Браун Картер. Клоун

Картер Браун
Клоун

1

   Клоун с загримированным лицом сидел в кресле, уставясь на меня своими классически печальными глазами. Красный нос из папье-маше блестел в свете настольной лампы. На ней был традиционный клоунский костюм и огромные сапоги с отвернутыми ботфортами. Ковер на полу был весь покрыт темными пятнами крови. Когда ему перерезали горло, кровь, видимо, била из него, как из фонтана.
   Я вышел из библиотеки, прикрыв за собой дверь. Ему же некуда было спешить, и я решил поговорить со сломленной горем вдовой, пока не приехали полицейский врач и эксперты. По правде говоря, сказав, что вдова сломлена горем, я выразился не совсем точно, она скорее была озадачена. Во всяком случае, у меня сложилось такое впечатление, когда я увидел ее в первые минуты после прибытия сюда.
   Было около часа ночи. Вдова ждала меня в гостиной. Холодная блондинка с пепельно-серыми волосами, свободно ниспадавшими ниже плеч. Маленький рот с пухлыми чувственными губами. В широко посаженных голубых глазах ясно читались, несмотря на трагизм ситуации, высокомерие и надменность.
   – Когда приедут остальные? – спросила она грудным голосом.
   – Минут через пятнадцать-двадцать.
   – Мне нужно что-нибудь выпить. – Она провела кончиком языка по верхней губе. – Вы не сделаете мне коктейль, лейтенант…
   – Уиллер, – подсказал я, – из бюро шерифа. Что вы будете пить?
   – Коньяк со льдом. Вы составите мне компанию?
   – С удовольствием, – сказал я и направился к бару. Счастлив тот полицейский, который может пить во время исполнения своих служебных обязанностей.
   Я приготовил ей порцию коньяка, а себе налил виски со льдом и содовой. Она чуть не вырвала у меня стакан из рук, когда я подошел к ней, и жадно выпила.
   – Надо придти в себя, – словно извиняясь, проворковала она. – Это было страшнее, чем любой кошмар… Когда я вошла в библиотеку и увидела его остекленевшие глаза, мне сначала показалось, что он надо мной издевается. – Она содрогнулась. – И потом эта кровь, кровь повсюду…
   – Вы узнали его сразу? – спросил я.
   – Людвига? – Она поспешно кивнула. – Ведь он был моим мужем, а уж его-то можно узнать в любом одеянии, даже в этом идиотском клоунском наряде.
   – Людвига?
   – Да. Людвига Яноса, – ответила она. – Я – его жена, Нина Янос. – Ее глаза слегка расширились. – Теперь вдова.
   На ней было длинное вечернее платье сапфирового цвета с глубоким вырезом в форме буквы «V», за которым открывался чудесный ландшафт с двумя холмами. Шею украшало бриллиантовое колье. Из всего этого можно было сделать вывод, что сегодняшний вечер она провела не в кино.
   – Расскажите мне все, что вы знаете, – попросил я.
   – Людвиг сказал мне, что ему нужно съездить по делам в Лос-Анджелес. Он уехал в понедельник вечером и, собственно, должен был вернуться только завтра. А наши знакомые устроили сегодня вечеринку и пригласили меня. Там у меня ужасно разболелась голова, и вскоре мне пришлось уйти с вечера. Около полуночи я уже была дома. В гараже стояла машина Людвига, а в библиотеке горел свет. Удивившись, я поспешила к нему. Он сидел в кресле… мертвый. Ужасно! У меня дрожали пальцы, пока я набирала номер полиции. Потом приехали вы.
   – Вы знаете кого-нибудь, кто мог бы желать его смерти?
   – Наверное, все или почти все из тех, кто его знал, – ответила она довольно спокойно. – Людвиг был одним из самых подлых людей, с которыми мне доводилось встречаться, и я уверена, что все, кто сталкивался с ним, придерживались такого же мнения.
   – Значит, и вы тоже желали его смерти?
   Она кивнула.
   – По меньшей мере раз в день. Но у меня никогда бы не хватило мужества убить его.
