Браун Картер. Клоун

   – А когда приехали домой, обнаружили, что он уже мертв?
   – Я увидела, что машина Людвига стоит в гараже, и поняла, что может произойти нечто ужасное. Но я никогда бы не могла и подумать, что он решится убить Элтона.
   – Значит, вы полагаете, что Чейза убил ваш муж?
   – А кто же еще? – удивленно спросила она, посмотрев на меня своими большими глазами.
   – Почему вы не сказали мне сразу, что это Чейз?
   – Я испугалась… – выдавила она. – Я ведь подумала, что Людвиг прячется где-нибудь поблизости и может появиться в самый неожиданный момент. – Она закусила нижнюю губу. – Я понимаю, что мои слова звучат не очень вразумительно, но вчера вечером я действительно сходила с ума от страха. И подсознательно чувствовала, что для меня будет лучше, если я сделаю вид, что не узнала Элтона. Я думала, что так будет безопаснее. К тому же и сделать это было нетрудно, ведь его лицо было загримировано. И моя ложь удалась. Ведь мне казалось, что если я не узнаю Элтона, Людвигу не сможет придти в голову мысль, что это я назначила Элтону свидание у нас в доме.
   – А как объяснить ваш обморок при появлении мужа? Что это? Тоже часть комедии, которую вы решили разыграть?
   – Не совсем. При виде Людвига я вполне уверилась в том, что именно он убил Элтона, – очень тихо сказала она. – Согласитесь, этого вполне достаточно, чтобы потерять сознание.
   – Почему вы решили, что Чейза убил ваш муж?
   – Так это же совершенно ясно! – Она сделала рукой какой-то неопределенный жест. – Он, видимо, подозревал, что у меня с Элтоном связь, и именно поэтому сказал, что уезжает на несколько дней. Понимаете, он давал нам возможность встретиться. А когда его подозрения подтвердились, он убил Элтона.
   – Сколько машин стояло в гараже, когда вы вчера вечером вернулись домой с вечеринки?
   – Только одна… Людвига. Почему вы об этом спрашиваете?
   – Каким же образом, черт возьми, до вашего дома добрался Чейз? – набросился я на нее. – Он что, пешком пришел?
   – Ну, я думаю, что это-то вполне ясно, – быстро ответила она. – Он убил Элтона и сразу же уехал на его машине.
   – А почему же не на своей собственной?
   – О, вы его плохо знаете! Он слишком умен и хитер.
   Это был один из тех ответов, которые всегда лишены всякой логики. Но она с самоуверенным видом смотрела на меня, словно хотела сказать, что только последний дурак не понимает таких простых вещей.
   – В каком костюме Чейз был на вечеринке?
   – В том самом, что и был на нем, когда вы его видели, лейтенант. – Ее брови приподнялись, изображая недоумение. – Или вы уже забыли, как выглядел труп?
   – Значит, на нем был костюм клоуна? – подытожил я. – Вы видели кого-нибудь еще в костюме клоуна там?
   – Кажется, нет.
   – А мне вот сказали, что на вечеринке два человека были в одинаковых костюмах клоунов.
   – Ну, конечно же! – Она скривила лицо. – Какая превосходная мысль! Ничего более остроумного он, разумеется, и не в состоянии был придумать!
   – Да, да, превосходная мысль… А теперь уточните, о ком, собственно, идет речь?
   – О Людвиге, разумеется!
   – Почему о Людвиге? – спросил я.
   – Потому что его не узнали бы на вечеринке только в том случае, если бы он надел на себя наряд клоуна. Или вы другого мнения? А мне так кажется, что все, кто его там видел, считали, что это Элтон. Правильно я рассуждаю?
   – Если, конечно, не учитывать такой возможности, что с ним могли заговорить, – отрезал я.
