Страница:
– А-а-а! – заорал Пандион, изгибаясь и корчась от ужаса. До твердой земли отсюда было двести пятьдесят локтей…
– Продолжим наш разговор, – удовлетворенно сказал Сергий, свободной рукою держась за Посейдона. – Только ты отвечай побыстрее, а то рука устанет, и ты отправишься в полет. А лететь тут – ой, да ну!
– Не-е-ет! – завыл Пандион. – Я дам тебе любые деньги!
– Обойдусь. Где Зухос?
– Это нельзя! – захрипел Пандион, обращая кверху белое лицо.
Сергий тряхнул Пандиона, и повторил вопрос:
– Где?
– Он… Он… – проговорил эллин, задыхаясь. – Он где-то на Ниле… Зухос плывет в Мемфис, потом – в Фивы!
– Зачем?
– За оружием!
– Когда назначена сделка?
– Через… – всхлипнул эллин. – Через два месяца!
– Кто продавец?
Пандион неожиданно зарычал, подтянулся на одной руке, цепляясь сломанной, упираясь в камень ногою, готовясь вцепиться в Сергеево предплечье зубами.
– Счастливого полета! – хладнокровно пожелал Лобанов, и разжал пальцы.
– А-а-а-у-у! – исторг эллин вопль, и канул во тьму.
Северный ветер подхватил падающее тело мощным порывом, отнес в сторону, к берегу моря. Душераздирающий вой заглох, но звук падения не донесся до верхней площадки, слишком высоко она была.
Сергий устало обошел место боя, убедился, что все его противники мертвы, и приблизился к перилам на южной стороне. Вся Александрия лежала перед ним. Кварталы и здания выделялись черными многоугольниками, подсвеченными светильнями и фонарями. Квадратом светилась военная гавань Кибот, забитая триремами. Над городом не мерцало зарево, схожее с московским или нью-йоркским, и ни один огонек не колол глаз. Свет от Александрии исходил мерцающий, красный, оранжевый и желтый, но очерчивая даже малые переулки. За южными стенами мерцало озеро Мареотис, и серебряной дугой гнулся Нильский канал, а дальше залегла черная, непроглядная тьма – ни огонечка, ни отсвета. Там пластался Египет, узкая долина жизни, зажатая меж двух пустынь, туда им всем лежит дорога…
Визгливо заскрипел блок подъемника. Сергий подобрал пару ножей, свой и заемный, и стал ждать продолжения.
Из проема выдвинулась клеть, и на площадку выпрыгнули Искандер, Эдик, Гефестай и незнакомый старикан с факелом в руке.
– Живой! – воскликнул Эдик.
– Да что ему сделается! – ухмыльнулся Гефестай.
– Так это не ты летел? – нервно спросил Искандер.
– Да спорхнула тут одна птичка-невеличка… – усмехнулся Сергий.
Друзья заговорили разом, перебивая друг друга, делясь впечатлениями и отводя душу. Старикан с факелом громко кашлянул.
– Спускались бы вы, что ли? – проворчал он, оглядывая трупы. – Намусорят вечно, намусорят…
– А ты кто такой? – задиристо спросил Эдик.
– Я – тутошний смотритель, – строго сказал старик.
– Мы уже уходим, – миролюбиво сказал Сергий.
Поворчав для порядку, смотритель поднялся по лесенке к чаше, уложил дрова и щедро залил маслом.
– Факел подай! – сказал он.
Сергий подал. Огонь в чаше вспыхнул и загудел, набирая силу, а старикан принялся вертеть рукоятку, придвигая бронзовое зеркало.
– Вам на какой? – спросил Эдик, дурачась.
– А вам? – прогудел Гефестам.
– Мне на цокольный!
Сергий засмеялся и ступил на платформу.
– Жми кнопку «Ц»! – крикнул он.
Клеть дрогнула и пошла вниз. Сверху ударил свет, кладя резкие тени на стены шахты.
– Заработал маяк! – сказал Искандер и тут же сменил тему: – Что интересного рассказал тебе наш друг Пандион?
– Зухос следует в Мемфис, – сказал Сергий. – Месяца через два он собирается покупать оружие. Вопрос в том, чем он займется до того?
– Могу сказать, – ответил Искандер. – Станет искать золото! Это мне Уахенеб передал…
– Понятно. Короче, наш тур по Египту продолжается. Следующая остановка – Мемфис!
Четверо друзей, весело переговариваясь, спустились до самого низа, и вышли за пределы Фаросского маяка.
– И повозки наши на месте! – раскатился голос Эдика. – Нормально… Как говорил мой дед Могамчери: «Иногда давай роздых ногам, а таксистам – заработок!»
– Садись, давай… Фольклорист!
– Занимайте места согласно купленным билетам!
Зацокали копыта, заскрипели камешки под обода-ми, и все стихло. Темная фигура, закутанная в плащ, вышла из тени и посмотрела вслед отъезжающим. Отблеск маяка не проникал под надвинутый куколь, высветив лишь усмехавшийся рот и черное пятно на бледной шее – родинку, напоминавшую звезду с косыми лучами.
Глава 3
– Продолжим наш разговор, – удовлетворенно сказал Сергий, свободной рукою держась за Посейдона. – Только ты отвечай побыстрее, а то рука устанет, и ты отправишься в полет. А лететь тут – ой, да ну!
– Не-е-ет! – завыл Пандион. – Я дам тебе любые деньги!
– Обойдусь. Где Зухос?
– Это нельзя! – захрипел Пандион, обращая кверху белое лицо.
Сергий тряхнул Пандиона, и повторил вопрос:
– Где?
– Он… Он… – проговорил эллин, задыхаясь. – Он где-то на Ниле… Зухос плывет в Мемфис, потом – в Фивы!
– Зачем?
– За оружием!
– Когда назначена сделка?
– Через… – всхлипнул эллин. – Через два месяца!
– Кто продавец?
Пандион неожиданно зарычал, подтянулся на одной руке, цепляясь сломанной, упираясь в камень ногою, готовясь вцепиться в Сергеево предплечье зубами.
– Счастливого полета! – хладнокровно пожелал Лобанов, и разжал пальцы.
– А-а-а-у-у! – исторг эллин вопль, и канул во тьму.
Северный ветер подхватил падающее тело мощным порывом, отнес в сторону, к берегу моря. Душераздирающий вой заглох, но звук падения не донесся до верхней площадки, слишком высоко она была.
