Страница:
Как и в 1812 году, Россия оказалась перед силами всей Европы, кроме Англии; даже Франция выставила против СССР 100 тысяч солдат (заметим, что в рядах французского Сопротивления, немалую часть которого составляли русские, участвовало в 3–4 раза меньше бойцов).
В это время, 5 мая 1941 года, на Военном совете Красной Армии, почти полностью обновленном после предшествующих репрессий и поэтому состоящим из лиц, которые, кроме немногочисленных участников испанской гражданской войны, никогда не управляли воинскими соединениями в реальных фронтовых условиях, И. В. Сталин откровенно назвал Германию противником СССР в надвигающейся войне. Тогда же, демонстрируя миру свою личную готовность к борьбе и, может быть, страхуясь от внутриполитических неожиданностей, И. В. Сталин, помимо фактического, взял на себя формальное руководство правительством Советского Союза, самоназначив себя председателем Совета народных комиссаров СССР. Однако он начал с продолжения старых стереотипов – репрессий. Было арестовано около 300 человек военачальников и военно-промышленного руководства, среди них: нарком вооружений Б. Ванников, командующий военно-воздушными силами генерал-лейтенант П. Рычагов, командующий войсками ПВО страны генерал-полковник Г. Штерн, командующий войсками приграничного Прибалтийского военного округа генерал-полковник А. Локтионов, контр-адмирал К. Самойлов, генерал-лейтенант Я. Смушкевич и другие; среди арестованных было 22 Героя Советского Союза.
Единственная вина практически всех из них состояла в том, что чувство неизбежности войны и личной ответственности привело их к самостоятельным упреждающим поступкам; кроме того, некоторые из них стали жертвами каприза И. В. Сталина или интриг его приближенных.
Все они, кроме Б. Ванникова, погибли в тюрьмах. Это уже граничило с безумием. Военно-воздушные силы, лишившись руководства и страшась любой инициативы, не сумели успешно встретить войну, а почти вся прифронтовая авиация РККА была уничтожена на аэродромах.
Этот факт, сам по себе чудовищный, служит иллюстрацией неподготовленности назначенного взамен репрессированного состава руководства военно-воздушными силами и противовоздушной обороны страны, которое не сумело сделать необходимых выводов из опыта первых часов немецко-польской войны 1939 года, когда гитлеровские ВВС уничтожили на польских аэродромах 70 % военной авиации Польши.
В техническом, экономическом, военноколичественном и политическом отношениях страна, казалось, была подготовлена к войне.
Однако, как показали первые дни и месяцы войны, профессионально слабыми оказались младшие, средние и, отчасти, высшие звенья руководства войсками; в немалой степени отрицательно повлияло принятие неудачной и никем не оспариваемой стратегической концепции войны.
Поэтому, а также по ряду других сходных и смежных причин информация, поступавшая по дипломатическим каналам и от уцелевших после репрессий зарубежных разведчиков, не получила достаточной ответной реакции. Несмотря на уведомленность, были допущены принципиальные, трагические ошибки, приведшие к оперативной внезапности нападения противника, к поражениям в большинстве воинских операций первых месяцев войны, к неожиданно большим потерям в войсках и территорий.
Сотни тысяч погибших в боях солдат Красной Армии, сотни тысяч попавших в плен в первые месяцы войны были не только жертвами, но и патриотами. Всегда, везде, во всех случаях, когда имелось твердое грамотное руководство частями, советские войска дрались самоотверженно и героически. Достаточно вспомнить оборону Брестской крепости, Одессы, Ленинграда, Москвы, Севастополя, керченского Аджимушкая, Киевское, Смоленское, Тульское сражения, Сталинградскую битву, победное противоборство на Курской дуге, три Харьковские освободительные операции, чтобы признать, что русский солдат борется до последнего вздоха, погибает, но не сдается. Одновременно на территориях, временно оккупированных врагом, активно действовали группы подполья и партизанские отряды, насчитывавшие более 1 миллиона бойцов (на борьбу с ними германское командование направило около 10 % своих военных формирований).
Упомянутый выше немецкий генерал – мемуарист Типпельскирх в связи с этим писал: «…В своей массе русские, стихийно вставшие на защиту своей Родины, были надежными бойцами». А белоэмигрантский аналитик Г. Гайчалов констатировал: «С неколебимым упорством и терпением, с неизменной последовательностью Россия воспитала несколько поколений людей, которые были созданы, для того чтобы защитить и спасти свою Родину. Никакие другие люди не могли их заменить… Эти люди непобедимы».
Суть состояла в том, что русские – великороссы, малороссы, белороссы, а также народы Поволжья, Кавказа, Средней Азии, другие исторически коренные народы Советского Союза были наследственно, генноврожденными патриотами, бойцами, преданными Родине до последней капли крови и, несмотря на пережитые трагедии и кошмары – террор, голодоморы, репрессии, не мыслили себя иноземными рабами, не представляли себя вне борьбы за независимость Отечества, верили в него и жертвовали собою ради него. Даже заключенные лагерей, особенно заключенные по политическим мотивам – мужчины и женщины, – требовали, умоляли отправить их на фронт для борьбы с агрессором, гарантируя, если останутся живыми, добровольное возвращение в места заключения.
В боях выделились, окрепли, набрались опыта и победили советские командармы, командиры, солдаты.
Ни павшие в боях, ни умершие, ни живущие до сих пор солдаты Великой Отечественной никогда не простят своих, российских апологетов немецко-фашистского противника, по сути, национальных предателей, которые, извращая историю, клевещут на армию, на тружеников тыла, на бойцов сопротивления, даже на красноармейцев, хотя сами, как правило, ничем для Родины не жертвовали и ничего полезного для нее никогда не делали.
Враг был силен и опытен. Не случайно им была покорена вся Европа (кроме Англии): либо оккупирована, либо контролируема нацистской Германией. Экономика европейских стран непосредственно, а ряда стран других континентов опосредованно работала на Германию. Да и не все из наших союзников, даже самого высокого ранга относились к Советскому Союзу искренне.
