Борисов Николай Сергеевич. Зеленые яблоки

   Она говорила так быстро, что девушка слова произнести не могла. С той же быстротой она крикнула приказание через дверь в коридор и снова заняла прежнее место на диване.
   - Это вино лучше всего для вас. Мне оно предписано доктором, и потому я всегда держу его наготове на льду.
   Дверь отворилась, и, держа поднос с бутылкой шампанского и двумя бокалами, в комнату вошла высокая, угрюмая девушка.
   - Поставьте туда, Кэсси,- сказала миссис Роза, указывая на стол.
   Макс откупорил бутылку, и миссис Роза взяла два полных стакана, сунула один в несопротивляющуюся руку Айрис, которая поднесла его к губам, но все еще не решалась отведать содержимого.
   - Что это такое? - спросила она.
   - Вино.
   - Но какое вино.
   - Шампанское - и стоит восемь долларов бутылка,внушительным тоном ответил; Макс.
   Айрис сделала глоток и поперхнулась. Но шампанское вызвало в ее усталом теле приятное ощущение тепла, и она от удовольствия подняла глаза, слегка раскрыв алые губы.
   - Ну, разве я не права? Разве вы не чувствуете себя лучше?
   - Да... да... кажется,- ответила Айрис.
   Глава VI
   Faites vos jeux
   Автомобиль плавно подкатил к подъезду казино. Эта улица была сплошь усеяна огнями всевозможных шикарных ресторанов, отелей. И по ней всегда катилась толпа разношерстная, пестрая, веселая.
   У подъездов увеселительных ресторанов, где швейцары в зеленых с золотыми галунами ливреях подзывают извозчиков и подбегают к их дверям приветствовать при - бывшую повеселиться пару, высокие блестящие цилиндры, шуршание белоснежных юбок...
   Глядя на этих ночных бабочек, возбуждавших себя танцами при свете электрических ламп, Бертон не возмущался. Бессознательные узы роднили его с этой толпою убогих и нарядных. Не были ли они все в известной степени жертвами? И кто знает, в каком положении могут очутиться завтра самые удачливые из них.
   Единственными существами, которых он ненавидел так же, как и полицейских, были отвратительные создания, бессовестная конкуренция которых захватила даже улицу, эти циничные, бледные оборванцы, в коротких куртках и обтянутых панталонах, кишевшие на бульварах, около ресторанов, на набережных, вечно торчавшие в известных кафе и притонах... Безработные подмастерья, мелкие телеграфные чиновники, лакеи из ресторанов и кабаков в рваных передниках, жирные уличные торговцы, дети, испорченные школой, целое полчище вырождающихся и развращенных людей, порочность которых нельзя было даже оправдать необходимостью и которые каждому прохожему двусмысленно улыбались бритой физиономией, делая выразительные жесты и подергивали бедрами, презрительно поджав губы. Джон вошел в подъезд.
   "Последняя ночь! -думал он,- Чем хуже, тем лучше. Ах, Айрис, зачем ты..:" И не кончив, вошел в залу. Казино помещалось выше, а здесь внизу устраивались балы, пьянки, ужины.
   Любители, похабных зрелищ в весенних нарядах смешивались с мелкими коммерсантами соседнего участка, проходившими в обыкновенных пиджаках, чтобы выпить кружку пива и угостить девушку. Содержательницы богатых притонов держались начеку, пронюхивали, нельзя ли заполучить какого-то пресыщенного клиента. Царицы бала в пастушеских костюмах или римских тюниках, открывавших их бюсты и ноги, с гордостью расхаживали в густой толпе, наполнявшей громадный зал. В первом и в бельэтаже образовалось два течения в противоположные стороны, стремившиеся по боковым галереям и между столами, где сидели мужчины, которые тянули вино, пиво, ликеры, отравлялись спиртом со смехом и криками. Вокруг электрических фонарей плавали облака густой пыли.
   Директор подошел к нему под охраной нескольких человек.
   - Сэр...
