Страница:
Осторожность Франчины Тельман взбесила Лофстрома, однако предложение избрать иную тактику показалось ему не такой уж плохой идеей.
– От вас никто не требует его уничтожения, – сказал он. – Призывая вас к решительным действиям, я подразумевал упреждающие меры. Выпустить пару ракет перед его носом, припугнуть – что-нибудь вроде этого.
– Агент Лофстром, я уже говорила вам, что наши пилоты не открывают огонь иначе, как на поражение, – с досадой покачав головой, сказала Тельман. – Мы не привыкли расходовать боекомплекты ради того, чтобы кого-то испугать.
– На флоте вы применяете такие меры – я имею в виду предупредительные выстрелы по курсу корабля-нарушителя.
– Да, когда твердо знаем, что на линии огня никого нет, и никто не пострадает от осколков, – объяснила Тельман. – В условиях гонки через всю северную Калифорнию при скорости триста миль в час и высоте десять тысяч футов у нас не может быть такой уверенности. Тем более ночью, вблизи густонаселенных районов. В такой обстановке мы не имеем права на риск.
– Это вы не имеете права на риск? А как насчет моих агентов? Или невинных жертв, которые все еще лежат в аэропорту? Господи, мы ведь не за Санта-Клаусом гоняемся! – взорвался Лофстром. – Да известно ли вам, что Анри Казье в течение последних трех лет убил едва ли не столько же людей, сколько ваш драгоценный флот потерял со времен Вьетнама?
– Известно, Лофстром, – спокойным тоном произнесла Тельман. – И все-таки я не поставлю своих подчиненных в такое положение, когда их действия будут угрожать кому бы то ни было. Силы правопорядка должны задерживать подозреваемых на земле, живыми. Мои перехватчики не станут выполнять за вас вашу работу.
– Тогда подозреваемый уйдет от преследования, – снова вспылил Лофстром, – а я не могу этого допустить. Капитан Тельман, сегодня вечером погибли шестеро моих лучших агентов, и я хочу, чтобы Казье понес наказание за их смерть. Ваши истребители могут это сделать – так пусть же они предпримут решительные действия!
– Послушайте, эти пререкания никуда нас не приведут, – проговорил в трубку радиотелефона Тимоти Лассен, находившийся на стоянке аэропорта Чико, куда приземлился его “Черный ястреб”. Автостоянка была единственным уцелевшим пятачком в аэропорту. – Пусть перехватчики продолжают преследование, где-нибудь ему все равно придется совершить посадку. Вряд ли у него хватит топлива, чтобы без дозаправки долететь до Мексики, но если все-таки хватит, то Интерпол и государственный департамент должны получить разрешение на его арест. Мы посылаем за ним вертолет, нужно также задействовать таможенные службы и кого-нибудь еще. Если он по пути сбросит оружие, то “Черный ястреб” или “Апачи” без труда обнаружат этот груз. При попытке приземлиться Казье тоже не сможет далеко уйти.
– У нас нет времени на такие мероприятия, – возразил Лофстром. – Мы не сможем достаточно быстро организовать масштабное слежение, а чтобы договориться о совместных действиях с мексиканским правительством, вообще потребуется несколько дней.
– Казье пробудет в воздухе еще как минимум два, а скорее все три часа, – сказал Лассен. – Я уже связался с отрядом калифорнийской национальной гвардии, и мне обещали выделить столько “Черных ястребов” и “Апачей”, сколько потребуется для успеха операции. Мы можем получить разрешение на действия за границей штата.
– Интересно, каким образом калифорнийские вертолеты собираются преследовать самолет, летящий из Невады в Аризону, а потом в Нью-Мексико? – спросил Лофстром. – Они смогут перехватить Казье лишь в первые несколько секунд после его приземления, а для этого им нужно не только всю дорогу висеть у него на хвосте, но и оттеснять от границы с Мексикой, делая как раз то, что сейчас в состоянии сделать пилоты ВВС. Если наши летчики заставят его отклониться от курса или совершить посадку, он будет в какой-то степени деморализован, и мы получим шанс окружить его. Если он попытается пробиться с боем, мы в соответствии с законом откроем огонь на поражение и положим конец всем нашим нелепым разногласиям.
Лофстром обратился к Франчине Тельман:
– Ну как, капитан? Смогут ваши прославленные асы заставить Казье свернуть или приземлиться? Вы говорите, они не имеют права произвести несколько выстрелов по его курсу, а я утверждаю обратное. Я также полагаю, что они в. силах оттеснить его и вынудить пойти на посадку...
– Агент Лофстром, у нас нет разработанных методик для таких действий, – перебила его Тельман.
Она ненадолго задумалась, сверилась с пультом управления полетом, а затем добавила:
– Хотя, учитывая нынешние координаты цели, я думаю, наши пилоты могут открыть огонь из пушек, не опасаясь за себя, а также за невредимость преследуемого объекта и кого-либо другого. Я готова доложить эти соображения штабу североамериканской воздушной обороны и штабу ВВС. Полагаю, ответ будет получен через несколько минут.
– Наконец-то в вас заговорил здравый смысл, мадам, – Лофстром с облегчением вздохнул. – Лассен, поднимайте ваши вертолеты и ведите ему наперерез. Если наш план сработает, он будет вынужден отклониться в сторону западной границы и еще до подлета к Мексике сжечь вес запасы топлива. Тогда мы возьмем его, не пересекая границ Калифорнии.
– Агент Лофстром, у подозреваемого на борту полным-полно взрывчатки, и мне не хочется думать, что вы собираетесь направить его в какой-нибудь из густонаселенных районов, – предостерегающим тоном произнес Лассен. – Я советую либо посадить его на какой-нибудь достаточно изолированный горный аэродром, либо сбить над горами. Если он долетит до Сакраменто, Стоктона или Сан-Хосе, мы будем бессильны что-либо предпринять.
– Согласна, – сказала капитан Тельман. – Лучше не выпускать его из малонаселенных районов. В этом случае у наших пилотов будут развязаны руки.
