— Креоан! Чалит! Я заблудилась! Я не могу найти тропу!
Креоан и Чалит обменялись тревожными взглядами.
— Мэдал! — что есть силы крикнул Креоан. — Ты где-то совсем близко! Мы тебя очень хорошо слышим! Ориентируйся по стеблям, которые ты повалила, когда бежала с тропы!
Чалит тронула его за руку и молча показала на траву, через которую они только что прошли. Трава мгновенно выпрямилась, и никаких следов не было видно.
— Оставайся на месте, Мэдал! — снова крикнул Креоан. — Время от времени подавай голос, и мы пойдем на звук!
— Кажется, она там, — показала Чалит прямо перед собой. — По-моему, и тропа тоже там.
— Сейчас увидим, — кивнул Креоан и пошел на голос Мэдал. Чалит, стараясь не отставать, шла за ним, но тугие, негнущиеся стебли то и дело заставляли их сворачивать в сторону. В голосе Мэдал уже явственно слышался ужас, и когда они, раздвинув заросли, наконец ее увидели, она стояла на коленях, закрыв лицо руками. Услышав их голоса рядом с собой, она посмотрела на них и зарыдала.
— Где же тропа? — простонала она. — Куда она пропала?
— Мы ее не пересекали, — сказала Чалит. — Похоже, что мы заблудились.
— Заблудились?! — вскричала Мэдал. — Теперь мы будем до самой смерти блуждать в этих зарослях!
— Ерунда, — покачал головой Креоан. — Когда пойдет следующее стадо, мы услышим смех и поймем, где тропа.
— У меня другая идея, — сказала Чалит. — Если ты, Креоан, нагнешься, я залезу тебе на спину и посмотрю вокруг. Может быть, что-нибудь увижу.
Креоан не понимал, как он сам до этого не додумался. Он наклонился, и Чалит ловко вскарабкалась ему на спину.
— Ну, — спросила Мэдал, — ты видишь тропу?
— Нет, — ответила Чалит, — но я вижу кое-что поинтереснее. Там дым какого-то костра!
— Ты уверена? — удивился Креоан и выпрямился.
— Уверена, — кивнула Чалит, чуть не грохнувшись на землю. — Это дым костра, а мясные существа вряд ли умеют разводить костры. Если бы огонь был случайный, тут давно бы полыхал пожар. Нет, кто-то разжег костер на очищенном месте и следит за ним.
VIII
IX
X
Креоан и Чалит обменялись тревожными взглядами.
— Мэдал! — что есть силы крикнул Креоан. — Ты где-то совсем близко! Мы тебя очень хорошо слышим! Ориентируйся по стеблям, которые ты повалила, когда бежала с тропы!
Чалит тронула его за руку и молча показала на траву, через которую они только что прошли. Трава мгновенно выпрямилась, и никаких следов не было видно.
— Оставайся на месте, Мэдал! — снова крикнул Креоан. — Время от времени подавай голос, и мы пойдем на звук!
— Кажется, она там, — показала Чалит прямо перед собой. — По-моему, и тропа тоже там.
— Сейчас увидим, — кивнул Креоан и пошел на голос Мэдал. Чалит, стараясь не отставать, шла за ним, но тугие, негнущиеся стебли то и дело заставляли их сворачивать в сторону. В голосе Мэдал уже явственно слышался ужас, и когда они, раздвинув заросли, наконец ее увидели, она стояла на коленях, закрыв лицо руками. Услышав их голоса рядом с собой, она посмотрела на них и зарыдала.
— Где же тропа? — простонала она. — Куда она пропала?
— Мы ее не пересекали, — сказала Чалит. — Похоже, что мы заблудились.
— Заблудились?! — вскричала Мэдал. — Теперь мы будем до самой смерти блуждать в этих зарослях!
— Ерунда, — покачал головой Креоан. — Когда пойдет следующее стадо, мы услышим смех и поймем, где тропа.
— У меня другая идея, — сказала Чалит. — Если ты, Креоан, нагнешься, я залезу тебе на спину и посмотрю вокруг. Может быть, что-нибудь увижу.
Креоан не понимал, как он сам до этого не додумался. Он наклонился, и Чалит ловко вскарабкалась ему на спину.
— Ну, — спросила Мэдал, — ты видишь тропу?
— Нет, — ответила Чалит, — но я вижу кое-что поинтереснее. Там дым какого-то костра!
— Ты уверена? — удивился Креоан и выпрямился.
— Уверена, — кивнула Чалит, чуть не грохнувшись на землю. — Это дым костра, а мясные существа вряд ли умеют разводить костры. Если бы огонь был случайный, тут давно бы полыхал пожар. Нет, кто-то разжег костер на очищенном месте и следит за ним.
VIII
Они с трудом пробирались сквозь высокую упругую траву, то и дело останавливаясь, чтобы Чалит посмотрела, правильно ли они идут. Мэдал все еще хныкала, но постепенно успокаивалась. Вскоре они уже не сомневались, что идут в правильном направлении, поскольку чувствовали запах дыма и слышали какой-то шум. Наконец они вышли на расчищенную площадку шириной шагов в двадцать и с изумлением увидели нечто вроде навеса, сделанного из сухих стеблей, подпираемого, как им сначала показалось, белыми ветками, но при ближайшем рассмотрении выяснилось, что это длинные кости.
Теперь они чувствовали не только запах дыма — к нему примешивался другой, менее приятный запах запекшийся крови и паленой шерсти. Одно из мясных существ, освежеванное и выпотрошенное, лежало без руки в дальнем углу площадки, над ним кружились и гудели жирные мухи.
Сама рука жарилась на костре на чем-то вроде вертела, тоже сделанного из кости — в этом материале здесь недостатка не было. Рядом с навесом лежала куча костей. На некоторых еще сохранились остатки мяса, и в нем копошились черви. У огня сидел мужчина и наблюдал за жарящимся мясом так сосредоточенно, что едва повернул голову, когда трое незнакомцев подошли к его костру.
— Друг, ты не знаешь, где проходит тропа через эту равнину? — спросил Креоан.
Борода и волосы мужчины слиплись, и голова его напоминала мохнатый шар. Его тело было покрыто слоем грязи, и если когда-то на нем и была одежда, то она давно превратилась в лохмотья. В ответ на вопрос Креоана он широко раскрыл глаза и замер. Один глаз у него был голубой, другой — карий.
— Никакой тропы на этой равнине нет, — наконец проговорил мужчина и снова уставился на мясо.