   - Я хочу получить входную карточку,- сказал Джон Бертон.
   - Вы хотите получить входную карточку? Простите, но мы пускаем только состоятельных людей.
   - Мое имя, маркиз, лорд дьявол, и я хочу получить входную карточку!.. Скорее, я хочу играть.
   - У вас, вероятно, есть бумаги, которыми вы можете доказать ваши слова.
   Ни слова не говоря, Джон вынул и протянул директору свой билет в 1.000.000 фунтов стерлингов.
   У директора боролись два чувства. Он раздумывал, но билет, шуршавший в руках Бертона, был очень реальным.
   Директор превзошел себя в любезности.
   - О сэр, ваша карточка будет готова через две секунды (пусть он проиграет свои деньги, прежде чем полиция упрячет его в лечебницу).Подождите минутку, господин маркиз.
   Все низко кланялись ему. Карточку выписали, и Джон прошел в зал игры. В глубине царил зеленый стол с рулеткой, которая почти все время вертелась.
   Жадная толпа нервно, лихорадочно сгрудилась вокруг стола.
   Подошел к буфету. На эстраде играл цыганский оркестр в красных фраках, а рядом расположились танцовщицы, ожидая добычу.
   Джон сел за пустой стол и потребовал шампанского и сигар.
   Слуга почтительно налил бокал, поставил бутылку в лед и ушел.
   Немного погодя Джон начал объясняться знаками с полуголой танцовщицей; она была довольно интересная, с остриженной по-мальчишески головой. Джон издали выпил за ее здоровье, и вскоре они уж сидели вместе и пили на брудершафт.
   Принесли еще бутылку, которую они тоже выпили.
   Маленькая танцовщица проголодалась и просила устриц и ужин, к большому удовольствию слуги.
   Принесли третью бутылку.
   Маленькая танцовщица начала танцевать, шевеля бедрами испанский танец. Джон вдруг почувствовал легкое отвращение к ней. Танец окончился, и она подошла к нему.
   - Faut me donner quelque Shose [Надо дать немного денег. ],- сказала она.
   Джон вынул фунт и положил ей в сумочку.
   - C'est pas assez,- сказала она,- apres m'avoir engagee pour toute la nuit[ Еще... это мало, после того как ты занял у меня всю ночь. ].
   Джон бросил ей еще и подозвал лакея.
   - Счет!..
   - Вот, сэр, восемьдесят три шиллинга, сэр.
   - Получите.
   И Джон ушел, бросив лакею пять фунтов.
   Подошел к столу. К нему наклонился один из тех марафонов, паразитов жизни, живущих подачками и кражей со стола.
   - Сэр, вот видите, там слева у третьей дюжины...
   - Ну...- машинально ответил Джон, невольно всматриваясь в продолговатое, тонкое, неврастеническое лицо.
   - В шесть дней он проиграл свои деньги и дал телеграфный приказ заложить за высшую цену два из своих имений. В тот же самый день, когда получились эти деньги, он выиграл в полтора миллиона, купил своим любовницам три совершенно одинаковых собаки и нанял им в качестве метрдотелей трех изголодавшихся арабов из Алжира, которые продавали разный хлам. По прошествии двух месяцев он проиграл в рулетку как весь свой выигрыш, так и те деньги, которые получил за имения. Он заложил по телеграфу свое третье имение. К концу третьего месяца, когда он потребовал заклада своего четвертого и последнего имения, он получил известие, что его собираются взять под опеку и что в несколько дней это будет сделано.
   У него самого осталась только тысяча франков. После этого он пошел в игорный зал к столу N4, где всегда играл в рулетку, поставил сто восемьдесят франков и остальное на черное и выиграл. Он поставил 180 на N13 - это, как вам известно, максимальная ставка на номер,а остальной выигрыш поставил: половину на черное (цвет номер 13) и половину нечет - и выиграл.
   Джон отошел от собеседника и стал напротив лорда...
   Он играл как в трансе.
