Борисов Николай Сергеевич. Зеленые яблоки

   - Назад!-крикнул он резко.
   Бродяга, пораженный этим тоном, тотчас же остановился в полосе света от фонаря.
   - Простите, ваша милость, - взвизгнул он, - я хотел только открыть вам дверцу, ваша милость!
   Голубые глаза м-ра Строма смело пронзили его.
   - Ладно, ладно, старик! - сказал он другим тоном. - Вот получите!..
   Он швырнул на панель серебряную монету, - кажется полкроны, и бродяга, совершенно ошеломленный, бросился ее поднимать.
   Стром все время следил за ним, затем подошел к экипажу и широко раскрыл дверцу.
   - Угодно вам войти, м-р Бертон? - сказал он, и, когда я поднялся в кэб, он обернулся к кучеру и крикнул ему: - В ресторан "Милан"!
   Когда мы отъезжали, я заметил бледное лицо бродяги, по-видимому, нашедшего свою монету: стоя в тени, он не спускал с нас глаз.
   Стром понял, что его волнение было мной замечено, и натянуто засмеялся.
   - Не люблю таких субъектов, - сказал он, - это, конечно, глупо, их следует только жалеть. Но я не выношу, когда они подходят ко мне.
   Его слова были просты и естественны, но нисколько меня не убедили. Мне доводилось видеть людей, застигнутых большой опасностью, и я не мог ошибиться в симптомах.
   Впрочем, я воздержался от всяких объяснений, решив, что будет тактичнее переменить тему разговора.
   - Боюсь, что мой туалет не подходит для "Милана", - сказал я. - Не знаю, удобно ли это?
   Он пожал плечами.
   - Мы возьмем отдельный кабинет - так будет гораздо приятнее.
   Экипаж повернул на Стрэнд. Выглянув из окна, Стром дал кучеру некоторые указания. Свернув вправо и не доезжая до ярко освещенного подъезда известного ресторана, кучер остановился перед боковым незаметным входом.
   Уплатив кучеру, он провел меня в большую залу, где вежливый, очень почтительный метрдотель вышел нам навстречу.
   - Пожалуйста, отдельный кабинет и что-нибудь легкое к ужину, - сказал Стром.
   - Слушаю, сэр, слушаю, - ответил тот. - Не угодно ли пожаловать сюда?
   Он провел нас через длинный, блестяще освещенный коридор и, остановившись перед последней дверью налево, открыл ее.
   Мы очутились в маленькой, но роскошно меблированной комнате, в которой стоял стол, накрытый для ужина, дивно убранный цветами.
   Стром просмотрел меню и заказал пару блюд, название которых мне было неизвестно, а затем прибавил:
   - Принесите бутылку "Гейдсика 98 года" и немного старого бренди.
   Человек поклонился и, выдвинув стулья, бесшумно покинул комнату. Я не мог понять, заметил ли он наше поразительное сходство или нет. Во всяком случае, он не показал вида.
   - Я всегда думал, что хороший лакей - самое замечательное произведение природы!
   - Да, - сказал Стром, садясь за стол, -... а следовательно, и самое презренное.
   - Это определение кажется мне несправедливым.
   Стром посмотрел мне прямо в глаза.
   - Можете ли вы не презирать человека, который ради легкого заработка превращает себя в машину для рабского исполнения чужих прихотей? Вора я гораздо больше уважаю, чем хорошего лакея.
   Я засмеялся.
   - Вы, пожалуй, правы! Во всяком случае, если бы мне предстоял выбор, я бы скорее согласился стать вором.
   - Кто вы? - спросил неожиданно Стром и прибавил:- Я ставлю вам этот вопрос не из пустого любопытства.
   - Я был далек от этой мысли, - возразил я любезно.- Потому-то я и не решаюсь ответить вам сразу.
   Он улыбнулся, устремив на меня любопытный, смущающий взгляд.