Креоан с опаской взглянул на Мэдал и понял, что она не узнала этого человека. С изумлением на лице она ходила по площадке, заглядывала под навес, рассматривая кучу костей. Надеясь, что ее потрясение не будет слишком велико, Креоан сказал отрывисто:
— Этим кончилось твое отважное путешествие, Венс?
Мэдал резко обернулась, изменилась в лице и, наверное, упала бы, если бы Чалит не подскочила к ней и не подхватила ее под руки. Мужчина поднялся на ноги.
— Венс? — с изумлением воскликнула Чалит. — Ты думаешь, Креоан, что это потерявшийся любовник Мэдал?
Креоан подошел к мужчине ближе.
— Ответь же, — сказал он, — разве ты не Венс?
Мужчина кивнул.
— Да, так меня звали когда-то. А вот Мэдал… Я забыл ее имя, пока твоя женщина не произнесла его.
— Что с тобой случилось? — спросил Креоан. — Что ты здесь делаешь? Как ты живешь?
— Живу? — задумчиво переспросил Венс. — Это не жизнь, это всего лишь существование. Дни тают, как разноцветный воск, превращаясь в серое бесформенное ничто.
Он показал на подгорающее мясо.
— У меня есть еда. Хотите попробовать?
— Но почему ты здесь? — закричал Креоан, не отвечая ему. — Почему ты закончил свой поход так близко от дома?
— Близко? Близко?! Я не знаю, ты лжец или дурак, или призрак, порожденный солнцем. Меня согнало с тропы стадо мяса, и я блуждал по этой ужасной равнине тридцать долгих дней. Все эти тридцать кошмарных дней я был уверен, что иду вперед, пока случайно не набрел снова на тропу, по которой ходят мясные существа. Я понял, что не должен отходить далеко от тропы, иначе погибну. Поэтому остался в живых! — он снова показал на мясо. — Понюхайте! Чувствуете, какое оно свежее и вкусное?
Креоан, стараясь не смотреть на мух, кружившихся над освежеванной тушей, проговорил:
— И ты согласился сидеть здесь, на этом пятачке? Неужели ты ничего больше не хочешь от жизни?
Венс пожал плечами и снова присел на корточки.
— А что еще можно получить от жизни, кроме сидения целыми днями на одном месте? — равнодушно спросил он.
— Но как ты справляешься с этими животными? Как ты их убиваешь? Ты не настолько силен, чтобы тащить сюда от тропы животное вроде этого.
Вместо ответа Венс показал на нож, воткнутый в землю.
— Это слабое оружие, — покачал головой Креоан.
Венс иронически улыбнулся, вытащил нож и снова воткнул его в землю.
— Эти звери кое в чем очень похожи на людей, и я этим пользуюсь. Приятные слова, определенные действия — и они с радостью идут со мной. Подойди к туше поближе. Видишь, это самка. — Он оскалился в улыбке; казалось, он упивается глубиной своего падения. — Моя добыча — только самки. Кроме того, они могут утолить и желание мужчины. Разве это не всё, что нужно от самки?
В это мгновение произошло нечто такое, чего никак нельзя было ожидать: какое-то движение, прыжок, крик, удар — и вот уже Мэдал с перекошенным от гнева лицом стоит над распростертым на земле бывшим возлюбленным и держит, как молот, над его головой длинную белую кость.
— Ты зверь! Ты скотина! Ты хуже, чем животное! — вопила она. — Это единственное, что тебе нравилось во мне? А я любила, ждала тебя и пошла вслед за тобой! Я ненавижу тебя, ненавижу, ненавижу, ты слышишь?
И она стала яростно колотить его тяжелой костью. Стоя на коленях, он пытался дотянуться до ножа, но не мог: град ударов — по плечам, по спине, по голове — не давал ему пошевелиться. Креоан и Чалит хотели оттащить Мэдал, но она, оскалившись, пообещала, что если они вмешаются, достанется и им.
— Неужели я не могу рассчитаться с ним за украденные у меня десять лет? — кричала она. — Грязный лжец! Подумать только, он использовал меня, как одну из этих! — она ткнула костью в тушу.
Венс захныкал. И все-таки он был вовсе не так ошарашен, как изображал: не успела Мэдал на секунду отвести от него взгляд, как он бросился на нее, пытаясь укусить за ногу. Мэдал отпрыгнула и ударила его изо всех сил костью по челюсти. Боль была так сильна, что Венс рухнул на землю и завыл.
— Оставь его, — сказала Чалит. — Он сошел с ума от одиночества. Он никогда уже не станет нормальным человеком.
— Нет! — крикнула Мэдал. — Я его использую, даю вам слово! Разве он не сказал, что знает, где находится тропа? Значит, он может отвести нас к ней. И немедленно! А ну, поднимайся, вонючая навозная куча!
Она снова ткнула Венса в спину, и он поднялся.
— Как вы думаете, можно оставить этот костер? Это не опасно? — спросила Чалит, с сомнением взглянув на высокую сухую траву, стеной окружающую площадку.
Венс застонал — поврежденная челюсть мешала ему говорить.
— Мне кажется, он хочет, чтобы костер остался гореть, — перевела Мэдал. — Но в любом случае ты права. Нужно засыпать костер землей.
В куче костей Креоан нашел одну, плоскую, как лопатка, накопал немного земли и засыпал костер. Огонь потух. Мэдал наблюдала за попытками Венса помешать Креоану, и на лице ее можно было прочитать нечто похожее на удовлетворение.
— А теперь веди нас к тропе! — приказала она.
Венс с ненавистью взглянул на нее и побрел прочь от костра, стараясь идти там, где стебли травы легче раздвигались. Мэдал поспешила за ним, подталкивая его костью. Креоан и Чалит тоже старались не отставать. Наконец они снова вышли на тропу, однако Венс вместо того, чтобы остановиться, бросился вперед и через мгновение пропал среди растительности.
— Скатертью дорога! — крикнула ему вслед Мэдал.
Опираясь на кость, как на посох, она равнодушно смотрела на распрямляющиеся стебли.
— Ты позволишь ему уйти? — спросила Чалит. — Он же погибнет здесь со своей сломанной челюстью!
— Он меня тоже оставил страдать в одиночестве, — ответила Мэдал. — Я всего лишь восстанавливаю справедливость.
— Что бы он тебе ни сделал, — сказала Чалит, — ты должна быть милосердной. Со сломанной челюстью он неминуемо погибнет! Мы хотим спасти еще не родившихся людей. Так можем ли мы с такой легкостью обрекать на гибель того, кто живет сейчас?
— С легкостью? — возмущенно спросила Мэдал. — У меня украли десять лет жизни, а ты говоришь, что я это делаю с легкостью? Ну, тогда иди за ним — очевидно, это грязное животное для тебя подходящая компания!
