Страница:
Дивер неуловимым движением сместил стол правее и ниже, и выстрелил в упор. Частицы горящего пороха осели мертвом драгдиллере и тот неожиданно... заполыхал. Яркое жаркое пламя моментально объяло его, и Кобольд с низким стоном отшатнулся назад, осел исполинской полыхающей куклой. Под плотным огнем у Рябова отделилась голова и он тоже упал, конечности дергались, как у вышедшей из-под контроля марионетки. Босх и Николай все еще пытались добраться до вошедших, но попытки эти уже были бесполезны. Не прошло и минуты, как оба прилегли на пол, Босх уже частям. Влад выронил автомат и он загромыхал по бетону. -Это как это... Мельников отстранил его и прохромав вперед пнул ногой тело Босха. -Смотрите! Морок! Это морок! -Какой еще... - начал было Дивер, но вглядевшись повнимательнее замолк. Там где только что лежали тела их уже раз убитых врагов теперь валялись груды грязного дурнопахнущего тряпья. Влад подошел, всмотрелся. Это были куклы - грубые подобия человека в натуральную величину, собранные из откровенного мусора. Здесь была дрянная, разорванная одежда, какие то тряпки, битое стекло и мятая жесть. Костяные пуговицы на уродливых головах изображали глаза. Чуть ниже, там где полагается быть рту, шла прихотливая вязь букв. На той кукле, к которой наклонился Влад было филигранно выписано - "Босх". Чуть дальше лежал "Пиночет" и на оторванном от туловища рваном мешке без глаз с трудом читалось надпись "Рябов". Не оставалось сомнений, что на полыхающем сейчас жарким пламенем чучеле неизвестные вывели "Кобольд". -Куклы, чучела! -Это морок. Сделали чучела и придали им подобия убитых, - сказал Дивер, я теперь понял. Вот только как они... -Гляньте-ка! - позвал Владислав. Он наклонился и аккуратно двумя пальцами подцепил что-то с уродливо искривившейся шеи чучела Босха. В свете фонаря ярко блеснуло - золотая цепь, инициалы А.П.К. -Стрый не знаешь, кем был Босх по отчеству. - Спросил Влад. -Вроде Петрович... ну да, Петрович. -Его вещица. -Так и должно быть, - сказал Дивер, - чтобы оживить им надо было вручить чучелам что ни будь из вещей покойников. Давайте-ка посмотрим. Поворошили немилосердно воняющие гнильем куклы: у Рябова обнаружили бумажник из дешевого кожзаменителя, внутри фотография - два женских лица, оба улыбаются. Весело и беззаботно. Давний снимок. -Жена и дочь, - сказал Влад, взглянув, - я их знаю. Чудо, что он их не убил. -Так что же, этот бумажник был ему дорог? - Дивер удивленно качнул найденной вещицей. -Любовь! - едко сказал Влад, - временами принимает такие формы... У Николая нашли старинные позолоченные часы, с промятой крышкой. Влад приложил к уху, потряс, сказал: -Не работают. -Конечно не работают, - тихо произнес Стрый, забирая часы и глядя на инициалы на внутренней стороне крышки - Н.В и Е.М - прочитал он, - это мы. Когда нам было лет по десять, он стащил эти часы. У старого такого деда, нашего с ним соседа. Этим часа наверное лет сто, но уже двадцать лет как они не ходят. Николай... очень гордился этими часами, что он смог ими завладеть. И... мы тогда друзья были, не разлей вода, вот и выцарапали на крышке свои инициалы. В знак вечной дружбы, - он горько ухмыльнулся, - Я думал он их продал, когда... когда начался тот морфиновый угар. Он все продал, даже мебель. А часы, получается, сохранил. Ценил. Помнил... - Стрый неожиданно моргнул, накатило на него, а потом вдруг резко вскинул голову - А эти взяли их!! Чтобы начинить ими куклу и заставить меня убить Кольку еще раз. Твари! Твари!!! - он сжал часы в руке, доберусь до вас!!! - заорал Стрый, - доберусь, твари, и тогда... -Тихо, Стрый, - Дивер встряхнул Малахова за плечо, - не время месть кровную устраивать. Отомстишь, если дело выгорит. Стрый только головой качнул, и сунул часы во внутренний карман, поближе к сердцу. А через пять минут стало понятно, отчего так воняет догорающее чучело Кобольда. Просто среди ветхой ткани горел еще пластиковый пакетик с димедролом капсулы шипели и плавились, распространяя вокруг евший глаза смрад. -Вот что у тебя самое дорогое, - мрачно сказал Стрый, - вот что у тебя было за душей, Кобольд. Горстка таблеток - единственно, что ты любил. Шакал! внезапно свистяще выговорил он и сильно пнул чадящее чучело. То поднялось в воздух и глухо ударило о противоположную стену. Пакет с димедролом выпал и остался дотлевать на бетоне. -Вот так бывает, - сказал Владислав, - Аж сердце захолонуло. Как их увидел. Всегда мертвяков, да духов боялся. Вы ж гляньте, им тут самое место. -Успокойся, Владик, - произнес Дивер, - это наверное капкан был. Тот, про который Никита рассказывал. Ножи тоже были