   – А вы не считаете, что в таких случаях гораздо проще развестись?
   – Считаю… Но вы ведь не знали Людвига. Его все боялись. Кроме того, он был ярко выраженным собственником, лейтенант. И если он что-нибудь покупал, то считал, что это уже всецело принадлежит ему. Это относилось и к людям… Он делил их на две категории: на тех, которых он уже купил, и на тех, кого он собирался купить.
   – Теперь я понимаю, почему у вас был не особенно горестный вид. Вы не очень-то скорбите о нем…
   – Скорблю? – Она откинула голову назад и коротко рассмеялась. – Если бы не эта кровь, я бы сразу отпраздновала такое событие. Дело в том, что я не выношу вида крови.
   – Где происходила вечеринка?
   – У супругов Шепли. Их дом находится приблизительно в полутора милях отсюда. Внизу, в долине. Мы здесь все очень общительны, дружны и… богаты. На одну квадратную милю приходится не больше двух владений.
   – А кем был ваш супруг по профессии?
   – Меня это никогда не интересовало. – Она пожала плечами. – У него была фирма, которая очень скромно называлась «Янос ГМБХ».
   – Вы давно замужем?
   – Очень давно. – Она снова пожала плечами. – Около полутора лет. Я была его третьей женой. – Она посмотрела мне прямо в глаза. – Я вышла замуж за него только ради его денег.
   – Теперь они у вас есть, – только и мог ответить я.
 
   Полчаса спустя доктор Мэрфи смыл последние остатки грима с лица покойника и снял картонный нос. Теперь стало видно, что убитому было пятьдесят. Он оказался совершенно лысым, с довольно неприятной внешностью. Крючковатый нос был похож па клюв хищной птицы. Возможно, что у мертвецов вообще неприглядный вид, но все-таки я был уверен, что и в жизни Янос выглядел не очень привлекательно.
   – Ну, вот, – сказал Мэрфи. – Грима больше нет. Но мне почему-то кажется, что я совершил ошибку, сняв его. Может, его снова загримировать?
   В это время в комнату развязной походкой вошел вундеркинд из технической лаборатории Эд Сэнджер. У него был такой вид, будто он только что обнаружил, что из его кармана исчез крокодил, и он совершенно не может понять, где же он его оставил.
   – В гараже две машины, – сказал он. – Возможно, одна из них принадлежит женщине, а одна – ему. Вы же наверняка здесь все проверили, лейтенант?
   – Хм… все это кажется мне подозрительным, – ответил я. – Его супруга только что сообщила мне, что он всегда ездил на трехногом жеребце…
   – Оружия вы, конечно, не нашли, – продолжал он с довольным видом. – А на кресле только отпечатки пальцев самой жертвы.
   – Уверен, – сказал я, обращаясь к Мэрфи, – что все снимки будут сделаны с недостаточной выдержкой. Хотите пари, доктор?
   – Не отказывайтесь, док, гарантирую отличные фото, – отпарировал Сэнджер без всякой враждебности. – Мне остается только пожалеть, Эл, что вы недооцениваете действенность наших научно-технических методов. Вся ваша энергия, как мне кажется, направлена на то, чтобы принизить роль науки при раскрытии того или иного преступления.
   – Что он сказал? – спросил я у Мэрфи.
   – Он сказал, что если вы хотите получить от него помощь, вам придется поклониться ему в ножки, – терпеливо объяснил мне Мэрфи.
   – Я бы сформулировал это несколько иначе, – сказал Сэнджер, – тем не менее док Мэрфи прав. Но не буду вас обижать, Эл, и завтра же пришлю вам парочку роскошных снимков, чтобы хоть немного поднять вам настроение.
   – Очень мило, – процедил я. – Тысяча благодарностей!
   Он махнул мне на прощание рукой и такой же развязной походкой вышел из комнаты. Мэрфи с кряхтением выпрямился и потер свою занемевшую спину.
   – Совершенно не понимаю, зачем вам понадобилось тащить меня сюда, – буркнул он. – Да еще посреди ночи. Моя жена постепенно приходит к убеждению, что я становлюсь маньяком и не могу жить без мертвецов.
