Страница:
— Какой он маленький, — сказал он. — А мне нравится, когда грудь большая и есть за что подержаться!
Он расстегнул “молнию” на брюках, и все увидели его сморщенный член.
— Ну-ка, давай возбуди меня, сучка! Становись на колени и начинай работать!
— Да она лесбиянка, — тихо сказал Марти за моей спиной. — Тебе нечего с ней делать, Эрл!
Эрл воткнул нож в стойку бара в двух дюймах от Трэйси. Потом, запустив пальцы в ее волосы, силой заставил опуститься на колени перед ним. Освободив правую руку, взял нож и приставил к ее затылку.
— Поработай языком, — сказал он, — или я начну резать тебя на куски, ты, паршивая дрянь!
Казалось, они застыли в такой нелепо-постыдной позе. Вдруг Эрл отодвинулся назад с выражением брезгливости.
— Она даже не может возбудить меня, — с горечью сказал он. — Хочешь ты попробовать, Марти?
— Она лесбиянка, — ответил Марти. — К тому же до смерти напуганная. Но ты-то современный мужчина, Эрл. Почему ты не представишь себе, будто она маленький мальчик по имени Трэйси, который никак не дождется, чтобы ты сделал ему это самое.
— Эй! — Эрл с трудом перевел дыхание. — У тебя возникают блестящие идеи!
Он поднял Трэйси на ноги, схватив за волосы, повернул к себе спиной и положил на стойку бара так, что ее ноги болтались на два дюйма от пола. Она оказалась совершенно в беспомощном состоянии. Эрл пошлепал ее по тугой попке и ухмыльнулся.
— О'кей, сынок, — сказал он. — Ты зря боялся, это совсем не больно.
— Нет! — задергалась Трэйси. — Нет!
Он шагнул вперед и прижался к ней. Одна его рука скользнула вниз, в промежность, он слегка замялся.
— О'кей, сынок, — хрипло выдавил он. — Сейчас! Он сделал конвульсивное движение телом, у Трэйси вырвался жуткий крик. Я бросил бутылку и попытался вскочить с кресла. Но мне это не удалось. Что-то ударило меня по голове со страшной силой, мне показалось, что взорвался весь мир.
Словно во сне я слышал слабые стоны, потом прозвучал мужской рык, исполненный триумфа. Я открыл глаза, но тут же снова закрыл их, словно от вспышки ослепительного света. Чья-то рука схватила мое правое ухо и вывернула его так, что я заорал.
— Ты пропустил самое интересное, Холман, — сказал Марти, отпуская мое ухо. — Эрл так раскачал бар, что чуть не сломал его!
Я снова открыл глаза, на этот раз медленно и осторожно. Эрл отворачивался от бара, застегивая “молнию” на брюках. По его роже гуляла глупая улыбка, глаза горели сумасшедшим светом.
— Мне кажется, я ему дал куда больше, чем он ожидал, — самодовольно сказал этот идиот.
Тело Трэйси сползло вниз, ее ноги коснулись пола. Она повернулась лицом ко мне и рухнула на колени. Я поймал ее взгляд, полный жуткого осуждения, потом глаза ее закатились, и она упала лицом вниз.
— Обморок, — сказал Эрл. — Как считаешь, я излишне потрудился над ней? Или над ним? Как там?
— Это экстаз. — Марти фыркнул. — Теперь она еще не раз захочет того же самого.
Эрл взял нож, подошел к Трэйси, нагнулся и сделал несколько надрезов. Она тихо застонала, но не двинулась.
— Я не хотел бы, чтобы она забыла, кто посвятил ее, — сказал Эрл, выпрямляясь.
Когда кровь проступила на порезах, стало видно, что он вырезал начальную букву своего имени на левой ягодице Трэйси. Эрл медленно подошел ко мне и аккуратно вытер кровь о лацкан моей куртки.
— А что делать с этим? — спросил он.
— Думаю, я уже достаточно поработал над его головой, — сказал Марти. — Нам же не нужен идиот, который забудет сделанное ему предупреждение?
— Дай-ка мне пистолет, — сказал Эрл.
— Только не убивай его.
— Останется живым, — ухмыльнулся Эрл. Марти передал ему пистолет, и он ударил меня стволом по скуле. По той самой, по которой стукнул меня Тино в прошлую ночь. Пронзительная боль заставила меня закусить нижнюю губу.
— О'кей. Теперь оба предупреждены, — доложил Марти. — Мистер Бонетто сказал, что он хотел быть добрым по отношению к вам, но вы сами во всем виноваты. Это будет отличным уроком, чтобы вы и думать забыли о Стиллмэне. Если не послушаетесь, то в следующий раз сделаем с вами такое, что сегодняшнее вам покажется раем.
Они пошли к двери, Марти разрядил мой пистолет и бросил его на пол.
— Мне не хотелось бы оставлять вас без всякой защиты, — серьезно сказал он.
— Любой ничтожный муравей теперь может войти и сделать с ним все, что захочет. — Эрл отрывисто засмеялся. — А хочешь знать еще кое-что, Холман? В следующий раз я буду иметь тебя!
Я слышал, как за ними захлопнулась выходная дверь, и подошел к лежащей на полу Трэйси. Как только я опустился на колени возле нее, она повернулась на спину и посмотрела на меня.
— Не прикасайтесь ко мне, — прошипела она.
— Он порезал вас. Неглубоко, но кровь идет.
— Я хочу умереть, — монотонным голосом сказала она. — Хочу умереть тут же!
Я подошел к бару и наполнил два стакана чистым бренди. Когда я обернулся, она была занята тем, что собирала разбросанную по полу одежду.
— Хотите выпить?
— Где у вас ванная? — резко спросила она.
— Вниз по лестнице и направо.
Она шла спотыкаясь, наклонясь вперед, казалось, что каждое движение причиняет ей страдание. За три глотка я осушил стакан, но вспыхнувшее в желудке пламя не сняло боль в скуле, к тому же мое самолюбие было ранено гораздо более серьезно. Я нагнулся, поднял бутылку виски и со всего размаху ударил ею о стойку бара. Да, грохот раздался ужасный. Бар — это всего лишь бар, а совсем не голова Марти или рожа Эрла.
Прошло достаточно времени, в гостиную вернулась Трэйси, полностью одетая. Она шла все еще пошатываясь, но уже не горбилась, как прежде. Увидев меня, она остановилась и посмотрела расширившимися глазами.
— Ваше лицо, — сказала она. — Вам что-то надо сделать с ним.
— Это потерпит.
Потом она посмотрела на осколки стекла в луже виски.
— От этого вам стало немного лучше? — Ее голос звучал достаточно мягко.
— Нет, — откровенно признался я.
— Вот теперь я хочу выпить.
Я подал ей стакан бренди, она отпила немного.
— А как там порезы?
