Бондарь Александр. Чёрные Мстители

   - А собаку Буденного я все-таки высеку, - пробормотала она, уже засыпая.
   Катя прилегла рядом с Машей, а Таня, как обычно, присела у дерева, с карабином наготове, карауля тревожный сон своих сестер.
   Кругом было тихо и сумрачно. На черном небе устало мерцали редкие, гаснущие в темноте звезды. И только испуганные крики ночных птиц иногда нарушали мрачную, настороженную тишину уснувшего леса.
   Глава 17. Разгром.
   Под вечер следующего дня конный отряд деникинцев в
   полном вооружении, с двумя батареями полевых пушек вышел из города и быстрым маршем направился наперерез буденновской армии.
   Маша и Катя с Таней давно уже поджидали их на месте предстоящего сражения.
   Обычно сдержанная и спокойная, Маша на этот раз нервничала. Сегодня она надеялась встретиться с командармом Буденным лицом к лицу и наконец рассчитаться с ним за отца и брата, за сожженную деревню, за безжалостные грабежи и убийства. Она то и дело осматривала своего боевого коня, проверяла маузер и небольшую, но острую, как опасная бритва, стальную шашку. Рядом с Машей в полной боевой готовности крепко сидела в седле невозмутимая Таня. Она держала наготове свой карабин. Катю, которая еще не окрепла после полученных ран и перенесенных в плену пыток, Маша отослала в санитарный отряд полка.
   И, вот, наконец долгожданный час настал.
   В сумерки деникинцы прибыли на место и расположились вдоль опушки леса, укрываясь в тени раскидистых деревьев.
   В эту ночь Буденный не ожидал нападения. Потрепанная в боях Первая Конная не была готова к сражению. Буденный сейчас надеялся, что Деникин, который не так давно разгромил Петлюру в нескольких отчаянных, кровавых схватках, уже истощил свои силы и теперь нуждается в серьезной и основательной передышке - а иначе тому не дойти его вожделенной и пока далекой цели - Москвы.
   Он понятия не имел, что полк деникинцев, укрытый в ближайшем перелеске на пути следования Первой Конной, уже дожидается кровавого командарма и его армию, чтобы нанести последний, жестокий удар.
   После полуночи взволнованная Маша донесла полковнику: банда Буденного наконец выступила из дубовой рощи.
   Полковник задумался:
   - У них больше людей, чем у нас, но на нашей стороне внезапность. Как думаешь, Григорьев, побьем врага?
   - Побьем так, что и духу от него не останется! - отозвался могучий всадник, выдвигаясь вперед.
   Маша обернулась на знакомый голос и обмерла на месте:
   - Дядя Степан!
   Она не видела дядю с того самого дня, когда покинула родное село. Она слышала, что дядя Степан, точно так же, как и его брат, прошедший всю германскую войну от и до, узнав о смерти брата Ивана, вскинул на плечо винтовку, нацепил боевую шашку и, уходя, сказал: "Пока не разыщу и не убью бандита Буденного, домой не вернусь".
   Дядя Степан рванулся к Маше, едва не опрокинув полковника:
   - Машка! Племянница моя родная!..
   И не сходя с седла, он крепко обнял Машу за плечи, прижал к себе.
   Но радоваться свиданию было некогда.
   - По ко-ооня-аам! - разнеслась команда. Буденновцы приближались.
   Через минуту весь отряд стоял в напряженном решительном ожидании, готовый по первому сигналу двинуться на врага.
   Мимо опушки промчалась батарея, потом все стихло, словно вокруг было мертвое, пустое поле.
   Дядя и племянница встали рядом.
   - Ты, Машка, держись за мной с левой руки и не отставай,
   предупредил дядя Степан, в глубине души боявшийся за жизнь Маши. Он понимал, что бой предстоит серьезный.
   Маша задорно и беззаботно тряхнула головой:
   - Не бойся, дядя Степан. Справимся!..
   Тяжелый гул сотен лошадиных копыт нарушили тишину. Из леса появились буденовцы...
   И тут послышался дружный залп из винтовок. Потом - треск пулеметов и беглый огонь орудий, бивших навстречу краснорамейцам прямой наводкой. Все потонуло в безумном грохоте.
