Бондаренко Николай Алексеевич. Вот Человек !

   - Что ты! Я бы и под пыткой не сказал.
   - Признайся, ты загорелся желанием мне помочь. И завтра же хотел поговорить обо мне с господином Карлом. Ну, на предмет работы и прочего.
   - Верно, - удивился я проницательности Роба. - Мысль такая действительно мелькнула.
   - Ты рекомендуешь меня господину Карлу, ничегошеньки не зная обо мне. А уж господин Карл о моей личности осведомлен прекрасно. Во всяком случае, справки он наведет. Вот он и спросит: а как этого Роба найти? Ты сообщаешь мой, так сказать, адрес, и меня не только выкидывают из моей превосходной норы, но и отправляют туда, где я уже пребывал три года. Вижу, хочешь спросить, а где же пребывал три года и за какие грехи?
   Роб настороженно прислушался, вышел в сад, молча постоял. Я хорошо понимал его действия и терпеливо ждал.
   - Кажется, тихо, - Роб, вернувшись, легко сел рядом, и я приготовился слушать. - А грехи мои вот какие. Образ моих мыслей, мои желания не совпадают с образом мыслей и желанием власть имущих. Я антипод господина Карла. Социальный, общественный, нравственный, какой угодно! Я понял это давно, еще на студенческой скамье. По специальности я историк, хорошо понимаю ход общественного развития. А такие историки господину Карлу не нужны. Ему нужны бездушные лакеи, бессовестные лгуны, на худой конец - молчаливая рабочая скотина. Господин Карл боится нормальной, здоровой мысли, - потому что она против него, вот он и придумывает для ее уничтожения умопомрачительную муштру, тюрьмы да гробницы. А взгляни-ка в Карловские газеты - так изолгались - дальше некуда. И все-то нам угрожают, и все-то готовятся напасть... Военный бюджет раздулся так, что если лопнет - планету не пощадит... Вот я и попытался объяснить своим ученикам важность согласованных действий против тех, кто готовит войну. На следующий день после моих первых самостоятельных уроков меня просто-напросто уволили. Вначале я не очень-то огорчился, а потом понял, что такое не иметь постоянного дела. Первое время я как-то перебивался - то старики немного пришлют, то Элен, девушка у меня была, накормит. Старики и сейчас присылают, но этой мелочи едва хватает на два дня. Однажды, на пороге очередной голодухи, вышел я в город; не спеша присматриваюсь - не подвернется ли поденка. Навстречу шествие, плакаты требуют хлеба, работы. Естественно, я примкнул. Улицу вдруг оцепили, демонстрантов стали запихивать в крытые машины. Увернуться не успел - схватили и меня. Присудили три года... Как отсиживал срок - рассказывать долго. Скажу только: о мягком хлебе и свежей розовой ветчине мы и не мечтали... Да и теперь чудаки с сэндвичами попадаются не каждый день.
   - Ты сказал, Роб, у тебя была девушка.
   - Да, была. Мои друзья по колледжу говорили, что в ней ничего особенного, а я тосковал, если не видел Элен хотя бы один раз в день. Действительно, она была скромная, стыдливая, старалась не бросаться в глаза. Но сколько было в ней нежности, душевной теплоты - хватило бы дюжине пустых красавиц. Она также закончила колледж и преподавала французский. Еще в колледже мы договорились соединить свои судьбы и даже назначили день свадьбы. Но свадьба так и не состоялась. Меня уволили - как строить семью без гроша в кармане... Бывало, приду к ним - наливает Элен из кастрюльки поесть, а ее отец, худющий седой старик, сядет напротив, уставится и бормочет... И мне чудились одни и те же слова: "Как не стыдно! Как не стыдно!.." Так и перестал к ним ходить. А тут угодил за решетку... Через полгода моя Элен добилась свидания со мной, и в присутствии надзирателя, вся в горючих слезах, сказала, что ей предлагает замужество один состоятельный человек. "Отец заставляет, - говорила она, - но если ты будешь против, я откажу..." Разве я могу быть против? Впереди два года тюрьмы, безденежье, голод, новые мытарства... Сам я ничего обещать не мог и не имел никакого права обрекать на голод и нищету любимого человека... Пока Элен стояла рядом, я держался, попросил только на прощание ее поцеловать. Нежно коснулся губами щеки девушки, мокрой от слез... Элен медленно, не отрывая от меня прощального взгляда, стала уходить... Ушла... Я рухнул на скамью и забился в судорогах. Тюремщики с трудом доволокли меня до камеры, нещадно били, но мне было все равно... Такая вот приключилась история.