— Все будет в порядке. Он резал не так глубоко, чтобы оставались рубцы. По крайней мере, мне так кажется.
— Вам надо обратиться к врачу.
— И как я объясню это? — Она засмеялась так странно, словно закаркала ворона. — Я понимаю, — сказала она, перестав издавать странные звуки, — как я могу смеяться, если надо мной надругались? Я стояла под душем более двадцати минут, стараясь отмыться, и поняла, что уже никогда не стану чистой. Да, для такой женщины, как я, более полного унижения быть не может. Но в то же время, если я выдержала такое жестокое унижение, что более гнусного может со мной случиться?
— Трэйси Нэш, вы просто героиня.
— Да, вот еще что. Вы не должны переживать по этому поводу, так как ничем не могли помочь мне. И потом, вы предупреждали меня насчет Бонетто, я вас не послушала.
— Вы наняли меня и стали моим клиентом. Значит, я должен защищать вас.
— Вы пытались. Никто не мог бы сделать больше. — Она осторожно дотронулась пальцами до моего лица, я вздрогнул от боли. — Вы получили рану, стараясь помочь мне, Рик.
— Оставим их в покое, но ненадолго.
— Вы думаете, я сошла с ума, потому что не хочу прерывать наш контракт? Даже после всего случившегося.
— Думаю, что вы сумасшедшая. Пойду уложу сумку и отвезу вас домой.
— Если только согласитесь остановиться по пути у врача. А зачем укладывать сумку?
— Я останусь у вас.
— Это звучит так романтично. — Трэйси улыбнулась. — Просто жаль, что я не в вашем вкусе.
Глава 8
Он расстегнул “молнию” на брюках, и все увидели его сморщенный член.
— Ну-ка, давай возбуди меня, сучка! Становись на колени и начинай работать!
— Да она лесбиянка, — тихо сказал Марти за моей спиной. — Тебе нечего с ней делать, Эрл!
Эрл воткнул нож в стойку бара в двух дюймах от Трэйси. Потом, запустив пальцы в ее волосы, силой заставил опуститься на колени перед ним. Освободив правую руку, взял нож и приставил к ее затылку.
— Поработай языком, — сказал он, — или я начну резать тебя на куски, ты, паршивая дрянь!
Казалось, они застыли в такой нелепо-постыдной позе. Вдруг Эрл отодвинулся назад с выражением брезгливости.
— Она даже не может возбудить меня, — с горечью сказал он. — Хочешь ты попробовать, Марти?
— Она лесбиянка, — ответил Марти. — К тому же до смерти напуганная. Но ты-то современный мужчина, Эрл. Почему ты не представишь себе, будто она маленький мальчик по имени Трэйси, который никак не дождется, чтобы ты сделал ему это самое.
— Эй! — Эрл с трудом перевел дыхание. — У тебя возникают блестящие идеи!
Он поднял Трэйси на ноги, схватив за волосы, повернул к себе спиной и положил на стойку бара так, что ее ноги болтались на два дюйма от пола. Она оказалась совершенно в беспомощном состоянии. Эрл пошлепал ее по тугой попке и ухмыльнулся.
— О'кей, сынок, — сказал он. — Ты зря боялся, это совсем не больно.
— Нет! — задергалась Трэйси. — Нет!
Он шагнул вперед и прижался к ней. Одна его рука скользнула вниз, в промежность, он слегка замялся.
— О'кей, сынок, — хрипло выдавил он. — Сейчас! Он сделал конвульсивное движение телом, у Трэйси вырвался жуткий крик. Я бросил бутылку и попытался вскочить с кресла. Но мне это не удалось. Что-то ударило меня по голове со страшной силой, мне показалось, что взорвался весь мир.
Словно во сне я слышал слабые стоны, потом прозвучал мужской рык, исполненный триумфа. Я открыл глаза, но тут же снова закрыл их, словно от вспышки ослепительного света. Чья-то рука схватила мое правое ухо и вывернула его так, что я заорал.
— Ты пропустил самое интересное, Холман, — сказал Марти, отпуская мое ухо. — Эрл так раскачал бар, что чуть не сломал его!
Я снова открыл глаза, на этот раз медленно и осторожно. Эрл отворачивался от бара, застегивая “молнию” на брюках. По его роже гуляла глупая улыбка, глаза горели сумасшедшим светом.
— Мне кажется, я ему дал куда больше, чем он ожидал, — самодовольно сказал этот идиот.
Тело Трэйси сползло вниз, ее ноги коснулись пола. Она повернулась лицом ко мне и рухнула на колени. Я поймал ее взгляд, полный жуткого осуждения, потом глаза ее закатились, и она упала лицом вниз.
— Обморок, — сказал Эрл. — Как считаешь, я излишне потрудился над ней? Или над ним? Как там?
— Это экстаз. — Марти фыркнул. — Теперь она еще не раз захочет того же самого.
Эрл взял нож, подошел к Трэйси, нагнулся и сделал несколько надрезов. Она тихо застонала, но не двинулась.
— Я не хотел бы, чтобы она забыла, кто посвятил ее, — сказал Эрл, выпрямляясь.
Когда кровь проступила на порезах, стало видно, что он вырезал начальную букву своего имени на левой ягодице Трэйси. Эрл медленно подошел ко мне и аккуратно вытер кровь о лацкан моей куртки.
— А что делать с этим? — спросил он.
— Думаю, я уже достаточно поработал над его головой, — сказал Марти. — Нам же не нужен идиот, который забудет сделанное ему предупреждение?
— Дай-ка мне пистолет, — сказал Эрл.
— Только не убивай его.
— Останется живым, — ухмыльнулся Эрл. Марти передал ему пистолет, и он ударил меня стволом по скуле. По той самой, по которой стукнул меня Тино в прошлую ночь. Пронзительная боль заставила меня закусить нижнюю губу.
— О'кей. Теперь оба предупреждены, — доложил Марти. — Мистер Бонетто сказал, что он хотел быть добрым по отношению к вам, но вы сами во всем виноваты. Это будет отличным уроком, чтобы вы и думать забыли о Стиллмэне. Если не послушаетесь, то в следующий раз сделаем с вами такое, что сегодняшнее вам покажется раем.
Они пошли к двери, Марти разрядил мой пистолет и бросил его на пол.
— Мне не хотелось бы оставлять вас без всякой защиты, — серьезно сказал он.
— Любой ничтожный муравей теперь может войти и сделать с ним все, что захочет. — Эрл отрывисто засмеялся. — А хочешь знать еще кое-что, Холман? В следующий раз я буду иметь тебя!
Я слышал, как за ними захлопнулась выходная дверь, и подошел к лежащей на полу Трэйси. Как только я опустился на колени возле нее, она повернулась на спину и посмотрела на меня.
— Не прикасайтесь ко мне, — прошипела она.
