Бондарь Александр
Год Чёрной Обезьяны
Александр Бондарь
Год Чёрной Обезьяны
ПРОЛОГ.
ГОД 1992-Й. ГДЕ-ТО В ЮГОСЛАВИИ. Солнце с час уже, как опустилось за верхушки высоких деревьев, и в лесу было темно как в карцере. Только тусклая Луна то там, то тут показывала себя в густой листве. Три человека, в пятнистых куртках, пробирались сквозь чащу. Они с трудом могли видеть друг друга.
Автоматные дула у первых двоих высовывались краешком - в темноте можно было не разглядеть.
Уже прошло больше часа, а лес все не заканчивался. Двое остановились, услышав за спиною треск сучьев и что-то русское, очень матерное. Это их товарищ, что ковылял следом, рухнул, зацепившись за какую-то корягу. Ему помогли подняться.
Он продолжал выдавать ругательства, растирая ушибленное колено.
- Тихо! - Послышалось по-русски, но коряво. - Здесь много НАТО. Очень опасно. Нельзя говорить громко. НАТО могут слышать.
Русский что-то пробурчал в ответ, и все трое двинулись дальше вглубь леса - туда, где совсем ничего не виднелось, где только расплывчатые очертания веток, сливаясь, таяли в темноте.
Вообще, он был не совсем русским, о чем говорили смуглая внешность и кавказский акцент.
- Отдохнём, - сказал один из проводников и присел на траву.
Кавказец обернулся.
- Я не устал, - бросил он резко. - Отдыхать будем после.
- Нельзя, - ответил проводник. - Идти еще долго. Надо отдохнуть.
По тону, каким это прозвучало, кавказец понял: возражать не стоит.
Он упал на траву. Лиц людей рядом было не разобрать сейчас и не разобрать вообще ничего - все покрывал ночной мрак. Только листья над головой перешептывались, встревоженные ветерком. Хотелось курить, но каждый знал, что об этом нельзя даже думать.
- Откуда ты? - Негромко спросил кавказца один из проводников.
- С Кубани, - ответил тот.
- Какой город?
- Краснодар.
- Краснодар? Нет, не слышал. У нас тут в отряде один русский был - с Ленинграда. Хороший боец. С каждого боя по две головы в мешке приносил. Его мусульмане в плен взяли. Мне рассказал потом один наш, который с ним в плену был. Когда мусульмане этого русского пытать начали, он сам руку в печку положил. Те его стали уважать - без пыток застрелили.
Кавказец смотрел на рассказчика, не видя его. Он чувствовал, как, вдруг, стало холодно.
- Что, сильно пытают?
- Спроси у Милоша, - серб кивнул в сторону другого проводника и хрипло захохотал. - Но только он тебе не ответит. Ему мусульмане язык отрезали. Но убить не успели. Он вырвал нож у одного из них и убил обоих, которые его пытали. Потом убежал. Обычно мусульмане кастрируют пленного и таиландский галстук делают, как их ваши чеченцы научили: в горло - ножом и вытягивают оттуда язык. Долгая смерть.... Если нас мусульмане захватят, лучше сразу себя убить. - Он помолчал, наслаждаясь впечатлением, какое должен был произвести рассказ. Серб чувствовал, что кавказцу не по себе. Тот не отвечал, и рассказчик продолжал говорить своим тихим, но внятным шепотом. - Милош хороший солдат. У него на счету восемнадцать мусульман и четыре НАТО. Он поклялся мстить за родных. Когда в его деревню пришел отряд ООН, это были мусульмане в их форме. Они убили всех. Каждому, даже детям, отрубали три пальца на руке - которыми крестятся. Его жену насиловали, а потом резали на куски. Голову ее повесили на дереве. Детей закопали живыми. А потом его родители погибли, когда НАТО бомбили город. Их самолеты бросали бомбы туда, где были только дома людей, больницы, школы. Мы сбили один самолет и взяли в плен летчика. Он рассказал, что их генералы хотят больше мертвых и больше разрушенного. - Серб помолчал. - Мы с этим летчиком все то сделали, что мусульмане с пленными: кастрировали, а потом - таиландский галстук. Он очень нас просил, чтоб мы его застрелили... - Кавказец по голосу чувствовал, что рассказчик улыбается. - Позавчера я фото видел. Там хорват стоит и голову нашего держит отрезанную - трофей такой. Мы ее у убитого офицера ихнего нашли. Он и еще несколько их солдат в селе хорватском прятались. - Серб почесал за спиной и мрачно сплюнул в траву. - Нет больше того села. И вообще ничего нет там - угли только и кости обугленные... Ладно, - он привстал. - Пошли, идти надо.
Все трое поднялись и молча двинулись дальше, раздвигая руками переплетения густых зарослей и колючих, торчащих во все стороны веток.
Когда обходили стороной небольшую поляну, показалось, что там, за деревьями, почти как днем: сияющий диск Луны обливал тишину вокруг своим светом, выдавая там и тут фантастические силуэты.
Поляна осталась позади в нескольких метрах, и тут кавказец замер на месте. Сквозь полумрак и ветки деревьев он ясно различал сейчас очертания трех фигур в касках. Рука его поползла к торчащей из-под кожанного армейского ремня рукоятке "Браунинга". Но едва он ухватился за пистолет, как тишину разорвали три короткие автоматные очереди. Оба его спутника мешками повалились в траву. Кавказец стоял, как парализованный. Он боялся дышать. Двое в касках шагнули к нему из кустов. Это были натовские солдаты. Два дула разглядывали его в упор.
- No! - Закричал он все, что знал по английски. - No! Не стреляйте! Я уже сдаюсь.
Медленно, двумя пальцами извлек из-за пояса пистолет и отшвырнул его в сторону как можно дальше, после чего поднял высоко вверх обе руки.
НЕСКОЛЬКО ДНЕЙ СПУСТЯ. ГДЕ-ТО В АМЕРИКЕ.
- Имя!
- Артур.
- Фамилия!
- Гаджибов.
- Откуда?
- Из Краснодара.
Блондин в белой рубашке, верхние три пуговицы которой были расстегнуты, жевал во рту окурок. Руки держал в карманах белых отутюженных брюк. На стуле перед ним сидел бородатый кавказец. Он тупо разглядывал наполненную сдавленными окурками фарфоровую пепельницу.
- Как попал в Югославию?
Кавказец молчал, продолжая смотреть в сторону.
- Я тебя спрашиваю.
- Вашим людям я уже все сказал.
- Похоже, ты не понял еще, где оказался. - Блондин с интересом разглядывал кавказца. - Мы умеем быстро разговорить любого.
Кавказец, не отрываясь, смотрел на пепельницу.
- Я все уже сказал.
Кроме них в комнате был еще усатый брюнет в мятой рубашке. Он сидел прямо на столе, свесив ноги и молча курил. Сквозь зашторенные окна пробивались очертания небоскребов - типичный пейзаж большого американского города.
Открылась дверь и в комнату вошла аккуратно одетая секретарша.