настоящими - каждое мертвое чучело имело при себе давешнее лезвие, все покрытое рунами. -Могли убить? - спросил Дивер и у замершего в дверях Никиты. Трифонов медленно кивнул: -Дальше будет страшнее. -А нам не привыкать, - бодро сказал Дивер, шок его уже оставил, в отличие от остальных, - дальше идем. -А этот где? - спросил Владислав, - сектант. -Рамена? - Стрый еще раз легонько пнул подделку под Кобольда, - Его, как видишь, нет. -Ну ты жив, Стрый, ты с нами. А он то... Дивер стоял у противоположной двери, ведущей в катакомбы, махал рукой. Победа здорово подняла его настроение - Севрюк так и рвался в бой. -Все равно мы никогда не узнаем, - мрачно сказал Евгений Малахов, и зашагал к Диверу. Влад остался, глядя на разбросанные, издырявленные куклы. Такого ведь не бывает, не так ли? Чучела набрасываются на людей только в низкобюджетных ужастиках? -Столько загадок... - прошептал Влад и пошел к дверям. -Они был здесь, - четко сказал Хоноров, стоило Сергееву подойти, - ты почувствовал? -Да Евлампий, почувствовал. Они меня чуть не убили. -Плохо быть мясом, - продолжила жертва своего страха, - все стараются тебя... съесть. Влад сжал зубы и потащил Хонорова за собой в темноту подземелья. Впереди шел Дивер и Никита - луч их фонаря дико плясал, пытаясь охватить светом все помещение. Широкий коридор уходил куда-то во тьму. Вытертый до полного обесцвечивания линолеум на полу. Лампы в жестяных абажурах через каждый пять метров. Стальные двери по обеим сторонам. Здесь было теплее, чем на поверхности - стены плакали прозрачной холодной влагой и она прокладывала дорожки в бугристом бетоне. -Пыточные, - выдохнул Стрый, - здесь держали Евлампия. Дивер обернулся на Хонорова, но то не реагировал. Не чувствовал, полностью уйдя в свои полные черноты грезы. Справа дверь была наполовину открыта, видно было ее толщину, отнюдь не малую. Севрюк подошел, посветил внутрь. В луч света попал порядком подржавевший хирургический стол, какие то инструменты вокруг, пыль. Видимо этой зловещей механикой давно не пользовались. Луч фонаря скользил дальше, по угрюмым бетонным стенам, крытому все тем же линолеумом полу. У дальней стены обнаружился скелет, старый, снежной белизны остов, который однако и сейчас выглядел странно - у костяка были ненормально длинные ноги, с чудовищно деформировавшимися ступнями, и короткие обрубки ручек с детскими пальчиками. В пустых глазницах собиралась влага с потолка, так что когда свет попал на череп, они сразу зажглись желтыми мерцающими огоньками. -Он любил играть... - сказал вдруг Никита Трифонов, и ощутимо вздрогнувший Дивер поспешил закрыть камеру, так и не спросив, кому выпала незавидная судьба встретить там смерть. Быстро миновали катакомбы - пустые, темные, и множащие звуки шагов негромким эхом, словно где-то далеко-далеко резвится стая птиц. Ход в пещеры был неприметен, и выглядел как еще одна дверь. Не будь с ними Никиты, они без сомнения прошли бы мимо этой неприметной, покрытой лишаем ржавчины створки. Но Трифонов уверенно сказал: -Здесь. Севрюк подергал ручку - заперта. С отвращением вытер руку от налепившейся пушистой, как кроличья шерсть плесени. Спросил: -Дальше что? Стрый вынул ключи Босха, увесистую связку, и выбрав наиболее массивный и покрытый ржой, вставил в замочную скважину. Провернул, глухо щелкнуло и дверь слегка отошла от косяка. Посыпалась ржа. -Запасливый был Босх, пусть ему вертел кой куда воткнут, там где он сейчас оказался. - Произнес Степан. -Все для людей делал, - сказал с усмешкой Стрый, толкнул дверь и она растворилась в узкую штольню с выложенными известняком стенами. Потолок был низок. Через штольни шли долго, узкие однообразные коридоры, столь похожие друг на друга, что даже Степан, признанный знаток этих мест, зачастую путался и уступал место проводника Никите, который шел уверенно, руководствуясь непонятным своим чутьем, и не разу не ошибся. Они не попали не в тупики, не в природные ловушки-давилки, появляющиеся, когда потолок штольни уже достаточно обветшал, и при малейшем шуме и шорохе готов обвалиться на голову неосторожным. В штольнях было тихо, и прохладно, и только где-то в глубине породы нет-нет, да и скрипело что-то, сдвигались пласты земли. А однажды на полу нашли пустую ржавую склянку шахтерский прообраз керосинок, древний как Нижний город. И с каждым новым шагом в глубь земную, становилось теплее. -Ты знаешь, - сказал Владислав Диверу, - эта история с похищенным теплом... Получается как в сказке про проглоченное солнце. Дивер усмехнулся, спросил: -Думаешь тепло еще будет? -Будет жарко... если доберемся. -Тише... - прошептал Никита, - там