Болотников Сергей. Трольхеттен

Было тихо, и слышен лишь шум деревьев, словно дело происходит не в городе, а загородом, посреди буйных шумливых дубрав. -Тихо то как... -Как в лесу. -Вот помню выезжали на Волгу, рыбачить... Так там же бор, то же самое, по вечерам тишь, как будто затычки в ушах. Сердце бьется и то, за метр слышно! -А заметили, народу как мало на улицах. Куда делись - в спячку, что ли впали? -Может вуаль на них действует? -Какая вуаль? Просто из города сбежали. Кишка тонка оказалась. -А у нас? -Стойте! - сказал Влад, - подождите. Мы ведь не зря тут собрались, так ведь? Хотели решить, что делать дальше. -А что тут решать, Владик. У нас два пути: один, это оставить все как есть, и жить дальше... -Это я не смогу, - молвил Белоспицын с тяжкой печалью - не доживу, небось. -...а второй... второй это бросить все к слюнявчиковой матери и линять прочь из города. Как остальные. -Линять? - спросил Владислав - Куда? -Туда где нам не будут угрожать вспороть живот ритуальным ножом, произнес Дивер - по-моему вполне весомый повод, чтобы поскорее покинуть город. В конце-концов я уже давно это предложил. -Город сошел с ума. Целый город сошел с ума... -Не тушуйся ты так, Саня, ни к чему это. -Вот выберемся, на Волгу тебя свожу. Там такие сомы - во! Не поверишь. -...собачьим эти подземелья. Выберусь, капусту буду разводить, как дачники. -Кстати что с дачниками? -Их провал напугал, - сказал Севрюк - по ночам оттуда какая то гнусь полезла. Стала дачи громить, на хозяев нападать. Говорят кого-то уволокли. Так, что нет там почти дачников. Все у нас, в верхнем городе. Некоторые даже бомжуют. -А я тут одного видел! - добавил Степан - в зипунке, в треухе, драном, в башмаках каких то столетних - и бежит! Представьте себе, бежит вдоль улицы все дальше, дальше и словно усталости не чует. Ну, прям бегун-марафонец! Так и скрылся с глаз бегом! Вот оно как бывает... Влад обхватил голову руками, слушая излияния соратников. Те просто не закрывали рта, подробности городской жизни, иногда смешные, иногда безумные, чаще абсолютно безумные били из них мутным фонтаном. При том сами гости вещали азартно. Помогая себе жестикуляцией, словно пересказывали горячие подробности недавно виденного модного кино, а не реальные, имеющие под собой почву, слухи. Нет, не это ожидал Владислав, совсем не это. Глядя на этот любительский спектакль состоящий из четырех буйных монологов, как-то не возникала уверенность в завтрашнем дне. Да и будет ли он? -А Босх то, Босх. Собрал армию, по улицам протопал аки Саня Македонский, а потом загубил всех до единого. -А сам? -Ну и сам значить сгибнул, да только и сектантов всех за собой уволок. Плюс на плюс, значить, замыкание короткое будет. -Скорее минус на минус, все одно без них всех легче. -Стоп, - произнес Влад - я грешным делом думал, что угрожают нам именно сектанты. Но ведь, тебя преследовали уже после бойни, да Сашка? -После... Да и не из секты они были. Во всяком случае, не из той. Это все те, из "сааба", их затея. -Да кто они такие, эти в "саабе"?! - воскликнул Дивер - только и слышу, "сааб", "сааб"! -А ведь я с ним тоже повстречался, - сказал Влад, - черное тонированное авто. Они меня чуть не сбили совсем рядом отсюда - на выходе из двора. -И до тебя тоже пытались добраться? -И чуть не добрались. А второй... - Произнес Владислав медленно, словно припоминая что-то. Белоспицын резко поднял голову и уставился на Влада. Похоже, он уже проклинал тот день, когда сдуру принял нож из лап неведомых убийц. Впрочем, если бы даже не принял, судьбы бы его от этого не изменилась. Как маленькая щепка в канализационном коллекторе Александр Белоспицын уже давно не рулил собой и плыл по воле дурнопахнущих волн. -Второй