Страница:
23. ПОИСКИ УТРОМ В ГОРОДЕ
Рано утром, когда, позавтракав, они вышли на улицу, Таманцева прорвало. Он перебил вдруг Алехина и, раздувая ноздри, возбужденно сказал: - Что вы все твердите: "должны", "обязаны"? Нужен текст дешифровки. А без текста можно торкаться до второго пришествия, как слепые щенята! - Текст будет, - пообещал капитан. - Когда?! - распаляясь, воскликнул Таманцев. - Москва десятые сутки не может размотать перехват, а мы - отдувайся! - Девятые, - поправил Алехин. - Ты что, не с той ноги встал? - Я - с той! - разозлился Таманцев. - Вы меня дурачком не делайте! Мы уродуемся как бобики! Москве не укажешь, а с нас с живых не слезут!.. - Короче! Что ты предлагаешь? - От текста надо танцевать, от текста! Вы боитесь потребовать расшифровку с Управления, а они дрейфят перед Москвой. Цирлих-манирлих! Я так не могу и не желаю!.. У Москвы одних только фронтов - двенадцать, да разве они о нас вспомнят?! Их за глотку надо брать, за глотку! Давайте я сам позвоню - хоть генералу, хоть в Москву, хоть куда... Плевал я на субординацию! Мы не в бирюльки играем и не на белок охотимся! Это дело государственной важности! И у нас железная позиция! Давайте я позвоню! Да я им так мозги раскручу, что не соберут! - Все? - Нет, не все! - Андрея бы постыдился. - А я не ему, я вам это говорю! - Принял к сведению, - невозмутимо сказал Алехин. В ярости сплюнув, Таманцев взялся рукой за край борта и прыгнул в полуторку. Потом, нахохлясь, он трясся в кузове возле Андрея, оскорбленный и обиженный. Когда машина остановилась, чтобы его высадить, Алехин, ступив на подножку, сказал: - В двенадцать часов подполковник должен быть в отделе контрразведки авиакорпуса. Можешь все ему высказать. Таманцев молча соскочил и не оглядываясь пошел по улице. Андрей с капитаном поехали дальше. Утро оказалось столь же бесплодным, как и вечер. Андрею достался центр города и базар. Он ходил по улицам, время от времени толкался по базару, присматривался ко всем военным, а заодно и к гражданским, - ни одного похожего лица. На базаре среди покупателей, точнее, покупательниц, попадались и военные; но более всего там было крестьян. В порыжелых домотканых маринарках, в платках, картузах и польских форменных фуражках с лакированными козырьками, они теснились у подвод, ходили по рядам, ко всему приценивались, покупали же мало, только что из одежи. Слышалась русская, белорусская, а чаще польская речь. Продавалась всякая всячина - от картошки и живых свиней до католических иконок и военного обмундирования. На лотках торговцев-профессионалов красовались сотни пачек литовских и немецких сигарет, самодельные пирожные и свечи, конфеты, полукопченая колбаса и булочки; здесь же под яркой заманчивой вывеской "Буфет. Обеды как у мамы!" продавали горячие блюда и ароматный самогон - бимбер. Частная торговля в освобожденных городах удивляла Андрея: он не мог понять предпринимательства. Буржуи, как он представлял их по книгам и кино, наверно, выглядели точно так, как эти сытые люди за лотками. - Нэп, - авторитетно объяснял Таманцев. - Некоторое оживление частного капитала и спекулянтов. Придет время, их так прижмут - небо с овчинку покажется!.. Как и вчера, стояла тягостная жара, разогретый воздух был неподвижен. Заплатив двадцать рублей, Андрей выпил бутылку ядовито-красной воды на сахарине и снова отправился на улицы города. Он остановился, не доходя перекрестка, увидев на другой стороне улицы, у тенистого палисада, заметную своей красотой пару: девушку в медицинском халате и белой шапочке и высокого щеголеватого лейтенанта. - Ну что? -раздался рядом с Андреем голос вышедшего из-за угла Таманцева. - Ничего. - Ниц нема, - понимающе сказал Таманцев и перевел взгляд на парочку: Влюбляются... Живут же люди! - Надо было з-задержать их вчера на к-контрольном пункте. - Учат тебя, учат, - досадливо поморщился Таманцев. - Ты пойми: нам нужны их связи, нужны факты, улики... Да, может, они в этом лесу даже не были. А может, были, но не имеют отношения к разыскиваемой нами рации. А если, допустим, имеют - брать их надо с поличным, доказательно. Или разобраться и исключить... А ты все одно: хватай мешки - вокзал отходит! Несколько секунд они молчали. Пара на той стороне уже рассталась; девушка ушла, а лейтенант стоял с невеселым лицом и курил. - Кошка между ними пробежала, - сказал Таманцев (он считал себя незаурядным психологом и физиономистом). - Или котенок как минимум. - Ты д-думаешь, они в городе и мы их найдем? - Думаю!.. Должны: городишко-то небольшой!.. Выше голову! - Он похлопал Андрея по плечу. - Шарик ведь круглый - куда же они денутся?!
24. ОПЕРАТИВНЫЕ ДОКУМЕНТЫ
ШИФРОТЕЛЕГРАММА
"Весьма срочно! Егорову из Москвы 16.08.44 г.
Сообщая дешифровку перехвата по делу "Неман", предлагаю принять активные меры к розыску и задержанию агентов и незамедлительному пресечению работы передатчика. Судя по тексту, вы имеете дело с крупной квалифицированной резидентурой, действующей с заданием оперативной разведки в тылах вашего и сопредельных фронтов. Очевидно наблюдение за железной дорогой на линии Гродно - Белосток; не исключены челночные маршруты Вильнюс - Белосток (через Гродно) и Вильнюс - Брест (через Лиду - Мосты - Волковыск)...* ... О ходе розыска и всех проводимых Вами мероприятиях докладывайте ежедневно. Приложение - упомянутое. Колыбанов".
"ЗБ ? 1604 "Неман". Перехват от 13.08.44 г. "ККК" Последние трое суток ---------------------------------------* Два абзаца этого документа опускаются. [и] порожняк. Кравцов".
ЗАПИСКА ПО "ВЧ"
"Срочно! Лида, Полякову
Сообщаю дешифрованный перехват от 13.08.44 г. и розыскную ориентировку на Павловского. Рация с позывными КАО заслуживает самого серьезного внимания. Продумайте и доложите, что еще возможно предпринять. Задержитесь на сутки в Лиде для активизации розыска, оказания практической помощи группе Алехина и организации поимки Павловского. Егоров".