впереди кто-то... Сбавили шаг, напряженно вслушивались, но звуки их марша все равно заглушали все остальные. Хромающий Мельников, и физически не могущий ступать тихо Евлампий - топот их так называемой разведки разносился далеко и, наверняка, служил для всех обитающих в штольнях отличной вестью, что в их обиталище вторгнулись посторонние. Прошли еще два десятка метров, и впереди замаячил перекресток - четыре хода, под острыми углами соединялись друг с другом. На полу валялся технический мусор, пришедший откуда-то из древних времен, когда пытались разрабатывать эти штольни. На перекрестке замерли серые звери, глаза их в свете фонаря припадочно горели зеленым. С белоснежных клыков капала слюна. Низкий горловой рык разнесся по штольням, стал многократно дробиться и искажаться, словно в подземелье собрались два десятка маленьких чудовищ. Дивер прицелился, но теперь уже Мартиков хлопнул по оружию ладонью, отводя ствол: -Ты что? Это те волки... вон как скалятся, значит одичали совсем. Звери сверили их зелеными глазами, а потом из глубин шахты появился еще один - полупрозрачный и источающий бледно голубой свет. Тоже оскалили клыки глядя Мартикову прямо в глаза, мол может мы больше не вместе, но не подходи, а то не ровен час, вернусь. -Все равно здесь нельзя стрелять, - сказал Степан Приходских, - Крепь дряхлая, в позапрошлом веке делалась. Пальнешь, на голову рухнет. -Ножики те зря не взяли, - произнес Дивер. -Вот бы сам и взял, а я к этой погани больше не притронусь, - заметил Стрый, глядя, как волки медленно отходят назад, во тьму. Звери были холеные, откормленные. Дождавшись, пока звери исчезнут в соседнем туннеле, Никита Трифонов уверенно вышел на перекресток, как обычно не сомневаясь, выбрал центральную штольню, там, где на полу просматривались ржавые остатки рельс. -Здесь они! - сказал вдруг Хоноров. -Кто? -Они залезли сюда уже давно. Долго скитались, хотели есть, но выхода так и не нашли. Их же никто не вел. -Да кто это? - спросил Степан. -Наверное те двое детей, из-за которых закрыли штольни. -Они здесь, - сказал Евлампий и был прав. За следующим поворотом обнаружились два людских костяка. Кости побелели от старости, а одежда истлела в прах, но размер говорил за себя, это были детские скелеты. Уже много лет, эти безмолвные стражи охраняли входы в пещеры. Дети были на верном пути, и уже почти смогли выйти из пещер. Благоволи им судьба, они бы смогли пройти лабиринты штолен и выйти на территорию завода, тогда еще работающего, и не промышляющего о крахе. Но не благоволила, сила составила ребятишек как раз на этой границе между пещерами природными и пещерами рукотворными - вечное предупреждение отважившимся зайти сюда сталкерам. Подле одного из скелетов блеклой горсткой угадывались остатки цветов. -Традиция есть, - пояснил Степан, - эта как веха, что ли... И группа оставила скелеты позади. Стены разошлись в стороны, потолок поднялся, пещеры были высоки и обширны, но пройти по ним долго не удалось. Никита Трифонов, неслышно шедший впереди споткнулся на ровном месте и упал бы, если бы Севрюк не подхватил его за шиворот. Лицо ребенка было искаженно, глаза закрыты. Он был не здесь - душой. -Мясо... мясо... - заволновался позади Хоноров. -Да что происходит? - вскрикнул Влад. -Они чуят... - мертвенным голосом произнес Трифонов, губы его едва шевелились, как у опытного чревовещателя, - Почуяли нас... скоро будут здесь. -Да кто, Никита? - крикнул Влад, - чумные, псы, тролли? -Все... и не только. Дивер кинул быстрый взгляд на группу, глаза его были дикие, Никита болтался в руке бывшего солдата, как неудачно сделанная кукла марионетка. -Нет! - крикнул Влад, - не успеем! -Не успеем, говоришь?! - заорал Севрюк, отбрасывая всякую маскировку, - а ну ПОШЛИИ!!! -Куда, псих?! - крикнул Мартиков, но их вояка уже бежал вперед, волоча за собой Трифонова, - Мальца та, куда потащил. -Нет, мясо, мясо, нет... - завыл буйно Хоноров. Влад уже бежал следом за впавшем в неистовство от крушения собственных планов, Дивером. Да, это был человек идеи, который поставив цель идет до последнего - выполняет или гибнет. И странно, на Владислава Сергеева, тихого книжника, тоже стала находить какое то безумное воодушевление, воинствующий пофигизм, когда наплевать на все, даже на собственную смерть. Да что там, в такие минуты кажешься себе бессмертным. Дивер заражал своим настроением, и вот уже Влад бежит следом за ним, чтобы успеть, добежать, и перехватить взрывчатку, пока те, подземные не успели дотянуть свои изуродованные изменением руко-лапы. И на бегу Сергеев завопил, сдергивая с плеча оружие. Бежать так бежать!!!