   Он выиграл, помимо имевшейся у него тысячи, восемнадцать тысяч пятьсот двадцать франков. Поставил на черное и нечет максимум - по шесть тысяч франков, столько же на manque, сто восемьдесят франков на N13 - и тринадцать вышло еще раз. Он оставил сто восемьдесят франков на этом номере и поставил максимумы на все возможные шансы: a cheval,transversale, pleine et aimple, саггё, колонну, дюжину, черное, нечет и passe.
   Вышел ноль. Все, кроме ставок на черное, нечет, было проиграно, а эти ставки остались в плену.
   После ноля вышло 36 - красное, четное и passe.
   Лорд проиграл все.
   Тогда он спокойно вынул револьвер и сказал ясным голосом:
   - Пусть тому, кто в своей жизни был так же глуп, как я здесь, так же повезет, как мне не везло.
   После этого он приставил дуло револьвера к своему виску и, прежде чем сторожа могли ему помешать, застрелился.
   Мозг его обрызгал стол N4, и какая-то американка громко выругала людей, которые стреляются и портят новые туалеты,- ahooting themselves all over ladies, dresses!
   Джон вздрогнул.
   - Скоро и я последую... Скоро...- и, воспользовавшись тем, что от стола отскочил один из игроков, спокойно сел на освободившееся место.
   В две секунды труп игрока был убран, и снова бесстрастный голос крупье раздался уверенно и громко: Faites vos joux.
   Было ли то действие шампанского, усталости или нервов, но на Джона точно что-то нашло. Ему вдруг показалось, что он борется с рулеткой, как с хищным животным.
   Когда шарик катился по матовому кругу, шум его казался шипением маленькой бледной гремучей змеи, которую он должен был победить. "Шт...внутренне шептал он,- я убью тебя". Его пальцы ставили на стол золото и бумажки точно во сне, не зная куда.
   Одиннадцать, черное, нечет и manque, на все поставил он максимум. Вышел одиннадцать, и вдруг точно какой-то голос прокричал в его мозгу: двадцать четыре. Двадцать четыре было завалено деньгами, пока не осталось ни одного незакрытого места, и голос крупье объявил,- конечно, он так и знал,- vingt quatre, noire, pair et passe.
   Прошло несколько времени,- сколько, он не мог бы сказать, так как был точно в лихорадке,- в течение КОТОРОГО он, по-видимому, выиграл неслыханно много, так как толстые пачки денег вздымались перед ним и золотые стояли колонками, как вдруг его мозг точно остановился, и в голове у него огненными буквами зажглась цифра 13.
   Он горячей рукой, ни минуты не сомневавшись, поставил по максимуму на все шансы 13, огромные пачки золота и бумажек и смотрел на рулетку с одной мыслью в голове: должно выйти 13, должно выйти, должно выйти, выйдет на этот раз.
   Вышло 13. Снова максимум повсюду, снова и еще много, много раз, без сомненияДЗ.
   Снова вышло 13. Снова он взял выигрыш и оставил всюду максимум. Его мозг горел. 13 выйдет! Это было единственное, что он чувствовал и знал.
   Третий раз вышло 13. Конечно, он это знал и не обращал ни на что внимания. Он только говорил: "Оставьте ставки".
   Снова шарик пустился в путь, и четвертый раз вышел 13, которого застрелившийся игрок тщетно ожидал.
   Внезапно ему показалось, что в его голове раздался револьверный выстрел. Джон встал, шатаясь, точно после долгой болезни, и отошел от стола с одной отчетливой мыслью в мозгу: виски.
   Крупье и сторожа провожали его изумленными взглядами.
   Ежедневная касса каждого стола была 200.000 фунтов стерлингов. Если они проигрывались, то банк считался сорванным, и игра на тот день прекращалась.
   И когда Джон, спотыкаясь, отходил от стола N4, он услышал, почти не соображая, в чем дело, как chef the table сообщал спокойным голосом:
   - Messieurs, банк сорван, на сегодня игра прекращается.