Сергий устало обошел место боя, убедился, что все его противники мертвы, и приблизился к перилам на южной стороне. Вся Александрия лежала перед ним. Кварталы и здания выделялись черными многоугольниками, подсвеченными светильнями и фонарями. Квадратом светилась военная гавань Кибот, забитая триремами. Над городом не мерцало зарево, схожее с московским или нью-йоркским, и ни один огонек не колол глаз. Свет от Александрии исходил мерцающий, красный, оранжевый и желтый, но очерчивая даже малые переулки. За южными стенами мерцало озеро Мареотис, и серебряной дугой гнулся Нильский канал, а дальше залегла черная, непроглядная тьма – ни огонечка, ни отсвета. Там пластался Египет, узкая долина жизни, зажатая меж двух пустынь, туда им всем лежит дорога…
Визгливо заскрипел блок подъемника. Сергий подобрал пару ножей, свой и заемный, и стал ждать продолжения.
Из проема выдвинулась клеть, и на площадку выпрыгнули Искандер, Эдик, Гефестай и незнакомый старикан с факелом в руке.
– Живой! – воскликнул Эдик.
– Да что ему сделается! – ухмыльнулся Гефестай.
– Так это не ты летел? – нервно спросил Искандер.
– Да спорхнула тут одна птичка-невеличка… – усмехнулся Сергий.
Друзья заговорили разом, перебивая друг друга, делясь впечатлениями и отводя душу. Старикан с факелом громко кашлянул.
– Спускались бы вы, что ли? – проворчал он, оглядывая трупы. – Намусорят вечно, намусорят…
– А ты кто такой? – задиристо спросил Эдик.
– Я – тутошний смотритель, – строго сказал старик.
– Мы уже уходим, – миролюбиво сказал Сергий.
Поворчав для порядку, смотритель поднялся по лесенке к чаше, уложил дрова и щедро залил маслом.
– Факел подай! – сказал он.
Сергий подал. Огонь в чаше вспыхнул и загудел, набирая силу, а старикан принялся вертеть рукоятку, придвигая бронзовое зеркало.
– Вам на какой? – спросил Эдик, дурачась.
– А вам? – прогудел Гефестам.
– Мне на цокольный!
Сергий засмеялся и ступил на платформу.
– Жми кнопку «Ц»! – крикнул он.
Клеть дрогнула и пошла вниз. Сверху ударил свет, кладя резкие тени на стены шахты.
– Заработал маяк! – сказал Искандер и тут же сменил тему: – Что интересного рассказал тебе наш друг Пандион?
– Зухос следует в Мемфис, – сказал Сергий. – Месяца через два он собирается покупать оружие. Вопрос в том, чем он займется до того?
– Могу сказать, – ответил Искандер. – Станет искать золото! Это мне Уахенеб передал…
– Понятно. Короче, наш тур по Египту продолжается. Следующая остановка – Мемфис!
Четверо друзей, весело переговариваясь, спустились до самого низа, и вышли за пределы Фаросского маяка.
– И повозки наши на месте! – раскатился голос Эдика. – Нормально… Как говорил мой дед Могамчери: «Иногда давай роздых ногам, а таксистам – заработок!»
– Садись, давай… Фольклорист!
– Занимайте места согласно купленным билетам!
Зацокали копыта, заскрипели камешки под обода-ми, и все стихло. Темная фигура, закутанная в плащ, вышла из тени и посмотрела вслед отъезжающим. Отблеск маяка не проникал под надвинутый куколь, высветив лишь усмехавшийся рот и черное пятно на бледной шее – родинку, напоминавшую звезду с косыми лучами.
Глава 3
Вопрос с плавсредством решили быстро – Сезий Турпион выделил «контубернию спецназначения» десятивесельный сехери – одномачтовое суденышко египетской постройки с полупалубами в носу и корме, с высоко поднятыми штевнями, украшенными изображениями лотосов. Ко времени отбытия «великолепная восьмерка» переоделась в схенти – их ждал Египет, где брюки и даже туники покажутся чем-то вроде полосатых тюремных роб, а Сергий меньше всего хотел выделяться из толпы. Да и какой смысл париться в штанах? Александрия – самая северная точка Египта, она стоит у моря, и как же здесь жарко! Можно себе представить, что за духота ждет их много южнее.
Погода была хорошей, когда сехери покинул александрийскую гавань и двинулся вдоль берега моря на восток, в полосе желтоватой воды – коктейле из песка и нильского ила, взбитом накатистым прибоем. Стойкий северный ветер ускорил путь корабля, восьмерка сложила весла и подняла парус. Сехери повернул на юг, входя в Канобский – западный – рукав Нила. Стоял август, кончался месяц паопи, первый месяц Половодья, и великая река сливалась в море мутным потоком. А по обоим ее берегам стелились унылые равнины с бесчисленными солеными озерами, песчаными наносами, вонючими болотами. Буровато-зеленые заросли донакса уходили в бесконечность, за мутные горизонты, ветер клонил их широкими разливами. Ближе к берегу, по протокам и старицам, росли тростники, отзывавшиеся на мелкую речную волну и качавшие пышными метелками. Тишину заполнял лишь шелест жестких листьев и мощное журчание реки. Иногда над гладью воды и суши разносились рев ослов, перезвон бубенцов и заунывный крик погонщика.
– Посмотрите налево, – тоном завзятого экскурсовода сказал Эдик, – вы видите Дельту. Посмотрите направо – вы видите Дельту!
– Посмотрите на гида, – подхватил Искандер, – и вы поймете, что пора менять туроператора! Никаких шансов…
Рабы не поняли пары слов, но захихикали. И тут же раздался крик Гефестая:
– Человек за бортом!
Сергий приподнялся, и поглядел. Прямо по курсу плыла, медленно вращаясь, полузатопленная лодка, через низкий борт перевешивалась рука.
– Парус долой! – скомандовал Роксолан. – Весла на воду! Уахенеб – за руль!
Дружными усилиями сехери подогнали к лодке, и крепкая десница Гефестая ухватила ее за высокий штевень.
– Это женщина! – воскликнул сын Ярная. – Красивая!
– Ну-ка! Держи крепче!
– Держу!
Сергий спрыгнул в лодку. Молодая женщина лежала на дне челна, грязная вода плескалась вокруг ее тела, но реакция была нулевой. Лобанов бережно перевернул женщину на спину. Он увидел прекрасное лицо, смугловатое и свежее, благородной формы, и понял, что смотрит на девушку лет двадцати пяти, не старше.
– Ух, ты! – сказал Эдик.
Девушка застонала, разжимая припухшие губы маленького рта, ее голые груди, выдававшиеся полусферами, поднялись и опали, делая вдох. Густые и длинные ресницы, затрепетали и открыли большие миндалевидные глаза. Сергий меньше всего хотел сейчас испугать девушку, поэтому он улыбнулся ей – как мог мягко и обаятельно.
– Ты римлянин? – спросила девушка хрустальным голосом. Она говорила по-латински чисто, и лишь легкое прищелкиванье выдавало в ней египтянку.
– Нет, – улыбнулся Лобанов, – я дикий варвар! Девушка тоже улыбнулась, и мужчина счел это хорошим знаком.
– Сейчас я тебя перенесу – держись!
