Страница:
13. ГВАРДИИ ЛЕЙТЕНАНТ БЛИНОВ
Впереди, за кустарником, он увидел ветхие крыши двух каких-то строеньиц, длинный тонкий журавль и понял, что перед ним один из хуторов и что вышел он к опушке леса раньше, чем следовало. Жажда томила его, он направился к хутору, решив напиться, а затем на час вернуться в лес. Он пробирался кустарником, когда неожиданно там, у строений, хрипло надрываясь, залаяла собака, и сквозь ветви почти одновременно Андрей разглядел старую хату, а чуть правее и дальше, метрах в двухстах от себя, увидел двух военных, подходивших к хутору с противоположной стороны. Он их наблюдал несколько мгновений, успел заметить вещмешок за плечами у одного, и тут же угол хаты скрыл их. Андрей заторопился, забирая несколько вправо, чтобы, не обнаруживая себя, оказаться с другой стороны хаты, где уже слышались голоса, кто-то дважды прикрикнул на собаку, но она не умолкая лаяла и заглушала слова. Ориентируясь по замшелой крыше и высокому журавлю, он продвинулся еще и остановился. Подойти ближе не решился - могла учуять собака - и стал выглядывать место для наблюдения. Он выбрал корявый дуб с толстым стволом и густой развесистой кроной. Высокие кусты вплотную подступали к дереву, окружая его внизу, как цыплята наседку. Подобравшись орешником к дубу, Андрей без шума вскарабкался на дерево и прильнул к одному из просветов в листве. Военные, скинув гимнастерки и одинаковые выцветшие синие майки, обливались водой у колодца, перед хатой. Судя по обмундированию, это были офицеры, но в каких званиях, Андрей издалека разглядеть не мог. Он поискал глазами вещмешок, но не нашел, наверно, его занесли в хату. Тут же Андрей увидел хозяина - щупловатого невзрачного мужчину, босого, в темно-серых штанах и рубахе без ремня. С крынкой в руке он появился из погреба и, проходя по двору в хату, прикрикнул на собаку, что, впрочем, не оказало на нее никакого действия. Старший из офицеров был среднего роста, лет, наверно, сорока, плотно сложенный мужчина с вытянутым носом на приметном, совершенно круглом лице и несколько коротковатыми ногами. Младший - юноша, немного выше ростом, худощавый, на вид лет двадцати, со светлыми, зачесанными назад волосами. Они с заметным удовольствием плескали водой в лицо, терли шею, плечи, о чем-то негромко разговаривая, - ни одного слова Андрей не разобрал. Собака - рослая кудластая псина, посаженная на цепь у конуры, возле амбарчика, - время от времени лаяла, но уже без прежней злобы, а так, по обязанности. Еще раз появился хозяин, прошел в сарай и вскоре вернулся, неся миску с яйцами. Офицеры вслед за ним ушли в хату, и Андрей принялся рассматривать хутор. Приземистая захудалая хата с полусгнившей драночной крышей, низковатой дверью и тремя небольшими окошками на фасадной стороне. Рядом находились: погреб с просевшей погребицей, бревенчатый амбарчик, сарай с покосившимися воротами, а за ним - десяток низкорослых яблонь. И постройки, и ограда изрядно потемнели от старости, крыши сквозили дырами; все выглядело запустело и неприглядно. Справа метрах в трехстах за деревьями виднелся еще хутор, оттуда вроде и появились офицеры. "Кто они?.. Зачем пришли?.. Какие отношения у них с хозяином?.." размышлял Андрей; во внешности офицеров, в их поведении не было, пожалуй, ничего, что могло бы внести ясность в эти вопросы. Прошло добрых полчаса, из хаты никто не выходил, и он по-прежнему сидел на дереве. От соседнего хутора доносилось негромкое пение заунывно-жалостный девичий голос: {Ты ж мая, ты ж мая пирапелка...} Жажда мучала его, руки и ноги совершенно онемели. Желая переменить положение, он переступил ногой, гнилой сук обломился, и Андрей чуть не сверзился - едва успел ухватиться одеревеневшей, дрожавшей от долгого напряжения рукою за ветвь над головой. Он тотчас замер, но собака услышала треск и залилась хриплым яростным лаем. Она не умолкала и рвалась на цепи в том направлении, где на дереве сидел Андрей, даже когда вышел хозяин. Он сказал ей что-то, однако она продолжала лаять и рваться. Только тут Андрей сообразил, что ветер тянет от него к хате, что собака почуяла чужого и теперь не успокоится. Не хватало еще, чтобы его обнаружили! Он увидел, как хозяин нагнулся у конуры, возможно, собираясь отомкнуть цепь. Андрей буквально свалился с дерева и бросился к опушке в сторону Шиловичей...
14. ТАМАНЦЕВ
Я потратил еще около часа, пытаясь найти окурок, однако безуспешно. Я мог определенно сказать, что не так давно, судя по всему позавчера днем, здесь побывали два или три человека, сидели, курили и закусывали. Причем это стреляные воробьи и весьма осторожные. На месте пребывания они не оставили ни клочка бумаги, ни окурка, ни следов пищи. Оказавшиеся несъедобными огурцы заброшены далеко, за край поляны, а обгорелая спичка сунута в густой мох за кустом - обнаружить их без тщательного обыскивания практически невозможно. Такая предусмотрительность укрепила меня в мысли, что те, кто был здесь, старались не наследить, и более того - зародила надежду, что я наткнулся на место выхода рации в эфир. Хотя от этой поляны до треугольника ошибок*, определенного при пеленгации слежечными станциями, было не меньше километра. По обыкновению, я попытался смоделировать действия этих людей и "развернул" рацию, предположив, что передатчик находился там, где примята трава. Скинув опять сапоги, я облазил деревья на краю поляны к западу и северо-западу от этого места, с особым вниманием осматривая ветви от нижних до самой вершины, но при всем старании никаких следов забрасывания антенны так и не нашел. А если мои предположения ошибочны и у тех, кто позавчера побывал здесь, не было с собой никакой рации? Я стоял босой посреди поляны, побуждая свои извилины к усиленной мозговой деятельности. Я понимал, что из огурцов, спички и примятости на траве шубы еще не сошьешь. Пока что все это - фактики в мире Галактики! А она велика и бесконечна... В раздумье я остановил взгляд на двух высоких орешинах и дубке шагах в пятнадцати от примятости. На них я не лазил - не выдержали бы, да и росли они в стороне от "раскинутой" мною антенны. Не без труда пригибая, я стал по очереди осматривать их и на второй орешине на высоте метров четырех в углублении развилки двух верхних ветвей увидел то, что искал: повреждение коры, свежий след - как пропилено - забрасывали проволочную антенну с грузиком, а потом стягивали. В таком огромном глухом массиве силами всего лишь трех человек обнаружить на вторые сутки место выхода рации в