   – Людвиг никогда не совершит такой глупости, – сказала она таким тоном, каким разговаривают с маленьким глупым ребенком, когда он чего-то не понимает. – Я считаю, что вам сейчас не остается ничего другого, как арестовать Людвига по подозрению в убийстве Элтона Чейза.

5

   В моей квартире все было подготовлено к приему. Освещение сведено до минимума, долгоиграющие пластинки – на проигрывателе. Достаточно нажать на клавишу, и из репродукторов польются чарующие звуки томной испанской музыки. Но поскольку еще не изобрели самонаполняющихся бокалов, я был вынужден оставить Изабель Мерман одну в гостиной, чтобы приготовить на кухне коктейли.
   Когда я вернулся, она стояла посреди гостиной, склонив немного голову набок. На ней было черное вечернее платье с оранжевой отделкой и без рукавов. Верхняя часть платья состояла из двух половинок, которые красиво ниспадали с шеи до талии, закрывая ее маленькие, но упругие груди. Стройная талия подчеркивалась широким лакированным поясом, а юбка была просторной и волнистой. Это даже нельзя было назвать платьем. Это было нечто, что должно было постоянно напоминать мужчине, что женщина создана для того, чтобы ее соблазняли.
   Я поставил бокалы на маленький столик перед моей огромной кушеткой.
   – Интересная у вас квартира, – заметила она деловым тоном.
   – Интересная? – переспросил я.
   – Вы даже не сказали, что не считаете работу в полиции своим основным занятием.
   – Ну-ка, повторите, пожалуйста, еще раз. С первого раза это звучит как-то не совсем понятно, – сказал я.
   Действительно, я совершенно не понял, что она имела в виду.
   – Судя по убранству вашей квартиры, вы отнюдь не полицейский, а профессиональный соблазнитель.
   – О, пусть вас это не тревожит, – ответил я. – Я никогда не действую прямолинейно, только косвенными методами. Например, я могу сказать так: «Почему бы вам не раздеться, милая? Ведь иначе вы помнете свое платье!»
   – Сперва я все-таки присяду и немного выпью, – сказала она, опускаясь на кушетку и показывая мне на кресло, стоящее напротив. – А вы сядете вон туда. И мы будем очень мило беседовать.
   – А вы не считаете, мадам адвокат, что немного нервничаете?
   – Возможно. – Она посмотрела на меня с легкой улыбкой. – Ведь здесь нет ни судьи, ни присяжных. По этой причине я начинаю подозревать, что вы не дадите мне слова.
   – Ваши мысли текут все по одному и тому же руслу. Я никогда не соблазняю женщин, которые не хотят, чтобы их соблазняли, – скромно ответил я. – И в первую очередь, наверное, потому что они бегают быстрее, чем я. Мне за ними попросту не угнаться.
   – Может быть, поговорим для начала о чем-нибудь другом? – сказала она, взяв бокал.
   – Мы могли бы поговорить о Джордже, – предложил я. – Его поход в магазин закончился удачно?
   – Это не остроумно, – ответила она.
   – Кстати, чем он занимается?
   – Джордж Риверс? Он работает у Людвига Яноса чем-то вроде бухгалтера.
   – Вчера он тоже был у Шепли?
   – Кто, Джордж? – Она улыбнулась. – Может быть, ему было бы и интересно танцевать, но только с компьютером.
   – Элтон Чейз был вашим хорошим другом?
   – Нет, этого сказать нельзя.
   – Он вам не поверял свои тайны?
   – Какого плана тайны?
   – Ну, например, относительно своих перспектив на будущее, о своих сокровенных надеждах, желаниях. Или, например, о том, как он в действительности относился к своему шефу – Людвигу Яносу.
   Она покачала головой.
   – Нет. К тому же я считаю, что вы слишком быстро переключились. Из профессионального соблазнителя сразу превратились в профессионального полицейского. Моя дружба с Элтоном Чейзом носила чисто приятельский, совершенно платонический характер. Вот и все. Он был холостяком, я тоже не замужем. Поэтому мы часто помогали друг другу, когда один из нас получал приглашение на какой-нибудь вечер, куда надо было являться вдвоем. На этом, собственно, все и кончалось.