В частности, сенатор США Г. Трумэн, будущий президент страны, 24 июня 1941 года в газете «Нью-Йорк таймс» заявил: «Если мы увидим, что выигрывает Германия, то нам следует помогать России; если выигрывать будет Россия, то нам следует помогать Германии и, таким образом, пусть они убивают друг друга как можно больше!»
А У. Черчилль, премьер-министр Великобритании, обращаясь к старшему сыну Рендольфу, сказал: «Идеальным исходом войны на Востоке был бы такой, когда последний немец убил бы последнего русского и растянулся мертвым рядом».
Первые полтора года войны – 1941–1942 годы были для СССР самыми тяжелыми. Многие соединения и части были разбиты, миллионы кадровых военнослужащих погибли или попали в плен. Враг захватил Прибалтику, Белоруссию, Украину, Молдавию, Крым, ряд западных и южных областей России, вышел к Волге и в предгорье Кавказа. Германия захватила 1,8 миллиона кв. км советской земли; до войны здесь проживали 88 миллионов человек – 45 % населения страны. Свыше 60 милллионов человек, то есть более 1/3 населения СССР оказались на оккупированной врагом территории. Тысячи предприятий и десятки миллионов человек были эвакуированы на Восток страны. Экономика СССР 1942 года имела самые низкие показатели за годы войны:
Население голодало; женщины, подростки и старики заменили ушедших на фронт мужчин – отцов, мужей и сыновей; опустились вместо них в шахты, встали у домен и мартеновских печей, сели за штурвалы пароходов, паровозов, самолетов, комбайнов, освоили заводские профессии. А еще они воспитывали детей – своих и тех, которые остались без родителей (беспризорных и бомжей в стране не было), в качестве доноров отдавали свою кровь раненым бойцам. Промышленные предприятия, эвакуированные в восточные районы страны, были ими вновь введены в строй. И главное, они обеспечивали воюющую армию оружием и боеприпасами; своим существованием, ответственностью за них вдохновляли солдат на бескомпромиссную борьбу с врагом, на Победу.
И несмотря ни на что, в 1942 году было выпущено и отправлено на фронт достаточное количество военной техники. [15]
И это при том, что на Германию работала вся промышленность покоренных стран Европы, что на ее заводах трудились 10 миллионов военнопленных и рабов, вывезенных из оккупированных районов СССР, других стран. Анализ приведенных данных показывает, что мобилизационный потенциал советской экономики был существенно выше германского.
Государственный комитет обороны, партийные органы и правительство СССР, руководимые И. В. Сталиным, через и с помощью центральных, региональных и местных инстанций власти всех уровней, опираясь на патриотизм и энтузиазм советских граждан, жестоко и безжалостно понуждаемые необходимостью и страхом перед возможным наказанием вне зависимости от фактической виновности, решали, часто неоптимально и с большими потерями, но зато безоговорочно и в срок все возникающие перед ними задачи.
Советская армия и советский народ были едины в своей жертвенности во имя спасения Родины.
И 1943 год стал переломным в ходе войны, инициатива перешла к Красной Армии, чему способствовало:
• пленение немецких войск и победа в Сталинградской битве;
• освобождение от врага Северного Кавказа и Кубанско-Донской житницы страны;
• танковое сражение на Прохоровом поле и разгром противника на Курской дуге (непосредственно явившейся переломом всего хода войны);
• освобождение Донбасса и Левобережной Украины;
• победа Советских войск в Смоленском сражении;
• форсирование Днепра и освобождение столицы Украины Киева;
• успех в Мгинских боях, предопределивший деблокаду Ленинграда в январе следующего года.
Немецкий генерал К. Ф. Бранд тогда же, в 1943 году, предупреждал: «Если русские отразят это наступление, то никто не сможет с ними справиться в течение нескольких десятилетий».
1944 год показал уже решающее преимущество СССР над Германией, заставив войска последней только отступать.
В этом и тяжелый, и героический вклад солдат, и талант полководцев, выявленных войной и ею обученных, и надежное обеспечение войны тружениками тыла, и самоотверженные действия бойцов сопротивления – подполья и партизан.
Военные союзники – Англия, США, как и весь мир, осознали, что Советская армия сама в состоянии разгромить гитлеровскую Германию и победоносно закончить войну, и поторопились начать настоящее исполнение давно обещанного участия в борьбе с общим врагом. Летом 1943 года американо-английские войска десантировались на юге Италии, однако, не вступая в тяжелые бои, они неторопливо двинулись на север, в сторону Германии. И только летом 1944 года, когда почти вся территория Советского Союза, оккупированная немецкими войсками, была освобождена, а Красная Армия вошла в Польшу, союзники открыли второй фронт во Франции. [16]
Война неотвратимо шла к победоносному завершению. Уже на переговорах И. В. Сталина, Т. Рузвельта и У. Черчилля в Тегеране (1943 г.) и позже в Ялте (1945 г.) были согласованы принципы послевоенного устройства мира.
Однако еще предстояли бои в Германии, Венгрии, на Балканах. Впереди были штурм Зееловских высот и Кенигсберга, взятие Берлина и Вены, спасение Праги.
Немецкий генерал Ф. Меллетин писал: «Русское наступление за Вислой развивалось с невиданной силой и стремительностью; невозможно описать всего, что происходило между Вислой и Одером в первые месяцы 1945 года. Европа не знала ничего подобного со времени гибели Римской империи».
Маршал Победы – Георгий Константинович Жуков – в своей книге «Воспоминания и размышления» писал: «Битва за Берлин шла не на жизнь, а на смерть. Из глубины матушки России пришли сюда наши люди, чтобы завершить справедливую войну с теми, кто посягал на Свободу их Родины. У многих не зарубцевались еще раны от прошлых боев. Раненые не покидали строя. [17]Все стремились вперед… чтобы свершить великое дело».
И наконец свершилось: оплаченная жизнью и кровью солдат, уничтожением врагом сотен городов и тысяч сел, гибелью миллионов мирных жителей, Победа пришла.
