Страница:
Товарищ полковник остановился. И почувствовал, что закипает. Как тот чайник. Напряжение, скопившееся в нём за последние две недели, не желало улечься и рассеяться, оно требовало выхода, а повод был более чем подходящим. Другие посетители зоопарка проходили мимо и им по большей части не было дела до плаката, лишь какой-то молодой отец, сопровождавший малолетнего сына, приостановился на секунду, прочитал и пошёл дальше, весело гогоча.
— Пойдем-ка, Олечка, — сказал товарищ полковник и поволок слегка упирающуюся девочку к будке «Справочная».
— Кто выставил этот плакат, — спросил он с плохо сдерживаемой ненавистью у толстой девицы, что восседала в будке.
— Какой? — встрепенулась девица, и по выговору товарищ полковник понял, что она родом из средней полосы и, что называется, лимитчица. И вообще, невеликого ума существо.
— Вон тот, — пояснил товарищ полковник, тыча пальцем в сторону плаката.
— Не знаю я, — испугалась «Справочная». — У директора надо спросить.
— Ну так спросите.
— Деда, пойдем крокадайлов смотреть, — заныла Олечка.
— Сейчас, внучка.
«Справочная» застучала пальцами по клавиатуре какого-то доисторического терминала. На том конце отозвались, выслушали сбивчивое объяснение причины запроса, вякнули что-то невразумительное и отключились.
Минут через пять, когда нетерпение Олечки грозило перевалить через критическую черту, за которой неизбежно последует неумолчный неутешный рев, появился наконец представитель дирекции, маленький и востроносый.
— У вас какие-то проблемы, — не без агрессии осведомился он.
— Кто выставил этот плакат? — повторил вопрос товарищ полковник, тыча в злополучный плакат пальцем.
Директор прочитал и издал горлом всхлипывающий звук. При этом остался совершенно серьезен и воззвал в пространство.
— А где у нас Петров?
Вызвали некоего Петрова, то ли дворника, то ли натуралиста — товарищ полковник не сумел понять по контексту. Олечка собралась было ныть дальше, но тут директор вдруг присел на корточки и, выяснив у Олечки имя и возраст, повел с ней задушевных разговор о зоопарке и «звериках», чем произвел на полковника самое благоприятное впечатление. Товарищ полковник даже несколько оттаял.
Ещё через десять минут явился Петров. Оказался он, вопреки ожиданиям, совсем ещё молодым человеком, худощавым, с длинной растрёпанной шевелюрой и при штангенциркуле.
— Петров, твоя затея? — строго спросил директор.
Петров почитал плакат, ухмыльнулся.
— К сожалению, не моя…
— Да как ты смеешь!? — товарищ полковник стиснул кулаки и шагнул к Петрову, но тут же остановился, вспомнив, что здесь Олечка, не при маленькой же девочке бить мерзавца.
— А что, — Петрова всё-таки проняло, и он отступил на шаг. — Хороший плакат. Правильный.
— Убрать немедленно, — распорядился директор, чем исчерпал инцидент.
Петров пожал плечами и пошёл к плакату.
— Вы удовлетворены? — спросил директор полковника.
— Абсолютно, — кивнул товарищ полковник.
Директор раскланялся.
Только Петров, проходя мимо со сложенным плакатом под мышкой, бросил.
— Сделают скоро ваш «Стаб». И правильно сделают.
Товарищ полковник хотел догнать наглеца и отвесить ему хотя бы подзатыльник, но Петрова снова спасла Олечка.
— Ну, деда, пойдем крокадайлов смотреть.
Товарищ полковник позволил себя увести, А у клетки с крокодилами, все ещё кипя, он вспомнил, как в пятницу майор СБСМ Устюжанин бросил от дверей, — Ведь это только начало… И настроение у товарища полковника испортилось окончательно.
Генеральная инспекция.
Коснулась она и Третьего Отделения. Охрану здания на Малой Бронной заменили всю, до последнего человека. Вместо сержантов «Стаба» в кабинках контрольно-пропускных пунктов сидели теперь безликие и равнодушные к чинам офицеры СБСМ. В коридорах царило нечто невообразимое. Проносились чужие курьеры, перемещались степенно какие-то важные, увешанные полномочиями по дряблые подбородки представители правительства, мелькали знакомые лица депутатов Государственного Собрания, членов Комиссии по депутатскому расследованию злоупотреблений, начатому ещё весной, Сотрудники Третьего Отделения, впервые почувствовавшие себя предельно неуютно в стенах родного учреждения, или строчили лихорадочно рапорты-отчеты, или сдавали дела, или томились в очереди на «интервью», или мрачно кучковались в курилке. Впервые за всю историю существования Третьего Отделения они оказались не у дел. Жизнь продолжалась, но без них. Словно бы они все разом умерли. Или покончили жизнь самоубийством.
Примерно такие же ощущения испытывал и товарищ полковник. Придя к себе в кабинет, он в первую очередь обнаружил, что его персональный код имеет теперь уровень допуска, позволяющий влезть разве что в документацию ГАИ. Кроме того, на терминале его ждали две повестки от Комиссии по депутатскому расследованию, одна — от Генеральной Прокуратуры, и невнятный запрос от правозащитников.
Это конец, понял товарищ полковник. Это действительно конец.
Товарищ полковник умел смотреть правде в глаза. И видел, что проморгал момент, когда верхи решили поставить на «Стабе» жирный крест. Это решение застало товарища полковника врасплох.
Но почему? За что…
Впрочем, даже зная о предстоящем крушении, как он мог это крушение предотвратит. Послать служебную записку по инстанциям. Записаться на приём к министру внутренних дел или даже к самому Председателю. Кто станет его слушать? А другие, почему другие молчали.
Дело всех последних лет жизни рушилось. И не понадобилось для этого никакой особенной войны. Но участвовать в разрушении им же созданного товарищ полковник не собирался.
Он стёр из памяти терминала всякое упоминание о повестках и после недолгого поиска вызвал в видеополе старую, как мир, трехмерную версию игры «Тетрис». На эту бессмертную и совершенно бесконечную игру он потратил около получаса, тупо давя на клавиши, пока его не вывел из ступора срочный и прямой вызов по общему каналу.
— Да, — раздраженно гаркнул товарищ полковник, отвечая на вызов. — Я слушаю.
— Здравствуй, Вадим.
В видеополе снова появился Волк.