   - Будем откровенны, - сказал он вдруг. - Кажется, вы имеете возможность оказать мне значительную услугу, м-р Бертон.
   - В самом деле? - отозвался я, закуривая папироску.
   - С другой стороны, - продолжал он, - весьма вероятно, что и я вам мог бы пригодиться.
   - Это вполне возможно.
   Он облокотился на стол. Я заметил, что руки у него мускулистые и загорелые, руки человека, привыкшего к тяжелому физическому труду.
   - Но я должен о вас знать несколько больше, - сказал он. - Кто вы? Откуда вы? Чего вы добиваетесь в жизни?
   В этот момент открылась дверь, и вошел лакей. Он принес ужин. Пока он расставлял блюда и наливал вино, восхитительное вино, кстати сказать, Стром легко и остроумно говорил о разных незначительных предметах. Я отвечал наугад, в том же небрежном тоне. Мой ум был целиком занят тем таинственным намеком, который он мне бросил. Мне хотелось знать, какого рода услугу могу я ему оказать. Что она связана с нашим поразительным сходством, в этом я был убежден. Но дальше этого я не мог идти в своих догадках. Наша встреча на набережной, его приглашение к ужину и смущающая мысль о том, что он преследует какую-то, мне неизвестную, цель, - все это было так внезапно и странно, что мне казалось, будто я попал в арабскую сказку на современный лад.
   Однако не было никакой беды в том, чтобы ознакомить его с моим невинным прошлым и затруднительным настоящим. Инстинктивно я чувствовал, что предложения мистера Строма окажутся весьма занятными. А потому, как только вышел лакей, я снова наполнил свой стакан и, глядя с улыбкой на собеседника, начал рассказывать ему о себе.
   - Начну с того, что мне тридцать четыре года.
   Он посмотрел на меня внимательно.
   - Вы кажетесь лет на пять старше.
   - Да, - заметил я, - если бы вы пятнадцать лет пошатались по Южной Америке, вы тоже не показались бы моложе.
   Некоторое удивление промелькнуло у него на лице.
   Он сухо засмеялся.
   Последовало краткое молчание. Стром встал со стула, пересек комнату и запер дверь на ключ. Я следил за ним с любопытством. Он снова сел к столу и закурил.
   - Мистер Бертон, - сказал он, - во сколько вы оцениваете вашу жизнь? Я хочу сказать, за какую сумму согласны вы рискнуть ею.
   Он сказал это таким деловитым и спокойным тоном, что я не мог удержаться от улыбки.
   - Не знаю. Если бы я знал, что она имеет некоторую ценность, я пустил бы ее с публичного торга.
   Он перегнулся через стол и в упор посмотрел на меня.
   - Если вы сделаете то, чего я хочу, я вам заплачу десять тысяч фунтов.
   Глава IV
   "...Пью за потерявших самих себя!.."
   Я достаточно привык к неожиданностям, но это предложение было похоже на чудо. У меня на минуту захватило дыхание. Я откинулся На спинку стула и смотрел на своего двойника с подлинным восхищением.
   - Вы ставите дело на широкую ногу, мистер Стром! А платите вы наличными?
   Вместо ответа он сунул руку во внутренний карман и вытащил оттуда кожаный портфель. Вынув из него несколько банковых билетов, он положил их на стол.
   - Здесь две тысячи фунтов, - сказал он спокойно. - Если вы принимаете мое предложение, я выпишу вам чек на остальные деньги.
   Я посмотрел на билеты с тем почтительным интересом, с которым обычно смотрят на знатных чужестранцев. Я не сомневался в том, что они подлинные. Затем, после некоторого размышления, я закурил папироску.
   - Это должно быть весьма неприятное дело, - сказал я с некоторым сожалением.
   При этих словах мой собеседник впервые засмеялся.
   Это был ужасный, безрадостный смех.