   Внезапный огневой удар оказался таким мощным и сокрушительным, что первые из показавшихся на поляне - и кони, и всадники - пали, будто сраженные жестокой молнией, загородив путь тем, кто двигался следом. Расстреливавшие врага в упор деникинцы слышали неистовые вопли, ужасные стоны и злобные проклятия.
   Нетерпение Маши и притаившихся в засаде белогвардейцев, достигло высшего напряжения.
   Вдруг над лесом с треском вспыхнула и разорвалась красная ракета. Канонада сразу замолкла, будто кто-то невидимый одним движением заткнул огненные глотки пушек, пулеметов и ружей.
   - Карьером, марш, ма-а-арш! - скомандовал полковник, высоко взметнув шашку над своей головой...
   И во фланг смятой и отступающей орде буденновцев, уже расстроенной метким огнем, ринулись деникинские бойцы. Их внезапный и резкий удар был до того страшен, что буденновцы с криками ужаса бросились врассыпную.
   В предрассветном сумраке, словно зарницы, сверкали сотни кровавых сабель, сыпались безжалостные удары, падали сраженные насмерть люди, дико и безумно ржали, вздымаясь на дыбы, озверевшие кони, без продыху трещали выстрелы.
   Впереди всех, рассыпая удары направо и налево, мчались двое - дядя Степан и Маша. Они искали Буденного.
   Таня не видела их - она сражалась в стороне. Ее быстрые пальцы только и успевали перезаряжать раскалившийся карабин. Буденновцы один за другим падали на траву от ее метких, жестоких выстрелов.
   - Вот он! - крикнул вдруг дядя Степан и, пришпорив своего коня, помчался наперерез большой группе красноармейцев, удиравшей к лесу.
   Маша отчаянно взвизгнула и врезалась в самую гущу буденновцев, пронзая их шашкой - одного за другим, сшибая врагов грудью своего могучего скакуна. Кольцо буденновцев дрогнуло, на мгновение расступилось и пропустило дядю Степана с Машей.
   - Вот ты где, собака красная! - крикнул дядя Степан, взмахнув сверкающей шашкой над головой командарма Буденного. Но в то же мгновение сбоку налетел всадник, и зарубленный насмерть дядя Степан повалился на землю. Буденный пригнулся и еще сильнее пришпорил своего коня.
   Выстрелом Маша сбросила на траву красноармейца, зарубившего дядю, и пустилась в погоню за удирающим командармом, но подходящий момент был уже упущен: буденновцы окружили своего предводителя и плотной толпой неслись к лесу.
   Увлеченная погоней, Маша не заметила, что она одна скачет за добрым десятком буденновцев, размахивая своей маленькой шашкой.
   Вскоре это заметили и буденновцы. Внезапно повернув взмыленных, горячих коней, они окружили Машу, и прежде чем та успела сообразить, что же произошло, ее шашка со звоном отлетела прочь.
   - Живьем взять! - раздался чей-то властный голос.
   Стиснутая с обеих сторон вражескими конями и обезоруженная, Маша, помимо воли, мчалась вперед.
   "Вот так штука! - думала она про себя. - Хотела поймать Буденного, и сама угодила ему в пасть".
   Увлекая за собой пленную Машу, отряд скрылся в сгустившейся темноте леса.
   Глава 18. В Когтях у Будённого.
   В селе Яблонном сегодня было необычайно шумно. Десятки пьяных красноармейцев с бутылками самогона в руках шатались по улицам, горланя песни. В занятых буденновцами хатах шел пир, тут и там закипали ругань и драки. Что это? Никакого праздника, даже самого маленького, в этот день не было, а пьянствовали так, словно бы праздновали день первого мая или же день рождения Ленина. Ворота крестьянских хат были закрыты наглухо, а их хозяева старались не попадаться на глаза свирепым гулякам.
