Борисов Николай Сергеевич. Зеленые яблоки

   Передав повод лошади одному из жандармов, даже не очищая приставшей к его одежде грязи, старик поспешно заковылял к повозке и принялся осматривать большие и маленькие ящики, составлявшие ее груз. Об одном из ящиков он особенно беспокоился: даже попытался его приподнять и стал прислушиваться к тому, не разбилось ли что внутри.
   Когда один из жандармов обратился к нему, он выпрямился и заговорил поспешно и многословно:
   - Я, увы, джентльмены, я старый человек, и мой дом далеко. Меня зовут Леопольде Нарваец Что правда, то правда, моя мать была немка, да сохранят покой ее души все святые, но отец мой был Балтазар де-Иезус-и-Серваллос-эНарваец, сын доблестной памяти генерала Нарваеца, который сражался под начальством самого великого Боливара. А теперь я почти разорен и далеко от дома.
   Поощряемый вопросами, ободренный выражениями сочувствия, в которых не бывает недостатка даже у самых презренных оборванцев, он был преисполнен благодарности и охотно продолжал свой рассказ:
   - Я еду со своей фермы. Это отняло у меня пять дней, а дела теперь очень плохие. Но даже благородный Нарваец может стать торгашом, и даже торгаш должен жить, разве это не так, джентльмены? Скажите мне, нет ли здесь Томаса Ленча, в этом прекрасном городе?
   - У нас Томасы Ленчи так же многочисленны, как песок морской,расхохотался помощник смотрителя тюрьмы,- опишите его подробнее.
   - Он двоюродный брат моей жены по второму браку,-с надеждой ответил старикашка и был изумлен тем, что толпа ответила на это громовым хохотом.
   - В самом городе и его окрестностях живет добрая дюжина Томасов,продолжал помощник смотрителя.-Любой из них может быть двоюродным братом вашей второй жены, мистер. У нас есть Томас - пьяница, у нас есть Томас вор. У нас есть Томас - впрочем, нет, его повесили месяц тому назад за грабеж и убийство. Еще есть богатей Томас, собственник двух домов. Еще есть...
   При каждом из называемых Томасов Леопольде Нарваец отрицательно качал головой. Но когда был упомянут домовладелец, надежда ожила в сердце старика, и он перебил:
   - Извините меня, сэр, но это, вероятно, он. Я разыщу его. Если бы мой драгоценный груз мог быть где-нибудь сложен в безопасности, я отправился бы на поиски сию же минуту. Я, конечно, смогу доверить его вам, ибо вы, это можно видеть и с закрытыми глазами,-человек честности и чести.
   Говоря так, он вынул из кармана две серебряных монеты и передал их тюремщику.
   - Вот, я хотел бы, чтобы вы и ваши люди получили немного удовольствия за то, что поможете мне.
   Джон ухмыльнулся про себя, когда заметил, что интерес и уважение к старикашке заметно увеличились в жандармах после денежного подарка. Они отогнали наиболее любопытных из толпы от разбитой повозки и начали переносить ящики в помещение тюрьмы.
   - Осторожно, осторожно,-умолял старикашка, страшно забеспокоившись, когда они взялись за большой ящик.-Несите его бережнее. Он очень ценен и хрупок, чрезвычайно хрупок.
   В то время как содержимое повозки переносилось в тюрьму, старик снял с лошади всю сбрую, оставив только уздечку, и перенес ее в экипаж. Но смотритель приказал внести внутрь и сбрую, объяснив, указывая на толпу оборванцев:
   - Здесь не останется ни одного ремешка через минуту после того, как мы повернемся спиной к повозке.
   Взобравшись на развалины экипажа и поддерживаемый ззо тюремщиком и его людьми, старый торгаш кое-как влез на спину своей лошади.
   - Так, хорошо,-сказал он, добавив с признательностью, - бесконечно благодарен вам. Мне посчастливилось встретиться с хорошими людьми, в чьих руках мои товары останутся целы. Это ничтожные товары, товары, вы понимаете, которыми торгуют вразнос, но для меня это все. Я чрезвычайно рад, что встретил вас. Завтра я вернусь с моим родичем, которого я, конечно, найду, и сниму с вас тяжесть оберегания моего ничтожного имущества.
