часы, к своему ужасу, осознал, что осталось всего полторы минуты до взрыва гарнизонного катера.
Тиллер еще раз проверил верность курса, зафиксировал штурвал, передвинулся ползком назад на откидную доску и схватился за удлинитель акселератора. Когда он вытащит тросик до конца и закрепит, мотор заработает на три четверти мощности, что придаст катеру необходимую скорость в тридцать узлов.
Лежа плашмя на животе, Тиллер посчитал, что впереди вырисовывается силуэт эсминца, стоящего мористее, на фоне светлых портовых зданий. Оглядевшись вокруг, понял, что только что вошел в гавань Мандраки. На берегу было темным-темно и мертвенно тихо. Слышался вдали лишь лай собаки да бормотал мотор катера.
Он взглянул на часы и выругался. Либо взрыватель магнитных мин не сработал, либо из-за холода время взрыва оттягивалось, и теперь приходилось высчитывать, как долго еще придется ждать. Катер едва продвигался вперед и, хотя ветер, дувший с берега, его сдерживал, все глубже входил в гавань.
Надо было подождать еще секунд десять, и сержант начал тихо счет: «Семь... шесть... пять...»
Где-то справа раздался мощный взрыв, когда сработали наконец две магнитные мины, разорвавшие гарнизонный катер, и ночное небо озарилось пламенем костра на воде. Эхо взрыва ударило о берег и откатилось назад в море.
Сразу же вспыхнули лучи прожекторов, взвыла сирена тревоги, взвились и повисли в небе осветительные ракеты. Этого Тиллер, признаться, не ожидал.
Он вытянул тросик на полную длину и почувствовал, как судно под ним рванулось вперед, сохранив прежний курс. Тиллер закрепил конец тросика, отстегнул зажим откидной доски и начал сползать на ней к корме.
Основную силу удара об воду приняла на себя доска, но волна, поднятая винтом, хлестнула по лицу, и сержант на секунду захлебнулся и стал отплевываться. Не теряя времени, поплыл в сторону, стараясь выдержать быстрый темп, но доска время от времени зарывалась в воду и мешала. Однако сержант не спешил с ней расстаться.
До него доносился гул стрельбы и время от времени волны вокруг освещал луч прожектора, но все звуки заглушало собственное прерывистое хриплое дыхание. Тиллер по-прежнему держался за доску и отплевывался от набегавших волн, когда раздался грохот взрыва, смягченный водными тисками и поэтому показавшийся крайне отдаленным.
Ударная волна от взрыва должна была достигнуть его через тридцать секунд, и сержант подготовился к этому моменту. Работая ногами изо всех сил, он старался еще быстрее продвинуть доску, и когда пришла ударная волна, доска лишь слегка приподнялась над поверхностью воды.
Тиллер остановился и завис в воде, положив руки на доску. К своему удивлению, понял, что его отнесло значительно ближе к левой стороне гавани, чем ожидалось, и решил, что у берега сосуществуют два противоположных течения. О результатах взрыва прогулочного катера судить было невозможно, потому что лучи прожекторов высвечивали только клубы дыма и странный костер в месте швартовки эсминцев, но сержанту показалось, что он достиг цели, и на душе полегчало.
Неожиданно ветер донес голоса, и с конца пристани упал на воду луч света. Тиллер погрузился глубже и увидел, что светят не фонариком, а портативным прожектором, небольшим и мощным. Державший его солдат начал тщательно просматривать водное пространство у пристани, в то время как его напарник давал ему инструкции. Третий держал наготове автомат или винтовку.
Течение медленно несло сержанта от пристани, но луч фонаря мог высветить его в любую минуту. Он выпустил из рук откидную доску и неспешно поплыл налево к причалу гавани Акандия, но постоянно оглядывался и, когда луч фонаря направлялся в его сторону, нырял под воду.
Потом раздался возбужденный крик командира патруля, и солдат открыл огонь из автомата. Возможно, они засекли откидную доску, но полной уверенности в этом не было.
Пристань и фигуры солдат четко вырисовывались на фоне пожара, полыхавшего за ними в гавани, но через несколько минут Тиллер понял, что луч фонаря его уже не сможет достать, и сконцентрировал все свое внимание на поисках выхода.
Ему показалось, что он находится где-то посредине гавани Акандия и плывет к концу ее левого причала. По другую сторону его должен был поджидать в лодке Барнсуорт.
Но если немцы везде разослали поисковые группы, придется либо выйти в море, чтобы обогнуть причал с другой стороны, либо плыть прямо и пробираться к цели буквально под ногами патрулей. Сержант вспомнил наставления Тейслера, утверждавшего, что человек, который что-нибудь ищет, чаще всего не глядит себе под нос, и решил проверить правоту слов своего бывшего командира.