   – Но на этот вечер к Шепли вы отправились отдельно?
   – Да. Потому что каждый из нас получил отдельное приглашение. – Она вздохнула. – Поверьте мне, если бы я могла вам хоть чем-то помочь, я бы сделала это. Но я совершенно не имею никакого понятия, кто мог бы быть заинтересован в смерти Чейза.
   – А Эндерсон, – продолжал спрашивать я, – этот гениальный отшельник, что вы можете сказать о нем?
   – Только то, что мне рассказал о нем Элтон. Он отказывался приехать в город, и поэтому Янос был вынужден отправиться к нему.
   – Его точного адреса вы не знаете?
   Она пожала плечами.
   – Где-то за горами Бад-Маунтин, в самом что ни на есть необитаемом месте. Мне кажется, что его нетрудно найти. Достаточно спросить первого крота, который повстречается вам на пути.
   – А что вы скажете о Дэвиде Шелли? – допытывался я. – Раньше он работал с Яносом. А что он делает сейчас?
   – Видимо, работает над своими проектами. – Она снова пожала плечами. – Откуда мне об этом знать? К моим услугам он уже давно не прибегал.
   – Знаете, моя дорогая, – недовольно сказал я, – вы просто выглядите этаким сверхчудом неосведомленности. Кстати, так же, как и все другие, хоть как-то замешанные в этой истории. Послушаешь вас всех и поневоле решишь, что Чейз сам перерезал себе глотку. Так, шутки ради. Или от безделья.
   – Не смейтесь, пожалуйста, – отрезала она. – Во всем этом нет ничего смешного.
   – Яноса можно назвать лжецом? – спросил я. – Как вы думаете?
   – Людвига? – Она покачала головой. – Он действительно очень скользкий и хитрый, но без особой надобности лгать не будет.
   – Значит, всю ту корзину разнообразной лжи, которую он постарался наворотить мне сегодня, он считал необходимой, – сказал я, словно раздумывая над своими словами.
   – А вы уверены, что он вам лгал? – холодно спросила она. – Или это пока только ваши собственные предположения? – Ее рот немного скривился в иронической улыбке. – Разве полиция сегодняшнего дня уже не оперирует такими терминами, как «улика» и «доказательство»?
   – Видите ли, и он, и его жена либо прирожденные лжецы, либо считают, что в данном деле ложь необходима.
   – От Нины можно ожидать всего, что угодно, – ответила она. – Но Людвиг – другое дело.
   – Он заботился о ваших высоких гонорарах?
   Ее лицо сразу залилось краской.
   – С вашей стороны подло говорить такие вещи! – почти крикнула она.
   – Но, тем не менее, это правда, не так ли?
   – Черт вас возьми! Конечно, правда! Но я не подохла бы с голоду, если бы Людвиг подыскал себе другого юриста.
   – Вам нравится Янос?
   – В известной степени. Вы должны понять: он не относится к тем людям, которые могут нравиться во всех отношениях. Он – трудный человек и агрессивный. Только большая часть его агрессивности – это лишь маска, которую он надел на себя.
   – И под маской скрывается простой и честный человек, который старается скрыть свою простоту и скромность?
   – Самая его неприятная черта заключается в том, что он слишком большой эгоист и старается заполучить все, что только лежит в пределах его возможностей, а заполучив, сразу теряет интерес к предмету своих вожделений.
   – К людям он тоже так относится? – спросил я. – К своей жене, например?
   – Кто его знает!
   Она поднесла бокал к губам и медленно, словно опасаясь чего-то, выпила его.
   – И он ревниво охраняет свою собственность?
   – Думаю, что да.
   – Если бы он узнал, что у его жены связь с Элтоном Чейзом, он мог бы его убить, чтобы защитить свою собственность?