   Он приподнял свою шляпу.
   Он начал удаляться, давая животному идти только шагом, опасаясь его как виновника только что происшедшей катастрофы.
   Вдруг смотритель окликнул его. Старик остановился и повернул голову.
   - Поищите на кладбище, мистер Наваец,- посоветовал тюремщик.-Добрая сотня Томасов лежит там.
   - Особенно будьте осторожны, прошу вас, мистер, с большим ящиком,-отозвался торгаш.
   Джон увидел-затем, как улица снова опустела, потому что и жандармы и оборванцы поспешили скрыться. "Удивительно",-думал Джон,-какие-то интонации в голосе старого торгаша смутно показались ему знакомыми.
   Сделав это заключение, Джон перестал думать дальше об инциденте, отошел от окна и подсел к Айрис.
   В комнате сторожа, в каких-нибудь пятидесяти футах от камеры Джона, происходила сцена ограбления Леопольда Нарваеца.
   Началось это с того, что смотритель произвел внимательный и всесторонний осмотр большого ящика. Он приподнял один конец, чтобы судить о содержимом по весу, и понюхал, как нюхает след ищейка в тщетной попытке разрешить загадку обонянием.
   - Оставь его в покое,-засмеялся один из жандармов,-тебе заплатили два шиллинга за то, чтобы ты был честен.
   Помощник смотрителя вздохнул, отошел, сел, продолжая оглядываться на ящик, и снова вздохнул. Разговор пресекся, но глаза жандармов неизбежно обращались в сторону ящика. Засаленная колода карт оказалась бессильной отвлечь от него их внимание. Игра была скоро брошена. Жандарм, который надсмехался над смотрителем, сам подошел к ящику и понюхал.
   - Ничем не пахнет,-объявил он.-В ящике абсолютно нет ничего такого, что имело бы запах. Нто может там быть?..
   - Вот идет Вильсон,-указал смотритель на входящего в эту минуту привратника, чьи заспанные глаза говорили о только что прерванной сиесте.Ему не платили за то, чтоб он был честен. Эй, Вильсон, удовлетвори наше любопытство и скажи нам, что в этом ящике.
   - Откуда я могу знать-сказал Вильсон, глядя мигающими глазами на интересующий их предмет.- Я только сейчас проснулся.
   - Но ведь тебе не было заплачено за то, чтобы ты был честен? - спросил смотритель.
   - Но ведь, матерь божия, где есть такой человек, который мог бы мне заплатить за то, чтобы я был честен?- воскликнул привратник.
   - В таком случае возьми вон там топор и вскрой ящик,-округлил свою мысль смотритель. -Мы не имеем права. Вскрой ящик, Вильсон, или мы помрем от любопытства.
   - Мы поглядим, мы только поглядим,- нервозно пробормотал жандарм, пока привратник отрывал доску с помощью лезвия топора.-Затем мы снова забьем ящик и... сунь туда руку, Вильсон, что там такое? А, на что оно похоже? Ах!...
   Рука Вильсона нырнула в ящик, зацепила что-то и появилась вновь, вытянув какой-то предмет цилиндрической формы, обернутый картоном.
   - Сними покрышку осторожно, ее нужно будет снова поставить на место,-предупредил его тюремщик.
   И, когда сначала картонная, а потом бумажная оболочки были сняты, глазам всех присутствующих представилась большая бутыль виски.
   - Как изумительно она упакована,- пробормотал смотритель- тоном священного ужаса.-Напиток, очевидно, очень высокого качества, если его так бережно пакуют:
   - Это виски-американо,-вздохнул один из жандармов.- Лишь один раз в своей жизни пил я виски-американо!..
   Жандарм взял бутылку и приготовился, отбить ей горлышко.
   - Стой! - закричал смотритель.- Тебе заплатили за честность!