Но уже через мгновение ее запал угас, она уронила кость и уткнулась лицом в плечо Чалит. Тело девушки сотрясали рыдания.
— Это ужасно! Ужасно! — причитала она. — Я, действительно, любила его. Он был добрым и умным… И так хорошо играл на флейте!..
— Мы в этом не сомневаемся, — сказал Креоан. — Долгое одиночество свело его с ума. Это уже не твой Венс, а другой в его обличье. Это уже не человек.
— Даже если так, разве не наш долг спасти его от ужасной смерти? — проговорила Чалит. — Ведь он погибнет из-за того, что не сможет жевать пищу!
— Я думаю, что нам это не удастся, — вздохнул Креоан. — Ты сама убедилась, как трудно найти кого-нибудь среди этой травы, а ведь мы всего лишь искали Мэдал, которая сидела на одном месте и звала нас. Искать же того, кто старается убежать, бессмысленно, а сами мы можем никогда больше не найти тропы.
— К сожалению, ты прав, — грустно сказала Чалит: — Ладно… Ему тут уже ничем не поможешь… А что ты будешь делать, Мэдал? Вернешься домой?
Желтоволосая девушка вытерла слезы:
— Я думаю, мне нужно идти дальше. Если я пойду одна обратно, кто поручится, что меня не постигнет та же участь, что и Венса? А он-то был сильным мужчиной! Но какой смысл идти вперед? Он был один, а нас трое. Не случится ли с нами то же, что и с ним, только в три раза дальше от дома?
— Нет, у нас есть цель, — покачал головой Креоан. — Возможно, Венс ушел просто потому, что ему не сиделось дома, и в конце концов он обнаружил, что знает слишком мало и поэтому нет смысла идти дальше. А у нас есть цель.
— Спасти мир? — Мэдал саркастически засмеялась. — Один мужчина и одна женщина решили изменить путь звезды!
— Нет, не это заставляет нас идти, — сказала Чалит. — Правда заключена в другом. Мы идем, потому что боимся.
— Чего? Катастрофы, которая произойдет, когда вас обоих давно уже не будет?
— Нет, меня страшит другое, — задумчиво проговорила Чалит. — Мир так огромен, а я так мала! И я могу умереть, так ничего в нем и не поняв… А ты, Креоан?
— Я тоже боюсь, но другого, — признался Креоан. — Я боюсь, что меня забудут те, кто придет после нас. Я боюсь, что на земле не останется никого, кто будет помнить обо мне. А ты, Мэдал? Может быть, и у тебя есть страх, который заставил бы тебя продолжить путь вместе с нами?
— Если страх может служить причиной, — немного подумав, сказала Мэдал, — то вы уже знаете ответ. Я боюсь идти обратно одна И я пойду с вами. В какую сторону, Креоан?
Креоан посмотрел на солнце.
— Туда, — решительно сказал он.
И друзья снова пошли по тропе.
Теперь они чувствовали не только запах дыма — к нему примешивался другой, менее приятный запах запекшийся крови и паленой шерсти. Одно из мясных существ, освежеванное и выпотрошенное, лежало без руки в дальнем углу площадки, над ним кружились и гудели жирные мухи.
Сама рука жарилась на костре на чем-то вроде вертела, тоже сделанного из кости — в этом материале здесь недостатка не было. Рядом с навесом лежала куча костей. На некоторых еще сохранились остатки мяса, и в нем копошились черви. У огня сидел мужчина и наблюдал за жарящимся мясом так сосредоточенно, что едва повернул голову, когда трое незнакомцев подошли к его костру.
— Друг, ты не знаешь, где проходит тропа через эту равнину? — спросил Креоан.
Борода и волосы мужчины слиплись, и голова его напоминала мохнатый шар. Его тело было покрыто слоем грязи, и если когда-то на нем и была одежда, то она давно превратилась в лохмотья. В ответ на вопрос Креоана он широко раскрыл глаза и замер. Один глаз у него был голубой, другой — карий.
— Никакой тропы на этой равнине нет, — наконец проговорил мужчина и снова уставился на мясо.
Креоан с опаской взглянул на Мэдал и понял, что она не узнала этого человека. С изумлением на лице она ходила по площадке, заглядывала под навес, рассматривая кучу костей. Надеясь, что ее потрясение не будет слишком велико, Креоан сказал отрывисто:
— Этим кончилось твое отважное путешествие, Венс?
Мэдал резко обернулась, изменилась в лице и, наверное, упала бы, если бы Чалит не подскочила к ней и не подхватила ее под руки. Мужчина поднялся на ноги.
— Венс? — с изумлением воскликнула Чалит. — Ты думаешь, Креоан, что это потерявшийся любовник Мэдал?
Креоан подошел к мужчине ближе.
— Ответь же, — сказал он, — разве ты не Венс?
Мужчина кивнул.
— Да, так меня звали когда-то. А вот Мэдал… Я забыл ее имя, пока твоя женщина не произнесла его.
— Что с тобой случилось? — спросил Креоан. — Что ты здесь делаешь? Как ты живешь?
— Живу? — задумчиво переспросил Венс. — Это не жизнь, это всего лишь существование. Дни тают, как разноцветный воск, превращаясь в серое бесформенное ничто.
Он показал на подгорающее мясо.
— У меня есть еда. Хотите попробовать?
— Но почему ты здесь? — закричал Креоан, не отвечая ему. — Почему ты закончил свой поход так близко от дома?
— Близко? Близко?! Я не знаю, ты лжец или дурак, или призрак, порожденный солнцем. Меня согнало с тропы стадо мяса, и я блуждал по этой ужасной равнине тридцать долгих дней. Все эти тридцать кошмарных дней я был уверен, что иду вперед, пока случайно не набрел снова на тропу, по которой ходят мясные существа. Я понял, что не должен отходить далеко от тропы, иначе погибну. Поэтому остался в живых! — он снова показал на мясо. — Понюхайте! Чувствуете, какое оно свежее и вкусное?
Креоан, стараясь не смотреть на мух, кружившихся над освежеванной тушей, проговорил:
— И ты согласился сидеть здесь, на этом пятачке? Неужели ты ничего больше не хочешь от жизни?
Венс пожал плечами и снова присел на корточки.
— А что еще можно получить от жизни, кроме сидения целыми днями на одном месте? — равнодушно спросил он.
— Но как ты справляешься с этими животными? Как ты их убиваешь? Ты не настолько силен, чтобы тащить сюда от тропы животное вроде этого.
Вместо ответа Венс показал на нож, воткнутый в землю.