— Он порезал вас. Неглубоко, но кровь идет.
— Я хочу умереть, — монотонным голосом сказала она. — Хочу умереть тут же!
Я подошел к бару и наполнил два стакана чистым бренди. Когда я обернулся, она была занята тем, что собирала разбросанную по полу одежду.
— Хотите выпить?
— Где у вас ванная? — резко спросила она.
— Вниз по лестнице и направо.
Она шла спотыкаясь, наклонясь вперед, казалось, что каждое движение причиняет ей страдание. За три глотка я осушил стакан, но вспыхнувшее в желудке пламя не сняло боль в скуле, к тому же мое самолюбие было ранено гораздо более серьезно. Я нагнулся, поднял бутылку виски и со всего размаху ударил ею о стойку бара. Да, грохот раздался ужасный. Бар — это всего лишь бар, а совсем не голова Марти или рожа Эрла.
Прошло достаточно времени, в гостиную вернулась Трэйси, полностью одетая. Она шла все еще пошатываясь, но уже не горбилась, как прежде. Увидев меня, она остановилась и посмотрела расширившимися глазами.
— Ваше лицо, — сказала она. — Вам что-то надо сделать с ним.
— Это потерпит.
Потом она посмотрела на осколки стекла в луже виски.
— От этого вам стало немного лучше? — Ее голос звучал достаточно мягко.
— Нет, — откровенно признался я.
— Вот теперь я хочу выпить.
Я подал ей стакан бренди, она отпила немного.
— А как там порезы?
— Все будет в порядке. Он резал не так глубоко, чтобы оставались рубцы. По крайней мере, мне так кажется.
— Вам надо обратиться к врачу.
— И как я объясню это? — Она засмеялась так странно, словно закаркала ворона. — Я понимаю, — сказала она, перестав издавать странные звуки, — как я могу смеяться, если надо мной надругались? Я стояла под душем более двадцати минут, стараясь отмыться, и поняла, что уже никогда не стану чистой. Да, для такой женщины, как я, более полного унижения быть не может. Но в то же время, если я выдержала такое жестокое унижение, что более гнусного может со мной случиться?
— Трэйси Нэш, вы просто героиня.
— Да, вот еще что. Вы не должны переживать по этому поводу, так как ничем не могли помочь мне. И потом, вы предупреждали меня насчет Бонетто, я вас не послушала.
— Вы наняли меня и стали моим клиентом. Значит, я должен защищать вас.
— Вы пытались. Никто не мог бы сделать больше. — Она осторожно дотронулась пальцами до моего лица, я вздрогнул от боли. — Вы получили рану, стараясь помочь мне, Рик.
— Оставим их в покое, но ненадолго.
— Вы думаете, я сошла с ума, потому что не хочу прерывать наш контракт? Даже после всего случившегося.
— Думаю, что вы сумасшедшая. Пойду уложу сумку и отвезу вас домой.
— Если только согласитесь остановиться по пути у врача. А зачем укладывать сумку?
— Я останусь у вас.
— Это звучит так романтично. — Трэйси улыбнулась. — Просто жаль, что я не в вашем вкусе.
Глава 8
Доктор был моим старым другом, поэтому не стал задавать ненужных вопросов. Он осмотрел мою физиономию и сказал, что кость немного задета, кровоподтек будет еще хуже, но я хорошо отделался, потому что расшатались только два зуба. Тем не менее он сделал все, чтобы облегчить мои страдания. Вдобавок посетовал, что у него так мало пациентов моей профессии, потому что у него дела сейчас идут плохо.
Я вернулся к машине, где меня терпеливо ждала меня Трэйси, сел за руль.
— Он хороший врач, мой личный друг, — сказал я, — и не станет задавать ненужных вопросов. Почему бы вам не показать ему эти порезы?
— С ними все в порядке, — жестко ответила она. — И если вы думаете, что я собираюсь показать кому-нибудь половинку своей задницы, намазанной средствами из вашей ванной комнаты, то вы просто сошли с ума!
Я поехал к дому в Бель-Эре и остановился на дорожке, ведущей к подъезду. Потом вытащил свою сумку и прошел за Трэйси в прихожую.
— Почему бы вам не оставить здесь свою сумку, Рик? — сказала она, закрыв входную дверь. — Пройдите в гостиную и приготовьте себе что-нибудь выпить. Я только скажу Саманте, что вы здесь и останетесь у нас на некоторое время.
— О'кей.
Пройдя в гостиную и сделал себе спиртное. Скула болела уже не так сильно, и я снова овладел собой. Что ж, у моего клиента оказалось гораздо больше мужества, чем у меня. Я сделал глоток, стараясь выкинуть из головы Эрла. Неожиданно в комнату вошла Трэйси.
— Она исчезла. — В голосе звучали трагические нотки. — Глупая, слабоумная сучка, ее нет!
— Вы имеете в виду Саманту? — Я был поразительно догадлив.
— Она оставила записку, что не хочет больше сидеть взаперти со мной в этом доме, поэтому уходит куда-то. Но не сказала куда.
— Мне кажется, вам ничего не удастся сделать.
— А вы не думаете, что ее похитили и вынудили силой написать эту записку?
— Кто, например?
— Да хотя бы эти два поганых типа. Я покачал головой:
— Если они задумали схватить Саманту, зачем тогда им было связываться с нами? Это лишено всякого смысла.
— Кажется, вы правы. Она скоро вернется, я знаю. Саманта беспомощна, как малое дитя, знаете? Сделайте мне выпить, Рик. Мартини, О'кей?
Я приготовил и подал ей стакан.
— Почему вы не присядете? Мне самой сейчас сидеть не совсем удобно.
— Я понимаю.
— Я проголодалась. А вы хотите что-нибудь съесть?
— Было бы неплохо.
— Итак, сначала мы поедим. Потом я хочу напиться до бесчувствия. Как насчет этого?
— Тогда я стану чересчур деятельным. Распакую свою сумку, возьму пистолет, бесстрашно пойду в ночь и укокошу парочку дьяволов.
— К сожалению, их не убьешь всех, — возразила она. — Убьете одного, а за углом будет ожидать другой.
— Тогда давайте напьемся до бесчувствия.
— Почему бы вам не распаковать сумку, пока я не приготовлю что-нибудь поесть? — предложила она. — Ваша комната вторая справа, когда вы подниметесь наверх.
— О'кей. А где комната Саманты?
— Первая слева. А что, вы хотите разыграть детектива и обыскать ее комнату?
— Может быть.
— А вы не скрытый гомосексуалист или что-нибудь в этом роде?
— Может быть, я лучше распакую свою сумку, — сказал я.
Она направилась на кухню, я втащил сумку в комнату. Прекрасная комната с отдельной ванной. Я бросил сумку на кровать, достал перезаряженный пистолет и кобуру и положил их в верхний ящик шкафа. Потом вынул остальные вещи и убрал их. Закончив, я осмотрел комнату Саманты.