– Послушайте, я не прощу себе, если мы упустим этого подонка, – сказал Лофстром. – Нам нужно не просто продержать его какое-то время над горами, надеясь на то, что он где-нибудь сбросит груз или потерпит аварию, – тогда у него будет шанс улизнуть от нас. Чтобы найти его в сьерре, поисковой группе понадобится не меньше чем полдня. Мы не можем так рисковать. Казье прошел полный курс обучения выживанию в горах, он без труда пробудет там несколько недель или даже больше. Пусть истребители загонят его в ловушку, где мы сосредоточим наши вертолеты и воинские подразделения. Если ему удастся вырваться из окружения, государственные ведомства договорятся о совместных действиях в Мексике – наши соседи тоже не заинтересованы в том, чтобы Казье остался на свободе. Решительность – вот что сейчас главное. Если мы не будем тратить силы на бесполезные споры, то считайте, что этот ублюдок уже в наших руках.
– Больше ничего не видно, – буркнул Аист. – Куда же черт возьми, запропастился проклятый прожектор?
– Вероятно, наши вояки поняли свою оплошность, – сказал Казье, – и, может быть, сейчас возвращаются на базу.
– Или висят у нас на хвосте, – заметил Крулл. – Что собираешься предпринять, командир?
– А мне не нужно ничего предпринимать, – ответил Казье. – Если они еще здесь, то либо откроют огонь и отправят нас на тот свет, либо оставят в покое. Но, как я полагаю, драться у них кишка тонка. Скорее они будут преследовать нас и попытаются захватить, когда мы приземлимся.
– Верно, ты что-то припас для них на месте посадки, командир? – спросил Крулл.
– Какой-нибудь сюрприз для них найдется, – сказал Казье. – А сейчас я хочу, чтобы вы оба...
Внезапно справа по борту, всего в нескольких футах от крыла темноту разорвала яркая красно-голубая вспышка, и сквозь рев двигателей донесся характерный, ни на что другое не похожий грохот скорострельной пушки крупного калибра. Следующий сноп пламени, вырвавшийся из той же точки, отразился на диске бешено вращающегося правого пропеллера. Затем кабину залил ослепительный белый свет мощного прожектора. Все трос мужчин на борту транспортника непроизвольно зажмурились. Прожектор замигал, делая по три короткие вспышки через равные, довольно длительные промежутки времени. Это был сигнал МОГА (Международной Организации Гражданской Авиации), принятый для предупреждения самолета о встрече с вооруженным перехватчиком.
– Внимание, на L-600, это военно-воздушные силы Соединенных Штатов Америки, – послышался женский голос из динамика бортовой радиостанции, настроенной на частоту калифорнийского отряда ВВС национальной гвардий. – Вас сопровождают два истребителя. От имени департамента государственных сборов и министерства юстиции США приказываю вам немедленно лечь на курс два-четыре-ноль и выпустить шасси. В случае неподчинения мы откроем огонь на поражение. Как поняли? Прием.
– Они все время висели у нас на хвосте – завопил Аист и инстинктивно попытался отвернуть транспортник от F-16, пронесшегося перед самым лобовым стеклом. – Что делать? Что же теперь делать?
– Возьми себя в руки, дурак! – прикрикнул Казье, отталкивая эфиопа от штурвала.
Быстрым движением он отключил бортовой радиомаяк, передававший рутинные сведения о самолете на наземные пункты слежения за воздушным сообщением. Уже не было смысла выдавать L-600 за обычный рейсовый транспортник.
– Мы не сдадимся властям! Никогда! Я не доставлю им такого удовольствия.
Вновь засверкали, загрохотали выстрелы – на этот раз у правого лобового стекла, и кабину транспортника вновь озарил ослепительно яркий луч прожектора. Глаза Казье только-только успели привыкнуть к темноте, поэтому сейчас он зажмурился не от неожиданности, а от режущей боли.
– Внимание, на L-600, это последнее предупреждение.
– Нет! – заорал Казье. – Нет, суки, мать вашу!..
– Немедленно выпустите шасси! – снова послышался женский крик в динамике радиостанции. – Больше предупреждений не будет!
– Гляди! – истошно закричал Корхонен. Луч прожектора скользнул немного в сторону и выхватил из темноты высокие горные склоны” поднимавшиеся совсем рядом, почти перед самым носом самолета – были различимы даже отдельные стволы деревьев. Казье понял, что его вынуждают опускаться все ниже, к этим вздымающимся отрогам и утесам. Бели так пойдет дальше, ему придется либо расходовать больше топлива на полет над неровной местностью, либо отвернуть вправо или влево. Каждая минута, потраченная на это незапланированное маневрирование, отдаляла его от цели.
– Ублюдки! – заорал Казье. – Если вам нужна моя жизнь, вы ее получите, но отправитесь в ад вместе со мной!
С этими словами он положил самолет на правое крыло, направив его прямо на F-16.
Истребитель без труда уклонился от столкновения – все его маневры были заранее просчитаны и учтены. Все ясно, подумал Казье, они решили поиграть в кошки-мышки. В таком случае этот крутой вираж будет стоить ему благополучной посадки в Мексике. Если Казье верно определил свои координаты, то слева должен был начинаться резкий подъем земной поверхности и поворот в ту сторону мог быть гибельным. Поэтому у него не было иного выбора – только взять правее и набирать высоту.
– Все равно не доберетесь до места назначения, господа, – произнес все тот же женский голос. – Путь к мексиканской границе перекрыт вертолетами федеральной полиции, а к ним только что присоединились еще несколько истребителей и самолетов с радарной системой слежения, поэтому бреющий полет вас не выручит. Самое лучшее, что вы можете предпринять, это следовать за мной и сдаться.
Корхонен и Джонс с тревогой посмотрели на Казье. Луч прожектора, направленный прямо на террориста, освещал каждый мускул его напряженного лица. Впервые за все время они видели на нем выражение такого крайнего отчаяния. Сейчас он был похож на зверя, загнанного в ловушку.
– Что будешь делать, командир? – спросил Джонс.
– Что делать? Думать, вот что! – Казье отмахнулся. – Раньше мне казалось, что они не осмелятся открыть огонь, но теперь я уже не уверен в этом. Горы – превосходное место для того, чтобы они “по ошибке” выпустили парочку ракет, не подвергая опасности гражданское население. Да, здесь нужно поломать голову.
Он на несколько секунд замер, его пальцы продолжали постукивать по обшарпанным рожкам штурвала, а затем положил L-600 на правое крыло, сбавил обороты обоих двигателей, включил все наружные огни и, к удивлению Аиста, нажал ручку выпуска шасси.
– Командир, что ты делаешь? – ахнул Аист, когда самолет немного встряхнуло.