— Это слабое оружие, — покачал головой Креоан.
Венс иронически улыбнулся, вытащил нож и снова воткнул его в землю.
— Эти звери кое в чем очень похожи на людей, и я этим пользуюсь. Приятные слова, определенные действия — и они с радостью идут со мной. Подойди к туше поближе. Видишь, это самка. — Он оскалился в улыбке; казалось, он упивается глубиной своего падения. — Моя добыча — только самки. Кроме того, они могут утолить и желание мужчины. Разве это не всё, что нужно от самки?
В это мгновение произошло нечто такое, чего никак нельзя было ожидать: какое-то движение, прыжок, крик, удар — и вот уже Мэдал с перекошенным от гнева лицом стоит над распростертым на земле бывшим возлюбленным и держит, как молот, над его головой длинную белую кость.
— Ты зверь! Ты скотина! Ты хуже, чем животное! — вопила она. — Это единственное, что тебе нравилось во мне? А я любила, ждала тебя и пошла вслед за тобой! Я ненавижу тебя, ненавижу, ненавижу, ты слышишь?
И она стала яростно колотить его тяжелой костью. Стоя на коленях, он пытался дотянуться до ножа, но не мог: град ударов — по плечам, по спине, по голове — не давал ему пошевелиться. Креоан и Чалит хотели оттащить Мэдал, но она, оскалившись, пообещала, что если они вмешаются, достанется и им.
— Неужели я не могу рассчитаться с ним за украденные у меня десять лет? — кричала она. — Грязный лжец! Подумать только, он использовал меня, как одну из этих! — она ткнула костью в тушу.
Венс захныкал. И все-таки он был вовсе не так ошарашен, как изображал: не успела Мэдал на секунду отвести от него взгляд, как он бросился на нее, пытаясь укусить за ногу. Мэдал отпрыгнула и ударила его изо всех сил костью по челюсти. Боль была так сильна, что Венс рухнул на землю и завыл.
— Оставь его, — сказала Чалит. — Он сошел с ума от одиночества. Он никогда уже не станет нормальным человеком.
— Нет! — крикнула Мэдал. — Я его использую, даю вам слово! Разве он не сказал, что знает, где находится тропа? Значит, он может отвести нас к ней. И немедленно! А ну, поднимайся, вонючая навозная куча!
Она снова ткнула Венса в спину, и он поднялся.
— Как вы думаете, можно оставить этот костер? Это не опасно? — спросила Чалит, с сомнением взглянув на высокую сухую траву, стеной окружающую площадку.
Венс застонал — поврежденная челюсть мешала ему говорить.
— Мне кажется, он хочет, чтобы костер остался гореть, — перевела Мэдал. — Но в любом случае ты права. Нужно засыпать костер землей.
В куче костей Креоан нашел одну, плоскую, как лопатка, накопал немного земли и засыпал костер. Огонь потух. Мэдал наблюдала за попытками Венса помешать Креоану, и на лице ее можно было прочитать нечто похожее на удовлетворение.
— А теперь веди нас к тропе! — приказала она.
Венс с ненавистью взглянул на нее и побрел прочь от костра, стараясь идти там, где стебли травы легче раздвигались. Мэдал поспешила за ним, подталкивая его костью. Креоан и Чалит тоже старались не отставать. Наконец они снова вышли на тропу, однако Венс вместо того, чтобы остановиться, бросился вперед и через мгновение пропал среди растительности.
— Скатертью дорога! — крикнула ему вслед Мэдал.
Опираясь на кость, как на посох, она равнодушно смотрела на распрямляющиеся стебли.
— Ты позволишь ему уйти? — спросила Чалит. — Он же погибнет здесь со своей сломанной челюстью!
— Он меня тоже оставил страдать в одиночестве, — ответила Мэдал. — Я всего лишь восстанавливаю справедливость.
— Что бы он тебе ни сделал, — сказала Чалит, — ты должна быть милосердной. Со сломанной челюстью он неминуемо погибнет! Мы хотим спасти еще не родившихся людей. Так можем ли мы с такой легкостью обрекать на гибель того, кто живет сейчас?
— С легкостью? — возмущенно спросила Мэдал. — У меня украли десять лет жизни, а ты говоришь, что я это делаю с легкостью? Ну, тогда иди за ним — очевидно, это грязное животное для тебя подходящая компания!
Но уже через мгновение ее запал угас, она уронила кость и уткнулась лицом в плечо Чалит. Тело девушки сотрясали рыдания.
— Это ужасно! Ужасно! — причитала она. — Я, действительно, любила его. Он был добрым и умным… И так хорошо играл на флейте!..
— Мы в этом не сомневаемся, — сказал Креоан. — Долгое одиночество свело его с ума. Это уже не твой Венс, а другой в его обличье. Это уже не человек.
— Даже если так, разве не наш долг спасти его от ужасной смерти? — проговорила Чалит. — Ведь он погибнет из-за того, что не сможет жевать пищу!
— Я думаю, что нам это не удастся, — вздохнул Креоан. — Ты сама убедилась, как трудно найти кого-нибудь среди этой травы, а ведь мы всего лишь искали Мэдал, которая сидела на одном месте и звала нас. Искать же того, кто старается убежать, бессмысленно, а сами мы можем никогда больше не найти тропы.
— К сожалению, ты прав, — грустно сказала Чалит: — Ладно… Ему тут уже ничем не поможешь… А что ты будешь делать, Мэдал? Вернешься домой?
Желтоволосая девушка вытерла слезы:
— Я думаю, мне нужно идти дальше. Если я пойду одна обратно, кто поручится, что меня не постигнет та же участь, что и Венса? А он-то был сильным мужчиной! Но какой смысл идти вперед? Он был один, а нас трое. Не случится ли с нами то же, что и с ним, только в три раза дальше от дома?
— Нет, у нас есть цель, — покачал головой Креоан. — Возможно, Венс ушел просто потому, что ему не сиделось дома, и в конце концов он обнаружил, что знает слишком мало и поэтому нет смысла идти дальше. А у нас есть цель.
— Спасти мир? — Мэдал саркастически засмеялась. — Один мужчина и одна женщина решили изменить путь звезды!
— Нет, не это заставляет нас идти, — сказала Чалит. — Правда заключена в другом. Мы идем, потому что боимся.
— Чего? Катастрофы, которая произойдет, когда вас обоих давно уже не будет?
— Нет, меня страшит другое, — задумчиво проговорила Чалит. — Мир так огромен, а я так мала! И я могу умереть, так ничего в нем и не поняв… А ты, Креоан?