Это была явно комната женщины, и выглядела она так, будто по ней пронесся ураган. Постель была не убрана, покрывало сорвано. На полу валялись предметы женского туалета. Пара ящиков шкафа остались выдвинутыми. Я осмотрел все, но не нашел чего-нибудь интересного ни в туалете, ни в ванной, если не считать огромного количества косметики. Записки нигде не было.
Я открыл дверь в следующую спальню, которая, скорее всего, принадлежала Трэйси. Она выглядела убранной, без всяких выкрутасов. Кровать была в идеальном порядке, нигде не валялось никаких бюстгальтеров. На столике возле кровати лежала скомканная в шарик бумажка, написанная крупным женским почерком, она была очень краткой. Будь ты проклята, Трэйси Нэш, говорилось в ней. Насколько я помню, Трэйси трактовала ее по-своему, но у каждого из нас своя гордость. Я спустился вниз и прошел на кухню.
— Это фантастический рецепт, унаследованный мной от моих маньчжурских предков со стороны матери, — сказала она, раскладывая кушанье по тарелкам. — Теперь его захватил супермаркет, и мне приходится покупать эту еду в коробках.
— А что это такое? — поинтересовался я.
— Я не очень уверена в названии, потому что выбросила коробку, не прочитав надпись. Можете садиться и есть. Я с вами. У меня нет вина, но, мне кажется, оно бы только помешало нашей предстоящей пьянке, верно?
Я сел за кухонный стол и осторожно попробовал еду. Что-то с цыплятами, и вполне съедобное. Правда, я был очень голоден.
— Мне нужно что-нибудь сделать с комнатой Саманты, — сказала Трэйси, дожевав кусок. — А то там как в китайском борделе, верно?
— Верно.
— Не то что моя комната, где все прибрано. Я подумала об этом, когда открывала коробки с едой. Такой бессовестный человек, как вы, Рик, конечно, все уже осмотрел.
— Саманта не любит долгих письменных излияний, — заметил я.
— Она не может себе их позволить, — ядовито ответила Трэйси. — Да она и не знает многого.
— Все было так, когда вы уезжали в Нью-Йорк. Или тогда была тишь да гладь?
— Мы поругались. В тот момент мне это не показалось таким уж важным, но, может быть, я ошибалась на этот счет.
— А по какому поводу вы поругались?
— Из-за работы. Саманта заявила, что она устала от всей этой проклятой работы. Я же ответила, что она должна быть счастлива, что у нее есть работа и есть я. Это было большой ошибкой! Она сказала, что это скверно для рок-певицы — иметь менеджером такую костлявую лесбиянку. Думаю, с этого все и началось.
— А тот скорпион, который наколот на ее ягодице, — спросил я. — Его не было до того уик-энда?
— Что еще за идиотские намеки? — вспылила она. — Конечно не было! Вы что, думаете, я не заметила бы?
— Может быть, она замазывала его какой-нибудь косметикой?
— Да вы что, совсем невинный мальчик? Позвольте мне кое-что вам сказать. В таких отношениях женщины с женщиной, как у нас с Самантой, я бы обнаружила это немедленно. Мои пальцы невольно стерли бы эту косметику, уж будьте спокойны.
— Некоторые стараются убедить меня в том, что какое-то время она была одной из девочек Бенни Ленгэна. Другие говорят, что это не так, и я совсем запутался. Кем была Саманта, когда вы впервые с ней встретились?
— Певицей с хорошим голосом и совсем без мозгов. Крутила задницей в паршивом клубе. А я уже писала тексты песен и понимала, что они хорошие, но вот никто другой этого и знать не хотел. И мы начали с самого начала. Это было так естественно, я сочиняла песни, а она пела. Мы поняли, что нам вовсе не нужен говенный менеджер-мужчина, который трахал бы нас обеих, и я взяла на себя и менеджмент. И людям нравилось думать, что свои песни сочиняет сама Саманта, а я просто лесбиянка, которая ею крутит как хочет.
— Вы хотите сказать — укрощаете ее, — уточнил я.
— У вас совершенно извращенный ум. — Она громко фыркнула. — Если вы уже набили себе живот, то, может быть, мы перейдем к серьезной выпивке?
Я не очень спешил и присоединился к ней в гостиной пятью минутами позже. Она уже все подготовила и лежала на софе, удобно устроившись между подушками; перед ней стоял небольшой столик, где были красиво расставлены нераскрытые бутылки виски, стаканы и ведерко с кубиками льда.
— Располагайтесь, Холман, — гостеприимно предложила она. — Я уже устроилась на весь вечер.
— Могу я получить комплект ключей от дома?
— В моей сумочке на баре. А разве вы не хотите надраться вместе со мной?
— Я изменил свои планы.
— Трус!
— Может быть, я присоединюсь позже.
— Ну и черт с вами!
Я забрал ключи и пошел наверх, надел пояс с кобурой, в которой был пистолет, и снова спустился в гостиную. Она с замкнутым, угрюмым лицом готовила себе вторую порцию спиртного.
— Оставляю вас совсем ненадолго.
— А по мне, вы бы хоть и совсем не возвращались. Может быть, вам повезет и вы свернете свою дурацкую шею.
Я тихонько прикрыл за собой дверь и сел в машину. Дом Ленгэна был недалеко, у него на подъездной дорожке оказалось много места, чтобы поставить машину. Я поднялся на крыльцо и позвонил, в ожидании взяв в руку свой пистолет 38-го калибра. Тино открыл дверь через несколько секунд и очень удивился, увидев меня. Я ткнул ствол пистолета ему в живот, он попятился. Было совсем нетрудно заставить его пройти таким образом через весь холл. Но когда мы остановились, в его холодных серых глазах появился испуг.
— Мне надо поговорить с Бенни, — сказал я. Он посмотрел на мою скулу, потом тяжело сглотнул. Может быть, он полагал, что это все — его работа?
— Нельзя. Он очень занят.
Я зло ударил его коленом в пах, он побледнел и застонал.
— Где он?
— В гостиной, — еле слышно ответил Тино. — Но он не один.
— Повернись! — приказал я.
— О, пожалуйста...
— Повернись, или у тебя будет такое же лицо, как у меня.
Он повернулся, я стукнул его стволом револьвера по затылку, прямо над ухом. Он молча грохнулся на пол, где и остался лежать. Я прошел к двери в гостиную, медленно повернул ручку. Двумя секундами позже я понял, что мог войти хоть с барабанным боем, но это ничего бы не изменило.