Девушка, нисколько не стесняясь своей наготы, обвила руками его шею. ‹‹Девичий локон» – косичка, загнутая книзу и свисающая вдоль щеки, коснулась лица Сергия. Он взял деву на руки и, балансируя, поднял.
– Я сама… – слабо проговорила девушка, и ступила ногами на борт сехери. Сергий перепрыгнул следом.
– У тебя кровь! – нахмурился Искандер. – А ну…
Девушка невольно отстранилась…
– Не пугайся, – спокойно сказал Сергий, – это Искандер, он врач.
Девушка доверчиво подала раненую руку. Тиндарид мигом выудил аптечку и обработал рану. Приложив к больному месту мелко изжеванную лечебную травку, он забинтовал его.
– И еще здесь, – сказала девушка, поворачиваясь спиной и задирая подол.
Эдик очень оживился, а Сергий незаметно показал ему кулак.
– Кто это вас? – нахмурился он, стараясь скрыть, что взволновался не слабее легкомысленного Сармата.
– Слуги Зухоса.
– Зухоса?! – изумился Искандер, размешивая пахучую мазь.
– А мы как раз за ним охотимся! – простодушно сказал Гефестай.
Эдик сердито глянул на кушана, и выразился:
– Как говорил мой дед Могамчери: «Болтун – находка для шпиона!»
Гефестай сильно смутился, а рабы вновь захихикали.
– Ладно, – усмехнулся Сергий, – раз уж ты узнала военную тайну, мы тебя не отпустим. Сидеть сможешь?
– Одной половинкой! – ослепительно улыбнулась девушка.
– Кадмар, подай мою тунику!
Сложив тунику на манер подушечки, Сергий положил ее на скамью и предложил незнакомке присесть. Та опустилась с видимым облегчением.
– Меня зовут Сергий Роксолан, – представился командир контуберния.
– Искандер, – поклонился Тиндарид.
– Эдуардус! – пышно поименовал себя Чанба и тут же заулыбался: – Можно просто Эдикус!
– Гефестай! – прогудел сын Ярная.
Возникла пауза, и Сергий вопросительно глянул на рабов. Те переглянулись, и отрекомендовались вразнобой:
– Кадмар! Уахенеб! Акун! Регебал!
Девушка улыбнулась всем, и сказала:
– А меня зовут Неферит, я паллакида Дома Исет в Мен-Нофр.
Контуберний переглянулся в затруднении, и Уахенеб перевел:
– Она жрица Изиды в Мемфисе.
– Здорово! – заценил Эдикус.
– А что же ты не поделила с Зухосом? – спросил Лобанов.
Неферит внимательно посмотрела на него, и спросила тихим голосом:
– Вы действительно желаете смерти Зухосу?
– Это наше задание, – ответил Сергий. – Мы работаем на правительство… – повторил он обычную отговорку Джеймса Бонда, но вовремя сориентировался: – На императора Рима!
Жрица успокоено кивнула.
– Тогда и мне незачем прятать тайну. Я была в Буколии глазами начальника мастеров Изиды Сенноджема. Зухос принес на землю Та-Кем [31]смуту, а служителям «Священной девятки» [32]– раскол. Жрецы Амона-Ра и Сераписа, Хнума и Пта заняли сторону Зухоса, они спят и видят его владыкой Верхнего и Нижнего Египта. Но в храмах Изиды, Тота и Нейт боятся Зухоса и считают его новым Сетхом, [33]погибелью для тел и душ! Риму жрецы не верят, и порешили сами извести Зухоса…
Неферит смолкла, строго сдвинув бровки, и Сергий тут же воспользовался паузой.
– Мне почему-то кажется, что ты голодна, – сказал он.
– Ты угадал! – засмеялась девушка, и половина контуберния бросилась к ящикам с провизией, спеша угостить паллакиду.
Особых разносолов на судне не имелось, но кусок печеного мяса на вчерашней лепешке гостье преподнесли.
– Так тебя вычислили в Буколии? – поинтересовался Эдик.
Паллакида ответила кивком. Прожевав, она добавила:
– Я встречалась с буколами, разговаривала с теми из них, кто был нестоек и сомневался в выборе, перетягивала их на свою сторону…
– Вербовала, короче, – понятливо кивнул Эдик, – И уже эти твои агенты шли в народ, вести разъяснительную работу!
– Примерно так, – улыбнулась Неферит, с легким поклоном принимая из рук Сергия деревянную чашу с разбавленным вином.
– И нашелся слабак-предатель, – продолжал Эдик вдохновенно, – или провокатор, и тебя схватили!
Жрица рассмеялась.
– И зачем мне вести рассказ, когда у вас есть Эдуардус?
– Да вот, – развел руками Сергий в притворном огорчении, – никак его не придушу, уж очень живуч! – Посерьезнев, он спросил: – И что ты собираешься делать теперь?
Девушка округлила глаза.
– Но ты же меня не отпускаешь? – сказала она, и Сергий не понял, нарочны ли эти слова или произнесены на полном серьезе. Но обрадовался.
– Мы не для того поймали рыбку в Ниле, – проговорил он улыбчиво, – чтобы держать в аквариуме… Но я буду рад, если ты составишь нам компанию добровольно.
– Я буду полезной, – очаровательно улыбнулась Неферит. – Правда-правда!
– Так ты согласна?
– Конечно! Впервые за полгода я чувствую себя в полной безопасности!
– Это ненадолго, – утешил ее Гефестай. – Чует мое сердце, скоро за нас возьмутся!
Кадмар побледнел при этих словах, Уахенеб согласно покивал, а Регебал дополнил сына Ярная:
– Если Дельту минуем без приключений, дождемся их в Мемфисе.
– А куда вы, вообще, плывете? – поинтересовалась Неферит.
– Знать бы! – хмыкнул Сергий. – К концу Разлива [34]у Зухоса встреча с одним пройдошливым иудеем, торговцем оружием. В Фивах. А где Зухоса искать сейчас… Орк его знает! Вроде как в Мемфисе.
– Я понял так, – сказал Уахенеб, – что у Зухоса проблемы с золотом. А тот иудей требует плату наличными. Я в шоке! Иудей скорей сдохнет, чем продешевит!
– Может и сдохнуть, – спокойно сказала Неферит. – Только не думаю, что Зухос будет изыскивать средства. Он второй год подряд рыщет по Египту в поисках тайного замка Тота – вот его цель!
– Тайный замок? – заинтересовался Лобанов. – Я что-то такое уже слышал… Это полукрепость-полухрам, где хранятся свитки, карты и прочие носители тайных знаний? А зачем Зухосу полуистлевшие папирусы?