   - Мне заплатил человек, который сам был бесчестен,- был ответ.- Эта штука - контрабанда. Пошлина за нее никогда не была заплачена. Старикашка торгует запрещенными товарами. Мы можем не только с признательностью, но и с чистой совестью завладеть ими. Мы их конфискуем, мы примем меры к их уничтожению.
   Не ожидая продолжения, Вильсон и жандарм распаковали две новых бутылки и отбили им горлышки.
   - Три звездочки - высший сорт,- возгласил Вильсон, при всеобщем молчании указывая на марку.- Видите ли, все сорта виски, вырабатываемые янки, хороши. Одна звездочка показывает, что сорт очень хорош. Две звездочки, что он превосходен. Три звездочки - что он великолепен, божествен, лучше всего лучшего и даже еще лучше. Ах, я знаю это, янки очень крепки на крепкие напитки.
   - А четыре звездочки? - спросил смотритель, у которого результаты пробы уже сказывались в блестящей влажности его глаз.
   - Четыре звездочки, друг? Четыре звездочки означают или же немедленную смерть, или же вознесение живьем на небо...
   Уже через четверть часа смотритель, обняв другого жандарма, называл его братом и заявил, что очень мало нужно для того, чтобы люди на этом свете были счастливы.
   - Старикашка круглый дурак, трижды круглый дурак и еще трижды,-выпалил вдруг угрюмый жандарм, который во все время до того не произнес ни слова.
   - Старикашка просто бродяга,- сказал смотритель.И когда он вернется завтра за своими тремя звездочками, я арестую его как контрабандиста. Это только даст нам повышение.
   - Но ведь мы уничтожаем вещественные доказательства - вот так,- спросил Вильсон, отбивая горлышко у новой бутылки.
   - Мы сохраняем вещественные доказательства - вот так, - ответил смотритель, бросая пустую бутылку на каменный пол и разбивая ее на тысячу кусочков.- Слушайте, товарищи, ящик был очень тяжел - это все подтвердят, Он упал. Бутылки сломались. Жидкость вылилась, и таким образом мы узнали о контрабанде. Ящик и разбитые бутылки будут достаточным вещественным доказательством.
   По мере того как уменьшались запасы виски, увеличивались шум и гам. Один жандарм поссорился с Вильсоном, вспомнив давно забытый долг в десять долларов.
   Двое других, сидя на полу и обнимая друг друга за шеи, горько оплакивали свою несчастную семейную жизнь.
   А смотритель сентиментально рыдал о том, что все люди братья.
   - Даже мои арестанты!-вопил он плаксиво.- Я люблю их как братьев. Жизнь так печальна...
   Поток слез заставил его сделать паузу, и ему пришлось глотнуть немного виски, чтобы осушить слезы.
   - Мои арестанты все равно что мои дети. Мое сердце обливается кровью из-за них. Видите, я плачу. Давайте поделимся с ними. Дадим им хоть минуту счастья. Вильсон, брат моего сердца, окажи мне услугу. Видишь, я рыдаю у тебя на плече. Снеси бутылку этого эликсира, новобрачНЫМ. Скажи им, что горюю о том, что их должны завтра казнить. Передай им мой привет, и пусть они пьют и будут счастливы хоть сегодня.
   Внимание Джона было вдруг привлечено насвистыванием за окном знакомого мотива. Он вскочил и быстро бросился к окну. Но в дверях раздался звук вставляемого в замочную скважину ключа, и это заставило его опуститься на пол и притвориться спящим.
   В камеру вошел нетвердым шагом Вильсон и протянул Айрис с самым серьезным и торжественным видом бутылку. .
   - Привет от нашего доброго смотрителя,- прошещал он.- Он хочет, чтобы вы выпили и постарались забыть, что завтра вам придется умереть.
   - Мой почтительнейший привет смотрителю, и передайте ему от меня, чтобы он убирался к черту вместе со своим виски,- отвечал Джон, резко становясь между Айрис и Вильсоном. Привратник выпрямился и перестал шататься, словно внезапно отрезвившись.