   После трех или четырех больших стаканов виски мозг Джона Бертона начал соображать. Он почувствовал себя прозрачным и свежим, как весеннее утро. У стойки он подсчитал свою кассу и увидел, что выиграл от 200 до 300.000 фунтов стерлингов. Что ему теперь делать?
   - Вот он...
   Как сквозь сон услышал Джон голоса. Поднял голову и увидел перед собой двух констеблей...
   - Вы арестованы, сэр...
   - За что?..
   - За убийство Строма!..
   Джон пожал плечами и последовал за ними... Ему было все равно... Он победил рулетку... Увы, он не победил жизни и не мог задушить воспоминания о красных слонах мисс Айрис...
   Глава VII
   Пробуждение
   Из черной бездны беспамятства, как бы цепляясь за гигантский маятник, Айрис вихрем понеслась вверх и очутилась на грани сознания. Несмотря на занавесы и шторы, луч полуденного солнца падал ей прямо в глаза. Дрожащей рукой она натянула что-то между собой и лучами.
   Сначала она не была в состоянии ни думать, ни вспоминать. Ей казалось, что голова у нее раскалывается на части. В горле пересохло. Она задыхалась, чувствовала тошноту и какое-то движение в желудке. Беспрерывная нервная дрожь потрясала ее с головы до ног. Все мышцы были напряжены и болели.
   Сознание настоящего приходило медленно, но предшествовало восстановлению в памяти прошлого. Она увидела что-то, чем она защитила глаза от света - простыня, и что она находится на большой медной кровати с несколькими матрацами. Ничего нельзя было разглядеть, так как кровать в ногах была высока и на ней висело розовое с зеленым стеганое одеяло, но между обоими окнами она увидела письменный стол, а налево - умывальник.
   Это была не та комната, в которой она заснула.
   Она вдруг села в постели, и, как предвестник несчастья, промелькнула у нее в голове мысль: комната, все окружающие ее предметы раскачивались из стороны в сторону.
   Ей сделалось тошно, и она упала навзничь на сильно надушенные подушки.
   Грудь вздымалась, в горле клокотало, но слез не было.
   С болью, медленно, хотя и решительно, она опять заставила себя сесть в постели. Напротив висело зеркало. Из него смотрело на нее незнакомое чужое лицо.
   Одно желание охватило ее: найти свои веши, одеться и бежать, вернуться по мере возможности к прежнему.
   Несмотря на головную боль и трясущиеся руки, она завернулась в простыню и с бесконечной осторожностью встала с постели.
   Она искала комод или шкап, но ни того, ни другого не оказалось. Других дверей, кроме входных, не было. На ближайшем стуле ее вещей не оказалось. На другом лежало длинное малиновое кимоно.
   Приподняв его, она нашла аккуратно сложенное белье, черные шелковые чулки, вышитые малиновым, и башмаки на высоких каблуках с медными пряжками. По непонятной причине один вид этих вещей был ей противен. Ее вещи, очевидно, унесли.
   В порыве стыда она ощупью нашла дверь. Надо было позвать миссис Розу. Взявшись за ручку, она нажала ее.
   Дверь была заперта.
   Забывая тошноту и боль, обезумев от страха, не задумываясь, она кинулась к окнам: закрытые ставни-жалюзи пропускали свет, но не открывались. Выглянув в узкую щель между ними, она увидела улицу.
   Айрис старалась убедить себя, что ключ случайно упал на пол, но тщетно искала его и не находила. Она начала дергать ручку и колотить кулаками в дверь, а тихий зов ее мало-помалу перешел в громкий, истерический, безумный крик о помощи.
   Затем внезапно остановилась, ударилась о дверь и, обессилев, упала на пол.
   Айрис казалось, что она утратила всякую возможность двигаться, но когда она услышала приближавшиеся тяжелые шаги и в двери скрипнул ключ, она, как нагальванизированная, вскочила и бросилась на кровать.
   Дверь открылась и закрылась за Розой Лежер, быстро повернувшей ключ, который она спрятала в свой пышный корсаж.