Несмотря на теплую подкладку прорезиненного костюма, холод уже пробирал до костей. Тиллер поплыл, забирая чуть вправо с таким расчетом, чтобы добраться до причала в месте, где до его конца останется примерно пятьдесят ярдов. По мере приближения он услышал шум двигателя автомашины, остановившейся впереди, и крики солдат. Вдоль причала побежали три или четыре фигуры. Сержант нырнул и пропустил бежавших, а затем быстро доплыл до намеченного места.
Из воды вверх на высоту около тридцати футов уходила каменная стена, и Тиллер не сразу нашел, где схватиться рукой. С прибрежной стороны были обозначены стоянки для судов, сейчас почти все пустые, за исключением одного или двух каиков. Со стороны моря высилась голая стена, в конце которой просматривался погашенный маяк.
К счастью, в конце причала был каменный выступ, который мешал находившимся наверху рассмотреть происходящее в воде. Медленно и осторожно сержант стал продвигаться вдоль стены, время от времени останавливаясь, чтобы осмотреться и прислушаться.
Когда он приблизился к концу причала, там появился луч прожектора, который стал бегать по воде. Вначале беспорядочно перескакивал с места на место, а затем стал просматривать окрестности методически. Тиллер вскоре понял, что луч уходил от причала по меньшей мере на сто ярдов, и стал еще быстрее пробираться к цели.
Он достиг конца причала и дальше поплыл то под водой, то лежа на поверхности и отталкиваясь руками от камня. В одном месте его оторвало волной от стены и потянуло в море течением, но сержант изловчился и вновь добрался до причала.
Тиллер нырнул, перевернулся под водой и вышел на поверхность лицом вверх. Над собой он увидел две головы в касках. Солдаты склонились над каменным выступом и, казалось, смотрели прямо ему в лицо. Сержант застыл на месте, крепко сжимая край камня под водой.
На какую-то долю секунды ему пришла в голову мысль, что вода смыла черный грим с его лица, и теперь немецкие солдаты стараются понять, что бы могло означать бледное овальное пятно, представшее перед их глазами под водой.
Он не мог слышать их голоса, но видел огоньки двух сигарет. Потом один из огоньков описал дугу и погас в воде возле головы Тиллера. За ним последовал второй окурок, и солдаты пропали.
Тиллер вновь ушел под воду, перевернулся и стал продвигаться вдоль причала. С Барнсуортом договорились, что заранее определить точное место встречи невозможно, поскольку нельзя было сказать, где удастся найти укрытие для лодки.
На первый взгляд, казалось, что никакого укрытия и не было, но затем он увидел узкий деревянный причал вдоль каменной стены, стоявший на столбах, которые выступали над поверхностью воды на десять футов. По-видимому, это было место для судна, ожидавшего места в порту с внутренней стороны пристани. Причал выглядел идеальным укрытием для лодки, и сержант во всю силу заработал руками, чтобы поскорее добраться до Барнсуорта и расстаться с пронизывающе холодной водой.
Но под настилом деревянного причала ничего не просматривалось, и Тиллер уж было собрался окликнуть напарника, но тут же решил, что это слишком рискованно. Он продвинулся почти до противоположного конца, но лодки не повстречал, и сердце ушло в пятки. Видимо, Билли не удалось прибыть на место. Либо угодил в плен, либо потерял ориентировку и сбился с пути.
Сержант подплыл к последнему деревянному стояку и вылез на него грудью, чтобы отдышаться и осмыслить ситуацию. Не приходилось и помышлять о том, чтобы добраться вплавь до итальянского корабля, потому что если даже его не сломит в пути усталость, наверняка доконает холод. Придется просто ждать в надежде на появление Барнсуорта или Бальбао, который может отправиться на поиски Тиллера. Был еще один выход – попытаться раздобыть лодку и бежать на ней.
В тот момент, когда он пришел к выводу, что пора искать другую лодку, сержант почувствовал, как вокруг его шеи обвилась чья-то рука и сверху сдавило череп чем-то холодным и твердым.
– Если не ошибаюсь, вас зовут Тигром, не так ли? – прошептал ему в ухо знакомый голос, но на немецком языке.
– Ну и шуточки у тебя, Билли, – прохрипел сержант.
Барнсуорт убрал руку с горла товарища и вложил пистолет в кобуру.
– Нужно было убедиться, что это действительно ты собственной персоной, – шепотом оправдывался Барнсуорт. – Должен тебе сообщить, что ты здесь разворошил осиное гнездо.
– Я попал в этих гадов? – жадно спросил Тиллер.
– Мне-то откуда знать? – возразил напарник. – Последние сорок минут я был занят только тем, чтобы удержаться за задницу причала. Между прочим, ты явно не спешил на встречу со мной, а сейчас пора сматываться.
Барнсуорт подтянулся на стояке, перебрался на другой и осторожно опустился на переднее сиденье лодки, стоявшей возле каменной стены. Тиллер последовал за ним по воде и влез на заднее сиденье лодки с кормы, снял с пояса флягу с бренди, сделал хороший глоток и передал посуду Барнсуорту.