   – И, тем не менее, вы должны сказать, сколько же времени этот клоун лежит здесь с перерезанным горлом?
   – Недолго… Часа три, наверное.
   – Значит, это случилось где-то около одиннадцати? Он взглянул на часы.
   – Да, приблизительно… Надо позвать санитаров. Пусть заберут его. А я покачу домой. Моя жена уже, наверное, спит глубоким сном.
   «И наверняка страдает от комплексов Мэрфи, – подумал я. – Первые симптомы этой болезни – страшная скука и одиночество в постели».
   – Меня кое-что беспокоит в вас, Уиллер, – заметил Мэрфи, закрывая свой черный чемоданчик. – Вид трупа действует на вас так же, как инъекция адреналина.
   – Что ж, значит, я не ошибся в выборе профессии, – хмыкнул я. – Когда произведете вскрытие?
   – Завтра во второй половине дня. Ну, я пошел. Оставляю вас наедине с этой сногсшибательной молодой вдовой. Кстати, она, по-моему, отнюдь не убита горем!
   – Она уже созналась мне, что сама с радостью убила бы его, но у нее никогда не хватило бы на это мужества, – заявил я. – Вышла за него замуж из-за денег. Вполне возможно, что она теперь получит их.
   – Может быть, вам удастся заключить с ней сделку? Вы ей подарите свои мужские достоинства, а она вам – пятьдесят процентов наследства.
   Я проводил его до двери, и мы подождали там, пока его дружки в белых халатах не отнесли труп в санитарную машину. Вслед за ними исчез в ночи и доктор Мэрфи. Я вернулся в гостиную. Судя по всему, новоиспеченная вдова уже нашла свое утешение в алкоголе. Стакан чуть не вывалился из ее рук, и драгоценный коньяк тихо лился на ковер. Голубые глаза были подернуты пьяной дымкой.
   – Ну, теперь все? – спросила она заплетающимся языком. Было видно, что говорить ей трудновато.
   – У меня еще будет к вам несколько вопросов, – ответил я.
   – У меня отличное алиби, – заявила она. – Да и вечеринка была отличная. Можете спросить Дэвида, если хотите. И Марту тоже.
   – Это супруги Шепли?
   Она кивнула.
   – Да, Марта и Дэвид. Мои хорошие друзья. Они тоже не могли терпеть Людвига. Никто его не любил, потому что он был очень противным. И он не любил их. Как, впрочем, и всех остальных. Я бы не отважилась пойти к ним на вечеринку, если бы он не уехал в Лос-Анджелес. Он всегда требовал, чтобы я сидела дома и терпеливо ждала его возвращения. А что мне делать дома одной? Как убить время? – Все ее тело вдруг затряслось от беззвучного смеха. – С вожделением думать о нем и ждать, когда он вернется?
   – Вы ушли с вечеринки довольно рано?
   – Да, из-за этой проклятой головной боли… Ушла до того, как там началось настоящее веселье.
   – Значит, вы думаете, что вечеринка еще не закончилась?
   – Конечно, нет! Если Марта и Дэвид устраивают вечеринку, то устраивают на славу. Часть гостей наверняка останется до завтрака.
   – Вы говорили, что вашего супруга мог ненавидеть практически любой человек?
   – Знать Людвига Яноса означает ненавидеть Людвига Яноса! – Она посмотрела на меня, прищурив глаза. – А почему вы об этом спрашиваете?
   – Потому что я должен выяснить, кто его убил, – буркнул я в ответ. – Вы не можете сказать… может быть, кто-нибудь особенно ненавидел его?
   – Конечно, могу! – Она очень мило улыбнулась. – Больше всех на свете ненавидела его я.
   – Может быть, еще кто-нибудь?
   – Сомневаюсь. Впрочем, я не знаю.
   – А как обстоят дела с его первыми женами?