Невозможно описать радость, гордость, счастье и одновременно освобождение от мучительного беспокойства. Каждый советский человек, отстраняясь от тяжких мыслей и забот, ликовал, славил родную армию, ее бойцов, Сталина. Состоялся Парад Победы, на котором солдаты-победители швыряли к ногам Верховного главнокомандующего, а значит и всего советского народа, боевые штандарты врага. Парад принимал заместитель Верховного главнокомандующего маршал Г. К. Жуков, командовал Парадом маршал К. К. Рокоссовский.
Всеобщий праздник, который отмечала страна, был праздником и в тюрьмах и лагерях, – действительно «праздник со слезами на глазах». Матери, вдовы, сироты, надеясь на чудо, плача и страдая, вместе со всеми праздновали Победу. На этом празднике произносились миллионы тостов за нашу Победу, в память о погибших, за здоровье искалеченных войной и жизнью. Известен исторический тост Сталина за русский народ, который, как всегда в трудную годину, проявил жертвенность, героизм, патриотизм, непобедимость. Все народы СССР и, прежде всего, державообразующий русский народ, никому и никогда не передающий ответственность за судьбу Отечества, выстояли и победили.
(И ныне, вспоминая об этом подвиге и жертвенности, поневоле приходишь в отчаяние, испытываешь невыносимую боль, когда оцениваешь реальности современности и полную безответственность таких же людей и, прежде всего, русского народа за судьбу страны и свою собственную судьбу.)
Но, празднуя Победу, нельзя было забыть ее цену.
Количество военнослужащих [18]в армии СССР составило 15,2 % населения страны, что соответствовало 29,5 миллионам человек; безвозвратные людские потери советских войск составляли 8,668 миллиона человек, или 29 % от их общей численности (4,4 % населения страны); почти каждый третий военнослужащий Красной Армии погиб.
Общие демографические потери, включая потери мирного населения оказались равными 27 миллионам человек, или 14 % населения страны, численность которого к началу войны составляла 194,1 миллиона человек. На оккупированных врагом территориях в среднем погиб каждый четвертый житель, а в Белоруссии – каждый третий.
В Германии количество военнослужащих составляло 18 % населения, или 12,5 миллиона человек, а с учетом воинских соединений союзных Германии стран их было около 22 миллионов человек. Безвозвратные потери противника равнялись 6,7 миллиона человек, или около 30 %. Но его общие демографические потери при этом были намного меньше, чем СССР, который войсковых операций против населения стран-противников вообще не осуществлял.
Но существует и другой подсчет. Как сказано выше, к началу Отечественной войны в СССР проживало 194,1 миллиона человек, из них примерно 45 % были мужчины, что соответствовало 87,3 миллиона человек. Только половина из них физически могла исполнять военную службу, так как примерно такую же долю составляли дети, инвалиды, подростки, старики. Другими словами, численность пригодных для участия в обороне страны мужчин составляло около 44 миллионов человек, при этом не менее 1/4 из них находились в пограничных и территориальных войсках нефронтовых регионов, работали в органах управления всех уровней, были незаменимыми по квалификации работниками военного и гражданского производства. К этому заметим, что не все мужчины, удовлетворяющие мобилизационным требованиям, считали своим долгом с оружием в руках отстаивать независимость Родины и, используя клановые связи и подкуп, добивались так называемой брони или, в крайнем случае, были несменяемыми служащими в тыловых воинских учреждениях. Это же относилось к некоторым номенклатурным работникам (например, А. Шелепин, В. Семичастный и Ю. Андропов, руководящие комсомольские функционеры и последовательно сменявшие друг друга председатели Комитета госбезопасности СССР, откровенно уклонялись от мобилизации в армию и непосредственного командирования во фронтовые части). Между тем оба сына И. В. Сталина – Яков и Василий воевали, причем Яков погиб в плену, сыновья Н. С. Хрущева и Д. Ибаррури погибли в боях, можно привести еще много аналогичных примеров.
Таким образом, расчетный потенциал мужского населения составлял не 44, а 33 миллиона человек. В строю же находилось 29,5 миллиона человек, т. е. 90 %. Страна почти исчерпала резервы мужского населения.
Из приведенного количества военнослужащих в боевых действиях первой линии непосредственно участвовало немногим более 2/3, то есть 20 миллионов человек (остальные служили в подразделениях обеспечения, управления и связи).
При этом безвозвратные людские потери, как отмечено выше, составили 8,7 миллиона человек. Однако если к этому счету добавить вернувшихся с фронта и вскоре умерших калек, а также гибель части бывших военнопленных в лагерях ГУЛАГа, то общее число потерь окажется около 10 миллионов человек. Значит, погиб каждый второй (а не каждый третий!) фронтовик. При этом важнейшим фактом является то, что из числа фронтовиков первой линии (1920–1925 гг. рождения), то есть тех кто стоял насмерть в Брестской крепости, при обороне Одессы, Ленинграда, Москвы, Севастополя, Сталинграда; участвовал в Московской, Курской, Смоленской, Киевской, Вяземской, Харьковских, Белорусских операциях, форсировал Днепр, – к концу войны выжило только 5 %, то есть один из двадцати (ныне их осталось в живых менее, чем один из ста). Разумеется, что другие призывники, рождения 1926 и 1927 годов, также имели боевые потери, но доля выживших все же значительно выше, хотя они также прошли все восточные страны Европы, штурмовали Зееловские высоты, Кенигсберг, прошли тяжелые бои в Карпатах, в Венгрии, брали Берлин. Разгромом милитаристской Японии закончилась Вторая мировая война.
Бесспорно, что фронтовики – самая пассионарная и самая жертвенная часть населения страны. Именно они, как правило, были потом наиболее последовательными и бескомпромиссными в поисках справедливости. Но именно многие из выживших солдат, как и семьи погибших воинов – беспомощные родители, сироты и вдовы, – оказались наименее материально благополучными после Победы.