Вот ведь блядь, — мысленно выругался полковник. Ведь с этой «инспекцией», будь она неладна, я даже с группой технической поддержки связаться не могу… Ну и хрен с ними, — махнул он рукой. Сами этого хотели, пусть теперь и расхлёбывают.
— Здравствуй, Слава.
В этот раз Волк выглядел удрученным. Он растерянно озирался по сторонам, потом вдруг яростно по-обезьяньему начал искаться под мышками.
— Доволен, — спросил Падший Слава.
— О чем ты.
— Твоих рук дело… точнее, бездействие.
— Я не понимаю.
— Вообще, ты удивительный человек, Вадим. Впервые сталкиваюсь с подобным. Жил-был на свете цыпленок, и была у цыпленка кормушка. И вместо того, чтобы кормушку свою беречь и лелеять, цыпленок её поджег, а теперь, когда от кормушки только угли дымящиеся остались, он клюв разинул. Я не понимаю… Патологический случай.
— О чем ты говоришь, Слава? Какой цыпленок?
— Ты у нас цыпленок, Вадим. Я ведь предупреждал — не связывайся с Фантомасом. Предупреждал… Я тебе советовал его грохнуть, раз уж ты с ним связался. Советовал… Что ж ты теперь плачешь по сгоревшей кормушке, если и коготком не пошевелил, чтобы её спасти.
— При чём тут Фантомас…. — товарищ полковник устало потер глаза.
— Да ты ещё и дурак, — озлился вдруг Падший Слава, а Волк из мультяшки перестал чесаться, оскалил клыки и хищно огляделся по сторонам. — Он вас сделал, как мальчишек. Как лохов. Пара файлов туда, пара файлов сюда, и где теперь ваш «Стаб»? В полной жопе ваш «Стаб».
— Постой, постой, — спохватился товарищ полковник, — так ты утверждаешь, что Комитет реорганизует Фантомас?
— Можно сказать и так, — согласились Падший Слава с Волком, — За это я его и держал — Фантомаса, в смысле, — за это и деньги ему платил, он умел таким раком любую управленческую сеть поставить, что только держись. Помнишь этот скандал с продажей секретных лазерганов. Никто их и не думал продавать, а он сделал, чтобы стали думать. Тогда и минобороны полетел, и внутренних дел — за компанию, очень они нам мешали…
— Постой… но ведь он к терминалу уже три месяца не подходит. Даже если захочет, его не пустят…
— Да не нужен ему никакой терминал, — Волк в видеополе махнул лапой. Он сам себе терминал. Я думаю, Фантомас для себя новую модель шептуна разработал. Разработал и закачал в сосцевидный отросток, в подпольном каком-нибудь цехе это вполне реализуемо — были бы башли. Он в сеть выходит, когда захочет, и творит там, чего захочет.
И товарищ полковник поверил. Так вот зачем Фантомасу эти прогулки после ужина. «Товарищ Калныньш любит прогуливаться по крыше…» По крыше. Высокая точка. Лучше трансляция, лучше связь. Прав Падший, какой же я всё-таки идиот.
— А ты упустил такую возможность, — продолжал корить полковника Падший Слава, — Такой шанс, Фантомас был у тебя в руках, а ты его не убил.
— Ну а почему ты не убил его? — внезапно даже для самого себя закричал полковник.
— Воистину с больной головы на здоровую, — Падший Слава хмыкнул, потом голос его стал серьезным, — Я пытался убить его, Вадим. Помнишь, я говорил, что не терплю, когда разрешение сложной ситуации на самом высоком уровне зависит не от меня, а от состояния любимой мозоли какого-то выскочки. Я потерял контроль над Фантомасом, и должен был его убить. Та перестрелка в Центре — моя затея.
— Какая перестрелка?
— А-а, ты не знаешь? Ну тогда не важно… Потом я пытался организовать вывоз Фантомаса в филиал Центра под Тулой. Но и здесь Высокий Гена меня переиграл. Знал бы он, кого спасает — сопляк.
В голопроекции вдруг появилось карикатурное изображение Высокого Гены в слюнявчике и с огромной мороженицей в руках. Волк это изображение обнюхал, попробовал на зуб, но есть не стал, а порвал на неровные куски, скомкал и выбросил. Ещё и плюнул вдогонку.
— Так что вот, — подвел итог Падший Слава, — Дали ему уйти, теперь имеем… то, что имеем.
— Да… — пробормотал товарищ полковник, — имеем то, что имеем…
— Кстати, — сказал Падший Слава, снова сменив тон на глумливо-юмористический, — в три часа будет выступать наш любимый Председатель. Я уже с его выступлением ознакомился. Вполне штучка в духе Фантомаса. Там все обсказано, и какие вы буки, и как вас надо к ногтю во имя торжества гуманизма, демократии и т. д. Видно, Вадим, не понравились Фантомасу твои методы ведения следствия. А он очень мстительный субъект… Но не буду лишать тебя удовольствия от приобщения. Да, и если надумаешь устраиваться после всего этого тарарама, то у меня есть для тебя вакансия. В охране. А так, в общем, будь здоров.
И Волк, неприлично повертев хвостом, исчез.
— Работу предлагаешь, падаль! — закричал товарищ полковник в опустевшее видеополе, — А иди ты на хуй со своей работой.
Программа-транслятор была настроена таким образом, что казалось, будто Председатель смотрит на тебя одного и к тебе одному обращается. Товарищ полковник отвернулся, чтобы не видеть этого неживого, сильно ретушированного лица. В отличии от большинства сограждан он благодаря Падшему Славе примерно знал, о чем будет говорить Председатель, и ничего, кроме бессильной злости и обиды, по отношению к последнему не испытывал.