раз, когда какой том маньяк хотел похитить ребенка из детсада. Я успел вовремя. И да, у того типа был с собой нож. - И Сергеев вновь уставился на опасную, покрытую рунами вещицу. - Это как символ. -Что? - переспросил Дивер. -Как символ. Коготь. У оборотня не было ножа, потому что у него были свои когти. Понимаете? -Нет, - сказал Степан, а Белоспицын уставил на Сергеева с откровенным страхом, - Ребенок то какой? -Что какой? Да это ж сосед мой, Никита. С матерью подо мной живет. Его то за что, не пойму... -Жертвоприношение? - предположил Дивер. -Может быть. В этом городе теперь все может быть. -Кстати, что написано на заднем стекле черной иномарки? -А разве там что-то написано? -Готика. Все одно я не знаю немецкого. -Про Трондесхайм. Кто ни будь, знает что это такое? -Похоже на имя. Какого нить злого создания. Тролля например - Страшный тролль Трондесхайм! Буу! Детишек пугать. -Не пори ерунды. Трондесхайм - это город в Швеции. -А при чем здесь город? Да еще в Швеции. -Кто ни будь помнит где производят "саабы"? -Рюссельхайм? Смотри, тоже хайм. -Да там сплошной хайм. Куда не плюнь, всюду хайм. -Стойте!!! Плевать я хотел на черную иномарку и все хаймы вместе взятые!! Мы собрались, чтобы решить. Решить, что делать дальше! -Влад, успокойся! -Не, ну пахнет здесь все-таки... - сказал Дивер шумно отдуваясь, - как в казенном сортире в день халявной раздачи пива. Как тут живете, не знаю, а это я намекаю на то, что жить тут нельзя. А если жить нельзя, надо уходить. И знаете, что, вот если вы сейчас даже скажете мне, что все как один остаетесь на родине, и будете ждать Судного Дня, или это пресловутый Исход которого никто не видел, но при этом все боятся, я все равно снимусь и уйду. Я не для того под пули в азии лез, чтобы тут сгнить вместе с городом. Вновь повисло молчание. Белоспицын и Сергеев уныло склонили головы и вперили взгляд в истоптанный пол. Степан молча глядел в окно, что-то прикидывая. Дивер смотрел выжидательно. -Да, Михаил, ты прав, - сказал Сергеев со вздохом - Надо попытаться уйти. Если бы у нас была конкретная цель, живая, дышущая, которую можно было убить вот из этого арсенала. Но... мы не можем воевать с вуалью, не можем стрелять в дым. Не можем убить безумие, постигшее людей. -И почему-то не постигшее нас... - добавил Александр. -А к черту все! - выдал тут Степан - Сил моих нет больше в этой помойке оставаться. Уйдем. К едреной фене, али к черту на кулички, но лишь бы подальше. -Вот! - произнес Михаил Севрюк громко, - вижу в человеке глаголет разум. -А когда... уходить? - спросил Саня. -А у тебя есть что терять? Или посидеть хочешь на дорожку. Так вот, сидим, мебель протираем. Белоспицын кивнул, заелозил на табуретке. -А все свое ношу с собой, - сказал Дивер и вытащил на унылый дневной свет туго набитое портмоне. -А книги по оккультным наукам? А хрустальный шар, карты таро и прочую муть? - съязвил Влад, - А деньги, наконец. Дивер спрятал портмоне, посмотрел на Владислава взглядом, словно говорящим "Ох уж эти дети!" -Слава, - проникновенно сказал он - Ты же журналист, ты же должен понимать! Ну представь сколько народу меня хочет... вернее хотело отправить в лучший мир? Да ты бы сам на моем месте первым делом позаботился, чтобы из родной околутолки можно было сбежать с минимальными потерями. Деньги... они все не здесь. -Значит бежим? - спросил Владислав - задвинем все: работу, дом, и сбежим? -Опомнись, какая работа? Да кто тебе теперь будет давать заказы. Газеты то выходят еще? -Выходят. - Сказал Степан, - но их никто не покупает. Не верят печатному слову. -И то... - произнес Дивер и тем положил дискуссии конец. Собирались не долго. Степан-бесребреник сходив на пару с Севрюком до дома вернулся