ЗАПИСКА ПО "ВЧ"
"Срочно! Лида, Полякову, Алехину
По ориентировке ГУКР ? 9.651 от 27.07.44 г. разыскивается агент германской разведки Грибовский, он же Волков, он же Трофименко, он же Павловский Казимир, он же Иван, он же Владимир, по отчеству Георгиевич, а также Иосифович, 1915 г. р., урож. г. Минска, образование среднее, в прошлом член ВЛКСМ, инструктор и активист Осоавиахима. В 1936 - 1939 гг. служил действительную в радиотехнических частях Московского военного округа. Мать Павловского перед войной якобы осуждена за антисоветскую деятельность к 10 годам лишения свободы. Отец - по национальности немец, проживает на одном из хуторов Лидского р-на, Барановичской области. Сам Павловский в начале войны, будучи сержантом Красной Армии, с оружием перешел на сторону немцев. Весной 1942 года с отличием окончил кенигсбергскую школу германской разведки. В 1942 - 1943 гг. девять или десять раз перебрасывался в тылы Красной Армии: радистом и старшим разведывательной группы. В 1942 г. под Москвой в момент задержания, отстреливаясь, убил офицера комендатуры и двух патрулей. С 1942 г. (неточно) - фольксдойче. За успешное выполнение заданий абвера награжден Железным крестом II степени, серебряной и двумя бронзовыми боевыми медалями. В совершенстве владеет стрелковым оружием, приемами защиты и нападения. Особо опасен при задержании. Словесный портрет: рост - высокий; фигура - средняя; волосы - русые; лоб - широкий; глаза - темно-серые; лицо - овальное; брови - дугообразные, широкие; нос - толстый, прямой, с горизонтальным основанием. Броских примет не имеет. В середине июля сего года в группе агентов, также обмундированных в форму советских офицеров, находился на переправочном пункте немецкой разведки в местечке Дальвитц близ Инстербурга (Восточная Пруссия), ожидая переброски в тылы Красной Армии".
ШИФРОТЕЛЕГРАММА
"Срочно! Егорову
Сегодня, 16 августа, в тылах корпуса, севернее местечка Заболотье, окружена и после отказа сдаться уничтожена остаточная группа противника в количестве девяти человек. В составе группы, кроме двух немцев, офицеров отдела "1-Ц" штаба 9-й германской армии капитана Эриха Гебба и обер-лейтенанта Гельмута Штиля, продвигались в западном направлении семь власовцев, из них трое в форме РОА (без знаков различия), а четверо в советском военном обмундировании с погонами и красноармейскими книжками сержантов частей 1-го Белорусского фронта, очевидно, захваченными у убитых ими советских военнослужащих. При ликвидации группы взято восемь автоматов, в том числе четыре ППШ, девять пистолетов, пятнадцать гранат, а также коротковолновая, приемо-передаточная радиостанция немецкого производства, выпуск 1943 г., в рабочем состоянии. Среди документов обнаружены: таблицы цифрового кода, перешифровальные блокноты с вырванными использованными листами, немецкие топографические крупномасштабные карты с нанесенным на них маршрутом движения из района Бобруйска, личные письма и фотографии. Судя по записям в блокноте капитана Гебба, в пути группой дважды велось наблюдение за железной дорогой: в первом случае - трое суток, во втором - около двух. Пункты наблюдения не указаны, и установить их не представилось возможным. Как явствует из маршрута, 12 или 13 августа группа проследовала северной опушкой Шиловичского лесного массива, где, судя по отметке, устраивала привал. Не исключено, что захваченная нами рация является разыскиваемым передатчиком с позывными КАО. Буняченко".
ШИФРОТЕЛЕГРАММА
"Срочно! Буняченко
Рацию и все документы ликвидированной группы немедленно доставьте в розыскной отдел Управления. Егоров".
25. В ПОЛДЕНЬ НА АЭРОДРОМЕ
- Ты хотел танцевать от текста - танцуй! - сумрачно сказал Алехин Таманцеву и взял папиросу, предложенную Поляковым. - Благодарю. Они стояли втроем у "виллиса" на краю аэродрома, возле одноэтажного здания отдела контрразведки авиакорпуса. В руке Поляков держал несколько листков - он только что прочел Алехину и Таманцеву дешифровку и ориентировку о Павловском. - Разрешите, - попросил Таманцев у Полякова и взял листок с текстом. - Ждешь его как манны небесной... - с досадой заметил Алехин и нетерпеливо прикурил. - Благодарю... А первый перехват, от седьмого августа? - С тем, очевидно, задержка... - Поляков недовольно шмыгнул носом. Приказание о внеочередной расшифровке касалось обоих. Очевидно, задержка.. Шифр сложный, а они еще, наверно, меняют ключ. Я буду звонить и напомню. - Квалифицированная разведсводка... - рассматривая текст, проговорил Таманцев. - И все? - Наблюдение за перевозками... за железной дорогой... - глядя в текст и напряженно соображая, не сдавался Таманцев. Это... должно быть, резидентура... - И все? - не унимался Алехин. - А что, в Москве тоже так думают, - с почти неуловимой иронией сказал Поляков; он посмотрел на второй лист и прочел: - "Судя по тексту, вы имеете дело с крупной квалифицированной резидентурой, действующей с заданием оперативной разведки в тылах вашего и сопредельных фронтов. Очевидно наблюдение за железной дорогой на линии Гродно - Белосток; не исключены челночные маршруты Вильнюс - Белосток (через Гродно) и Вильнюс Брест (через Лиду - Мосты - Волковыск)..." - И все? - Нет, почему же... - Поляков посмотрел в текст. - "... предлагаю принять активные меры... Обращаю Ваше внимание... Обеспечьте... докладывайте..." - Да, из этого шубы не сошьешь, - возвращая листок с текстом, сказал Таманцев. - Кстати, территориально Белосток и все, что южнее Гродно, Второй Белорусский фронт. - Но все остальное-то наше! И в эфир они выходят у нас. - Есть место выхода рации в эфир, есть текст и кое-какие улики, а зацепиться не за что... - вроде бы рассуждая вслух, неторопливо произнес Поляков. - Скверно... Безусловно наблюдение за железной дорогой, причем не визуальное, со стороны, а где-то на станциях... - Будто под брезент заглядывают, - заметил Алехин. - Маршрутники или фланеры?* - спросил Таманцев; он во всем любил конкретность, определенность. - Очевидно, стационарное наблюдение **, - глядя на Полякова, предположил Алехин. - Скорей всего комбинированное... - сказал подполковник. - Это опытные, знающие свое дело люди... - Судя по тексту, не немцы и, очевидно, не аковцы. - --------------------------------------* Термины агентурной разведки. Фланеры - агенты, которые собирают разведывательные сведения (главным образом о передвижении войск и техники), перекочевывая со станции на станцию, нигде при этом подолгу не задерживаясь, чтобы не привлекать к себе внимания. Маршрутники в отличие от фланеров ведут визуальное наблюдение преимущественно в пути, при проезде в поездах и эшелонах. Наилучшая маска для фланеров и маршрутников во время войны - форма и документы военнослужащих. В начальный период Отечественной войны фланирование по железнодорожным узлам прифронтовой полосы нередко осуществлялось немецкими агентами под видом эвакуированных граждан. ** Стационарное наблюдение - систематическое визуальное наблюдение в одном пункте. - Я же говорил: агенты-парашютисты! - воскликнул Таманцев. - Возможно, - уклончиво сказал Поляков; он, как всегда, до последнего не хотел отсекать и другие версии. - Причем связанные с агентурой, оставленной немцами на оседание... Попытаемся установить, в каких пунктах ведется наблюдение... - Тут нужен анализ движения эшелонов по всем этим линиям... - Все, что касается анализа движения, я беру на себя... - заявил Поляков и взглянул на следующий лист: - Теперь Павловский... Независимо от того, имеет он отношение к разыскиваемой нами рации или нет, его необходимо взять! Не теряя времени и непременно живым. И тех, кто с ним, тоже!.. Поручить это придется Таманцеву. - А кто же у меня останется? - попытался улыбнуться Алехин. - Я!.. Другого решения у меня нет. Дадим ему двух человек от Голубова. Возможно, нужна продуманная, тщательно организованная ловушка или засада действуйте по обстоятельствам. Но займитесь этим сегодня же, немедля!.. Одновременно, - он перевел взгляд на Таманцева, - сделайте все, чтобы до вечера отыскать этих двух, что были вчера на хуторе, и разобраться с ними. - Хозяин хутора некто Окулич, - сказал Алехин, - характеризуется положительно. Во время оккупации был связан с партизанами. Ничего компрометирующего на него нет. - Тем лучше. Поедешь насчет засады - заскочи к нему и поговори...