– Теперь что? – спросил шепотом у напарника. – Подождем, пока они успокоятся или как?
Барнсуорт развернулся, вытянул руку и показал светящийся циферблат наручных часов.
– У нас нет времени, – прошептал он. – Небо очистилось, и через час выйдет луна. Если нам повезет, немцы по-прежнему будут искать в районе гавани и сюда не сунутся, но все равно пора уходить.
Работая одним веслом, они осторожно вышли из-под деревянного настила причала, а когда убедились, что им ничто не угрожает, постарались как можно быстрее отойти дальше в море, держа курс на восток.
Когда причал пропал во тьме за их спинами, они остановились, чтобы вставить в уключины по два весла. В порту по воде по-прежнему бегали лучи прожекторов, и в гавани Эмборикос не стихал пожар. Однако задерживаться не стали и гребли изо всех сил, держа по компасу курс на 160 градусов.
Холод, еще недавно сковывавший Тиллера, сменили разлившаяся по всему телу теплота и чувство радости от выполненного долга, и он загребал веслами с нарастающим энтузиазмом. Через час впереди замаячил мыс, за которым их должен был поджидать итальянский корабль.
Приблизившись к оконечности мыса, повернули на восток и стали подавать фонариком сигналы в сторону моря. Через час по правому борту обозначился силуэт корабля, после чего можно было сушить весла, и вскоре сверху протянулись руки, чтобы помочь взобраться на борт.
11
Используя тали с каика, подняли катер, поставили на старую тележку и отвезли в здание склада, где Гриффитс и Брайсон могли трудиться без помех и вдали от посторонних глаз. Когда они приступили к работе, Мейген и Тиллер отправились на итальянский корабль, где присоединились к Ларсену и Бальбао, изучавшим навигационные карты северного района у Родоса.
– Мы можем доставить катер и вашу лодку совсем близко к порту, – сообщил Бальбао, – а потом подождать вашего возвращения примерно здесь.
Он показал место на карте.
– Если будет стоять тихая погода, – продолжал капитан, – проблем не предвижу. Возможно, у берега есть течение, но в этом случае придется просто рискнуть.
– Как близко тебе нужно подойти к эсминцам? – спросил Тиллера Ларсен.
– Чем ближе, тем лучше.
– А как тебе удастся подойти близко и в то же время остаться незамеченным?
– А куда деваться? – возразил сержант, пожав плечами. – Придется рискнуть. Другого выхода нет.
– По словам Джока, на малых оборотах мотора катера практически не слышно, – вмешался Мейген. – Но как только поддашь газа, шум будет страшенный. Я думаю, Магнус указал нам на самую слабую сторону нашего плана, и нам нужно как-то отвлечь внимание немцев.
– С моей стороны возражений нет, – согласился Тиллер. – Как вы думаете, ВВС согласятся провести нападение ночью?
– Бомбардировщики есть только в Каире, – стал размышлять вслух Ларсен, – но можно уговорить их выслать пару «бофайтеров» с Кипра. Однако у них ограниченный радиус действия, и задержаться над целью они не смогут. Иными словами, понадобится рассчитать время до секунды, чтобы они оказались над портом точно в нужный момент. Если самолеты прилетят слишком рано, они просто разбудят немцев и заставят их мобилизоваться на оборону. А если опоздают, мы рискуем потерять две машины и экипажи, которые и без того на счету. В общем, мне кажется, что придется обойтись без помощи ВВС.
– А как насчет флота? – спросил Тиллер.
В ответ Ларсен грустно покачал головой и сказал:
– Как ты думаешь, Тигр, а для чего мы здесь сидим и изобретаем наилучший способ, как с ними расправиться?
– Можно пойти туда на каике и обстрелять гавань Мандраки из «солотурна», – с готовностью вызвался Мейген.
– Что-нибудь в этом роде и надо придумать, – согласился Ларсен, – но я не думаю, что пальба из «солотурна» вызовет большую панику на берегу.
Тиллер щелкнул пальцами и выпалил:
– Кажется, я придумал, шкипер. Мы можем прикрепить парочку магнитных мин к катеру гарнизона и послать его в сторону берега. Оборудуем часовой механизм, и взрыв произойдет как раз в тот момент, когда я направлю свой катер на цель.
– Звучит неплохо, – с сомнением в голосе промолвил Ларсен, – но все это может только поднять тревогу, не больше. Нет никакой гарантии, что внимание немцев будет приковано только к этому взрыву.
– Я могу обстрелять гавань, – предложил Бальбао, но эту идею с порога отвергли Ларсен и Мейген, подчеркнув, что итальянский корабль представляет гораздо большую ценность как средство спасения, чем метод для отвлечения внимания немцев.
В конечном счете выработали компромисс, согласно которому в ход пойдет катер гарнизона, а Бальбао откроет огонь лишь в одном случае – если не сработает план использования катера.