   Но самый богатый пир был в небольшой и скромной крестьянской хате, где за столами, в ряд, сидели люди в островерхих монгольских шапках, а в центре стола - крупный мужик с пышными казачьими усами. Здесь стаканами, словно воду, пили мутный самогон. Лица у всех за столом были пьяные и угрюмые, никто не улыбался. Казалось, будто покойник лежал на столе. Хозяева, не принимавшие участия в пирушке, со страхом наблюдали за тем, что происходит у них в горнице.
   Здоровенный мужик с казачьими усами, будто горькое и отвратительное лекарство, глотал самогон и мрачно оглядывал пространство вокруг себя. Хмель, явно, не брал его. Через головы собутыльников он смотрел в потолок и зло повторял:
   - Будь я проклят, если когда-нибудь попадался так глупо!.. Если бы только эта подлая тварь Маша Григорьева попалась сейчас ко мне в руки!.. Клянусь, я бы ее на ремни порезал!..
   Он, выхватив шашку, рубанул ею по столу, разрубив пополам жирную кулебяку и опрокинув графин с самогоном.
   Сидящий рядом с грозным командармом адъютант Петренко утешал его пьяным голосом:
   - Не сердитесь так, Семён Михайлович. И не только Машу Григорьеву - вы еще всех врагов своих на ремни пустите... Вы им такого дадите... У-у-у-у... - и он погрозил кому-то воображаемому кулаком.
   Будённый, повернув голову, оглядел его мрачно, но ничего не ответил. Потом, вдруг, словно проснулся:
   - Гей, Голопуз, где та сучка, что скакала за нами, будто безумная?
   - Вона туточки, Семён Михайлыч! - живо отозвался Голопуз, с трудом поднимаясь из-за стола. - В чулане лежит, приказу твоего дожидается...
   - Тащи ее сюда, живо!
   - Слухаю, Семён Михайлыч!
   В глазах у Будённого вспыхнули жестокие огоньки.
   - Посмотрим, что она запоет тут...
   Красноармейцы расступились. Связанную Машу вывели на середину хаты и поставили перед командармом.
   Прекратив пирушку, все с интересом оглядывали девушку с головы до ног, словно невиданную заморскую диковинку. Маша была в потрепанном белогвардейском обмундировании.
   - Эй ты, соплячка, - начал командарм, глядя на Машу в упор, - кой черт тебя гнал за нами? На тот свет захотела?..
   - Если я соплячка, то ты свинья, плебей, который обокрал своего господина, и который возомнил о себе, что он сам теперь господин, - спокойно отрезала Маша, с любопытством оглядывая
   бандитское сборище.
   - Цыть, сучка! Я - Будённый! - гаркнул командарм, который от удивления аж привстал с места.
   - Благодари Бога, собака красная, что мои руки связаны, а то бы я тебе показала!
   В комнате стало так тихо, что слышно было, как мышь шкребется где-то в глубине, под полом. Каждый из сидевших за столом, испытывал сейчас только одно желание: встать и незаметно уйти.
   Но Будённый неожиданно улыбнулся:
   - Во дает! А?.. А ну-ка, развяжите ей руки...
   Удивлённую Машу мигом освободили от веревок. Она не торопясь стала растирать затекшие руки.
   - Ну, и чего же ты не казнишь Будённого? - усмехаясь, спросил командарм, вытягиваясь на стуле и кладя руку на эфес шашки. - Ну, что же тебе мешает?
   Маша вспыхнула:
   - Ты - трус и бандит, по которому давно веревка плачет!
   Будённый выхватил пистолет из кобуры своего адъютанта и, выстрелив через голову Маши, зло усмехнулся:
   - Вот это я понимаю: сама стоит под виселицей и кому-то еще угрожает. Что же с ней делать, хлопцы?..
   - В расход пустить, - отозвался чей-то голос.
   - А зачем в расход? - пожал плечами Будённый, - девка смелая, отчаянная. Пусть к нам переходит.
   - Эй, девчонка, - крикнул один из будённовцев, - иди на службу к Семену Михайловичу! Смельчаки нам нужны.
   Маша гордо выпрямилась:
   - Я - казачка, дочь офицера, и служить коммунистам не стану. А с Будённого я при случае стащу штаны и выпорю как мальчишку...