26. АЛЕХИН
К Окуличу я заехал по дороге, но его не оказалось дома, и поговорить с ним в этот день мне не удалось. Для организации продуманной, тщательно подготовленной ловушки, для того, чтобы как-то обставить и разрабатывать связи Павловского, у нас просто не было времени. Реальным же было устройство засады в местах вероятного появления Павловского, точнее, в одном из мест - на большее у нас не хватило бы людей. Таким местом мне прежде всего представился северный край Каменки, где у околицы проживала тетка Павловского, Зофия Басияда, единственная его близкая родственница в этом районе. Мысль о ней не оставляла меня все утро в Лиде, о ней более всего я размышлял и приехав на Каменские хутора. С участковым милиционером мне повезло. Немолодой и не очень грамотный, он обладал мужицкой сметливостью, памятью и хитрецой. Он партизанил в этих местах, знал здесь многих, причем держался с крестьянами запанибрата, и разговаривали с ним охотнее, да и откровеннее, чем со мной или с любым незнакомым человеком. Сняв пилотку и погоны, я работал под видом сотрудника милиции, впрочем, никому не представлялся. Поводов для бесед с местными жителями у нас оказалось более чем достаточно. Четыре дня назад невдалеке от Каменки обстреляли воинскую автомашину, шофер и сопровождающий были убиты, из кузова растащили около сорока комплектов военного обмундирования. Последнее время в округе участились ночные кражи, преимущественно продуктов, из амбаров и погребов; в двух случаях предварительно были отравлены собаки. Забирали в основном муку, сало, а в одном месте умудрились без шума унести кабана весом пудов на десять - хозяева даже не проснулись. И еще был ряд разных дел: подпольное акушерство, пьяные драки, подделка документов, попытка членовредительства с целью уклонения от мобилизации и тому подобное. Откровенностью, разумеется, нас не баловали. Все, что удалось мне узнать, складывалось по крупицам, выуженным в разговорах на отвлеченные темы, причем в услышанном отсутствовало единогласие, необходимое для уточнения и перепроверки, - сведения были во многом противоречивы. Примечательно, что Павловский-старший и его сестра Зофия Басияда характеризовались большинством положительно, о Свириде же отзывались как о человеке недобром, мелочно-корыстном и завистливом. С ним я встретился и разговаривал один на один. Высмотрел издалека на поле, подобрался незаметно и окликнул из кустов. Вел он себя спокойней и несравненно сдержанней, чем при первом разговоре в орешнике. Он явно замкнулся, сам уже ничего не рассказывал, только отвечал на вопросы односложно и, как я почувствовал, весьма неохотно. Более того, у меня возникло ощущение, что он локти себе кусает зачем в прошлый раз наговорил мне лишнего. Что же позавчера толкнуло его на это? Патриотические побуждения в данном случае я исключал. Зависть?.. Корысть?.. Неприязнь?.. Ненависть?.. Чувство мести?.. Само собой напрашивалось довольно правдоподобное психологическое построение. Павловский и Свирид - ровесники, один сильный, преуспевающий (по понятиям горбуна), другой физически неполноценный и неудачливый. Тут возможны и зависть и неприязнь - они в характере Свирида, но это, так сказать, постоянный, долговременный фактор - причина. А повод, толчок?.. Все это вроде бы прояснилось, когда в разговорах на хуторах я узнал подробнее о Юлии, той самой Юлии, о ком сообщалось в записке, посланной в тюрьму Павловскому-старшему. Что она батрачка Павловских, я выяснил у участкового еще по дороге. А тут обнаружилось, что она ни больше ни меньше, как младшая сестра жены горбуна, Брониславы. То, что я о ней по частицам узнал, выглядело в целом так. Антонюк Юлия Алексеевна, 1926 года рождения, белоруска, католического вероисповедания, уроженка деревни Белица Лидского района, образование два класса. Сирота; с тринадцати лет в услужении у Павловских. Якобы нещадно эксплуатировалась Павловским-старшим; по другим данным, относился он к ней как к родной, очень хорошо. "Файная"*, - это отмечали почти все. В период оккупации одевалась нарочито неряшливо, грязно. Будто бы неделями не умывалась, чтобы избежать приставаний немцев. По другим данным, тайком встречалась с каким-то немцем и от него прижила ребенка - девочке полтора года, зовут Эльза. Как бы то ни было, во время оккупации имела какой-то аусвайс**, документ, который помог ей избежать отправки на работу в Германию (а может, ее отстоял фольксдойче Павловский-старший?). В первых числах июля, перед приходом наших войск, якобы уехала с немцами в Германию, во всяком случае, отсутствовала около полутора месяцев. Вернулась два дня назад под вечер, примерно за сутки до моего первого разговора со Свиридом. Как выяснилось, после отъезда Юлии Свирид забрал все ее вещи к себе в хату, а по возвращении кое-что не захотел отдать. Очевидно, из-за этого и происходил скандал позавчера, когда я зашел к нему в хату. Юлии там не было, но заплаканные женщины - жена Свирида и его старуха мать, - полагаю, уговаривали горбуна вернуть все по принадлежности. - --------------------------------------* Файная - красивая (польск.). ** Аусвайс - удостоверение личности, выдававшееся жителям на временно оккупированной немцами территории. Примечательно, что он, в прошлый раз по собственной инициативе заявивший, что у него в доме есть фотографии Павловского, и сам пообещавший принести их мне, теперь сказал, что не смог найти ни одной. Фотокарточки были необходимы для розыска, и, чувствуя, что на этого человека сильнее всего действует страх, я с волчьим, наверное, выражением лица и откровенной угрозой сказал ему, что он, очевидно, захотел обмануть советскую власть, так вот, у него это не получится. Я заверил его, что все, о чем он мне рассказал, останется между нами, однако если он не будет помогать нам и дальше и не принесет немедля фотографии Павловского, то пусть пеняет на себя. Он даже не представляет, пригрозил я, что тогда с ним будет. Такое наглое запугивание, как я и рассчитывал, оказалось весьма действенным. Во всяком случае, спустя минуты он принес и отдал мне две хорошие отчетливые фотографии Павловского. Их следовало переснять и размножить - это без труда сделали бы в отделе контрразведки авиакорпуса, - но прежде надо было показать их Таманцеву. Я уже послал за ним машину в Лиду на станцию, как мы договаривались, и ждал его с нетерпением. Не только потому, что хотелось поделиться с ним своими соображениями и послушать его, но и потому, что требовалось засветло выбрать место, наиболее подходящее для засады, а решающее слово тут, конечно, было за ним. Относительно места для засады - за ним, что же касается выбора объекта наблюдения - за мной, и тут уж я не имел права ошибиться. Он должен был приехать с минуты на минуту, а я все еще раздумывал...