- Would you like a coffee? - Поинтересовалась она, выговаривая последнее слово через "а", как это делают обычно американцы, вопреки всем правилам оксфордского произношения.
- No. Thank you.- Отпустил ее блондин.
Дверь за секретаршей закрылась. Усатый брюнет раздавил в пепельнице окурок и, встав со стола, подошел вплотную к кавказцу.
- Ненавижу черных, - спокойно выговорил он, разглядывая Гаджибова. Потом, вдруг, с разворотом нанес ему сильный прямой удар в челюсть, от которого кавказец слетел на пол, перевернув стул.
Брюнет деловито размял кулак. Гаджибов, сидя на полу, широко раскрыл рот и, запустив туда грязные пальцы, принялся ковыряться. Довольно скоро он извлек наружу обломок зуба. Пальцы и рот у Гаджибова были перемазаны кровью. С любопытством разглядев находку, он бросил ее на ковер. Усатый надавил кнопку. Когда появилась секретарша, он быстро обернулся к ней:
- Please, go down stairs and fetch as two Big Macs and two Cokes and that'll be it for the day.
- O.K, sir, - секретарша вышла, даже не взглянув на Гаджибова, который вдруг подал голос:
- Курить хочу.
Брюнет взял со стола пачку "Marlboro'', и, выбив оттуда щелчком одну сигарету, бросил ее кавказцу. Тот поднялся, держа сигарету во рту, кое-как отряхнулся и вопросительно уставился на стоящего рядом брюнета:
- А огня?
Усатый посмотрел на него с ненавистью.
- Щас!
...Второй раз Гаджибов поднимался с пола уже не быстро. Правой рукой он держался о стул, левой - придерживал разбитую челюсть. Усатый жестом отозвал в сторону своего коллегу и, не сводя глаз с усаживающегося на стул Гаджибова, негромко сказал блондину:
- Надо будет связаться с нашими людьми в Краснодаре. Если это то, что я думаю, предстоит серьезная работа.
- Может, ты ошибаешься, - блондин продолжал стоять, держа руки в карманах.
Усатый поглядел на Гаджибова, на пепельницу с горой окурков и задумчиво почесал подбородок:
- Может, и ошибаюсь.
Глава 1.
Из под кровати затарахтел будильник, что означало полвосьмого утра. Сергей недовольно перевернулся на спину и открыл глаза. Будильник тушить не стал подождал, пока дозвенит. Не глядя, нащупал радио, включил его и запустил руку под кровать.
- ...азербайджанские войска отбили атаку. Как сообщает "Азербайджанинформ", армянские боевики потеряли пятнадцать человек убитыми...
Сергей извлек из-под кровати зажигалку и мятую пачку "Monte-Carlo".
- ...о собственных потерях азербайджанская сторона не сообщает.
Он чиркнул зажигалкой и с наслаждением затянулся. С потолка доносились равномерно хрустящие звуки, словно бы кому-то там перемалывали кости - это только что пробудившийся сосед сверху мял тренажер.
- ...по сообщениям из армянских источников, вчера в полдень азербайджанская сторона предприняла наступление в районе села Ашкенар. Погибло около двадцати человек. В основном - мирные жители. В перестрелке убито три азербайджанских омоновца.
Тетя не любила, когда Сергей курил в квартире, но его это сейчас не мучило.
- ...азербайджанская сторона никак не прокоментировала это сообщение. В эфире "Радио России". Вы слушаете последние известия. Сейчас в Москве проходят одновременно два митинга. Один, на Манежной площади, организован "Трудовой Россией" и "Трудовой Москвой". Собравшиеся здесь поддерживают постановления Верховного Совета России и требуют немедленной отставки Президента и Правительства...
Сергей раздавил недокуренную сигарету о грязное дно пепельницы и, зевая, поднялся.
Тетя - пожилая женщина в мятом халате и с кое-как взбитой прической, стояла на кухне у плиты и что-то поджаривала. Сергей, войдя, потянул носом воздух, но понять - что именно, так и не смог. Тетя была родной сестрой матери Сергея, и он жил у нее уже два года - с тех пор как перебрался в Краснодар из своего Новокубанска. Сергей аккуратно платил тете за жилье и еду, но отношения их уверенно ухудшались в последние месяцы, и он размышлял над тем, чтобы куда-нибудь отсюда съехать.
- Опять дымил в квартире? - Тетя посмотрела на него с тоской и со злостью.
Сергей, не ответив, побрел в ванную.
- Когда-нибудь сгоришь, как твой отец! - Раздраженно бросила ему вслед тетя.
С отцом Сергея произошел раз один неприятный эпизод. Тот как-то спьяну задремал в постели и непотушенный окурок задымился, упав на простынь. Огонь не успел толком разгореться - дома появилась жена.
Тетя много раз вспоминала этот случай Сергею. Она не любила его отца и не хотела делать из этого тайны. Тетя все время твердила, что сестра ее сотворила в свое время очень большую глупость, выйдя замуж за этого человека. В ответ на замечание Сергея, что не случись этой глупости, он бы и не родился, тетя всегда отвечала, что так было бы лучше для всех.
Умывшись и почистив зубы, Сергей сел за стол. Тетя явно сегодня поднялась не с той ноги, с какой надо было. Сергей понял, что в его интересах съесть завтрак быстрее и быстрее отсюда убраться.
Тете его было под семьдесят. Она побывала когда-то замужем, но муж ее умер сразу после войны, и детей они завести не успели. Тетин характер был весьма тяжел, и единственное, что Сергея держало тут, это плата за еду и жилье относительно небольшая.
- Что, не нравиться?! - Тетя бросила на племянника злобный взгляд, увидев, как тот без интереса ковыряется в своей тарелке. - Не ресторан?!
Сергей пожал плечами.
- Нормально.
- Нормально! - Тетя чуть не поперхнулась от возмущения. - Не сидел ты голодный! Папочка за тобой, как за грудным ходил! От того такой дурень и вырос! А я бы тебя порола! Каждый день! До крови бы порола! Чтоб шкура слазила!
Сергей подумал о том, что многие пожилые люди, не имеющие детей, тяжело это переносят под старость. Вслух он, конечно, ничего не сказал.
Он вышел из дома спустя минут пятнадцать. Стояло утро, не по декабрьски теплое. Снег, выпавший с вечера, уже расстаял. Земля, тротуар, деревья, давно простившиеся со своими листьями - все почернело и набухло от влаги. На небе не было видно сейчас ни одного облачка. Где-то на востоке поднималась ярко-оранжевая заря, обещая ясный солнечный день.
Сергей посмотрел на часы. Время у него еще есть, можно особенно не торопиться. Редакция газеты "Демократическая Кубань", где он - Сергей Макаров два года уже работал штатным репортером, находилась в получасе ходьбы от его дома.