   - Очень хорошо, сэр,-сказал он, оставил камеру и замкнул за собою дверь.
   Одним прыжком Джон достиг окна и нос к носу столкнулся с Марчем, просовывавшим ему револьвер через решетку.
   - Привет,- сказал Марч.-Я вытащу вас отсюда, как дважды два - четыре.
   Он показал два динамитных патрона с прикрепленными к ним фитилями.
   - Я захватил с собой эту милую игрушку. Стань c Айрис в самом дальнем конце камеры, потому что через момент в этой стене будет дыра таких размеров, что через нее сможет проплыть сам "Титаник". Теперь отходи. Я зажигаю. Фитиль очень короток.
   Едва Джон прижался с Айрис к самому дальнему углу камеры, как чьи-то нетрезвые руки с трудом отомкнули дверь и в нее ворвался гул криков и проклятий.
   - Бей проклятых!..
   В руках у них были ружья, а сзади напирала на них пьяная толпа, вооруженная чем попало - от кортиков и карабинов до пустых бутылок включительно. При виде револьвера в руках Джона они остановились.
   Но Вильсон не стал ждать. Он выстрелил наобум из шатающегося в пьяных руках ружья, промахнулся на добрые пять ярдов и в ту же секунду свалился под пулей Джона.
   Остальные быстро улетучились в тюремный коридор, откуда, оставаясь невидимыми, открыли ожесточенный обстрел камеры.
   Благодаря свою счастливую звезду за толщину тюремных стен и надеясь, что они не станут жертвой случайного рикошета, Джон оставался в указанном ему углу и с ми - нуты на минуту ждал взрыва, пряча за своей спиной Айрис.
   И он пришел. Окно и примыкающая к нему стена обратились в одно громадное отверстие. Осколок ударил Джона в голову, и он упал почти без чувств. Когда осела поднятая взрывом пыль и рассеялся пороховой дым, его затуманенный взгляд заметил фигуру Марча, входившую через образовавшуюся дыру в камеру. Как сквозь сон он видел, как тот вывел испуганную Айрис. Но лишь только его выволокли на воздух, Джон быстро пришел в себя.
   - Где Айрис? - прошептал он.
   - Айрис, да я ее вывел...- Марч обернулся, но не увидел никого.Айрис!-крикнул он, -Айрис...
   Джон вскочил.
   - Айрис...
   - Вот она... Ее несут...
   Джон увидел, как мистер Строи с Мильфордом укладывали в автомобиль Айрис...Бросились к ним...Но мистер Строи, вскочив в авто, насмешливо раскланялся с ними, исчезая за поворотом улицы... Оба бросились бежать, спотыкаясь об обломки обрушившейся стены... На углу, увидев автомобиль, они вскочили в него и совсем затолкали шофера, объясняя ему, кого надо преследовать.
   Навстречу им к тюрьме скакали конные жандармы.
   Глава IV
   "Very good!"
   Джону пришлось скрыться в одном из бесчисленных домов на окраине, так как он не мог поместиться с Марчем, чтобы не подвести его под ответ. Скотленд-Ярд сбился с ног, разыскивая неуловимого преступника.
   Джон скитался как дикий волк по улицам, тщетно желая увидеть хоть мельком Айрис или где-нибудь встретиться с Джеральдом.
   Но увы! Он не мог нигде с ними встретиться. Он не знал того, что целые дни Джеральд Марч хлопотал около своего отца, ухаживая за ним и приводя его в человеческий вид.
   Он не знал того, что Айрис была заперта Стромом в его особняке и целые дни томилась в одиночестве.
   - Айрис... Айрис...-шептал он при виде какой-нибудь женщины, похожей на нее.
   Его сердце начинало трепетно биться, и он принужден был останавливаться, чтобы прийти в себя.
   Но с каждым днем образ Айрис постепенно тускнел, и другой занял его место - голод. Терпя неудачи за неудачами, в поисках работы и денег Джон переживал душевную драму, уныние перешло в отчаяние, досада в возмущение.