27. В ПАРИКМАХЕРСКОЙ
От солнца и духоты разламывалась голова. Упрямо передвигая натруженными, зачугуневшими ногами, Андрей дошел до перекрестка. На противоположном углу в сколоченном из досок домике помещалась парикмахерская Военторга - за день Андрей уже раз пять заглядывал в нее. Не хотелось переходить на солнечную сторону, и какие-то мгновения он колебался. Затем пересек улицу, поднялся на крыльцо, к порогу и... обнаружил того самого лейтенанта, которого видел вчера на хуторе у опушки Шиловичского леса. Лейтенант сидел в кресле, и мастер, чернявый узкогрудый старик с большим крючковатым носом, стриг его. Андрей невольно окинул взглядом улицу - с кем бы посоветоваться?! - хотя знал, что ни Алехина, ни Таман-цева поблизости нет. Затем сел на лавочку на крыльце и скосил глаза в раскрытую настежь дверь. У столиков с зеркалами помещались три обшарпанных деревянных кресла; кроме чернявого старика, работали еще две парикмахерши: толстая, уже в годах, но быстрая, с бесчисленными кудряшками на голове, и очень молодая хорошенькая девушка в чистом аккуратном халатике и сапожках. Слева у самого входа была прибита вешалка, далее на расставленных вдоль стены стульях ожидали своей очереди пятеро военнослужащих: худой длиннолицый военврач с погонами капитана медицинской службы (он читал газету); младший лейтенант - летчик, миловидный, пухлощекий, совсем еще мальчик; старшина, тоже из авиации, одетый весьма нарядно, в летнем офицерском обмундировании, с планшеткой на длинном ремне, и два солдата-артиллериста. Шестой же - сержант-танкист, за кем Андрей занял очередь, - курил возле дверей. -... Павлик Федотов из Двадцать пятой, - рассказывал старшина-авиатор молоденькому летчику, - сбил вчера тридцатого фрица... Мужик! восторженно воскликнул он, подняв вверх большой палец. - Выпьет два литра - и как огурчик!.. - Следующий! - утирая потное лицо платочком и вздыхая, позвала полная парикмахерша; от жары она страдала, очевидно, более всех, но работала проворнее, чем старик или молоденькая. - Ваша очередь, - сказал военврач старшине. - Я пас! - ухмыляясь, небрежно сообщил старшина и указал глазами на хорошенькую девушку. - Жду мастера. Военврач торопливо сложил газету и, сняв очки, уселся в кресло. Бриться он не пожелал и, брезгливо оглядывая не первой свежести простынку и халат толстой парикмахерши, подробно объяснил, как именно его постричь. Андрей потихоньку рассматривал в зеркале лейтенанта. Тот с довольно флегматичным видом, как-то расслабленно сидел под белой простынкой в кресле, откинувшись на спинку, положив руки на подлокотники и время от времени полуприкрывая веки; чернявый. мастер, не спеша действуя ножницами, подстригал его длинные белокурые волосы. У лейтенанта было славное простое лицо, большие светлые глаза - как показалось Андрею, в них было что-то задумчиво-усталое. Андрей припомнил, что в дивизии, где он воевал, в соседнем полку был начхим, удивительно похожий на этого лейтенанта, бедняга подорвался на мине, его разнесло на части... В раскрытую дверь из парикмахерской плыл сладковатый запах дешевой парфюмерии; там, в духоте, было еще хуже, чем на улице, и дышалось с трудом. Назойливо жужжали десятки мух, норовя усесться на потные лица. Старшина из авиации негромко, но оживленно рассказывал юному летчику о воздушных боях. Тот слушал с явным интересом, больше молчал, лишь изредка поддакивая или понимающе улыбаясь. Это был разговор избранных, густо пересыпанный специальными авиационными терминами и сопровождаемый выразительной жестикуляцией старшины: движениями ладоней он весьма наглядно изображал различные маневры воздушного боя. Судя по разговору, это был человек знающий и бывалый: ему доводилось сбивать "мессершмитты" и "юнкерсы", бомбить Кенигсберг и обстреливать с воздуха немецкие эшелоны. Об известном летчике он говорил так, словно тот был его близким приятелем и общался с ним повседневно; о различных системах самолетов он рассуждал свободно и уверенно, как пилот, самолично испытавший их летные и боевые качества. Он знал решительно все, и было только непонятно, в какой, собственно, авиации он служит: в истребительной, в штурмовой или бомбардировочной? Незаметно рассматривая в зеркале лицо лейтенанта, Андрей пытался определить, прислушивается ли он к разговору или нет. Было совершенно очевидно: лейтенант не проявляет интереса ни к тому, что происходит в парикмахерской, ни к тем, кто в ней находится. Выражение лица у него было безразлично-вялое и даже немного сонное - может, оттого, что он тоже был разморен жарой. Временами, поворачивая голову, он разглядывал в зеркале свою прическу, дважды трогал рукой волосы на затылке и что-то говорил мастеру. Когда лейтенант смотрел в зеркало, Андрей, чтоб не встретиться с ним взглядом, рассматривал плакаты, расклеенные на стенах парикмахерской. Один из плакатов - "Болтун - находка для шпиона!", - висевший на видном месте, меж зеркал, и, пожалуй, наиболее броский, привлек внимание Андрея. Пожилая работница, приставив палец к губам и гипнотизируя строгим неотступным взглядом, предостерегала: "Не болтай!" Эти два слова большими буквами были выведены внизу плаката, а в верхнем углу было написано: Будь начеку! В такие дни подслушивают стены. Недалеко от болтовни и сплетни до измены.