Когда они пришли на склад, Гриффитс продемонстрировал откидную доску, которую сам смастерил. Она скользила на полозьях и уходила за кормовой подзор, если снять ее с защелки, что позволяло рулевому в нужный момент покинуть катер. Перед Брайсоном стояла более сложная задача. Ему предстояло изобрести способ управления катером с этой доски, но он не сомневался, что сумеет это сделать.
А Тиллеру нужно было изыскать метод, с помощью которого произойдет взрыв в момент удара катера в цель. Простейшим путем казалось установить взрывной механизм торпеды в носовой части, но сержант заключил, что нельзя добиться абсолютной точности при ударе, и скорее всего катер войдет в соприкосновение с эсминцем не прямо, а стороной. Поэтому он решил оборудовать бампер по образу и подобию того, который видел на итальянской лодке в Саутси. В этом случае взрыв произойдет вне зависимости от того, каким концом ударится о цель катер.
На следующий день вечером прогулочный катер, начиненный взрывчаткой, вновь спустили на воду, но у него загруз нос. Правда, когда Тиллер уселся на корме, судно выправилось, хотя сидело довольно глубоко.
В тот же вечер Мейген отбуксировал прогулочный катер к берегам Турции, где на рассвете Тиллер его опробовал. Его интересовало, насколько удастся катеру следовать заданным курсом на разной скорости без вмешательства рулевого. На тихой воде при скорости до двадцати узлов судно шло прямо почти само по себе, но начинало рыскать и требовало твердой руки, как только скорость возрастала. В конце концов удалось заставить катер идти заданным курсом без рулевого при скорости в тридцать пять узлов.
После чего сержант провел испытания, в ходе которых установил, какое расстояние может пройти по заданному курсу неуправляемый катер на разных скоростях, поскольку нужно было уточнить, на какой дистанции от цели с ним можно расстаться. Ведь чем ближе он подойдет ко входу в гавань, тем больше вероятности, что его засекут, но, с другой стороны, подойти следовало как можно ближе, чтобы наверняка поразить цель. Тиллер подсчитал по карте, что длина гавани составляла примерно двести ярдов, а с учетом длины причала, включая место стоянки кораблей, получалось еще сто ярдов.
На входе могла поджидать береговая охрана, часовые и прочие неприятности, и оставалось лишь надеяться, что их внимание удастся как-то отвлечь, потому что расставаться с катером придется фактически на виду у немцев. Это означало, что неуправляемый катер должен пройти минимум четыреста ярдов, а это было намного больше, чем у итальянцев при нападении на британские корабли в заливе Суда.
Мейген обозначил сходную дистанцию двумя буями, и после нескольких попыток Тиллер пришел к выводу, что катер сам по себе выйдет на цель при скорости в тридцать узлов. Иными словами, по его расчетам, судно покроет это расстояние за тридцать секунд. Сержант понимал, что немцы попытаются обнаружить и затопить катер, как только взревет мотор, но потребуется время для того, чтобы поймать судно в лучи прожекторов и прицел оружия, что будет крайне затруднительно, когда мишень несется по воде ночью со скоростью в тридцать узлов.
– На мой взгляд, у тебя отлично получается, – поделился своими мыслями Мейген с Тиллером, когда сержант вернулся на каик. – Но должен тебе сказать, что по-прежнему считаю твой план бредом сумасшедшего.
Он настоял на том, чтобы Тиллер попрактиковался в управлении с кормового подзора, а потом сам залез в катер и заставил сержанта испытать выход в воду на откидной доске. Винт, к счастью, был расположен так, что Тиллер не мог под него угодить, когда уходил в воду с кормового подзора. Он также обнаружил, что Гриффитс проявил о нем дополнительную заботу, придав откидной доске форму, которая позволяла использовать ее в воде как спасательный круг, положив на нее руки и направляя в нужную сторону движением ног.
Конечно, сейчас ему бы очень пригодились ласты, в свое время захваченные в качестве трофея у итальянцев, с которыми экспериментировал Тейслер. По его оценкам, это нехитрое приспособление в два раза увеличивало скорость пловца и его способность держаться на воде. Но и без ласт сержант мог продвигаться с достаточной скоростью.
С наступлением сумерек они вернулись на Сими. За время их отсутствия Брайсон придумал способ зафиксировать управление катером гарнизона по примеру прогулочного катера. Поскольку большой точности попадания не требовалось, было решено испытаний не проводить.
К полудню приготовления были закончены, и все, кто проработал предыдущую ночь напролет, включая Тиллера, получили возможность немного поспать до приема пищи. Вечером погрузили на итальянский корабль прогулочный катер и лодку разведчиков, а слишком большой катер гарнизона тащился сзади на буксире.
Ночь выдалась идеальной для предстоящей операции: густая облачность, непроглядная тьма и практически никакого движения воздуха. Бальбао решил держать не более десяти узлов как ради экономии горючего, так и чтобы не рисковать потерей катера на буксире. На полпути распили бутылку бренди, Тиллер надел костюм для надводного плавания, а Барнсуорт – костюм для гребца.