   Роб поднялся, допил остатки воды и объявил:
   - Пора идти. Не то господин Карл пришлет полицию. Вопросы есть?
   - Есть вопросы. Во-первых, - я завернул два оставшихся бутерброда. Возьми с собой.
   - Спасибо, - не стал возражать Роб и сунул сверток в карман плаща.
   - Во-вторых, приходи хоть иногда. Будем ужинать вместе.
   - И за это спасибо. Приду.
   - В-третьих, если понадобишься, где тебя найти?
   - Это лишнее. Буду появляться сам.
   Пока Роб ходил в сад за лампой, я расправил покрывало, убрал со стола крошки.
   Мы покинули флигелек в полном молчании. У ограды крепко пожали друг другу руки. Роб легонько свистнул, - откуда ни возьмись появился парень.
   - Наш человек, - улыбнулся Роб. И они вдвоем растворились в темноте.
   В комнату, где поджидает с телефонным разносом господин Карл, я всегда успею. Гораздо полезнее подышать свежим воздухом, получше осмотреться. Сумерки сгустились, зачернели зловещими дырами здесь и там, зато небо было без единого облачка, прозрачно-зеленоватым, как глаза у Ри. Спокойно бы размышлять сейчас о чем-то приятном, мечтать о самых обыкновенных земных радостях и благодарить судьбу... Но я говорю о невозможном. Даже небо, в ответ на мои мысли, начинает раздраженно швырять холодные сверкающие иглы. Могучие небесные воды мчатся во всю ширь, готовясь захлестнуть острова звезд, и скоро яростно забурлят на млечных крутых порогах. Тут уж не до спокойствия и радости! В душе нарастает тревога, черной кошкой крадется тоска...
   Мне показалось - за оградой возникла тень. Неужели Роб? Присматриваюсь никого. Лишь понуро согнулся облезлый куст - его-то я и принял за нового знакомого...
   Да, нелегкая судьба у Роба. Хороший, умный человек - и так не повезло... Вспомнил его рассказ о невесте, о встрече с ней в тюрьме... С новой силой ощутил доверие к Робу, он был мне очень симпатичен; я решил во что бы то ни стало ему помочь. Но как - я пока не знал...
   Господин Карл поймал-таки меня телефонным звонком. Он бушевал, он не мог понять, почему я отсутствую. Пришлось объяснить.
   - Не могу же я быть свиньей. Нужно проводить человека.
   В трубке - новый взрыв негодования:
   - Какого еще человека? Только я определяю, кого можно провожать. Немедленно за работу! Я не позволю, чтобы ты завтра явился неподготовленным. Внимательно изучи статьи и выступления!
   - Хорошо, господин Карл.
   На стеллажах сразу обнаружил сочинения Карла Великого, взял не глядя несколько томов и устроился в мягком кресле. Названия статей должны были подсказать, что же собственно изучать. Обращаюсь к оглавлению. Итак... "
   Роль промокательных приборов для наведения Чистоты в деловых документах"; "Важность правильного выбора нарукавников"; "Об экономии слов в производственном общении"; "Эмоциональный момент в произнесении текста выступления"; "Резиновый штамп в делопроизводстве"; "Использование специальной аппаратуры для изучения деловых качеств работника"...
   Ладно, посмотрим, какую роль играют промокательные приборы.
   Стараюсь внимательно читать: "
   Известно, что мокрое чернильное изображение на плоскости бумажного листа можно высушить несколькими способами, как-то: промокательной бумагой, обрывком старой газеты, кусочком ткани. Естественно, наибольший эффект дает использование промокательной бумаги..."