   - Да, - сказал он сухо, - если бы я объявил конкурс, то запись была бы невелика. Раньше чем говорить о дальнейшем, - прибавил он, - я хочу взять с вас честное слово, что все, что я вам скажу, останется между нами, - примете вы мое предложение или нет.
   - Безусловно, - ответил я без малейшего колебания.
   - Великолепно!..
   - Весьма возможно, что через несколько дней, если мне не удастся принять некоторые меры, меня больше не будет в живых...
   Я вспомнил о маленьком инциденте на набережной и понял, что он говорит правду.
   - Короче говоря, - сказал он, - я должен исчезнуть. Если я буду жить в Лондоне под своим именем, я непременно буду убит. Это дело дней, недель и даже месяцев, - это зависит от меня, но исход верный и совершенно неизбежный.
   Я налил себе сам стакан бренди и поднял его на свет.
   - Ситуация хороша, по крайней мере, тем, что она весьма проста.
   Та же холодная усмешка заиграла у него на губах.
   - Это не так просто, как вы думаете. Господа, которые хотят ускорить мой переход на небеса, делают мне честь своим тонким и скрытным вниманием. Я, быть может, могу их избегнуть. Сегодня вечером, например, мне это удалось.
   Он кивнул головой, словно отвечая на мой невысказанный вопрос.
   - Да, меня осенила эта мысль, когда я заметил вас под фонарем. Если бы я верил в сверхъестественное, то сказал бы, что вы мне посланы самим дьяволом. Я не думаю, чтоб какая-нибудь другая сила могла принимать во мне участие.
   - Ну что ж, - сказал я шутливо, - если меня послал к вам дьявол, то я, по крайней мере, обязан ему хорошим ужином. Чего вы от меня хотите?
   - Я хочу, чтобы вы заняли мое место в мире. Я хочу, чтобы вы сегодня же вечером переоделись в мое платье и вышли из этого ресторана как Стром.
   Я глубоко вздохнул и перегнулся над столом, ухватившись за его края обеими руками.
   - Хорошо, - сказал я, - а потом?..
   - Я хочу, чтобы вы вернулись в мой дом в Парк-Лэйне и три недели жили бы там вместо меня. А затем, если вы после этого срока останетесь в живых, что мало вероятно, - вы можете делать все, что вам угодно.
   Мне вдруг показалось, что вся эта история только шутка, результат какого-нибудь дурацкого пари или мимолетная причуда сумасбродного миллионера. Но блеск его стальных голубых глаз, испытующе смотрящих на меня, внезапно прогнал эту мысль.
   - Это невозможно. Если даже прислуга не заметит разницы - меня моментально уличит любой из ваших друзей.
   - Почему? - спросил он. - Они могут подумать, что я стал забывчив или эксцентричен. Что же другое может прийти им в голову?
   - Но подумайте, сколько незнакомого встретится мне: имена людей, ваши дела и даже ваш дом. Ведь я сам себя выдам!..
   - Обо всем этом я уже подумал, - ответил он коротко. - Если бы я не мог предупредить все обстоятельства, я бы вам не сделал такого предложения.
   Я взглянул на него с любопытством.
   - А кто может мне помешать взять ваши деньги и думать только о себе.
   - Никто, кроме вашего честного слова,- сказал он.
   На минуту наступило молчание.
   - Ладно, - сказал я с коротким смехом. - Гарантии не равны для обеих сторон: Но если вас это удовлетворяет... - я пожал плечами. - Теперь посмотрим, правильно ли я понял ваше интересное предложение. За десять тысяч фунтов стерлингов, из коих две тысячи наличными, остальное чеком, - я должен стать на три недели мистером Стромом. Весьма вероятно, что за это время меня убьют. Если этого не случится, я буду свободен и могу снова стать самим собой...
   Стром поклонился - полунасмешливо, как показалось мне.
   - Вы прекрасно выразили мою мысль.