Впервые после прибытия на Сими сержанту довелось надевать этот костюм, и Тиллер его тщательно осмотрел и проверил. Оружия не взял никакого, крома кинжала, который прикрепил к поясу, и там же пристроил сигнальный фонарик и небольшую фляжку с бренди. Барнсуорт положил в лодку два автомата с глушителями, запас питьевой воды и продуктов.
Корабль прибыл к Родосу до полуночи и стал медленно продвигаться к порту с едва работающей машиной. Остров вырисовывался перед ними смутным горбом. Ничего не было слышно, а порт соблюдал столь строгие меры светомаскировки, что ничего не было и видно. На расстоянии примерно в пять миль от берега Бальбао скомандовал лечь в дрейф, и на воду спустили прогулочный катер и лодку разведчиков с Барнсуортом.
Он сразу же взялся за весла, так как ему следовало занять свою позицию задолго до начала операции по подрыву эсминцев. Лодка быстро исчезла во мгле, и наблюдавший за ней Тиллер облегченно вздохнул, когда понял, с какой скоростью она может скрыться с глаз. Плохая видимость была им на руку. Сержант забрался в катер и завел мотор, когда от берега его отделял борт итальянского корабля.
К счастью, с берега дул легкий бриз, относивший звуки в море. Рядом с Тиллером Ларсен завершал приготовления к отправке катера гарнизона.
– Когда дойдешь до места, подай сигнал, и я отправлю катер, – напутствовал сержанта Ларсен, не преминувший одновременно повторить все инструкции. Он знал, что холод и предчувствие опасности оказывали зачастую странное влияние на память человека, и свято верил, что инструкции можно повторять бесконечно. В ответ Тиллер согласно кивнул.
– После твоего сигнала я вставлю взрыватель, рассчитанный на пять минут, в магнитные мины, – сказал Ларсен. – Этого времени для тебя более чем достаточно.
Они сверили часы, и Ларсен неожиданно перегнулся через борт и крепко пожал руку Тиллера.
– Удачи тебе. Встретимся через пару часов.
– Спасибо, шкипер.
Ларсен отпустил трос, удерживающий прогулочный катер, и Тиллер обогнул итальянский корабль, лежавший в дрейфе.
Гриффитс установил на катере компас, и Тиллер держал курс строго на юг на минимальной скорости, всматриваясь в чернильную темноту. Вначале встретилась легкая волна, но ближе к берегу поверхность воды стала абсолютно гладкой. Постепенно глаза привыкли к темноте, и он стал различать контуры берега, а через двадцать минут понял, что приближается к порту.
Вскоре Тиллер миновал мыс Зонари, самую северную часть острова, лежавшую по правому борту, и тогда подал условный сигнал фонариком в сторону моря. Сигнал повторил дважды и снова сосредоточил внимание на приближающемся берегу.
Почти сразу же приметил силуэт замка на ночном небе и осознал, что отклонился значительно правее гавани Эмборикос. Это означало, что прибрежное течение было значительно сильнее, чем предполагал Бальбао.
Вполголоса матерясь, он стал поворачивать катер левее и вскоре различил вход в гавань Мандраки. Сейчас Тиллер следовал курсом на юго-восток и перевел рычаг на холостой ход, чтобы сориентироваться.
Внимательно всматриваясь в темноту, с трудом сумел разглядеть каменную стену, выдававшуюся в море в гавани Эмборикос. Тогда на самом малом ходу послал катер вперед, и перед ним стал медленно открываться вход в гавань.
Рассчитав, что находится на правильном курсе, сержант направил нос катера прямо на вход в гавань, и компас показал, что он идет строго на юг.
Взглянув на часы, к своему ужасу, осознал, что осталось всего полторы минуты до взрыва гарнизонного катера.
Тиллер еще раз проверил верность курса, зафиксировал штурвал, передвинулся ползком назад на откидную доску и схватился за удлинитель акселератора. Когда он вытащит тросик до конца и закрепит, мотор заработает на три четверти мощности, что придаст катеру необходимую скорость в тридцать узлов.
Лежа плашмя на животе, Тиллер посчитал, что впереди вырисовывается силуэт эсминца, стоящего мористее, на фоне светлых портовых зданий. Оглядевшись вокруг, понял, что только что вошел в гавань Мандраки. На берегу было темным-темно и мертвенно тихо. Слышался вдали лишь лай собаки да бормотал мотор катера.
Он взглянул на часы и выругался. Либо взрыватель магнитных мин не сработал, либо из-за холода время взрыва оттягивалось, и теперь приходилось высчитывать, как долго еще придется ждать. Катер едва продвигался вперед и, хотя ветер, дувший с берега, его сдерживал, все глубже входил в гавань.
Надо было подождать еще секунд десять, и сержант начал тихо счет: «Семь... шесть... пять...»