   Достаточно, все предельно ясно.
   Я захлопнул книгу и расслабленно откинулся на спинку кресла.
   Телефонный звонок. Карл спрашивает:
   - Как дела?
   - Отлично, господин Карл.
   - Много ли освоил?
   - Несколько статей, господин Карл.
   - Желаю успехов.
   - Спасибо, господин Карл.
   Так не годится, - подумал я, положив трубку. Карл видит каждый мой шаг и вовсю подгоняет! Решил отключить телефон и погасить свет. И Карлу будет спокойнее, и мне.
   Задумано - сделано.
   В спальню переходить не стал. Хорошо и в кресле. Посижу, отдохну, разберусь в мыслях...
   Но ни на чем сосредоточиться не сумел - так уходился за день. Закрыл глаза, и недавно пережитые события, возникая клочками и путаясь, медленно поплыли передо мной...
   Проснулся рано, с удовольствием поплескался в ванной - привел себя в порядок. Включил телефон, ожидая немедленного звонка. Но Карл, видимо, понял: нельзя быть таким надоедливым - и больше меня не беспокоил.
   Еще раз осмотрел кухонные отсеки - не обнаружил ни корочки хлеба. Звонко запустил в газовый счетчик монету и над сине-красным жарким цветком водрузил высокий металлический чайник. Его носатый удлиненный профиль чем-то напоминал Карла... Вода забурлила, и я позавтракал чашечкой кипятка. Теперь можно отправляться на службу.
   Ровно в девять я был в приемной. Но сердитая Ри не пустила к Карлу - у него важные срочные дела. Через десять минут я забеспокоился: время уходит!
   - Я же сказала! - возмутилась Ри. - Господин Карл занят.
   Делать нечего - нужно ждать.
   В кабинет к Карлу важно прошествовали трое из компании Бо-Э-Ни. Бо с ужасом взглянул на меня и прошмыгнул за дверь.
   Недоуменно смотрю на Ри. Она не реагирует. Спрашиваю:
   - Как же так?
   Возмущенная Ри отвечает:
   - Разве не видите - совещание!
   Смирно жду. На столе у Ри трещит телефонный аппарат, она любезно дает справки:
   - Да, господин Карл у себя.
   - Нет, позвоните попозже.
   - Господин Карл занят.
   - А, это вы! Сейчас соединю.
   Совещание закончилось через час, но тут же началось новое: к Карлу просеменила следующая, более многочисленная группа сотрудников.
   Посовещавшись до часу, господин Карл и вьющиеся вокруг него служивые оставили кабинет, миновали приемную и подались в неизвестном направлении. Я кинулся к Карлу, но Ри цепко удержала меня.
   - Нехорошо. Сейчас обеденный перерыв, и беспокоить господина Карла не следует.
   Спускаюсь в бар, занимаю очередь к стойке. Набежало столько народу - тесно стоять. Обходительной барменши, у которой я брал сэндвичи, нет. Должно быть, другая смена. Все молчат, друг на друга не смотрят. Мало-помалу толпа редеет, и обед я получаю в самом конце перерыва - около двух. Почти не пережевывая, проглатываю первое и второе и лечу на третий этаж. Успеваю ровно к двум.
   Следом за мной, уставившись в потолок, проследовал в свой кабинет Карл.
   - Можно? - спрашиваю у Ри.
   - Господин Карл сам вызовет, - последовал сухой ответ.
   Сижу, жду, слушаю, как сладко отвечает на телефонные звонки Ри. Чистейший мед!
   Мое настроение испортилось вконец, когда вдруг к Карлу прошествовала очередная делегация - группа высоких военных чинов. Опять совещание!
   Через полтора часа генералы ушли, и Карл радушно принимал некоего представителя делового мира с десятком угодливых сопровождающих. Потом приехал еще один - чрезмерно толстый и высокомерный. С ним Карл провел остаток дня. Гость вышел ровно в шесть и провожать себя не позволил. Карл знал себе цену и настаивать не стал.