   Я налил себе второй стакан бренди и выпил его небольшими глотками. Передо мной стояла перспектива стать миллионером, хотя бы на три недели. Но кроме того, это дело привлекало меня своей фантастичностью. Всего несколько часов назад я жаловался на тоскливую однообразную жизнь, и вдруг судьба посылает мне необъятную возможность всяких приключений и волнений. От одной этой мысли мое сердце забилось сильнее.
   - Если это не слишком Нескромный вопрос, - сказал я спокойно, - мне хотелось бы знать, почему так интересует кого-то ваш переход в лучший мир?
   Стром сощурил глаза, губы его сложились в неприятную усмешку, и он холодно ответил:
   - Это мое личное дело, таким оно и должно остаться. Могу вас все же уверить, что, став на мое место, вы рискуете только быть убитым. Никакого преступления я не совершил, - он засмеялся, - по крайней мере, в прекрасных глазах английского закона...
   - Это весьма утешительно, - заметил я, - но все же я охотнее принял бы ваше предложение, если бы знал, кто именно так старается всадить в вас нож.
   - К сожалению, мне это самому неизвестно. Если бы я знал... - его лицо стало на минуту похоже на жесткую маску. - Впрочем, есть какая-то пословица относительно двоих, исполняющих одну и ту же роль. Могу вам только сказать, что опасность реальна и очень близка. У меня достаточно оснований думать, что моя собственная прислуга вполне верна мне, но, помимо ее, я не стал бы доверять никому.
   - Видимо, мне придется сидеть все время дома,сказал горько я.
   Стром сунул руку в карман и вынул маленькую записную книжку из красной кожи.
   - После первых десяти дней вы можете поступать как вам угодно. Но вначале вам придется выполнить некоторые обстоятельства. Они записаны в этой книжке.
   - И вам кажется, что я могу все это успешно выполнить?
   Стром кивнул головой.
   - Ваши нервы в прекрасном состоянии, и вы обладаете большой долей здравого смысла. Но если вы даете слово, что употребите все ваше старание, то я могу вам довериться. Если же вам не удастся, - он пожал плечами,- то ведь меня, во всяком случае, тут не будет.
   Чувство злорадства вдруг наполнило меня при одной мысли о всех предстоящих мне волнениях. Я протянул ему через стол руку.
   - Хорошо, обещаю вам приложить все свои старания.
   Он схватил мою руку, и минуту мы так сидели по обе стороны стола, не проронив ни слова.
   Стром первый прервал молчание.
   - Я завидую вашим нервам, мистер Бертон, - заметил он спокойно.
   - Прежде они были куда лучше, - сказал я с сожалением.
   Стром оторвал листок из записной книжки и, положив его на стол, стал чертить карандашом какой-то план. Я придвинул стул, чтобы следить за его работой.
   - Я вам даю грубую схему внутреннего расположения моего дома, - сказал он, - это нижний этаж; здесь столовая и биллиардная. Кабинет и спальня как раз над ними, в первом этаже. Они сообщаются вот так. - Он ловко и яснo очертил различные комнаты и надписал их названия посредине каждого квадратика.
   - Это очень понятно, - сказал я, взяв бумагу. - Что вы скажете относительно прислуги?
   - Слуг у меня всего трое: две женщины и Мильфорд, лакей. Я избавился от всех остальных за последние две недели. Эти же были со мною с тех пор, как я нанял дом, и мне кажется, им можно доверять. Мильфорду - уж наверное. Я к нему всегда относился хорошо, и он мне как будто благодарен.
   - Так вот, - сказал я, - если он меня примет за Строма, то я надеюсь довести дело до конца.
   - Да, - заметил Стром, - единственное лицо еще, которое вас может беспокоить, это моя жена. Она, кажется, обещала поехать на несколько дней в Суффольк. Во всяком случае, следите за тем, чтобы не сделать ни одного промаха в ее присутствии.
   - Что она за человек? - спросил я.
   Стром сдвинул брови.
   - Не знаю. Иногда мне кажется... Если бы я знал...Его брови еще больше сдвинулись и руки нервно сжались так, что кожа на суставах побелела.