Рано утром, когда, позавтракав, они вышли на улицу, Таманцева прорвало. Он перебил вдруг Алехина и, раздувая ноздри, возбужденно сказал: - Что вы все твердите: "должны", "обязаны"? Нужен текст дешифровки. А без текста можно торкаться до второго пришествия, как слепые щенята! - Текст будет, - пообещал капитан. - Когда?! - распаляясь, воскликнул Таманцев. - Москва десятые сутки не может размотать перехват, а мы - отдувайся! - Девятые, - поправил Алехин. - Ты что, не с той ноги встал? - Я - с той! - разозлился Таманцев. - Вы меня дурачком не делайте! Мы уродуемся как бобики! Москве не укажешь, а с нас с живых не слезут!.. - Короче! Что ты предлагаешь? - От текста надо танцевать, от текста! Вы боитесь потребовать расшифровку с Управления, а они дрейфят перед Москвой. Цирлих-манирлих! Я так не могу и не желаю!.. У Москвы одних только фронтов - двенадцать, да разве они о нас вспомнят?! Их за глотку надо брать, за глотку! Давайте я сам позвоню - хоть генералу, хоть в Москву, хоть куда... Плевал я на субординацию! Мы не в бирюльки играем и не на белок охотимся! Это дело государственной важности! И у нас железная позиция! Давайте я позвоню! Да я им так мозги раскручу, что не соберут! - Все? - Нет, не все! - Андрея бы постыдился. - А я не ему, я вам это говорю! - Принял к сведению, - невозмутимо сказал Алехин. В ярости сплюнув, Таманцев взялся рукой за край борта и прыгнул в полуторку. Потом, нахохлясь, он трясся в кузове возле Андрея, оскорбленный и обиженный. Когда машина остановилась, чтобы его высадить, Алехин, ступив на подножку, сказал: - В двенадцать часов подполковник должен быть в отделе контрразведки авиакорпуса. Можешь все ему высказать. Таманцев молча соскочил и не оглядываясь пошел по улице. Андрей с капитаном поехали дальше. Утро оказалось столь же бесплодным, как и вечер. Андрею достался центр города и базар. Он ходил по улицам, время от времени толкался по базару, присматривался ко всем военным, а заодно и к гражданским, - ни одного похожего лица. На базаре среди покупателей, точнее, покупательниц, попадались и военные; но более всего там было крестьян. В порыжелых домотканых маринарках, в платках, картузах и польских форменных фуражках с лакированными козырьками, они теснились у подвод, ходили по рядам, ко всему приценивались, покупали же мало, только что из одежи. Слышалась русская, белорусская, а чаще польская речь. Продавалась всякая всячина - от картошки и живых свиней до католических иконок и военного обмундирования. На лотках торговцев-профессионалов красовались сотни пачек литовских и немецких сигарет, самодельные пирожные и свечи, конфеты, полукопченая колбаса и булочки; здесь же под яркой заманчивой вывеской "Буфет. Обеды как у мамы!" продавали горячие блюда и ароматный самогон - бимбер. Частная торговля в освобожденных городах удивляла Андрея: он не мог понять предпринимательства. Буржуи, как он представлял их по книгам и кино, наверно, выглядели точно так, как эти сытые люди за лотками. - Нэп, - авторитетно объяснял Таманцев. - Некоторое оживление частного капитала и спекулянтов. Придет время, их так прижмут - небо с овчинку покажется!.. Как и вчера, стояла тягостная жара, разогретый воздух был неподвижен. Заплатив двадцать рублей, Андрей выпил бутылку ядовито-красной воды на сахарине и снова отправился на улицы города. Он остановился, не доходя перекрестка, увидев на другой стороне улицы, у тенистого палисада, заметную своей красотой пару: девушку в медицинском халате и белой шапочке и высокого щеголеватого лейтенанта. - Ну что? -раздался рядом с Андреем голос вышедшего из-за угла Таманцева. - Ничего. - Ниц нема, - понимающе сказал Таманцев и перевел взгляд на парочку: Влюбляются... Живут же люди! - Надо было з-задержать их вчера на к-контрольном пункте. - Учат тебя, учат, - досадливо поморщился Таманцев. - Ты пойми: нам нужны их связи, нужны факты, улики... Да, может, они в этом лесу даже не были. А может, были, но не имеют отношения к разыскиваемой нами рации. А если, допустим, имеют - брать их надо с поличным, доказательно. Или разобраться и исключить... А ты все одно: хватай мешки - вокзал отходит! Несколько секунд они молчали. Пара на той стороне уже рассталась; девушка ушла, а лейтенант стоял с невеселым лицом и курил. - Кошка между ними пробежала, - сказал Таманцев (он считал себя незаурядным психологом и физиономистом). - Или котенок как минимум. - Ты д-думаешь, они в городе и мы их найдем? - Думаю!.. Должны: городишко-то небольшой!.. Выше голову! - Он похлопал Андрея по плечу. - Шарик ведь круглый - куда же они денутся?!
24. ОПЕРАТИВНЫЕ ДОКУМЕНТЫ
ШИФРОТЕЛЕГРАММА
"Весьма срочно! Егорову из Москвы 16.08.44 г.
Сообщая дешифровку перехвата по делу "Неман", предлагаю принять активные меры к розыску и задержанию агентов и незамедлительному пресечению работы передатчика. Судя по тексту, вы имеете дело с крупной квалифицированной резидентурой, действующей с заданием оперативной разведки в тылах вашего и сопредельных фронтов. Очевидно наблюдение за железной дорогой на линии Гродно - Белосток; не исключены челночные маршруты Вильнюс - Белосток (через Гродно) и Вильнюс - Брест (через Лиду - Мосты - Волковыск)...* ... О ходе розыска и всех проводимых Вами мероприятиях докладывайте ежедневно. Приложение - упомянутое. Колыбанов".
"ЗБ ? 1604 "Неман". Перехват от 13.08.44 г. "ККК" Последние трое суток ---------------------------------------* Два абзаца этого документа опускаются. [и] порожняк. Кравцов".
ЗАПИСКА ПО "ВЧ"
"Срочно! Лида, Полякову
Сообщаю дешифрованный перехват от 13.08.44 г. и розыскную ориентировку на Павловского. Рация с позывными КАО заслуживает самого серьезного внимания. Продумайте и доложите, что еще возможно предпринять. Задержитесь на сутки в Лиде для активизации розыска, оказания практической помощи группе Алехина и организации поимки Павловского. Егоров".