   Она поставила бокал на столик.
   – Вы снова подтверждаете, что у полиции появились другие методы работы. Вместо того чтобы искать доказательства, улики, вы, полицейские, пытаетесь работать как психологи-самоучки.
   – Мы делаем только то, что в наших силах, – скромно ответил я. – Тем более что нам на расследование отводят слишком мало времени. Все думают, что мы заняты только тем, что берем взятки от торговцев наркотиками, мафии и рэкетиров.
   – Что ж. Я не считаю, что это звучит так уж неправдоподобно, – раздраженно сказала она.
   – Вы хотите меня соблазнить?
   – Что??? – Она снова вспыхнула и залилась краской. – Вы что, с ума сошли?
   – Да, нет, я спросил просто так. Почему-то эта мысль мне внезапно пришла в голову, – успокоил я ее. – На какое-то мгновение я было подумал, что иногда женщины пользуются другой техникой, но теперь, после вашего дикого возгласа, я отбросил эту мысль.
   – Вы просто невозможны!
   – А вы просто невероятны! – ответил я. – Что вас ожидает завтра? У вас много работы?
   – Не очень. – Она наморщила лобик. – А что?
   – – Может быть, поможете мне в моем расследовании? – предложил я. – Мы бы прокатились с вами в пустыню и посмотрели бы, не повстречается ли нам какой-нибудь крот.
   – Вы это серьезно?
   – Конечно! – ответил я. – И наверняка хоть частично поможете мне, если Эндерсон начнет бросаться незнакомыми техническими терминами.
   – Хорошо! – сказала она после небольшой паузы. – Когда мы поедем?
   – Я заеду за вами в десять утра.
   – Хорошо, время меня устраивает, но только не заезжайте за мной, – решительно заявила она. – Я не хочу, чтобы соседи стали судачить о том, что я близко знакома с полицейским.
   – Неплохо сказано, – заметил я.
   Мы еще какое-то время сидели и молча смотрели друг на друга, пока не прикончили коктейли. После этого я отправился на кухню, чтобы приготовить новую порцию, и возвратился с полными бокалами. Изабель взяла у меня свой бокал, внимательно посмотрела на него, потом бросила на меня испытующий взгляд и медленно поставила бокал на столик.
   – Не очень оригинально, – сказала она.
   – Что вы имеете в виду? – не понял я.
   – Ваша стратегия, – пояснила она. – Пытаетесь напоить меня, чтобы потом соблазнить.
   – Почему вы вдруг решили, что я собираюсь вас соблазнять? – Мой голос был полон благородного негодования.
   – Это же ясно, как Божий день, – она коротко рассмеялась. – Вся эта прелюдия в ресторане… полумрак в вашей гостиной… Отличный ужин и много-много вина. Ко всему этому нужно было бы добавить приглушенные звуки чарующей музыки, кушетку, на которой легко могли бы разместиться человек шесть, и опять вино, вино, вино…
   – Соблазнение – это такая игра, в которую играть можно только вдвоем, – начал я втолковывать ей непреложные истины. – А вы, судя по всему, играть в эту игру не хотите. Поэтому мне и приходится сидеть тихонько, как пай-мальчику, и старательно взвешивать все «за» и «против», касающиеся другой возможности.
   – Какой же?
   – Возможности изнасилования, – сказал я с ухмылкой.
   – Изнасилования?!