Где-то справа раздался мощный взрыв, когда сработали наконец две магнитные мины, разорвавшие гарнизонный катер, и ночное небо озарилось пламенем костра на воде. Эхо взрыва ударило о берег и откатилось назад в море.
Сразу же вспыхнули лучи прожекторов, взвыла сирена тревоги, взвились и повисли в небе осветительные ракеты. Этого Тиллер, признаться, не ожидал.
Он вытянул тросик на полную длину и почувствовал, как судно под ним рванулось вперед, сохранив прежний курс. Тиллер закрепил конец тросика, отстегнул зажим откидной доски и начал сползать на ней к корме.
Основную силу удара об воду приняла на себя доска, но волна, поднятая винтом, хлестнула по лицу, и сержант на секунду захлебнулся и стал отплевываться. Не теряя времени, поплыл в сторону, стараясь выдержать быстрый темп, но доска время от времени зарывалась в воду и мешала. Однако сержант не спешил с ней расстаться.
До него доносился гул стрельбы и время от времени волны вокруг освещал луч прожектора, но все звуки заглушало собственное прерывистое хриплое дыхание. Тиллер по-прежнему держался за доску и отплевывался от набегавших волн, когда раздался грохот взрыва, смягченный водными тисками и поэтому показавшийся крайне отдаленным.
Ударная волна от взрыва должна была достигнуть его через тридцать секунд, и сержант подготовился к этому моменту. Работая ногами изо всех сил, он старался еще быстрее продвинуть доску, и когда пришла ударная волна, доска лишь слегка приподнялась над поверхностью воды.
Тиллер остановился и завис в воде, положив руки на доску. К своему удивлению, понял, что его отнесло значительно ближе к левой стороне гавани, чем ожидалось, и решил, что у берега сосуществуют два противоположных течения. О результатах взрыва прогулочного катера судить было невозможно, потому что лучи прожекторов высвечивали только клубы дыма и странный костер в месте швартовки эсминцев, но сержанту показалось, что он достиг цели, и на душе полегчало.
Неожиданно ветер донес голоса, и с конца пристани упал на воду луч света. Тиллер погрузился глубже и увидел, что светят не фонариком, а портативным прожектором, небольшим и мощным. Державший его солдат начал тщательно просматривать водное пространство у пристани, в то время как его напарник давал ему инструкции. Третий держал наготове автомат или винтовку.
Течение медленно несло сержанта от пристани, но луч фонаря мог высветить его в любую минуту. Он выпустил из рук откидную доску и неспешно поплыл налево к причалу гавани Акандия, но постоянно оглядывался и, когда луч фонаря направлялся в его сторону, нырял под воду.
Потом раздался возбужденный крик командира патруля, и солдат открыл огонь из автомата. Возможно, они засекли откидную доску, но полной уверенности в этом не было.
Пристань и фигуры солдат четко вырисовывались на фоне пожара, полыхавшего за ними в гавани, но через несколько минут Тиллер понял, что луч фонаря его уже не сможет достать, и сконцентрировал все свое внимание на поисках выхода.
Ему показалось, что он находится где-то посредине гавани Акандия и плывет к концу ее левого причала. По другую сторону его должен был поджидать в лодке Барнсуорт.
Но если немцы везде разослали поисковые группы, придется либо выйти в море, чтобы обогнуть причал с другой стороны, либо плыть прямо и пробираться к цели буквально под ногами патрулей. Сержант вспомнил наставления Тейслера, утверждавшего, что человек, который что-нибудь ищет, чаще всего не глядит себе под нос, и решил проверить правоту слов своего бывшего командира.
Несмотря на теплую подкладку прорезиненного костюма, холод уже пробирал до костей. Тиллер поплыл, забирая чуть вправо с таким расчетом, чтобы добраться до причала в месте, где до его конца останется примерно пятьдесят ярдов. По мере приближения он услышал шум двигателя автомашины, остановившейся впереди, и крики солдат. Вдоль причала побежали три или четыре фигуры. Сержант нырнул и пропустил бежавших, а затем быстро доплыл до намеченного места.
Из воды вверх на высоту около тридцати футов уходила каменная стена, и Тиллер не сразу нашел, где схватиться рукой. С прибрежной стороны были обозначены стоянки для судов, сейчас почти все пустые, за исключением одного или двух каиков. Со стороны моря высилась голая стена, в конце которой просматривался погашенный маяк.
К счастью, в конце причала был каменный выступ, который мешал находившимся наверху рассмотреть происходящее в воде. Медленно и осторожно сержант стал продвигаться вдоль стены, время от времени останавливаясь, чтобы осмотреться и прислушаться.
Когда он приблизился к концу причала, там появился луч прожектора, который стал бегать по воде. Вначале беспорядочно перескакивал с места на место, а затем стал просматривать окрестности методически. Тиллер вскоре понял, что луч уходил от причала по меньшей мере на сто ярдов, и стал еще быстрее пробираться к цели.