   - Полнота ваших сведений изумительна, Стром, - заметил я.
   - Если бы я останавливался на пустяках, - сказал угрюмо Стром, - меня бы не было здесь.
   Он вынул чековую книжку и выписал чек на восемь тысяч фунтов.
   - Вот деньги и чек, - сказал он. - Я вложу их в конверт. Кроме того, вам необходимо научиться подделывать мою подпись, - как вы думаете, вы сумеете это сделать? - сказал Стром, вкладывая чек и деньги в конверт.
   - У меня, правду сказать, опыт в этом направлении небольшой. Но, надеюсь, при некоторой практике я с этим справлюсь. А как у вас у самих обстоит дело с деньгами?
   - Я уже заранее принял все меры и только ждал случая, чтобы применить их на деле.
   Вдруг постучали в дверь. Стром сунул чековую книжку и деньги обратно в карман, встал, прошел через комнату и отвернул ключ.
   Вошел лакей и с виноватым видом остановился на пороге.
   - Я пришел узнать, не требуется ли вам чего-нибудь, сэр?
   - Кажется, ничего, - спокойно сказал Стром. - Впрочем, подайте мне счет. Думаю, что с вашей стороны нет препятствий к тому, чтоб мы еще на некоторое время задержали эту комнату. Мы говорим о делах.
   Лакей поклонился.
   Стром вынул пятифунтовый билет, протянул его лакею и движением руки отказался от сдачи. Лакей оставил нас, бормоча слова благодарности. Стром закрыл за ним дверь на ключ и подошел опять к столу.
   - Я готов, - сказал он учтиво.
   В одно мгновение я снял свой костюм и положил на стул.
   Наше полное переодевание длилось приблизительно четверть часа. Вся одежда Строма вполне подошла для моей фигуры, только его лакированные ботинки были на полномера меньше, чем нужно. Кончив одеваться, я с чувством некоторого удовлетворения посмотрел в зеркало.
   Иллюзия была полная.
   В моем старом синем костюме Стром превратился в совершенно другого человека. Он казался в точности тем изображением, которое я ежедневно видел в зеркале моей меблированной комнаты. Приблизившись к столу, я наполнил оба стакана остатком превосходного бренди.
   - Пью за нас, потерявших самих себя, - сказал я.
   Стром поддержал тост, а затем, поставив стакан на стол, вынул конверт и ключ от дверей и передал их мне.
   Я положил их к себе в карман вместе с записной книжкой.
   Внезапно мне пришли на ум последние слова Вольтера: "А теперь вперед, в мир приключений".
   - Нам лучше не выходить вместе, - сказал Стром.Прощайте. Не думаю, чтобы нам пришлось еще раз ветре - титься, разве только в аду, если таковой существует.
   - Вероятно, я первый выясню этот вопрос... - ответил я.
   Я взял коричневое пальто, лежавшее на диване, и, пройдя через комнату, открыл дверь, закрытую на ключ.
   Стром стоял на месте, сложив руки, и следил за мной все с той же странной улыбкой.
   - Прощайте,- сказал я,- желаю вам счастья!..
   Затем я вышел и захлопнул за собой дверь.
   Пройдя через длинный коридор гостиницы, я дошел до бокового входа, в который мы вошли. Дежурный лакей в ливрее быстро подошел ко мне.
   - Угодно автомобиль, сэр.
   - Да,- сказал я,- позовите.
   Мне было холодно, хотя мое сердце билось несколько чаще обыкновенного. Когда автомобиль подкатил, я дал шиллинг любезному джентльмену в ливрее, крикнул шоферу адрес Строма в Парк-Лэйне, затем вошел в автомобиль и с приятным чувством удовлетворения опустился на удобное сиденье.
   Дело пущено в ход,- теперь в этом не было ни малейшего сомнения. Если я не изменю слову, мне предстоит целая вереница таких интересных переживаний, о которых не мог бы мечтать самый смелый ум.