А затем произошло то, что некоторые современные «умники», сами не прошедшие ничего приблизительно похожего на фронт, пренебрежительно называют «синдромом победителей». Неудовлетворенные своим положением, реагируя на случаи несправедливости, часть уцелевших на войне фронтовиков оказалась протестно настроенной, вслед за чем неотвратимо последовали обвинения их в нелояльности к господствующим идеологии и власти и сами они подверглись различным мерам «воспитания», переходящими в наказания вплоть до арестов и заключения в ГУЛАГ. Так лечили «синдром победителей». Напомним, что, как отмечено выше, доля выживших в ГУЛАГе заключенных не превышала 15 %.
И вместе с тем солдаты Великой Отечественной – от рядового до генералиссимуса – не только История Родины, но и пример для более молодых ее граждан и власти, а те из них, которые дожили до наших дней заслуживают настоящих (а не пиара) внимания и заботы, достойного материального обеспечения старости – последних дней своей жизни. [19]
Итак, водружено советское Знамя Победы над немецким Рейхстагом. Подписаны акт о безоговорочной капитуляции Германии, отошло в Историю последнее военное событие – переговоры в Потсдаме глав великих держав-победительниц. Отгремели салюты в столицах. Радость в связи с победоносным окончанием войны согревала сердца всех живых, страна трепетно ожидала возвращения своих сыновей и дочерей, каждая семья – своего родного человека – героя и мученика, того, о ком помнили непрерывно, стоя у штурвала комбайна, в забое угольной шахты и т. п.
Но война окончилась не для всех, она продолжалась:
для бывших военнопленных, попавших в немецкий плен волею судьбы и неудач командования, для тех военнопленных – рядовых бойцов и командиров, которые чудом выжили в гитлеровских лагерях смерти (ведь 4 из 5 их товарищей остались навечно за лагерной колючей проволокой, погибнув от издевательств, непосильного труда, голода, холода, болезней) и которые теперь вместо возвращения к семьям были заключены органами безопасности в концлагеря ГУЛАГа;
для семей военнопленных, которые согласно приказу Верховного главнокомандующего обвинялись в измене Родине, что неизбежно влекло за собою дискриминацию и даже репрессии;
для матерей и жен, сыновья и мужья которых числились пропавшими без вести, но счастливого возвращения которых, несмотря ни на что, матери и жены ожидали, ожидали до самой своей смерти;
для сирот, которые, оставшись без кормильцев, без заботы отцов, предоставленные сами себе голодали и, умирая, предсмертным шёпотом звали на помощь своих погибших на войне (или томящихся в отечественных лагерях) отцов;
для 5 миллионов юношей и девушек, вернувшихся на Родину после насильственного рабского пребывания в Германии, а теперь вынужденных быть «без вины виноватыми» со всеми вытекающими из этого последствиями;
для жителей городов и сел, находившихся на оккупированной врагом территории, многие из которых были участниками сопротивления, потерявших имущество, средства к существованию, но теперь вынужденных конфликтовать с возвращающимися из глубокого тыла реэвакуантами из-за жилья и рабочих мест, из-за веры в свою равноправность с ними, веры в справедливость (эта конфликтность достигла такого уровня обострения и масштаба, что руководители государственных органов бывших в оккупации областей вынуждены были, как, например, секретарь ЦК Компартии Украины Н. С. Хрущев, обращаться к правительству страны с просьбами упорядочить сам процесс реэвакуации (и, кстати, именно в связи с этим Н. С. Хрущев был смещен с должности 1-го секретаря компартии Украины и заменен командированным из Москвы Л. М. Кагановичем);
для тех политзаключенных периода репрессий 1937–1938 годов, которые выжили в тюрьмах и лагерях и у которых окончились приговорные сроки наказания; этим страдальцам не разрешали покидать лагерных районов, а при особой настойчивости под всякими предлогами вновь судили и приговаривали к следующим годам заключения, а в других, немногочисленных случаях, разрешив выезд, запрещали (без учета прежнего места жительства) поселяться в крупных городах и некоторых других районах, а также работать по прежней специальности;
для жителей тех районов Западной Украины и республик Прибалтики, в которых продолжалась вооруженная борьба войск госбезопасности с отрядами УПА и «лесными братьями»;
наконец, для сотен тысяч воинов-калек, которые жертвенно сражались за Родину, были тяжело ранены или обморожены, затем спасены медиками, но изуродованные, нетрудоспособные, беспомощные, вдруг оказались никому, кроме самых близких людей, не нужными и вначале брошенными на произвол случайностей, а затем и вовсе изолированными в так называемых спецмедучреждениях.
Вернувшиеся с войны живыми фронтовики отличались от себя, довоенных, моральной, нравственной сущностью, исповедуемыми ценностями, прямотой и бескомпромиссностью и поэтому в большинстве не адаптировались к реальной жизни. Научившиеся презирать смерть и безразличные к страху, верящие в справедливость и товарищество, ожидающие естественного общественного и государственного признания своих военных подвигов и даже, быть может, материальной поддержки, мужественные и отважные, они столкнулись с равнодушием общества приспособленчества и потребительства, карьеризма и вероломства.
Трагедия состояла не только и не столько в том, что «искалеченные», а на самом деле перевоспитанные войною солдаты не сумели влиться в общество, а в том, что само общество оказалось не в состоянии и не захотело подняться до их нравственного уровня, который не только открылся, но и был их сутью, смыслом существования на войне.
Увы, такое общество тяжело больно, а его отношение к своим защитникам – один из сигналов смертельной болезни. За этим с логической неизбежностью следует исполнение правила: «Народ, который не хочет кормить свою армию, обречен кормить армию врага».
Все это не могло не приводить и приводило к бытовым и служебным конфликтам; это не нравилось властям, привыкшим к безропотности и слепой покорности населения.