— Я тоже боюсь, но другого, — признался Креоан. — Я боюсь, что меня забудут те, кто придет после нас. Я боюсь, что на земле не останется никого, кто будет помнить обо мне. А ты, Мэдал? Может быть, и у тебя есть страх, который заставил бы тебя продолжить путь вместе с нами?
— Если страх может служить причиной, — немного подумав, сказала Мэдал, — то вы уже знаете ответ. Я боюсь идти обратно одна И я пойду с вами. В какую сторону, Креоан?
Креоан посмотрел на солнце.
— Туда, — решительно сказал он.
И друзья снова пошли по тропе.
IX
В середине дня тропинка устремилась вверх, и растительность изменилась. Среди травы начали попадаться кусты с бледно-голубыми цветами, низкие деревца с изящными резными листьями, грибы-дождевики, полупрозрачные, как лягушачья икра. Внутри каждого из них виднелись смутные очертания чего-то непонятного, но путешественники предпочли не задерживаться возле этих грибов — в них было что-то тревожащее.
Мэдал, казалось, не удивилась бы и не испугалась, даже если бы у ее ног ударила молния — так подавлена она была встречей с Вен-сом. Она шла молча, глядя себе под ноги, и ее товарищи, чтобы не беспокоить ее, тихонько разговаривали, обсуждая странные вещи, которые встретились им на пути.
— Креоан, откуда взялись эти растения? — спросила Чалит, сорвав голубой цветок и обескураженно глядя, как он в одно мгновение стал грязно-коричневым. — Ведь мы не перешли в другую климатическую зону. Я никогда не видела такой растительности поблизости от нашего города. Может быть, произошли какие-то изменения в составе почвы?
— Я говорил как-то об этом с Моличантом, — ответил Креоан, — и он сказал, что это результат деятельности человека: тысячи веков то вмешиваясь в жизнь растений, то давая им расти спокойно, человек создал невероятно разнообразную растительность.
Чалит показала на семейство дождевиков:
— Но с какой целью создавались виды вроде этого, если он, действительно, рукотворный?
— Возможно, цели никакой и не было, — пожал плечами Креоан. — Может быть, их создавали просто из любопытства. Но скорее всего цель была, однако теперь уже непонятная. Люди изобрели множество ненужных вещей. Когда я думаю о Геринтах… — он сделал судорожный глоток. — Ну, эта женщина… напала на меня в таверне, я говорил тебе… Я не могу понять ее мотивации, хотя она жила в том же времени, что и мы с тобой…
Возникла пауза. Креоан оглянулся посмотреть, не отстала ли от них Мэдал, и увидел, что они поднялись уже достаточно высоко и что отсюда видна вся желтая травянистая равнина, похожая на море. Дальше что-нибудь разглядеть было невозможно: дымка закрывала горизонт, и небо в голубом мареве соединялось с землей.
— Креоан, — сказала Чалит, — что-то мне неспокойно. Ты не замечаешь здесь ничего странного?
— Странного? — переспросил Креоан и внимательно посмотрел по сторонам.
Он сразу же понял, о чем она говорит. До сих пор тропа, проложенная мясными животными, шла все время в одном направлении, незначительно отклоняясь то в одну, то в другую сторону через каждые сто или чуть больше шагов. Здесь же она делала зигзаги с удивительно острыми углами поворотов. Странной казалась и насыпь с одной стороны тропы, покрытая растительностью.
Креоан остановился и, достав из мешка нож, стал ковырять им насыпь. В дюйме от поверхности он наткнулся на что-то твердое. Потыкав ножом в других местах и обнаружив то же самое, он решительно соскреб верхний слой.
И сразу же обнажилась поверхность большого обтесанного камня с трещиной, идущей от одного угла к другому. Какие-то насекомые, испугавшись света, мгновенно скрылись под дерном, и Креоан даже не успел их рассмотреть.
— Я так и думала! — воскликнула Чалит. — Здесь, на этом самом месте, когда-то был город со стенами и домами, но не саморастущими, а сделанными человеком.
— Наверное, ты права, — согласился Креоан. — Однако от него не осталось никаких следов, кроме линий этих улиц.
— Но как могут Историки отправляться в прошлое, зная, что смерть унесла всех — и строителей, и изобретателей, и правителей? — пробормотала Чалит.
— Возможно, то, что они сами еще живы, дает им ощущение превосходства, — цинично заметил Креоан. — Несмотря на очевидность, я думаю, на земле всего лишь несколько человек сознают неотвратимость смерти.
Он спрятал нож и сказал, как бы подводя черту:
— Во всяком случае, мы узнали, почему так неожиданно изменилась растительность. Как ты и предполагала, это вызвано изменением состава почвы. Возможно, людям, которые построили этот город, нравилось, что в их садах растут чудовищные дождевики вроде этих.
— Чудовищные — самое подходящее слово, — сказала Чалит. — Ты видел, какой страшный дождевик там, впереди, у следующего поворота?
Креоан посмотрел и увидел громадный пузырь, который раздулся до такой степени, что стал совершенно прозрачным и был виден только благодаря отсвечивающему солнцу. Внутри него шевелилась черная тень.
Креоан почувствовал необъяснимую тревогу, но сказал сам себе: скорее всего это движение происходит из-за ветра. Он сделал знак, что можно идти, но, приблизившись к гигантскому грибу, бессознательно замедлил шаг. Что-то в этом пузыре было такое, отчего волосы вставали дыбом.
— Скорей, Креоан! — крикнула Чалит. — Не останавливайся возле этой штуки!
Креоан схватил Чалит за руку, Чалит — Мэдал, и они осторожно пошли по самому краю тропы, стараясь держаться как можно дальше от чудовищного дождевика. Поравнявшись с жутким грибом, Креоан снова увидел тень внутри пузыря и подумал, что там находятся жидкость и газ. У основания клубилась серо-желтая субстанция, из середины которой торчало центральное образование: что-то вроде неровного купола с двумя темными ямками под ним, потом еще одно углубление, похожее на перевернутый месяц, и слегка возвышающаяся над поверхностью горизонтальная щель с пересекающими ее беловатыми полосами. Гигантский дождевик рос на насыпи, нависая над дорожкой, и две его симметричные ямки оказались как раз на уровне глаз Креоана.
Глаза?
И в тот же миг, когда он понял, что это такое, раздался возглас Чалит.
— О, Креоан, это лицо!
Ее слова как бы послужили сигналом: покрытие обеих темных ямок треснуло и чешуйками посыпалось в мутную жидкость у основания. Обнажились два огромных белых шара — каждый с темной вертикальной щелью. Ужасный нечеловеческий взгляд приковал друзей к месту.