   - Черт возьми, что случилось с вами? - спросила она.
   Хотя при дневном свете она казалась старше, и еще более отчетливо выступали румяна и пудра, все же она была пышна и красива, как плакат пивоваренного завода.
   Но теперь лоб ее был покрыт сердитыми морщинами, а в глазах играла злобная усмешка.
   Айрис запряталась еще глубже в подушки.
   - Чего орете?- настаивала Роза.- Что с вами, я ведь спрашиваю вас!..
   Толстой рукой она схватила Айрис за голое плечо и начала трясти ее так, что у той зубы застучали.
   - Не потерплю в своем доме такого скандала, и, если вы не научитесь прежде всего молчать, я прибью вас, так и знайте!..
   Отбросив Айрис, как если бы ее жертва был пучком соломы, она подбоченилась и дышала спокойно, как всегда.
   - Ступайте к ним, а я устрою так, что вас схватят и засадят за то, что вы есть.
   Айрис попятилась от разразившейся бури, но мощный кулак Розы угодил ей под подбородок и повалил навзничь на постель.
   - С такими шутками ко мне не приходите,- продолжал кричать тюремщик.Перед вами выбор: либо оставайтесь здесь и живите спокойно, либо убирайтесь и попадете в кутузку. Что представляет собой этот дом - вы знаете так же хорошо, как и я. Оставайтесь здесь и отрабатывайте свое содержание. Только пикните, и я позову полицию. Не хотите есть? Что? Не будете есть! Лежите здесь и умирайте с голоду. А постучите в дверьи получите прекраснейший завтрак. Как знаете. Но пикните только разок - до смерти прибью!..
   Роза повернулась и вышла, шумно захлопнув за собой дверь. Айрис в полусне показалось, будто все как в вихре закружилось вокруг нее. Но она расслышала, что та заперла дверь на ключ.
   Глава VIII
   Утро мистера Строма
   Обменявшись с Бертоном костюмом и бумагами, Стром скрылся в одной из третьесортных гостиниц, носившей громкое название "Астория".
   Он с нетерпением ждал известий от Мильфорда. Необычайное сходство с ним Бертона сразу натолкнуло его на мысль обменяться ролями и точнее выяснить отношение к нему Айрис.
   Ее поведение в последнее время вызвало подозрение, а ее визит к брату эти подозрения укрепил. Конечно, он имел основание бояться своей жены, тем более, что он разорил ее отца, засадил его в сумасшедший дом, пустил брата нищим и запрещал жене вести и поддерживать с ними связь.
   Учитывая каждый шаг, он не учел только того, что Бертон был связан узами дружбы с Джеральдом Марчем, а тaкже любил его жену Айрис.
   Часы бежали медленно. Мистер Стром скучал и иногда звонил по телефону Мидьфорду.
   - Что нового?
   - Сегодня ночью, сэр, ваша жена стреляла в вас, но вы были очень корректны, чем совершенно поразили ее, она думает, сэр, что вы начали изменять свой характер.
   - Молодец Мильфорд, следи дальше.
   А сам думал и радовался, что благодаря своевременной замене он избежал смерти.
   - Кто знает,- думал он вслух,- в меня, может быть, она не промазала бы. Я, признаться, не пошел бы на этот риск за такую малую сумму.
   Сообщение Мильфорда 6 том, что Бертон сбежал и не явился более в дом, вызвало у него подозрение, раздражение и горечь. Он подумал о том, что "профессиональная часть" становится фикцией даже в их жульнической корпорации.
   Просматривая свои капиталы, он убедился в том, что перепутал конверты и дал Бертону билет в один миллион фунтов стерлингов. Это его разозлило, и он сделал распоряжение Мильфорду известить полицию и Скотленд-Ярд о своем ограблении.
   На другой день он получил известие о том, что его жена Айрис скрылась.
   По телефону были даны все распоряжения о поимке ее, а также были сделаны приготовления к ее полной изоляции от общества, тем более, что она сама развязывала ему руки, так как оставила записку с просьбой в ее смерти никого не винить.