...Андрей Никитченко - штатный автор "Демократической Кубани" провел тяжелую ночь. В глазах у него рябило, во рту разместилась пустыня - горячая и горькая на вкус. Стакан крепкого чаю и пол-пачки "Примы" на завтрак не помогли развеять этого ощущения. Мысленному взору Никитченко представлялся сейчас коммерческий ларек, что в квартале от редакции, где на витрине красовались аккуратные бутылки с бесцветной жидкостью. Подумав, Никитченко зажег еще одну сигарету и, накинув куртку, неспешными шагами выбрался из кабинета.
...Проходя по улице, Сергей увидел кучку людей, столпившихся у подъезда. Он подошел ближе. Тело, прикрытое простыней, лежало на тротуаре рядом с бордюром. Краешком из под простыни выглядывало дуло пистолета, который покойник все еще продолжал сжимать в руке.
- Ничего интересного! - Патрульный в форме грубо схватил Сергея за руку.
Потянув носом, Сергей понял, что тот пьян. Спорить не стал. Молча отошел в сторону и продолжал наблюдать за происходящим.
...Редакция газеты размещалась в двухкомнатной квартире внизу пятиэтажного здания, каких немало появилось тут в хрущевские времена. Одна из комнат была чем-то вроде рабочего кабинета трех штатных авторов "Дем. Кубани", которые, собственно, и делали всю газету. Кроме Никитченко и Макарова здесь трудился еще один их коллега - Вадим Ромашов, который вчера еще уехал в командировку в Майкоп, и возвращение его ожндалось только после обеда. Вторую комнату занимали стол главного редактора и пара компьютеров. Одна из двух компьютерщиц выполняла также и обязанности корректорши, за что ей приплачивали дополнительные гроши.
Газета "Демократическая Кубань" вынырнула на волне гласности и демократии - в 1990-ом году. Но сейчас, когда на дворе стоял 1992-ой, главный редактор ее - Дмитрий Сергеевич Покровский понимал: звездный час газеты, увы, позади. Коммунизм отошел в прошлое, и критика его перестала быть показателем прогрессивности мышления. Однако, что самое страшное - она уже не интересовала читателя. Исчез привкус скандальности, появилось ощущение, какое бывает при пережевывании чего-то, от чего устал. Многие газеты поспешили продаться кому-нибудь: одни стали неофициальными органами новой нарождающейся оппозиции, другие тесно сдружились с мафиозными группировками. Покровский и сам был не прочь продаться сейчас кому-нибудь, но только беда - не было покупателя. Он чувствовал: газета идет к своему концу, и недалек тот день, когда в печати появится последний ее номер.
...Макаров увидел Диму Вартастева - репортера из "Кубанской молодежи". Сергей нахмурился. Он не любил, когда его опережали. Макаров посмотрел на часы. Половина десятого. Пора в редакцию, он тут и так задержался.
...Дмитрий Сергеевич - полный мужчина в возрасте, с круглым обрюзгшим лицом, был явно сегодня не в настроении. Его что-то очень беспокоило. Покровский нервно перелистал какой-то пухлый потертый справочник, но видно было, что мысли его не здесь. Дрожащими пальцами редактор вынул из раздавленной пачки мятую сигарету, еще зачем-то размял ее, после чего сунул в рот. Затем посмотрел, как от кипятильника, опущенного в чашку с водой, отделяются первые робкие пузырьки. В тот момент, когда Никитченко прошаркал мимо по коридору, Покровский зажег сигарету и, глядя на тлеющий кончик ее, судорожно затянулся.
Никитченко, доковыляв до двери, открыть ее не успел. Он увидел, как дверь распахнулась ему навстречу, и перед ним возникла рослая фигура в черной кожанке. Никитченко инстинктивно шагнул назад, и в тот же момент что-то бесшумно стукнуло его прямо в лоб. Убийца, опустив пистолет, спокойно переступил через труп и направился к редакторскому кабинету. Следом за ним появились еще четверо. Каждый держал наготове пистолет с глушителем. Все происходило быстро. Один остался стоять у двери. Другой направился на кухню. Потом вернулся и, не опуская ствола, прошел в комнату, соседнюю с редакторским кабинетом. Обычно тут работали Макаров, Никитченко и Ромашов. Сейчас не было никого: Макаров опаздывал, Ромашов не вернулся еще из Майкопа, а Никитченко лежал в коридоре с простреленным черепом.
...Когда Покровский услышал шаги за дверью и удар об пол, его словно парализовало. Он не мигая уставился на дверной проем, где тотчас же появилась фигура крепко сложенного кавказца, небритого, с пистолетом в руке. Дуло, увенчанное тяжелым набалдашником, тупо глядело в лицо редактору. Белый, как мел, Покровский не мог даже пошевелить языком. Одна из компьютерщиц дико взвизгнула - словно кошка, которой нечаянно прищемили хвост. Усатый тип, что стоял за спиной кавказца, резким движением выбросил вперед руку с пистолетом. Ствол его затрясся от судорожных хлопков. Он не прекратил стрельбу, пока не выпустил всю обойму. Глаза налились кровью, как у быка: с полминуты он молча разглядывал два тела, развороченных прицельными выстрелами.
Кавказец в кожанной куртке продолжал держать на прицеле редактора.
- Мне нужно то, что ты вчера получил от Макарова, - сказал он спокойно.
Покровский с усилием разжал челюсти. Сигарета выпала у него изо рта прямо на стол.
- У меня ничего нет, - выговорил он, заикаясь. Зубы у него дрожали, язык не слушался. - Он все забрал, ничего не осталось. У меня нет ничего...
Кавказец продолжал стоять, изучающе разглядывая Покровского.
- Вы должны мне верить, - пролепетал тот. - Я говорю правду.
- Я верю. - Кавказец равнодушно спустил курок.
Посередине лба у редактора образовалась кровавая точка. Тело его тяжело съехало на пол. Кавказец опустил пистолет и посмотрел на чашку с кипящей водой. Он отодвинул ящик редакторского стола, и вытащив двумя пальцами кипятильник, положил его прямо на бумаги.
- Пойдем, - бросил он усатому, который с интересом глядел, как над столом поднимается струйка дыма.
Все четверо вышли в подъезд, оставив дверь в редакцию приоткрытой. Кавказец в кожанке заткнул за пояс свой пистолет и сунул в рот сигарету. В подъезде было темно: лампочку вывинтили еще на той неделе. С улицы появилась женщина в сбитом платке и с кошелкой. Она боязливо покосилась на пятерых мужчин с угрюмыми физиономиями и, тяжело ступая, направилась на второй этаж. Кавказец молча поглядел ей вслед.
- Чего ждем? - Спросил усатый нетерпеливо.
- Не рыпайся. - Кавказец чиркнул зажигалкой и выпустил изо рта дым. Он вдруг заметил высокого парня, быстрым шагом пересекающего улицу с той стороны. - Стоп! - Кавказец выдернул пистолет из-за пояса и сделал знак остальным. Спрятались быстро!
Все пятеро достали оружие и отошли в сторону, затаившись во мраке подъезда. Кавказец потушил сигарету о грязную, почему-то склизкую стену и бросил сдавленный окурок в угол, где в темноте поблескивала большая черная лужа. Он приподнял дуло и взял на прицел пространство, где сразу же окажеться тот, кто в следующую минуту войдет в подъезд. Палец плавно опустился на теплый еще курок...