   Это было уже чересчур. Будённый на минуту опешил. Он молчал и обдумывал услышанное. Потом крикнул:
   - А ну, Битюк, всыпь ей полсотни горячих и повесь за ногу на
   ворота!.. Пусть знает, как разговаривать с командармом.
   Маша побелела от ярости и очертя голову бросилась на Будённого, пытаясь схватить его за горло.
   - А ну, стой! Куда!?.. - будённовец, названный Битюком, схватил Машу за ворот и потащил к порогу.
   - Вот змеиное отродье, - даже не столько зло, сколько удивленно проговорил Будённый. - Увеличить ей порцию вдвое!
   - Слухаю, Семён Михайлыч!
   - Берегись, усатый выродок! - уже стоя на пороге, кричала Маша. - Мы еще с тобой встретимся!
   Красноармеец Битюк толкнул её в спину:
   - Давай, шевелись, сучка!
   Но Маша, вдруг, развернувшись, так въехала ему кулаком в бок, что будённовец охнул, согнувшись пополам...
   Будённый расхохотался:
   - А лихо дерется девчонка! Она, пожалуй, побьет твоего дурня. А Битюк?..
   - Ни, не побьет, - ответил красноармеец, с трудом разгибаясь и снова хватая Машу. - Я у нее сейчас кишки выдеру.
   - Стой! Кишки потом, - приказал пьяный командарм, глотая очередной стакан самогона, - зови, давай, сюда свое отродье!..
   Битюк со злостью толкнул Машу обратно к столу, а сам выскочил из хаты.
   Предвкушая веселое и необычное развлечение, буденновцы освободили место посредине хаты и взяли Машу в кольцо.
   - Кулаками любишь махать? Сейчас помашешь!..
   Маша настороженно озиралась. У ближайшего будённовца в расстегнутой кобуре она заметила пистолет и решила при случае воспользоваться им. Нет, теперь уж она живой в руки не дастся!
   - А ну, пройти дай! - раздался окрик с порога.
   Будённовцы расступились, и перед Машей очутился здоровенный верзила-буденновец лет восемнадцати с копной растрёпанных рыжих волос и с мордой дебильного дегенерата. Он встал посредине хаты, неуклюже переминаясь с ноги на ногу и тиская будённовку в грязных пальцах.
   Командарм, видимо, решил развлечь и потешить немного свою побитую банду.
   - Тихо, хлопцы! - он стукнул по столу кулаком.
   Все притихли.
   Будённый обратился к рыжему верзиле-дегенерату:
   - Видишь эту курочку, Битюк?
   - Бачу, - ответил парень, поворачиваясь лицом к Маше.
   - Разорви ее на куски. Я разрешаю.
   - Кого?.. Ее?.. То можно...
   И Маша увидела, как дегенерат улыбнулся, с огромных, обезьяних губ у него потекла слюна, и он подтер ее грязными пальцами. Все буденновцы, кто был в хате, захохотали. Громче всех хохотал сам командарм.
   Будённовцы дружно заулюлюкали:
   - Давай, давай, Битюк! Порви ее!
   - Ату ее! Давай!
   - Если ты побьешь Битюка, - смеясь говорил Буденный, обращаясь к Маше, - катись отсюда на все четыре стороны!..
   - А ты не брешешь? - усомнилась Маша.
   - Чего?.. - Будённый, смеясь, покачал головой. - Слово коммуниста. Если побьёшь, можешь идти домой. Начинай, Битюк!..
   - Ладно, пусть будет так, - отозвалась Маша, внимательно разглядывая своего противника.
   Тот сделал шаг вперед.
   - А ну, давай, краснодранец! - проговарила Маша, спокойно стоя на месте. - Покажи, на что ты способен.
   - Ноги ей оторви, Битюк! - завыли буденовцы, плотной стеной окружая противников.
   Битюк улыбнулся во весь свой широкий, обезьяний рот, сжал огромный кулачище, поросший густым, рыжим мхом и размахнулся изо всей силы... Маша мгновенно пригнулась, кулак просвистел в воздухе, верзила пошатнулся и, получив неожиданно крепкий удар в челюсть, отлетел в сторону.