   При долгом истощении организма рассудок обычно возбуждается до крайней степени. Так было и с Джоном. В его мозгу зарождались разнообразные мысли.
   Пробовал даже писать книгу, но не мог. Мечты об Айрис мешали работать, и он наконец решил идти напролом, прямо, чтобы занять свое место рядом с ней, ведь они обвенчались в тюрьме.
   Так думал измученный Джон, когда узнал, что мистер Стром снова занял свое место в фешенебельных кругах Лондона.
   С большой осторожностью, избегая полисменов, он пробрался к особняку Строма.
   В течение нескольких часов он пытался разузнать, находится ли Стром в доме, но все было тщетно.
   Опущенные шторы на окнах не давали возможности разглядеть обитателей особняка. Там царила тишина.
   Лишь раз заметил, что из дома Строма торопливо вышел Макс. Это подсказало Джону, что в доме должен быть сам Стром, и он продолжал выжидать.
   Через некоторое время подъехал грузовик, с которого возчики стали снимать небольшой зеленый несгораемый шкаф. По-видимому, спустить шкаф на землю было не легко возчикам, а потому он подошел к ним и стал помогать.
   Вид несгораемого шкафа, принадлежавшего его заклятому врагу, толкнул Джона на отчаянное решение.
   Он решил во что бы то ни стало пробраться в дом.
   В ту же ночь Джон пробрался в дом. Вооруженный инструментами для вскрытия несгораемого шкафа, он осторожно пробирался по знакомым комнатам кабинета Строма.
   - Я ограблю грабителя,- думал он,- и убегу с Айрис.
   Стоя за тяжелой портьерой у окна, он направил электрический луч фонаря в комнату. Яркий луч прорезал мрак комнаты и, быстро описав круг, на секунду остановился у двери и погас.
   Наступил мрак и тишина.
   Бесшумно отделившись от портьеры, он осторожно ощупью направился через комнату туда, где при свете заметил несгораемый шкаф. Добравшись до него, он осветил потайным фонарем диск комбинации и приступил к вскрытию кассы.
   Время от времени он прекращал работу и чутко прислушивался.
   Потом снова приступал к работе. Через несколько минут все было сделано. Легкое щелкание затвора - и дверь несгораемой кассы бесшумно открылась.
   Направляя свет то в одно отделение кассы, то в другое, он лихорадочно стал все просматривать.
   - Я так и думал, ящик с драгоценностями, французские акции на предъявителя, как раз то, что мне нужно, а вот еще лучше - пачка тысячефранковых банкнот. Тут, должно быть, не менее ста тысяч.
   Свет потайного фонаря играл на шуршащих бумагах.
   Из мрака протянулась рука и легла на плечо Джона.
   В тот же момент холодная сталь дула револьвера коснулась его правого виска.
   - Руки вверх!..- раздался приказ.
   Он поднял руки кверху и в темноте старался разглядеть своего врага.
   - Держи руки кверху, иначе отправишься к своим праотцам!.. Встань и повернись лицом ко мне!..
   Комната сразу осветилась. Джон осторожно повиновался приказу и обратился лицом к тому, кто приказывал.
   Он узнал Строма в фрачном костюме, угрожавшего ему браунингом. В его глазах играла дьявольская улыбка, и среди громовой тишины Стром заговорил трескучим протяжным голосом:
   - Рассчитывал на легкую поживу, не так ли? Мне едва удалось спрятаться за шкаф. Как тебя зовут?
   Джон мрачно стиснул зубы и пристально смотрел на Строма. Потом вскрикнул:
   - Стреляй же, подлец!..
   Стром указательным пальцем коснулся курка, но не выстрелил и, отойдя за дубовый стол, стал у стены.
   - Ты мне нравишься, Бертон,- иронически произнес он,-я не хочу убивать тебя, а...
   Рука Строма что-то нащупывала на столе. Взор Джона сразу же увидел там кнопку звонка, которым Стром, по-видимому, собирался созвать слуг. Быстро сообразив, что делать, Джон незаметно и ловко опрокинул ногой стол на Строма. Тот выстрелил.