Он достиг конца причала и дальше поплыл то под водой, то лежа на поверхности и отталкиваясь руками от камня. В одном месте его оторвало волной от стены и потянуло в море течением, но сержант изловчился и вновь добрался до причала.
Тиллер нырнул, перевернулся под водой и вышел на поверхность лицом вверх. Над собой он увидел две головы в касках. Солдаты склонились над каменным выступом и, казалось, смотрели прямо ему в лицо. Сержант застыл на месте, крепко сжимая край камня под водой.
На какую-то долю секунды ему пришла в голову мысль, что вода смыла черный грим с его лица, и теперь немецкие солдаты стараются понять, что бы могло означать бледное овальное пятно, представшее перед их глазами под водой.
Он не мог слышать их голоса, но видел огоньки двух сигарет. Потом один из огоньков описал дугу и погас в воде возле головы Тиллера. За ним последовал второй окурок, и солдаты пропали.
Тиллер вновь ушел под воду, перевернулся и стал продвигаться вдоль причала. С Барнсуортом договорились, что заранее определить точное место встречи невозможно, поскольку нельзя было сказать, где удастся найти укрытие для лодки.
На первый взгляд, казалось, что никакого укрытия и не было, но затем он увидел узкий деревянный причал вдоль каменной стены, стоявший на столбах, которые выступали над поверхностью воды на десять футов. По-видимому, это было место для судна, ожидавшего места в порту с внутренней стороны пристани. Причал выглядел идеальным укрытием для лодки, и сержант во всю силу заработал руками, чтобы поскорее добраться до Барнсуорта и расстаться с пронизывающе холодной водой.
Но под настилом деревянного причала ничего не просматривалось, и Тиллер уж было собрался окликнуть напарника, но тут же решил, что это слишком рискованно. Он продвинулся почти до противоположного конца, но лодки не повстречал, и сердце ушло в пятки. Видимо, Билли не удалось прибыть на место. Либо угодил в плен, либо потерял ориентировку и сбился с пути.
Сержант подплыл к последнему деревянному стояку и вылез на него грудью, чтобы отдышаться и осмыслить ситуацию. Не приходилось и помышлять о том, чтобы добраться вплавь до итальянского корабля, потому что если даже его не сломит в пути усталость, наверняка доконает холод. Придется просто ждать в надежде на появление Барнсуорта или Бальбао, который может отправиться на поиски Тиллера. Был еще один выход – попытаться раздобыть лодку и бежать на ней.
В тот момент, когда он пришел к выводу, что пора искать другую лодку, сержант почувствовал, как вокруг его шеи обвилась чья-то рука и сверху сдавило череп чем-то холодным и твердым.
– Если не ошибаюсь, вас зовут Тигром, не так ли? – прошептал ему в ухо знакомый голос, но на немецком языке.
– Ну и шуточки у тебя, Билли, – прохрипел сержант.
Барнсуорт убрал руку с горла товарища и вложил пистолет в кобуру.
– Нужно было убедиться, что это действительно ты собственной персоной, – шепотом оправдывался Барнсуорт. – Должен тебе сообщить, что ты здесь разворошил осиное гнездо.
– Я попал в этих гадов? – жадно спросил Тиллер.
– Мне-то откуда знать? – возразил напарник. – Последние сорок минут я был занят только тем, чтобы удержаться за задницу причала. Между прочим, ты явно не спешил на встречу со мной, а сейчас пора сматываться.
Барнсуорт подтянулся на стояке, перебрался на другой и осторожно опустился на переднее сиденье лодки, стоявшей возле каменной стены. Тиллер последовал за ним по воде и влез на заднее сиденье лодки с кормы, снял с пояса флягу с бренди, сделал хороший глоток и передал посуду Барнсуорту.
– Теперь что? – спросил шепотом у напарника. – Подождем, пока они успокоятся или как?
Барнсуорт развернулся, вытянул руку и показал светящийся циферблат наручных часов.
– У нас нет времени, – прошептал он. – Небо очистилось, и через час выйдет луна. Если нам повезет, немцы по-прежнему будут искать в районе гавани и сюда не сунутся, но все равно пора уходить.
Работая одним веслом, они осторожно вышли из-под деревянного настила причала, а когда убедились, что им ничто не угрожает, постарались как можно быстрее отойти дальше в море, держа курс на восток.
Когда причал пропал во тьме за их спинами, они остановились, чтобы вставить в уключины по два весла. В порту по воде по-прежнему бегали лучи прожекторов, и в гавани Эмборикос не стихал пожар. Однако задерживаться не стали и гребли изо всех сил, держа по компасу курс на 160 градусов.
Холод, еще недавно сковывавший Тиллера, сменили разлившаяся по всему телу теплота и чувство радости от выполненного долга, и он загребал веслами с нарастающим энтузиазмом. Через час впереди замаячил мыс, за которым их должен был поджидать итальянский корабль.