14.
Если бы летучая мышь, тварь мерзкая и бессловесная, равно как и без зачатка разума залетела бы сейчас в гнездовье, страну синих холмов и звенящих рек, покинув бы родные пещеры, она бы увидела странное зрелища, которое может быть напугало кожистую тварь, обладая она хоть каким то страхом. Если бы червь безмозглый, выполз бы на поверхность и узрел это, он бы забился в судорогах, да и уполз поскорее во глубь земную, спасая свою никчемную жизнь. Если бы пещерная мокрица, обитатель мутных тинистых водоемов вынырнула на поверхность и сие предстало перед ее глазами, она бы постаралась тут же занырнуть поглубже, туда, куда никогда не доходи свет. Если бы рядовой "чумной", житель деревеньки у подножия холма, обратил свой непритязательный взор на эту картину, то с криком бы бежал, спасая свою жизнь, а может, если бы был поумнее, то забрался на самый верх самой высокой скалы. Да и прыгнул бы с нее в пахучий эфир, ненадолго чувствуя вольной птицей. Но они не видели. Просто потому, что ни мышь, ни червь с многоногой мокрицей не имеют зрения проводя дни в вечной тьме, а человек, бывший горожанин, "чумной", жертва Исхода, поселянин сейчас шагал по своей новой земле, и взгляд его был стеклянист, и мутен, а шаги напоминали дергающуюся походку сломанной куклы. И из каждой деревеньки, из маленьких поселений и одиноких хуторов в лесах, из пещер отшельников и черных замков, из густых буреломов выходили они, разные обличьем, с разным прошлым, а некоторые вовсе без оного, но роднящиеся одним: они все были воинами собирающейся сейчас Армии Исхода. Над быстро полнящимися полками, что неосознанно начинали идти в ногу, как единый многосоставной организм, витал клич, выражение воли кучки хозяев, властителей и повелителей этого подземного мира - Враги близко!!! Совсем рядом и пытаются совершить непоправимое!!! Скорей, скорей! У кого есть ноги, крылья или лапы!!! Догнать, перехватить, не допустить!!! И если кто-то и шагал в этом воинстве не по своей воле, так это были его собственные проблемы. Могучие псы в шипастых ошейниках, продукт черного колдовства над трупами расстрелянных памятной ночью собак, мчались впереди растущего войска. Город был здесь. Настоящий город, не тот, что наверху. Город троллей.
15.
В военных тактиках есть так называемый "прорыв на опережение", немудреный прием для самых отчаянных. И если это было не то, что сейчас проделывал отряд Дивера, то тогда и вовсе не было этому способу названия. Разве что атака камикадзе. Дивер несся впереди как ураган, что-то вопил, Никиту тащил на руках. Владислав едва поспевал, зараженный тем же диким азартом и буйством. Он уже не боялся схватки, теперь он ее жаждал, разом разломав все заперты, презрев страх плоти перед ранением. Мельников отстал, с раненой ногой он не мог развить нужной скорости, Евлампий остался возле него выкрикивая про мясо и кровавые жертвы. Остальные бежали сзади, подбадривая себя криками. Влада догнал Белоспицын - бледный, волосы всклокочены, глаза горят совсем как тогда, когда он, науськанный троллями пытался убить Сергеева в подъезде его собственного дома. На полном ходу вылетели они в обширную пещеру с высоким, куполообразным сводом, как две капли воды похожим на уменьшенную копию Парфенона, только вместо округлого проема свисал длинный, корявый сталактит, по которому капельками спускалась вода. Пол был ровный, словно отшлифованный, а в дальнем конце зала струился тот самый черный поток, вернее уже не поток, целая антрацитовая река, жирные воды вяло текли, скользили по полу, и в результате долгой их деятельности в камне образовалось некое подобие пляжа, выложенного нанесенным за многие годы сероватым песком. На этом то сумрачном пляже и обреталась потерянная взрывчатка - десятки ящиков, разбросанных тут и там, смотрелись подле черной реки более чем дико. Они почти успели, не хватило секунд десять, не больше. Дивер еще успел крикнуть что-то воодушевляющее, но совершенно не разборчивое, успели мол, как из противоположного туннеля появились первые ряды воинства троллей. Арьергард, шли они так плотно, что крайние задевали плечами за стены туннеля. Все до единого воины были не людьми - зеленокожими, чешуйчатыми тварями с плоскими, ничего не выражающими глазами. Вооружены они были кто чем - топоры, рогатины, какие то примитивные копья, при ближнем взгляде на которые оказалось, что это просто ржавые арматурины с заточенными концами. Врагов было много, а шли они таким плотным потоком, что казалось, словно и вправду зеленая буйная вода стремиться прорваться в пещеру, и в яростной схватке слиться с черной рекой. Позади чешуйчатых виднелись и вовсе невообразимые твари, и все это бесновалось, орало, курлыкало и посылало проклятья, в зависимости