– Выигрываю время, дружище, – сказал Казье. – Увидев выпущенные шасси, они не станут нажимать на гашетки, во всяком случае, я на это надеюсь. Нам нужно дотянуть до Сакраменто или Стоктона – до любого города, расположенного где-нибудь поблизости. Чем дольше мы будем оставаться над населенными районами, тем меньше вероятность, что они собьют нас.
– Держитесь курса три-ноль-ноль, на аэродром Мейтер, – передала летчица ВВС.
Аэродром Мейтер когда-то принадлежал североамериканским военно-воздушным силам, но затем был отвоеван административным округом Сакраменто и переоборудован в транзитный пункт для транспортных и крупных пассажирских самолетов. От старых времен ему достались двухмильная взлетно-посадочная полоса, а от новых – база боевых вертолетов национальной гвардии. Силы, располагавшиеся там, обладали достаточной огневой мощью, чтобы захватить Казье и обеспечить сохранность его груза.
– За вами в пределах одной мили следуют два истребителя. Не отклоняйтесь от указанного курса, пока не получите дальнейших распоряжений. Вы меня поняли? Прием.
Казье нажал на кнопку микрофона.
– Mais oui, мадемуазель. Вас понял. Хотя не знаю, зачем вы все это делаете. Очевидно, вы спутали меня с кем-то другим. Уверяю вас, я не совершил ничего противозаконного. Но все равно готов выполнять ваши указания. Не могли бы вы зажечь ваши опознавательные огни, мадемуазель? Я вас не вижу.
– Зато я держу вас в поле зрения, – ответила летчица. – Не занимайте эфир, пока вам не прикажут выйти на связь.
Именно на такой ответ он и надеялся.
– Мистер Крулл, рядом с креслом второго пилота в металлическом футляре лежит прибор ночного видения. Достаньте-ка его.
Снова включив микрофон, Казье произнес:
– Вероятно, вы вменяете мне в вину какой-то очень серьезный проступок, раз угрожаете сбить мой самолет. Полагаю, такое относительно небольшое преступление, как излишняя разговорчивость, не может усугубить полагающегося мне наказания. – Казье старался говорить раскованно, добродушно. – Судя по голосу, вы должны оказаться очень привлекательной особой, мадемуазель. Пожалуйста, скажите, как вас зовут. Прием.
Ответа не последовало – Казье его и не ждал. Он снова сбавил обороты двигателей, совсем немного, чтобы с истребителей не заметили уменьшившейся скорости транспортника. Затем, плавно набирая высоту, бросил через плечо:
– А не поглядеть ли нам, на какой минимальной скорости умеют летать эти прославленные F-16?
– Я готов, – объявил Крулл.
Он уже водрузил на голову прибор ночного видения – допотопный ОНВ-3, довольно громоздкую монокулярную модель с батареями, расположенными в отдельном ранце.
– Настрой его и внимательно смотри в правое окно, – приказал Казье. – Если увидишь истребитель, сообщи мне его приблизительный угол атаки.
– Угол чего?
– На сколько градусов его нос поднят над линией горизонта. И еще скажи, опущены ли его закрылки – это такие поворачивающиеся штуковины на переднем и заднем краях крыльев. Ну, давай.
Спустя несколько минут Крулл сообразил, как пользоваться прибором, и уставился на F-16, следовавший за ними по правому борту. К тому времени Казье снизил скорость L-600 до ста шестидесяти узлов и на десять градусов поднял закрылки. Транспортник уже подлетал к центральной части долины Сакраменто. Впереди виднелись огни мегаполисов, протянувшихся с севера на юг, от Модесто до Мэрисвилла, а на западе в поле зрения появился Сан-Франциско. Через несколько минут L-600 должен был войти в девяносто девятый воздушный коридор – узкое пространство между многочисленными городами с населением свыше двух миллионов человек. Казье почувствовал себя в безопасности: если бы истребители сейчас открыли огонь, то отправили бы на тот свет не меньше сотни мирных жителей.
– Мадемуазель, вы все еще не сказали, как вас зовут, а мне бы очень хотелось знать ваше имя, – произнес он в микрофон. – Пожалуйста, доставьте мне это небольшое удовольствие, ведь мы все равно никогда не встретимся.
– Не занимайте эфир, – прозвучал в динамике рассерженный женский голос.
Казье улыбнулся – летчица явно нервничала. Должно быть, ей нелегко было управлять истребителем, летевшим со скоростью сто шестьдесят узлов.
– Приятель, я ни черта не смог разобрать, – сказал Крулл, вернувшийся в кабину и устроившийся между креслами пилотов. – Только разглядел какие-то хреновины, ходящие туда-сюда у них на хвостах.
– Элероны горизонтальных стабилизаторов. – Плевать, как они называются. Мне показалось, что передняя часть крыльев немного отклонена вниз. Больше я ничего не увидел.
– А шасси? Колеса у них видны?
– Вот черт, совсем забыл. Да, шасси выпущены.
– Отлично.
Казье не очень хорошо знал тактико-технические данные истребителей F-16, но понимал, что они летели на предельно допустимой минимальной скорости. Через какое-то время перехватчики должны были либо перегнать тихоходный L-600 и оставить его без присмотра, либо перепоручить преследование кому-то еще. То и другое давало ему шанс вырваться на свободу.
Его истребитель летел, описывая круги, на тысячу футов выше Казье и Линды Маккензи. Как только он выпустил шасси, транспортник максимально замедлил ход и перестал быть таким безопасным объектом преследования, как прежде, – ему пришлось сделать несколько виражей, чтобы не свалиться в штопор. Теперь Линде предстояло последовать его примеру – и чем быстрее, тем лучше.
– Ведущий, они у меня в руках. Перехожу на радарное слежение.
Маккензи пропустила его слова мимо ушей. Когда она выпустила шасси, максимально увеличила полезную площадь предкрылков и закрылков, переключила бортовую контрольную систему на режbм “взлет – посадка” и уменьшила подачу топлива, индикаторы угла атаки стали то и дело зашкаливать, а в кабине зазвучали прерывистые гудки, предупреждающие об опасном снижении скорости, что заставило ее убрать одну руку с рычага управления и приглушить сигнал. В полете на низкой скорости не было бы ничего необычного, если бы ей предстояло приземление, но она не привыкла к таким действиям в условиях движения на высоте, ночью, в непосредственной близости от этого странного самолета, уже пытавшегося протаранить ее. Тем не менее, она не хотела прекращать преследование и доставлять Казье удовольствие, сначала обогнав транспортник, а затем пропав из его поля зрения.