с потертым брезентовым рюкзаком - настоящим кошмаром туристкого снаряжения, который как среднестатистический танк, был уродлив и вместе с тем почти бессмертен. Все немудреное добро бывшего сталкера находилось тут. Дивер ограничился кожаной барсеткой, так, что Влад ему мог только позавидовать. Белоспицын же вовсе был теперь иждивенцем, из-за чего Владислав ему поручил тащить часть своего багажа - мол отрабатывай. Самому ему было тяжело. Сердце кровью обливалось, когда на глаза попадались ценные, но слишком тяжелые, чтобы их унести предметы быта. И все никак не верилось, что он вот-вот, так сразу покинет квартиру в которой жил столько лет. Хотя нет, где-то в глубине души он сознавал - решение бежать пришло не просто так, на пустом месте, а выросло, созрело, оформившись из смутных тревог и страхов. Скрипя сердцем, вытащил винчестер из серой тушки компьютера, упаковал помягче, искренне надеясь, что в пути его не слишком растрясет. Хотелось взять и сам комп - стоящий хорошие деньги скоростной образец хай-тека. Но тяжел, слишком тяжел. Нажитый годами нелегкого умственного труда скарб уместился в два черных баула с застежками-молниями. На боку одного было латиницей написано "Нижнийновгород", а второй имел рекламу импортного спорт инвентаря. Обе сумки смотрелись как необходимый атрибут челнока, и вызывали чувство сродни тому, что испытывают беженцы, бегущие с такими вот баулами из мест ведения боевых действий. Особенно угнетал тот факт, что на новом месте придется обходиться ими и только ими. -Что, Влад, приуныл? - спросил Дивер - ниче, как говорили у нас во взводе - нет таких крепостей, чтобы мы не взяли... Или не сбежали. Обвешались оружием - кто сколько мог, и сразу стали похожи на сбрендивших коммандос. Саня пыхтел под тяжестью одной из сумок. На выходе Владислав оглянулся на квартиру, и подивился ее обжитому, уютному виду. Нет, так даже в отпуск не уезжают! Квартиры так выглядят, когда в них собираются вернуться не позже вечера этого дня. -Пошли, Влад! - поманил с лестничной клетки Степан, и пока Сергеев возился с замком, затянул: - Эх, прощай родимая сторонушка! Возвернусь теперь едва ли! -Век воли не видать! - подыграл Дивер, топая вниз. -Врагу не сдается наш гордый Варяг! - допел Саня тонким голосом - Пощады никто не желает! Они веселились. Может быть потому, что время пассивного бездействия закончилось и вместо страшного кино пришла не менее страшная, но вместе с тем интерактивная игра? Человеку свойственно действовать - это отвлекает от ненужных дум и зачастую позволяет забыть про то, что ты дичь. Может быть даже поверить, что способен многое изменить. Крашенные мутной краской и изрисованные наскальной живопись троглодитов двадцать первого века стены плыл перед глазами. И не было чувства близкой дороги, была лишь тоска и непонятная усталость. "Ингрем" оттягивал левое плечо, сумка - правое. Заткнутый за пояс "глок-17" то и дело пытался провалиться дальше, и возможно, сбежать, спустившись по одной из штанин. Маленький Пм болтался во внутреннем кармане куртки периодически больно ударял по телу. Когда вышли на Школьную, то сразу подивились наступившим сумеркам. Дивер посмотрел на часы и возвестил о наступлении трех часов пополудни, следственно о вечере думать еще рано. -Облака, - сказал Степан, - осень скоро. -Кстати, кто знает, какое сегодня число? - спросил Белоспицын. -Сегодня четверг, да? - сказал Влад - Значит вторник был двадцать восьмое... или двадцать седьмое... -Сегодня тридцатое, - сказал Севрюк - у меня в часах календарь. Четверг, Август, тридцатое. -Погода подводит. Да где это видано, чтобы в конце августа такие дожди? -Это что! - произнес Приходских, поплотнее запахивая брезентовку, Сегодня с