   - Получил?!.. - весело крикнула ему Маша.
   Буденновцы ахнули. Они не ожидали такого:
   - Ну и ну! Вот так девчонка!
   - Давай, давай, Битюк! Рви ее!
   - Сверни ей шею!
   Разъяренный Битюк в безумном бешенстве бросился на Машу, нанося беспорядочные удары куда попало. Ловко отражая его удары, Маша с поразительной быстротой била противника по рукам, заставляя его плясать вокруг себя, будто медведя на цепочке.
   Будённый и его бойцы хохотали от удовольствия, свистом и криками подбадривая звереющего Битюка.
   Но тот, уже избитый в кровь, вторично отскочил от Маши, задыхаясь от лютой, бессильной ярости.
   Он вдруг заревел - так дико и страшно, как ревет раненный ножом бык. И, не понимая уже толком, что же он делает, наклонив вперед рыжую, мохнатую голову, комсомолец устремился на Машу, направляя удар в живот.
   Но Маша, будто проворная кошка, отпрыгнула в сторону и с такой силой звезданула Битюка кулаком по затылку, что тот всей своей огромной, бессмысленной тушей грохнулся на пол и забороздил по нему окровавленным, вдребезги разделанным носом.
   Буденновцы взвыли.
   Битюк лежал без движения. Буденный перестал смеяться. Толкнув аморфную тушу красноармейца ногой в зад, Маша направилась к выходу:
   - До скорого свидания, товарищи большевики!
   Но Битюк-отец загородил ей дорогу:
   - Куда прешь?..
   - Как, куда? Ваш командарм обещал мне свободу, если я побью твоего идиота.
   Буденный зло усмехнулся:
   - Верно, Битюк, отведи ее в лес и всади пулю в затылок. А потом пусть идет себе. Если захочет.
   Побледнев, Маша бросилась на красноармейца с пистолетом и
   попыталась выхватить у него оружие. Но Битюк-отец успел перехватить девушку и поволок ее во двор. В другой руке он держал наган.
   Здесь Маша увидела картину, словно бы позаимствованную из старой сказки про страшных лесных разбойников.
   Посредине двора красовалась поставленная вертикально бочка с выбитым дном. Вдрызг пьяные красноармейцы, кто чем мог, черпали из нее самогон и, запрокинув головы, пили, пока не валились с ног здесь же. Трое уже спали, развалившись посредине двора. Один боец отчаянно отплясывал гопака под губную гармошку. Другие во всю силу легких горланили песни.
   В конце двора стоял большой сарай, около которого весело фыркали две верховые лошади гнедой масти и одна черная - как вороново крыло. Прислонившись спиной к запертой двери сарая, тяжело дремал красноармеец, вероятно, тоже пьяный.
   Кто-то окликнул Битюка. Тот обернулся, и тут Маша ловким движением перехватила наган у не совсем трезвого Битюка. Буденновец бросился было на Машу, но тут же свалился, получив точную пулю в сердце.
   Одним прыжком Маша очутилась около вороной лошади. Вскочить в седло и дать шпоры коню - для нее это было делом одной секунды. И прежде чем красноармейцы очухались и подняли пьяный крик, Маша уже мчалась к забору, боясь только, как бы конь не задел ногами за доску. Но лошадь, словно быстрая птица, распласталась в воздухе, и, чуть коснувшись земли по ту сторону забора, понеслась дальше.
   Обернувшись на лету, Маша крикнула буденновцам:
   - Гей, кацапы, вспоминайте Машу Григорьеву!
   Вслед ей послышались беспорядочные пьяные выстрелы и отчаянные, бессильные вопли. Но пули, как и ругательства, летели мимо.
   Когда Будённый узнал, что у него руках был ни кто-нибудь, а сама Маша Григорьева, удравшая на его собственном скакуне, командарм побелелел. Он тут же, у всех на глазах и своей рукой пристрелил четверых, ни в чем не повинных красноармейцев.
   О погоне не могло быть и речи; все знали, что коней, равных по силе бега Буденновскому, не найти по всей округе.
   Глава 19. Дядя Степан.