   Это освобождало мистера Строма от многого, и у него на пути оставался только один враг - сын старика Марча, Джеральд.
   - Ну, с этим пьяницей я всегда справлюсь,- думал он. Но тучи набегали на его лицо, когда он вспоминал старика Марча.
   - Не старик- железо,- скрежетал он зубами, - даже бедлам не сломил его здоровья.
   В это утро мистер Стром вышел из ванной комнаты в пижаме и шелковой сорочке, рельефно облегавшей мускулатуру его сильного тела. В этом виде он походил не на миллионера, а на авантюриста, добившегося в конце концов удачи и приобретшего роскошный особняк в ПаркЛэйне.
   Он подошел к окну и уставился на площадь. Ночной туман к утру сменился, как водится, утренним туманом, и он с тоской вспоминал о залитом солнцем Мойзенбурге, широкой бухте и голубых озерах, о своем винограднике на склонах холма.
   В дверь мягко постучали.
   - Войдите.
   Дверь распахнулась, и в комнату вошел бочком с хитрой усмешкой его слуга Мильфорд.
   - Почта получена, вас разыскивают,- сказал он запросто и положил пачку писем на письменный столик.
   - Добавляй "сэр",- проворчал Стром.- Опять разучился говорить как полагается.
   Мильфорд косо осклабился.
   - Ладно, так и быть, уж подучусь снова.
   - Я бы тебе настоятельно рекомендовал. Я могу иметь сто слуг за четверть того, что ты получаешь, и моложе тебя, и в десять раз работоспособнее.
   - Возможно, только они не согласятся для вас делать то, что делаю я, и доверять им вы тоже не могли бы. "Преданность за деньги купить нельзя", я на днях вычитал эту фразу.
   Стром выбрал одно письмо в простом синем конверте и распечатал его. В письме значилось: "Все в порядке. Он арестован, она заперта у Розы Лежер". Подписи не было. Стром пробормотал что-то и передал письмо слуге.
   Мильфорд пробежал глазами клочок бумаги без малейшего изумления.
   - Арестован...- процедил он сквозь зубы.- Заперта, хм... а остался еще брат...
   Стром резко обернулся.
   - Что ты хочешь этим сказать?- спросил он.- Само собой разумеется, остался,- продолжал Стром,- надолго ли. В чем дело?
   - Так себе, ничего.
   Стром взглянул на него в упор.
   - Мне кажется, что временами на тебя находит дурь.
   - Может быть,- заметил Мильфорд.
   - Одеваться, Мильфорд, ну!..
   - Вы собираетесь воскреснуть. Не рано ли, ведь газеты вас уже убили?..
   - Да, да, воскресну. Все в порядке, все. А брат безопасен и пьяница.
   Говоря это, Стром одевался. Тон его голоса возбудил внимание Мильфорда.
   - Знаете, что я вам скажу, мистер Стром, страх порождает ненависть...
   Стром уставился на него.
   - Потрудись объяснить.
   - Я хочу сказать, что невозможно ненавидеть человека, не боясь его. Страх превращает боязнь в ненависть. Отнимите страх и останется... презрение, все что хотите, только не ненависть.
   - Это ты тоже из книжки вычитал?- спросил Стром, стоя перед зеркалом.
   - Нет, это мой собственный котелок сварил,- ответил Мильфорд, взяв платяную щетку и принимаясь чистить жилет хозяина.
   - Ну, поскорей.
   - Сейчас кончу. А вы не знаете, сэр, что это за личность живет по соседству с вами на Шип-стрит? кажется, это Марч.
   - Что, Марч рядом!
   - Я говорил на днях с одним полисменом, он его считает свихнувшимся. Живет он, как говорят, в одиночестве. Пьет, и здорово пьет...
   - Ты хорошо осведомлен, ты знаешь сам, что делать,проворчал Стром через плечо.
   Мильфорд задумчиво тер лицо.