утра шел, так ведь ледок был, заморозок! Иней на траве - ну чисто Новый год! -Не рано? - спросил Влад. -Чай не юг у нас... Двинулись прочь, вниз по Школьной, а оттуда свернули на пустую Стачникова. Неприятный ветер гнал вдоль тротуара мертвые листья. Те летели с неохотой сильно намокли. Дождик моросил вяло, на последнем издыхании. Лето выдалось неплохое - теплое, но без жары и засухи, в меру дождей, в меру ослепительных июньских деньков и благоуханных ночей. Но в конечном итоге за все приходится расплачиваться вот такими вот серыми моросящими сумерками. А дождик сыплет так медленно и сонно, что вот-вот замерзнет на ходу и оберется колким мелким снегом. -Вы заметили? - спросил Белоспицын - как мало народу на улицах? -Да их совсем нет! - сказал Степан, - может они все того... изошли? Шедший впереди Дивер процедил с неохотой: -Не, просто прячутся. По квартирам сидят, и в одиночку на улицу не ходят. Боятся вот таких как мы. Впрочем, скоро наткнулись на первый островок жизни - полтора десятка человек, стоящих гуськом друг за другом. Крошечный огрызок, казалось вечной очереди за водой. Стоящие совсем промокли, замерзли, выражение их лиц было страдальческим, а у некоторых, дошедших до крайней стадии, напоминало гримасу подвергшихся химическому отравлению. При появлении вооруженных людей, очередь подобралась и бессознательно сплотилась в более тесную группу. Кто-то вынул из кармана нехорошо блеснувший огнестрел, у остальных замелькали в руках ножи. Смотрели выжидающе и подозрительно. Дряхлая бабка с искаженной, безумной гримасой прижимала к себе канистру с водой - главное достояние, не обращая внимания на ту же воду, что кругом сыпалась с мрачных небес. Сморщенные губы шептали неслышимые ругательства, обращенные без сомнения к проходящим. Влад нервно дергал плечом, отягощенным "ингремом", ему не нравился, как выглядит родной город. Замечал ли он такое раньше? Ведь выходи же из дома в последнюю неделю? И замечал и не замечал одновременно. Отягощенный бытом, поисками воды и пропитания, зарабатыванием денег, этими бесчисленными жизненно необходимыми мелочами он видел нарастающую кругом разруху, но считал ее само собой разумеющимся. Может быть, он надеялся, что со временем все придет в норму, успокоится, и снова наступит ровная гладь размеренного бытия? И вот не наступила. Напротив, некий черный шторм только набирает силу, хотя и смел уже десятки, а то и сотни людских судеб. Или нет, тут даже не шторм, тут скорее мазутное пятно, что расползается медленно, но верно, подминая под себя все новые километры пресловутой ровной глади. Она и остается ровной, но теперь уже мертвая. На тротуаре, наискосок уперевшись покореженным носом в кирпичную стену дома стоял автомобиль. Бодрое оранжевое пламя вырывалось из его нутра и огненным джином возносилось вверх. Кирпичи дома уже успели почернеть от копоти. Слышно было как потрескивает, сгорая, краска на корпусе. Несколько угрюмых личностей, бомжеватого вида (возможно те самые беглые дачники) грели руки над этим своеобразным костром. Задних шин у машины не было, остались лишь культяпки дисков. Кто и как умудрился снять колеса с горевшего автомобиля осталось загадкой. Дивер неодобрительно покосился на побитую машину. Авто было из дорогих и все испещренно дырками от пуль. Мерзко воняло жженой резиной. На перекрестке с Шоссейной Влада и компанию ждали. Сам Владислав, Белоспицын и Степан шли впереди, а Дивер чуть приотстал, заглядывая в один из смежных дворов. Откуда-то сбоку вышли трое, все как один в кожаных, мокро поблескивающих куртках. У двоих через плечо перекинуты брезентовые ремни с АКСУ, у третьего старая, с рябым от времени стволом двустволка. Лица у всех троих были