   - А, Чек! Наконец-то ты появился, - увидев меня, сказал Карл. - Поздненько однако. Рабочий день кончился. Ну ладно, для тебя сделаю исключение. Мне нужно посетить спортклуб, я обещал. Вернусь - поговорим.
   - Хорошо, господин Карл.
   Удалялся Карл размеренно, с высоко поднятой головой; было в его величественной осанке что-то несерьезное - его пряди-кудельки забавно прыгали на узких плечах.
   Вслед за Карлом выпорхнула Ри, и на меня накатилась густая парфюмерная волна. Закрыв глаза, я помечтал о неведомых райских кущах и вернулся в суровую действительность.
   В приемной просидел больше часа. Хорошо, что Ри оставила несколько иллюстрированных журналов. Стал их просматривать.
   Заверещал телефон. Неуверенно снял трубку - имею ли право? Слушаю, молчу. Голос Карла произнес:
   - Это ты, Чек?
   - Я, господин Карл.
   - Загляни-ка ко мне.
   - Хорошо, господин Карл.
   Ничего не понимаю! Карл вышел, но в кабинет не возвращался... А впрочем, что удивительного? Есть, видимо, еще двери.
   Несравненный богач, могущественный деятель, казалось, дремал за столом. И только пальцы размеренно постукивали по зеркалу дерева, свидетельствуя о том, что Карл далек от сонного состояния, - он размышлял, строил планы, изобретал... Хищная пасть, раскрываясь, жадно ждала добычи...
   Я в нерешительности остановился около стола, ожидая неприятного разговора, а может быть, и разноса.
   Карл начал тихо, почти шепотом, и не открывая глаз:
   - Устал я, Чек, зверски устал. А тут еще разбирайся с твоими причудами. Я полагал, ты более понятлив, схватываешь, так сказать, на лету. Неужели я ошибся? - Карл открыл глаза и уставился на меня. - Разве непонятно, что ты не сотрудник рядового учреждения, а представитель особой фирмы? Я, если ты помнишь, посвятил тебя во многие секреты, некоторые из них оборонного значения. Тебя без особого сопровождения выпускать нельзя, а я доверяю - иди на все четыре стороны. Получай деньги, особняк, все условия для сытой, нормальной жизни. Оказывается, ты этого не уловил. Иначе чем объяснить целый каскад вопиющих нарушений! Начиная с того, что завел разговор с барменшей о своих служебных делах, подвел ее к нарушению инструкции. Она не должна была объяснять, как открываются и закрываются двери в это, подчеркиваю, закрытого типа учреждение! Но проступок совершен, и виновный наказан - барменша отныне у нас не работает. Далее. Как ты грубо себя вел в офисе-двенадцать. Бо долго не мог прийти в себя от твоей нетактичности. И это бы ладно. Невзирая на запрет, ты стал трогать в библиотеке стратегически важное оборудование, чем вызвал переполох в центральном штабе... Если ты помнишь, вмешался я и спас тебя от неминуемых экзекуций. Да и вообще, я смотрю, ты озорник! Отключаешь телефоны, дурачишь спецнаблюдателей, призванных тебя же охранять. А сегодняшний прогул? Таких инцидентов не случалось давненько.
   - Ровно в девять я был...
   - У меня ровно в девять не был.
   - Да, но...
   - Оправданий не нужно. Мои распоряжения следует выполнять беспрекословно.
   - Хорошо, господин Карл.
   Телефонный звонок. Карл небрежным движением подхватывает трубку.
   - Хэлло!.. А, господин сенатор! Да, да, уже скоро. Армия в боевой готовности. Нет, не все акции проданы. Кое-что осталось, и довольно любопытное. Нужно встретиться? Завтра? Ну что же, жду.
   Спесь с бледного лица Карла схлынула, он заметно смягчился. Взгляд повелителя устремился на меня.
   - Теперь рассказывай. Что прочитал, что особенно понравилось.
   - "Ползли вдоль берега туманы, и громко блеяли бараны", - продекламировал я.