Ярчайший пример тому послевоенная судьба легендарного Александра Ивановича Маринеско, неповторимого своими военно-профессиональными деяниями и подвигами командира подводной лодки, больше всех других уничтожившей вражеских судов в Балтийском море, которого фюрер Германии – Адольф Гитлер – назвал своим личным врагом № 1. А. И. Маринеско усилиями военных бюрократов был не только лишен заслуженных воинских наград, но и в полном здравии и в зените своего таланта был вышвырнут с военно-флотской службы, а впоследствии, оклеветанный и осужденный как уголовник, умер в безвестности и в нищете.
В дальнейшей истории страны малочисленность и разобщенность рассмотренной жертвенной части народа привели сначала к медленному, а затем и к нарастающему ослаблению патриотизма и, как следствие, к утере ответственности всех вместе и каждого в отдельности за судьбу Отечества.
В это время, 5 мая 1941 года, на Военном совете Красной Армии, почти полностью обновленном после предшествующих репрессий и поэтому состоящим из лиц, которые, кроме немногочисленных участников испанской гражданской войны, никогда не управляли воинскими соединениями в реальных фронтовых условиях, И. В. Сталин откровенно назвал Германию противником СССР в надвигающейся войне. Тогда же, демонстрируя миру свою личную готовность к борьбе и, может быть, страхуясь от внутриполитических неожиданностей, И. В. Сталин, помимо фактического, взял на себя формальное руководство правительством Советского Союза, самоназначив себя председателем Совета народных комиссаров СССР. Однако он начал с продолжения старых стереотипов – репрессий. Было арестовано около 300 человек военачальников и военно-промышленного руководства, среди них: нарком вооружений Б. Ванников, командующий военно-воздушными силами генерал-лейтенант П. Рычагов, командующий войсками ПВО страны генерал-полковник Г. Штерн, командующий войсками приграничного Прибалтийского военного округа генерал-полковник А. Локтионов, контр-адмирал К. Самойлов, генерал-лейтенант Я. Смушкевич и другие; среди арестованных было 22 Героя Советского Союза.
Единственная вина практически всех из них состояла в том, что чувство неизбежности войны и личной ответственности привело их к самостоятельным упреждающим поступкам; кроме того, некоторые из них стали жертвами каприза И. В. Сталина или интриг его приближенных.
Все они, кроме Б. Ванникова, погибли в тюрьмах. Это уже граничило с безумием. Военно-воздушные силы, лишившись руководства и страшась любой инициативы, не сумели успешно встретить войну, а почти вся прифронтовая авиация РККА была уничтожена на аэродромах.
Этот факт, сам по себе чудовищный, служит иллюстрацией неподготовленности назначенного взамен репрессированного состава руководства военно-воздушными силами и противовоздушной обороны страны, которое не сумело сделать необходимых выводов из опыта первых часов немецко-польской войны 1939 года, когда гитлеровские ВВС уничтожили на польских аэродромах 70 % военной авиации Польши.
В техническом, экономическом, военноколичественном и политическом отношениях страна, казалось, была подготовлена к войне.
Однако, как показали первые дни и месяцы войны, профессионально слабыми оказались младшие, средние и, отчасти, высшие звенья руководства войсками; в немалой степени отрицательно повлияло принятие неудачной и никем не оспариваемой стратегической концепции войны.
Поэтому, а также по ряду других сходных и смежных причин информация, поступавшая по дипломатическим каналам и от уцелевших после репрессий зарубежных разведчиков, не получила достаточной ответной реакции. Несмотря на уведомленность, были допущены принципиальные, трагические ошибки, приведшие к оперативной внезапности нападения противника, к поражениям в большинстве воинских операций первых месяцев войны, к неожиданно большим потерям в войсках и территорий.
Сотни тысяч погибших в боях солдат Красной Армии, сотни тысяч попавших в плен в первые месяцы войны были не только жертвами, но и патриотами. Всегда, везде, во всех случаях, когда имелось твердое грамотное руководство частями, советские войска дрались самоотверженно и героически. Достаточно вспомнить оборону Брестской крепости, Одессы, Ленинграда, Москвы, Севастополя, керченского Аджимушкая, Киевское, Смоленское, Тульское сражения, Сталинградскую битву, победное противоборство на Курской дуге, три Харьковские освободительные операции, чтобы признать, что русский солдат борется до последнего вздоха, погибает, но не сдается. Одновременно на территориях, временно оккупированных врагом, активно действовали группы подполья и партизанские отряды, насчитывавшие более 1 миллиона бойцов (на борьбу с ними германское командование направило около 10 % своих военных формирований).
Упомянутый выше немецкий генерал – мемуарист Типпельскирх в связи с этим писал: «…В своей массе русские, стихийно вставшие на защиту своей Родины, были надежными бойцами». А белоэмигрантский аналитик Г. Гайчалов констатировал: «С неколебимым упорством и терпением, с неизменной последовательностью Россия воспитала несколько поколений людей, которые были созданы, для того чтобы защитить и спасти свою Родину. Никакие другие люди не могли их заменить… Эти люди непобедимы».
Суть состояла в том, что русские – великороссы, малороссы, белороссы, а также народы Поволжья, Кавказа, Средней Азии, другие исторически коренные народы Советского Союза были наследственно, генноврожденными патриотами, бойцами, преданными Родине до последней капли крови и, несмотря на пережитые трагедии и кошмары – террор, голодоморы, репрессии, не мыслили себя иноземными рабами, не представляли себя вне борьбы за независимость Отечества, верили в него и жертвовали собою ради него. Даже заключенные лагерей, особенно заключенные по политическим мотивам – мужчины и женщины, – требовали, умоляли отправить их на фронт для борьбы с агрессором, гарантируя, если останутся живыми, добровольное возвращение в места заключения.
В боях выделились, окрепли, набрались опыта и победили советские командармы, командиры, солдаты.
Ни павшие в боях, ни умершие, ни живущие до сих пор солдаты Великой Отечественной никогда не простят своих, российских апологетов немецко-фашистского противника, по сути, национальных предателей, которые, извращая историю, клевещут на армию, на тружеников тыла, на бойцов сопротивления, даже на красноармейцев, хотя сами, как правило, ничем для Родины не жертвовали и ничего полезного для нее никогда не делали.