невыразительными, и неприметными, так что их вполне можно было принять за остатки воинства Ангелайи, если бы любой человек в городе не знал точно - этих самых остатков не осталось. Все сгибли в последнем, разрушительном взрыве. -Стойте! - коротко сказал один, наставляя короткий ствол автомата на Владислава, - руки от оружия убрали! Документы! -Что? - спросил Сергеев. Невыразительное лицо автоматчика перекосило гримаса раздражения: -Документы, говорю, есть? - процедил он, -Да вы кто, собственно? - спросил Белоспицын. -Городское самоуправление. Командированы на патрулирование города. Так документы есть или нет? -Ничего не слышал про самоуправление. - Сказал Степан. -Это твои проблемы, - произнес тот, что с ружьем, - всех лиц без документов приказано сопровождать в изолятор, и держать там до полного выяснения личности. -У меня билет есть читательский... - сказал Саня Белоспицын, - може он подойдет? Автоматчики передернули затворы, явственно щелкнуло. -Какой к черту, билет? - спросил первый - Паспорта собой?! Разрешение на оружие есть?! -Есть, все есть! И пачпорта с семью печатями и гербом, и вымпел с флагом! - Неожиданно сказали рядом, патрульные повернулись, но лишь затем, чтобы узреть ствол автомата, уставленный на них. Из тени растущего справа дерева вышел Севрюк. Оружие он держал небрежно, но с недюжинной сноровкой. Раструб подствольного гранатомета внушал уважение. Патрульные несколько нервозно переглянулись, но тут Влад стряхнул с плеча "ингрем" и уставил автомат на них. -Что-то еще? - спросил Сергеев, - раньше времени в Исход, хотим? -Да ты! - задохнулся один из тройки, - Ты меня Исходом то не пугай, пуганный уже! Нагребли, блин, оружие, считают им теперь все можно!! Так и знай, все главе самоуправления доложим! Выловят вас, паразитов! -Зубы не заговаривай, - произнес Севрюк и качнул стволом автомата, - своим самоуправлением. Оружие на землю. Автоматчики, ругаясь сквозь зубы, швырнули огнестрелы на мокрый асфальт. Тот, что с ружьем, медлил. Степан, со вздохом потащил длинноствольный револьвер из-за пояса джинсов. -А! - с досадой и раздражением крикнул патрульный и кинул свое ружье, которой с шумным плеском упало в лужу. В воздух взметнулись мутные брызги. Так больше ничего и не сказав, кожаная троица повернулась и побрела прочь. Отойдя метров на полсотни они затеяли яростный визгливый спор, удивительно похожий свары, ныне покойных собачьих стай. -Что-то я не слышал ни про какое самоуправление, - сказал Белоспицын, неужто и правда доложат? -Ага, щаз, доложат! - раздраженно произнес Дивер закидывая оружие обратно на плечо, - нет никакого самоуправления. Да и какое оно может быть, если все по углам сидят-прячутся. Хаос. -А эти? -Обыкновенные бандиты. Нашли легкий способ поживы. Народ испуган, он тянется к любой упорядоченности, к любой иллюзии власти, и с радостью подчиняется лидерам. А эти пользуются, - и понизив тон, он добавил угрюмо - а вообще... пристрелить их надо было, а то ведь других заловят, охотнички. И они пошли дальше, сквозь медленно сгущающиеся сероватые сумерки. Пахло влагой, по улицам гулял неприятный холодный ветерок, которой как изголодавшийся вампир, высасывал любой намек на тепло. Справа миновали кафешку на открытом воздухе. Сейчас совершенно пустую. Пестрые зонтики обвисли как вянущие цветы, ветер отрывал от непрочной ткани цветастые лоскуты и уносил вслед за листьями. Из мебели в кафе уцелел только металлический, окрашенный в белый цвет столик, в самой середине которого была привинчена стальная же пепельница, полная размокших от времени окурков. Дверь магазина напротив была заколочена крест на крест досками взятыми без сомнения из ближайшего забора. Из форточки на третьем этаже торчала