ЗАПИСКА ПО "ВЧ"
"Срочно! Лида, Полякову, Алехину
По ориентировке ГУКР ? 9.651 от 27.07.44 г. разыскивается агент германской разведки Грибовский, он же Волков, он же Трофименко, он же Павловский Казимир, он же Иван, он же Владимир, по отчеству Георгиевич, а также Иосифович, 1915 г. р., урож. г. Минска, образование среднее, в прошлом член ВЛКСМ, инструктор и активист Осоавиахима. В 1936 - 1939 гг. служил действительную в радиотехнических частях Московского военного округа. Мать Павловского перед войной якобы осуждена за антисоветскую деятельность к 10 годам лишения свободы. Отец - по национальности немец, проживает на одном из хуторов Лидского р-на, Барановичской области. Сам Павловский в начале войны, будучи сержантом Красной Армии, с оружием перешел на сторону немцев. Весной 1942 года с отличием окончил кенигсбергскую школу германской разведки. В 1942 - 1943 гг. девять или десять раз перебрасывался в тылы Красной Армии: радистом и старшим разведывательной группы. В 1942 г. под Москвой в момент задержания, отстреливаясь, убил офицера комендатуры и двух патрулей. С 1942 г. (неточно) - фольксдойче. За успешное выполнение заданий абвера награжден Железным крестом II степени, серебряной и двумя бронзовыми боевыми медалями. В совершенстве владеет стрелковым оружием, приемами защиты и нападения. Особо опасен при задержании. Словесный портрет: рост - высокий; фигура - средняя; волосы - русые; лоб - широкий; глаза - темно-серые; лицо - овальное; брови - дугообразные, широкие; нос - толстый, прямой, с горизонтальным основанием. Броских примет не имеет. В середине июля сего года в группе агентов, также обмундированных в форму советских офицеров, находился на переправочном пункте немецкой разведки в местечке Дальвитц близ Инстербурга (Восточная Пруссия), ожидая переброски в тылы Красной Армии".
ШИФРОТЕЛЕГРАММА
"Срочно! Егорову
Сегодня, 16 августа, в тылах корпуса, севернее местечка Заболотье, окружена и после отказа сдаться уничтожена остаточная группа противника в количестве девяти человек. В составе группы, кроме двух немцев, офицеров отдела "1-Ц" штаба 9-й германской армии капитана Эриха Гебба и обер-лейтенанта Гельмута Штиля, продвигались в западном направлении семь власовцев, из них трое в форме РОА (без знаков различия), а четверо в советском военном обмундировании с погонами и красноармейскими книжками сержантов частей 1-го Белорусского фронта, очевидно, захваченными у убитых ими советских военнослужащих. При ликвидации группы взято восемь автоматов, в том числе четыре ППШ, девять пистолетов, пятнадцать гранат, а также коротковолновая, приемо-передаточная радиостанция немецкого производства, выпуск 1943 г., в рабочем состоянии. Среди документов обнаружены: таблицы цифрового кода, перешифровальные блокноты с вырванными использованными листами, немецкие топографические крупномасштабные карты с нанесенным на них маршрутом движения из района Бобруйска, личные письма и фотографии. Судя по записям в блокноте капитана Гебба, в пути группой дважды велось наблюдение за железной дорогой: в первом случае - трое суток, во втором - около двух. Пункты наблюдения не указаны, и установить их не представилось возможным. Как явствует из маршрута, 12 или 13 августа группа проследовала северной опушкой Шиловичского лесного массива, где, судя по отметке, устраивала привал. Не исключено, что захваченная нами рация является разыскиваемым передатчиком с позывными КАО. Буняченко".
ШИФРОТЕЛЕГРАММА
"Срочно! Буняченко
Рацию и все документы ликвидированной группы немедленно доставьте в розыскной отдел Управления. Егоров".
25. В ПОЛДЕНЬ НА АЭРОДРОМЕ
- Ты хотел танцевать от текста - танцуй! - сумрачно сказал Алехин Таманцеву и взял папиросу, предложенную Поляковым. - Благодарю. Они стояли втроем у "виллиса" на краю аэродрома, возле одноэтажного здания отдела контрразведки авиакорпуса. В руке Поляков держал несколько листков - он только что прочел Алехину и Таманцеву дешифровку и ориентировку о Павловском. - Разрешите, - попросил Таманцев у Полякова и взял листок с текстом. - Ждешь его как манны небесной... - с досадой заметил Алехин и нетерпеливо прикурил. - Благодарю... А первый перехват, от седьмого августа? - С тем, очевидно, задержка... - Поляков недовольно шмыгнул носом. Приказание о внеочередной расшифровке касалось обоих. Очевидно, задержка.. Шифр сложный, а они еще, наверно, меняют ключ. Я буду звонить и напомню. - Квалифицированная разведсводка... - рассматривая текст, проговорил Таманцев. - И все? - Наблюдение за перевозками... за железной дорогой... - глядя в текст и напряженно соображая, не сдавался Таманцев. Это... должно быть, резидентура... - И все? - не унимался Алехин. - А что, в Москве тоже так думают, - с почти неуловимой иронией сказал Поляков; он посмотрел на второй лист и прочел: - "Судя по тексту, вы имеете дело с крупной квалифицированной резидентурой, действующей с заданием оперативной разведки в тылах вашего и сопредельных фронтов. Очевидно наблюдение за железной дорогой на линии Гродно - Белосток; не исключены челночные маршруты Вильнюс - Белосток (через Гродно) и Вильнюс Брест (через Лиду - Мосты - Волковыск)..." - И все? - Нет, почему же... - Поляков посмотрел в текст. - "... предлагаю принять активные меры... Обращаю Ваше внимание... Обеспечьте... докладывайте..." - Да, из этого шубы не сошьешь, - возвращая листок с текстом, сказал Таманцев. - Кстати, территориально Белосток и все, что южнее Гродно, Второй Белорусский фронт. - Но все остальное-то наше! И в эфир они выходят у нас. - Есть место выхода рации в эфир, есть текст и кое-какие улики, а зацепиться не за что... - вроде бы рассуждая вслух, неторопливо произнес Поляков. - Скверно... Безусловно наблюдение за железной дорогой, причем не визуальное, со стороны, а где-то на станциях... - Будто под брезент заглядывают, - заметил Алехин. - Маршрутники или фланеры?* - спросил Таманцев; он во всем любил конкретность, определенность. - Очевидно, стационарное наблюдение **, - глядя на Полякова, предположил Алехин. - Скорей всего комбинированное... - сказал подполковник. - Это опытные, знающие свое дело люди... - Судя по тексту, не немцы и, очевидно, не аковцы. - --------------------------------------* Термины агентурной разведки. Фланеры - агенты, которые собирают разведывательные сведения (главным образом о передвижении войск и техники), перекочевывая со станции на станцию, нигде при этом подолгу не задерживаясь, чтобы не привлекать к себе внимания. Маршрутники в отличие от фланеров ведут визуальное наблюдение преимущественно в пути, при проезде в поездах и эшелонах. Наилучшая маска для фланеров и маршрутников во время войны - форма и документы военнослужащих. В начальный период Отечественной войны фланирование по железнодорожным узлам прифронтовой полосы нередко осуществлялось немецкими агентами под видом эвакуированных граждан. ** Стационарное наблюдение - систематическое визуальное наблюдение в одном пункте. - Я же говорил: агенты-парашютисты! - воскликнул Таманцев. - Возможно, - уклончиво сказал Поляков; он, как всегда, до последнего не хотел отсекать и другие версии. - Причем связанные с агентурой, оставленной немцами на оседание... Попытаемся установить, в каких пунктах ведется наблюдение... - Тут нужен анализ движения эшелонов по всем этим линиям... - Все, что касается анализа движения, я беру на себя... - заявил Поляков и взглянул на следующий лист: - Теперь Павловский... Независимо от того, имеет он отношение к разыскиваемой нами рации или нет, его необходимо взять! Не теряя времени и непременно живым. И тех, кто с ним, тоже!.. Поручить это придется Таманцеву. - А кто же у меня останется? - попытался улыбнуться Алехин. - Я!.. Другого решения у меня нет. Дадим ему двух человек от Голубова. Возможно, нужна продуманная, тщательно организованная ловушка или засада действуйте по обстоятельствам. Но займитесь этим сегодня же, немедля!.. Одновременно, - он перевел взгляд на Таманцева, - сделайте все, чтобы до вечера отыскать этих двух, что были вчера на хуторе, и разобраться с ними. - Хозяин хутора некто Окулич, - сказал Алехин, - характеризуется положительно. Во время оккупации был связан с партизанами. Ничего компрометирующего на него нет. - Тем лучше. Поедешь насчет засады - заскочи к нему и поговори...