— Друзья мои, товарищи, сограждане, — с привычной формулы начал выступление Председатель, — сегодня я хочу ознакомить вас с текстом указа, который только что подписал и который вступит в силу с момента его всенародного оглашения, — Председатель прокашлялся, булькнула наливаемая в стакан вода, зашелестела бумага. — В последнее время, — продолжил Председатель с необыкновенной торжественностью («Исторический момент» — подумал товарищ полковник), — участились случаи нарушения законности со стороны офицеров и чиновников, занимающих различные посты в Комитете по Вопросам Социальной Стабилизации и Интеграции. Подтасовка фактов, недозволенные методы ведения следствия, превышение полномочий, коррупция, саботаж, двурушничество, групповщина — все эти явления стали обыденными в стенах Комитета. Как документально подтвердило депутатское расследование, начатое в мае этого года, Комитет посредством своей секретной агентуры поощрял и за счет бюджетных средств поддерживал существование нелегальных экстремистских организаций антиправительственного толка. Высшими офицерами Комитета была подготовлена целая программа по подрыву существующего в России строя, смещению избранного народом правительства и установлению военной диктатуры. На основании вышеизложенного и волей, данной мне народом, ПРИКАЗЫВАЮ, в пятидневный срок с момента подписания настоящего указа провести генеральную инспекцию Комитета по Вопросам Социальной Стабилизации и Интеграции. По окончании генеральной инспекции реорганизовать Комитет с передачей всех его функций, информационных архивов и баз, средств технического обеспечения и сферы работ Службе Безопасности Совета Министров Российской Федерации, Подписал, Председатель Совета Министров Российской Федерации.
Надо ехать, решился товарищ полковник, Надо ехать, Потому что через час будет поздно, И сначала на Ярославский вокзал, Ячейка номер 123.
Не обходилось без ругани. В настоящий момент некий нагловатого вида парень в хорошем модном костюме препирался на повышенных тонах с этим самым лейтенантом, грозил ему ведомственными карами, на что тот, явно не слушая, только качал головой и повторял монотонно.
— Существует приказ. Существует приказ. Существует приказ.
Товарищ полковник не собирался ждать, чем закончится эта милая беседа слепого с глухим, вылез из автокара, захлопнул дверцу, неторопливо обошёл автокар и открыл багажник. Во вместительном багажнике автокара лежал небольшой, но мощный и с хорошей приёмистостью мотоцикл. Главное было не делать лишних движений, суета нам ни к чему. Товарищ полковник поставил мотоцикл на асфальт, закрыл багажник, перекинул ногу через раму, запустил движок, выжал сцепление и рванул по придорожной канаве в объезд заграждения, броневика и танков. Танкисты, легкомысленно расположившиеся на броне, только рты разинули. Лейтенант, матерясь и моментально позабыв о существовании своего высокопоставленного и сердитого визави, бросился к вездеходу, чтобы вызвать на связь и пресечь, однако товарищ полковник уже мчался по шоссе к своей цели, к отметке «девяносто шестой километр», и кордон с лейтенантом и танками остался далеко позади.
В 17:35 полковник остановил свой мотоцикл у ворот «внешнего периметра». Танков и мотопехоты здесь ещё не было, их, по идее, и не должно было быть, вряд ли Высокий Гена не нашёл способа извернуться и не выторговал себе особый статус в рамках грядущей Реорганизации — в самом деле, ну какое отношение вполне цивильный научно-исследовательский институт имеет к смутьянам и заговорщикам из Комитета по Стабилизации, однако охрана была настороже, через динамики, вмонтированные в стену товарищу полковнику приказали остановиться, поднять руки, два раза медленно повернуться, и только затем позволили представиться и изложить цель визита.
Товарищ полковник изложил. Ему сразу отказали. Товарищ полковник настаивал, апеллируя к известным именам. Ему снова отказали. Товарищ полковник потребовал Высокого Гену. Или коменданта, на худой конец. Ему ответили, что все вышеупомянутые товарищи находятся сейчас в городе Москве, где дают показания генеральным инспекторам. Тогда товарищ полковник применил безотказный прием.
— Вас же, бляди, через полчаса всех здесь перемочат.
Информация заинтересовала охрану. В стене приоткрылась дверца, и в ней появился — грудь колесом — начальник охраны. Товарищ полковник шагнул к нему.
— У вас есть какая-то информация для нас, Вадим Сергеевич, — очень вежливо поинтересовался он.
— Через полчаса здесь будут люди Падшего Славы, — заявил полковник. И не как в прошлый раз. Ждите танков и самолетов.
— А что им надо, — растерянно спросил начохры.
— Они придут сюда за человеком по имени Борислав Калныньш. Он им нужен. Они стены своротят, так он им нужен.
Упоминание о предыдущем инциденте, о котором, впрочем, товарищ полковник имел весьма смутное представление, в данном контексте произвело на начохры сильное впечатление.
— Что же делать, товарищ полковник?
— Я могу остановить Славу. Но для этого мне надо переговорить с Калныньшем. Один на один.
Начохры наклонил голову, подумал.
— И быстрее, мать твою за ногу, — поторопил его товарищ полковник. Быстрее.
Товарищ полковник хорошо представлял себе, что сейчас делается в наклоненной голове начохры, с одной стороны — служебный долг, ведомственные инструкции и требования устава, с другой — угроза внезапного и массированного нападения, и ведь никто не придёт на помощь сейчас-то, когда будущее «Стаба» под вопросом и любые телодвижения в эту сторону могут быть осуждены властью,
— Хорошо, — без уверенности в голосе сказал начохры, — Я проведу вас, Вадим Сергеевич. Но только без фокусов, вы меня знаете.
— Знаю, Василий, знаю.
И всё разрешилось. Двери в периметрах открылись. Охранники расступились, и начохры провел товарища полковника на крышу жилого корпуса.
— Он снова там, — напряжённо спросил товарищ полковник.
— А где ему ещё быть, — удивился начохры, которого, видимо, тоже за последние полтора месяца приучили к мысли, что «товарищ Калныньш любит прогуливаться».
— Я буду с ним разговаривать, — сказал товарищ полковник, — а ты, Василий, займись укреплением позиций. Никого не впускать, никого не выпускать. Могут быть любые провокации.
— Ясно.
Как и пять дней назад. Фантомас вышагивал вдоль края крыши, бросая взгляды на горизонт в сторону Города и выкуривая одну сигарету за другой. Полковник, кивнув знакомым охранникам, пошёл прямо к нему.
— Здравствуйте.
— Здравствуйте, полковник. Слышал, в вашем ведомстве какие — то перестановки,
— Перестаньте, Фантомас, — товарищ полковник не собирался тут рассусоливать. — Вы прекрасно знаете, что произошло с Комитетом. Вы ведь сами это организовали.
Фантомас изобразил удивление.
— Почему вы так решили?
Вместо ответа товарищ полковник сунул руку за пазуху и включил подвешенный там на ремне подавитель. Тут же его собственный шептун издал прощальный писк и затих, Работает машинка Мокравцова, ещё как работает. Не без внутреннего торжества товарищ полковник взглянул на Фантомаса. Тот с интересом следил за его манипуляциями.