   Она вскрикнула и вскочила с кушетки, задев коленом стоявший перед ней столик, при этом она потеряла равновесие. Я с величайшим удовольствием раскинул руки, чтобы поймать ее в свои объятья. Стараясь лишить меня такой возможности, Изабель инстинктивно дернула ногой, каблук тотчас же запутался в складках ее широкой юбки, верхняя часть платья с треском распалась на два лоскута, и она, перелетев через столик, рухнула на меня. Кресло, в котором я сидел, опрокинулось назад. Я сделал отчаянную попытку удержать Изабель от окончательного падения, но она развила такую скорость, что в руках у меня осталась только нижняя часть ее платья. Я быстро выкатился из кресла и вскочил на ноги. То, что я увидел, ошеломило меня. Согласно закону инерции Изабель прямо-таки въехала по пояс под мой любимый ковер. Это был черный ковер из овечьей шерсти, который я купил несколько недель тому назад и сладострастно предвкушал, как он будет прекрасно гармонировать с обнаженным бело-розовым женским телом. Сейчас я убедился в этом, правда, ситуация несколько отличалась от той, какая рисовалась в моем воображении.
   Изабель, должно быть, сделала сальто-мортале, иначе невозможно было бы объяснить, почему она оказалась на спине. Сквозь ковер угадывались контуры ее головы и маленьких грудей, возвышавшихся, словно два холмика. Она колотила пятками об пол и что-то яростно вопила, впрочем, нетрудно было догадаться, что именно.
   Сперва я хотел извлечь ее на свет Божий, но быстро передумал и решил не рисковать. Думаю, что в подобной ситуации ни один мужчина не отважился бы это сделать. Я был не лучше и не хуже других, поэтому поспешно ретировался на кухню. Едва я успел приготовить себе коктейль и, не смакуя, выпить его, как дверь в кухню широко распахнулась, и появилась почти совершенно обнаженная Изабель. На шее у нее болтался обрывок былого великолепия.
   – Как вы могли додуматься до такого? – вперив в меня свои сверкающие зеленые глаза, глухо спросила она.
   – До чего «такого», – осторожно осведомился я.
   – Убить меня вместо того, чтобы изнасиловать?
   – У меня и в мыслях этого не было! – поспешно начал оправдываться я. – Вы стали падать и…
   – Я прекрасно помню, как все было. Только зачем вы сорвали с меня платье, а потом вышвырнули из кресла?
   – Оно опрокинулось само, – робко сказал я. – Я имею в виду кресло, а не платье. Я хотел вас удержать, но, как видите, сумел поймать только ваше платье, а не вас.
   – И вы думаете, я этому поверю?
   – Нет, не думаю, – огорченно сказал я. – Но, тем не менее, клянусь вам, что это правда!
   – Ха-ха! – Этот смех прозвучал приблизительно так, как самое скверное ругательство. – Вы только взгляните на меня! Платье разорвано, я стою перед вами почти голая и…
   Я решил не спорить и сунул ей в руку бокал с виски. Она выпила содержимое бокала двумя большими глотками.
   – У вас есть ванная комната? Приготовьте мне что-нибудь выпить, а я тем временем схожу в ванную и подумаю, покончить ли мне только с собой или с нами обоими.
   – Можете не очень торопиться.
   – Знаете, что я вам скажу? За это платье я заплатила девяносто долларов, и надела его только сегодня.
   – Но у вас остался воротничок, – ответил я успокаивающе. – И в нем вы выглядите довольно симпатично, напоминаете древнеегипетскую рабыню.
   Изабель показала мне спину и исчезла в спальне. Сзади она выглядела еще более соблазнительной, чем спереди. Я занялся приготовлением напитков. Затем вернулся в гостиную, поставил мебель на место и стал ждать.
   Через какое-то время за моей спиной кто-то тихонько кашлянул. Обернувшись, я увидел перед собой Изабель. Она как-то неуверенно улыбалась мне. Волосы ее были еще немного влажными. Зеленые глаза поблескивали, рот был слегка приоткрыт, и я видел, что она кончиком языка проводит то по одной, то по другой губе.
   – Прежде чем принять душ, я долго рассматривала себя в зеркало, – сказала она. – Смотрела, нет ли синяков.
   – Угу…
   – Вы были правы. – Она слегка наклонила голову. – Я действительно похожа на рабыню из Древнего Египта. Только вот никогда не слышала, что они носили черное трико… – Она поиграла ленточкой на шее. – Поэтому я оставила их в ванной. Так я выгляжу более естественно, не правда ли?