Враг был силен и опытен. Не случайно им была покорена вся Европа (кроме Англии): либо оккупирована, либо контролируема нацистской Германией. Экономика европейских стран непосредственно, а ряда стран других континентов опосредованно работала на Германию. Да и не все из наших союзников, даже самого высокого ранга относились к Советскому Союзу искренне.
В частности, сенатор США Г. Трумэн, будущий президент страны, 24 июня 1941 года в газете «Нью-Йорк таймс» заявил: «Если мы увидим, что выигрывает Германия, то нам следует помогать России; если выигрывать будет Россия, то нам следует помогать Германии и, таким образом, пусть они убивают друг друга как можно больше!»
А У. Черчилль, премьер-министр Великобритании, обращаясь к старшему сыну Рендольфу, сказал: «Идеальным исходом войны на Востоке был бы такой, когда последний немец убил бы последнего русского и растянулся мертвым рядом».
Первые полтора года войны – 1941–1942 годы были для СССР самыми тяжелыми. Многие соединения и части были разбиты, миллионы кадровых военнослужащих погибли или попали в плен. Враг захватил Прибалтику, Белоруссию, Украину, Молдавию, Крым, ряд западных и южных областей России, вышел к Волге и в предгорье Кавказа. Германия захватила 1,8 миллиона кв. км советской земли; до войны здесь проживали 88 миллионов человек – 45 % населения страны. Свыше 60 милллионов человек, то есть более 1/3 населения СССР оказались на оккупированной врагом территории. Тысячи предприятий и десятки миллионов человек были эвакуированы на Восток страны. Экономика СССР 1942 года имела самые низкие показатели за годы войны:
И несмотря ни на что, в 1942 году было выпущено и отправлено на фронт достаточное количество военной техники. [15]
Государственный комитет обороны, партийные органы и правительство СССР, руководимые И. В. Сталиным, через и с помощью центральных, региональных и местных инстанций власти всех уровней, опираясь на патриотизм и энтузиазм советских граждан, жестоко и безжалостно понуждаемые необходимостью и страхом перед возможным наказанием вне зависимости от фактической виновности, решали, часто неоптимально и с большими потерями, но зато безоговорочно и в срок все возникающие перед ними задачи.
Советская армия и советский народ были едины в своей жертвенности во имя спасения Родины.
И 1943 год стал переломным в ходе войны, инициатива перешла к Красной Армии, чему способствовало:
• пленение немецких войск и победа в Сталинградской битве;
• освобождение от врага Северного Кавказа и Кубанско-Донской житницы страны;
• танковое сражение на Прохоровом поле и разгром противника на Курской дуге (непосредственно явившейся переломом всего хода войны);
• освобождение Донбасса и Левобережной Украины;
• победа Советских войск в Смоленском сражении;
• форсирование Днепра и освобождение столицы Украины Киева;
• успех в Мгинских боях, предопределивший деблокаду Ленинграда в январе следующего года.
Немецкий генерал К. Ф. Бранд тогда же, в 1943 году, предупреждал: «Если русские отразят это наступление, то никто не сможет с ними справиться в течение нескольких десятилетий».
1944 год показал уже решающее преимущество СССР над Германией, заставив войска последней только отступать.
В этом и тяжелый, и героический вклад солдат, и талант полководцев, выявленных войной и ею обученных, и надежное обеспечение войны тружениками тыла, и самоотверженные действия бойцов сопротивления – подполья и партизан.
Военные союзники – Англия, США, как и весь мир, осознали, что Советская армия сама в состоянии разгромить гитлеровскую Германию и победоносно закончить войну, и поторопились начать настоящее исполнение давно обещанного участия в борьбе с общим врагом. Летом 1943 года американо-английские войска десантировались на юге Италии, однако, не вступая в тяжелые бои, они неторопливо двинулись на север, в сторону Германии. И только летом 1944 года, когда почти вся территория Советского Союза, оккупированная немецкими войсками, была освобождена, а Красная Армия вошла в Польшу, союзники открыли второй фронт во Франции. [16]
Война неотвратимо шла к победоносному завершению. Уже на переговорах И. В. Сталина, Т. Рузвельта и У. Черчилля в Тегеране (1943 г.) и позже в Ялте (1945 г.) были согласованы принципы послевоенного устройства мира.
Однако еще предстояли бои в Германии, Венгрии, на Балканах. Впереди были штурм Зееловских высот и Кенигсберга, взятие Берлина и Вены, спасение Праги.
Немецкий генерал Ф. Меллетин писал: «Русское наступление за Вислой развивалось с невиданной силой и стремительностью; невозможно описать всего, что происходило между Вислой и Одером в первые месяцы 1945 года. Европа не знала ничего подобного со времени гибели Римской империи».
Маршал Победы – Георгий Константинович Жуков – в своей книге «Воспоминания и размышления» писал: «Битва за Берлин шла не на жизнь, а на смерть. Из глубины матушки России пришли сюда наши люди, чтобы завершить справедливую войну с теми, кто посягал на Свободу их Родины. У многих не зарубцевались еще раны от прошлых боев. Раненые не покидали строя. [17]Все стремились вперед… чтобы свершить великое дело».
И наконец свершилось: оплаченная жизнью и кровью солдат, уничтожением врагом сотен городов и тысяч сел, гибелью миллионов мирных жителей, Победа пришла.
Невозможно описать радость, гордость, счастье и одновременно освобождение от мучительного беспокойства. Каждый советский человек, отстраняясь от тяжких мыслей и забот, ликовал, славил родную армию, ее бойцов, Сталина. Состоялся Парад Победы, на котором солдаты-победители швыряли к ногам Верховного главнокомандующего, а значит и всего советского народа, боевые штандарты врага. Парад принимал заместитель Верховного главнокомандующего маршал Г. К. Жуков, командовал Парадом маршал К. К. Рокоссовский.