Макаров, подходя к подъезду, увидел мужика с авоськой в руке - тот закрывал ключом дверь своего "Москвича". Сергей на минуту остановился - у него развязался шнурок...
Мужик с авоськой вошел в подъезд первым. Сергея отделяла от него пара шагов... Выстрела он не слышал. Только увидел, вдруг, как тот опрокинулся и, обронив авоську, упал на ступеньки. Сергей успел отскочить в сторону. Дуло с глушителем выглянуло из подъезда. У Сергея оставалось мгновение, чтобы спасти свою жизнь.
Соскочив со ступенек, он спрятался за чью-то машину. Прозвучали еще три хлопка. Три аккуратные дырки легли на боковое стекло. Макаров вытащил пистолет и, не целясь, послал в распахнутую дверь две пули. Потом, оглянувшись, перебежал к "Жигулям" у соседнего подъезда.
Из-за побитого пулями "Москвича" появились двое с пистолетами наготове. За ними - еще трое. Макаров поглядел назад. Метра четыре отделяли его от ближайшего угла дома, добежав до которого, он растворится в суете многолюдной улицы. Высунувшись из-за автомобиля, он взял на прицел одну из фигур у подъезда и плавно спустил курок. Эхо выстрела зазвенело у него в ушах. Макаров увидел, как один нз преследователей выронил оружие и неуклюже повалился на тротуар, схватившись руками за простреленное бедро. Остальные четверо кинулись в разные стороны.
По "Жигулям" ударило сразу несколько выстрелов. Но Сергея там уже не было. Он исчез за углом дома.
Глава 2.
Стемнело. Маленькая неровная улочка с двумя рядами приземистых одноэтажных строений уходила куда-то вдаль - туда, где, мерцая, таяли огоньки ночных перекрестков. Обычная улочка, из каких и состоят, в основном, старые районы города.
Лена прибавила шаг, отойдя от остановки. Похолодало, и одинокие прохожие спешили по домам: никому не хотелось задерживаться здесь в такую погоду. Лене - тоже. Прошло уже три с половиной года с тех пор, как она оставила Туапсе, где родилась и где закончила школу. Лена училась сейчас на третьем курсе журфака, мелькая внештатным автором то в одной, то в другой краснодарской газете. Снимала она небольшую комнатушку с отдельным входом в частном домике, куда сейчас и направлялась.
Вчера Лена побывала на концерте одной из заезжих "звезд", и теперь прикидывала, что будет об этом писать, вспоминая подробности вчерашнего вечера.
Здание театра, где проходило мероприятие, было оцепленно строем качков-омоновцев: надежды на бабушек-билетерш у администрации не было, и опасались, как бы разгоряченная толпа безбилетников все кругом не разнесла. Лену тоже сначала пускать не хотели. Администраторша - упитанная дама в возрасте и в строгих очках надменно разглядывала молодую журналистку и долго смотрела в ее удостоверение. Потом, вернув корочку, разрешила занять любое свободное место. Но мест не было, и Лене пришлось сидеть на полу. Правда, интервью она все-таки получила.
Певица в гримерной выглядела не так энергично, как на сцене. Смотрелась она замученно и разговаривать не хотела. На вопросы Лены отвечал ее администратор - словоохотливый человечек в круглых очках. "Звезда" эстрады только устало кивала, соглашаясь со всем, что тот говорил.
Сейчас Лена набрасывала в голове план будущей статьи и думала о том, что если бы она сама, вдруг, стала известной певицей, это было бы, конечно, здорово.
Размышления были прерваны: чья-то рука вдруг опустилась ей на плечо. Лена хотела взвизгнуть, но не успела: уже другая рука быстро зажала ей рот.
- Тихо! - Услышала она. - Только не нужно кричать. Это - я.
Макаров выпустил Лену и шагнул назад. Руки он держал перед собой, приподняв их, словно сдавался.
- Не пугайся. - Сергей попробовал улыбнуться. Он сейчас походил на зайца, минуту назад укрывшегося от пуль охотников. - Видела новости?
Лена отошла к забору и машинально огляделась. Потом с интересом посмотрела на Макарова.
- Ты их всех убил? Зачем?
Она почему-то не испугалась. Почему - не поняла сама. Макаров опустил руки.
- Ты этому веришь?
Лена глядела на Сергея, не отрываясь. Было темно, но она видела, что тот тоже смотрит ей в глаза.
- Нет, - ответила она.
Макаров кивнул.
- Это лучше. Я не хочу, чтобы завтра сообщили, что я еще и тебя убил.
- Угрожаешь? - Лена прищурилась.
- Нет. Пытаюсь тебя спасти. Через несколько метров к дому тебя ждет смерть. Если ты меня сейчас не послушаешь, это будет твоя последняя ошибка.
Лена хотела что-то сказать, но Сергей знаком остановил ее.
- Подожди. Слушай меня. Вчера я отдал Покровскому кое-какой материал. Не знаю как, но об этом узнали люди, которых это все касалось. Сейчас уже не важно - как. - Он сунул руки в карманы и огляделся по сторонам. Вокруг не было ни души. Только покосившийся одинокий фонарь метрах в ста освещал путь запоздалым прохожим. Слышно было, как вдалеке гудят редкие машины. - Запомни: эти люди не оставят в живых никого, кто может хоть случайно хоть что-то знать. Кроме меня есть еще двое, с кем они постараются разобраться - ты и Ромашов...
- Что это был за материал? - Лена пристально всматривалась в темноту, пытаясь там разглядеть лицо человека, который сейчас стоял в полутора шагах от нее. - Что это за люди, о которых ты говоришь?
У Макарова в голосе прозвучала усмешка.
- Чем меньше ты будешь об этом знать, тем больше у тебя шансов остаться в живых. Знаешь Красикова из уголовки?
- Красиков? - Лена удивленно нахмурилась. - Я у него брала пару раз криминалки...
- Старший инспектор уголовного розыска...
- Что ты этим хочешь сказать? Что это он...
- А что тебя удивляет? Ты не знала, что он - бандит?
Лена отступила еще на шаг назад. Она неуверенно вглядывалась в темноту.
- Пошли. - Сергей шагнул к Лене и взял ее за руку. - Покажу тебе кое-что.
Девушка отстранилась.
- Ладно. Ты идешь по этой стороне улицы, я - по той. Хорошо?
Лена глядела на Сергея с сомнением. Потом все-же кивнула.
- Дойдешь до последнего угла перед домом и остановишься. Дальше ни шагу...
- Хорошо.
Сергей отошел от нее и быстро пересек улицу. Запустив руку в нижний карман куртки, нащупал там рукоятку милицейского "Макара". Сергей постоял немного на месте и огляделся, как следует... Тихо. Только ветер беспокойно гудел в высоковольтных проводах; посвистывая, пытался пробудить ото сна закоченевшие деревья, что растопырили во все стороны свои голые корявые ветки.