— Ну и как теперь, — спросил товарищ полковник, — Как теперь? Как теперь себя чувствует наш доморощенный Повелитель Мира?
— Что у вас там?
— У меня там — микроволновый подавитель, — объявил товарищ полковник. — Попробуй теперь выйти в сет. Что-то не выходит?
И тут Фантомас засмеялся. Захохотал, заливисто и чисто.
— Вы что же, полковник, — выговорил он сквозь смех, — всерьез полагаете, что я напрямую связан с сетью? Вы плохо смотрели мою медицинскую карту.
У товарища полковника опустились руки. Он стоял и молча ждал ответа.
Отсмеявшись, Фантомас закурил новую сигарету и очень серьезно, очень просто сказал.
— Мне нет необходимости поддерживать с сетью постоянную связь. Я создал систему, которая сама способна позаботиться о моей безопасности. Систему искусственного интеллекта. Да-да, только не надо говорить мне, что это тупиковая ветвь, что Марков и Лесс доказали принципиальную невозможность создания подобной системы — все эти высказывания и литературу я изучил лучше вас. Но я её создал. Она работает.
— Бред какой… — вырвалось у товарища полковника.
— Да, — легко согласился Фантомас. — Бред. И вы так считаете, и все так считают. Кроме, пожалуй, мальчиков, записанных по милости вашего «Стаба» элементами в «Пирамиду». Я, между прочим, кое-какие логические блоки из «Пирамиды» в своей разработке использовал — очень всё-таки изящная штуковина. Но не более того, «Пирамида» пассивна. Моя же система активна, я бы даже сказал, агрессивна. В тот момент, когда вы меня арестовали и я не смог послать условный сигнал, она инициировалась и начала действовать. Для неё безразлично, кто конкретно покусился на мою свободу и безопасность, как и всякому нормальному интеллекту, ей для анализа ситуации и дальнейших действий достаточно косвенных признаков. На первом этапе она отыскала меня, я облегчил ей задачу, запутав вас «проблемой Пяти», вы усилили активность в нужном мне направлении, в локальной сети «Стаба» замелькали знакомые фамилии, затем система определилась с непосредственными исполнителями. А потом ударила. По всем фронтам. И снизу, и сверху… Мне вас жаль, полковник, — сказал Фантомас, словно бы даже и с сочувствием. — Я не создавал её специально против вас. Но вы стали у меня на пути, и то, что она стёрла вашу жизнь в порошок, лишь следствие вашего собственного служебного рвения.
— Вы стёрли не только… мою жизнь… — мысли у товарища полковника путались, но он должен был сказать то, что хотел сказать. — Вы убили Андрея Магидовича.
Фантомас развёл руками.
— Я не знаю, что произошло с капитаном… Это правда. Я не знаю. Однако рискну предположить. Видимо, он оказался проницательнее вас, полковник. И о многом догадался. И решил проверить свою догадку. В мою систему вписаны несколько блоков самозащиты. Скорее всего, капитан столкнулся с действием одного из них. Как конкретно система устранила угрозу, исходящую от капитана, не могу сказать даже я…
Они помолчали, думая каждый о своём, Первым нарушил молчание Фантомас.
— Я назвал систему «Жираф», — неизвестно зачем сказал он.
Товарищ полковник вздрогнул.
— Почему именно «Жираф»?
— Есть такой исторический анекдот, — Фантомас снова улыбнулся, — Будто бы натуралисты Европы долгое время не верили в существование жирафа, поскольку животное это совершенно не вписывалось в их представление о правильном анатомическом устройстве крупных представителей фауны. Они полагали, что жираф из-за своей шеи не сможет ни дышать, ни проглатывать пищу. Примерно то же самое мы думаем сейчас об искусственном интеллекте, эмулятор создать можно, не более того… Да и сам образ, подобно тому, как жираф, благодаря особенностям своего анатомического строения, имеет возможность общипывать молодые листья с верхушек самых высоких деревьев, моя система способна проникать в самые высокие сферы власти, находя себе там лакомство по вкусу…
Товарищ полковник хотел сказать, что все слова Фантомаса ничего не стоят, если «Жираф» только и способен, что разрушать на информационном уровне структуры власти, а спасти самого Фантомаса шея не дотянется, однако его внимание привлек низкий стрекочущий звук. Он повернулся и посмотрел на низкое быстро темнеющее небо, пытаясь разглядеть источник звука. И разглядел.
Со стороны города на предельной скорости шёл армейский десантный вертолёт «Ка-81». Охранники остолбенело наблюдали за его приближением. Теперь это действительно напоминало войну.
Внизу, во дворе, заискрило, зашипело, грохнуло, и к вертолету устремились две почти идеально прямые дымные полосы. Вертолёт вильнул в сторону, отстрелил имитатор, сбив примитивные ракеты с курса, и тут же заработал лазерган, подвешенный на турели у вертолёта под брюхом. Во дворе Центра ослепительно полыхнуло, и всё заволокло тучей дыма и пыли.
«Пора», — сказал сам себе полковник и вытащил из кармана пиджака маленький однозарядный пистолет. Но выстрелить в Фантомаса не успел. Что-то с чудовищной силой толкнуло его в грудь. Он на секунду потерял сознание и упал. Пистолет вылетел у полковника из рук.
Дьявол. Меня, кажется, убили.
В горле полковника заклокотало. Он с усилием сплюнул и попытался встать. Но не смог.
А вертолёт тем временем опускался на крышу. Но ещё до того, как его шасси коснулись покрытия, из вертолёта выскочили один за другим пятеро десантников в боевых камуфляжных комбинезонах с короткоствольными автоматами системы Березина наперевес.
— Оставаться на местах, придурки, — гаркнул один из десантников (по всей видимости, офицер) на зашевелившихся охранников.
И не столько по лицу (лица офицера товарищ полковник не видел), сколько по голосу и манере командовать, товарищ полковник признал в этом десантнике своего сына.
— Бросайте оружие. Руки за голову.
Охранники подчинились,
Удовлетворённый, офицер (Сергей! Это ты, Сергей…) шагнул к спокойно дожидавшемуся своей очереди Фантомасу.
— Пойдем-ка, Олечка, — сказал товарищ полковник и поволок слегка упирающуюся девочку к будке «Справочная».