   – Конечно… Конечно… – хриплым голосом подтвердил я.
   Я не мог оторвать глаз от ее бело-розового прекрасного тела, белоснежных холмиков с ярко-красными кораллами, маленького треугольничка под пупком, и почувствовал, что меня начинает колотить дрожь. Я был готов щелкнуть пальцами, чтобы призвать своих рабов, которые с нетерпением ожидали моих распоряжений… Что желает моя любимая рабыня? Пирамиду? Пожалуйста! Почему бы нет? Можно сразу две! А может быть, она хочет стать царицей одного из подвластных мне государств? Нет? Что ж, тогда мы отправимся в новый поход, чтобы завоевать для нее другое государство…
   – Я вижу, что вы не забыли приготовить напитки. – Она подошла поближе и взяла бокал со столика. – Надеюсь, ты не будешь возражать, если я буду называть тебя просто Эл? Правда, у тебя почему-то такой вид, как будто ты находишься под гипнозом.
   – Вы… вы внезапно переменили свое решение? – только и мог проговорить я.
   – Можно сказать, что и так. – Она неторопливо села напротив меня на кушетку и изящным движением закинула ногу на ногу. – Когда я стояла под душем, у меня было достаточно времени все обдумать и проанализировать. Когда я сегодня вечером пошла с тобой в ресторан, я думала, что уж на этот-то раз меня ждет что-то другое… Точнее говоря, любовь с полицейским. Поэтому я так и вела себя. А что мне это принесло? Да ничего, кроме синяков…
   – По-моему, никаких синяков не видно, – удалось выдавить мне из себя.
   – Всему свое время. – Она горько усмехнулась. – Ну, и поскольку мы упомянули о времени, то разреши мне задать тебе вопрос: сколько времени тебе нужно…
   Я издал в ответ лишь какой-то совершенно нечленораздельный звук.
   – Ты сидишь, словно парализованный, так что я даже побаиваюсь приближаться к тебе, как бы не напугать.
   – Я все еще не могу придти в себя, – пытался я объяснить свое состояние.
   Я допил бокал и не спеша поставил его на столик. Благодаря этому разумному поступку я развязал себе руки в буквальном смысле слова. Я поднялся с кресла и направился к кушетке. Изабель внимательно смотрела на меня своими зелеными глазами. Я взял ее на руки и понес в спальню. Когда я бросил ее на кровать, она слабо вскрикнула.
   – Прости меня, дорогая, – сказал я, снимая с себя куртку, – я совсем забыл, что твоя голова не выносит сотрясений.
   – А ты не тратишь слишком много слов на женщину, Эл, – сказала она. – Но зато ты, наверное, силен в другом?
 
   Минут через сорок она сладко зевнула и стала поудобнее устраиваться на кровати.
   – Знаешь, что я хочу сказать тебе, Эл? – спросила она.
   – Мои силы в настоящий момент полностью иссякли, – быстро сказал я в ответ. – Но «иссякший» любовник все-таки намного лучше слюнявого романтика, – добавил я. – И любая женщина во всех случаях предпочтет первого. Правильно?
   – Правильно. – Она слегка опять зевнула. – Именно это я и хотела тебе сказать.

6

   – Ведь вечером мы договорились выехать в десять. К этому самому Эндерсону… – Она недоуменно пожала плечами. – Уже пять минут двенадцатого, а мы все еще торчим здесь.
   – Но ведь ты должна была съездить домой, чтобы переодеться, – напомнил я.
   – Конечно! А что же мне оставалось делать? – запальчиво ответила она. – Или ты серьезно полагаешь, что я могла отправиться в пустыню с одной ленточкой на шее?
   – Но ведь ты проторчала у себя дома ровно полчаса, – заметил я. – Потратить столько времени только на то, чтобы надеть этот идиотский брючный костюм.