Голова чудовища откинулась назад, обнажились белые полоски, похожие на крупные острые клыки, с которых капала ядовитая жидкость. К Креоану вернулась способность двигаться. Он рванул за руку Чалит, та — Мэдал: прочь, прочь от этого чудовища! Но тут ему на глаза попалась куча камней, лежащих на земле. Он отпустил руку Чалит, схватил камень и, размахнувшись, изо всех сил швырнул его в разбухшую мембрану дождевика.
Камень прорвал оболочку, и газ начал выходить наружу, испуская жалобный стон, растущий вопль отчаяния. Шар вмялся внутрь, стал непрозрачным, оболочка безжизненно повисла складками, как серое покрывало на отвратительной голове.
Чалит вытерла пот со лба.
— Нет, это не естественное растение, — с трудом проговорила она. — Но какое извращенное человеческое сознание могло его придумать и оставить здесь!
— Не буду даже говорить об этом, — сказал Креоан. — Единственное, чего я хочу, — это выбраться из проклятого места, где растут такие кошмары. Мэдал, как ты? Всё в порядке? Эй, девочка, да у тебя все ноги в крови!
Действительно, сквозь ботинки Мэдал проступали красные пятна.
— Ничего, пойдемте дальше, — решительно проговорила она. И видя, что они колеблются, добавила тоном, не допускающим возражения, — я сказала, пошли дальше! Я тоже хочу поскорее выбраться из этого места, независимо от того, болят у меня ноги или нет!
Не очень решительно Креоан попытался забрать у нее поклажу, но она отрицательно мотнула головой и пошла по дороге, бледная, со сжатыми губами. Креоану и Чалит ничего не оставалось, как последовать за ней.
— Послушайте, — сказал он, подняв руку. — Это не смех мяса? Он внимательно посмотрел вокруг и щелкнул пальцами.
— Похоже, что мы недалеко от места, где его разводят. Посмотрите: холм, по которому мы шли, образует воронку. Внутри, как я предполагаю, лежит долина в виде чаши, и мы слышим смех, отраженный стенками воронки, — твердыми породами, которые окружают долину.
— Тогда скорей на вершину! — крикнула Чалит и полезла наверх. Она привыкла бороться с океанскими течениями, и тело ее стало упругим и гибким, как хороший клинок. Креоан же шел вверх медленно, помогая Мэдал в самых трудных местах.
Через некоторое время Чалит исчезла между двумя валунами, и тут же они услышали ее крик:
— Ты был прав, Креоан! Это потрясающе!
У основания холма действительно лежала чашеобразная долина. Она была не очень глубокой, но широкой, однако увидеть противоположную сторону они не могли из-за огромного бугра, возвышавшегося в середине. Креоан обратил внимание, что холмы располагаются вокруг, как грязь, разлетевшаяся от удара молотка, и вспомнил образования на Меркурии, которые он видел в телескоп. Он был уверен, что стоит на краю кратера, появившегося при падении метеорита. Это его так заинтересовало, что он даже не взглянул на стада мяса, бродившие внизу. Они жевали белые стебли растений, похожих на кактусы, которые росли в долине. Животные лихорадочно ели, будто понимая, что, чем больше они съедят, тем скорее потолстеют и смогут, наконец, и сами быть съеденными.
— Это вы грабите наше стадо? — раздался за их спиной суровый голос.
Они оглянулись. Позади них, на выступе скалы, стояло существо, напоминающее одного из мясных животных. На самом же деле это был человек. Просто он снял шкуру с одного из зверей и, укоротив лапы, натянул ее на себя. В его мускулистых руках был лук, а стрела, нацеленная в незнакомцев, казалась достаточно острой, чтобы проткнуть всех троих одновременно.
Мэдал, казалось, не удивилась бы и не испугалась, даже если бы у ее ног ударила молния — так подавлена она была встречей с Вен-сом. Она шла молча, глядя себе под ноги, и ее товарищи, чтобы не беспокоить ее, тихонько разговаривали, обсуждая странные вещи, которые встретились им на пути.
— Креоан, откуда взялись эти растения? — спросила Чалит, сорвав голубой цветок и обескураженно глядя, как он в одно мгновение стал грязно-коричневым. — Ведь мы не перешли в другую климатическую зону. Я никогда не видела такой растительности поблизости от нашего города. Может быть, произошли какие-то изменения в составе почвы?
— Я говорил как-то об этом с Моличантом, — ответил Креоан, — и он сказал, что это результат деятельности человека: тысячи веков то вмешиваясь в жизнь растений, то давая им расти спокойно, человек создал невероятно разнообразную растительность.
Чалит показала на семейство дождевиков:
— Но с какой целью создавались виды вроде этого, если он, действительно, рукотворный?
— Возможно, цели никакой и не было, — пожал плечами Креоан. — Может быть, их создавали просто из любопытства. Но скорее всего цель была, однако теперь уже непонятная. Люди изобрели множество ненужных вещей. Когда я думаю о Геринтах… — он сделал судорожный глоток. — Ну, эта женщина… напала на меня в таверне, я говорил тебе… Я не могу понять ее мотивации, хотя она жила в том же времени, что и мы с тобой…
Возникла пауза. Креоан оглянулся посмотреть, не отстала ли от них Мэдал, и увидел, что они поднялись уже достаточно высоко и что отсюда видна вся желтая травянистая равнина, похожая на море. Дальше что-нибудь разглядеть было невозможно: дымка закрывала горизонт, и небо в голубом мареве соединялось с землей.
— Креоан, — сказала Чалит, — что-то мне неспокойно. Ты не замечаешь здесь ничего странного?
— Странного? — переспросил Креоан и внимательно посмотрел по сторонам.
Он сразу же понял, о чем она говорит. До сих пор тропа, проложенная мясными животными, шла все время в одном направлении, незначительно отклоняясь то в одну, то в другую сторону через каждые сто или чуть больше шагов. Здесь же она делала зигзаги с удивительно острыми углами поворотов. Странной казалась и насыпь с одной стороны тропы, покрытая растительностью.
Креоан остановился и, достав из мешка нож, стал ковырять им насыпь. В дюйме от поверхности он наткнулся на что-то твердое. Потыкав ножом в других местах и обнаружив то же самое, он решительно соскреб верхний слой.
И сразу же обнажилась поверхность большого обтесанного камня с трещиной, идущей от одного угла к другому. Какие-то насекомые, испугавшись света, мгновенно скрылись под дерном, и Креоан даже не успел их рассмотреть.
— Я так и думала! — воскликнула Чалит. — Здесь, на этом самом месте, когда-то был город со стенами и домами, но не саморастущими, а сделанными человеком.