– Ты лучше спроси, откуда у Зухоса его способность к сэтеп-са! Его лема, то есть воля, была не сильнее, чем у любого служки в храме Себека! Когда Зухосу едва исполнилось пятнадцать лет, он убил Мен-Кау-Дхаути, верховного жреца бога Тота, и похитил у него ларец с деревянными дощечками, на которых рукой очень древнего жреца было прописано, как развить в себе силу сэтеп-са, какие зелья для этого готовить, и все такое…
– Понятно…
– Ты сказала – «очень древнего жреца», – встрял Эдик. – А насколько «очень»?
Неферит холодно улыбнулась.
– «Записи бога Тота», – сказала она надменно, – велись за тридцать тысяч восемьсот сорок пять лет до этого дня!
– Тридцать?! – выпучил глаза Эдуардус. – Ты не ошиблась, случайно? Не три тысячи?
– Я назвала верные цифры, – ровным голосом проговорила Неферит и обернулась к Сергию. – В тайном замке Тота, – продолжила она, – хранится рецепт зелья, которое усилит силу Зухоса вдесятеро и уравняет его со злым богом! Если Зухос найдет это средство Тота, он обретет великое могущество, и уже никто не сможет противиться его желаниям, никто не задержит его. И пусть префект шлет хоть легион – воины покорятся и падут к ногам Зухоса!
– Если все так, как ты говоришь, – почесал в затылке Искандер, – то Зухос не удовольствуется Египтом…
– Зухосу нужен весь мир! – отрывисто сказала девушка.
– Перебьется, – буркнул Сергий. Подумав, он спросил: – А ты хоть что-то знаешь об этом тайном замке? Ну, где его искать? Хотя бы приблизительно!
– Приблизительно? В Дельте искать бессмысленно. Хи-ку-Дхаути [35]– так называется замок Тота – скрыт в Верхнем Египте, на одном из берегов Хапи… вы называете его Нилом.
– Уже меньше работы! – ухмыльнулся Эдик.
– Молчи уж, оптимист! – фыркнул Искандер.
– Но есть же хоть какие-то знаки, – настаивал Сергий. – Должны быть. Не верю, что древние просто тупо спрятали сокровища духа, и не оставили потомкам из посвященных хоть каких-то указаний! Карта… ну, это вряд ли, но хоть что-то…
– Стрелочки, – хмыкнул Искандер. – Как в «казаках-разбойниках».
Неферит зябко передернула плечами. Было заметно – по движениям бровей, по складочкам у переносицы, по прищуру глаз, – что жрицу одолевают мучительные сомнения. Но вот она вздохнула, словно освобождаясь от тяжкого груза, и произнесла с запинкой:
– Н-не знаю… Просто не знаю… Но Зухоса надо остановить! В общем… Такие указания существуют.
– Ага! – воскликнул Сергий.
– Да… – кивнула паллакида и голос ее обрел торжественность и величавость. – То, о чем я поведаю вам, тайна из тайн! Из поколения в поколение передается она от жреца к жрецу, и лишь благодаря прекрасному случаю тайну эту доверили и мне… Но открыть ее всем вам я просто не смею! Не потому, что у меня нет доверия к вам, просто… Понимаете, любого из вас… из нас… могут схватить слуги Зухоса, и тогда этот недочеловек, мнящий себя сверхчеловеком, выведает тайну. Среди нас только двое обладают сильной, тренированной лемой. Эти двое не поддадутся Зухосу! Один из этих двоих – я, а другой… – Неферит посмотрела в глаза Лобанову, и тот с замиранием прочел ответ. – Да, это ты, Сергий.
Роксолан даже не улыбнулся, глядя на выражение горького разочарования, писанное на лице Эдика. Он вспомнил события начала лета, и то, как его чуть было не скормили леопардам. Тогда он превзошел самого себя, намолив священную формулу «отражения крокодила» и представив себя Черным Зверем. Леопарды лизали ему руки и ластились, как котятки, а христиане чуть не молились на «Святого Сергия»…
Неферит наклонилась к Лобанову и прижалась губами к его уху. Тяжелая грудь ощутимо уперлась ему в плечо, и Сергий едва сдержал руки, дернувшиеся обнять девичье тело, сильное и гибкое.
– Первый знак мы с тобой найдем в Мемфисе, – прошептала Неферит, опаляя Сергию ухо, – в храме Изиды. Он укажет нам, где ступить на след тайного пути…
Девушка отстранилась и удивленно глянула на спущенный парус.
– А почему мы не движемся? – удивилась она. – Время дорого!
– Поднять паруса! – весело скомандовал Искандер.
Рабы схватились за снасти и распустили ветрило. Северный ветер, неизменно дующий днем, тут же наполнил парус, подталкивая кораблик против течения. Вода прибывала, волны Нила из зеленоватых обращались в белесые, наполнялись желтизной и краснотой – это сплавлялся плодородный ил.
– Ваши плывут! – показала пальчиком Неферит на военную трирему Нильской флотилии, идущую на веслах к морю.
Мощный корабль, тараном, как плугом вспахивая воду, разваливая ее на буруны, прошел мимо, мерно отталкиваясь от мутного потока тремя рядами весел. Контуберний спецназа дружно отсалютовал проходившей триреме, букинатор на ее борту тут же вскинул свою трубу, загнутую в обруч, и выдул приветственные ноты.
– Орлы! – гаркнул Сергий, оглядев личный состав. – Задача ясна?
Искандер козырнул уже на будущий манер, прикладывая ладонь к виску, и отрапортовал:
– Так точно! Опередить Зухоса!
– Догнать и перегнать! – прорявкал Эдик, вытягиваясь во фрунт.
– Молодцы! – осклабился Лобанов. – Кончай бездельничать! Весла на воду!
Контуберний разбежался по скамьям. Эдик, как самый хитрый, устроился на месте кормчего, ворочать рулевым веслом.
– И… раз! И… два!
Сергий греб, с удовольствием напрягая мышцы, а глаза его раз за разом цепляли обольстительный силуэт единственной пассажирки.
Мемфис, он же Мен-Нофр, открылся глазам с утра, после ночевки в заброшенном храме на топком берегу Нила. Бескрайняя равнина понемногу начала дыбиться на юге, пока не вымахала в две горных гряды, зажимавших Нил. На западе и на востоке потянулись ровные полоски скалистых уступов – отвесные стены цвета красной меди, испещренные пятнами сине-черных теней – четкие границы между нильской долиной, бурлившей жизнью, и безрадостными просторами Восточной и Великой Западной пустынь. [36]У реки колыхались сплошные заросли осок, трепетали перистыми кронами высокие пальмы. За их кольчатыми стволами кучковались убогие домишки, слепленные из зеленовато-серого нильского ила. Иногда эту мемфисскую околицу загораживали стройные папирусы, вытягивавшие звездчатые метелки из узких листьев почти на два человеческих роста.
У набережной, разделявшей город и реку крепко сплоченными каменными плитами, швартовалась масса кораблей – от прогулочных иму до барит, тяжело груженых заготовками из гранита и диабаза. В сторонке покачивалась пара либурнов из состава Нильской флотилии.