Год Чёрной Обезьяны
ПРОЛОГ.
ГОД 1992-Й. ГДЕ-ТО В ЮГОСЛАВИИ. Солнце с час уже, как опустилось за верхушки высоких деревьев, и в лесу было темно как в карцере. Только тусклая Луна то там, то тут показывала себя в густой листве. Три человека, в пятнистых куртках, пробирались сквозь чащу. Они с трудом могли видеть друг друга.
Автоматные дула у первых двоих высовывались краешком - в темноте можно было не разглядеть.
Уже прошло больше часа, а лес все не заканчивался. Двое остановились, услышав за спиною треск сучьев и что-то русское, очень матерное. Это их товарищ, что ковылял следом, рухнул, зацепившись за какую-то корягу. Ему помогли подняться.
Он продолжал выдавать ругательства, растирая ушибленное колено.
- Тихо! - Послышалось по-русски, но коряво. - Здесь много НАТО. Очень опасно. Нельзя говорить громко. НАТО могут слышать.
Русский что-то пробурчал в ответ, и все трое двинулись дальше вглубь леса - туда, где совсем ничего не виднелось, где только расплывчатые очертания веток, сливаясь, таяли в темноте.
Вообще, он был не совсем русским, о чем говорили смуглая внешность и кавказский акцент.
- Отдохнём, - сказал один из проводников и присел на траву.
Кавказец обернулся.
- Я не устал, - бросил он резко. - Отдыхать будем после.
- Нельзя, - ответил проводник. - Идти еще долго. Надо отдохнуть.
По тону, каким это прозвучало, кавказец понял: возражать не стоит.
Он упал на траву. Лиц людей рядом было не разобрать сейчас и не разобрать вообще ничего - все покрывал ночной мрак. Только листья над головой перешептывались, встревоженные ветерком. Хотелось курить, но каждый знал, что об этом нельзя даже думать.
- Откуда ты? - Негромко спросил кавказца один из проводников.
- С Кубани, - ответил тот.
- Какой город?
- Краснодар.
- Краснодар? Нет, не слышал. У нас тут в отряде один русский был - с Ленинграда. Хороший боец. С каждого боя по две головы в мешке приносил. Его мусульмане в плен взяли. Мне рассказал потом один наш, который с ним в плену был. Когда мусульмане этого русского пытать начали, он сам руку в печку положил. Те его стали уважать - без пыток застрелили.
Кавказец смотрел на рассказчика, не видя его. Он чувствовал, как, вдруг, стало холодно.
- Что, сильно пытают?
- Спроси у Милоша, - серб кивнул в сторону другого проводника и хрипло захохотал. - Но только он тебе не ответит. Ему мусульмане язык отрезали. Но убить не успели. Он вырвал нож у одного из них и убил обоих, которые его пытали. Потом убежал. Обычно мусульмане кастрируют пленного и таиландский галстук делают, как их ваши чеченцы научили: в горло - ножом и вытягивают оттуда язык. Долгая смерть.... Если нас мусульмане захватят, лучше сразу себя убить. - Он помолчал, наслаждаясь впечатлением, какое должен был произвести рассказ. Серб чувствовал, что кавказцу не по себе. Тот не отвечал, и рассказчик продолжал говорить своим тихим, но внятным шепотом. - Милош хороший солдат. У него на счету восемнадцать мусульман и четыре НАТО. Он поклялся мстить за родных. Когда в его деревню пришел отряд ООН, это были мусульмане в их форме. Они убили всех. Каждому, даже детям, отрубали три пальца на руке - которыми крестятся. Его жену насиловали, а потом резали на куски. Голову ее повесили на дереве. Детей закопали живыми. А потом его родители погибли, когда НАТО бомбили город. Их самолеты бросали бомбы туда, где были только дома людей, больницы, школы. Мы сбили один самолет и взяли в плен летчика. Он рассказал, что их генералы хотят больше мертвых и больше разрушенного. - Серб помолчал. - Мы с этим летчиком все то сделали, что мусульмане с пленными: кастрировали, а потом - таиландский галстук. Он очень нас просил, чтоб мы его застрелили... - Кавказец по голосу чувствовал, что рассказчик улыбается. - Позавчера я фото видел. Там хорват стоит и голову нашего держит отрезанную - трофей такой. Мы ее у убитого офицера ихнего нашли. Он и еще несколько их солдат в селе хорватском прятались. - Серб почесал за спиной и мрачно сплюнул в траву. - Нет больше того села. И вообще ничего нет там - угли только и кости обугленные... Ладно, - он привстал. - Пошли, идти надо.
Все трое поднялись и молча двинулись дальше, раздвигая руками переплетения густых зарослей и колючих, торчащих во все стороны веток.
Когда обходили стороной небольшую поляну, показалось, что там, за деревьями, почти как днем: сияющий диск Луны обливал тишину вокруг своим светом, выдавая там и тут фантастические силуэты.
Поляна осталась позади в нескольких метрах, и тут кавказец замер на месте. Сквозь полумрак и ветки деревьев он ясно различал сейчас очертания трех фигур в касках. Рука его поползла к торчащей из-под кожанного армейского ремня рукоятке "Браунинга". Но едва он ухватился за пистолет, как тишину разорвали три короткие автоматные очереди. Оба его спутника мешками повалились в траву. Кавказец стоял, как парализованный. Он боялся дышать. Двое в касках шагнули к нему из кустов. Это были натовские солдаты. Два дула разглядывали его в упор.
- No! - Закричал он все, что знал по английски. - No! Не стреляйте! Я уже сдаюсь.
Медленно, двумя пальцами извлек из-за пояса пистолет и отшвырнул его в сторону как можно дальше, после чего поднял высоко вверх обе руки.
НЕСКОЛЬКО ДНЕЙ СПУСТЯ. ГДЕ-ТО В АМЕРИКЕ.
- Имя!
- Артур.
- Фамилия!
- Гаджибов.
- Откуда?
- Из Краснодара.
Блондин в белой рубашке, верхние три пуговицы которой были расстегнуты, жевал во рту окурок. Руки держал в карманах белых отутюженных брюк. На стуле перед ним сидел бородатый кавказец. Он тупо разглядывал наполненную сдавленными окурками фарфоровую пепельницу.
- Как попал в Югославию?
Кавказец молчал, продолжая смотреть в сторону.
- Я тебя спрашиваю.
- Вашим людям я уже все сказал.
- Похоже, ты не понял еще, где оказался. - Блондин с интересом разглядывал кавказца. - Мы умеем быстро разговорить любого.
Кавказец, не отрываясь, смотрел на пепельницу.
- Я все уже сказал.
Кроме них в комнате был еще усатый брюнет в мятой рубашке. Он сидел прямо на столе, свесив ноги и молча курил. Сквозь зашторенные окна пробивались очертания небоскребов - типичный пейзаж большого американского города.
Открылась дверь и в комнату вошла аккуратно одетая секретарша.