– Ведущий, как слышите? – снова радировал Винсенти. – Уходите вперед, я прослежу за ними.
– Ничего, я справлюсь, Эл, – ответила Линда. Она все еще старалась удержать истребитель в хвосте транспортника, хотя уже поняла, что не справится с этой задачей. В подобных случаях, когда скорость преследуемого самолета оказывалась слишком мала, все методики перехвата предписывали совершать облеты вокруг цели. Но фигуры высшего пилотажа сейчас были очень опасны, поскольку при таком сложном маневрировании она не смогла бы наладить устойчивый радарный контакт, а Винсенти остался без прибора ночного видения.
И все-таки у нее не было выбора. Сигнал занижения скорости звучал уже в седьмой раз. Сейчас цель делала не больше ста пятидесяти миль в час, и Маккензи не могла удержать F-16 позади нее.
– Корректирую ход операции, – через несколько минут радировала она. – Два, берите на себя перехват, я выбываю. “Сьерра-Петэ”, говорит “Фокстрот-Ромео”, цель снизила скорость, переходим на радарное слежение.
– Два приступает к действиям, – ответил Винсенти. Маккензи плавно увеличила тягу двигателей, убрала шасси и положила истребитель на правое крыло, отвернув от тихоходного L-600.
– Не улетает, а просто делает вираж, чтобы держать нас на виду и не свалиться в штопор, – сказал Казье. – Но главное – они дали нам передышку, а преимущество малой скорости позволит нам и дальше выигрывать время.
– Нам-то что от этого? – с озадаченным видом спросил Джонс. – Они все равно висят у нас на хвосте, и я совершенно уверен, что сейчас они вызывают подмогу. С выпущенными шасси мы никуда от них не денемся.
– Не каркайте, мистер Крулл, – огрызнулся Казье. – И вообще, заткнитесь, не мешайте мне думать.
Времени на раздумья у него было немного, поскольку вскоре на трассе девяносто девятого воздушного коридора засияли яркие огни Сакраменто. Вокруг города располагались четыре аэропорта – довольно больших, с множеством вспомогательных служб, контор и производственных помещений. Аэродром Мейтер, самый крупный из них, располагался восточнее. Уже виднелись его вращающийся маяк и посадочные огни – до них оставалось меньше тридцати миль, то есть примерно пятнадцать минут полета. Сейчас транспортник двигался на северо-запад, по направлению к скоростной автостраде номер пятьдесят, связывавшей Сакраменто и предгорья Сьерра-Невада. Долетев до этого шоссе, им предстояло повернуть на запад, к пятимильному предпосадочному пути аэродрома. Мерцающие огни огромного города представляли собой захватывающее зрелище, но Казье их не замечал. Мысленно он уже видел свой самолет окруженным федеральными агентами, слышал выстрелы, взрыв...
Выстрелы...
Взрыв...
Да, у него на борту было достаточно взрывчатки, чтобы разворотить еще один американский аэродром с прилегающими к нему окрестностями.
– Возьми штурвал, – бросил он Аисту, отстегивая плечевые и нагрудные ремни. – Делай все, что они прикажут, пока не услышишь меня.
– Мы приземляемся? – недоверчиво спросил Аист. – Идем на посадку?
– Нет, если только они не выведут из строя наши двигатели. Но даже тогда им придется сначала померяться со мной силами. Мистер Крулл, передайте прибор ночного видения Аисту и следуйте за мной.
Он встал с кресла и направился в грузовой отсек. Там было тесно – они с трудом протиснулись между громоздкими ящиками, штабелями, стоявшими на тележках, и холодной дюралевой обшивкой самолета. Особенно туго пришлось дородному Круллу. Он старался не касаться упаковок со взрывчаткой большой разрушительной силы, лежавших на штабелях сверху. Крулл не боялся передвигать эти ящики и коробки на земле во время погрузки, но сейчас, когда транспортник бросало из стороны в сторону, они казались ему хрупкими, как яичная скорлупа, в любую секунду готовая...
– Мистер Крулл, возьмите два футляра с гранатометами из этого ящика и подайте их мне, – прокричал Казье, стараясь голосом перекрыть рев двигателей.
Крулл в ужасе вытаращил глаза.
– Подать... что?
– Черт тебя подери, не тяни волынку! Ослабь крепления, открой ящик и дай мне два футляра с гранатометами.
За всю свою жизнь Крулл никогда не испытывал такого страха, как в те несколько минут, пока выполнял приказ Казье. Его глаза не видели ничего, кроме обернутой в пеноплен коробки с надписью PETN, стоявшей посередине штабеля. Каждый дюйм, на который он вытаскивал гранатометы из ящика, грозил обернуться внешне незначительным сдвигом этих коробок в застывшей белой пенистой массе. Мысленно он уже видел, как смещаются мельчайшие кристаллики взрывчатого вещества, как их трение через какую-то долю секунды приводит к возгоранию, как яркая вспышка пламени вырывается из их упаковки, как детонирует весь смертоносный груз самолета, в долю секунды уничтожая его, превращая в тысячи горящих разлетающихся осколков. Крулл удивлялся собственной силе – он одной рукой держал на весу тридцатифунтовый ящик с гранатометами, а другой умудрялся переставлять тяжелые ящики и коробки, заполняя брешь в штабеле, чтобы не дать опрокинуться упаковке в белом пеноплене, и в то же время балансируя на качающемся полу транспортника. Казье не помогал ему до тех пор, пока не взял у него первый футляр с гранатометом и не приступил к работе.
Поднеся террористу второй гранатомет, Крулл не поверил своим глазам – бельгиец развязал все крепления на тележке со “стингерами” и раскладывал гранаты между ящиками с ракетами, методично снимая их с предохранителей и поочередно продевая крепежные стропы в чеку каждой из них – взведенной, поставленной в боевое положение!
– Эй, что ты делаешь? – закричал Крулл.
– Готовлю небольшой боезапас, – Казье криво усмехнулся. – Нам предстоит атаковать силы правопорядка, поджидающие нас на аэродроме.
– От вас никто не требует его уничтожения, – сказал он. – Призывая вас к решительным действиям, я подразумевал упреждающие меры. Выпустить пару ракет перед его носом, припугнуть – что-нибудь вроде этого.