26. АЛЕХИН
К Окуличу я заехал по дороге, но его не оказалось дома, и поговорить с ним в этот день мне не удалось. Для организации продуманной, тщательно подготовленной ловушки, для того, чтобы как-то обставить и разрабатывать связи Павловского, у нас просто не было времени. Реальным же было устройство засады в местах вероятного появления Павловского, точнее, в одном из мест - на большее у нас не хватило бы людей. Таким местом мне прежде всего представился северный край Каменки, где у околицы проживала тетка Павловского, Зофия Басияда, единственная его близкая родственница в этом районе. Мысль о ней не оставляла меня все утро в Лиде, о ней более всего я размышлял и приехав на Каменские хутора. С участковым милиционером мне повезло. Немолодой и не очень грамотный, он обладал мужицкой сметливостью, памятью и хитрецой. Он партизанил в этих местах, знал здесь многих, причем держался с крестьянами запанибрата, и разговаривали с ним охотнее, да и откровеннее, чем со мной или с любым незнакомым человеком. Сняв пилотку и погоны, я работал под видом сотрудника милиции, впрочем, никому не представлялся. Поводов для бесед с местными жителями у нас оказалось более чем достаточно. Четыре дня назад невдалеке от Каменки обстреляли воинскую автомашину, шофер и сопровождающий были убиты, из кузова растащили около сорока комплектов военного обмундирования. Последнее время в округе участились ночные кражи, преимущественно продуктов, из амбаров и погребов; в двух случаях предварительно были отравлены собаки. Забирали в основном муку, сало, а в одном месте умудрились без шума унести кабана весом пудов на десять - хозяева даже не проснулись. И еще был ряд разных дел: подпольное акушерство, пьяные драки, подделка документов, попытка членовредительства с целью уклонения от мобилизации и тому подобное. Откровенностью, разумеется, нас не баловали. Все, что удалось мне узнать, складывалось по крупицам, выуженным в разговорах на отвлеченные темы, причем в услышанном отсутствовало единогласие, необходимое для уточнения и перепроверки, - сведения были во многом противоречивы. Примечательно, что Павловский-старший и его сестра Зофия Басияда характеризовались большинством положительно, о Свириде же отзывались как о человеке недобром, мелочно-корыстном и завистливом. С ним я встретился и разговаривал один на один. Высмотрел издалека на поле, подобрался незаметно и окликнул из кустов. Вел он себя спокойней и несравненно сдержанней, чем при первом разговоре в орешнике. Он явно замкнулся, сам уже ничего не рассказывал, только отвечал на вопросы односложно и, как я почувствовал, весьма неохотно. Более того, у меня возникло ощущение, что он локти себе кусает зачем в прошлый раз наговорил мне лишнего. Что же позавчера толкнуло его на это? Патриотические побуждения в данном случае я исключал. Зависть?.. Корысть?.. Неприязнь?.. Ненависть?.. Чувство мести?.. Само собой напрашивалось довольно правдоподобное психологическое построение. Павловский и Свирид - ровесники, один сильный, преуспевающий (по понятиям горбуна), другой физически неполноценный и неудачливый. Тут возможны и зависть и неприязнь - они в характере Свирида, но это, так сказать, постоянный, долговременный фактор - причина. А повод, толчок?.. Все это вроде бы прояснилось, когда в разговорах на хуторах я узнал подробнее о Юлии, той самой Юлии, о ком сообщалось в записке, посланной в тюрьму Павловскому-старшему. Что она батрачка Павловских, я выяснил у участкового еще по дороге. А тут обнаружилось, что она ни больше ни меньше, как младшая сестра жены горбуна, Брониславы. То, что я о ней по частицам узнал, выглядело в целом так. Антонюк Юлия Алексеевна, 1926 года рождения, белоруска, католического вероисповедания, уроженка деревни Белица Лидского района, образование два класса. Сирота; с тринадцати лет в услужении у Павловских. Якобы нещадно эксплуатировалась Павловским-старшим; по другим данным, относился он к ней как к родной, очень хорошо. "Файная"*, - это отмечали почти все. В период оккупации одевалась нарочито неряшливо, грязно. Будто бы неделями не умывалась, чтобы избежать приставаний немцев. По другим данным, тайком встречалась с каким-то немцем и от него прижила ребенка - девочке полтора года, зовут Эльза. Как бы то ни было, во время оккупации имела какой-то аусвайс**, документ, который помог ей избежать отправки на работу в Германию (а может, ее отстоял фольксдойче Павловский-старший?). В первых числах июля, перед приходом наших войск, якобы уехала с немцами в Германию, во всяком случае, отсутствовала около полутора месяцев. Вернулась два дня назад под вечер, примерно за сутки до моего первого разговора со Свиридом. Как выяснилось, после отъезда Юлии Свирид забрал все ее вещи к себе в хату, а по возвращении кое-что не захотел отдать. Очевидно, из-за этого и происходил скандал позавчера, когда я зашел к нему в хату. Юлии там не было, но заплаканные женщины - жена Свирида и его старуха мать, - полагаю, уговаривали горбуна вернуть все по принадлежности. - --------------------------------------* Файная - красивая (польск.). ** Аусвайс - удостоверение личности, выдававшееся жителям на временно оккупированной немцами территории. Примечательно, что он, в прошлый раз по собственной инициативе заявивший, что у него в доме есть фотографии Павловского, и сам пообещавший принести их мне, теперь сказал, что не смог найти ни одной. Фотокарточки были необходимы для розыска, и, чувствуя, что на этого человека сильнее всего действует страх, я с волчьим, наверное, выражением лица и откровенной угрозой сказал ему, что он, очевидно, захотел обмануть советскую власть, так вот, у него это не получится. Я заверил его, что все, о чем он мне рассказал, останется между нами, однако если он не будет помогать нам и дальше и не принесет немедля фотографии Павловского, то пусть пеняет на себя. Он даже не представляет, пригрозил я, что тогда с ним будет. Такое наглое запугивание, как я и рассчитывал, оказалось весьма действенным. Во всяком случае, спустя минуты он принес и отдал мне две хорошие отчетливые фотографии Павловского. Их следовало переснять и размножить - это без труда сделали бы в отделе контрразведки авиакорпуса, - но прежде надо было показать их Таманцеву. Я уже послал за ним машину в Лиду на станцию, как мы договаривались, и ждал его с нетерпением. Не только потому, что хотелось поделиться с ним своими соображениями и послушать его, но и потому, что требовалось засветло выбрать место, наиболее подходящее для засады, а решающее слово тут, конечно, было за ним. Относительно места для засады - за ним, что же касается выбора объекта наблюдения - за мной, и тут уж я не имел права ошибиться. Он должен был приехать с минуты на минуту, а я все еще раздумывал...