   - У тебя хорошая память, - оживился Карл. - Похвально. А еще?
   - Осушить мокрую чернильную поверхность лучше всего промокательной бумагой.
   - Вижу - читал!
   - Есть предложение, господин Карл.
   - Уже и предложение? Давай.
   - Не лучше ли статьи по делопроизводству издать отдельно, и статьи по техническим изысканиям - отдельно. Дело в том, что слишком много времени уходит на предварительный отбор материала. А ведь за эти часы можно с пользой прочитать несколько полезнейших советов - о резиновых штампах, нарукавниках и так далее.
   - Мысль зрелая. Я давно об этом подумывал. Возможно, так и сделаю. Вот-вот, давай, проявляйся понемногу!
   Мы вернулись к столу. Карл вымолвил:
   - Делу время, потехе час. Тебе задание... Кстати, рекомендую записывать. Послезавтра в пятнадцать ноль-ноль важное заседание. Список тех, кому надлежит явиться, в офисе-четыре, под стеклом. Позвонить и пригласить. Повестка дня: финансовые и военные вопросы, а также выдвижение очередных работ на премию имени Людовика Крома. Стенографистки запишут первую, скучную для тебя часть, ну а вторую - я поручаю зафиксировать тебе, вопросы есть?
   - Все понятно, господин Карл.
   - Да? - удивился Карл. - Так уж все и понятно? И кого будут выдвигать? И что это за премия - имени Людовика Крома?
   - Я не решился, господин Карл...
   - Непонятная стеснительность. Такие вещи нужно знать!.. Впрочем, о премии ты наверняка слышал, лауреаты уже есть. Правда, из мира науки. Я и подумал: а почему бы не вручить эту премию писателю? Мне, например. Это же интересно, подхлестнет вдохновение, разбудит новые творческие силы! А то ведь скука одолевает, пропадает желание писать...
   Я согласно кивнул, и Карл увлеченно продолжил:
   - Кроме того, Чек, мы все деловые люди, и финансовые интересы для нас превыше всего. И если подвернулся случай увеличить капитал, не буду же я отказываться! Сумма довольно кругленькая, и получить ее будет приятно. Вот только брат покойного Людовика Крома забеспокоится - как же, семейные накопления оскудеют! Но на то мы и власть, и дипломаты, и все, что угодно, чтобы такие пустяки легко обходить. Ну, а теперь записывай.
   Я раскрыл блокнот и приготовил авторучку.
   - Пиши. Задание. Подготовить для меня небольшое вступительное и заключительное слово. Образцы - в моих сочинениях. Обычно я пишу сам, но сейчас крайне некогда. Все. Больше вопросов нет?
   - Нет, господин Карл, - вздохнул я.
   - Отлично. Зато у меня есть вопрос, на сегодня последний. Что за человека ты подобрал вчера?
   Этого я в общем-то ждал, и все же слегка растерялся.
   - Человек как человек...
   - Чем занимается?
   - По специальности - историк... - Я понял, что сболтнул лишнее. Нельзя давать сведений о Робе!
   - Историк? Вот как? - изумился Карл. - Сколько же ему лет?
   - Я думаю... лет сорок.
   - Врешь. У меня историки до сорока не живут.
   - Не знаю, мне так показалось.
   - Звать-то как?
   - Боб. Но он сказал, что имя не настоящее.
   - Значит, скрывается! - заволновался Карл. - Ух, как интересно! В моих владениях гуляет сорокалетний историк!.. Сейчас проверим.
   Карл где-то под столом нажал кнопку и сказал:
   - Картотеку.
   - Картотека слушает, господин Карл, - ответил бодрый мужской голос.
   - Сообщаю данные: имя - Боб, возраст - сорок, специальность - историк.
   Ответ был почти мгновенный.
   - Таковой не числится.
   - Так я и знал! - вскочил Карл; мне тоже пришлось подняться. - Вывод один: в город забрел новый историк!
   - Господин Карл, разрешите спросить.
   - Спрашивай.