   С криком ярости и боли Джон бросился вперед и навалился на Строма. Между ними началась отчаянная борьба. Стром все же как-то ухитрился выскользнуть изпод Джона и отскочил в сторону.
   Джон с молниеносной быстротой успел погасить электричество. Борьба продолжалась во мраке, но преимущество было на стороне Строма. Дважды успел он выстрелить, и одна пуля попала в Джона.
   Джон почувствовал удар в плечо, и по его руке потекло что-то теплое. Ему казалось, что он в состоянии продержаться еще только несколько минут. Он старался придумать что-нибудь такое, что могло бы спасти его. Случайно он натолкнулся рукой на бронзового Будду.
   Схвативши эту вазу, он размахнулся и бросил ее в том направлении, где по его расчету стоял Стром. Раздался глухой удар, стон, звук падающего тела - и потом снова тишина.
   С трепетом душевным Джон прислушался. Ни звука. Слуги, по-видимому, спали в отдаленной части дома и ничего не слыхали. Дом был погружен в гробовую тишину.
   Не считаясь с опасностью промедления, Джон нагнулся над лежащим на полу телом. Ни движения... ни звука. Сердце не билось, Стром был мертв.
   Схватив бездыханное тело Строма, он потащил его по ковру.
   Очутившись против окна, Джон замер.
   Из-за портьеры выскочила черная тень. Напряжение нервов Джона достигло крайних пределов, ему хотелось громко крикнуть, но в горле у него пересохло, и с глухим хрипом он высоко поднял труп и бросил его на таинственную тень.
   - Руки вверх, Стром!..- произнесла тень, зажигая свет.
   Перед Джоном стоял Джеральд Марч, направив на него револьвер.
   - Джеральд!..
   - Молись богу, Стром, отец уже у Айрис и, наверное, звонит в Скотленд-Ярд, чтобы...
   - Джеральд, это я, Джон, Джон Бертон...
   - В чем дело, Джеральд? - раздался звучный голос Айрис, вошедшей в комнату обнимающей своего отца.
   Джон метнулся к ней.
   - Айрис...
   - Ни звука, Стром, сейчас мы тебя будем судить,сказала она и, увидя распростертый.на полу труп, испуганно вскрикнула: - Джеральд, Джеральд, он убил Джона.
   - Айрис,- воскликнул в отчаянии Джон,- я жив, вспомни свадьбу в камере, вспомни, ты шептала мне: "Красные слоны принесли мне..."
   - ...счастье,- докончила Айрис и бросилась в объятия Джона.
   Джеральд в недоумении опустил револьвер.
   - Неужели это Джон?
   - Что случилось? -спросил вошедший в комнату полисмен.-Я слышал выстрелы...
   Джон, оторвавшись от Айрис, повернулся к полисмену.
   - Прошу вас составить акт о новой попытке ограбления меня знаменитым Джоном Бертоном. Я его, кажется, убил.
   - Тем лучше, сэр, нам меньше будет возни.
   Старый Марч, Джеральд и Айрис переглянулись.
   Джон резко позвонил Мильфорду и, не глядя на него, сказал:
   - Приготовьте, Мильфорд, ужин полисмену.
   - Есть, сэр,- и Мильфорд исчез в дверях.
   - Мы вам не нужны? - обратился Джон к полисмену.
   - Нет, сэр, вы только потом подпишите акт.
   Все вышли в гостиную.
   - Милый,- прошептала Айрис,- сколько у тебя находчивости.
   - Айрис, я должен сказать, что я от рождения ношу имя Строма, и Джон протянул Айрис бумагу, полученную от старика в тюрьме.- Вот прочти!
   Айрис взяла бумагу.
   "Находясь перед лицом смерти, я не могу унеста в могилу тайну, которая мучит меня всю жизнь. В 1890 году, в октябре месяце, я подменил сына мистера Строма своим, желая дать ему возможность сделаться человеком. Но когда моя жена ушла, бросив меня одного .с ребенком, она, издеваясь, сказала, что я подменил ее сына, прижитого с ее любовником. Шли годы. Отдав сына Строма, носившего имя Джон Бертон, в колледж, я потерял его из виду. Кончая свои счеты с жизнью, прошу вернуть Джону Бертону его имя, т. е. Строи.