— Кто выставил этот плакат, — спросил он с плохо сдерживаемой ненавистью у толстой девицы, что восседала в будке.
— Какой? — встрепенулась девица, и по выговору товарищ полковник понял, что она родом из средней полосы и, что называется, лимитчица. И вообще, невеликого ума существо.
— Вон тот, — пояснил товарищ полковник, тыча пальцем в сторону плаката.
— Не знаю я, — испугалась «Справочная». — У директора надо спросить.
— Ну так спросите.
— Деда, пойдем крокадайлов смотреть, — заныла Олечка.
— Сейчас, внучка.
«Справочная» застучала пальцами по клавиатуре какого-то доисторического терминала. На том конце отозвались, выслушали сбивчивое объяснение причины запроса, вякнули что-то невразумительное и отключились.
Минут через пять, когда нетерпение Олечки грозило перевалить через критическую черту, за которой неизбежно последует неумолчный неутешный рев, появился наконец представитель дирекции, маленький и востроносый.
— У вас какие-то проблемы, — не без агрессии осведомился он.
— Кто выставил этот плакат? — повторил вопрос товарищ полковник, тыча в злополучный плакат пальцем.
Директор прочитал и издал горлом всхлипывающий звук. При этом остался совершенно серьезен и воззвал в пространство.
— А где у нас Петров?
Вызвали некоего Петрова, то ли дворника, то ли натуралиста — товарищ полковник не сумел понять по контексту. Олечка собралась было ныть дальше, но тут директор вдруг присел на корточки и, выяснив у Олечки имя и возраст, повел с ней задушевных разговор о зоопарке и «звериках», чем произвел на полковника самое благоприятное впечатление. Товарищ полковник даже несколько оттаял.
Ещё через десять минут явился Петров. Оказался он, вопреки ожиданиям, совсем ещё молодым человеком, худощавым, с длинной растрёпанной шевелюрой и при штангенциркуле.
— Петров, твоя затея? — строго спросил директор.
Петров почитал плакат, ухмыльнулся.
— К сожалению, не моя…
— Да как ты смеешь!? — товарищ полковник стиснул кулаки и шагнул к Петрову, но тут же остановился, вспомнив, что здесь Олечка, не при маленькой же девочке бить мерзавца.
— А что, — Петрова всё-таки проняло, и он отступил на шаг. — Хороший плакат. Правильный.
— Убрать немедленно, — распорядился директор, чем исчерпал инцидент.
Петров пожал плечами и пошёл к плакату.
— Вы удовлетворены? — спросил директор полковника.
— Абсолютно, — кивнул товарищ полковник.
Директор раскланялся.
Только Петров, проходя мимо со сложенным плакатом под мышкой, бросил.
— Сделают скоро ваш «Стаб». И правильно сделают.
Товарищ полковник хотел догнать наглеца и отвесить ему хотя бы подзатыльник, но Петрова снова спасла Олечка.
— Ну, деда, пойдем крокадайлов смотреть.
Товарищ полковник позволил себя увести, А у клетки с крокодилами, все ещё кипя, он вспомнил, как в пятницу майор СБСМ Устюжанин бросил от дверей, — Ведь это только начало… И настроение у товарища полковника испортилось окончательно.
0001:0013
В понедельник началось то, чего в Комитете по Вопросам Социальной Стабилизации и Интеграции уже несколько дней с тревогой ждали. Не верили, боялись, но ждали.Генеральная инспекция.
Коснулась она и Третьего Отделения. Охрану здания на Малой Бронной заменили всю, до последнего человека. Вместо сержантов «Стаба» в кабинках контрольно-пропускных пунктов сидели теперь безликие и равнодушные к чинам офицеры СБСМ. В коридорах царило нечто невообразимое. Проносились чужие курьеры, перемещались степенно какие-то важные, увешанные полномочиями по дряблые подбородки представители правительства, мелькали знакомые лица депутатов Государственного Собрания, членов Комиссии по депутатскому расследованию злоупотреблений, начатому ещё весной, Сотрудники Третьего Отделения, впервые почувствовавшие себя предельно неуютно в стенах родного учреждения, или строчили лихорадочно рапорты-отчеты, или сдавали дела, или томились в очереди на «интервью», или мрачно кучковались в курилке. Впервые за всю историю существования Третьего Отделения они оказались не у дел. Жизнь продолжалась, но без них. Словно бы они все разом умерли. Или покончили жизнь самоубийством.
Примерно такие же ощущения испытывал и товарищ полковник. Придя к себе в кабинет, он в первую очередь обнаружил, что его персональный код имеет теперь уровень допуска, позволяющий влезть разве что в документацию ГАИ. Кроме того, на терминале его ждали две повестки от Комиссии по депутатскому расследованию, одна — от Генеральной Прокуратуры, и невнятный запрос от правозащитников.
Это конец, понял товарищ полковник. Это действительно конец.
Товарищ полковник умел смотреть правде в глаза. И видел, что проморгал момент, когда верхи решили поставить на «Стабе» жирный крест. Это решение застало товарища полковника врасплох.
Но почему? За что…
Впрочем, даже зная о предстоящем крушении, как он мог это крушение предотвратит. Послать служебную записку по инстанциям. Записаться на приём к министру внутренних дел или даже к самому Председателю. Кто станет его слушать? А другие, почему другие молчали.
Дело всех последних лет жизни рушилось. И не понадобилось для этого никакой особенной войны. Но участвовать в разрушении им же созданного товарищ полковник не собирался.
Он стёр из памяти терминала всякое упоминание о повестках и после недолгого поиска вызвал в видеополе старую, как мир, трехмерную версию игры «Тетрис». На эту бессмертную и совершенно бесконечную игру он потратил около получаса, тупо давя на клавиши, пока его не вывел из ступора срочный и прямой вызов по общему каналу.
— Да, — раздраженно гаркнул товарищ полковник, отвечая на вызов. — Я слушаю.
— Здравствуй, Вадим.
В видеополе снова появился Волк.
Вот ведь блядь, — мысленно выругался полковник. Ведь с этой «инспекцией», будь она неладна, я даже с группой технической поддержки связаться не могу… Ну и хрен с ними, — махнул он рукой. Сами этого хотели, пусть теперь и расхлёбывают.
— Здравствуй, Слава.
В этот раз Волк выглядел удрученным. Он растерянно озирался по сторонам, потом вдруг яростно по-обезьяньему начал искаться под мышками.