– Агент Лофстром, я уже говорила вам, что наши пилоты не открывают огонь иначе, как на поражение, – с досадой покачав головой, сказала Тельман. – Мы не привыкли расходовать боекомплекты ради того, чтобы кого-то испугать.
– На флоте вы применяете такие меры – я имею в виду предупредительные выстрелы по курсу корабля-нарушителя.
– Да, когда твердо знаем, что на линии огня никого нет, и никто не пострадает от осколков, – объяснила Тельман. – В условиях гонки через всю северную Калифорнию при скорости триста миль в час и высоте десять тысяч футов у нас не может быть такой уверенности. Тем более ночью, вблизи густонаселенных районов. В такой обстановке мы не имеем права на риск.
– Это вы не имеете права на риск? А как насчет моих агентов? Или невинных жертв, которые все еще лежат в аэропорту? Господи, мы ведь не за Санта-Клаусом гоняемся! – взорвался Лофстром. – Да известно ли вам, что Анри Казье в течение последних трех лет убил едва ли не столько же людей, сколько ваш драгоценный флот потерял со времен Вьетнама?
– Известно, Лофстром, – спокойным тоном произнесла Тельман. – И все-таки я не поставлю своих подчиненных в такое положение, когда их действия будут угрожать кому бы то ни было. Силы правопорядка должны задерживать подозреваемых на земле, живыми. Мои перехватчики не станут выполнять за вас вашу работу.
– Тогда подозреваемый уйдет от преследования, – снова вспылил Лофстром, – а я не могу этого допустить. Капитан Тельман, сегодня вечером погибли шестеро моих лучших агентов, и я хочу, чтобы Казье понес наказание за их смерть. Ваши истребители могут это сделать – так пусть же они предпримут решительные действия!
– Послушайте, эти пререкания никуда нас не приведут, – проговорил в трубку радиотелефона Тимоти Лассен, находившийся на стоянке аэропорта Чико, куда приземлился его “Черный ястреб”. Автостоянка была единственным уцелевшим пятачком в аэропорту. – Пусть перехватчики продолжают преследование, где-нибудь ему все равно придется совершить посадку. Вряд ли у него хватит топлива, чтобы без дозаправки долететь до Мексики, но если все-таки хватит, то Интерпол и государственный департамент должны получить разрешение на его арест. Мы посылаем за ним вертолет, нужно также задействовать таможенные службы и кого-нибудь еще. Если он по пути сбросит оружие, то “Черный ястреб” или “Апачи” без труда обнаружат этот груз. При попытке приземлиться Казье тоже не сможет далеко уйти.
– У нас нет времени на такие мероприятия, – возразил Лофстром. – Мы не сможем достаточно быстро организовать масштабное слежение, а чтобы договориться о совместных действиях с мексиканским правительством, вообще потребуется несколько дней.
– Казье пробудет в воздухе еще как минимум два, а скорее все три часа, – сказал Лассен. – Я уже связался с отрядом калифорнийской национальной гвардии, и мне обещали выделить столько “Черных ястребов” и “Апачей”, сколько потребуется для успеха операции. Мы можем получить разрешение на действия за границей штата.
– Интересно, каким образом калифорнийские вертолеты собираются преследовать самолет, летящий из Невады в Аризону, а потом в Нью-Мексико? – спросил Лофстром. – Они смогут перехватить Казье лишь в первые несколько секунд после его приземления, а для этого им нужно не только всю дорогу висеть у него на хвосте, но и оттеснять от границы с Мексикой, делая как раз то, что сейчас в состоянии сделать пилоты ВВС. Если наши летчики заставят его отклониться от курса или совершить посадку, он будет в какой-то степени деморализован, и мы получим шанс окружить его. Если он попытается пробиться с боем, мы в соответствии с законом откроем огонь на поражение и положим конец всем нашим нелепым разногласиям.
Лофстром обратился к Франчине Тельман:
– Ну как, капитан? Смогут ваши прославленные асы заставить Казье свернуть или приземлиться? Вы говорите, они не имеют права произвести несколько выстрелов по его курсу, а я утверждаю обратное. Я также полагаю, что они в. силах оттеснить его и вынудить пойти на посадку...
– Агент Лофстром, у нас нет разработанных методик для таких действий, – перебила его Тельман.
Она ненадолго задумалась, сверилась с пультом управления полетом, а затем добавила:
– Хотя, учитывая нынешние координаты цели, я думаю, наши пилоты могут открыть огонь из пушек, не опасаясь за себя, а также за невредимость преследуемого объекта и кого-либо другого. Я готова доложить эти соображения штабу североамериканской воздушной обороны и штабу ВВС. Полагаю, ответ будет получен через несколько минут.
– Наконец-то в вас заговорил здравый смысл, мадам, – Лофстром с облегчением вздохнул. – Лассен, поднимайте ваши вертолеты и ведите ему наперерез. Если наш план сработает, он будет вынужден отклониться в сторону западной границы и еще до подлета к Мексике сжечь вес запасы топлива. Тогда мы возьмем его, не пересекая границ Калифорнии.
– Агент Лофстром, у подозреваемого на борту полным-полно взрывчатки, и мне не хочется думать, что вы собираетесь направить его в какой-нибудь из густонаселенных районов, – предостерегающим тоном произнес Лассен. – Я советую либо посадить его на какой-нибудь достаточно изолированный горный аэродром, либо сбить над горами. Если он долетит до Сакраменто, Стоктона или Сан-Хосе, мы будем бессильны что-либо предпринять.
– Согласна, – сказала капитан Тельман. – Лучше не выпускать его из малонаселенных районов. В этом случае у наших пилотов будут развязаны руки.
– Послушайте, я не прощу себе, если мы упустим этого подонка, – сказал Лофстром. – Нам нужно не просто продержать его какое-то время над горами, надеясь на то, что он где-нибудь сбросит груз или потерпит аварию, – тогда у него будет шанс улизнуть от нас. Чтобы найти его в сьерре, поисковой группе понадобится не меньше чем полдня. Мы не можем так рисковать. Казье прошел полный курс обучения выживанию в горах, он без труда пробудет там несколько недель или даже больше. Пусть истребители загонят его в ловушку, где мы сосредоточим наши вертолеты и воинские подразделения. Если ему удастся вырваться из окружения, государственные ведомства договорятся о совместных действиях в Мексике – наши соседи тоже не заинтересованы в том, чтобы Казье остался на свободе. Решительность – вот что сейчас главное. Если мы не будем тратить силы на бесполезные споры, то считайте, что этот ублюдок уже в наших руках.