Сперва я услышал глухие ритмичные звуки и хриплое дыхание, потом начали раздаваться стоны. Сначала тихие, затем все громче и громче. Я прикрыл дверь и сделал шаг вперед. Они лежали на софе громадных размеров, я увидел тощий зад Ленгэна, который на удивление энергично двигался вверх-вниз. Ее ноги были задраны высоко вверх, она обхватывала ими его талию. Руками она обнимала его за шею, глаза были сильно зажмурены в предчувствии экстаза. Я сунул холодный ствол пистолета Бенни в шею. Его тело конвульсивно содрогнулось, он закричал, словно в агонии, будто резкое изменение ритма движения причинило боль сокровенным частям его тела.
— Бенни! — нервно вскрикнула Анджела. — Что случилось, черт побери?
Тут она широко раскрыла глаза и явно пришла в состояние шока, увидев так близко мое лицо.
— Ты это делаешь так одинаково хорошо, дорогая, — приветливо сказал я, — что хоть билеты продавай.
Она издала легкий стон отвращения и снова плотно закрыла глаза.
— Время развлечения кончилось, Бенни. Вставай! Я убрал ствол пистолета и отступил назад. Он неуклюже встал сначала на четвереньки, потом перебрался через неподвижное тело Анджелы и поднялся на ноги. Голый, Бенни не производил впечатления. Худой, изнуренный, от пупка шла полоска вьющихся темных волос, которая сливалась с завитками на лобке, все это контрастировало с его бледной кожей. Опавший член, казалось, хотел стыдливо спрятаться, ноги же не выглядели достаточно сильными, чтобы поддерживать его тело, на одной стороне физиономии светился синяк. Когда я это заметил, мне стало немного легче.
— А где Тино, черт побери?
— Валяется на полу за дверью.
— Проклятый сопляк. — Его лицо запылало от гнева. — Позволяет всем ходить туда-сюда, будто это какое-то общественное заведение. Я...
— Не беспокойтесь о Тино, — холодно сказал я. — Лучше подумайте о Бенни Ленгэне.
Он открыл рот, закрыл его и сделал конвульсивное глотательное движение.
— Позвольте мне хотя бы одеться. Глупо же стоять в таком виде!
— Вы выглядите как раз очень хорошо, Бенни. Смахиваете на говорящий скелет. Такого я в жизни не видывал.
— Рик? — тихо спросила Анджела. Она снова открыла глаза и умоляюще посмотрела на меня. — Отпустите меня отсюда, пожалуйста!
— Оставайся там, где ты есть, дорогая, мне надо поговорить с вами обоими.
— Хорошо, Холман, — проворчал Ленгэн. — Но я плохо соображаю, когда у вас в руке пистолет. О чем вы хотите поговорить?
— О ваших девочках. Вот таких, как Анджела.
— Что именно вас интересует?
— Она все еще работает на вас?
— Нет. — Он коротко покачал головой. — Мы иногда встречаемся, чтобы показать, что не держим обиды друг на друга.
— Так вы считаете именно такие встречи доказательством, что свободны от взаимных обид? Его лицо еще больше помрачнело.
— Вы же понимаете, что я имел в виду!
— Так почему она перестала у вас работать?
— Я узнал, что она предлагает клиентам покупать наркотики. Риск слишком велик. Я вынужден был отказаться от ее услуг. Но обид никаких нет.
— А где она доставала товар?
— У Арта Стиллмэна. Арт стал слишком активен. Я сказал ему, чтобы он немного охладился, он послушался.
— Саманта Пайк когда-нибудь работала на вас?
— Вы что, смеетесь?
— Вечером в прошлую субботу вы на самом деле видели ее в первый раз?
— Да. Когда Сэм Хейскелл приехал с ней ко мне на прием.
— Во время того уик-энда кто-то пометил ее. На попку нанесен скорпион, точная копия того, что на заднице у Анджелы. Повернись-ка, детка.
Она было издала слабый протестующий звук, но тут же передумала, встретив мой взгляд. Анджела повернулась лицом вниз. Я указал на маленького скорпиона, который красовался у нее под левой ягодицей.
— Это маленькое произведение искусства. У Саманты такой же. Без сомнения, оба сделаны рукой одного и того же художника. Как его имя, Бенни?
— Это парень, он живет в Западном Голливуде, — напряженно ответил Ленгэн. — Он делал татуировки всем моим девочкам, но я не знаю, делал ли он это Пайк!
— Как его зовут, Бенни?
— Джордан, Эл Джордан.
— Он приезжает к вам, когда вы хотите нанести татуировку девушке?
— Конечно. Я ему хорошо плачу.
— Позвоните ему. Скажите, чтобы он приезжал прямо сейчас, потому что у вас есть для него работа.
— Я.., не знаю, у себя ли он сейчас. Мне кажется...
— Звоните ему, — приказал я. — Или вы хотите, чтобы я сделал то же самое с другой половиной вашего лица.
— Он это сам делает, — сказала Анджела сдавленным голосом. — У всех своих девочек. Если спросите меня, я скажу, что он от этого получает больше удовольствия, чем от траханья!
— Идиотка! — Бенни на мгновение прикрыл глаза. — Ладно! Это я наколол скорпиона на заднице Пайк.
— Зачем?
— Она сама захотела.
— Она.., захотела? — с недоверием спросил я.
— Это правда. Арт Стиллмэн сказал мне, и я ему не" поверил. Он рассказал Саманте об этом знаке, и она заявила, что тоже хочет иметь такой ради смеха. Мне казалось, что он морочит мне голову, но потом она сама пришла ко мне и заявила, что желает, чтобы у нее тоже был маленький скорпион. Тогда я понял, что она не шутит, и согласился.
— И вы считаете, я поверю этому вздору?
— Это правда. — Голос Анджелы звучал глухо, потому что она все еще лежала, уткнувшись лицом в подушку. — Я помогала ему. То есть я хочу сказать, стояла рядом и утешала ее, когда она говорила, что, ей больно.
— И вы считаете, что это правда. Что она захотела получить татуировку только ради удовольствия?
— Можно мне повернуться? — умоляюще спросила она.
— Конечно, — великодушно разрешил я. Она повернулась на спину, потом села.
— Ну что еще, какого черта надо? Да, это правда.
— Мне было очень приятно выполнять эту на самом деле тонкую работу. Почему же, если такая девушка, как сама Пайк, сделавшая такую карьеру, просит, чтобы я нанес ей татуировку просто для удовольствия, я должен ей не верить?
— Это какая-то чушь. Разве только если она не была пьяна до чертиков или что-то в этом роде.
— Она показалась мне в норме, — заверил Ленгэн. — За все время, что она здесь провела, она выпила только один раз.
— И уехала с Артем Стиллмэном?
— Верно. Он не сказал, куда они едут, а я не стал спрашивать.
— У вас девочки. У вас доля в деле братьев Перини. Вы работали вместе с Артом Стиллмэном.
— Ну и что?
— Имеет ли Виктор Бонетто часть в вашем деле? Или он владеет вами полностью?