от уровня интеллекта. Как никогда более похожий на буйного вождя каких то средневековых викингов, Дивер, открыл рот и закричал приличествующее случаю: -Мочи их!!!! МОЧИ!!! И Влад, умный тихий Влад, с радостью откликнулся на призыв, открыв огонь в сторону чешуйчатых. Дивер тоже стрелял - длинной очередью, без перерыва, он знал, только так можно остановить идущих плотным потоком врагов. Позади раскатисто загрохотали автоматы Степана, Мартикова и Стрыя. Бегущие твари, споткнулись, добрый десяток следующий в арьергарде повалился на пол в корчах, идущие позади запнулись о них, а там в туннеле все шли и шли вперед, не в силах остановиться, движимые злым чародейством. Кровь брызнула на пол, две секунды спустя уже текла ручьями, твари валились одна на другую, руки-лапы дергались, челюсти бессильно щелкали, боевые выкрики сменились стонами раненных и умирающих. На выходе из туннеля образовалась дергающая и трепыхающаяся свалка, казалось это огромный многолапый зеленый спрут лежит там с десятками глаз и пастей - неродившийся кошмар клиента психбольницы. -Так их, так! - орал Дивер, надрывая глотку. Это была не битва - избиение, бойня, мясорубка. Кровь забрызгала стены, по полу лились уже не ручьи - реки, стекали по наклонной стремясь достигнуть черных вод. Вопли и стоны оглушали, сливались в однородный пульсирующий вопль, как будто здесь, в этом узком ограниченном пространстве пещеры резвится целая стая мелких птиц. Никита пал на колени и зажал уши руками. По лицу его текли слезы. В воздухе пахло дымом, паленой плотью, кровь и содержимым внутренностей умирающих чудовищ. С визгом выскочили вперед и тут же пали трое псов, пули выбирали целые клочья их вороной шкуры и подбрасывали в воздух. Взлетел, кувыркаясь в облачке слюны, белоснежный заостренный клык. Капли крови розовым туманом реяли за ним. Смешивались со слюной, а пес, бывший их обладатель, медленно издыхал на груде своих собратьев. От стен туннеля отскакивала каменная крошка, твари шли в облаке мелкой пыли, она ела им глаза, чешуйчатые руки бессильно терли веки, но остановиться бывшие горожане уже не могли - сзади все напирали и напирали новые полки. Хозяева были бездарными полководцами и потому свято следовали главному правилу всех бездарных полководцев - не получается тактикой? Возьмем силой. И они брали. Потому что стреляли лишь пятеро, а на приступ шли тысячи. Гибли, их разрывало на части плотным огнем, отрывало им лапы, они падали но сзади шли все новые и новые полки, и не было им конца. Шли бывшие горожане, которые еще два месяца назад были обычными людьми - друзьями, родственниками, любящими мужьями и женами, отцами и детьми со своими мелкими проблемами, мелкими радостями и горестями, что все вместе зачастую и составляет то пресловутое неуловимое некоторыми счастье. А теперь они шли и гибли под пулями, не рассуждая, не противясь приказу. Патроны в оружии Дивера закончились, но вместо того, чтобы спешно его перезарядить, бывший солдат, крикнул: -Прикрывайте меня! - и пригнувшись, чтобы не попасть под огонь своих же, рванулся к взрывчатке. Никита лежал на полу ничком. В двух метрах от него застыл в уродливой позе один из прорвавшихся слишком близко псов. Патронов было мало, нападающих, напротив много, и не надо было обладать даром предвидения, чтобы понять - что армия троллей была куда многочисленнее, чем оставшиеся у общины Влада патроны. Тут наверное не помогла и вся ныне сгинувшая армада Босха с ее пулеметами, гранатометами и зениткой в ретивых руках бойцов. Сергеев понял это, и бегущий прямо к реке Дивер понял тоже, а остальные не замечали, опьяненные бесшабашной стрельбой. Улыбки на лицах, замолчал автомат, не беда, запасной магазин из кармана и оружие снова поливает ненавистных тварей свинцом. Чешуйчатые кончились - уродливыми трупами все до единого распростерлись они на холодном гранитном полу, не меньше двух сотен сложило здесь голову, образовав перед выходом в подземный мир почти полутораметровый вал изуродованных тел. Кровь лилась потоками, скапливалась в углублениях багровыми лужицами. Алые ручейки несли ошметки чужой плоти - куски кожи, оторванный палец с изогнутым агатовым когтем, белесый рыбий глаз с тупым удивлением уставившийся в потолок пещеры. Люди, теперь уже просто люди, еще не превратившиеся, но с пустыми оболваненными лицами карабкались теперь на вал, и попав под огонь падали, не меняя удивленно растерянной гримасы. Дивер достиг взрывчатки и вскрыл один из ящиков. Руки его действовали стремительно и с завидным автоматизмом. Вставил детонатор, активировал, вскрыл другой ящик, поставив взрыватель, вскрыл третий... Кровь дотекла до Черной реки и смешалась, пустила алую, очень яркую струю. С трубным ревом на вал