эфир - все равно что углядеть иголку в стоге сена. Или выиграть сто тысяч по лотерейному билету. Мысленно я себе аплодировал; от радости мне хотелось хлопать себя по ляжкам и кричать: "Я самый великий!" Эмоции эмоциями, а дело делом. Достав один из манков, я приладился и, подражая голосу самки рябчика, засвистел: - --------------------------------------* Треугольник ошибок - треугольник, образуемый синхронно точками пересечения слежечных пеленгов на искомый передатчик. - Ти-уу-ти... Ти-уу-ти... Ти-уу-ти... Выждав с полминуты, повторил зов, и тут же в отдалении послышались ответные клики самца: - Тии-тии-тиу-ти... Тии-тии-тиу-ти... Наши условные сигналы означали примерно: "Желательно ваше присутствие", "Иду" - приняв мой зов, капитан уже двигался ко мне через лес. Судя по звуку, он находился от меня примерно в километре. Пока он шел, я продолжал поиски. Под кустами при выходе на тропу я разглядел на земле крупинки махорки и толченого перца - присыпали следы и снова отметил осторожность и предусмотрительность побывавших здесь людей. Я ползал на четвереньках в лопушистой траве, выбирая крупинки; время от времени я подавал манком сигналы, чтобы капитан мог на ходу уточнять направление движения. Раньше Паши, к моему удовольствию, появились настоящие рябчики: старый и два молодых петушка, ладные, с красивыми пепельно-серыми хвостами. Перелетая с дерева на дерево, они достигли края поляны и, обнаружив человека, мгновенно исчезли. Паша даже не пытался скрыть свою радость. Не говоря ни слова, я показал ему примятость, спичку и огурцы, а затем пригнул орешину; он увидел пропил на коре и не удержался - обнял меня. Такое за ним не водилось, и я это оценил. - Ну а дальше? - шепотом осведомился я. Мы обшарили все вокруг, облазили кусты и все тропинки в радиусе не менее пятисот метров, однако ничего больше не нашли. Словно те, кто вел передачу, не ступали затем по земле, а поднялись в воздух или вообще растворились. Теоретически якобы невозможно не наследить, но это только теоретически... Я знал, что сегодня же к ночи в Москве станет известно, что в таком-то лесном массиве, большом и непроходимом (это отметят непременно), мы отыскали место выхода рации в эфир, и в сообщении, должно быть, упомянут и мою фамилию. Это, разумеется, приятно, ну а дальше?.. По существу, имелось с десяток вопросов, на которые мы должны были бы теперь ответить. Однако на три из них, пожалуй, основные, мы не могли бы сказать ничего определенного; откуда пришли и каким путем ушли те, кто вел передачу? сколько здесь было человек (два или три?) и, главное, кто они? откуда и кто мог их видеть на подступах к лесу? Усталые и голодные, мы молча возвращались под вечер к Шиловичам. Мы были чисты перед начальством и перед Москвой - как ангелы. Но проку пока что от этого - шиш да кумыш!
15. ПРИДЕТСЯ ИХ УСТАНАВЛИВАТЬ...
Не доходя до Шиловичей, Андрей свернул от опушки влево, где над рощицей поднимался легкий дымок. Вскоре сквозь кустарник он различил укромную полянку, почерневший котел над костром и дюжую фигуру Хижняка с поварешкой в руке. На траве возле костра стояли наготове чистые алюминиевые миски. Ни Алехина, ни Таманцева еще не было, и Андрея это весьма огорчило. Уходя от хутора, он спешил сюда, чтобы сообщить об офицерах, а дальше, как он надеялся, все делалось бы по усмотрению Алехина или Таманцева. Сам Андрей при всем желании не мог определить, в какой степени эти офицеры представляют интерес и следует ли ими заниматься. Однако Алехин и Таманцев еще не вернулись, и получалось нескладно. Взяв в машине бинокль, Андрей вышел кустами к всполью и улегся под орешиной. Прямо перед ним широкой полосою расстилалось несеяное поле, вправо было видно шоссе, слева - опушка леса. По шоссе время от времени проезжали машины, груженные боеприпасами, ящиками и мешками с продуктами. Тупорылый тягач медленно буксировал громоздкое артиллерийское орудие; потом со стороны Лиды на северо-запад потянулся стрелковый полк. Лежа под кустом, Андрей в бинокль разглядывал двигавшихся по шоссе солдат. В полном боевом снаряжении, обвешанные автоматами, малыми саперными лопатками, поясными сумками и с вещмешками за спиной, они шагали рота за ротой, колоннами по четыре, мерно и неторопливо. Где-то они будут через неделю?.. За Мариамполем, у Шауляя или, может, под Сувалками?.. Андрею вспомнился родной гвардейский полк, в котором он провоевал около года и где знал чуть ли не всех офицеров, многих сержантов, солдат; вспомнились бойцы его, Андрея, взвода. Где они сейчас?.. "Теперь бы идти да идти... На Запад!.. А здесь?.. Ищи да собирай окурки..." Тоскливая грусть овладела Андреем. Последняя повозка полкового обоза скрылась за поворотом, и шоссе на время опустело, а Андрей в печальном оцепенении все лежал, опустив бинокль и устремив глаза вдаль... Он очнулся, заслышав на поляне голоса Алехина и Таманцева, и оглянулся. Таманцев подходил к костру быстрой упругой походкой так легко и бодро, словно весь день отсыпался где-то неподалеку и, только что проснувшись, поспешал к ужину. Андрей подумал, что Таманцев сейчас или после ужина будет еще обязательно не менее получаса тренироваться в силовом задержании, в "качании маятника", в различных прыжках, финтах и перебежках, будет до третьего пота вырабатывать суплес*, и Андрей с особой силой ощутил свою неполноценность. Надо было подняться и подойти. Высвобождая занемевшую руку, Андрей перевалился на бок и при этом невольно повел взглядом влево. По полю от леса к шоссе, шагах в двухстах от Андрея, шли двое. Андрей машинально поднес бинокль к глазам и замер от неожиданности, а в следующий миг отодвинулся за орешину: это были те самые офицеры, которых он видел час назад на хуторе у опушки леса. Причем - он заметил это сразу - вещмешка у них не было! - Т-товарищ к-капитан, сюда! - оборотясь, взволнованно позвал Андрей. - Б-быстрее! Алехин подошел и, взяв протянутый ему бинокль, стал за кустом возле Андрея; тотчас здесь же оказался Таманцев. Офицеры со сложенными плащ-палатками в руках шли по полю, о чем-то переговариваясь. Андрей торопливо рассказывал, как увидел их на хуторе, как залаяла собака и он был вынужден ретироваться. Трижды он упомянул о вещмешке. - Кто же подходит к собаке с подветренной стороны?! Кулема!.. сплюнул Таманцев. - Выйдут к шоссе и будут голосовать за развитие автотранспорта, - предположил он, переступая между орешинами и осторожно отклоняя ветвь рукой. В это мгновение шедший справа коренастый капитан обернул