— Вы с ума сошли! — зло сплюнул он.
— Так не забудьте рассказать ему о моем ночном визите, и спасибо за разговор. — Я посмотрел на рыжую. — Извини, что прервал занятие, крошка. Но вы можете лечь и начать все сначала.
— Рик. — Она глубоко вздохнула, и ее полная грудь приподнялась. — Можно я пойду с вами? Пожалуйста!
— За каким чертом?
Когда я вышел в холл, Тино был уже на ногах, стоял прислонившись к стене. Он обдал меня ненавистью с головы до ног, когда я проходил мимо. Сев в машину, я поехал обратно, в дом в Бель-Эре. Войдя в гостиную, я увидел Трэйси с широко открытым ртом, крепко спящую на диване. Она тяжело храпела. От большой бутылки шотландского виски осталась всего четверть.
Я поднялся в комнату Саманты и приступил к делу. Это было похоже на систематизированный погром. Все ящики были опорожнены, содержимое вывалено на пол, все, что висело в шкафу, подверглось тщательному осмотру. Я осмотрел кровать и проверил матрац фут за футом. Наконец осталась только ванная комната. Казалось, там миллион баночек из-под косметики и флаконов духов. Я осмотрел каждый предмет. В самом низу шкафчика я нашел завернутую в бумагу коробку. Когда я взял ее в руки, там что-то загремело. Вскрыв коробку, я увидел шприц и маленькую капсулу с героином. Капсула была пуста. Я вспомнил записку и понял, что Трэйси была против наркоты. Я спустился в гостиную, где подружка Саманты все еще храпела, закинув назад голову, и понял, что мне вовсе ни к чему будить ее. Утром будет достаточно времени. Я приготовил себе порцию спиртного на ночь и забрал с собой в спальню.
Я вернулся к машине, где меня терпеливо ждала меня Трэйси, сел за руль.
— Он хороший врач, мой личный друг, — сказал я, — и не станет задавать ненужных вопросов. Почему бы вам не показать ему эти порезы?
— С ними все в порядке, — жестко ответила она. — И если вы думаете, что я собираюсь показать кому-нибудь половинку своей задницы, намазанной средствами из вашей ванной комнаты, то вы просто сошли с ума!
Я поехал к дому в Бель-Эре и остановился на дорожке, ведущей к подъезду. Потом вытащил свою сумку и прошел за Трэйси в прихожую.
— Почему бы вам не оставить здесь свою сумку, Рик? — сказала она, закрыв входную дверь. — Пройдите в гостиную и приготовьте себе что-нибудь выпить. Я только скажу Саманте, что вы здесь и останетесь у нас на некоторое время.
— О'кей.
Пройдя в гостиную и сделал себе спиртное. Скула болела уже не так сильно, и я снова овладел собой. Что ж, у моего клиента оказалось гораздо больше мужества, чем у меня. Я сделал глоток, стараясь выкинуть из головы Эрла. Неожиданно в комнату вошла Трэйси.
— Она исчезла. — В голосе звучали трагические нотки. — Глупая, слабоумная сучка, ее нет!
— Вы имеете в виду Саманту? — Я был поразительно догадлив.
— Она оставила записку, что не хочет больше сидеть взаперти со мной в этом доме, поэтому уходит куда-то. Но не сказала куда.
— Мне кажется, вам ничего не удастся сделать.
— А вы не думаете, что ее похитили и вынудили силой написать эту записку?
— Кто, например?
— Да хотя бы эти два поганых типа. Я покачал головой:
— Если они задумали схватить Саманту, зачем тогда им было связываться с нами? Это лишено всякого смысла.
— Кажется, вы правы. Она скоро вернется, я знаю. Саманта беспомощна, как малое дитя, знаете? Сделайте мне выпить, Рик. Мартини, О'кей?
Я приготовил и подал ей стакан.
— Почему вы не присядете? Мне самой сейчас сидеть не совсем удобно.
— Я понимаю.
— Я проголодалась. А вы хотите что-нибудь съесть?
— Было бы неплохо.
— Итак, сначала мы поедим. Потом я хочу напиться до бесчувствия. Как насчет этого?
— Тогда я стану чересчур деятельным. Распакую свою сумку, возьму пистолет, бесстрашно пойду в ночь и укокошу парочку дьяволов.
— К сожалению, их не убьешь всех, — возразила она. — Убьете одного, а за углом будет ожидать другой.
— Тогда давайте напьемся до бесчувствия.
— Почему бы вам не распаковать сумку, пока я не приготовлю что-нибудь поесть? — предложила она. — Ваша комната вторая справа, когда вы подниметесь наверх.
— О'кей. А где комната Саманты?
— Первая слева. А что, вы хотите разыграть детектива и обыскать ее комнату?
— Может быть.
— А вы не скрытый гомосексуалист или что-нибудь в этом роде?
— Может быть, я лучше распакую свою сумку, — сказал я.
Она направилась на кухню, я втащил сумку в комнату. Прекрасная комната с отдельной ванной. Я бросил сумку на кровать, достал перезаряженный пистолет и кобуру и положил их в верхний ящик шкафа. Потом вынул остальные вещи и убрал их. Закончив, я осмотрел комнату Саманты.
Это была явно комната женщины, и выглядела она так, будто по ней пронесся ураган. Постель была не убрана, покрывало сорвано. На полу валялись предметы женского туалета. Пара ящиков шкафа остались выдвинутыми. Я осмотрел все, но не нашел чего-нибудь интересного ни в туалете, ни в ванной, если не считать огромного количества косметики. Записки нигде не было.
Я открыл дверь в следующую спальню, которая, скорее всего, принадлежала Трэйси. Она выглядела убранной, без всяких выкрутасов. Кровать была в идеальном порядке, нигде не валялось никаких бюстгальтеров. На столике возле кровати лежала скомканная в шарик бумажка, написанная крупным женским почерком, она была очень краткой. Будь ты проклята, Трэйси Нэш, говорилось в ней. Насколько я помню, Трэйси трактовала ее по-своему, но у каждого из нас своя гордость. Я спустился вниз и прошел на кухню.
— Это фантастический рецепт, унаследованный мной от моих маньчжурских предков со стороны матери, — сказала она, раскладывая кушанье по тарелкам. — Теперь его захватил супермаркет, и мне приходится покупать эту еду в коробках.
— А что это такое? — поинтересовался я.
— Я не очень уверена в названии, потому что выбросила коробку, не прочитав надпись. Можете садиться и есть. Я с вами. У меня нет вина, но, мне кажется, оно бы только помешало нашей предстоящей пьянке, верно?
Я сел за кухонный стол и осторожно попробовал еду. Что-то с цыплятами, и вполне съедобное. Правда, я был очень голоден.
— Мне нужно что-нибудь сделать с комнатой Саманты, — сказала Трэйси, дожевав кусок. — А то там как в китайском борделе, верно?