Сергий причалил сехери рядом с рыбацкими лодками, остроносыми и длинными.
– Нам здесь сходить? – наивно поинтересовался Эдик.
– Вылазь! – сказал Лобанов.
Эдик не стал комментировать нелюбезность начальства. Он поспешно соскочил на гранитные ступени и принял канат, брошенный Искандером. Вдвоем они подтянули сехери и привязали суденышко к позеленевшему кольцу, вмурованному в камень.
Сергий галантно подал руку Неферит, и жрица сошла на берег. Она поднималась по ступеням, одетая «топлесс», но вела себя совершенно естественно и непринужденно.
– Пойдем, – предложил Сергий, – купим тебе новое платье.
– Не стоит! Мы же идем в храм? Там и переоденусь.
– И правильно! – горячо поддержал ее Эдик, ловящий взглядом круглые загорелые груди девушки, упруго качавшиеся на ходу. – Чего зря деньги тратить?
Неферит понимающе усмехнулась.
– Остановимся в ксеноне, – предложил Искандер, – так тут гостиницы зовутся. Не «пять звезд», но…
– Ты прав, – согласился Сергий. – На постое постоять не мешало бы…
– А лучше – полежать… – проворчал Гефестай. – Я как дядька Терентий стал – страдаю по утрам онемением тела! Доски эти…
Контуберний двинулся по главной улице Мемфиса.
Она была шагов в тридцать шириной, вымощенная гранитными плитами. Самые низкие здания поднимались на три этажа, самые высокие достигали пяти. Постройки, подтверждая древнее название города – «Белые Стены» – были молочно-желтыми, но попадались и красные, и голубые, и зеленые. Все первые этажи занимали лавки, у их дверей орали зазывалы, коптились на солнце рассыльные и рабы с носилками. По мостовой грохотали телеги, запряженные волами, или легкие повозки, влекомые осликами. Водоносы, лоточники, цветочницы, воры-карманники, торговцы копченой рыбой, финиками, виноградом, гадалки, бродячие жрецы, рабы и свободные осуществляли бестолковое броуновское движение. Римские легионеры, преющие в доспехах, и египетские полицаи в коричневых рубахах до колен, в полосатых передниках в красную и голубую полоску, с большими ножами на поясах и здоровенными палками в руках, проходили сквозь толкучку свободно, словно гнали перед собой волну почтения и боязни.
– «Нефер-неферу»! – прочел Искандер вывеску над главными воротами ксенона на углу. – А что такое «нефер-неферу»?
– Это значит «лучший из лучших»! – перевел Уахенеб.
– Скромно и со вкусом! – оценил Эдик.
Ксенон занимал огромный четырехэтажный дом со множеством узких окон, закрытых от солнца деревянными решетками и холщовыми занавесками. Первый этаж был отдан под харчевню, остальное занимали номера. Контуберний вошел в обширный внутренний двор, выложенный грубой мозаикой. Посреди двора имелось возвышение, занятое парочкой мрачных верзил с дубинками – местных надсмотрщиков. Они все поглядывали на столовую под полотняным навесом, где угощались гости из бедных сословий – солдатня, матросня, мостясь за длинными каменными столами на плетенных из тростника табуретках. Постояльцы платежеспособные и знатные трапезничали на галерее.
– Туда! – показал на галерею Сергий.
Контуберний горячо поддержал командира – здоровые желудки давно требовали завтрака.
По лестнице скатился толстый, лысеющий эллин, видимо, хозяин ксенона. Он просто сиял и плющился от радости.
– Пожалуйте, пожалуйте, достопочтенные господа! – тараторил толстяк, всплескивая по-женски пухлыми руками. – Проходите, отцы и благодетели мои! Есть молодая гусятина, свежайшие куропатки, отличное жаркое из антилопы! А вино какое!.. – он закатил глаза в пароксизме восторга и зачмокал мокрыми губами. – Или вы хотите сначала утолить свое благочестие? Имеются благовония хекену, иуденеб, хесаит, тишепсес, мирра, ладан, кифи для святых жертвоприношений по самой сходной цене!
Сергий поднял руку, затыкая фонтан красноречия.
– Сначала обед, – приказал он, – и… три комнаты для отдыха.
– Две комнаты, – спокойно поправила его Неферит.
Эллин покосился на жрицу, облизал вдруг пересохшие губы, и мелко закивал.
– Эй! – крикнул он в сторону харчевни. – Тени, Абет, Имтес! Живо накройте обед на девять персон! Шерау! Подай нашим благодетелям кувшин александрийского!
Контуберний в полном составе прошел на галерею, где было заметно прохладней, чем в душном провале двора. У тонких колонн, поддерживавших навес, стоял большой стол, уставленный плетеными корзинками с тонкими лепешками, сложенными вчетверо, фруктами и копченым сыром, расписными кувшинами с вином, пивом и водой. Солнечные лучи, проникавшие под навес, расщеплялись шторами из разноцветных палочек, колыхавшихся между колонн. Пойманный свет линовал в тонкую полоску расставленные столики, стулья и скамьи. Народу на галерее было мало, в основном римские офицеры в одних туниках, бритоголовые жрецы и мелкие сановники в снежно-белых длинных одеждах из мелко плиссированной легкой материи. Между двумя дверьми в номера сидел на корточках писец и составлял счета, вписывая туда каждый проглоченный кусок.
Погода была хорошей, когда сехери покинул александрийскую гавань и двинулся вдоль берега моря на восток, в полосе желтоватой воды – коктейле из песка и нильского ила, взбитом накатистым прибоем. Стойкий северный ветер ускорил путь корабля, восьмерка сложила весла и подняла парус. Сехери повернул на юг, входя в Канобский – западный – рукав Нила. Стоял август, кончался месяц паопи, первый месяц Половодья, и великая река сливалась в море мутным потоком. А по обоим ее берегам стелились унылые равнины с бесчисленными солеными озерами, песчаными наносами, вонючими болотами. Буровато-зеленые заросли донакса уходили в бесконечность, за мутные горизонты, ветер клонил их широкими разливами. Ближе к берегу, по протокам и старицам, росли тростники, отзывавшиеся на мелкую речную волну и качавшие пышными метелками. Тишину заполнял лишь шелест жестких листьев и мощное журчание реки. Иногда над гладью воды и суши разносились рев ослов, перезвон бубенцов и заунывный крик погонщика.
– Посмотрите налево, – тоном завзятого экскурсовода сказал Эдик, – вы видите Дельту. Посмотрите направо – вы видите Дельту!
– Посмотрите на гида, – подхватил Искандер, – и вы поймете, что пора менять туроператора! Никаких шансов…
Рабы не поняли пары слов, но захихикали. И тут же раздался крик Гефестая:
– Человек за бортом!
Сергий приподнялся, и поглядел. Прямо по курсу плыла, медленно вращаясь, полузатопленная лодка, через низкий борт перевешивалась рука.