   Кроме приятной перспективы почувствовать нож между ребрами в любой час дня или ночи, мне еще предстояла громадная задача - разыгрывать чужую роль в течение трех недель. Я снова усомнился, не сумасброд ли этот Стром, желающий поиздеваться за мой счет. Я старался возобновить в памяти весь наш разговор с момента нашей встречи, но не нашел в нем никаких признаков безумия. Но если это просто шутка, она дорого обойдется автору. Я вынул бумагу, которую мне дал он, зажег восковую спичку и стал изучать план его дома. План был в достаточной степени ясен. Мне стоило только подняться по лестнице, чтобы оказаться перед дверьми спальни, окна которой, по-видимому, выходили в Гайд-парк. Этих сведений, во всяком случае, было достаточно для нынешней ночи.
   Остальное можно изучить на следующий день.
   Я вздрогнул от неожиданности, когда мы внезапно остановились перед величественным домом, недалеко от Эпсли.
   - Черт возьми,- пробормотал я,- надеюсь, что тут нет ошибки.
   Взяв себя в руки, я вышел на тротуар и дал шоферу полкроны.
   Глава V
   "Будьте моей женой, Айрис..."
   С полминуты я колебался, а затем, поднявшись по широкой каменной лестнице, всунул ключ в дверь. Она открылась довольно легко, и, глубоко вздохнув, я переступил через порог.
   Я очутился в большом круглом вестибюле с колоннадой вокруг, освещенном электрическим канделябром. Множество пальм в горшках и висячие корзины с тепличными цветами придавали этой комнате роскошный и комфортабельный вид. По углам были расставлены глубокие вольтеровские кресла из красной кожи. Пока у меня не было оснований быть недовольным новым жилищем.
   Не успел я захлопнуть входную дверь и вступить на мягкий турецкий ковер, как послышался звук сдержанных шагов, и из-за драпировки в конце вестибюля появился человек. Это был спокойный приятный малый лет сорока пяти, с живым, чисто выбритым лицом и начинающейся сединой.
   Одет он был, как полагается английскому лакею.
   "Это Мильфорд", - подумал я.
   Я снял шляпу, так, что свет упал на мое лицо.
   - Есть письма? - спросил я свободно.
   Я хорошо следил за ним, пока говорил, стараясь уловить малейший признак удивления или иной знак, указы - вающий на то, что он заметил нечто необычайное в моей наружности. Но он совершенно просто подошел ко мне и снял с меня пальто и шляпу.
   - Были письма с последней почтой, сэр, - я их отнес в кабинет.
   - Спасибо,- и я направился к лестнице.
   - Вам угодно сейчас бренди и содовую, сэр? - спросил он.
   У меня не было никакого желания пить бренди, так как я слишком много выпил в "Милане", но, по-видимому, Стром имел обыкновение каждый вечер пить этот напиток, и я счел необходимым не изменять этой привычке.
   - Хорошо, подайте наверх...
   Я поднялся по широкой лестнице, покрытой таким же роскошным ковром, как в вестибюле, прошел площадку и открыл дверь в комнату, отмеченную Стромом как мой кабинет. Выключатель находился внутри комнаты, и, повернув его, я залил ее мягким, обильным светом ламп, скрытых где-то за карнизом. Это была большая, богато меблированная комната. Каковы бы ни были недостатки Строма, нельзя сказать, что пренебрежение своим комфортом относилось к их числу. Начиная с резных, дубовых книжных полок и больших вольтеровских кресел и кончая двумя-тремя маленькими кабинетными лампами, стоящими на разных столах,- здесь было все, чего может требовать роскошь и придумать находчивый ум человека.
   Послышался стук в дверь, и вошел Мильфорд с подносом, на котором стояли графин, сифон и стакан. Он поставил поднос на столик у камина и удалился так же бесшумно, как вошел.