Приблизившись к оконечности мыса, повернули на восток и стали подавать фонариком сигналы в сторону моря. Через час по правому борту обозначился силуэт корабля, после чего можно было сушить весла, и вскоре сверху протянулись руки, чтобы помочь взобраться на борт.
11
– Я намерен представить тебя к награде, – возбужденно тараторил радостный Мейген. – А если бы ты не вернулся, я бы попробовал добиться, чтобы тебя посмертно наградили крестом королевы Виктории.
– Что ж, Тигр, ты сделал все, что мог, – вставил Ларсен.
– Спасибо на добром слове, шкипер, – устало ответил Тиллер.
Ему все время мешали спать налеты «юнкерсов», бомбовые удары которых превратили за день порт в руины. Немцы сразу догадались, откуда был проведен рейд на Родос, и теперь пытались отомстить.
Ларсен сообщил, что немцы, один за другим прибиравшие к рукам малые острова, приблизились к Сими, установив контроль над Пископи, и Тиллер старался не думать о том, какая судьба постигла Джованни и его родственника.
– Как вы думаете, шкипер, почему у меня ничего не вышло?
– Не вышло? – переспросил Ларсен. – Я бы так не сказал. Тебе удалось взорвать добрую половину пристани.
– Но в эсминцы я же не попал, – напомнил Тиллер.
Он изначально понимал, что шансов на успех практически нет, и все-таки очень переживал из-за своей неудачи.
– Однако, по данным воздушной разведки, они стоят на прежнем месте, – вмешался в разговор Мейген. – Возможно, ты нанес им повреждения и помешал выйти в море.
– Ребята проделали буквально чудеса с прогулочным катером, и все сработало как надо, – сказал Тиллер. – Не могу понять, что же произошло. Лодка шла строго по курсу.
– Может, на пути встретились какие-нибудь обломки, – предположил Ларсен. – Ведь катеру достаточно было натолкнуться на что-нибудь плавающее на поверхности, чтобы курс изменился. Не повезло, конечно, но ничего не поделаешь.
– И что теперь будем делать, шкипер?
Ларсен задумчиво почесал подбородок и сказал:
– Нас только что проинформировали из Бейрута, что наш флот намеревается собрать воедино достаточно сил, чтобы эвакуировать гарнизон с Самоса. Так смотрится, что фрицы планируют там вскоре высадиться. Бейрут хотел бы знать, что мы намерены предпринять, поскольку наш друг, командующий флотилией Левант, и командование Восточного Средиземноморья не желают рисковать судами для спасения гарнизона в условиях, когда в любой момент в море могут выйти два эсминца противника. Они могут легко и свободно сорвать всю операцию. В общем, если мы ничего не сможем предпринять, пять тысяч солдат на Самосе попадут как кур в ощип.
– Что ж, Тигр, ты сделал все, что мог, – вставил Ларсен.
– Спасибо на добром слове, шкипер, – устало ответил Тиллер.
Ему все время мешали спать налеты «юнкерсов», бомбовые удары которых превратили за день порт в руины. Немцы сразу догадались, откуда был проведен рейд на Родос, и теперь пытались отомстить.
Ларсен сообщил, что немцы, один за другим прибиравшие к рукам малые острова, приблизились к Сими, установив контроль над Пископи, и Тиллер старался не думать о том, какая судьба постигла Джованни и его родственника.
– Как вы думаете, шкипер, почему у меня ничего не вышло?
– Не вышло? – переспросил Ларсен. – Я бы так не сказал. Тебе удалось взорвать добрую половину пристани.
– Но в эсминцы я же не попал, – напомнил Тиллер.
Он изначально понимал, что шансов на успех практически нет, и все-таки очень переживал из-за своей неудачи.
– Однако, по данным воздушной разведки, они стоят на прежнем месте, – вмешался в разговор Мейген. – Возможно, ты нанес им повреждения и помешал выйти в море.
– Ребята проделали буквально чудеса с прогулочным катером, и все сработало как надо, – сказал Тиллер. – Не могу понять, что же произошло. Лодка шла строго по курсу.
– Может, на пути встретились какие-нибудь обломки, – предположил Ларсен. – Ведь катеру достаточно было натолкнуться на что-нибудь плавающее на поверхности, чтобы курс изменился. Не повезло, конечно, но ничего не поделаешь.
– И что теперь будем делать, шкипер?
Ларсен задумчиво почесал подбородок и сказал:
– Нас только что проинформировали из Бейрута, что наш флот намеревается собрать воедино достаточно сил, чтобы эвакуировать гарнизон с Самоса. Так смотрится, что фрицы планируют там вскоре высадиться. Бейрут хотел бы знать, что мы намерены предпринять, поскольку наш друг, командующий флотилией Левант, и командование Восточного Средиземноморья не желают рисковать судами для спасения гарнизона в условиях, когда в любой момент в море могут выйти два эсминца противника. Они могут легко и свободно сорвать всю операцию. В общем, если мы ничего не сможем предпринять, пять тысяч солдат на Самосе попадут как кур в ощип.