   – Одна из них вот уже пять лет живет в Европе, – ответила она. – Другая умерла. Упала с двенадцатого этажа отеля, когда отдыхала на курорте. Вернее сказать, не упала, а сама выбросилась… И все отлично понимали, почему она это сделала. Наверняка Людвиг довел ее до сумасшествия. Но когда его вызвали в суд, он привел с собой какого-то выдрессированного психиатра, который заявил суду, что его жена страдала манией преследования… Нет, лейтенант. – Нина Янос покачала головой. – Если говорить о его женах, то убить его могла только я. Но, с другой стороны, я тоже не могла этого сделать, поскольку у; меня имеется бесспорное алиби.
   – Как зовут его адвоката?
   – Джил Хиланд, – ответила она. – Ужасно противный человек.
   – А кто возьмет бразды правления в его фирме теперь, когда он умер? – спросил я.
   – Я знаю только одного из его служащих, – со скучающим видом ответила она. – Этого человека зовут Элтон Чейз. Тоже ужасно противный субъект. Людвига окружали подонки. Нормальные люди не хотели у него работать.
   Она одним махом опустошила свой стакан, вяло бросила его на ковер и зябко повела плечами.
   – А вы уверены, что он мертв, лейтенант? Я спрашиваю об этом только потому, что Людвиг способен на любую шутку, даже самую безвкусную, лишь бы только вдоволь посмеяться… Сперва притворится мертвым, а потом вдруг окажется у меня в кровати, живой и невредимый.
   – Смею вас заверить, что он мертв, – ответил я. – И труп его сейчас находится по дороге в морг.
   – Только тщательно запирайте там все двери на засов, – неразборчиво пробормотала она. – От моего муженька можно ожидать всего, чего угодно. Я ему не доверяю.
   – А вы не боитесь остаться здесь ночью совсем одна? – поинтересовался я. – Может быть, позвоните какой-нибудь приятельнице и попросите ее приехать к вам?
   – Нет, нет! Мне никого не нужно, лейтенант. Не хочу разыгрывать безутешную вдову и выслушивать слова соболезнования и утешения. Еще две-три порции коньяка, – и я блаженно усну прямо здесь, посреди гостиной.
   – А почему бы вам не переспать ночь в кровати, как обычно?
   – На что вы, собственно, намекаете, лейтенант? – Она хихикнула, но потом лицо ее снова стало серьезным. – В кровати?.. В его кровати?.. Идти в его кровать, где я провела с ним эти ужасные полтора года?.. Вы, должно быть, совсем сошли с ума, мой дорогой лейтенант!
   – Может быть, вы и правы, – заметил я. – Ну, ладно, всего хорошего! Если вспомните вдруг что-нибудь, что может помочь в нашем расследовании, позвоните мне, пожалуйста.
   – Этого вы вряд ли дождетесь, – сказала она без обиняков. – Дело в том, лейтенант, что я целиком и полностью на стороне убийцы, и очень надеюсь, что вы его никогда не поймаете. Я даже искренне считаю, что он заслужил орден.
   – Скажите, а зачем вашему супругу понадобилось надевать этот клоунский наряд? – спросил я. – Он что, очень любил переодеваться?
   – Возможно, – сухо заметила она. – Но со мной он не делился по этому поводу… Как бы то ни было, он и без грима выглядел, как клоун… – Она внезапно к чему-то прислушалась. – Вы слышите, лейтенант?
   – Конечно, – ответил я. – К дому приближается машина. Может быть, это кто-нибудь из Шепли едет сюда, чтобы осведомиться о вашем самочувствии?
   – Нет, это не Шепли. Это, наверное, еще какой-нибудь наряд полиции, – со вздохом сказала она. – О чем мы говорили?.. Ах, да! Я уже ответила на ваш вопрос: о его пристрастии переодеваться я не имела представления… Из всех его слабостей, касающихся его внешности, я знала только одну: он часто подкрашивал себе виски, чтобы скрыть седину.
   – Что скрыть? – переспросил я, занятый своими мыслями.
   – Седину! – раздраженно повторила она.
   Шум машины внезапно стих перед самым домом, и я непроизвольно ждал, что сейчас раздастся звонок в дверь.
   – Седину на парике? – переспросил я озадаченно. – Зачем же ему это надо было?