- Would you like a coffee? - Поинтересовалась она, выговаривая последнее слово через "а", как это делают обычно американцы, вопреки всем правилам оксфордского произношения.
- No. Thank you.- Отпустил ее блондин.
Дверь за секретаршей закрылась. Усатый брюнет раздавил в пепельнице окурок и, встав со стола, подошел вплотную к кавказцу.
- Ненавижу черных, - спокойно выговорил он, разглядывая Гаджибова. Потом, вдруг, с разворотом нанес ему сильный прямой удар в челюсть, от которого кавказец слетел на пол, перевернув стул.
Брюнет деловито размял кулак. Гаджибов, сидя на полу, широко раскрыл рот и, запустив туда грязные пальцы, принялся ковыряться. Довольно скоро он извлек наружу обломок зуба. Пальцы и рот у Гаджибова были перемазаны кровью. С любопытством разглядев находку, он бросил ее на ковер. Усатый надавил кнопку. Когда появилась секретарша, он быстро обернулся к ней:
- Please, go down stairs and fetch as two Big Macs and two Cokes and that'll be it for the day.
- O.K, sir, - секретарша вышла, даже не взглянув на Гаджибова, который вдруг подал голос:
- Курить хочу.
Брюнет взял со стола пачку "Marlboro'', и, выбив оттуда щелчком одну сигарету, бросил ее кавказцу. Тот поднялся, держа сигарету во рту, кое-как отряхнулся и вопросительно уставился на стоящего рядом брюнета:
- А огня?
Усатый посмотрел на него с ненавистью.
- Щас!
...Второй раз Гаджибов поднимался с пола уже не быстро. Правой рукой он держался о стул, левой - придерживал разбитую челюсть. Усатый жестом отозвал в сторону своего коллегу и, не сводя глаз с усаживающегося на стул Гаджибова, негромко сказал блондину:
- Надо будет связаться с нашими людьми в Краснодаре. Если это то, что я думаю, предстоит серьезная работа.
- Может, ты ошибаешься, - блондин продолжал стоять, держа руки в карманах.
Усатый поглядел на Гаджибова, на пепельницу с горой окурков и задумчиво почесал подбородок:
- Может, и ошибаюсь.
Глава 1.
Из под кровати затарахтел будильник, что означало полвосьмого утра. Сергей недовольно перевернулся на спину и открыл глаза. Будильник тушить не стал подождал, пока дозвенит. Не глядя, нащупал радио, включил его и запустил руку под кровать.
- ...азербайджанские войска отбили атаку. Как сообщает "Азербайджанинформ", армянские боевики потеряли пятнадцать человек убитыми...
Сергей извлек из-под кровати зажигалку и мятую пачку "Monte-Carlo".
- ...о собственных потерях азербайджанская сторона не сообщает.
Он чиркнул зажигалкой и с наслаждением затянулся. С потолка доносились равномерно хрустящие звуки, словно бы кому-то там перемалывали кости - это только что пробудившийся сосед сверху мял тренажер.
- ...по сообщениям из армянских источников, вчера в полдень азербайджанская сторона предприняла наступление в районе села Ашкенар. Погибло около двадцати человек. В основном - мирные жители. В перестрелке убито три азербайджанских омоновца.
Тетя не любила, когда Сергей курил в квартире, но его это сейчас не мучило.
- ...азербайджанская сторона никак не прокоментировала это сообщение. В эфире "Радио России". Вы слушаете последние известия. Сейчас в Москве проходят одновременно два митинга. Один, на Манежной площади, организован "Трудовой Россией" и "Трудовой Москвой". Собравшиеся здесь поддерживают постановления Верховного Совета России и требуют немедленной отставки Президента и Правительства...
Сергей раздавил недокуренную сигарету о грязное дно пепельницы и, зевая, поднялся.
Тетя - пожилая женщина в мятом халате и с кое-как взбитой прической, стояла на кухне у плиты и что-то поджаривала. Сергей, войдя, потянул носом воздух, но понять - что именно, так и не смог. Тетя была родной сестрой матери Сергея, и он жил у нее уже два года - с тех пор как перебрался в Краснодар из своего Новокубанска. Сергей аккуратно платил тете за жилье и еду, но отношения их уверенно ухудшались в последние месяцы, и он размышлял над тем, чтобы куда-нибудь отсюда съехать.
- Опять дымил в квартире? - Тетя посмотрела на него с тоской и со злостью.
Сергей, не ответив, побрел в ванную.
- Когда-нибудь сгоришь, как твой отец! - Раздраженно бросила ему вслед тетя.
С отцом Сергея произошел раз один неприятный эпизод. Тот как-то спьяну задремал в постели и непотушенный окурок задымился, упав на простынь. Огонь не успел толком разгореться - дома появилась жена.
Тетя много раз вспоминала этот случай Сергею. Она не любила его отца и не хотела делать из этого тайны. Тетя все время твердила, что сестра ее сотворила в свое время очень большую глупость, выйдя замуж за этого человека. В ответ на замечание Сергея, что не случись этой глупости, он бы и не родился, тетя всегда отвечала, что так было бы лучше для всех.
Умывшись и почистив зубы, Сергей сел за стол. Тетя явно сегодня поднялась не с той ноги, с какой надо было. Сергей понял, что в его интересах съесть завтрак быстрее и быстрее отсюда убраться.
Тете его было под семьдесят. Она побывала когда-то замужем, но муж ее умер сразу после войны, и детей они завести не успели. Тетин характер был весьма тяжел, и единственное, что Сергея держало тут, это плата за еду и жилье относительно небольшая.
- Что, не нравиться?! - Тетя бросила на племянника злобный взгляд, увидев, как тот без интереса ковыряется в своей тарелке. - Не ресторан?!
Сергей пожал плечами.
- Нормально.
- Нормально! - Тетя чуть не поперхнулась от возмущения. - Не сидел ты голодный! Папочка за тобой, как за грудным ходил! От того такой дурень и вырос! А я бы тебя порола! Каждый день! До крови бы порола! Чтоб шкура слазила!
Сергей подумал о том, что многие пожилые люди, не имеющие детей, тяжело это переносят под старость. Вслух он, конечно, ничего не сказал.
Он вышел из дома спустя минут пятнадцать. Стояло утро, не по декабрьски теплое. Снег, выпавший с вечера, уже расстаял. Земля, тротуар, деревья, давно простившиеся со своими листьями - все почернело и набухло от влаги. На небе не было видно сейчас ни одного облачка. Где-то на востоке поднималась ярко-оранжевая заря, обещая ясный солнечный день.
Сергей посмотрел на часы. Время у него еще есть, можно особенно не торопиться. Редакция газеты "Демократическая Кубань", где он - Сергей Макаров два года уже работал штатным репортером, находилась в получасе ходьбы от его дома.