свое круглое лицо в сторону деревни, и Алехин в бинокль, а Таманцев своими дальнозоркими глазами смогли его разглядеть. - Я его, кажется, видел в Лиде, - проговорил Алехин неуверенно. - Ввек бы их не видеть! - с чувством сказал Таманцев. - Я жрать хочу, понимаете, жрать! А теперь придется их устанавливать! - --------------------------------------* Суплес - гибкость тела. Вырабатывается специальными тренировочными упражнениями, способствующими увеличению подвижности позвоночника и эластичности межпозвоночных хрящевых дисков, всего суставно-связочного аппарата и мышечной системы. Он был прав. Алехин молча смотрел в бинокль. Офицеры находились уже метрах в пятидесяти от шоссе. - Чего думать-то?! - раздувая ноздри, нетерпеливо и с недовольством воскликнул Таманцев. - Надо ехать за ними! Выйдя к шоссе, офицеры перепрыгнули кювет и стали на ближней к разведчикам обочине, судя по всему, намереваясь остановить попутную машину. Наблюдая за ними в бинокль, Алехин еще несколько секунд молчал. - К машине! - наконец приказал он. - Едем. Таманцев и Андрей бросились сквозь кустарник к полуторке. Хижняк, ничего не подозревая, с поварешкой в руке стоял у костра и мурлыкал что-то под нос. - Готово, - не оборачиваясь, сообщил он. - Моторы! - скомандовал Таманцев. - Выезжаем! Откинув задний борт, он и Андрей поспешно вбрасывали вещи в кузов. Хижняк некоторое время смотрел не понимая, затем подбежал к машине, запустил мотор и, быстро вернувшись, в растерянности стал у костра. Таманцев, оттолкнув его, ухватил котел и решительным движением вылил всю жирную дымящуюся жидель на огонь. - Бульон! - К черту! - выругался Таманцев, заливая костер водой. - По местам! Скользя меж кустами, он бросился к всполью - спустя полминуты выбежал и сообщил Андрею: - Они сели в машину! "ЗИС" И 1-72-15... Вслед за ним из орешника выскочил Алехин. Таманцев и Андрей как по команде разом полезли в кузов. - Останешься! - приказал Таманцеву капитан. - Осмотри дорожку следов: на пашне должны быть хорошие отпечатки... Связь в городе через коменданта... Он впрыгнул в кабину, крикнув Хижняку: - В Лиду!
16. ОПЕРАТИВНЫЕ ДОКУМЕНТЫ
ЗАПИСКА ПО "ВЧ"
"Срочно! Егорову
Спецсообщение Сегодня, 15.08.44 г., на рассвете оперативно-войсковой группой отдела контрразведки армии был скрытно окружен хутор Залески (18 км северо-западнее города Лида) с целью изъятия подпольной радиостанции АК и ареста содержателей передатчика Святковских Витольда и Янины, выявленных нами по связям с отрядом "Рагнера". При появлении наших офицеров (под предлогом покупки молока) Святковские вместе с третьим аковцем Юзефом Новаком, состоящим якобы в одной с ними террористической, так называемой "ликвидационной" группе, заперлись в доме, уничтожая компрометирующие улики, а затем оказали ожесточенное сопротивление. В результате Святковская и Новак были убиты, а Святковский подорвал себя противотанковой гранатой. В развалинах дома обнаружены: две сильно поврежденные и обгоревшие рации - аппарат английского производства типа АП-4 выпуск 1943 г. и коротковолновый приемник типа КС-1. В разбитом зеркале-тайнике найдены старые кодовые таблицы и два неначатых оперативных журнала для фиксации данных о связи (позывные, волны, слышимость) и количестве принятых и переданных корреспонденций. Большую часть документов Святковским и Новаку удалось уничтожить. Собрать цельный пепел для восстановления текста не представилось возможным. При раскопках у задней стены амбара обнаружен тайник, из которого нами изъяты: ящик с радиодеталями и запасными батареями для раций и три комплекта советского военного обмундирования, из них один - офицерского состава, с пятнами крови на груди и на правом плече. По имеющимся у нас проверенным данным, 12 и 13 августа Святковские отсутствовали, и дом их пустовал. Не исключено пребывание Святковских 13 августа в час радиосеанса передатчика с позывными КАО в районе Шиловичского леса, находящегося в зоне действий отряда "Рагнера", всего в тридцати километрах от их дома-хутора Залески. Понтрягин".
ЗАПИСКА ПО "ВЧ"
"Понтрягину
Примите все меры, чтобы установить, где находились Святковские 13 и 7 августа сего года во второй половине дня. Особый интерес для нас представляют сведения о радиошифре, которым они могли пользоваться, а также режим и любые подробности радиопередачи. Егоров".
17. В ЛИДУ!
Когда Хижняк проулком выехал на шоссе, трехтонный "ЗИС", на который сели двое офицеров, уже скрылся из виду. Стрелка на спидометре полуторки дрожала между цифрами "40" и "50": скорость для булыжного покрытия немалая, но, как казалось теперь Андрею, все же недостаточная; Алехин откинулся в угол кабины и, обернув бинокль платком, прижал к глазам. У следующей всски он смог хорошо рассмотреть ехавший далеко впереди "ЗИС". Это была потрепанная трехтонка со слабо различимым на заднем борту номером И 1-72-15. Кроме молодого офицера (круглолицый капитан сел в кабину), в кузове машины ехало человек семь гражданских, судя по одежде, крестьян, и двое солдат. Кусок заднего борта с левой стороны вверху был выломан: "Приметная машина!" Вскоре у одной из деревень "ЗИС" остановился; было видно, как крестьяне снимали мешки с машины, а затем, сгрудясь у кабины, расплачивались с водителем. Хижняк, чтобы сохранить дистанцию, вынужден был притормозить, и сейчас же колонна "студебеккеров", с десяток автомашин, обогнала "газик" и поехала перед ним. Это разведчиков никак не устраивало: между полуторкой и -"ЗИСом" с обломанным бортом должно было быть - для прикрытия - не более двух-трех машин. - Обгоняй! - приказал Алехин. Хижняк поочередно обогнал несколько грузовиков; перед "газиком" теперь катил кургузый "виллис". Хижняк сигналом трижды просил принять вправо, однако шофер "виллиса" продолжал ехать, как ехал. Обсаженная с обеих сторон деревьями дорога была довольно узка, что затрудняло обгон, а в данном положении делало его совсем невозможным. И все же, выбрав удобный момент, Хижняк в нарушение всех правил пошел на обгон с правой стороны и поравнялся с "виллисом"; какое-то мгновение машины неслись рядышком бок о бок. Сидевший подле шофера усатый майор-танкист что-то негодующе прокричал и погрозил Хижняку кулаком. Хижняк не обратил на это внимания, но "виллис" выскочил вперед, и шофер, очевидно, по приказанию майора не уступая дороги, снова катил по самой середке. Сквозь заднее стекло кабины Андрей видел, как Хижняк, возбужденно размахивая рукой, говорил что-то Алехину. Как и большинство опытных шоферов, Хижняк