– Парус долой! – скомандовал Роксолан. – Весла на воду! Уахенеб – за руль!
Дружными усилиями сехери подогнали к лодке, и крепкая десница Гефестая ухватила ее за высокий штевень.
– Это женщина! – воскликнул сын Ярная. – Красивая!
– Ну-ка! Держи крепче!
– Держу!
Сергий спрыгнул в лодку. Молодая женщина лежала на дне челна, грязная вода плескалась вокруг ее тела, но реакция была нулевой. Лобанов бережно перевернул женщину на спину. Он увидел прекрасное лицо, смугловатое и свежее, благородной формы, и понял, что смотрит на девушку лет двадцати пяти, не старше.
– Ух, ты! – сказал Эдик.
Девушка застонала, разжимая припухшие губы маленького рта, ее голые груди, выдававшиеся полусферами, поднялись и опали, делая вдох. Густые и длинные ресницы, затрепетали и открыли большие миндалевидные глаза. Сергий меньше всего хотел сейчас испугать девушку, поэтому он улыбнулся ей – как мог мягко и обаятельно.
– Ты римлянин? – спросила девушка хрустальным голосом. Она говорила по-латински чисто, и лишь легкое прищелкиванье выдавало в ней египтянку.
– Нет, – улыбнулся Лобанов, – я дикий варвар! Девушка тоже улыбнулась, и мужчина счел это хорошим знаком.
– Сейчас я тебя перенесу – держись!
Девушка, нисколько не стесняясь своей наготы, обвила руками его шею. ‹‹Девичий локон» – косичка, загнутая книзу и свисающая вдоль щеки, коснулась лица Сергия. Он взял деву на руки и, балансируя, поднял.
– Я сама… – слабо проговорила девушка, и ступила ногами на борт сехери. Сергий перепрыгнул следом.
– У тебя кровь! – нахмурился Искандер. – А ну…
Девушка невольно отстранилась…
– Не пугайся, – спокойно сказал Сергий, – это Искандер, он врач.
Девушка доверчиво подала раненую руку. Тиндарид мигом выудил аптечку и обработал рану. Приложив к больному месту мелко изжеванную лечебную травку, он забинтовал его.
– И еще здесь, – сказала девушка, поворачиваясь спиной и задирая подол.
Эдик очень оживился, а Сергий незаметно показал ему кулак.
– Кто это вас? – нахмурился он, стараясь скрыть, что взволновался не слабее легкомысленного Сармата.
– Слуги Зухоса.
– Зухоса?! – изумился Искандер, размешивая пахучую мазь.
– А мы как раз за ним охотимся! – простодушно сказал Гефестай.
Эдик сердито глянул на кушана, и выразился:
– Как говорил мой дед Могамчери: «Болтун – находка для шпиона!»
Гефестай сильно смутился, а рабы вновь захихикали.
– Ладно, – усмехнулся Сергий, – раз уж ты узнала военную тайну, мы тебя не отпустим. Сидеть сможешь?
– Одной половинкой! – ослепительно улыбнулась девушка.
– Кадмар, подай мою тунику!
Сложив тунику на манер подушечки, Сергий положил ее на скамью и предложил незнакомке присесть. Та опустилась с видимым облегчением.
– Меня зовут Сергий Роксолан, – представился командир контуберния.
– Искандер, – поклонился Тиндарид.
– Эдуардус! – пышно поименовал себя Чанба и тут же заулыбался: – Можно просто Эдикус!
– Гефестай! – прогудел сын Ярная.
Возникла пауза, и Сергий вопросительно глянул на рабов. Те переглянулись, и отрекомендовались вразнобой:
– Кадмар! Уахенеб! Акун! Регебал!
Девушка улыбнулась всем, и сказала:
– А меня зовут Неферит, я паллакида Дома Исет в Мен-Нофр.
Контуберний переглянулся в затруднении, и Уахенеб перевел:
– Она жрица Изиды в Мемфисе.
– Здорово! – заценил Эдикус.
– А что же ты не поделила с Зухосом? – спросил Лобанов.
Неферит внимательно посмотрела на него, и спросила тихим голосом:
– Вы действительно желаете смерти Зухосу?
– Это наше задание, – ответил Сергий. – Мы работаем на правительство… – повторил он обычную отговорку Джеймса Бонда, но вовремя сориентировался: – На императора Рима!
Жрица успокоено кивнула.
– Тогда и мне незачем прятать тайну. Я была в Буколии глазами начальника мастеров Изиды Сенноджема. Зухос принес на землю Та-Кем [31]смуту, а служителям «Священной девятки» [32]– раскол. Жрецы Амона-Ра и Сераписа, Хнума и Пта заняли сторону Зухоса, они спят и видят его владыкой Верхнего и Нижнего Египта. Но в храмах Изиды, Тота и Нейт боятся Зухоса и считают его новым Сетхом, [33]погибелью для тел и душ! Риму жрецы не верят, и порешили сами извести Зухоса…
Неферит смолкла, строго сдвинув бровки, и Сергий тут же воспользовался паузой.
– Мне почему-то кажется, что ты голодна, – сказал он.
– Ты угадал! – засмеялась девушка, и половина контуберния бросилась к ящикам с провизией, спеша угостить паллакиду.
Особых разносолов на судне не имелось, но кусок печеного мяса на вчерашней лепешке гостье преподнесли.
– Так тебя вычислили в Буколии? – поинтересовался Эдик.
Паллакида ответила кивком. Прожевав, она добавила:
– Я встречалась с буколами, разговаривала с теми из них, кто был нестоек и сомневался в выборе, перетягивала их на свою сторону…
– Вербовала, короче, – понятливо кивнул Эдик, – И уже эти твои агенты шли в народ, вести разъяснительную работу!
– Примерно так, – улыбнулась Неферит, с легким поклоном принимая из рук Сергия деревянную чашу с разбавленным вином.
– И нашелся слабак-предатель, – продолжал Эдик вдохновенно, – или провокатор, и тебя схватили!
Жрица рассмеялась.
– И зачем мне вести рассказ, когда у вас есть Эдуардус?
– Да вот, – развел руками Сергий в притворном огорчении, – никак его не придушу, уж очень живуч! – Посерьезнев, он спросил: – И что ты собираешься делать теперь?
Девушка округлила глаза.
– Но ты же меня не отпускаешь? – сказала она, и Сергий не понял, нарочны ли эти слова или произнесены на полном серьезе. Но обрадовался.
– Мы не для того поймали рыбку в Ниле, – проговорил он улыбчиво, – чтобы держать в аквариуме… Но я буду рад, если ты составишь нам компанию добровольно.
– Я буду полезной, – очаровательно улыбнулась Неферит. – Правда-правда!
– Так ты согласна?
– Конечно! Впервые за полгода я чувствую себя в полной безопасности!