   Джонатан Бертон.
   Удостоверяем подлинность показания
   Мер города Гейдельбурга Саркациус. Цайли.
   Секретарь"
   - Так, значит, ты все-таки Стром?
   - Да, дорогая!
   - И наша свадьба в тюрьме не шутка?..
   - Нет, дорогая, она поистине законна!
   Их объятия прервал вошедший полисмен.
   - Подпишите, сэр!
   - С удовольствием,- сказал Джон, подписывая акт. - Джеральд, дай, пожалуйста, ему за труды пару билетов из кассы.
   - Very good, спасибо,- пробормотал полисмен, пряча вместе с актом деньги.
   Мудрое и великодушное время доказало прочность всего: свободно избирающего чувства любви, возвышенной честности, которая должна жить и в страсти, и благородного самоопределения, которое подобно соку в живом стволе дерева, из слепого стихийного побуждения несет жизнь к радостным лучам солнца.
   Створки экрана закрываются, медленно удаляя перспективу общего плана вдаль, до того момента, когда фигуры действующих лиц обращаются в силуэты...
   В силуэты на знойном небе...
   Вот они, красивая парочка, идут дружно под руку, радостно смотря вперед, а за ними катит детскую колясочку старый Марч, который стал совсем дряхлым, а за дедушкой такую же колясочку катит Джеральд. А позади Джеральда расстроганно бережно катит детскую колясочку раскаявшийся на старости лет Мильфорд.
   Коляска Мильфорда прокатилась, створки закрылись, и только через мгновение можно видеть два молодых лица, молодых супругов, горящих любовью, пылко и нежно смыкающих губы в поцелуе...
   Но мы не увидим поцелуя, этого последнего кадра, начала любви и конца этого романа.
   - Happy end!..- шепчут губы раскаявшегося Мильфорда,- happy end!
   Вместо послесловия
   Уважаемый мистер Крок!
   Ваш гениальный роман, с, которым я имел честь ознакомить мир в 1925 г., выдержал до настоящего времени 625 изданий. Около 2.000.000 экземпляров его во всевозможных видах, от editions de luxe[ Роскошные издания. ] до самых дешевых, разошлись по всему свету. Я счастлив, что я не сделал ошибки, приняв через ваше уважаемое посредство к изданию этот коллективный роман. Гонорар, согласно отчета экспедиции, вам послан.
   Подготовляя ваш роман к новому изданию, я хотел бы получить от вас или ваших соавторов послесловие к нему. Это во многом способствовало бы разъяснению целого ряда вопросов, и, я бы сказал, совершенно основательных запросов, которые в массе поступают в издательство.
   Меня, как и большинство читателей, интересует:
   а) Каким образом соавторами романа оказались современные писатели наряду с давно умершими, как, например, Стивенсоном, Марк Твеном и Джеком Лондоном,
   б) Каким образом было достигнуто коллективное сотрудничество наших американских авторов с авторами немецкими, французскими и шведскими,
   в) Чем объяснить то обстоятельство, что почти все главы напоминают читателю тот или другой роман, имевший в свое время успех,
   г) Удивительное единство стиля романа заставляет предполагать, что автором его является один человек, и что этот человек - вы, а если это так, то в недалеком будущем общество поставит перед вами вопрос о плагиате.
   Прошу вас не замедлить присылкой послесловия, которое бы исчерпывающе рассеяло все сомнения и подтвердило истинность титульной страницы романа.
   Готовый к услугам, Ваш Доран Сквайр.
   II
   Сэру Дорану Сквайру.
   Между строк вашего письма, при всей деликатности и утонченности его формы, я читаю неуверенность вашу в том, что роман, изданный вами, действительно подлинный. И я, Корнелиус Крок, прославленный автор, не написавший в жизни ни единой строчки, сделал будто бы плагиат.