Всеобщий праздник, который отмечала страна, был праздником и в тюрьмах и лагерях, – действительно «праздник со слезами на глазах». Матери, вдовы, сироты, надеясь на чудо, плача и страдая, вместе со всеми праздновали Победу. На этом празднике произносились миллионы тостов за нашу Победу, в память о погибших, за здоровье искалеченных войной и жизнью. Известен исторический тост Сталина за русский народ, который, как всегда в трудную годину, проявил жертвенность, героизм, патриотизм, непобедимость. Все народы СССР и, прежде всего, державообразующий русский народ, никому и никогда не передающий ответственность за судьбу Отечества, выстояли и победили.
(И ныне, вспоминая об этом подвиге и жертвенности, поневоле приходишь в отчаяние, испытываешь невыносимую боль, когда оцениваешь реальности современности и полную безответственность таких же людей и, прежде всего, русского народа за судьбу страны и свою собственную судьбу.)
Но, празднуя Победу, нельзя было забыть ее цену.
Количество военнослужащих [18]в армии СССР составило 15,2 % населения страны, что соответствовало 29,5 миллионам человек; безвозвратные людские потери советских войск составляли 8,668 миллиона человек, или 29 % от их общей численности (4,4 % населения страны); почти каждый третий военнослужащий Красной Армии погиб.
Общие демографические потери, включая потери мирного населения оказались равными 27 миллионам человек, или 14 % населения страны, численность которого к началу войны составляла 194,1 миллиона человек. На оккупированных врагом территориях в среднем погиб каждый четвертый житель, а в Белоруссии – каждый третий.
В Германии количество военнослужащих составляло 18 % населения, или 12,5 миллиона человек, а с учетом воинских соединений союзных Германии стран их было около 22 миллионов человек. Безвозвратные потери противника равнялись 6,7 миллиона человек, или около 30 %. Но его общие демографические потери при этом были намного меньше, чем СССР, который войсковых операций против населения стран-противников вообще не осуществлял.
Но существует и другой подсчет. Как сказано выше, к началу Отечественной войны в СССР проживало 194,1 миллиона человек, из них примерно 45 % были мужчины, что соответствовало 87,3 миллиона человек. Только половина из них физически могла исполнять военную службу, так как примерно такую же долю составляли дети, инвалиды, подростки, старики. Другими словами, численность пригодных для участия в обороне страны мужчин составляло около 44 миллионов человек, при этом не менее 1/4 из них находились в пограничных и территориальных войсках нефронтовых регионов, работали в органах управления всех уровней, были незаменимыми по квалификации работниками военного и гражданского производства. К этому заметим, что не все мужчины, удовлетворяющие мобилизационным требованиям, считали своим долгом с оружием в руках отстаивать независимость Родины и, используя клановые связи и подкуп, добивались так называемой брони или, в крайнем случае, были несменяемыми служащими в тыловых воинских учреждениях. Это же относилось к некоторым номенклатурным работникам (например, А. Шелепин, В. Семичастный и Ю. Андропов, руководящие комсомольские функционеры и последовательно сменявшие друг друга председатели Комитета госбезопасности СССР, откровенно уклонялись от мобилизации в армию и непосредственного командирования во фронтовые части). Между тем оба сына И. В. Сталина – Яков и Василий воевали, причем Яков погиб в плену, сыновья Н. С. Хрущева и Д. Ибаррури погибли в боях, можно привести еще много аналогичных примеров.
Таким образом, расчетный потенциал мужского населения составлял не 44, а 33 миллиона человек. В строю же находилось 29,5 миллиона человек, т. е. 90 %. Страна почти исчерпала резервы мужского населения.
Из приведенного количества военнослужащих в боевых действиях первой линии непосредственно участвовало немногим более 2/3, то есть 20 миллионов человек (остальные служили в подразделениях обеспечения, управления и связи).
При этом безвозвратные людские потери, как отмечено выше, составили 8,7 миллиона человек. Однако если к этому счету добавить вернувшихся с фронта и вскоре умерших калек, а также гибель части бывших военнопленных в лагерях ГУЛАГа, то общее число потерь окажется около 10 миллионов человек. Значит, погиб каждый второй (а не каждый третий!) фронтовик. При этом важнейшим фактом является то, что из числа фронтовиков первой линии (1920–1925 гг. рождения), то есть тех кто стоял насмерть в Брестской крепости, при обороне Одессы, Ленинграда, Москвы, Севастополя, Сталинграда; участвовал в Московской, Курской, Смоленской, Киевской, Вяземской, Харьковских, Белорусских операциях, форсировал Днепр, – к концу войны выжило только 5 %, то есть один из двадцати (ныне их осталось в живых менее, чем один из ста). Разумеется, что другие призывники, рождения 1926 и 1927 годов, также имели боевые потери, но доля выживших все же значительно выше, хотя они также прошли все восточные страны Европы, штурмовали Зееловские высоты, Кенигсберг, прошли тяжелые бои в Карпатах, в Венгрии, брали Берлин. Разгромом милитаристской Японии закончилась Вторая мировая война.
Бесспорно, что фронтовики – самая пассионарная и самая жертвенная часть населения страны. Именно они, как правило, были потом наиболее последовательными и бескомпромиссными в поисках справедливости. Но именно многие из выживших солдат, как и семьи погибших воинов – беспомощные родители, сироты и вдовы, – оказались наименее материально благополучными после Победы.
А затем произошло то, что некоторые современные «умники», сами не прошедшие ничего приблизительно похожего на фронт, пренебрежительно называют «синдромом победителей». Неудовлетворенные своим положением, реагируя на случаи несправедливости, часть уцелевших на войне фронтовиков оказалась протестно настроенной, вслед за чем неотвратимо последовали обвинения их в нелояльности к господствующим идеологии и власти и сами они подверглись различным мерам «воспитания», переходящими в наказания вплоть до арестов и заключения в ГУЛАГ. Так лечили «синдром победителей». Напомним, что, как отмечено выше, доля выживших в ГУЛАГе заключенных не превышала 15 %.