– Это ненадолго, – утешил ее Гефестай. – Чует мое сердце, скоро за нас возьмутся!
Кадмар побледнел при этих словах, Уахенеб согласно покивал, а Регебал дополнил сына Ярная:
– Если Дельту минуем без приключений, дождемся их в Мемфисе.
– А куда вы, вообще, плывете? – поинтересовалась Неферит.
– Знать бы! – хмыкнул Сергий. – К концу Разлива [34]у Зухоса встреча с одним пройдошливым иудеем, торговцем оружием. В Фивах. А где Зухоса искать сейчас… Орк его знает! Вроде как в Мемфисе.
– Я понял так, – сказал Уахенеб, – что у Зухоса проблемы с золотом. А тот иудей требует плату наличными. Я в шоке! Иудей скорей сдохнет, чем продешевит!
– Может и сдохнуть, – спокойно сказала Неферит. – Только не думаю, что Зухос будет изыскивать средства. Он второй год подряд рыщет по Египту в поисках тайного замка Тота – вот его цель!
– Тайный замок? – заинтересовался Лобанов. – Я что-то такое уже слышал… Это полукрепость-полухрам, где хранятся свитки, карты и прочие носители тайных знаний? А зачем Зухосу полуистлевшие папирусы?
– Ты лучше спроси, откуда у Зухоса его способность к сэтеп-са! Его лема, то есть воля, была не сильнее, чем у любого служки в храме Себека! Когда Зухосу едва исполнилось пятнадцать лет, он убил Мен-Кау-Дхаути, верховного жреца бога Тота, и похитил у него ларец с деревянными дощечками, на которых рукой очень древнего жреца было прописано, как развить в себе силу сэтеп-са, какие зелья для этого готовить, и все такое…
– Понятно…
– Ты сказала – «очень древнего жреца», – встрял Эдик. – А насколько «очень»?
Неферит холодно улыбнулась.
– «Записи бога Тота», – сказала она надменно, – велись за тридцать тысяч восемьсот сорок пять лет до этого дня!
– Тридцать?! – выпучил глаза Эдуардус. – Ты не ошиблась, случайно? Не три тысячи?
– Я назвала верные цифры, – ровным голосом проговорила Неферит и обернулась к Сергию. – В тайном замке Тота, – продолжила она, – хранится рецепт зелья, которое усилит силу Зухоса вдесятеро и уравняет его со злым богом! Если Зухос найдет это средство Тота, он обретет великое могущество, и уже никто не сможет противиться его желаниям, никто не задержит его. И пусть префект шлет хоть легион – воины покорятся и падут к ногам Зухоса!
– Если все так, как ты говоришь, – почесал в затылке Искандер, – то Зухос не удовольствуется Египтом…
– Зухосу нужен весь мир! – отрывисто сказала девушка.
– Перебьется, – буркнул Сергий. Подумав, он спросил: – А ты хоть что-то знаешь об этом тайном замке? Ну, где его искать? Хотя бы приблизительно!
– Приблизительно? В Дельте искать бессмысленно. Хи-ку-Дхаути [35]– так называется замок Тота – скрыт в Верхнем Египте, на одном из берегов Хапи… вы называете его Нилом.
– Уже меньше работы! – ухмыльнулся Эдик.
– Молчи уж, оптимист! – фыркнул Искандер.
– Но есть же хоть какие-то знаки, – настаивал Сергий. – Должны быть. Не верю, что древние просто тупо спрятали сокровища духа, и не оставили потомкам из посвященных хоть каких-то указаний! Карта… ну, это вряд ли, но хоть что-то…
– Стрелочки, – хмыкнул Искандер. – Как в «казаках-разбойниках».
Неферит зябко передернула плечами. Было заметно – по движениям бровей, по складочкам у переносицы, по прищуру глаз, – что жрицу одолевают мучительные сомнения. Но вот она вздохнула, словно освобождаясь от тяжкого груза, и произнесла с запинкой:
– Н-не знаю… Просто не знаю… Но Зухоса надо остановить! В общем… Такие указания существуют.
– Ага! – воскликнул Сергий.
– Да… – кивнула паллакида и голос ее обрел торжественность и величавость. – То, о чем я поведаю вам, тайна из тайн! Из поколения в поколение передается она от жреца к жрецу, и лишь благодаря прекрасному случаю тайну эту доверили и мне… Но открыть ее всем вам я просто не смею! Не потому, что у меня нет доверия к вам, просто… Понимаете, любого из вас… из нас… могут схватить слуги Зухоса, и тогда этот недочеловек, мнящий себя сверхчеловеком, выведает тайну. Среди нас только двое обладают сильной, тренированной лемой. Эти двое не поддадутся Зухосу! Один из этих двоих – я, а другой… – Неферит посмотрела в глаза Лобанову, и тот с замиранием прочел ответ. – Да, это ты, Сергий.
Роксолан даже не улыбнулся, глядя на выражение горького разочарования, писанное на лице Эдика. Он вспомнил события начала лета, и то, как его чуть было не скормили леопардам. Тогда он превзошел самого себя, намолив священную формулу «отражения крокодила» и представив себя Черным Зверем. Леопарды лизали ему руки и ластились, как котятки, а христиане чуть не молились на «Святого Сергия»…
Неферит наклонилась к Лобанову и прижалась губами к его уху. Тяжелая грудь ощутимо уперлась ему в плечо, и Сергий едва сдержал руки, дернувшиеся обнять девичье тело, сильное и гибкое.
– Первый знак мы с тобой найдем в Мемфисе, – прошептала Неферит, опаляя Сергию ухо, – в храме Изиды. Он укажет нам, где ступить на след тайного пути…
Девушка отстранилась и удивленно глянула на спущенный парус.
– А почему мы не движемся? – удивилась она. – Время дорого!
– Поднять паруса! – весело скомандовал Искандер.
Рабы схватились за снасти и распустили ветрило. Северный ветер, неизменно дующий днем, тут же наполнил парус, подталкивая кораблик против течения. Вода прибывала, волны Нила из зеленоватых обращались в белесые, наполнялись желтизной и краснотой – это сплавлялся плодородный ил.
– Ваши плывут! – показала пальчиком Неферит на военную трирему Нильской флотилии, идущую на веслах к морю.
Мощный корабль, тараном, как плугом вспахивая воду, разваливая ее на буруны, прошел мимо, мерно отталкиваясь от мутного потока тремя рядами весел. Контуберний спецназа дружно отсалютовал проходившей триреме, букинатор на ее борту тут же вскинул свою трубу, загнутую в обруч, и выдул приветственные ноты.
– Орлы! – гаркнул Сергий, оглядев личный состав. – Задача ясна?
Искандер козырнул уже на будущий манер, прикладывая ладонь к виску, и отрапортовал:
– Так точно! Опередить Зухоса!
– Догнать и перегнать! – прорявкал Эдик, вытягиваясь во фрунт.