   – Вы, наверное, немного не того, лейтенант? – Она как-то неуверенно посмотрела на меня. – А может, вам просто нужно еще выпить? Я бы тоже немного выпила… Принесите же чего-нибудь!
   – Но он же был совершенно лысый! – воскликнул я. – У него не было на голове ни единого волоска! И на висках тоже! Что же он подкрашивал?
   Она нервно замигала глазами.
   – Что?.. Кто был лысым?
   Дверь в комнату с шумом распахнулась, и в нее ворвался плотный высокий человек. Лет сорока, с густыми темными волосами и пышными усами. Глаза у него были холодные и серые, брови густые и черные.
   На нем был костюм, который не по карману ни одному честному полицейскому служаке, а лицо у него было таким самоуверенным и даже наглым, что создавалось впечатление, что он купил себе всю эту роскошь за очень большие деньги.
   – Так, так! – громогласно протрубил он. – Вы кто, собственно, такой?
   Вдова издала какой-то непонятный звук. В следующий момент ноги у нее подкосились, и она тяжело упала на ковер.
   – Я лейтенант Уиллер, – ответил я с достоинством. – Из бюро шерифа. А вы кто такой?
   – А я – Людвиг Янос, – ответил он. – И мне очень интересно знать, что вам понадобилось в моем доме среди ночи? Да еще в обществе моей жены?

2

   Ему понадобилось какое-то время, чтобы переварить присутствие кровавых пятен на светлом ковре библиотеки, потом он медленно покачал головой.
   – Это еще хуже, чем в театре, – сказал он своим раскатистым голосом. – Прихожу домой и узнаю, что моя жена уже считает себя вдовой, а в гостиной расположился полицейский чиновник, строя всякие предположения на тему о том, кто же меня, собственно, мог убить… – Он снова покачал головой. – Просто с ума сойти можно! Как же она могла спутать меня с тем человеком?
   – Все дело, наверное, в костюме клоуна, – сказал я. – На лице его был густой слой румян, у него был приклеен картонный нос… Мне кажется, что она приняла мертвеца за вас чисто автоматически.
   – Могла бы приглядеться повнимательнее, – недовольно буркнул он.
   – Ему кто-то перерезал шею, – ответил я на это. – Вы же видите, здесь все забрызгано кровью… А она вошла в библиотеку, ничего не подозревая. Неужели вы думаете, что женщина, находясь в доме одна, сохранит спокойствие при таких обстоятельствах и начнет рассматривать труп?
   – Нет, я этого не думаю, – неохотно сознался он. – Но если этот зарезанный, этот мертвец не я, то кто же еще в таком случае?
   – Я вам его опишу, – сказал я. – Это человек лет пятидесяти. Совершенно лысый, с орлиным носом и толстыми губами. Лицо довольно неприятное, надо сказать.
   – Я не знаю никого, кто бы подходил под это описание. – Он быстро поднял голову. – Вы сказали, что моя жена вошла в библиотеку, ничего не подозревая?.. Она что, уходила куда-нибудь из дома?
   – Она была на вечеринке у ваших соседей и друзей Шепли, – пояснил я. – Потом у нее там разболелась голова, и она уехала оттуда довольно рано. Дома она была еще до полуночи. Увидев, что ваша машина стоит в гараже, она предположила, что вы уже вернулись домой. В библиотеке горел свет и… Минутку! Как же я сразу не догадался об этом? Наверное, просто от переутомления… Объясните мне, как же могло так случиться? Ведь когда ваша супруга уезжала на вечеринку, вашего автомобиля в гараже не было. А вот когда она вернулась, он уже был на месте. В чем дело?
   – Понятия не имею, – ответил он. – Я поехал на машине в аэропорт и поручил Чейзу отогнать машину в контору, пока я буду находиться в Лос-Анджелесе. Собственно говоря, я хотел вернуться в Пэйн-сити только завтра вечером… Вернулся раньше, как видите, и на аэродроме нанял машину.
   «Этот ответ – один из тех неудовлетворительных ответов, – сказал я себе, – которые на поверку оказываются совершенно правильными. Во всяком случае, так бывает, как правило».