27. В ПАРИКМАХЕРСКОЙ
От солнца и духоты разламывалась голова. Упрямо передвигая натруженными, зачугуневшими ногами, Андрей дошел до перекрестка. На противоположном углу в сколоченном из досок домике помещалась парикмахерская Военторга - за день Андрей уже раз пять заглядывал в нее. Не хотелось переходить на солнечную сторону, и какие-то мгновения он колебался. Затем пересек улицу, поднялся на крыльцо, к порогу и... обнаружил того самого лейтенанта, которого видел вчера на хуторе у опушки Шиловичского леса. Лейтенант сидел в кресле, и мастер, чернявый узкогрудый старик с большим крючковатым носом, стриг его. Андрей невольно окинул взглядом улицу - с кем бы посоветоваться?! - хотя знал, что ни Алехина, ни Таман-цева поблизости нет. Затем сел на лавочку на крыльце и скосил глаза в раскрытую настежь дверь. У столиков с зеркалами помещались три обшарпанных деревянных кресла; кроме чернявого старика, работали еще две парикмахерши: толстая, уже в годах, но быстрая, с бесчисленными кудряшками на голове, и очень молодая хорошенькая девушка в чистом аккуратном халатике и сапожках. Слева у самого входа была прибита вешалка, далее на расставленных вдоль стены стульях ожидали своей очереди пятеро военнослужащих: худой длиннолицый военврач с погонами капитана медицинской службы (он читал газету); младший лейтенант - летчик, миловидный, пухлощекий, совсем еще мальчик; старшина, тоже из авиации, одетый весьма нарядно, в летнем офицерском обмундировании, с планшеткой на длинном ремне, и два солдата-артиллериста. Шестой же - сержант-танкист, за кем Андрей занял очередь, - курил возле дверей. -... Павлик Федотов из Двадцать пятой, - рассказывал старшина-авиатор молоденькому летчику, - сбил вчера тридцатого фрица... Мужик! восторженно воскликнул он, подняв вверх большой палец. - Выпьет два литра - и как огурчик!.. - Следующий! - утирая потное лицо платочком и вздыхая, позвала полная парикмахерша; от жары она страдала, очевидно, более всех, но работала проворнее, чем старик или молоденькая. - Ваша очередь, - сказал военврач старшине. - Я пас! - ухмыляясь, небрежно сообщил старшина и указал глазами на хорошенькую девушку. - Жду мастера. Военврач торопливо сложил газету и, сняв очки, уселся в кресло. Бриться он не пожелал и, брезгливо оглядывая не первой свежести простынку и халат толстой парикмахерши, подробно объяснил, как именно его постричь. Андрей потихоньку рассматривал в зеркале лейтенанта. Тот с довольно флегматичным видом, как-то расслабленно сидел под белой простынкой в кресле, откинувшись на спинку, положив руки на подлокотники и время от времени полуприкрывая веки; чернявый. мастер, не спеша действуя ножницами, подстригал его длинные белокурые волосы. У лейтенанта было славное простое лицо, большие светлые глаза - как показалось Андрею, в них было что-то задумчиво-усталое. Андрей припомнил, что в дивизии, где он воевал, в соседнем полку был начхим, удивительно похожий на этого лейтенанта, бедняга подорвался на мине, его разнесло на части... В раскрытую дверь из парикмахерской плыл сладковатый запах дешевой парфюмерии; там, в духоте, было еще хуже, чем на улице, и дышалось с трудом. Назойливо жужжали десятки мух, норовя усесться на потные лица. Старшина из авиации негромко, но оживленно рассказывал юному летчику о воздушных боях. Тот слушал с явным интересом, больше молчал, лишь изредка поддакивая или понимающе улыбаясь. Это был разговор избранных, густо пересыпанный специальными авиационными терминами и сопровождаемый выразительной жестикуляцией старшины: движениями ладоней он весьма наглядно изображал различные маневры воздушного боя. Судя по разговору, это был человек знающий и бывалый: ему доводилось сбивать "мессершмитты" и "юнкерсы", бомбить Кенигсберг и обстреливать с воздуха немецкие эшелоны. Об известном летчике он говорил так, словно тот был его близким приятелем и общался с ним повседневно; о различных системах самолетов он рассуждал свободно и уверенно, как пилот, самолично испытавший их летные и боевые качества. Он знал решительно все, и было только непонятно, в какой, собственно, авиации он служит: в истребительной, в штурмовой или бомбардировочной? Незаметно рассматривая в зеркале лицо лейтенанта, Андрей пытался определить, прислушивается ли он к разговору или нет. Было совершенно очевидно: лейтенант не проявляет интереса ни к тому, что происходит в парикмахерской, ни к тем, кто в ней находится. Выражение лица у него было безразлично-вялое и даже немного сонное - может, оттого, что он тоже был разморен жарой. Временами, поворачивая голову, он разглядывал в зеркале свою прическу, дважды трогал рукой волосы на затылке и что-то говорил мастеру. Когда лейтенант смотрел в зеркало, Андрей, чтоб не встретиться с ним взглядом, рассматривал плакаты, расклеенные на стенах парикмахерской. Один из плакатов - "Болтун - находка для шпиона!", - висевший на видном месте, меж зеркал, и, пожалуй, наиболее броский, привлек внимание Андрея. Пожилая работница, приставив палец к губам и гипнотизируя строгим неотступным взглядом, предостерегала: "Не болтай!" Эти два слова большими буквами были выведены внизу плаката, а в верхнем углу было написано: Будь начеку! В такие дни подслушивают стены. Недалеко от болтовни и сплетни до измены.