— Верно.
— Не то что моя комната, где все прибрано. Я подумала об этом, когда открывала коробки с едой. Такой бессовестный человек, как вы, Рик, конечно, все уже осмотрел.
— Саманта не любит долгих письменных излияний, — заметил я.
— Она не может себе их позволить, — ядовито ответила Трэйси. — Да она и не знает многого.
— Все было так, когда вы уезжали в Нью-Йорк. Или тогда была тишь да гладь?
— Мы поругались. В тот момент мне это не показалось таким уж важным, но, может быть, я ошибалась на этот счет.
— А по какому поводу вы поругались?
— Из-за работы. Саманта заявила, что она устала от всей этой проклятой работы. Я же ответила, что она должна быть счастлива, что у нее есть работа и есть я. Это было большой ошибкой! Она сказала, что это скверно для рок-певицы — иметь менеджером такую костлявую лесбиянку. Думаю, с этого все и началось.
— А тот скорпион, который наколот на ее ягодице, — спросил я. — Его не было до того уик-энда?
— Что еще за идиотские намеки? — вспылила она. — Конечно не было! Вы что, думаете, я не заметила бы?
— Может быть, она замазывала его какой-нибудь косметикой?
— Да вы что, совсем невинный мальчик? Позвольте мне кое-что вам сказать. В таких отношениях женщины с женщиной, как у нас с Самантой, я бы обнаружила это немедленно. Мои пальцы невольно стерли бы эту косметику, уж будьте спокойны.
— Некоторые стараются убедить меня в том, что какое-то время она была одной из девочек Бенни Ленгэна. Другие говорят, что это не так, и я совсем запутался. Кем была Саманта, когда вы впервые с ней встретились?
— Певицей с хорошим голосом и совсем без мозгов. Крутила задницей в паршивом клубе. А я уже писала тексты песен и понимала, что они хорошие, но вот никто другой этого и знать не хотел. И мы начали с самого начала. Это было так естественно, я сочиняла песни, а она пела. Мы поняли, что нам вовсе не нужен говенный менеджер-мужчина, который трахал бы нас обеих, и я взяла на себя и менеджмент. И людям нравилось думать, что свои песни сочиняет сама Саманта, а я просто лесбиянка, которая ею крутит как хочет.
— Вы хотите сказать — укрощаете ее, — уточнил я.
— У вас совершенно извращенный ум. — Она громко фыркнула. — Если вы уже набили себе живот, то, может быть, мы перейдем к серьезной выпивке?
Я не очень спешил и присоединился к ней в гостиной пятью минутами позже. Она уже все подготовила и лежала на софе, удобно устроившись между подушками; перед ней стоял небольшой столик, где были красиво расставлены нераскрытые бутылки виски, стаканы и ведерко с кубиками льда.
— Располагайтесь, Холман, — гостеприимно предложила она. — Я уже устроилась на весь вечер.
— Могу я получить комплект ключей от дома?
— В моей сумочке на баре. А разве вы не хотите надраться вместе со мной?
— Я изменил свои планы.
— Трус!
— Может быть, я присоединюсь позже.
— Ну и черт с вами!
Я забрал ключи и пошел наверх, надел пояс с кобурой, в которой был пистолет, и снова спустился в гостиную. Она с замкнутым, угрюмым лицом готовила себе вторую порцию спиртного.
— Оставляю вас совсем ненадолго.
— А по мне, вы бы хоть и совсем не возвращались. Может быть, вам повезет и вы свернете свою дурацкую шею.
Я тихонько прикрыл за собой дверь и сел в машину. Дом Ленгэна был недалеко, у него на подъездной дорожке оказалось много места, чтобы поставить машину. Я поднялся на крыльцо и позвонил, в ожидании взяв в руку свой пистолет 38-го калибра. Тино открыл дверь через несколько секунд и очень удивился, увидев меня. Я ткнул ствол пистолета ему в живот, он попятился. Было совсем нетрудно заставить его пройти таким образом через весь холл. Но когда мы остановились, в его холодных серых глазах появился испуг.
— Мне надо поговорить с Бенни, — сказал я. Он посмотрел на мою скулу, потом тяжело сглотнул. Может быть, он полагал, что это все — его работа?
— Нельзя. Он очень занят.
Я зло ударил его коленом в пах, он побледнел и застонал.
— Где он?
— В гостиной, — еле слышно ответил Тино. — Но он не один.
— Повернись! — приказал я.
— О, пожалуйста...
— Повернись, или у тебя будет такое же лицо, как у меня.
Он повернулся, я стукнул его стволом револьвера по затылку, прямо над ухом. Он молча грохнулся на пол, где и остался лежать. Я прошел к двери в гостиную, медленно повернул ручку. Двумя секундами позже я понял, что мог войти хоть с барабанным боем, но это ничего бы не изменило.
Сперва я услышал глухие ритмичные звуки и хриплое дыхание, потом начали раздаваться стоны. Сначала тихие, затем все громче и громче. Я прикрыл дверь и сделал шаг вперед. Они лежали на софе громадных размеров, я увидел тощий зад Ленгэна, который на удивление энергично двигался вверх-вниз. Ее ноги были задраны высоко вверх, она обхватывала ими его талию. Руками она обнимала его за шею, глаза были сильно зажмурены в предчувствии экстаза. Я сунул холодный ствол пистолета Бенни в шею. Его тело конвульсивно содрогнулось, он закричал, словно в агонии, будто резкое изменение ритма движения причинило боль сокровенным частям его тела.
— Бенни! — нервно вскрикнула Анджела. — Что случилось, черт побери?
Тут она широко раскрыла глаза и явно пришла в состояние шока, увидев так близко мое лицо.
— Ты это делаешь так одинаково хорошо, дорогая, — приветливо сказал я, — что хоть билеты продавай.
Она издала легкий стон отвращения и снова плотно закрыла глаза.
— Время развлечения кончилось, Бенни. Вставай! Я убрал ствол пистолета и отступил назад. Он неуклюже встал сначала на четвереньки, потом перебрался через неподвижное тело Анджелы и поднялся на ноги. Голый, Бенни не производил впечатления. Худой, изнуренный, от пупка шла полоска вьющихся темных волос, которая сливалась с завитками на лобке, все это контрастировало с его бледной кожей. Опавший член, казалось, хотел стыдливо спрятаться, ноги же не выглядели достаточно сильными, чтобы поддерживать его тело, на одной стороне физиономии светился синяк. Когда я это заметил, мне стало немного легче.
— А где Тино, черт побери?
— Валяется на полу за дверью.
— Проклятый сопляк. — Его лицо запылало от гнева. — Позволяет всем ходить туда-сюда, будто это какое-то общественное заведение. Я...
— Не беспокойтесь о Тино, — холодно сказал я. — Лучше подумайте о Бенни Ленгэне.