не терпел быстрой езды, а тем более гонки по неровной дороге; обычно спокойный и несколько флегматичный, он в таких случаях, распаляясь, выходил из себя и ругался на чем свет стоит. До Лиды оставалось четыре километра. Впереди на переезде путеобходчица, приземистая женщина в выгоревшем ситцевом платке и старых сапогах, опускала полосатый шлагбаум. "Виллис" рванулся и проскочил под перекладиной, которая все опускалась. Хижняк и Алехин закричали из кабины в один голос - женщина обернулась, у нее было красное, с очень светлыми бровями, сонное лицо. Алехин пулей вылетел из машины, вырвав у нее веревку, толкнул шлагбаум кверху, и под оглушающе-тревожный гудок паровоза полуторка, подпрыгнув на рельсах, перескочила полотно. Далеко впереди завиднелись освещенные неярким вечерним солнцем окраины Лиды. Хижняк быстро нагнал "виллис" и опять засигналил; маленькая кургузая машина, по-прежнему не торопясь, упрямо ехала по самой середке. Дорога стала пошире, и Хижняк, решившись, неожиданно резко прибавил скорость и по самой обочине, чуть не слетев в кювет, впритирку обошел "виллис". Теперь ему ничто не мешало, и он гнал вовсю. Перед полуторкой мчались грузовые машины, впереди них время от времени был виден "ЗИС" И 1-72-15; в кузове на скамье у самой кабины в профиль к разведчикам сидел молодой светловолосый офицер. На контрольно-проверочном пункте при въезде в город по обе стороны шлагбаума скопилось десятка три машин. Девушки-регулировщицы проверяли у водителей проездные документы и пропускали машины поочередно с той и другой стороны. Полуторка остановилась, между ней и "ЗИСом" с обломанным бортом было шесть грузовиков. Хижняк сразу вылез и пошел вокруг полуторки, осматривая и обстукивая баллоны ногой; Алехин, соскочив на обочину, разглядывал, что делается впереди: Из подъехавшего "виллиса" с грозным видом вылез усатый майор; он был еще молод, лет двадцати шести. Похлопывая себя прутом по голенищу хромового сапога, он властно и нетерпеливо крикнул Хижняку: - Сержант, ко мне!.. Хижняк вопросительно посмотрел на Алехина. - Садись за руль, - приказал Алехин, и Хижняк, пригнув голову, втиснулся в кабину. - Капитан, идите сюда! - весь красный от бешенства, вскричал майор. Алехин подошел и отдал честь. - Да как вы смеете... - задыхаясь, проговорил майор, - обгонять легковую машину... старшего по званию!.. Алехин молча достал и показал ему свое служебное удостоверение, вернее, обложку с вытисненной надписью "Контрразведка...". - Но я же не знал, - произнес майор растерянно. - Поверьте, товарищ капитан, не знал... - А вам и нечего знать, - вполголоса заметил Алехин. - Есть правила движения, обязательные для всех, и надо их соблюдать... Козырнув, он пошел вперед и догнал полуторку - машины медленно одна за другой подвигались к шлагбауму. - Уйдут... т-товарищ капитан! - не выдержал Андрей. - Не подымайся в кузове, - велел ему Алехин и быстро направился к дощатой будке КПП; он понимал, что, пока проверят шесть передних грузовиков, "ЗИС" будет далеко. Андрей видел, как Алехин зашел в открытую дверь. Спустя какие-то секунды у водителя "ЗИСа", за которым они следили, проверили документы, и машина тронулась от шлагбаума. - Выворачивай влево! - приказал Андрей Хижняку. - Живо! Хижняк выехал влево и умудрился рывком проскочить к шлагбауму, но уже двинулась встречная машина, и он вынужден был затормозить, успев, однако, в последнее мгновение вывернуть вправо так, что полуторка стала наискось, загородив дорогу. Сержант-регулировщица с загорелым, ставшим от злости некрасивым лицом, размахивая флажком, бросилась к полуторке. - Куда?! Куда прешься?! - охриплым голосом кричала она. И спереди и сзади яростно сигналили; слышались бранные выкрики возмущенных шоферов. Хижняк, приоткрыв дверцу, ступил ногой на подножку и, не снимая руки с крестовины руля, высунулся из кабины, осматриваясь. В эту критическую минуту появился Таманцев - он только что подъехал на попутной машине. Ни о чем не спрашивая, он обежал полуторку и рванулся к встречной машине. - Назад!.. Назад осаживай! - сделав свирепое лицо, зычным голосом заорал он на водителя и нагло представился: - Военный автоинспектор!.. Ты что делаешь?! Назад осаживай!.. Рябой старшина, водитель встречного "ЗИСа", несколько оторопев от такого натиска, начал было оправдываться, но Таманцев, распахнув дверцу кабины, решительно отодвинул его и, сам вскочив за руль, проворно откатил машину назад и вправо, к самому кювету. Меж тем регулировщица, став перед полуторкой, ругала Хижняка, несомненного виновника затора, к тому же не желавшего осаживать назад, за обочину, на арестную площадку, как она требовала. - Не шуми! У меня нет заднего ходу! Понимаешь, нету! - умоляющим басом клялся Хижняк, грязной тряпкой утирая пот с лица. - Ну не ори. Сейчас разъедемся... И зачем вас на войну берут?! Тьфу, дьявол! - в сердцах сплюнул он. Из дощатой будки к шлагбауму уже спешили Алехин и массивная, злая начальница КПП. - Пропусти их! - дожевывая на ходу, закричала она регулировщице. ... Домчать до поворота и, почти не сбрасывая скорости, развернуться вправо, куда скрылся "ЗИС", было для Хижняка делом одной минуты, но впереди... впереди не было видно ни одной машины... - Прямо! - приказал Алехин. Полуторка пронеслась по улице несколько кварталов, и вот на одном из перекрестков на параллельной улочке промелькнул "ЗИС" с военными в кузове. Хижняк тормознул так, что Андрея и Таманцева с силой прижало к переднему борту, и тотчас стал разворачиваться назад, но Таманцев, перегнувшись в кабину, закричал: - Это не та машина! Полуторка остановилась; Алехин вылез на подножку, росинки пота блестели у него на лбу. - Р-развернемся влево, - посоветовал Андрей нерешительно, п-проскочим назад, мимо базара и к с-станции. - Наши армейские сапоги, - сказал Алехину Таманцев, - сорок первый и сорок второй размеры, массового пошива, широкой колодки... Ношеные, с выраженными индивидуальными признаками... С теми отпечатками, что у родника, разумеется, ничего схожего... Но установить их все равно придется, - имея в виду офицеров, заметил он. - С нас потребуют!.. Что же касается машины, полагаю, что "ЗИС" с фронтового продсклада. Знаете, возле станции огороженные штабеля? - И мне так думается, "зисок" с продсклада, - не совсем уверенно вступился Хижняк. - Что же ты раньше молчал? - Ручаться не могу. И вам ведь люди нужны, а не машина, - сказал Хижняк понимающе. - А они, может, сойдут, и тогда... - Разворачивайся! На склад!