   В другом конце комнаты стояло красивое дубовое бюро, за которым Стром, вероятно, вел свою деловую и личную корреспонденцию. Я подошел к нему и сел.
   До сих пор все шло поразительно гладко. Чувство дикой радости, вызванное новизной положения, наполнило все мое существо. Мне хотелось разразиться громким смехом. Но мысль о том, что сейчас может войти Мильфорд, помешала мне осуществить мое желание. Вынув записную книжку Строма и открыв ее на той странице, где были записаны неотложные дела, я стал ее просматривать. В то же время моя левая рука бессознательно играла серебряным зеркальцем, стоявшим на краю стола.
   Едва слышный звук привлек мое внимание. Звук был такой слабый, что только мой чрезвычайно острый слух мог его уловить. Я взглянул в зеркало, не делая ни одного движения.
   Длинная портьера, скрывающая нишу около камина, слегка отодвигалась в сторону. Все мускулы мои напряглись, пока я следил за происходящим, и сердце билось сильно и быстро.
   Вдруг, к моему великому удивлению, в комнату бесшумно вошла молодая женщина. Она была бледна. Спущенные поля шляпы наполовину скрывали ее лицо, но даже в зеркале я мог заметить, что она поразительно хороша. Она на миг остановилась, а затем очень осторожно вынула из-под длинного плаща маленький револьвер и прицелилась мне прямо в затылок.
   Я, очевидно, упал в тот самый момент, когда она выстрелила. Звука не последовало, но я почувствовал колебание воздуха от сильного взрыва. Пуля вошла в доску бюро, как раз на той линии, где секунду назад находилась моя голова.
   Это было проделано весьма ловко, но я совсем не жаждал повторения. Вмиг я перебежал комнату и схватил ее за руку. Она и не пыталась сопротивляться. Она выронила револьвер, как только я до нее дотронулся, и стояла передо мной с широко раскрытыми, полными ужаса глазами. Свободной рукой я поднял оружие: это был воздушный пистолет, которым можно на расстоянии двадцати ярдов убить человека. Пистолет я положил в карман и, выпустив ее руку, отошел на несколько шагов.
   - Не угодно ли присесть? - сказал я любезно.
   На мое предложение она реагировала совершенно неожиданно: с тихим стоном закрыла руками лицо и, покачнувшись, мягко упала на пол.
   "Вот это уж скверная история", - подумал я.
   Все же я не мог ее так оставить, нагнулся, поднял и на руках отнес на диван.
   До сих пор действие разыгрывалось так быстро, что у меня не было времени на размышления. Но тут вдруг мне пришло в голову, что лучше запереть дверь, на тот случай если Мильфорд или кто другой из прислуги услышали выстрел. Я подошел к двери, повернул ключ в замочной скважине и вернулся к тому месту, где лежала моя неожиданная гостья. Это была Айрис...
   Мой жизненный опыт был достаточно разнообразен, но данное положение казалось из ряда вон выходящим.
   Я решил, что прежде всего нужно привести ее в сознание.
   Налив немного бренди в стакан, я приподнял ее и влил несколько капель сквозь ее сжатые зубы. Крепкий напиток оказал почти мгновенное действие. Легкая краска появилась у нее на лице, и, глубоко вздохнув, она открыла глаза.
   Когда она увидела, что я ее поддерживаю, она сильно вздрогнула и откинулась назад на диван.
   Нельзя сказать, чтобы это было особенно лестно для меня, но я решил не обращать внимания.
   - Надеюсь, вам теперь лучше? - спросил я с ободряющей улыбкой.
   В ответ она взглянула на меня с такой ненавистью и презрением, что я инстинктивно встал с дивана.
   - Ну,- сказала она,- что же вы не звоните и не передаете меня полиции.
   Она говорила низким и страстным голосом.
   Я посмотрел в упор в ее возмущенные глаза.
   - Я принципиально против полиции. Кроме того, я не знаю, что ей тут делать. В конце концов, вы только испортили бюро.