Он открыл рот, закрыл его и сделал конвульсивное глотательное движение.
— Позвольте мне хотя бы одеться. Глупо же стоять в таком виде!
— Вы выглядите как раз очень хорошо, Бенни. Смахиваете на говорящий скелет. Такого я в жизни не видывал.
— Рик? — тихо спросила Анджела. Она снова открыла глаза и умоляюще посмотрела на меня. — Отпустите меня отсюда, пожалуйста!
— Оставайся там, где ты есть, дорогая, мне надо поговорить с вами обоими.
— Хорошо, Холман, — проворчал Ленгэн. — Но я плохо соображаю, когда у вас в руке пистолет. О чем вы хотите поговорить?
— О ваших девочках. Вот таких, как Анджела.
— Что именно вас интересует?
— Она все еще работает на вас?
— Нет. — Он коротко покачал головой. — Мы иногда встречаемся, чтобы показать, что не держим обиды друг на друга.
— Так вы считаете именно такие встречи доказательством, что свободны от взаимных обид? Его лицо еще больше помрачнело.
— Вы же понимаете, что я имел в виду!
— Так почему она перестала у вас работать?
— Я узнал, что она предлагает клиентам покупать наркотики. Риск слишком велик. Я вынужден был отказаться от ее услуг. Но обид никаких нет.
— А где она доставала товар?
— У Арта Стиллмэна. Арт стал слишком активен. Я сказал ему, чтобы он немного охладился, он послушался.
— Саманта Пайк когда-нибудь работала на вас?
— Вы что, смеетесь?
— Вечером в прошлую субботу вы на самом деле видели ее в первый раз?
— Да. Когда Сэм Хейскелл приехал с ней ко мне на прием.
— Во время того уик-энда кто-то пометил ее. На попку нанесен скорпион, точная копия того, что на заднице у Анджелы. Повернись-ка, детка.
Она было издала слабый протестующий звук, но тут же передумала, встретив мой взгляд. Анджела повернулась лицом вниз. Я указал на маленького скорпиона, который красовался у нее под левой ягодицей.
— Это маленькое произведение искусства. У Саманты такой же. Без сомнения, оба сделаны рукой одного и того же художника. Как его имя, Бенни?
— Это парень, он живет в Западном Голливуде, — напряженно ответил Ленгэн. — Он делал татуировки всем моим девочкам, но я не знаю, делал ли он это Пайк!
— Как его зовут, Бенни?
— Джордан, Эл Джордан.
— Он приезжает к вам, когда вы хотите нанести татуировку девушке?
— Конечно. Я ему хорошо плачу.
— Позвоните ему. Скажите, чтобы он приезжал прямо сейчас, потому что у вас есть для него работа.
— Я.., не знаю, у себя ли он сейчас. Мне кажется...
— Звоните ему, — приказал я. — Или вы хотите, чтобы я сделал то же самое с другой половиной вашего лица.
— Он это сам делает, — сказала Анджела сдавленным голосом. — У всех своих девочек. Если спросите меня, я скажу, что он от этого получает больше удовольствия, чем от траханья!
— Идиотка! — Бенни на мгновение прикрыл глаза. — Ладно! Это я наколол скорпиона на заднице Пайк.
— Зачем?
— Она сама захотела.
— Она.., захотела? — с недоверием спросил я.
— Это правда. Арт Стиллмэн сказал мне, и я ему не" поверил. Он рассказал Саманте об этом знаке, и она заявила, что тоже хочет иметь такой ради смеха. Мне казалось, что он морочит мне голову, но потом она сама пришла ко мне и заявила, что желает, чтобы у нее тоже был маленький скорпион. Тогда я понял, что она не шутит, и согласился.
— И вы считаете, я поверю этому вздору?
— Это правда. — Голос Анджелы звучал глухо, потому что она все еще лежала, уткнувшись лицом в подушку. — Я помогала ему. То есть я хочу сказать, стояла рядом и утешала ее, когда она говорила, что, ей больно.
— И вы считаете, что это правда. Что она захотела получить татуировку только ради удовольствия?
— Можно мне повернуться? — умоляюще спросила она.
— Конечно, — великодушно разрешил я. Она повернулась на спину, потом села.
— Ну что еще, какого черта надо? Да, это правда.
— Мне было очень приятно выполнять эту на самом деле тонкую работу. Почему же, если такая девушка, как сама Пайк, сделавшая такую карьеру, просит, чтобы я нанес ей татуировку просто для удовольствия, я должен ей не верить?
— Это какая-то чушь. Разве только если она не была пьяна до чертиков или что-то в этом роде.
— Она показалась мне в норме, — заверил Ленгэн. — За все время, что она здесь провела, она выпила только один раз.
— И уехала с Артем Стиллмэном?
— Верно. Он не сказал, куда они едут, а я не стал спрашивать.
— У вас девочки. У вас доля в деле братьев Перини. Вы работали вместе с Артом Стиллмэном.
— Ну и что?
— Имеет ли Виктор Бонетто часть в вашем деле? Или он владеет вами полностью?
— Вы с ума сошли! — зло сплюнул он.
— Так не забудьте рассказать ему о моем ночном визите, и спасибо за разговор. — Я посмотрел на рыжую. — Извини, что прервал занятие, крошка. Но вы можете лечь и начать все сначала.
— Рик. — Она глубоко вздохнула, и ее полная грудь приподнялась. — Можно я пойду с вами? Пожалуйста!
— За каким чертом?
Когда я вышел в холл, Тино был уже на ногах, стоял прислонившись к стене. Он обдал меня ненавистью с головы до ног, когда я проходил мимо. Сев в машину, я поехал обратно, в дом в Бель-Эре. Войдя в гостиную, я увидел Трэйси с широко открытым ртом, крепко спящую на диване. Она тяжело храпела. От большой бутылки шотландского виски осталась всего четверть.
Я поднялся в комнату Саманты и приступил к делу. Это было похоже на систематизированный погром. Все ящики были опорожнены, содержимое вывалено на пол, все, что висело в шкафу, подверглось тщательному осмотру. Я осмотрел кровать и проверил матрац фут за футом. Наконец осталась только ванная комната. Казалось, там миллион баночек из-под косметики и флаконов духов. Я осмотрел каждый предмет. В самом низу шкафчика я нашел завернутую в бумагу коробку. Когда я взял ее в руки, там что-то загремело. Вскрыв коробку, я увидел шприц и маленькую капсулу с героином. Капсула была пуста. Я вспомнил записку и понял, что Трэйси была против наркоты. Я спустился в гостиную, где подружка Саманты все еще храпела, закинув назад голову, и понял, что мне вовсе ни к чему будить ее. Утром будет достаточно времени. Я приготовил себе порцию спиртного на ночь и забрал с собой в спальню.