– Молодцы! – осклабился Лобанов. – Кончай бездельничать! Весла на воду!
Контуберний разбежался по скамьям. Эдик, как самый хитрый, устроился на месте кормчего, ворочать рулевым веслом.
– И… раз! И… два!
Сергий греб, с удовольствием напрягая мышцы, а глаза его раз за разом цепляли обольстительный силуэт единственной пассажирки.
Мемфис, он же Мен-Нофр, открылся глазам с утра, после ночевки в заброшенном храме на топком берегу Нила. Бескрайняя равнина понемногу начала дыбиться на юге, пока не вымахала в две горных гряды, зажимавших Нил. На западе и на востоке потянулись ровные полоски скалистых уступов – отвесные стены цвета красной меди, испещренные пятнами сине-черных теней – четкие границы между нильской долиной, бурлившей жизнью, и безрадостными просторами Восточной и Великой Западной пустынь. [36]У реки колыхались сплошные заросли осок, трепетали перистыми кронами высокие пальмы. За их кольчатыми стволами кучковались убогие домишки, слепленные из зеленовато-серого нильского ила. Иногда эту мемфисскую околицу загораживали стройные папирусы, вытягивавшие звездчатые метелки из узких листьев почти на два человеческих роста.
У набережной, разделявшей город и реку крепко сплоченными каменными плитами, швартовалась масса кораблей – от прогулочных иму до барит, тяжело груженых заготовками из гранита и диабаза. В сторонке покачивалась пара либурнов из состава Нильской флотилии.
Сергий причалил сехери рядом с рыбацкими лодками, остроносыми и длинными.
– Нам здесь сходить? – наивно поинтересовался Эдик.
– Вылазь! – сказал Лобанов.
Эдик не стал комментировать нелюбезность начальства. Он поспешно соскочил на гранитные ступени и принял канат, брошенный Искандером. Вдвоем они подтянули сехери и привязали суденышко к позеленевшему кольцу, вмурованному в камень.
Сергий галантно подал руку Неферит, и жрица сошла на берег. Она поднималась по ступеням, одетая «топлесс», но вела себя совершенно естественно и непринужденно.
– Пойдем, – предложил Сергий, – купим тебе новое платье.
– Не стоит! Мы же идем в храм? Там и переоденусь.
– И правильно! – горячо поддержал ее Эдик, ловящий взглядом круглые загорелые груди девушки, упруго качавшиеся на ходу. – Чего зря деньги тратить?
Неферит понимающе усмехнулась.
– Остановимся в ксеноне, – предложил Искандер, – так тут гостиницы зовутся. Не «пять звезд», но…
– Ты прав, – согласился Сергий. – На постое постоять не мешало бы…
– А лучше – полежать… – проворчал Гефестай. – Я как дядька Терентий стал – страдаю по утрам онемением тела! Доски эти…
Контуберний двинулся по главной улице Мемфиса.
Она была шагов в тридцать шириной, вымощенная гранитными плитами. Самые низкие здания поднимались на три этажа, самые высокие достигали пяти. Постройки, подтверждая древнее название города – «Белые Стены» – были молочно-желтыми, но попадались и красные, и голубые, и зеленые. Все первые этажи занимали лавки, у их дверей орали зазывалы, коптились на солнце рассыльные и рабы с носилками. По мостовой грохотали телеги, запряженные волами, или легкие повозки, влекомые осликами. Водоносы, лоточники, цветочницы, воры-карманники, торговцы копченой рыбой, финиками, виноградом, гадалки, бродячие жрецы, рабы и свободные осуществляли бестолковое броуновское движение. Римские легионеры, преющие в доспехах, и египетские полицаи в коричневых рубахах до колен, в полосатых передниках в красную и голубую полоску, с большими ножами на поясах и здоровенными палками в руках, проходили сквозь толкучку свободно, словно гнали перед собой волну почтения и боязни.
– «Нефер-неферу»! – прочел Искандер вывеску над главными воротами ксенона на углу. – А что такое «нефер-неферу»?
– Это значит «лучший из лучших»! – перевел Уахенеб.
– Скромно и со вкусом! – оценил Эдик.
Ксенон занимал огромный четырехэтажный дом со множеством узких окон, закрытых от солнца деревянными решетками и холщовыми занавесками. Первый этаж был отдан под харчевню, остальное занимали номера. Контуберний вошел в обширный внутренний двор, выложенный грубой мозаикой. Посреди двора имелось возвышение, занятое парочкой мрачных верзил с дубинками – местных надсмотрщиков. Они все поглядывали на столовую под полотняным навесом, где угощались гости из бедных сословий – солдатня, матросня, мостясь за длинными каменными столами на плетенных из тростника табуретках. Постояльцы платежеспособные и знатные трапезничали на галерее.
– Туда! – показал на галерею Сергий.
Контуберний горячо поддержал командира – здоровые желудки давно требовали завтрака.
По лестнице скатился толстый, лысеющий эллин, видимо, хозяин ксенона. Он просто сиял и плющился от радости.
– Пожалуйте, пожалуйте, достопочтенные господа! – тараторил толстяк, всплескивая по-женски пухлыми руками. – Проходите, отцы и благодетели мои! Есть молодая гусятина, свежайшие куропатки, отличное жаркое из антилопы! А вино какое!.. – он закатил глаза в пароксизме восторга и зачмокал мокрыми губами. – Или вы хотите сначала утолить свое благочестие? Имеются благовония хекену, иуденеб, хесаит, тишепсес, мирра, ладан, кифи для святых жертвоприношений по самой сходной цене!
Сергий поднял руку, затыкая фонтан красноречия.
– Сначала обед, – приказал он, – и… три комнаты для отдыха.
– Две комнаты, – спокойно поправила его Неферит.
Эллин покосился на жрицу, облизал вдруг пересохшие губы, и мелко закивал.
– Эй! – крикнул он в сторону харчевни. – Тени, Абет, Имтес! Живо накройте обед на девять персон! Шерау! Подай нашим благодетелям кувшин александрийского!
Контуберний в полном составе прошел на галерею, где было заметно прохладней, чем в душном провале двора. У тонких колонн, поддерживавших навес, стоял большой стол, уставленный плетеными корзинками с тонкими лепешками, сложенными вчетверо, фруктами и копченым сыром, расписными кувшинами с вином, пивом и водой. Солнечные лучи, проникавшие под навес, расщеплялись шторами из разноцветных палочек, колыхавшихся между колонн. Пойманный свет линовал в тонкую полоску расставленные столики, стулья и скамьи. Народу на галерее было мало, в основном римские офицеры в одних туниках, бритоголовые жрецы и мелкие сановники в снежно-белых длинных одеждах из мелко плиссированной легкой материи. Между двумя дверьми в номера сидел на корточках писец и составлял счета, вписывая туда каждый проглоченный кусок.