почти пароходных размеров труба и сосредоточенно дымила. Окно этажом ниже было почт полностью заляпано сажей, но не похоже, чтобы в той квартире кто-то жил. Еще один островок цивилизации встретился им через десять минут уже на самом краю города. Невысокое кирпичное здание славно и уютно светило электрическим светом. Абсолютно целый автомобиль был припаркован у дверей. Сквозь дождливые сумерки дом со своими светящимися окнами напоминал некрупный, но все же океанский, лайнер, упрямо пытающийся плыть против течения обстоятельств. И ему это удавалось, судя по кипучей деятельности внутри здания. Редакция "Замочной скважины" была полна людей, которые по мере сил создавали видимость бурной работы. После того, как жизнь в городе сдвинулась в сторону иррационального, рейтинг желтой газеты упал до нуля, и вполне возможно, что даже ушел в минусовую сторону. Но люди все равно шли, просто для того, чтобы хоть ненадолго, но почувствовать себя в лоне цивилизации. Кстати по тем же причинам городская больница стала стремительно наполнятся симулянтами и мелкими членовредителями, которые не вынеся утери бытовых удобств (а в первую очередь отказавшуюся работать канализацию), спешили перебраться на теплое казенное местечко. Дошло до того, что эскулапами был составлен список неотложных болезней требующих немедленной госпитализации, и все индивидуумы под этот самый список не попадающие неизбежно заворачивались на входе, иногда вежливо, иногда нет. Но все равно, в конечном итоге все до единой койки оказались заняты тяжелыми пациентами, и больница вовсе перестала кого-либо принимать. Обслуживающий персонал стал потихоньку ворчать на отсутствие зарплаты, которую не выплачивали вот уже два месяца. Но народ здесь был привычный, которому не раз и не два задерживали выплату кровно заработанных, и потому дальше ворчания дело не пошло. Впрочем в конечном итоге больница закрылась, только чуть попозже. -Нет, вы посмотрите, а! - сказал Степан, - может там горит что? Из-за вычурного пятидесятнического дома неторопливо выплывали густые влажные комки белесого дыма. Были они похожи на сахарную вату, которая вдруг каким то образом научилась летать, попутно вырастая до исполинских размеров. Вата даже на первый взгляд выглядела влажной. -Нет, - произнес Дивер медленно, - это туман. Густой туман, у нас на Ладоге такие сплошь и рядом. Видишь, какой плотный, и к земле льнет. -Так ведь... - сказал Влад, - у нас вроде как не Ладога. -Фонарь кто ни будь взял? - вместо ответа спросил Севрюк. -Так не ночь же! - сказал было Саня Белоспицын и нервно потер матерчатую лямку, висящей через плечо сумки. Туман двигался плавно, стелясь над землей, как вышедшая на охоту кошка, и вместе с тем удивительно быстро. -Шоссе в полукилометре, - сказал Севрюк, - заплутать не успеем. У Влада на языке крутился вопрос - безопасно ли входить в этот туман, но... он так и не задал его. Безопасно не было нигде. Во всяком случае, пока они не пересекли городскую черту. В наплывающей ватной мгле видимость сразу упала до пяти метров, а звуки шагов вдруг обрели странную четкость и даже музыкальность - дробь маленьких звонких барабанчиков, отбивающих затейливый сложный ритм. Дом все еще был виден - уходящий в небеса серый утес, без видимых деталей. Идущие бессознательно сдвинулись ближе, шли теперь плотной группой, ствол автомата в руках Дивера ходил из стороны в сторону, ловя одному ему кажущиеся цели. И тут было холодно. Туманная среда была насыщенная влагой, эдакая разреженная раза в четыре вода, отнюдь не теплая - мелкая ледяная взвесь, словно только что из январской полыньи, как только не застывает? Влад застегнул куртку, поднял воротник, рассеянно смотрел, как на вороненом металле "ингрема" конденсируются крошечные блестящие капельки. -Стойте! - сказал Дивер громко, ясно, и вместе с тем как-то безжизненно, так что от тона его у всех присутсвующих прошел мороз по коже. -Что? - спросил Белоспицын стараясь, чтобы в голосе его звучал интерес, но тщетно - там был лишь страх, и желание убежать домой к маме. -Это не наш туман... -Да ты чо?! - вскинулся Степан, тоже изрядно напуганный, - А чей он, общественный?! Да он свой собственный, туман твой! -Туман на Ладоге, но это не то... - все так же негромко продолжил СеврюкДивер, - вы посмотрите вокруг. Он же зеленый! Степан высказал свое мнение насчет Дивер, Ладоги и ее тумана. Но Сергеев понял, что имел в виду экс колдун - туман и вправду обрел зеленоватый оттенок, схожий с тем, который имеет трава в конце весны. Кроме того, эта мутная взвесь пласталась, и каждый ее пласт отличался по цвету от предыдущего, варьируясь от салатного, до светло-болотного. И пахло здесь странно, экзотические резкие ароматы щекотали нос - можно было разобрать валерьянку, календулу, некие травяные настои. -Ну? - спросил Владислав. В немудреном этом междометии имелось сразу несколько вопросов, и главный из них звучал, как "что делать"? -Идем! - решил Дивер, после короткой заминки. Пошли. Мрачный утес дома проплыл справа из них, блеснув на недосягаемой высоте двумя-тремя окнами - видимо там если и не светило солнце, то, во всяком случае, не было этой туманной мглы. Всяческие ориентиры пропали. Впереди, метрах в шести-семи возникал мокрый влажный асфальт, проплывал под ногами, звонко отзываясь в такт шагам, и исчезал позади, скрываясь словно его и не было. Дорожное покрытие выглядело как спина какого-то исполинского морского зверя шероховатое и влажно поблескивающее. Всплыл кит из неведомых темных пучин, вынырнул в этот туманный мир, чтобы глотнуть пахнущего травами воздуха, и сейчас нырнет обратно, в вечно волнующуюся океанскую воду. -Нет... - сказал Саня, - не сейчас... -Что не сейчас? -Не пойду... нет! -Дивер стой! - громко сказал Влад, - остановись! Группа снова замерла. Степан крутил головой, обшаривая взглядом туман. Владислав взял Белоспицына за плечи и развернул к себе, чтобы видеть его лицо. Глаза Александра были пусты, смотрели поверх Владова плеча в туман. -Алекс, - твердо произнес Сергеев, - Что происходит. Лицо Белоспицына страдальчески скривилось, руки беспрестанно мяли ремень сумки: -Они говорят, чтобы я пошел с ними. Но я... я не хочу! -Да кто говорит?! -Тс! Слушайте! Вслушались. Туман слабо бормотал, как это делает утомленное море при почти полном штиле - черта свойственная всем туманам. Звуки здесь гаснут, искажаются до неузнаваемости, сливаются друг с другом, и в конце концом остается лишь однотонный неясный гул, похожий на шумы из поднесенной к уху морской раковины. Дивер оглянулся на Влада, и того неприятно поразило выражение его глаз. Бывший солдат, прошедший войну, а потом дикие условия жизни здесь в городе, был напуган. Больше того, к нему подступала паника, накапливалась как вешние воды за непрочной плотиной здравого смысла. Автомат дрожал, палец дергался на спусковом крючке. Как мало нам надо чтобы потерять над собой контроль. Как мало и как много одновременно, бывает, кремень-человек. Ничего его не берет, сквозь все жизненные невзгоды проходит как танк через чахлый подлесник. Не мотает его буря чувств, он спокоен, выдержан и хладнокровен. Но потом случается что-то. Убогая малость, которая кого другого, пусть даже с характером пугливой полевой мыши, особо и не заденет. Но вот этому человеку-глыбе, непоколебимому колоссу, эта малость вдруг попадет в уязвимое место - в пятку, в ахиллесово сухожилие, в висок. Это место только у него уязвимое.