   - А вдруг он все знает,- сказал он, помолчав.
   Стром обернулся.
   - А не потрудишься ли ты отсюда убраться, старый болтун?!
   Мильфорд ничуть не смутился и спокойно повесил жилет на спинку стула. Потом подошел к двери и выглянул в нее.
   - Вас дожидается Макс,- сказал он.- Он сидит в коридоре.
   - Что? Макс ждет, позови его!..
   Мильфорд привел Макса, который подобострастно поклонился Строму.
   - Можешь идти, Мильфорд,- сказал Стром.
   Мильфорд неторопливо удалился.
   - Докладывайте!- сказал Стром.
   - Я выследил ее, она заперта у Розы Лежер,- заявил Макс, извлекая из своей записной книжки моментальный снимок и протянув его миллионеру.
   - Это она,- подтвердил Стром.- Наверно, отыскать ее было не трудно.
   - Сама вскочила в авто.
   - Good!
   - Лежер ее вышколит.
   - Я уверен в этом,- процедил Стром, стоя у окна в своей любимой позе, уставив взор куда-то в пространство без малейшего выражения на лице.
   "Страх порождает ненависть",- прозвучали в его ушах слова Мильфорда. Передернув широкими плечами, он отогнал воспоминания.
   - Она хорошенькая, Макс, верно?
   - По-моему, очаровательна,- сказал Макс.- Я не знаток по этой части, но мне кажется, что такие не часто попадают туда.
   - Правильно,- пробормотал Стром.- Такие не часто попадают. Я у ней сегодня буду как гость.
   - Это чрезвычайно оригинально,- засмеялся Макс. - У вас большая фантазия.
   - Ну, довольно, надо покончить с Марчем.
   - Он остался последний.
   - Да.
   - Вы здорово округлили состояние, присвоив кассу его отца.
   - Довольно!- резко сказал Стром,- я не люблю лишних слов.
   Он извлек из бумажника полдюжины билетов и сунул Максу в протянутую руку.
   Макс оживился.
   - Шесть сотенных. Ну ладно, хватит.
   Элегантно поклонившись, Макс, насвистывая шансонетку, вышел.
   Оставшись один, Стром повернулся к окну и уставился на площадь, над которой висела пелена тумана.
   Он гордился своим бесстрашием. Безжалостно, без угрызений совести шагал он по людям к поставленной цели и не испытывал страха.
   В трех частях света женщины проклинали его имя и память о нем. Враги его день и ночь лелеяли планы отмщения, но он не знал страха.
   Вспомнив Марча, он успокоил себя, но в глубине души угнездилась тревога.
   Он боялся старика Марча, запрятанного в бедлам.
   4
   Желтая лихорадка Джеральд
   Марч стал очень беспокоиться, когда он заметил отсутствие Бертона. Не доверяя себе, он обошел все комнаты, но нигде не было видно ни его, ни записки, адресованной к нему.
   Подставив голову под кран, немного освежив себя, он решил первым долгом броситься к особняку Строма, но остановился. Его поразила мысль:
   - Бертона никогда не было. Есть только один Строи, только один, живущий двойной жизнью.
   Но эта мысль никак не укладывалась в рамки реальности. Никак. Веря и не веря себе, он выскочил на улицу.
   Улица тонула в тумане, и огни автомобилей, прохожие, казалось, плыли навстречу.
   Остановившись у витрины, он купил вечерний выпуск.
   Тайна разъясняется.
   Убийца миллионера Строма арестован. При нем найден билет в 1.000.000 фунтов стерлингов. Убийца отрицает все и старается запутать следы правосудия. На следствии удалось выяснить, что его зовут Джон Бертон.
   Газета выпала из рук.
   - Значит, все-таки Бертон существует самостоятельно...
   И Марч устремился по улице в толпу, шум, грохот, чтобы найти себя, чтобы, слившись с толпой, облегчить свое настроение и, успокоившись, в динамике движения обдумать все.
   Кажется, он,- прошептал Макс Мильфорду.