И вместе с тем солдаты Великой Отечественной – от рядового до генералиссимуса – не только История Родины, но и пример для более молодых ее граждан и власти, а те из них, которые дожили до наших дней заслуживают настоящих (а не пиара) внимания и заботы, достойного материального обеспечения старости – последних дней своей жизни. [19]
Итак, водружено советское Знамя Победы над немецким Рейхстагом. Подписаны акт о безоговорочной капитуляции Германии, отошло в Историю последнее военное событие – переговоры в Потсдаме глав великих держав-победительниц. Отгремели салюты в столицах. Радость в связи с победоносным окончанием войны согревала сердца всех живых, страна трепетно ожидала возвращения своих сыновей и дочерей, каждая семья – своего родного человека – героя и мученика, того, о ком помнили непрерывно, стоя у штурвала комбайна, в забое угольной шахты и т. п.
Но война окончилась не для всех, она продолжалась:
для бывших военнопленных, попавших в немецкий плен волею судьбы и неудач командования, для тех военнопленных – рядовых бойцов и командиров, которые чудом выжили в гитлеровских лагерях смерти (ведь 4 из 5 их товарищей остались навечно за лагерной колючей проволокой, погибнув от издевательств, непосильного труда, голода, холода, болезней) и которые теперь вместо возвращения к семьям были заключены органами безопасности в концлагеря ГУЛАГа;
для семей военнопленных, которые согласно приказу Верховного главнокомандующего обвинялись в измене Родине, что неизбежно влекло за собою дискриминацию и даже репрессии;
для матерей и жен, сыновья и мужья которых числились пропавшими без вести, но счастливого возвращения которых, несмотря ни на что, матери и жены ожидали, ожидали до самой своей смерти;
для сирот, которые, оставшись без кормильцев, без заботы отцов, предоставленные сами себе голодали и, умирая, предсмертным шёпотом звали на помощь своих погибших на войне (или томящихся в отечественных лагерях) отцов;
для 5 миллионов юношей и девушек, вернувшихся на Родину после насильственного рабского пребывания в Германии, а теперь вынужденных быть «без вины виноватыми» со всеми вытекающими из этого последствиями;
для жителей городов и сел, находившихся на оккупированной врагом территории, многие из которых были участниками сопротивления, потерявших имущество, средства к существованию, но теперь вынужденных конфликтовать с возвращающимися из глубокого тыла реэвакуантами из-за жилья и рабочих мест, из-за веры в свою равноправность с ними, веры в справедливость (эта конфликтность достигла такого уровня обострения и масштаба, что руководители государственных органов бывших в оккупации областей вынуждены были, как, например, секретарь ЦК Компартии Украины Н. С. Хрущев, обращаться к правительству страны с просьбами упорядочить сам процесс реэвакуации (и, кстати, именно в связи с этим Н. С. Хрущев был смещен с должности 1-го секретаря компартии Украины и заменен командированным из Москвы Л. М. Кагановичем);
для тех политзаключенных периода репрессий 1937–1938 годов, которые выжили в тюрьмах и лагерях и у которых окончились приговорные сроки наказания; этим страдальцам не разрешали покидать лагерных районов, а при особой настойчивости под всякими предлогами вновь судили и приговаривали к следующим годам заключения, а в других, немногочисленных случаях, разрешив выезд, запрещали (без учета прежнего места жительства) поселяться в крупных городах и некоторых других районах, а также работать по прежней специальности;
для жителей тех районов Западной Украины и республик Прибалтики, в которых продолжалась вооруженная борьба войск госбезопасности с отрядами УПА и «лесными братьями»;
наконец, для сотен тысяч воинов-калек, которые жертвенно сражались за Родину, были тяжело ранены или обморожены, затем спасены медиками, но изуродованные, нетрудоспособные, беспомощные, вдруг оказались никому, кроме самых близких людей, не нужными и вначале брошенными на произвол случайностей, а затем и вовсе изолированными в так называемых спецмедучреждениях.
Вернувшиеся с войны живыми фронтовики отличались от себя, довоенных, моральной, нравственной сущностью, исповедуемыми ценностями, прямотой и бескомпромиссностью и поэтому в большинстве не адаптировались к реальной жизни. Научившиеся презирать смерть и безразличные к страху, верящие в справедливость и товарищество, ожидающие естественного общественного и государственного признания своих военных подвигов и даже, быть может, материальной поддержки, мужественные и отважные, они столкнулись с равнодушием общества приспособленчества и потребительства, карьеризма и вероломства.
Трагедия состояла не только и не столько в том, что «искалеченные», а на самом деле перевоспитанные войною солдаты не сумели влиться в общество, а в том, что само общество оказалось не в состоянии и не захотело подняться до их нравственного уровня, который не только открылся, но и был их сутью, смыслом существования на войне.
Увы, такое общество тяжело больно, а его отношение к своим защитникам – один из сигналов смертельной болезни. За этим с логической неизбежностью следует исполнение правила: «Народ, который не хочет кормить свою армию, обречен кормить армию врага».
Все это не могло не приводить и приводило к бытовым и служебным конфликтам; это не нравилось властям, привыкшим к безропотности и слепой покорности населения.
Ярчайший пример тому послевоенная судьба легендарного Александра Ивановича Маринеско, неповторимого своими военно-профессиональными деяниями и подвигами командира подводной лодки, больше всех других уничтожившей вражеских судов в Балтийском море, которого фюрер Германии – Адольф Гитлер – назвал своим личным врагом № 1. А. И. Маринеско усилиями военных бюрократов был не только лишен заслуженных воинских наград, но и в полном здравии и в зените своего таланта был вышвырнут с военно-флотской службы, а впоследствии, оклеветанный и осужденный как уголовник, умер в безвестности и в нищете.
В дальнейшей истории страны малочисленность и разобщенность рассмотренной жертвенной части народа привели сначала к медленному, а затем и к нарастающему ослаблению патриотизма и, как следствие, к утере ответственности всех вместе и каждого в отдельности за судьбу Отечества.