* * *
Казье круто положил самолет на правое крыло, и Аист тотчас уставился в окно кабины, пытаясь разглядеть какие-нибудь признаки погони. Крулл всматривался в иллюминатор входного люка. Прошло несколько секунд. Вместо того чтобы вернуться на прежний курс, Казье неожиданно повернул вправо, надеясь застать преследователей врасплох. Однако тьма была кромешная, даже звезды заволокло мглой. Казье снова повел L-600 в сторону мексиканской границы, а затем опять начал маневрировать.– Больше ничего не видно, – буркнул Аист. – Куда же черт возьми, запропастился проклятый прожектор?
– Вероятно, наши вояки поняли свою оплошность, – сказал Казье, – и, может быть, сейчас возвращаются на базу.
– Или висят у нас на хвосте, – заметил Крулл. – Что собираешься предпринять, командир?
– А мне не нужно ничего предпринимать, – ответил Казье. – Если они еще здесь, то либо откроют огонь и отправят нас на тот свет, либо оставят в покое. Но, как я полагаю, драться у них кишка тонка. Скорее они будут преследовать нас и попытаются захватить, когда мы приземлимся.
– Верно, ты что-то припас для них на месте посадки, командир? – спросил Крулл.
– Какой-нибудь сюрприз для них найдется, – сказал Казье. – А сейчас я хочу, чтобы вы оба...
Внезапно справа по борту, всего в нескольких футах от крыла темноту разорвала яркая красно-голубая вспышка, и сквозь рев двигателей донесся характерный, ни на что другое не похожий грохот скорострельной пушки крупного калибра. Следующий сноп пламени, вырвавшийся из той же точки, отразился на диске бешено вращающегося правого пропеллера. Затем кабину залил ослепительный белый свет мощного прожектора. Все трос мужчин на борту транспортника непроизвольно зажмурились. Прожектор замигал, делая по три короткие вспышки через равные, довольно длительные промежутки времени. Это был сигнал МОГА (Международной Организации Гражданской Авиации), принятый для предупреждения самолета о встрече с вооруженным перехватчиком.
– Внимание, на L-600, это военно-воздушные силы Соединенных Штатов Америки, – послышался женский голос из динамика бортовой радиостанции, настроенной на частоту калифорнийского отряда ВВС национальной гвардий. – Вас сопровождают два истребителя. От имени департамента государственных сборов и министерства юстиции США приказываю вам немедленно лечь на курс два-четыре-ноль и выпустить шасси. В случае неподчинения мы откроем огонь на поражение. Как поняли? Прием.
– Они все время висели у нас на хвосте – завопил Аист и инстинктивно попытался отвернуть транспортник от F-16, пронесшегося перед самым лобовым стеклом. – Что делать? Что же теперь делать?
– Возьми себя в руки, дурак! – прикрикнул Казье, отталкивая эфиопа от штурвала.
Быстрым движением он отключил бортовой радиомаяк, передававший рутинные сведения о самолете на наземные пункты слежения за воздушным сообщением. Уже не было смысла выдавать L-600 за обычный рейсовый транспортник.
– Мы не сдадимся властям! Никогда! Я не доставлю им такого удовольствия.
Вновь засверкали, загрохотали выстрелы – на этот раз у правого лобового стекла, и кабину транспортника вновь озарил ослепительно яркий луч прожектора. Глаза Казье только-только успели привыкнуть к темноте, поэтому сейчас он зажмурился не от неожиданности, а от режущей боли.
– Внимание, на L-600, это последнее предупреждение.
– Нет! – заорал Казье. – Нет, суки, мать вашу!..
– Немедленно выпустите шасси! – снова послышался женский крик в динамике радиостанции. – Больше предупреждений не будет!
– Гляди! – истошно закричал Корхонен. Луч прожектора скользнул немного в сторону и выхватил из темноты высокие горные склоны” поднимавшиеся совсем рядом, почти перед самым носом самолета – были различимы даже отдельные стволы деревьев. Казье понял, что его вынуждают опускаться все ниже, к этим вздымающимся отрогам и утесам. Бели так пойдет дальше, ему придется либо расходовать больше топлива на полет над неровной местностью, либо отвернуть вправо или влево. Каждая минута, потраченная на это незапланированное маневрирование, отдаляла его от цели.
– Ублюдки! – заорал Казье. – Если вам нужна моя жизнь, вы ее получите, но отправитесь в ад вместе со мной!
С этими словами он положил самолет на правое крыло, направив его прямо на F-16.
Истребитель без труда уклонился от столкновения – все его маневры были заранее просчитаны и учтены. Все ясно, подумал Казье, они решили поиграть в кошки-мышки. В таком случае этот крутой вираж будет стоить ему благополучной посадки в Мексике. Если Казье верно определил свои координаты, то слева должен был начинаться резкий подъем земной поверхности и поворот в ту сторону мог быть гибельным. Поэтому у него не было иного выбора – только взять правее и набирать высоту.
– Все равно не доберетесь до места назначения, господа, – произнес все тот же женский голос. – Путь к мексиканской границе перекрыт вертолетами федеральной полиции, а к ним только что присоединились еще несколько истребителей и самолетов с радарной системой слежения, поэтому бреющий полет вас не выручит. Самое лучшее, что вы можете предпринять, это следовать за мной и сдаться.
Корхонен и Джонс с тревогой посмотрели на Казье. Луч прожектора, направленный прямо на террориста, освещал каждый мускул его напряженного лица. Впервые за все время они видели на нем выражение такого крайнего отчаяния. Сейчас он был похож на зверя, загнанного в ловушку.
– Что будешь делать, командир? – спросил Джонс.
– Что делать? Думать, вот что! – Казье отмахнулся. – Раньше мне казалось, что они не осмелятся открыть огонь, но теперь я уже не уверен в этом. Горы – превосходное место для того, чтобы они “по ошибке” выпустили парочку ракет, не подвергая опасности гражданское население. Да, здесь нужно поломать голову.
Он на несколько секунд замер, его пальцы продолжали постукивать по обшарпанным рожкам штурвала, а затем положил L-600 на правое крыло, сбавил обороты обоих двигателей, включил все наружные огни и, к удивлению Аиста, нажал ручку выпуска шасси.
– Командир, что ты делаешь? – ахнул Аист, когда самолет немного встряхнуло.