— Наверное, ты права, — согласился Креоан. — Однако от него не осталось никаких следов, кроме линий этих улиц.
— Но как могут Историки отправляться в прошлое, зная, что смерть унесла всех — и строителей, и изобретателей, и правителей? — пробормотала Чалит.
— Возможно, то, что они сами еще живы, дает им ощущение превосходства, — цинично заметил Креоан. — Несмотря на очевидность, я думаю, на земле всего лишь несколько человек сознают неотвратимость смерти.
Он спрятал нож и сказал, как бы подводя черту:
— Во всяком случае, мы узнали, почему так неожиданно изменилась растительность. Как ты и предполагала, это вызвано изменением состава почвы. Возможно, людям, которые построили этот город, нравилось, что в их садах растут чудовищные дождевики вроде этих.
— Чудовищные — самое подходящее слово, — сказала Чалит. — Ты видел, какой страшный дождевик там, впереди, у следующего поворота?
Креоан посмотрел и увидел громадный пузырь, который раздулся до такой степени, что стал совершенно прозрачным и был виден только благодаря отсвечивающему солнцу. Внутри него шевелилась черная тень.
Креоан почувствовал необъяснимую тревогу, но сказал сам себе: скорее всего это движение происходит из-за ветра. Он сделал знак, что можно идти, но, приблизившись к гигантскому грибу, бессознательно замедлил шаг. Что-то в этом пузыре было такое, отчего волосы вставали дыбом.
— Скорей, Креоан! — крикнула Чалит. — Не останавливайся возле этой штуки!
Креоан схватил Чалит за руку, Чалит — Мэдал, и они осторожно пошли по самому краю тропы, стараясь держаться как можно дальше от чудовищного дождевика. Поравнявшись с жутким грибом, Креоан снова увидел тень внутри пузыря и подумал, что там находятся жидкость и газ. У основания клубилась серо-желтая субстанция, из середины которой торчало центральное образование: что-то вроде неровного купола с двумя темными ямками под ним, потом еще одно углубление, похожее на перевернутый месяц, и слегка возвышающаяся над поверхностью горизонтальная щель с пересекающими ее беловатыми полосами. Гигантский дождевик рос на насыпи, нависая над дорожкой, и две его симметричные ямки оказались как раз на уровне глаз Креоана.
Глаза?
И в тот же миг, когда он понял, что это такое, раздался возглас Чалит.
— О, Креоан, это лицо!
Ее слова как бы послужили сигналом: покрытие обеих темных ямок треснуло и чешуйками посыпалось в мутную жидкость у основания. Обнажились два огромных белых шара — каждый с темной вертикальной щелью. Ужасный нечеловеческий взгляд приковал друзей к месту.
Голова чудовища откинулась назад, обнажились белые полоски, похожие на крупные острые клыки, с которых капала ядовитая жидкость. К Креоану вернулась способность двигаться. Он рванул за руку Чалит, та — Мэдал: прочь, прочь от этого чудовища! Но тут ему на глаза попалась куча камней, лежащих на земле. Он отпустил руку Чалит, схватил камень и, размахнувшись, изо всех сил швырнул его в разбухшую мембрану дождевика.
Камень прорвал оболочку, и газ начал выходить наружу, испуская жалобный стон, растущий вопль отчаяния. Шар вмялся внутрь, стал непрозрачным, оболочка безжизненно повисла складками, как серое покрывало на отвратительной голове.
Чалит вытерла пот со лба.
— Нет, это не естественное растение, — с трудом проговорила она. — Но какое извращенное человеческое сознание могло его придумать и оставить здесь!
— Не буду даже говорить об этом, — сказал Креоан. — Единственное, чего я хочу, — это выбраться из проклятого места, где растут такие кошмары. Мэдал, как ты? Всё в порядке? Эй, девочка, да у тебя все ноги в крови!
Действительно, сквозь ботинки Мэдал проступали красные пятна.
— Ничего, пойдемте дальше, — решительно проговорила она. И видя, что они колеблются, добавила тоном, не допускающим возражения, — я сказала, пошли дальше! Я тоже хочу поскорее выбраться из этого места, независимо от того, болят у меня ноги или нет!
Не очень решительно Креоан попытался забрать у нее поклажу, но она отрицательно мотнула головой и пошла по дороге, бледная, со сжатыми губами. Креоану и Чалит ничего не оставалось, как последовать за ней.
* * *
Вскоре дорога стала круче, и они были вынуждены идти медленнее и даже искали иногда, за что ухватиться, чтобы не поскользнуться. Растительность снова изменилась. Пропали дождевики и кусты с голубыми цветами. Вместо этого появился красный мох и бледные лишайники, покрывающие голые скалы; тут и там деревья с красными листьями воздевали к небу корявые ветви. Близился закат, и Креоан уже собирался поискать место для ночлега, когда издалека до него донесся неясный шум.— Послушайте, — сказал он, подняв руку. — Это не смех мяса? Он внимательно посмотрел вокруг и щелкнул пальцами.
— Похоже, что мы недалеко от места, где его разводят. Посмотрите: холм, по которому мы шли, образует воронку. Внутри, как я предполагаю, лежит долина в виде чаши, и мы слышим смех, отраженный стенками воронки, — твердыми породами, которые окружают долину.
— Тогда скорей на вершину! — крикнула Чалит и полезла наверх. Она привыкла бороться с океанскими течениями, и тело ее стало упругим и гибким, как хороший клинок. Креоан же шел вверх медленно, помогая Мэдал в самых трудных местах.
Через некоторое время Чалит исчезла между двумя валунами, и тут же они услышали ее крик:
— Ты был прав, Креоан! Это потрясающе!
У основания холма действительно лежала чашеобразная долина. Она была не очень глубокой, но широкой, однако увидеть противоположную сторону они не могли из-за огромного бугра, возвышавшегося в середине. Креоан обратил внимание, что холмы располагаются вокруг, как грязь, разлетевшаяся от удара молотка, и вспомнил образования на Меркурии, которые он видел в телескоп. Он был уверен, что стоит на краю кратера, появившегося при падении метеорита. Это его так заинтересовало, что он даже не взглянул на стада мяса, бродившие внизу. Они жевали белые стебли растений, похожих на кактусы, которые росли в долине. Животные лихорадочно ели, будто понимая, что, чем больше они съедят, тем скорее потолстеют и смогут, наконец, и сами быть съеденными.
— Это вы грабите наше стадо? — раздался за их спиной суровый голос.