Впереди, за кустарником, он увидел ветхие крыши двух каких-то строеньиц, длинный тонкий журавль и понял, что перед ним один из хуторов и что вышел он к опушке леса раньше, чем следовало. Жажда томила его, он направился к хутору, решив напиться, а затем на час вернуться в лес. Он пробирался кустарником, когда неожиданно там, у строений, хрипло надрываясь, залаяла собака, и сквозь ветви почти одновременно Андрей разглядел старую хату, а чуть правее и дальше, метрах в двухстах от себя, увидел двух военных, подходивших к хутору с противоположной стороны. Он их наблюдал несколько мгновений, успел заметить вещмешок за плечами у одного, и тут же угол хаты скрыл их. Андрей заторопился, забирая несколько вправо, чтобы, не обнаруживая себя, оказаться с другой стороны хаты, где уже слышались голоса, кто-то дважды прикрикнул на собаку, но она не умолкая лаяла и заглушала слова. Ориентируясь по замшелой крыше и высокому журавлю, он продвинулся еще и остановился. Подойти ближе не решился - могла учуять собака - и стал выглядывать место для наблюдения. Он выбрал корявый дуб с толстым стволом и густой развесистой кроной. Высокие кусты вплотную подступали к дереву, окружая его внизу, как цыплята наседку. Подобравшись орешником к дубу, Андрей без шума вскарабкался на дерево и прильнул к одному из просветов в листве. Военные, скинув гимнастерки и одинаковые выцветшие синие майки, обливались водой у колодца, перед хатой. Судя по обмундированию, это были офицеры, но в каких званиях, Андрей издалека разглядеть не мог. Он поискал глазами вещмешок, но не нашел, наверно, его занесли в хату. Тут же Андрей увидел хозяина - щупловатого невзрачного мужчину, босого, в темно-серых штанах и рубахе без ремня. С крынкой в руке он появился из погреба и, проходя по двору в хату, прикрикнул на собаку, что, впрочем, не оказало на нее никакого действия. Старший из офицеров был среднего роста, лет, наверно, сорока, плотно сложенный мужчина с вытянутым носом на приметном, совершенно круглом лице и несколько коротковатыми ногами. Младший - юноша, немного выше ростом, худощавый, на вид лет двадцати, со светлыми, зачесанными назад волосами. Они с заметным удовольствием плескали водой в лицо, терли шею, плечи, о чем-то негромко разговаривая, - ни одного слова Андрей не разобрал. Собака - рослая кудластая псина, посаженная на цепь у конуры, возле амбарчика, - время от времени лаяла, но уже без прежней злобы, а так, по обязанности. Еще раз появился хозяин, прошел в сарай и вскоре вернулся, неся миску с яйцами. Офицеры вслед за ним ушли в хату, и Андрей принялся рассматривать хутор. Приземистая захудалая хата с полусгнившей драночной крышей, низковатой дверью и тремя небольшими окошками на фасадной стороне. Рядом находились: погреб с просевшей погребицей, бревенчатый амбарчик, сарай с покосившимися воротами, а за ним - десяток низкорослых яблонь. И постройки, и ограда изрядно потемнели от старости, крыши сквозили дырами; все выглядело запустело и неприглядно. Справа метрах в трехстах за деревьями виднелся еще хутор, оттуда вроде и появились офицеры. "Кто они?.. Зачем пришли?.. Какие отношения у них с хозяином?.." размышлял Андрей; во внешности офицеров, в их поведении не было, пожалуй, ничего, что могло бы внести ясность в эти вопросы. Прошло добрых полчаса, из хаты никто не выходил, и он по-прежнему сидел на дереве. От соседнего хутора доносилось негромкое пение заунывно-жалостный девичий голос: {Ты ж мая, ты ж мая пирапелка...} Жажда мучала его, руки и ноги совершенно онемели. Желая переменить положение, он переступил ногой, гнилой сук обломился, и Андрей чуть не сверзился - едва успел ухватиться одеревеневшей, дрожавшей от долгого напряжения рукою за ветвь над головой. Он тотчас замер, но собака услышала треск и залилась хриплым яростным лаем. Она не умолкала и рвалась на цепи в том направлении, где на дереве сидел Андрей, даже когда вышел хозяин. Он сказал ей что-то, однако она продолжала лаять и рваться. Только тут Андрей сообразил, что ветер тянет от него к хате, что собака почуяла чужого и теперь не успокоится. Не хватало еще, чтобы его обнаружили! Он увидел, как хозяин нагнулся у конуры, возможно, собираясь отомкнуть цепь. Андрей буквально свалился с дерева и бросился к опушке в сторону Шиловичей...
14. ТАМАНЦЕВ
Я потратил еще около часа, пытаясь найти окурок, однако безуспешно. Я мог определенно сказать, что не так давно, судя по всему позавчера днем, здесь побывали два или три человека, сидели, курили и закусывали. Причем это стреляные воробьи и весьма осторожные. На месте пребывания они не оставили ни клочка бумаги, ни окурка, ни следов пищи. Оказавшиеся несъедобными огурцы заброшены далеко, за край поляны, а обгорелая спичка сунута в густой мох за кустом - обнаружить их без тщательного обыскивания практически невозможно. Такая предусмотрительность укрепила меня в мысли, что те, кто был здесь, старались не наследить, и более того - зародила надежду, что я наткнулся на место выхода рации в эфир. Хотя от этой поляны до треугольника ошибок*, определенного при пеленгации слежечными станциями, было не меньше километра. По обыкновению, я попытался смоделировать действия этих людей и "развернул" рацию, предположив, что передатчик находился там, где примята трава. Скинув опять сапоги, я облазил деревья на краю поляны к западу и северо-западу от этого места, с особым вниманием осматривая ветви от нижних до самой вершины, но при всем старании никаких следов забрасывания антенны так и не нашел. А если мои предположения ошибочны и у тех, кто позавчера побывал здесь, не было с собой никакой рации? Я стоял босой посреди поляны, побуждая свои извилины к усиленной мозговой деятельности. Я понимал, что из огурцов, спички и примятости на траве шубы еще не сошьешь. Пока что все это - фактики в мире Галактики! А она велика и бесконечна... В раздумье я остановил взгляд на двух высоких орешинах и дубке шагах в пятнадцати от примятости. На них я не лазил - не выдержали бы, да и росли они в стороне от "раскинутой" мною антенны. Не без труда пригибая, я стал по очереди осматривать их и на второй орешине на высоте метров четырех в углублении развилки двух верхних ветвей увидел то, что искал: повреждение коры, свежий след - как пропилено - забрасывали проволочную антенну с грузиком, а потом стягивали. В таком огромном глухом массиве силами всего лишь трех человек обнаружить на вторые сутки место выхода рации в эфир - все равно что углядеть