— Доволен, — спросил Падший Слава.
— О чем ты.
— Твоих рук дело… точнее, бездействие.
— Я не понимаю.
— Вообще, ты удивительный человек, Вадим. Впервые сталкиваюсь с подобным. Жил-был на свете цыпленок, и была у цыпленка кормушка. И вместо того, чтобы кормушку свою беречь и лелеять, цыпленок её поджег, а теперь, когда от кормушки только угли дымящиеся остались, он клюв разинул. Я не понимаю… Патологический случай.
— О чем ты говоришь, Слава? Какой цыпленок?
— Ты у нас цыпленок, Вадим. Я ведь предупреждал — не связывайся с Фантомасом. Предупреждал… Я тебе советовал его грохнуть, раз уж ты с ним связался. Советовал… Что ж ты теперь плачешь по сгоревшей кормушке, если и коготком не пошевелил, чтобы её спасти.
— При чём тут Фантомас…. — товарищ полковник устало потер глаза.
— Да ты ещё и дурак, — озлился вдруг Падший Слава, а Волк из мультяшки перестал чесаться, оскалил клыки и хищно огляделся по сторонам. — Он вас сделал, как мальчишек. Как лохов. Пара файлов туда, пара файлов сюда, и где теперь ваш «Стаб»? В полной жопе ваш «Стаб».
— Постой, постой, — спохватился товарищ полковник, — так ты утверждаешь, что Комитет реорганизует Фантомас?
— Можно сказать и так, — согласились Падший Слава с Волком, — За это я его и держал — Фантомаса, в смысле, — за это и деньги ему платил, он умел таким раком любую управленческую сеть поставить, что только держись. Помнишь этот скандал с продажей секретных лазерганов. Никто их и не думал продавать, а он сделал, чтобы стали думать. Тогда и минобороны полетел, и внутренних дел — за компанию, очень они нам мешали…
— Постой… но ведь он к терминалу уже три месяца не подходит. Даже если захочет, его не пустят…
— Да не нужен ему никакой терминал, — Волк в видеополе махнул лапой. Он сам себе терминал. Я думаю, Фантомас для себя новую модель шептуна разработал. Разработал и закачал в сосцевидный отросток, в подпольном каком-нибудь цехе это вполне реализуемо — были бы башли. Он в сеть выходит, когда захочет, и творит там, чего захочет.
И товарищ полковник поверил. Так вот зачем Фантомасу эти прогулки после ужина. «Товарищ Калныньш любит прогуливаться по крыше…» По крыше. Высокая точка. Лучше трансляция, лучше связь. Прав Падший, какой же я всё-таки идиот.
— А ты упустил такую возможность, — продолжал корить полковника Падший Слава, — Такой шанс, Фантомас был у тебя в руках, а ты его не убил.
— Ну а почему ты не убил его? — внезапно даже для самого себя закричал полковник.
— Воистину с больной головы на здоровую, — Падший Слава хмыкнул, потом голос его стал серьезным, — Я пытался убить его, Вадим. Помнишь, я говорил, что не терплю, когда разрешение сложной ситуации на самом высоком уровне зависит не от меня, а от состояния любимой мозоли какого-то выскочки. Я потерял контроль над Фантомасом, и должен был его убить. Та перестрелка в Центре — моя затея.
— Какая перестрелка?
— А-а, ты не знаешь? Ну тогда не важно… Потом я пытался организовать вывоз Фантомаса в филиал Центра под Тулой. Но и здесь Высокий Гена меня переиграл. Знал бы он, кого спасает — сопляк.
В голопроекции вдруг появилось карикатурное изображение Высокого Гены в слюнявчике и с огромной мороженицей в руках. Волк это изображение обнюхал, попробовал на зуб, но есть не стал, а порвал на неровные куски, скомкал и выбросил. Ещё и плюнул вдогонку.
— Так что вот, — подвел итог Падший Слава, — Дали ему уйти, теперь имеем… то, что имеем.
— Да… — пробормотал товарищ полковник, — имеем то, что имеем…
— Кстати, — сказал Падший Слава, снова сменив тон на глумливо-юмористический, — в три часа будет выступать наш любимый Председатель. Я уже с его выступлением ознакомился. Вполне штучка в духе Фантомаса. Там все обсказано, и какие вы буки, и как вас надо к ногтю во имя торжества гуманизма, демократии и т. д. Видно, Вадим, не понравились Фантомасу твои методы ведения следствия. А он очень мстительный субъект… Но не буду лишать тебя удовольствия от приобщения. Да, и если надумаешь устраиваться после всего этого тарарама, то у меня есть для тебя вакансия. В охране. А так, в общем, будь здоров.
И Волк, неприлично повертев хвостом, исчез.
— Работу предлагаешь, падаль! — закричал товарищ полковник в опустевшее видеополе, — А иди ты на хуй со своей работой.
0001:0014
Ровно в 15:00, как и предсказывал Падший Слава, индивидуал-терминал товарища полковника выдал бегущую строку. «Важное правительственное сообщение», после чего зазвучала мелодия национального гимна, а в голопроекции появилось лицо Председателя.Программа-транслятор была настроена таким образом, что казалось, будто Председатель смотрит на тебя одного и к тебе одному обращается. Товарищ полковник отвернулся, чтобы не видеть этого неживого, сильно ретушированного лица. В отличии от большинства сограждан он благодаря Падшему Славе примерно знал, о чем будет говорить Председатель, и ничего, кроме бессильной злости и обиды, по отношению к последнему не испытывал.
— Друзья мои, товарищи, сограждане, — с привычной формулы начал выступление Председатель, — сегодня я хочу ознакомить вас с текстом указа, который только что подписал и который вступит в силу с момента его всенародного оглашения, — Председатель прокашлялся, булькнула наливаемая в стакан вода, зашелестела бумага. — В последнее время, — продолжил Председатель с необыкновенной торжественностью («Исторический момент» — подумал товарищ полковник), — участились случаи нарушения законности со стороны офицеров и чиновников, занимающих различные посты в Комитете по Вопросам Социальной Стабилизации и Интеграции. Подтасовка фактов, недозволенные методы ведения следствия, превышение полномочий, коррупция, саботаж, двурушничество, групповщина — все эти явления стали обыденными в стенах Комитета. Как документально подтвердило депутатское расследование, начатое в мае этого года, Комитет посредством своей секретной агентуры поощрял и за счет бюджетных средств поддерживал существование нелегальных экстремистских организаций антиправительственного толка. Высшими офицерами Комитета была подготовлена целая программа по подрыву существующего в России строя, смещению избранного народом правительства и установлению военной диктатуры. На основании вышеизложенного и волей, данной мне народом, ПРИКАЗЫВАЮ, в пятидневный срок с момента подписания настоящего указа провести генеральную инспекцию Комитета по Вопросам Социальной Стабилизации и Интеграции. По окончании генеральной инспекции реорганизовать Комитет с передачей всех его функций, информационных архивов и баз, средств технического обеспечения и сферы работ Службе Безопасности Совета Министров Российской Федерации, Подписал, Председатель Совета Министров Российской Федерации.