вскарабкался массивный. Покрытый жестким черным мехом монстр - не то кабан исполинских размеров, не то ставшим вдруг хищником лось. Черные глаза грозно сверкали. Своей тушей копытное чудовище на долгих три минуты загородило проход, и держало то драгоценное время пока Дивер устанавливали детонаторы, а потом пало с громом, разрушив вал и пустив вперед свежие силы подземных. Не вовремя - у общины кончились патроны, слишком быстро, но иначе и не могло быть, слишком длинные были очереди, слишком рьяно стреляли, словно в запасе у них вся амуниция Босха. Бойцы Дивера застыли, удивленно глядя на замолчавшее вдруг оружие. Они увлеклись, они забыли что патроны имеют свойство кончаться. Монстры и люди прорвались сквозь трупы своих сородичей и теперь уверенно бежали навстречу. Влад опомнился, бросил автомат и побежал прочь. На выходе он чуть не столкнулся с Мельниковым, тот отчаянно спешил, но раненая нога никак не хотела бежать. По бледному лицу Сергеева Васек понял, что дело пахнет жаренным и выйдя в пещеру поспешил открыть стрельбу. Вовремя. Волна наступающих захлебнулась. Полтора десятка упало на пол и покатилась по нему, обильно пятная камень собственной кровью. Дивер оставил взрывчатку, и швырнул автомат в стройные ряды накатывающихся монстров - тут снова пошли чешуйчатые, знакомые полуволки - жертвы проклятья, какие то студенистые бледные твари, се порождения подземелья были здесь. Севрюк подхватил уродливую секиру из рук подохшего под пулями студенистого, и стал отмахиваться от наседающей толпы. Поучалось плохо, его оттеснили назад, и чуть не свалили на пол, и не сдобровать Михаилу Севрюку, если бы свинцовый град из автомата Мельникова не дошел до его оппонентов и не сразил большую часть их. Дивер побежал. Мартиков кинулся вперед, под самый нос тварей, и успел выхватить пребывающего в стране светлых грез Никиту - малец лежал неподвижно, а чужая кровь натекла вокруг него, словно Никита стал жертвой кровавого и брутального убийства. Выбегая последним, Дивер обернулся, взгляд его навсегда запечатлел общую картину, которая вполне могла стать наглядной иллюстрацией к девятому кругу Дантова ада - низкие, увенчанные сталактитами своды, кровавая река на полу, и еще одна, словно вся состоящая из расплавленного вара. И толпы орущих и беснующихся монстров, сплетающихся в один сплошной, источающий вопли ярости девятый вал. Босх, давно умерший живописец, ты не просто так писал свои гравюры, ты наверняка видел что-то подобное.
14.
Если бы летучая мышь, тварь мерзкая и бессловесная, равно как и без зачатка разума залетела бы сейчас в гнездовье, страну синих холмов и звенящих рек, покинув бы родные пещеры, она бы увидела странное зрелища, которое может быть напугало кожистую тварь, обладая она хоть каким то страхом. Если бы червь безмозглый, выполз бы на поверхность и узрел это, он бы забился в судорогах, да и уполз поскорее во глубь земную, спасая свою никчемную жизнь. Если бы пещерная мокрица, обитатель мутных тинистых водоемов вынырнула на поверхность и сие предстало перед ее глазами, она бы постаралась тут же занырнуть поглубже, туда, куда никогда не доходи свет. Если бы рядовой "чумной", житель деревеньки у подножия холма, обратил свой непритязательный взор на эту картину, то с криком бы бежал, спасая свою жизнь, а может, если бы был поумнее, то забрался на самый верх самой высокой скалы. Да и прыгнул бы с нее в пахучий эфир, ненадолго чувствуя вольной птицей. Но они не видели. Просто потому, что ни мышь, ни червь с многоногой мокрицей не имеют зрения проводя дни в вечной тьме, а человек, бывший горожанин, "чумной", жертва Исхода, поселянин сейчас шагал по своей новой земле, и взгляд его был стеклянист, и мутен, а шаги напоминали дергающуюся походку сломанной куклы. И из каждой деревеньки, из маленьких поселений и одиноких хуторов в лесах, из пещер отшельников и черных замков, из густых буреломов выходили они, разные обличьем, с разным прошлым, а некоторые вовсе без оного, но роднящиеся одним: они все были воинами собирающейся сейчас Армии Исхода. Над быстро полнящимися полками, что неосознанно начинали идти в ногу, как единый многосоставной организм, витал клич, выражение воли кучки хозяев, властителей и повелителей этого подземного мира - Враги близко!!! Совсем рядом и пытаются совершить непоправимое!!! Скорей, скорей! У кого есть ноги, крылья или лапы!!! Догнать, перехватить, не допустить!!! И если кто-то и шагал в этом воинстве не по своей воле, так это были его собственные проблемы. Могучие псы в шипастых ошейниках, продукт черного колдовства над трупами расстрелянных памятной ночью собак, мчались впереди растущего войска. Город был здесь. Настоящий город, не тот, что наверху. Город троллей.
15.