иголку в стоге сена. Или выиграть сто тысяч по лотерейному билету. Мысленно я себе аплодировал; от радости мне хотелось хлопать себя по ляжкам и кричать: "Я самый великий!" Эмоции эмоциями, а дело делом. Достав один из манков, я приладился и, подражая голосу самки рябчика, засвистел: - --------------------------------------* Треугольник ошибок - треугольник, образуемый синхронно точками пересечения слежечных пеленгов на искомый передатчик. - Ти-уу-ти... Ти-уу-ти... Ти-уу-ти... Выждав с полминуты, повторил зов, и тут же в отдалении послышались ответные клики самца: - Тии-тии-тиу-ти... Тии-тии-тиу-ти... Наши условные сигналы означали примерно: "Желательно ваше присутствие", "Иду" - приняв мой зов, капитан уже двигался ко мне через лес. Судя по звуку, он находился от меня примерно в километре. Пока он шел, я продолжал поиски. Под кустами при выходе на тропу я разглядел на земле крупинки махорки и толченого перца - присыпали следы и снова отметил осторожность и предусмотрительность побывавших здесь людей. Я ползал на четвереньках в лопушистой траве, выбирая крупинки; время от времени я подавал манком сигналы, чтобы капитан мог на ходу уточнять направление движения. Раньше Паши, к моему удовольствию, появились настоящие рябчики: старый и два молодых петушка, ладные, с красивыми пепельно-серыми хвостами. Перелетая с дерева на дерево, они достигли края поляны и, обнаружив человека, мгновенно исчезли. Паша даже не пытался скрыть свою радость. Не говоря ни слова, я показал ему примятость, спичку и огурцы, а затем пригнул орешину; он увидел пропил на коре и не удержался - обнял меня. Такое за ним не водилось, и я это оценил. - Ну а дальше? - шепотом осведомился я. Мы обшарили все вокруг, облазили кусты и все тропинки в радиусе не менее пятисот метров, однако ничего больше не нашли. Словно те, кто вел передачу, не ступали затем по земле, а поднялись в воздух или вообще растворились. Теоретически якобы невозможно не наследить, но это только теоретически... Я знал, что сегодня же к ночи в Москве станет известно, что в таком-то лесном массиве, большом и непроходимом (это отметят непременно), мы отыскали место выхода рации в эфир, и в сообщении, должно быть, упомянут и мою фамилию. Это, разумеется, приятно, ну а дальше?.. По существу, имелось с десяток вопросов, на которые мы должны были бы теперь ответить. Однако на три из них, пожалуй, основные, мы не могли бы сказать ничего определенного; откуда пришли и каким путем ушли те, кто вел передачу? сколько здесь было человек (два или три?) и, главное, кто они? откуда и кто мог их видеть на подступах к лесу? Усталые и голодные, мы молча возвращались под вечер к Шиловичам. Мы были чисты перед начальством и перед Москвой - как ангелы. Но проку пока что от этого - шиш да кумыш!
15. ПРИДЕТСЯ ИХ УСТАНАВЛИВАТЬ...
Не доходя до Шиловичей, Андрей свернул от опушки влево, где над рощицей поднимался легкий дымок. Вскоре сквозь кустарник он различил укромную полянку, почерневший котел над костром и дюжую фигуру Хижняка с поварешкой в руке. На траве возле костра стояли наготове чистые алюминиевые миски. Ни Алехина, ни Таманцева еще не было, и Андрея это весьма огорчило. Уходя от хутора, он спешил сюда, чтобы сообщить об офицерах, а дальше, как он надеялся, все делалось бы по усмотрению Алехина или Таманцева. Сам Андрей при всем желании не мог определить, в какой степени эти офицеры представляют интерес и следует ли ими заниматься. Однако Алехин и Таманцев еще не вернулись, и получалось нескладно. Взяв в машине бинокль, Андрей вышел кустами к всполью и улегся под орешиной. Прямо перед ним широкой полосою расстилалось несеяное поле, вправо было видно шоссе, слева - опушка леса. По шоссе время от времени проезжали машины, груженные боеприпасами, ящиками и мешками с продуктами. Тупорылый тягач медленно буксировал громоздкое артиллерийское орудие; потом со стороны Лиды на северо-запад потянулся стрелковый полк. Лежа под кустом, Андрей в бинокль разглядывал двигавшихся по шоссе солдат. В полном боевом снаряжении, обвешанные автоматами, малыми саперными лопатками, поясными сумками и с вещмешками за спиной, они шагали рота за ротой, колоннами по четыре, мерно и неторопливо. Где-то они будут через неделю?.. За Мариамполем, у Шауляя или, может, под Сувалками?.. Андрею вспомнился родной гвардейский полк, в котором он провоевал около года и где знал чуть ли не всех офицеров, многих сержантов, солдат; вспомнились бойцы его, Андрея, взвода. Где они сейчас?.. "Теперь бы идти да идти... На Запад!.. А здесь?.. Ищи да собирай окурки..." Тоскливая грусть овладела Андреем. Последняя повозка полкового обоза скрылась за поворотом, и шоссе на время опустело, а Андрей в печальном оцепенении все лежал, опустив бинокль и устремив глаза вдаль... Он очнулся, заслышав на поляне голоса Алехина и Таманцева, и оглянулся. Таманцев подходил к костру быстрой упругой походкой так легко и бодро, словно весь день отсыпался где-то неподалеку и, только что проснувшись, поспешал к ужину. Андрей подумал, что Таманцев сейчас или после ужина будет еще обязательно не менее получаса тренироваться в силовом задержании, в "качании маятника", в различных прыжках, финтах и перебежках, будет до третьего пота вырабатывать суплес*, и Андрей с особой силой ощутил свою неполноценность. Надо было подняться и подойти. Высвобождая занемевшую руку, Андрей перевалился на бок и при этом невольно повел взглядом влево. По полю от леса к шоссе, шагах в двухстах от Андрея, шли двое. Андрей машинально поднес бинокль к глазам и замер от неожиданности, а в следующий миг отодвинулся за орешину: это были те самые офицеры, которых он видел час назад на хуторе у опушки леса. Причем - он заметил это сразу - вещмешка у них не было! - Т-товарищ к-капитан, сюда! - оборотясь, взволнованно позвал Андрей. - Б-быстрее! Алехин подошел и, взяв протянутый ему бинокль, стал за кустом возле Андрея; тотчас здесь же оказался Таманцев. Офицеры со сложенными плащ-палатками в руках шли по полю, о чем-то переговариваясь. Андрей торопливо рассказывал, как увидел их на хуторе, как залаяла собака и он был вынужден ретироваться. Трижды он упомянул о вещмешке. - Кто же подходит к собаке с подветренной стороны?! Кулема!.. сплюнул Таманцев. - Выйдут к шоссе и будут голосовать за развитие автотранспорта, - предположил он, переступая между орешинами и осторожно отклоняя ветвь рукой. В это мгновение шедший справа коренастый капитан обернул свое круглое лицо