Надо ехать, решился товарищ полковник, Надо ехать, Потому что через час будет поздно, И сначала на Ярославский вокзал, Ячейка номер 123.
0001:0015
Как и ожидал товарищ полковник, дорога на девяносто шестой километр была перекрыта. Поперек шоссе впритык друг к другу стояли два Т-208, развернув стволы в сторону Города. Кроме того, имелся здесь легковооруженный вездеход ВАИ, и молодой лощеный лейтенант без лишних слов разворачивал любой кар, пытавшийся здесь проехать.Не обходилось без ругани. В настоящий момент некий нагловатого вида парень в хорошем модном костюме препирался на повышенных тонах с этим самым лейтенантом, грозил ему ведомственными карами, на что тот, явно не слушая, только качал головой и повторял монотонно.
— Существует приказ. Существует приказ. Существует приказ.
Товарищ полковник не собирался ждать, чем закончится эта милая беседа слепого с глухим, вылез из автокара, захлопнул дверцу, неторопливо обошёл автокар и открыл багажник. Во вместительном багажнике автокара лежал небольшой, но мощный и с хорошей приёмистостью мотоцикл. Главное было не делать лишних движений, суета нам ни к чему. Товарищ полковник поставил мотоцикл на асфальт, закрыл багажник, перекинул ногу через раму, запустил движок, выжал сцепление и рванул по придорожной канаве в объезд заграждения, броневика и танков. Танкисты, легкомысленно расположившиеся на броне, только рты разинули. Лейтенант, матерясь и моментально позабыв о существовании своего высокопоставленного и сердитого визави, бросился к вездеходу, чтобы вызвать на связь и пресечь, однако товарищ полковник уже мчался по шоссе к своей цели, к отметке «девяносто шестой километр», и кордон с лейтенантом и танками остался далеко позади.
В 17:35 полковник остановил свой мотоцикл у ворот «внешнего периметра». Танков и мотопехоты здесь ещё не было, их, по идее, и не должно было быть, вряд ли Высокий Гена не нашёл способа извернуться и не выторговал себе особый статус в рамках грядущей Реорганизации — в самом деле, ну какое отношение вполне цивильный научно-исследовательский институт имеет к смутьянам и заговорщикам из Комитета по Стабилизации, однако охрана была настороже, через динамики, вмонтированные в стену товарищу полковнику приказали остановиться, поднять руки, два раза медленно повернуться, и только затем позволили представиться и изложить цель визита.
Товарищ полковник изложил. Ему сразу отказали. Товарищ полковник настаивал, апеллируя к известным именам. Ему снова отказали. Товарищ полковник потребовал Высокого Гену. Или коменданта, на худой конец. Ему ответили, что все вышеупомянутые товарищи находятся сейчас в городе Москве, где дают показания генеральным инспекторам. Тогда товарищ полковник применил безотказный прием.
— Вас же, бляди, через полчаса всех здесь перемочат.
Информация заинтересовала охрану. В стене приоткрылась дверца, и в ней появился — грудь колесом — начальник охраны. Товарищ полковник шагнул к нему.
— У вас есть какая-то информация для нас, Вадим Сергеевич, — очень вежливо поинтересовался он.
— Через полчаса здесь будут люди Падшего Славы, — заявил полковник. И не как в прошлый раз. Ждите танков и самолетов.
— А что им надо, — растерянно спросил начохры.
— Они придут сюда за человеком по имени Борислав Калныньш. Он им нужен. Они стены своротят, так он им нужен.
Упоминание о предыдущем инциденте, о котором, впрочем, товарищ полковник имел весьма смутное представление, в данном контексте произвело на начохры сильное впечатление.
— Что же делать, товарищ полковник?
— Я могу остановить Славу. Но для этого мне надо переговорить с Калныньшем. Один на один.
Начохры наклонил голову, подумал.
— И быстрее, мать твою за ногу, — поторопил его товарищ полковник. Быстрее.
Товарищ полковник хорошо представлял себе, что сейчас делается в наклоненной голове начохры, с одной стороны — служебный долг, ведомственные инструкции и требования устава, с другой — угроза внезапного и массированного нападения, и ведь никто не придёт на помощь сейчас-то, когда будущее «Стаба» под вопросом и любые телодвижения в эту сторону могут быть осуждены властью,
— Хорошо, — без уверенности в голосе сказал начохры, — Я проведу вас, Вадим Сергеевич. Но только без фокусов, вы меня знаете.
— Знаю, Василий, знаю.
И всё разрешилось. Двери в периметрах открылись. Охранники расступились, и начохры провел товарища полковника на крышу жилого корпуса.
— Он снова там, — напряжённо спросил товарищ полковник.
— А где ему ещё быть, — удивился начохры, которого, видимо, тоже за последние полтора месяца приучили к мысли, что «товарищ Калныньш любит прогуливаться».
— Я буду с ним разговаривать, — сказал товарищ полковник, — а ты, Василий, займись укреплением позиций. Никого не впускать, никого не выпускать. Могут быть любые провокации.
— Ясно.
Как и пять дней назад. Фантомас вышагивал вдоль края крыши, бросая взгляды на горизонт в сторону Города и выкуривая одну сигарету за другой. Полковник, кивнув знакомым охранникам, пошёл прямо к нему.
— Здравствуйте.
— Здравствуйте, полковник. Слышал, в вашем ведомстве какие — то перестановки,
— Перестаньте, Фантомас, — товарищ полковник не собирался тут рассусоливать. — Вы прекрасно знаете, что произошло с Комитетом. Вы ведь сами это организовали.
Фантомас изобразил удивление.
— Почему вы так решили?