   Карл небрежно плюхнулся в кресло, сел и я.
   - В ваших трудах встречаются весьма любопытные статьи о картотеке... Неужели все жители?..
   - Все до одного! Даже кошки и собаки, - засмеялся Карл.
   - У меня была девушка, господин Карл...
   - Романтическая история? Любопытно.
   - Хотел бы знать, где она сейчас.
   - Имя?
   - Элен.
   - Возраст?
   - Двадцать пять.
   - Специальность?
   - Французский язык.
   Карл сообщил данные в картотеку и получил ответ: Элен - супруга Крома, известного финансиста. Проживает по авеню Карла Великого, двадцать.
   - Вот так совпадение! - воскликнул Карл. - Брат покойного Людовика Крома!
   Карл зорко следил за выражением моего лица, конечно же, он заметил волнение и усмехнулся.
   - Я рад за твою подругу. Она в прекрасной семье, живет припеваючи. Господин Кром весьма достойный муж, и огорчать его напоминанием о приятном для вас прошлом не стоит... Впрочем, могу и познакомить!
   - Спасибо, господин Карл.
   Опять телефон, и Карл кому-то объясняет:
   - Да, да, заказ выгодный. Только прошу не задерживать новые ракеты!.. Да, знаю. О дополнительном финансировании подумаем... Представьте обоснование, мы изучим... Благодарю. О'кей!
   Бросив трубку, Карл сморщился и потер виски.
   - Доработался до головной боли... Ты свободен.
   - До свидания, господин Карл, - поспешил сказать я и немедленно покинул кабинет. На виду у Карла шаг сдерживал, но только миновал приемную - помчался по мягкой ковровой дорожке.
   Улица встретила такой теменью - хоть глаз выколи. Потоптался на мостовой, пока не научился различать силуэты домов и деревьев, и подался в город. Найду магазин и куплю хлеба.
   Было сыро и довольно холодно, но это мало меня беспокоило. Пиджак вполне сносно защищал от несильного, но пронизывающего ветра. Я думал о другом. О том, как я подвел ни в чем не повинного человека. Но разве бы я стал выспрашивать у этой несчастной женщины такую чепуху, как выйти из здания, если бы знал о последствиях! У нее, видимо, семья, дети, а я лишил ее хорошей работы, приличного заработка... Не забудь, Человек, сказал я себе, при случае исправить ошибку. И вообще, научись держать язык за зубами!.. Вспомнил, как я едва не выдал Роба, и расстроился вконец...
   До первой большой освещенной улицы добирался довольно долго. Я и не предполагал, что учреждение Карла находится от центра так далеко. Здесь ослепительно сверкали огни реклам, урчали моторы и, словно змеи, шуршали шины автомобилей. Прохожих немного, но все же улица была шумной и оживленной.
   На углу мрачного небоскреба заметил указатель: "Авеню Карла Великого, 16". Вот так открытие! Значит, неподалеку живет Элен... не удержался, дошел до особняка, принадлежащего господину Крому. Пятиэтажный особняк значительно отступил от проезжей части, спрятался в тени. Два тусклых фонаря уныло освещали подъезд, в окнах - ни огонька...
   Попалась булочная. Купил свежего белого хлеба, сладких сухарей и пачку сахару. Можно возвращаться.
   На обратном пути разглядывал улицу с удвоенным интересом, старался обнаружить хоть что-нибудь знакомое. Нет, все неизвестное, чужое, все видел в первый раз... Опять зашевелилась тревога. Как я очутился в этом городе? Что потерял здесь? Что привело меня к господину Карлу?.. Подсознание убаюкивало: не думай об этом, не надо... Но я не хотел неведения, не хотел нелепых догадок, я хотел объяснения...
   Впереди меня неторопливо шла пожилая женщина. Вдруг она пошатнулась и, удерживая равновесие, потянулась рукой к стене. Бросился на помощь, поддержал.
   - Что с вами? - участливо спросил я.
   - Пройдет, - слабым голосом ответила женщина. - Это от голода...