– Выигрываю время, дружище, – сказал Казье. – Увидев выпущенные шасси, они не станут нажимать на гашетки, во всяком случае, я на это надеюсь. Нам нужно дотянуть до Сакраменто или Стоктона – до любого города, расположенного где-нибудь поблизости. Чем дольше мы будем оставаться над населенными районами, тем меньше вероятность, что они собьют нас.
– Держитесь курса три-ноль-ноль, на аэродром Мейтер, – передала летчица ВВС.
Аэродром Мейтер когда-то принадлежал североамериканским военно-воздушным силам, но затем был отвоеван административным округом Сакраменто и переоборудован в транзитный пункт для транспортных и крупных пассажирских самолетов. От старых времен ему достались двухмильная взлетно-посадочная полоса, а от новых – база боевых вертолетов национальной гвардии. Силы, располагавшиеся там, обладали достаточной огневой мощью, чтобы захватить Казье и обеспечить сохранность его груза.
– За вами в пределах одной мили следуют два истребителя. Не отклоняйтесь от указанного курса, пока не получите дальнейших распоряжений. Вы меня поняли? Прием.
Казье нажал на кнопку микрофона.
– Mais oui, мадемуазель. Вас понял. Хотя не знаю, зачем вы все это делаете. Очевидно, вы спутали меня с кем-то другим. Уверяю вас, я не совершил ничего противозаконного. Но все равно готов выполнять ваши указания. Не могли бы вы зажечь ваши опознавательные огни, мадемуазель? Я вас не вижу.
– Зато я держу вас в поле зрения, – ответила летчица. – Не занимайте эфир, пока вам не прикажут выйти на связь.
Именно на такой ответ он и надеялся.
– Мистер Крулл, рядом с креслом второго пилота в металлическом футляре лежит прибор ночного видения. Достаньте-ка его.
Снова включив микрофон, Казье произнес:
– Вероятно, вы вменяете мне в вину какой-то очень серьезный проступок, раз угрожаете сбить мой самолет. Полагаю, такое относительно небольшое преступление, как излишняя разговорчивость, не может усугубить полагающегося мне наказания. – Казье старался говорить раскованно, добродушно. – Судя по голосу, вы должны оказаться очень привлекательной особой, мадемуазель. Пожалуйста, скажите, как вас зовут. Прием.
Ответа не последовало – Казье его и не ждал. Он снова сбавил обороты двигателей, совсем немного, чтобы с истребителей не заметили уменьшившейся скорости транспортника. Затем, плавно набирая высоту, бросил через плечо:
– А не поглядеть ли нам, на какой минимальной скорости умеют летать эти прославленные F-16?
– Я готов, – объявил Крулл.
Он уже водрузил на голову прибор ночного видения – допотопный ОНВ-3, довольно громоздкую монокулярную модель с батареями, расположенными в отдельном ранце.
– Настрой его и внимательно смотри в правое окно, – приказал Казье. – Если увидишь истребитель, сообщи мне его приблизительный угол атаки.
– Угол чего?
– На сколько градусов его нос поднят над линией горизонта. И еще скажи, опущены ли его закрылки – это такие поворачивающиеся штуковины на переднем и заднем краях крыльев. Ну, давай.
Спустя несколько минут Крулл сообразил, как пользоваться прибором, и уставился на F-16, следовавший за ними по правому борту. К тому времени Казье снизил скорость L-600 до ста шестидесяти узлов и на десять градусов поднял закрылки. Транспортник уже подлетал к центральной части долины Сакраменто. Впереди виднелись огни мегаполисов, протянувшихся с севера на юг, от Модесто до Мэрисвилла, а на западе в поле зрения появился Сан-Франциско. Через несколько минут L-600 должен был войти в девяносто девятый воздушный коридор – узкое пространство между многочисленными городами с населением свыше двух миллионов человек. Казье почувствовал себя в безопасности: если бы истребители сейчас открыли огонь, то отправили бы на тот свет не меньше сотни мирных жителей.
– Мадемуазель, вы все еще не сказали, как вас зовут, а мне бы очень хотелось знать ваше имя, – произнес он в микрофон. – Пожалуйста, доставьте мне это небольшое удовольствие, ведь мы все равно никогда не встретимся.
– Не занимайте эфир, – прозвучал в динамике рассерженный женский голос.
Казье улыбнулся – летчица явно нервничала. Должно быть, ей нелегко было управлять истребителем, летевшим со скоростью сто шестьдесят узлов.
– Приятель, я ни черта не смог разобрать, – сказал Крулл, вернувшийся в кабину и устроившийся между креслами пилотов. – Только разглядел какие-то хреновины, ходящие туда-сюда у них на хвостах.
– Элероны горизонтальных стабилизаторов. – Плевать, как они называются. Мне показалось, что передняя часть крыльев немного отклонена вниз. Больше я ничего не увидел.
– А шасси? Колеса у них видны?
– Вот черт, совсем забыл. Да, шасси выпущены.
– Отлично.
Казье не очень хорошо знал тактико-технические данные истребителей F-16, но понимал, что они летели на предельно допустимой минимальной скорости. Через какое-то время перехватчики должны были либо перегнать тихоходный L-600 и оставить его без присмотра, либо перепоручить преследование кому-то еще. То и другое давало ему шанс вырваться на свободу.
* * *
– Ведущий, уходите вперед и набирайте скорость, – передал Винсенти по каналу кодированной связи.Его истребитель летел, описывая круги, на тысячу футов выше Казье и Линды Маккензи. Как только он выпустил шасси, транспортник максимально замедлил ход и перестал быть таким безопасным объектом преследования, как прежде, – ему пришлось сделать несколько виражей, чтобы не свалиться в штопор. Теперь Линде предстояло последовать его примеру – и чем быстрее, тем лучше.
– Ведущий, они у меня в руках. Перехожу на радарное слежение.
Маккензи пропустила его слова мимо ушей. Когда она выпустила шасси, максимально увеличила полезную площадь предкрылков и закрылков, переключила бортовую контрольную систему на режbм “взлет – посадка” и уменьшила подачу топлива, индикаторы угла атаки стали то и дело зашкаливать, а в кабине зазвучали прерывистые гудки, предупреждающие об опасном снижении скорости, что заставило ее убрать одну руку с рычага управления и приглушить сигнал. В полете на низкой скорости не было бы ничего необычного, если бы ей предстояло приземление, но она не привыкла к таким действиям в условиях движения на высоте, ночью, в непосредственной близости от этого странного самолета, уже пытавшегося протаранить ее. Тем не менее, она не хотела прекращать преследование и доставлять Казье удовольствие, сначала обогнав транспортник, а затем пропав из его поля зрения.