...Андрей Никитченко - штатный автор "Демократической Кубани" провел тяжелую ночь. В глазах у него рябило, во рту разместилась пустыня - горячая и горькая на вкус. Стакан крепкого чаю и пол-пачки "Примы" на завтрак не помогли развеять этого ощущения. Мысленному взору Никитченко представлялся сейчас коммерческий ларек, что в квартале от редакции, где на витрине красовались аккуратные бутылки с бесцветной жидкостью. Подумав, Никитченко зажег еще одну сигарету и, накинув куртку, неспешными шагами выбрался из кабинета.
...Проходя по улице, Сергей увидел кучку людей, столпившихся у подъезда. Он подошел ближе. Тело, прикрытое простыней, лежало на тротуаре рядом с бордюром. Краешком из под простыни выглядывало дуло пистолета, который покойник все еще продолжал сжимать в руке.
- Ничего интересного! - Патрульный в форме грубо схватил Сергея за руку.
Потянув носом, Сергей понял, что тот пьян. Спорить не стал. Молча отошел в сторону и продолжал наблюдать за происходящим.
...Редакция газеты размещалась в двухкомнатной квартире внизу пятиэтажного здания, каких немало появилось тут в хрущевские времена. Одна из комнат была чем-то вроде рабочего кабинета трех штатных авторов "Дем. Кубани", которые, собственно, и делали всю газету. Кроме Никитченко и Макарова здесь трудился еще один их коллега - Вадим Ромашов, который вчера еще уехал в командировку в Майкоп, и возвращение его ожндалось только после обеда. Вторую комнату занимали стол главного редактора и пара компьютеров. Одна из двух компьютерщиц выполняла также и обязанности корректорши, за что ей приплачивали дополнительные гроши.
Газета "Демократическая Кубань" вынырнула на волне гласности и демократии - в 1990-ом году. Но сейчас, когда на дворе стоял 1992-ой, главный редактор ее - Дмитрий Сергеевич Покровский понимал: звездный час газеты, увы, позади. Коммунизм отошел в прошлое, и критика его перестала быть показателем прогрессивности мышления. Однако, что самое страшное - она уже не интересовала читателя. Исчез привкус скандальности, появилось ощущение, какое бывает при пережевывании чего-то, от чего устал. Многие газеты поспешили продаться кому-нибудь: одни стали неофициальными органами новой нарождающейся оппозиции, другие тесно сдружились с мафиозными группировками. Покровский и сам был не прочь продаться сейчас кому-нибудь, но только беда - не было покупателя. Он чувствовал: газета идет к своему концу, и недалек тот день, когда в печати появится последний ее номер.
...Макаров увидел Диму Вартастева - репортера из "Кубанской молодежи". Сергей нахмурился. Он не любил, когда его опережали. Макаров посмотрел на часы. Половина десятого. Пора в редакцию, он тут и так задержался.
...Дмитрий Сергеевич - полный мужчина в возрасте, с круглым обрюзгшим лицом, был явно сегодня не в настроении. Его что-то очень беспокоило. Покровский нервно перелистал какой-то пухлый потертый справочник, но видно было, что мысли его не здесь. Дрожащими пальцами редактор вынул из раздавленной пачки мятую сигарету, еще зачем-то размял ее, после чего сунул в рот. Затем посмотрел, как от кипятильника, опущенного в чашку с водой, отделяются первые робкие пузырьки. В тот момент, когда Никитченко прошаркал мимо по коридору, Покровский зажег сигарету и, глядя на тлеющий кончик ее, судорожно затянулся.
Никитченко, доковыляв до двери, открыть ее не успел. Он увидел, как дверь распахнулась ему навстречу, и перед ним возникла рослая фигура в черной кожанке. Никитченко инстинктивно шагнул назад, и в тот же момент что-то бесшумно стукнуло его прямо в лоб. Убийца, опустив пистолет, спокойно переступил через труп и направился к редакторскому кабинету. Следом за ним появились еще четверо. Каждый держал наготове пистолет с глушителем. Все происходило быстро. Один остался стоять у двери. Другой направился на кухню. Потом вернулся и, не опуская ствола, прошел в комнату, соседнюю с редакторским кабинетом. Обычно тут работали Макаров, Никитченко и Ромашов. Сейчас не было никого: Макаров опаздывал, Ромашов не вернулся еще из Майкопа, а Никитченко лежал в коридоре с простреленным черепом.
...Когда Покровский услышал шаги за дверью и удар об пол, его словно парализовало. Он не мигая уставился на дверной проем, где тотчас же появилась фигура крепко сложенного кавказца, небритого, с пистолетом в руке. Дуло, увенчанное тяжелым набалдашником, тупо глядело в лицо редактору. Белый, как мел, Покровский не мог даже пошевелить языком. Одна из компьютерщиц дико взвизгнула - словно кошка, которой нечаянно прищемили хвост. Усатый тип, что стоял за спиной кавказца, резким движением выбросил вперед руку с пистолетом. Ствол его затрясся от судорожных хлопков. Он не прекратил стрельбу, пока не выпустил всю обойму. Глаза налились кровью, как у быка: с полминуты он молча разглядывал два тела, развороченных прицельными выстрелами.
Кавказец в кожанной куртке продолжал держать на прицеле редактора.
- Мне нужно то, что ты вчера получил от Макарова, - сказал он спокойно.
Покровский с усилием разжал челюсти. Сигарета выпала у него изо рта прямо на стол.
- У меня ничего нет, - выговорил он, заикаясь. Зубы у него дрожали, язык не слушался. - Он все забрал, ничего не осталось. У меня нет ничего...
Кавказец продолжал стоять, изучающе разглядывая Покровского.
- Вы должны мне верить, - пролепетал тот. - Я говорю правду.
- Я верю. - Кавказец равнодушно спустил курок.
Посередине лба у редактора образовалась кровавая точка. Тело его тяжело съехало на пол. Кавказец опустил пистолет и посмотрел на чашку с кипящей водой. Он отодвинул ящик редакторского стола, и вытащив двумя пальцами кипятильник, положил его прямо на бумаги.
- Пойдем, - бросил он усатому, который с интересом глядел, как над столом поднимается струйка дыма.
Все четверо вышли в подъезд, оставив дверь в редакцию приоткрытой. Кавказец в кожанке заткнул за пояс свой пистолет и сунул в рот сигарету. В подъезде было темно: лампочку вывинтили еще на той неделе. С улицы появилась женщина в сбитом платке и с кошелкой. Она боязливо покосилась на пятерых мужчин с угрюмыми физиономиями и, тяжело ступая, направилась на второй этаж. Кавказец молча поглядел ей вслед.
- Чего ждем? - Спросил усатый нетерпеливо.
- Не рыпайся. - Кавказец чиркнул зажигалкой и выпустил изо рта дым. Он вдруг заметил высокого парня, быстрым шагом пересекающего улицу с той стороны. - Стоп! - Кавказец выдернул пистолет из-за пояса и сделал знак остальным. Спрятались быстро!
Все пятеро достали оружие и отошли в сторону, затаившись во мраке подъезда. Кавказец потушил сигарету о грязную, почему-то склизкую стену и бросил сдавленный окурок в угол, где в темноте поблескивала большая черная лужа. Он приподнял дуло и взял на прицел пространство, где сразу же окажеться тот, кто в следующую минуту войдет в подъезд. Палец плавно опустился на теплый еще курок...