   Я рассчитал: на ужин и завтрак мне хватит двух булочек. А каравай хлеба можно отдать.
   - Возьмите, - я извлек из увесистого свертка душистый, подрумяненный хлебный круг. - Да, да, это вам. Ешьте на здоровье.
   Женщина растерялась. Она смотрела на меня и не знала, что сказать.
   - А вам самому? - наконец произнесла она.
   - У меня есть.
   - Спасибо, сынок, - из глаз женщины покатились дрожащие хрусталики слез. Я уж думала, добрые люди перевелись...
   Иду дальше. Навстречу девушка, совсем юная, жалобно как-то глядит, проникновенно.
   - Дайте хоть что-нибудь! - с отчаянием просит она.
   Достаю деньги - все, что есть. Оставляю одну купюру на всякий случай.
   - Берите.
   Девушка обомлела.
   - Это мне?
   - Вам. Купите что-нибудь поесть.
   - Куда же вы! Зайдите к нам, хоть на минутку!
   Насилу убедил девушку, что у меня срочная работа, я опаздываю. Она приотстала, провожая долгим благодарным взглядом.
   Перед тем как свернуть в темные закоулки, я вложил в шляпу старику последнюю купюру и уже не останавливался до самого дома.
   Только через порог - телефонным звонком встречает Карл.
   - Где тебя черт носит? - зло засипел он.
   - Покупал хлеб, - спокойно ответил я.
   - И раздавал деньги, которые не заработал!
   - Люди же голодные, - рассердился я.
   - Ладно, потом потолкуем. Советую заняться моим поручением. Завтра будет некогда.
   - Я устал, господин Карл.
   - Весь день ничего не делал - и устал! Придется за прогул вычесть.
   - Хорошо, постараюсь написать...
   - Черт-те что! - возмутился Карл. - Торгуемся, как на базаре! - И бросил трубку.
   Делать нечего. Быстренько съел булочку, запил водой и засел за выступление. "Многоуважаемые дамы и господа! - с ходу начал я. - Не так часто случаются события столь величайшей важности, ради которого мы сегодня собрались..." Так и пошло - без сучка и задоринки. На едином дыхании закончил вступительное слово и перешел к заключительному. "Многоуважаемые дамы и господа! Не могу не поделиться чувствами, которые меня охватили, когда я слушал ваши искренние выступления, содержащие высокую оценку моих скромных трудов..."
   Неожиданно возник смысловой затор. Если я в целом ориентировался в литературном творчестве Карла Великого, то о составе участников обсуждения не имел ни малейшего представления. Пришлось искать обходные пути и говорить на отвлеченные темы. Но в общем получилось неплохо - на уровне опубликованных сочинений Карла.
   Зная о том, что Карл за мной наблюдает, я решил немного порезвиться. Одной рукой подхватил написанный текст, другой - обхватил спинку кресла и громко, растягивая слова с эмоциональным придыханием, стал читать. Закончив декламацию, похвалил себя и немедленно разъединил телефон.
   Приготовил постель ко сну и выключил свет. Теперь мне никто не помешает.
   Сразу уснуть не удалось. Тесно обступили впечатления дня и замелькали бестолковые, разрозненные мысли. Казалось, из парка доносились тонкие жалобные звуки - то ли деревья стонали, то ли печалился ветер. Все ниже, ниже опускались тучи, и вдруг густо посыпались дрожащие капельки. Щедро растекались темные лужи, и под ними угадывалась немыслимая глубина. Некто согбенный и худой изо всех сил черпал войлочной шляпой скопившуюся влагу, но она не убывала.
   Среди ночи я проснулся - послышалось змеиное шуршание автомобильных шин... Это шелестели деревья - видно, ветер усилился и вовсю трепал их полуоблетевшие кроны.
   Уснуть долго не мог. Вспомнилась та девушка на улице, доведенная нищетой до отчаяния...
   Кое-как, в полудреме, дотянул до утра. Голова гудела, и я вынес Карлу благодарность - хорошо, что заставил потрудиться вечером. Сейчас не написал бы и двух слов...