в сторону деревни, и Алехин в бинокль, а Таманцев своими дальнозоркими глазами смогли его разглядеть. - Я его, кажется, видел в Лиде, - проговорил Алехин неуверенно. - Ввек бы их не видеть! - с чувством сказал Таманцев. - Я жрать хочу, понимаете, жрать! А теперь придется их устанавливать! - --------------------------------------* Суплес - гибкость тела. Вырабатывается специальными тренировочными упражнениями, способствующими увеличению подвижности позвоночника и эластичности межпозвоночных хрящевых дисков, всего суставно-связочного аппарата и мышечной системы. Он был прав. Алехин молча смотрел в бинокль. Офицеры находились уже метрах в пятидесяти от шоссе. - Чего думать-то?! - раздувая ноздри, нетерпеливо и с недовольством воскликнул Таманцев. - Надо ехать за ними! Выйдя к шоссе, офицеры перепрыгнули кювет и стали на ближней к разведчикам обочине, судя по всему, намереваясь остановить попутную машину. Наблюдая за ними в бинокль, Алехин еще несколько секунд молчал. - К машине! - наконец приказал он. - Едем. Таманцев и Андрей бросились сквозь кустарник к полуторке. Хижняк, ничего не подозревая, с поварешкой в руке стоял у костра и мурлыкал что-то под нос. - Готово, - не оборачиваясь, сообщил он. - Моторы! - скомандовал Таманцев. - Выезжаем! Откинув задний борт, он и Андрей поспешно вбрасывали вещи в кузов. Хижняк некоторое время смотрел не понимая, затем подбежал к машине, запустил мотор и, быстро вернувшись, в растерянности стал у костра. Таманцев, оттолкнув его, ухватил котел и решительным движением вылил всю жирную дымящуюся жидель на огонь. - Бульон! - К черту! - выругался Таманцев, заливая костер водой. - По местам! Скользя меж кустами, он бросился к всполью - спустя полминуты выбежал и сообщил Андрею: - Они сели в машину! "ЗИС" И 1-72-15... Вслед за ним из орешника выскочил Алехин. Таманцев и Андрей как по команде разом полезли в кузов. - Останешься! - приказал Таманцеву капитан. - Осмотри дорожку следов: на пашне должны быть хорошие отпечатки... Связь в городе через коменданта... Он впрыгнул в кабину, крикнув Хижняку: - В Лиду!
16. ОПЕРАТИВНЫЕ ДОКУМЕНТЫ
ЗАПИСКА ПО "ВЧ"
"Срочно! Егорову
Спецсообщение Сегодня, 15.08.44 г., на рассвете оперативно-войсковой группой отдела контрразведки армии был скрытно окружен хутор Залески (18 км северо-западнее города Лида) с целью изъятия подпольной радиостанции АК и ареста содержателей передатчика Святковских Витольда и Янины, выявленных нами по связям с отрядом "Рагнера". При появлении наших офицеров (под предлогом покупки молока) Святковские вместе с третьим аковцем Юзефом Новаком, состоящим якобы в одной с ними террористической, так называемой "ликвидационной" группе, заперлись в доме, уничтожая компрометирующие улики, а затем оказали ожесточенное сопротивление. В результате Святковская и Новак были убиты, а Святковский подорвал себя противотанковой гранатой. В развалинах дома обнаружены: две сильно поврежденные и обгоревшие рации - аппарат английского производства типа АП-4 выпуск 1943 г. и коротковолновый приемник типа КС-1. В разбитом зеркале-тайнике найдены старые кодовые таблицы и два неначатых оперативных журнала для фиксации данных о связи (позывные, волны, слышимость) и количестве принятых и переданных корреспонденций. Большую часть документов Святковским и Новаку удалось уничтожить. Собрать цельный пепел для восстановления текста не представилось возможным. При раскопках у задней стены амбара обнаружен тайник, из которого нами изъяты: ящик с радиодеталями и запасными батареями для раций и три комплекта советского военного обмундирования, из них один - офицерского состава, с пятнами крови на груди и на правом плече. По имеющимся у нас проверенным данным, 12 и 13 августа Святковские отсутствовали, и дом их пустовал. Не исключено пребывание Святковских 13 августа в час радиосеанса передатчика с позывными КАО в районе Шиловичского леса, находящегося в зоне действий отряда "Рагнера", всего в тридцати километрах от их дома-хутора Залески. Понтрягин".
ЗАПИСКА ПО "ВЧ"
"Понтрягину
Примите все меры, чтобы установить, где находились Святковские 13 и 7 августа сего года во второй половине дня. Особый интерес для нас представляют сведения о радиошифре, которым они могли пользоваться, а также режим и любые подробности радиопередачи. Егоров".
17. В ЛИДУ!
Когда Хижняк проулком выехал на шоссе, трехтонный "ЗИС", на который сели двое офицеров, уже скрылся из виду. Стрелка на спидометре полуторки дрожала между цифрами "40" и "50": скорость для булыжного покрытия немалая, но, как казалось теперь Андрею, все же недостаточная; Алехин откинулся в угол кабины и, обернув бинокль платком, прижал к глазам. У следующей всски он смог хорошо рассмотреть ехавший далеко впереди "ЗИС". Это была потрепанная трехтонка со слабо различимым на заднем борту номером И 1-72-15. Кроме молодого офицера (круглолицый капитан сел в кабину), в кузове машины ехало человек семь гражданских, судя по одежде, крестьян, и двое солдат. Кусок заднего борта с левой стороны вверху был выломан: "Приметная машина!" Вскоре у одной из деревень "ЗИС" остановился; было видно, как крестьяне снимали мешки с машины, а затем, сгрудясь у кабины, расплачивались с водителем. Хижняк, чтобы сохранить дистанцию, вынужден был притормозить, и сейчас же колонна "студебеккеров", с десяток автомашин, обогнала "газик" и поехала перед ним. Это разведчиков никак не устраивало: между полуторкой и -"ЗИСом" с обломанным бортом должно было быть - для прикрытия - не более двух-трех машин. - Обгоняй! - приказал Алехин. Хижняк поочередно обогнал несколько грузовиков; перед "газиком" теперь катил кургузый "виллис". Хижняк сигналом трижды просил принять вправо, однако шофер "виллиса" продолжал ехать, как ехал. Обсаженная с обеих сторон деревьями дорога была довольно узка, что затрудняло обгон, а в данном положении делало его совсем невозможным. И все же, выбрав удобный момент, Хижняк в нарушение всех правил пошел на обгон с правой стороны и поравнялся с "виллисом"; какое-то мгновение машины неслись рядышком бок о бок. Сидевший подле шофера усатый майор-танкист что-то негодующе прокричал и погрозил Хижняку кулаком. Хижняк не обратил на это внимания, но "виллис" выскочил вперед, и шофер, очевидно, по приказанию майора не уступая дороги, снова катил по самой середке. Сквозь заднее стекло кабины Андрей видел, как Хижняк, возбужденно размахивая рукой, говорил что-то Алехину. Как и большинство опытных шоферов, Хижняк не