Они оглянулись. Позади них, на выступе скалы, стояло существо, напоминающее одного из мясных животных. На самом же деле это был человек. Просто он снял шкуру с одного из зверей и, укоротив лапы, натянул ее на себя. В его мускулистых руках был лук, а стрела, нацеленная в незнакомцев, казалась достаточно острой, чтобы проткнуть всех троих одновременно.
X
— Вы ограбили меня! — крикнул человек. — Значит, вы заслуживаете смерти!
— Нет-нет! — воскликнул Креоан с неожиданным воодушевлением. — Тот, кто грабит вас, бродит по равнине среди желтой травы. Но у него сломана челюсть, так что он больше не может есть!
— Посмотрите сами, брали мы ваше мясо или нет, — предложила Чалит и, сняв свой мешок, вынула оттуда остатки провизии. Чтобы не раздражать агрессивного незнакомца, остальные последовали ее примеру.
— Я вижу, у вас и вправду нет мяса, — согласился несколько озадаченный незнакомец и опустил лук. — Откуда вы пришли и что вам тут надо?
— Мы пришли из города, который находится там, за равниной, на берегу моря, — ответил Креоан и показал рукой в направлении, откуда они пришли.
На одетого в шкуру человека эти несколько слов произвели совершенно неожиданный эффект. Он уронил лук, закрыл лицо руками и заплакал.
Забыв о своих израненных ногах, Мэдал полезла на выступ.
— Что с тобой, бедняжка? — спросила она, подойдя совсем близко к незнакомцу. — Почему ты плачешь?
Человек всхлипывал и тер глаза кулаками, как огромный ребенок.
— Вы… Вы пришли из города, и у вас нет мяса, — заговорил он, глотая слезы. — Это может значить только одно — мы потерпели неудачу! Значит, мы потратили жизнь впустую!
— Как это — потерпели неудачу? — спросила Мэдал, гладя его жесткие нечесаные волосы.
Справившись со слезами, мужчина заговорил более внятно, но по-прежнему отворачиваясь, будто стыдясь смотреть на пришельцев.
— Мы посвятили жизнь выращиванию этих стад, и мы посылаем их в разные города, как нас научили наши отцы, а тех — их отцы — и так с самого сотворения мира. Однажды, очень давно, к нам пришли незнакомцы и сказали, что у них в городе нет мяса, и это значило, что мы потерпели неудачу. А теперь вы… И у вас тоже нет мяса!
— Но в нашем городе есть мясо, — успокоила его Мэдал. — Оно приходит с холмов, и каждый, кто хочет, имеет его в достаточном количестве.
Услышав это, человек преобразился. Казалось, солнечный свет пробился сквозь грозовую тучу его печали.
— Это правда? — спросил он с некоторым сомнением, вытирая слезы лохматым рукавом. — А почему тогда вы не взяли его с собой, отправляясь в путь?
Креоан понимал, что человеку, посвятившему жизнь выращиванию стад для снабжения далеких неведомых городов, не стоит рассказывать о способности современных домов кормить своих хозяев и объяснять, что люди поэтому вполне могут обходиться без животного мяса.
— Мы не едим мяса больше, чем нам необходимо, чтобы добраться до этого места, — сказал Креоан. — Что может быть бессмысленнее, чем нести сюда мясо, которого здесь так много?
Мужчина удивленно уставился на него и неожиданно начал хихикать, потом хохотать, и вскоре он уже задыхался от смеха, такого же безумного; как и у мясных существ. Вскочив на ноги, он исполнил танец радости, ловко забрался на соседний уступ и спрыгнул оттуда на прежнее место.
— Нет-нет! — воскликнул Креоан с неожиданным воодушевлением. — Тот, кто грабит вас, бродит по равнине среди желтой травы. Но у него сломана челюсть, так что он больше не может есть!
— Посмотрите сами, брали мы ваше мясо или нет, — предложила Чалит и, сняв свой мешок, вынула оттуда остатки провизии. Чтобы не раздражать агрессивного незнакомца, остальные последовали ее примеру.
— Я вижу, у вас и вправду нет мяса, — согласился несколько озадаченный незнакомец и опустил лук. — Откуда вы пришли и что вам тут надо?
— Мы пришли из города, который находится там, за равниной, на берегу моря, — ответил Креоан и показал рукой в направлении, откуда они пришли.
На одетого в шкуру человека эти несколько слов произвели совершенно неожиданный эффект. Он уронил лук, закрыл лицо руками и заплакал.
Забыв о своих израненных ногах, Мэдал полезла на выступ.
— Что с тобой, бедняжка? — спросила она, подойдя совсем близко к незнакомцу. — Почему ты плачешь?
Человек всхлипывал и тер глаза кулаками, как огромный ребенок.
— Вы… Вы пришли из города, и у вас нет мяса, — заговорил он, глотая слезы. — Это может значить только одно — мы потерпели неудачу! Значит, мы потратили жизнь впустую!
— Как это — потерпели неудачу? — спросила Мэдал, гладя его жесткие нечесаные волосы.
Справившись со слезами, мужчина заговорил более внятно, но по-прежнему отворачиваясь, будто стыдясь смотреть на пришельцев.
— Мы посвятили жизнь выращиванию этих стад, и мы посылаем их в разные города, как нас научили наши отцы, а тех — их отцы — и так с самого сотворения мира. Однажды, очень давно, к нам пришли незнакомцы и сказали, что у них в городе нет мяса, и это значило, что мы потерпели неудачу. А теперь вы… И у вас тоже нет мяса!
— Но в нашем городе есть мясо, — успокоила его Мэдал. — Оно приходит с холмов, и каждый, кто хочет, имеет его в достаточном количестве.
Услышав это, человек преобразился. Казалось, солнечный свет пробился сквозь грозовую тучу его печали.
— Это правда? — спросил он с некоторым сомнением, вытирая слезы лохматым рукавом. — А почему тогда вы не взяли его с собой, отправляясь в путь?
Креоан понимал, что человеку, посвятившему жизнь выращиванию стад для снабжения далеких неведомых городов, не стоит рассказывать о способности современных домов кормить своих хозяев и объяснять, что люди поэтому вполне могут обходиться без животного мяса.
— Мы не едим мяса больше, чем нам необходимо, чтобы добраться до этого места, — сказал Креоан. — Что может быть бессмысленнее, чем нести сюда мясо, которого здесь так много?
Мужчина удивленно уставился на него и неожиданно начал хихикать, потом хохотать, и вскоре он уже задыхался от смеха, такого же безумного; как и у мясных существ. Вскочив на ноги, он исполнил танец радости, ловко забрался на соседний уступ и спрыгнул оттуда на прежнее место.