Макаров, подходя к подъезду, увидел мужика с авоськой в руке - тот закрывал ключом дверь своего "Москвича". Сергей на минуту остановился - у него развязался шнурок...
Мужик с авоськой вошел в подъезд первым. Сергея отделяла от него пара шагов... Выстрела он не слышал. Только увидел, вдруг, как тот опрокинулся и, обронив авоську, упал на ступеньки. Сергей успел отскочить в сторону. Дуло с глушителем выглянуло из подъезда. У Сергея оставалось мгновение, чтобы спасти свою жизнь.
Соскочив со ступенек, он спрятался за чью-то машину. Прозвучали еще три хлопка. Три аккуратные дырки легли на боковое стекло. Макаров вытащил пистолет и, не целясь, послал в распахнутую дверь две пули. Потом, оглянувшись, перебежал к "Жигулям" у соседнего подъезда.
Из-за побитого пулями "Москвича" появились двое с пистолетами наготове. За ними - еще трое. Макаров поглядел назад. Метра четыре отделяли его от ближайшего угла дома, добежав до которого, он растворится в суете многолюдной улицы. Высунувшись из-за автомобиля, он взял на прицел одну из фигур у подъезда и плавно спустил курок. Эхо выстрела зазвенело у него в ушах. Макаров увидел, как один нз преследователей выронил оружие и неуклюже повалился на тротуар, схватившись руками за простреленное бедро. Остальные четверо кинулись в разные стороны.
По "Жигулям" ударило сразу несколько выстрелов. Но Сергея там уже не было. Он исчез за углом дома.
Глава 2.
Стемнело. Маленькая неровная улочка с двумя рядами приземистых одноэтажных строений уходила куда-то вдаль - туда, где, мерцая, таяли огоньки ночных перекрестков. Обычная улочка, из каких и состоят, в основном, старые районы города.
Лена прибавила шаг, отойдя от остановки. Похолодало, и одинокие прохожие спешили по домам: никому не хотелось задерживаться здесь в такую погоду. Лене - тоже. Прошло уже три с половиной года с тех пор, как она оставила Туапсе, где родилась и где закончила школу. Лена училась сейчас на третьем курсе журфака, мелькая внештатным автором то в одной, то в другой краснодарской газете. Снимала она небольшую комнатушку с отдельным входом в частном домике, куда сейчас и направлялась.
Вчера Лена побывала на концерте одной из заезжих "звезд", и теперь прикидывала, что будет об этом писать, вспоминая подробности вчерашнего вечера.
Здание театра, где проходило мероприятие, было оцепленно строем качков-омоновцев: надежды на бабушек-билетерш у администрации не было, и опасались, как бы разгоряченная толпа безбилетников все кругом не разнесла. Лену тоже сначала пускать не хотели. Администраторша - упитанная дама в возрасте и в строгих очках надменно разглядывала молодую журналистку и долго смотрела в ее удостоверение. Потом, вернув корочку, разрешила занять любое свободное место. Но мест не было, и Лене пришлось сидеть на полу. Правда, интервью она все-таки получила.
Певица в гримерной выглядела не так энергично, как на сцене. Смотрелась она замученно и разговаривать не хотела. На вопросы Лены отвечал ее администратор - словоохотливый человечек в круглых очках. "Звезда" эстрады только устало кивала, соглашаясь со всем, что тот говорил.
Сейчас Лена набрасывала в голове план будущей статьи и думала о том, что если бы она сама, вдруг, стала известной певицей, это было бы, конечно, здорово.
Размышления были прерваны: чья-то рука вдруг опустилась ей на плечо. Лена хотела взвизгнуть, но не успела: уже другая рука быстро зажала ей рот.
- Тихо! - Услышала она. - Только не нужно кричать. Это - я.
Макаров выпустил Лену и шагнул назад. Руки он держал перед собой, приподняв их, словно сдавался.
- Не пугайся. - Сергей попробовал улыбнуться. Он сейчас походил на зайца, минуту назад укрывшегося от пуль охотников. - Видела новости?
Лена отошла к забору и машинально огляделась. Потом с интересом посмотрела на Макарова.
- Ты их всех убил? Зачем?
Она почему-то не испугалась. Почему - не поняла сама. Макаров опустил руки.
- Ты этому веришь?
Лена глядела на Сергея, не отрываясь. Было темно, но она видела, что тот тоже смотрит ей в глаза.
- Нет, - ответила она.
Макаров кивнул.
- Это лучше. Я не хочу, чтобы завтра сообщили, что я еще и тебя убил.
- Угрожаешь? - Лена прищурилась.
- Нет. Пытаюсь тебя спасти. Через несколько метров к дому тебя ждет смерть. Если ты меня сейчас не послушаешь, это будет твоя последняя ошибка.
Лена хотела что-то сказать, но Сергей знаком остановил ее.
- Подожди. Слушай меня. Вчера я отдал Покровскому кое-какой материал. Не знаю как, но об этом узнали люди, которых это все касалось. Сейчас уже не важно - как. - Он сунул руки в карманы и огляделся по сторонам. Вокруг не было ни души. Только покосившийся одинокий фонарь метрах в ста освещал путь запоздалым прохожим. Слышно было, как вдалеке гудят редкие машины. - Запомни: эти люди не оставят в живых никого, кто может хоть случайно хоть что-то знать. Кроме меня есть еще двое, с кем они постараются разобраться - ты и Ромашов...
- Что это был за материал? - Лена пристально всматривалась в темноту, пытаясь там разглядеть лицо человека, который сейчас стоял в полутора шагах от нее. - Что это за люди, о которых ты говоришь?
У Макарова в голосе прозвучала усмешка.
- Чем меньше ты будешь об этом знать, тем больше у тебя шансов остаться в живых. Знаешь Красикова из уголовки?
- Красиков? - Лена удивленно нахмурилась. - Я у него брала пару раз криминалки...
- Старший инспектор уголовного розыска...
- Что ты этим хочешь сказать? Что это он...
- А что тебя удивляет? Ты не знала, что он - бандит?
Лена отступила еще на шаг назад. Она неуверенно вглядывалась в темноту.
- Пошли. - Сергей шагнул к Лене и взял ее за руку. - Покажу тебе кое-что.
Девушка отстранилась.
- Ладно. Ты идешь по этой стороне улицы, я - по той. Хорошо?
Лена глядела на Сергея с сомнением. Потом все-же кивнула.
- Дойдешь до последнего угла перед домом и остановишься. Дальше ни шагу...
- Хорошо.
Сергей отошел от нее и быстро пересек улицу. Запустив руку в нижний карман куртки, нащупал там рукоятку милицейского "Макара". Сергей постоял немного на месте и огляделся, как следует... Тихо. Только ветер беспокойно гудел в высоковольтных проводах; посвистывая, пытался пробудить ото сна закоченевшие деревья, что растопырили во все стороны свои голые корявые ветки.