Вместо ответа товарищ полковник сунул руку за пазуху и включил подвешенный там на ремне подавитель. Тут же его собственный шептун издал прощальный писк и затих, Работает машинка Мокравцова, ещё как работает. Не без внутреннего торжества товарищ полковник взглянул на Фантомаса. Тот с интересом следил за его манипуляциями.
— Ну и как теперь, — спросил товарищ полковник, — Как теперь? Как теперь себя чувствует наш доморощенный Повелитель Мира?
— Что у вас там?
— У меня там — микроволновый подавитель, — объявил товарищ полковник. — Попробуй теперь выйти в сет. Что-то не выходит?
И тут Фантомас засмеялся. Захохотал, заливисто и чисто.
— Вы что же, полковник, — выговорил он сквозь смех, — всерьез полагаете, что я напрямую связан с сетью? Вы плохо смотрели мою медицинскую карту.
У товарища полковника опустились руки. Он стоял и молча ждал ответа.
Отсмеявшись, Фантомас закурил новую сигарету и очень серьезно, очень просто сказал.
— Мне нет необходимости поддерживать с сетью постоянную связь. Я создал систему, которая сама способна позаботиться о моей безопасности. Систему искусственного интеллекта. Да-да, только не надо говорить мне, что это тупиковая ветвь, что Марков и Лесс доказали принципиальную невозможность создания подобной системы — все эти высказывания и литературу я изучил лучше вас. Но я её создал. Она работает.
— Бред какой… — вырвалось у товарища полковника.
— Да, — легко согласился Фантомас. — Бред. И вы так считаете, и все так считают. Кроме, пожалуй, мальчиков, записанных по милости вашего «Стаба» элементами в «Пирамиду». Я, между прочим, кое-какие логические блоки из «Пирамиды» в своей разработке использовал — очень всё-таки изящная штуковина. Но не более того, «Пирамида» пассивна. Моя же система активна, я бы даже сказал, агрессивна. В тот момент, когда вы меня арестовали и я не смог послать условный сигнал, она инициировалась и начала действовать. Для неё безразлично, кто конкретно покусился на мою свободу и безопасность, как и всякому нормальному интеллекту, ей для анализа ситуации и дальнейших действий достаточно косвенных признаков. На первом этапе она отыскала меня, я облегчил ей задачу, запутав вас «проблемой Пяти», вы усилили активность в нужном мне направлении, в локальной сети «Стаба» замелькали знакомые фамилии, затем система определилась с непосредственными исполнителями. А потом ударила. По всем фронтам. И снизу, и сверху… Мне вас жаль, полковник, — сказал Фантомас, словно бы даже и с сочувствием. — Я не создавал её специально против вас. Но вы стали у меня на пути, и то, что она стёрла вашу жизнь в порошок, лишь следствие вашего собственного служебного рвения.
— Вы стёрли не только… мою жизнь… — мысли у товарища полковника путались, но он должен был сказать то, что хотел сказать. — Вы убили Андрея Магидовича.
Фантомас развёл руками.
— Я не знаю, что произошло с капитаном… Это правда. Я не знаю. Однако рискну предположить. Видимо, он оказался проницательнее вас, полковник. И о многом догадался. И решил проверить свою догадку. В мою систему вписаны несколько блоков самозащиты. Скорее всего, капитан столкнулся с действием одного из них. Как конкретно система устранила угрозу, исходящую от капитана, не могу сказать даже я…
Они помолчали, думая каждый о своём, Первым нарушил молчание Фантомас.
— Я назвал систему «Жираф», — неизвестно зачем сказал он.
Товарищ полковник вздрогнул.
— Почему именно «Жираф»?
— Есть такой исторический анекдот, — Фантомас снова улыбнулся, — Будто бы натуралисты Европы долгое время не верили в существование жирафа, поскольку животное это совершенно не вписывалось в их представление о правильном анатомическом устройстве крупных представителей фауны. Они полагали, что жираф из-за своей шеи не сможет ни дышать, ни проглатывать пищу. Примерно то же самое мы думаем сейчас об искусственном интеллекте, эмулятор создать можно, не более того… Да и сам образ, подобно тому, как жираф, благодаря особенностям своего анатомического строения, имеет возможность общипывать молодые листья с верхушек самых высоких деревьев, моя система способна проникать в самые высокие сферы власти, находя себе там лакомство по вкусу…
Товарищ полковник хотел сказать, что все слова Фантомаса ничего не стоят, если «Жираф» только и способен, что разрушать на информационном уровне структуры власти, а спасти самого Фантомаса шея не дотянется, однако его внимание привлек низкий стрекочущий звук. Он повернулся и посмотрел на низкое быстро темнеющее небо, пытаясь разглядеть источник звука. И разглядел.
Со стороны города на предельной скорости шёл армейский десантный вертолёт «Ка-81». Охранники остолбенело наблюдали за его приближением. Теперь это действительно напоминало войну.
Внизу, во дворе, заискрило, зашипело, грохнуло, и к вертолету устремились две почти идеально прямые дымные полосы. Вертолёт вильнул в сторону, отстрелил имитатор, сбив примитивные ракеты с курса, и тут же заработал лазерган, подвешенный на турели у вертолёта под брюхом. Во дворе Центра ослепительно полыхнуло, и всё заволокло тучей дыма и пыли.
«Пора», — сказал сам себе полковник и вытащил из кармана пиджака маленький однозарядный пистолет. Но выстрелить в Фантомаса не успел. Что-то с чудовищной силой толкнуло его в грудь. Он на секунду потерял сознание и упал. Пистолет вылетел у полковника из рук.
Дьявол. Меня, кажется, убили.
В горле полковника заклокотало. Он с усилием сплюнул и попытался встать. Но не смог.
А вертолёт тем временем опускался на крышу. Но ещё до того, как его шасси коснулись покрытия, из вертолёта выскочили один за другим пятеро десантников в боевых камуфляжных комбинезонах с короткоствольными автоматами системы Березина наперевес.
— Оставаться на местах, придурки, — гаркнул один из десантников (по всей видимости, офицер) на зашевелившихся охранников.
И не столько по лицу (лица офицера товарищ полковник не видел), сколько по голосу и манере командовать, товарищ полковник признал в этом десантнике своего сына.
— Бросайте оружие. Руки за голову.
Охранники подчинились,
Удовлетворённый, офицер (Сергей! Это ты, Сергей…) шагнул к спокойно дожидавшемуся своей очереди Фантомасу.