– Ведущий, как слышите? – снова радировал Винсенти. – Уходите вперед, я прослежу за ними.
– Ничего, я справлюсь, Эл, – ответила Линда. Она все еще старалась удержать истребитель в хвосте транспортника, хотя уже поняла, что не справится с этой задачей. В подобных случаях, когда скорость преследуемого самолета оказывалась слишком мала, все методики перехвата предписывали совершать облеты вокруг цели. Но фигуры высшего пилотажа сейчас были очень опасны, поскольку при таком сложном маневрировании она не смогла бы наладить устойчивый радарный контакт, а Винсенти остался без прибора ночного видения.
И все-таки у нее не было выбора. Сигнал занижения скорости звучал уже в седьмой раз. Сейчас цель делала не больше ста пятидесяти миль в час, и Маккензи не могла удержать F-16 позади нее.
– Корректирую ход операции, – через несколько минут радировала она. – Два, берите на себя перехват, я выбываю. “Сьерра-Петэ”, говорит “Фокстрот-Ромео”, цель снизила скорость, переходим на радарное слежение.
– Два приступает к действиям, – ответил Винсенти. Маккензи плавно увеличила тягу двигателей, убрала шасси и положила истребитель на правое крыло, отвернув от тихоходного L-600.
* * *
– Не выдержал, не выдержал! – закричал Джонс. – Вот он, убирает шасси, отворачивает... и... улетает!– Не улетает, а просто делает вираж, чтобы держать нас на виду и не свалиться в штопор, – сказал Казье. – Но главное – они дали нам передышку, а преимущество малой скорости позволит нам и дальше выигрывать время.
– Нам-то что от этого? – с озадаченным видом спросил Джонс. – Они все равно висят у нас на хвосте, и я совершенно уверен, что сейчас они вызывают подмогу. С выпущенными шасси мы никуда от них не денемся.
– Не каркайте, мистер Крулл, – огрызнулся Казье. – И вообще, заткнитесь, не мешайте мне думать.
Времени на раздумья у него было немного, поскольку вскоре на трассе девяносто девятого воздушного коридора засияли яркие огни Сакраменто. Вокруг города располагались четыре аэропорта – довольно больших, с множеством вспомогательных служб, контор и производственных помещений. Аэродром Мейтер, самый крупный из них, располагался восточнее. Уже виднелись его вращающийся маяк и посадочные огни – до них оставалось меньше тридцати миль, то есть примерно пятнадцать минут полета. Сейчас транспортник двигался на северо-запад, по направлению к скоростной автостраде номер пятьдесят, связывавшей Сакраменто и предгорья Сьерра-Невада. Долетев до этого шоссе, им предстояло повернуть на запад, к пятимильному предпосадочному пути аэродрома. Мерцающие огни огромного города представляли собой захватывающее зрелище, но Казье их не замечал. Мысленно он уже видел свой самолет окруженным федеральными агентами, слышал выстрелы, взрыв...
Выстрелы...
Взрыв...
Да, у него на борту было достаточно взрывчатки, чтобы разворотить еще один американский аэродром с прилегающими к нему окрестностями.
– Возьми штурвал, – бросил он Аисту, отстегивая плечевые и нагрудные ремни. – Делай все, что они прикажут, пока не услышишь меня.
– Мы приземляемся? – недоверчиво спросил Аист. – Идем на посадку?
– Нет, если только они не выведут из строя наши двигатели. Но даже тогда им придется сначала померяться со мной силами. Мистер Крулл, передайте прибор ночного видения Аисту и следуйте за мной.
Он встал с кресла и направился в грузовой отсек. Там было тесно – они с трудом протиснулись между громоздкими ящиками, штабелями, стоявшими на тележках, и холодной дюралевой обшивкой самолета. Особенно туго пришлось дородному Круллу. Он старался не касаться упаковок со взрывчаткой большой разрушительной силы, лежавших на штабелях сверху. Крулл не боялся передвигать эти ящики и коробки на земле во время погрузки, но сейчас, когда транспортник бросало из стороны в сторону, они казались ему хрупкими, как яичная скорлупа, в любую секунду готовая...
– Мистер Крулл, возьмите два футляра с гранатометами из этого ящика и подайте их мне, – прокричал Казье, стараясь голосом перекрыть рев двигателей.
Крулл в ужасе вытаращил глаза.
– Подать... что?
– Черт тебя подери, не тяни волынку! Ослабь крепления, открой ящик и дай мне два футляра с гранатометами.
За всю свою жизнь Крулл никогда не испытывал такого страха, как в те несколько минут, пока выполнял приказ Казье. Его глаза не видели ничего, кроме обернутой в пеноплен коробки с надписью PETN, стоявшей посередине штабеля. Каждый дюйм, на который он вытаскивал гранатометы из ящика, грозил обернуться внешне незначительным сдвигом этих коробок в застывшей белой пенистой массе. Мысленно он уже видел, как смещаются мельчайшие кристаллики взрывчатого вещества, как их трение через какую-то долю секунды приводит к возгоранию, как яркая вспышка пламени вырывается из их упаковки, как детонирует весь смертоносный груз самолета, в долю секунды уничтожая его, превращая в тысячи горящих разлетающихся осколков. Крулл удивлялся собственной силе – он одной рукой держал на весу тридцатифунтовый ящик с гранатометами, а другой умудрялся переставлять тяжелые ящики и коробки, заполняя брешь в штабеле, чтобы не дать опрокинуться упаковке в белом пеноплене, и в то же время балансируя на качающемся полу транспортника. Казье не помогал ему до тех пор, пока не взял у него первый футляр с гранатометом и не приступил к работе.
Поднеся террористу второй гранатомет, Крулл не поверил своим глазам – бельгиец развязал все крепления на тележке со “стингерами” и раскладывал гранаты между ящиками с ракетами, методично снимая их с предохранителей и поочередно продевая крепежные стропы в чеку каждой из них – взведенной, поставленной в боевое положение!
– Эй, что ты делаешь? – закричал Крулл.
– Готовлю небольшой боезапас, – Казье криво усмехнулся. – Нам предстоит атаковать силы правопорядка, поджидающие нас на аэродроме.