   Таня и Катя не знали, чем объяснить Машино исчезновение. Вместе с медсестрами и санитарами девушки обошли поле боя, осмотрели всех убитых и раненых, но Машу они не обнаружили.
   Куда она могла подеваться?
   Продолжая поиски, Катя с Таней отошли далеко от центра боя и почти у самого леса увидели множество порубленных человеческих тел и двух мертвых коней. Какой богатырь бился здесь, окруженный врагами?! Еле уловимый стон донесся до их слуха. Они бросились на этот голос: уж не Маша ли?
   В центре мертвой кучи, придавленный убитым конем, лежал офицер могучего сложения, с двумя георгиевскими крестами на окровавленном кителе. Он был весь залит кровью, только смертельно бледное бородатое лицо его казалось чистым и просветленным, словно умытым. В левой руке он держал длинную, почерневшую от крови шашку, а возле правой лежал наган. Вокруг офицера валялись распластанные трупы буденновцев, рассеченные богатырской рукой.
   Девушки кинулись к офицеру и встали на колени.
   Офицер медленно открыл голубые глаза. Он не сразу узнал девушек...
   - Катя? Таня? - прошептал он, наконец, дрогнувшим голосом. - Вы?
   Катя вскрикнула:
   - Дядя Степан!..
   Она заплакала. У Тани в глазах тоже блеснули слезы.
   Дядя Степан тяжело вздохнул:
   - Ничего, девчата, я тоже порубал их довольно... Ничего... Прощайте... Умираю... за Государя, которого нет больше и за Отечество, которого тоже скоро не будет...
   - Нет, нет, дядя Степан, ты не умрешь! - воскликнула Катя, выхватывая из сумки бинты. - Я перевяжу тебя...
   - Поздно, - еле слышно прошептал дядя Степан, закрывая глаза. Теперь поздно... Бейтесь и вы за Россию... пока есть еще, за что биться...
   С воинскими почестями похоронили офицера Степана Григорьева в большой братской могиле, на зеленом холме, у самой кромки дубового леса.
   А Маши все не было...
   Получив отпуск из отряда и запасшись провизией, Таня и Катя отправились на поиски своей сестры.
   Но где ее искать?
   Некоторые бойцы видели, как Маша умчалась вслед за Буденным к опушке леса, а что случилось потом, им было уже неизвестно. Катя решила направиться в лес, хотя надежда на встречу была очень слабой. Она знала, что лес тот тянется так далеко на восток, что именно в его темных густых дебрях бродили когда-то бандиты, и что на его северной окраине раскинулся родной хутор Яблонный.
   Взяв направление на север, девушки углубились в лес. Сначала они шли по следам будённовского отряда, бежавшего с поля боя. След был хорошо виден: взбитая конскими копытами земля, поломанные сучья и ветки деревьев, клочья разорванной одежды. Но вскоре следы разделились и пошли в разные стороны.
   Куда же направиться?..
   Был уже поздний вечер, когда девушки оказались на широкой поляне. Здесь Катя решила устроить привал до утра: утро вечера мудренее...
   Расположившись под большим кустом, девушки вытащили из сумок еду, но есть не могли. Все пережитое за последний день тяжелым тугим комом стояло у них в горле.
   Вдруг из темной глубины леса, с противоположного края поляны, вылетел растрепанный всадник, без фуражки, в разорванной куртке, с окровавленным лицом. Он мчался прямо на девушек.
   Таня мгновенно вскинула к плечу карабин:
   - Стой, стрелять буду!..
   - Стой! - повторила и Катя, хватая маузер.
   Всадник решительным, твердым движением осадил над кустом вороного коня, и тот аж взвился на дыбы. А через секунду всадник уже был на земле. Это была Маша.
   - Ты вся в крови, - встревожилась Катя. - Что случилось?
   - Потом расскажу!..
   Катя пересказала Маше, как умирал дядя Степан, и с какими почестями его хоронили. Маша выслушала этот рассказ молча. Она только кивнула и, как бы давая клятву, произнесла:
   - Сама сдохну, но бандита поймаю!
   Глава 20. Охота на Командарма.