В военных тактиках есть так называемый "прорыв на опережение", немудреный прием для самых отчаянных. И если это было не то, что сейчас проделывал отряд Дивера, то тогда и вовсе не было этому способу названия. Разве что атака камикадзе. Дивер несся впереди как ураган, что-то вопил, Никиту тащил на руках. Владислав едва поспевал, зараженный тем же диким азартом и буйством. Он уже не боялся схватки, теперь он ее жаждал, разом разломав все заперты, презрев страх плоти перед ранением. Мельников отстал, с раненой ногой он не мог развить нужной скорости, Евлампий остался возле него выкрикивая про мясо и кровавые жертвы. Остальные бежали сзади, подбадривая себя криками. Влада догнал Белоспицын - бледный, волосы всклокочены, глаза горят совсем как тогда, когда он, науськанный троллями пытался убить Сергеева в подъезде его собственного дома. На полном ходу вылетели они в обширную пещеру с высоким, куполообразным сводом, как две капли воды похожим на уменьшенную копию Парфенона, только вместо округлого проема свисал длинный, корявый сталактит, по которому капельками спускалась вода. Пол был ровный, словно отшлифованный, а в дальнем конце зала струился тот самый черный поток, вернее уже не поток, целая антрацитовая река, жирные воды вяло текли, скользили по полу, и в результате долгой их деятельности в камне образовалось некое подобие пляжа, выложенного нанесенным за многие годы сероватым песком. На этом то сумрачном пляже и обреталась потерянная взрывчатка - десятки ящиков, разбросанных тут и там, смотрелись подле черной реки более чем дико. Они почти успели, не хватило секунд десять, не больше. Дивер еще успел крикнуть что-то воодушевляющее, но совершенно не разборчивое, успели мол, как из противоположного туннеля появились первые ряды воинства троллей. Арьергард, шли они так плотно, что крайние задевали плечами за стены туннеля. Все до единого воины были не людьми - зеленокожими, чешуйчатыми тварями с плоскими, ничего не выражающими глазами. Вооружены они были кто чем - топоры, рогатины, какие то примитивные копья, при ближнем взгляде на которые оказалось, что это просто ржавые арматурины с заточенными концами. Врагов было много, а шли они таким плотным потоком, что казалось, словно и вправду зеленая буйная вода стремиться прорваться в пещеру, и в яростной схватке слиться с черной рекой. Позади чешуйчатых виднелись и вовсе невообразимые твари, и все это бесновалось, орало, курлыкало и посылало проклятья, в зависимости от уровня интеллекта. Как никогда более похожий на буйного вождя каких то средневековых викингов, Дивер, открыл рот и закричал приличествующее случаю: -Мочи их!!!! МОЧИ!!! И Влад, умный тихий Влад, с радостью откликнулся на призыв, открыв огонь в сторону чешуйчатых. Дивер тоже стрелял - длинной очередью, без перерыва, он знал, только так можно остановить идущих плотным потоком врагов. Позади раскатисто загрохотали автоматы Степана, Мартикова и Стрыя. Бегущие твари, споткнулись, добрый десяток следующий в арьергарде повалился на пол в корчах, идущие позади запнулись о них, а там в туннеле все шли и шли вперед, не в силах остановиться, движимые злым чародейством. Кровь брызнула на пол, две секунды спустя уже текла ручьями, твари валились одна на другую, руки-лапы дергались, челюсти бессильно щелкали, боевые выкрики сменились стонами раненных и умирающих. На выходе из туннеля образовалась дергающая и трепыхающаяся свалка, казалось это огромный многолапый зеленый спрут лежит там с десятками глаз и пастей - неродившийся кошмар клиента психбольницы. -Так их, так! - орал Дивер, надрывая глотку. Это была не битва - избиение, бойня, мясорубка. Кровь забрызгала стены, по полу лились уже не ручьи - реки, стекали по наклонной стремясь достигнуть черных вод. Вопли и стоны оглушали, сливались в однородный пульсирующий вопль, как будто здесь, в этом узком ограниченном пространстве пещеры резвится целая стая мелких птиц. Никита пал на колени и зажал уши руками. По лицу его текли слезы. В воздухе пахло дымом, паленой плотью, кровь и содержимым внутренностей умирающих чудовищ. С визгом выскочили вперед и тут же пали трое псов, пули выбирали целые клочья их вороной шкуры и подбрасывали в воздух. Взлетел, кувыркаясь в облачке слюны, белоснежный заостренный клык. Капли крови розовым туманом реяли за ним. Смешивались со слюной, а пес, бывший их обладатель, медленно издыхал на груде своих собратьев. От стен туннеля отскакивала каменная крошка, твари шли в облаке мелкой пыли, она ела им глаза, чешуйчатые руки бессильно терли веки, но остановиться бывшие горожане уже не могли - сзади все напирали и напирали новые полки. Хозяева были бездарными полководцами и потому свято следовали главному правилу всех бездарных полководцев - не получается тактикой? Возьмем силой. И они брали. Потому что стреляли лишь пятеро, а на