терпел быстрой езды, а тем более гонки по неровной дороге; обычно спокойный и несколько флегматичный, он в таких случаях, распаляясь, выходил из себя и ругался на чем свет стоит. До Лиды оставалось четыре километра. Впереди на переезде путеобходчица, приземистая женщина в выгоревшем ситцевом платке и старых сапогах, опускала полосатый шлагбаум. "Виллис" рванулся и проскочил под перекладиной, которая все опускалась. Хижняк и Алехин закричали из кабины в один голос - женщина обернулась, у нее было красное, с очень светлыми бровями, сонное лицо. Алехин пулей вылетел из машины, вырвав у нее веревку, толкнул шлагбаум кверху, и под оглушающе-тревожный гудок паровоза полуторка, подпрыгнув на рельсах, перескочила полотно. Далеко впереди завиднелись освещенные неярким вечерним солнцем окраины Лиды. Хижняк быстро нагнал "виллис" и опять засигналил; маленькая кургузая машина, по-прежнему не торопясь, упрямо ехала по самой середке. Дорога стала пошире, и Хижняк, решившись, неожиданно резко прибавил скорость и по самой обочине, чуть не слетев в кювет, впритирку обошел "виллис". Теперь ему ничто не мешало, и он гнал вовсю. Перед полуторкой мчались грузовые машины, впереди них время от времени был виден "ЗИС" И 1-72-15; в кузове на скамье у самой кабины в профиль к разведчикам сидел молодой светловолосый офицер. На контрольно-проверочном пункте при въезде в город по обе стороны шлагбаума скопилось десятка три машин. Девушки-регулировщицы проверяли у водителей проездные документы и пропускали машины поочередно с той и другой стороны. Полуторка остановилась, между ней и "ЗИСом" с обломанным бортом было шесть грузовиков. Хижняк сразу вылез и пошел вокруг полуторки, осматривая и обстукивая баллоны ногой; Алехин, соскочив на обочину, разглядывал, что делается впереди: Из подъехавшего "виллиса" с грозным видом вылез усатый майор; он был еще молод, лет двадцати шести. Похлопывая себя прутом по голенищу хромового сапога, он властно и нетерпеливо крикнул Хижняку: - Сержант, ко мне!.. Хижняк вопросительно посмотрел на Алехина. - Садись за руль, - приказал Алехин, и Хижняк, пригнув голову, втиснулся в кабину. - Капитан, идите сюда! - весь красный от бешенства, вскричал майор. Алехин подошел и отдал честь. - Да как вы смеете... - задыхаясь, проговорил майор, - обгонять легковую машину... старшего по званию!.. Алехин молча достал и показал ему свое служебное удостоверение, вернее, обложку с вытисненной надписью "Контрразведка...". - Но я же не знал, - произнес майор растерянно. - Поверьте, товарищ капитан, не знал... - А вам и нечего знать, - вполголоса заметил Алехин. - Есть правила движения, обязательные для всех, и надо их соблюдать... Козырнув, он пошел вперед и догнал полуторку - машины медленно одна за другой подвигались к шлагбауму. - Уйдут... т-товарищ капитан! - не выдержал Андрей. - Не подымайся в кузове, - велел ему Алехин и быстро направился к дощатой будке КПП; он понимал, что, пока проверят шесть передних грузовиков, "ЗИС" будет далеко. Андрей видел, как Алехин зашел в открытую дверь. Спустя какие-то секунды у водителя "ЗИСа", за которым они следили, проверили документы, и машина тронулась от шлагбаума. - Выворачивай влево! - приказал Андрей Хижняку. - Живо! Хижняк выехал влево и умудрился рывком проскочить к шлагбауму, но уже двинулась встречная машина, и он вынужден был затормозить, успев, однако, в последнее мгновение вывернуть вправо так, что полуторка стала наискось, загородив дорогу. Сержант-регулировщица с загорелым, ставшим от злости некрасивым лицом, размахивая флажком, бросилась к полуторке. - Куда?! Куда прешься?! - охриплым голосом кричала она. И спереди и сзади яростно сигналили; слышались бранные выкрики возмущенных шоферов. Хижняк, приоткрыв дверцу, ступил ногой на подножку и, не снимая руки с крестовины руля, высунулся из кабины, осматриваясь. В эту критическую минуту появился Таманцев - он только что подъехал на попутной машине. Ни о чем не спрашивая, он обежал полуторку и рванулся к встречной машине. - Назад!.. Назад осаживай! - сделав свирепое лицо, зычным голосом заорал он на водителя и нагло представился: - Военный автоинспектор!.. Ты что делаешь?! Назад осаживай!.. Рябой старшина, водитель встречного "ЗИСа", несколько оторопев от такого натиска, начал было оправдываться, но Таманцев, распахнув дверцу кабины, решительно отодвинул его и, сам вскочив за руль, проворно откатил машину назад и вправо, к самому кювету. Меж тем регулировщица, став перед полуторкой, ругала Хижняка, несомненного виновника затора, к тому же не желавшего осаживать назад, за обочину, на арестную площадку, как она требовала. - Не шуми! У меня нет заднего ходу! Понимаешь, нету! - умоляющим басом клялся Хижняк, грязной тряпкой утирая пот с лица. - Ну не ори. Сейчас разъедемся... И зачем вас на войну берут?! Тьфу, дьявол! - в сердцах сплюнул он. Из дощатой будки к шлагбауму уже спешили Алехин и массивная, злая начальница КПП. - Пропусти их! - дожевывая на ходу, закричала она регулировщице. ... Домчать до поворота и, почти не сбрасывая скорости, развернуться вправо, куда скрылся "ЗИС", было для Хижняка делом одной минуты, но впереди... впереди не было видно ни одной машины... - Прямо! - приказал Алехин. Полуторка пронеслась по улице несколько кварталов, и вот на одном из перекрестков на параллельной улочке промелькнул "ЗИС" с военными в кузове. Хижняк тормознул так, что Андрея и Таманцева с силой прижало к переднему борту, и тотчас стал разворачиваться назад, но Таманцев, перегнувшись в кабину, закричал: - Это не та машина! Полуторка остановилась; Алехин вылез на подножку, росинки пота блестели у него на лбу. - Р-развернемся влево, - посоветовал Андрей нерешительно, п-проскочим назад, мимо базара и к с-станции. - Наши армейские сапоги, - сказал Алехину Таманцев, - сорок первый и сорок второй размеры, массового пошива, широкой колодки... Ношеные, с выраженными индивидуальными признаками... С теми отпечатками, что у родника, разумеется, ничего схожего... Но установить их все равно придется, - имея в виду офицеров, заметил он. - С нас потребуют!.. Что же касается машины, полагаю, что "ЗИС" с фронтового продсклада. Знаете, возле станции огороженные штабеля? - И мне так думается, "зисок" с продсклада, - не совсем уверенно вступился Хижняк. - Что же ты раньше молчал? - Ручаться не могу. И вам ведь люди нужны, а не машина, - сказал Хижняк понимающе. - А они, может, сойдут, и тогда... - Разворачивайся! На склад!