   День был ясный, голубой. Солнце ласково припекало, но в воздухе веяло прохладой. На хуторе Яблонном было тихо и спокойно: от вчерашней гульбы не осталось и следа. Казаки занимались своим обычным делом. Только два плохо одетых мужичка бесцельно бродили по улицам, мимоходом заглядывали во дворы, болтали с прохожими. Если бы кто-нибудь следил за ними, он бы заметил, что странные мужички с особой осторожностью и любопытством обошли вокруг дома, где прошлой ночью кутил Буденный, после, видимо, чем-то раздосадованные, медленно пошли в конец хутора. Здесь они наткнулись на сожженную хату, от которой остались только развалины печи и черная, обугленная труба.
   Мужички остановились, сняв шапки.
   - Вот и наша хата, - печально сказал один, тяжело вздохнув.
   - Ничего, - ответил другой, - они нам заплатят за все. А подлого бандита Буденного мы все-таки разыщем, где бы он ни скрывался.
   ...В избе было шумно и весело. Чарки с самогоном переходили из рук в руки. Пьяные крики раздавались с разных концов большого стола. Командарм сидел, приосанившись и подкручивая себе усы. Сегодня он почти не пил - хотя мог бы и выпить. Будённый был сейчас в приподнятом, бровом настроении: ему обещали серьёзное подкрепление. Теперь то уж он рассчитается со своими недругами! Теперь то уж он нанесет такой удар по Деникину, от которого тот и оправится уже не сможет!
   Командарм налил и залпом опрокинул в рот еще один стакан самогона, опять подкрутил усы и вышел на улицу.
   Смеркалось. Вечерние звёзды, играя и перемигиваясь, таяли в ночной вышине. Командарм увидел красивую молодую казачку, которая, проходя мимо, повернулась и поглядела внимательно. Буденный опять подкрутил зачем-то уже подкрученные усы.
   - Эй, красавица! - окликнул он ее.
   Та остановилась, поглядев искоса. Будённый подошел ближе.
   - Ты кто такая будешь? - спросил он ее.
   - Я - Дуня, дочь мельника.
   - Красивая ты, Дуня, - мечтательно покачав головой, проговорил Буденный. - А знаешь, кто я таков?
   - Знаю, Семён Михайлыч...
   - И то ладно... - Будённый улыбнулся с довольным видом. - Пойдем ко мне в хату, Дуня. У меня весело...
   - Нет, казак, - покачала головой Дуня. - Народ у нас на хуторе строгий. Узнает, проходу не даст.
   Они помолчали.
   - А ты красивый, казак, - сказала Дуня. - Хочешь, приходи ко мне на мельницу. Через час приходи. Отца нет дома, он в соседний хутор уехал. Только завтра к обеду и будет... Но только один приходи, без своих хлопцев... Ну, ежели не побоишься, конечно...
   Будённый вспыхнул.
   - Побоюсь?.. Да знаешь ли ты, что я - полный георгиевский кавалер?..
   Красавица улыбнулась.
   - И славно. Приходи, коли так...
   Глаза у командарма зажглись и горели сейчас ясным, неугасимым огнем. Твердая рука его решительно сжимала горячий эфес шашки.
   - Смотри, казачка. Через час буду. Обманешь - не сносить тебе головы. Клянусь: не только, что мельницу - весь хутор сожгу.
   Красавица-казачка ничего не ответила. Она только улыбнулась ему таинственной, мягкой улыбкой.
   Глава 20. Будённый в Плену.
   Командарм всё-таки не решился в одиночку отправиться к мельнице. Он взял с собою трех красноармейцев, вооруженных наганами. Те ехали сзади, на расстоянии, зорко охраняя своего командира.
   Вот, наконец, и мельница. Будённый выхватил из расстегнутой кобуры пистолет, после чего с силою рванул поводья и, едва не свалив коня, спрыгнул на землю. Подойдя к тяжелой двери, он постучал в неё три раза рукояткой своего пистолета.
   Он ждал несколько минут. Оглянувшись назад, увидел, что трое красноармейцев с наганами наготове уже притаились в кустах неподалеку. Потом дверь отворилась, и командарм увидел красавицу-казачку.