приступ шли тысячи. Гибли, их разрывало на части плотным огнем, отрывало им лапы, они падали но сзади шли все новые и новые полки, и не было им конца. Шли бывшие горожане, которые еще два месяца назад были обычными людьми - друзьями, родственниками, любящими мужьями и женами, отцами и детьми со своими мелкими проблемами, мелкими радостями и горестями, что все вместе зачастую и составляет то пресловутое неуловимое некоторыми счастье. А теперь они шли и гибли под пулями, не рассуждая, не противясь приказу. Патроны в оружии Дивера закончились, но вместо того, чтобы спешно его перезарядить, бывший солдат, крикнул: -Прикрывайте меня! - и пригнувшись, чтобы не попасть под огонь своих же, рванулся к взрывчатке. Никита лежал на полу ничком. В двух метрах от него застыл в уродливой позе один из прорвавшихся слишком близко псов. Патронов было мало, нападающих, напротив много, и не надо было обладать даром предвидения, чтобы понять - что армия троллей была куда многочисленнее, чем оставшиеся у общины Влада патроны. Тут наверное не помогла и вся ныне сгинувшая армада Босха с ее пулеметами, гранатометами и зениткой в ретивых руках бойцов. Сергеев понял это, и бегущий прямо к реке Дивер понял тоже, а остальные не замечали, опьяненные бесшабашной стрельбой. Улыбки на лицах, замолчал автомат, не беда, запасной магазин из кармана и оружие снова поливает ненавистных тварей свинцом. Чешуйчатые кончились - уродливыми трупами все до единого распростерлись они на холодном гранитном полу, не меньше двух сотен сложило здесь голову, образовав перед выходом в подземный мир почти полутораметровый вал изуродованных тел. Кровь лилась потоками, скапливалась в углублениях багровыми лужицами. Алые ручейки несли ошметки чужой плоти - куски кожи, оторванный палец с изогнутым агатовым когтем, белесый рыбий глаз с тупым удивлением уставившийся в потолок пещеры. Люди, теперь уже просто люди, еще не превратившиеся, но с пустыми оболваненными лицами карабкались теперь на вал, и попав под огонь падали, не меняя удивленно растерянной гримасы. Дивер достиг взрывчатки и вскрыл один из ящиков. Руки его действовали стремительно и с завидным автоматизмом. Вставил детонатор, активировал, вскрыл другой ящик, поставив взрыватель, вскрыл третий... Кровь дотекла до Черной реки и смешалась, пустила алую, очень яркую струю. С трубным ревом на вал вскарабкался массивный. Покрытый жестким черным мехом монстр - не то кабан исполинских размеров, не то ставшим вдруг хищником лось. Черные глаза грозно сверкали. Своей тушей копытное чудовище на долгих три минуты загородило проход, и держало то драгоценное время пока Дивер устанавливали детонаторы, а потом пало с громом, разрушив вал и пустив вперед свежие силы подземных. Не вовремя - у общины кончились патроны, слишком быстро, но иначе и не могло быть, слишком длинные были очереди, слишком рьяно стреляли, словно в запасе у них вся амуниция Босха. Бойцы Дивера застыли, удивленно глядя на замолчавшее вдруг оружие. Они увлеклись, они забыли что патроны имеют свойство кончаться. Монстры и люди прорвались сквозь трупы своих сородичей и теперь уверенно бежали навстречу. Влад опомнился, бросил автомат и побежал прочь. На выходе он чуть не столкнулся с Мельниковым, тот отчаянно спешил, но раненая нога никак не хотела бежать. По бледному лицу Сергеева Васек понял, что дело пахнет жаренным и выйдя в пещеру поспешил открыть стрельбу. Вовремя. Волна наступающих захлебнулась. Полтора десятка упало на пол и покатилась по нему, обильно пятная камень собственной кровью. Дивер оставил взрывчатку, и швырнул автомат в стройные ряды накатывающихся монстров - тут снова пошли чешуйчатые, знакомые полуволки - жертвы проклятья, какие то студенистые бледные твари, се порождения подземелья были здесь. Севрюк подхватил уродливую секиру из рук подохшего под пулями студенистого, и стал отмахиваться от наседающей толпы. Поучалось плохо, его оттеснили назад, и чуть не свалили на пол, и не сдобровать Михаилу Севрюку, если бы свинцовый град из автомата Мельникова не дошел до его оппонентов и не сразил большую часть их. Дивер побежал. Мартиков кинулся вперед, под самый нос тварей, и успел выхватить пребывающего в стране светлых грез Никиту - малец лежал неподвижно, а чужая кровь натекла вокруг него, словно Никита стал жертвой кровавого и брутального убийства. Выбегая последним, Дивер обернулся, взгляд его навсегда запечатлел общую картину, которая вполне могла стать наглядной иллюстрацией к девятому кругу Дантова ада - низкие, увенчанные сталактитами своды, кровавая река на полу, и еще одна, словно вся состоящая из расплавленного вара. И толпы орущих и беснующихся монстров, сплетающихся в один сплошной, источающий вопли ярости девятый вал. Босх, давно умерший живописец, ты не просто так писал свои гравюры, ты наверняка видел что-то подобное.