   – Во-первых, он не идиотский, – ответила она. – А во-вторых, разве настоящий джентльмен ждет свою даму с секундомером в руках?
   – Иногда приходится, – сказал я. – Кстати, если ты способна логически мыслить, сообщаю: вчера мне понадобилось работать над тобой семнадцать минут и двадцать восемь секунд.
   – Если ты будешь продолжать в том же духе, я выплесну на тебя свой кофе, – пообещала она.
   – Ты же сама начала этот разговор. Да, кстати! А кто из нас вдобавок ко всему все утро трезвонил без устали по телефону?
   – Семнадцать минут и двадцать восемь секунд, – повторила она задумчиво. – Это хорошо или плохо?
   Она выжидательно и в то же время серьезно посмотрела на меня.
   – Если ориентироваться на «Шкалу вожделений Эла Уиллера», то твоя степень возбудимости находится где-то между нулем и единицей, – с удовольствием сказал я.
   – Спасибо за галантный комплимент, – сухо ответила она. – А согласно шкале Изабель Мерман, твой потенциал вообще можно охарактеризовать только с минусовым знаком. И вообще телефонные звонки были твоей идеей! Я так до сих пор и не понимаю, зачем мне нужно было звонить всем этим людям и сообщать им, что я отправляюсь с тобой в гости к Эндерсону?
   – Я думал, что кое-кого это может серьезно заинтересовать, – ответил я. – Но ты мне даже еще и не сказала, как они все отреагировали на это? Давай, выкладывай!
   – Янос отнесся к этому очень недоверчиво. Нина сразу повесила трубку, никак не прокомментировав мое сообщение. Дэвид Шепли заметил, что я, наверное, совсем опустилась, а бедняга Джордж Риверс был так смущен, что издал в ответ лишь какое-то хрюканье.
   – Этого Шепли, по-моему, никак нельзя отнести к категории джентльменов, – сказал я.
   – Но ты мне так и не объяснил, зачем это было нужно.
   – Простая мера предосторожности. Ведь мы можем заблудиться. Или потерпеть аварию, например.
   – Все-таки у тебя не все дома, – сказала она ласково. – Да и мне не мешало бы провериться у психиатра. На всякий случай. Ведь нормальный человек вряд ли бы решился ехать в пустыню вместе с сумасшедшим. А я почему-то согласилась.
   – Придержи-ка лучше язычок и допивай свой кофе, – буркнул я. – Иначе мы действительно провозимся до вечера.
 
   От развилки, находившейся по ту сторону Бад-Маунтин, начинаются две дороги. Одна дорога ведет к зеленой долине с густыми апельсиновыми рощами, другая – непосредственно к пустыне. Вначале она выглядит вполне прилично – гладкая и бетонированная. Но уже через три мили постепенно превращается в проселочную дорогу, которая извивается, словно змея, петляет и сама, наверное, не знает, куда она ведет.
   Проехав около часа по этой милой дорожке, я почувствовал, что устал смертельно. Солнце жгло немилосердно, приходилось постоянно вытирать пот со лба. Ко всему прочему, местность была такая, что остановить взгляд было не на чем. Изабель смирненько сидела рядом со мной. В споем белом льняном костюме она выглядела удивительно свежей. Может быть, весь фокус заключался в широкополой шляпе, которая была на ней?
   – По-моему, до сих пор мы так и не встретили ни одного крота, – заметил я с ехидством.
   – Нет зверей – найдем людей, – спокойно ответила она.
   – Нужно быть действительно сумасшедшим, чтобы добровольно жить в такой душегубке.
   – А что будет, если мы его так и не найдем? – Она повернулась в мою сторону. – Или не встретим по дороге ни одного человека? Так и будем все ехать и ехать, пока не кончится бензин? А потом что? Сядем среди пустыни и будем ждать чьей-то помощи или….