   – Именно поэтому вполне допустимо, – сказал я, – что ваша жена и сочла, что это вы пали жертвой…
   – Вероятно.
   Он повернулся и вышел из библиотеки. Я последовал за ним в гостиную.
   – Мне нужно что-нибудь выпить! – провозгласил он точно так же, как немного раньше это сделала его жена. – Как вы на это смотрите, лейтенант?
   – Не откажусь от виски со льдом и содовой.
   Янос подошел к бару и начал там орудовать.
   – А вы знаете, – неожиданно сказал он, – этот убийца действовал довольно бесстыдно! Какая наглость – воспользоваться моим домом и моей машиной! А эти пятна на ковре… Они, наверное, уже не отмоются?
   – Да, наверное! Остается только сожалеть обо всем этом, – вежливо ответил я. – Я был бы вам очень благодарен, мистер Янос, если бы вы завтра утром подъехали в морг, чтобы взглянуть на мертвеца.
   – Это очень неприятная процедура. – Он придвинул ко мне стакан. – Но ведь у меня, видимо, нет выбора? Если бы только Нина оставалась дома, как я ей наказывал, ничего бы этого не случилось…
   – Почему вы так решили?
   – Ну… – Он нетерпеливо пожал плечами. – Ведь она была бы дома, когда они появились, и они не смогли бы при ней все это проделать.
   – Можно предположить и другое, – ответил я. – Можно ведь предположить, что в таком случае убийца заодно убил бы и вашу жену.
   – Об этом я как-то не подумал… – Он поспешно отпил из своего стакана. – Нина была совершенно пьяна, когда я ее укладывал в постель. Теперь она будет спать всю ночь, как сурок. Она что, уже успела так напиться еще до вашего прихода, лейтенант?
   Я покачал головой.
   – Увы, это было уже при мне. Но на нее все это так сильно подействовало…
   – Вот и нашла повод накачаться вдрызг, – ответил он на это. – Вы, случайно, не знаете, ее кто-нибудь провожал, когда она возвращалась с вечеринки у Шепли?
   – Она ни о ком не упоминала, – ответил я совершенно искренне.
   – Конечно, не упоминала, – буркнул он. – Головная боль… Готов держать пари, что она поймала там первого попавшегося жеребца и затащила его к себе в машину. Наверняка! Вы женаты, лейтенант?
   – Нет, – ответил я. – С такой профессией, как моя, тяга к женитьбе быстро пропадает.
   – Вы умница. А я уже три раза испытывал судьбу и все три раза попадал впросак. Вот эта, последняя, оказалась нимфоманкой… Первая была настоящим нытиком, а у второй не хватало винтиков. Не успеет появиться в каком-нибудь отеле, как сразу же старается спрятать в шкаф какого-нибудь парня. Дежурного, официанта – все равно кого… Так, на всякий случай. Про запас… – Он выпил стакан до дна и поставил его на стол. – А почему, собственно, на этом человеке был костюм клоуна?
   – Неплохой вопрос, – заметил я.
   – Возможно, я найду и ответ, – самодовольно ответил он. – Все дело, наверное, в этой вечеринке у Шепли. Уж если они что-нибудь устраивают, то делают это обязательно на широкую ногу. Может быть, на этот раз у них был костюмированный вечер?
   – Но ведь на вашей жене не было маскарадного костюма, – возразил я ему.
   – Так не обязательно же все должны быть выряжены. Некоторые гости, возможно, приехали туда в маскарадных костюмах. Почему бы вам не проехать туда, лейтенант, и не порасспрашивать их там?
   – Спасибо за совет, – ответил я. – Но надеюсь, вы позволите мне допить виски?
   – Разумеется! – Он внезапно ухмыльнулся. – Я уверен, что вечер там еще в полном разгаре. Шепли редко заканчивает оргии до рассвета.
   Я допил виски, а он тем временем уже смешивал себе очередную порцию.
   – Завтра утром, после нашего свидания в морге, я хотел бы поговорить с Элтоном Чейзом, – сказал я. – Меня все-таки интересует история с вашей машиной.
   – С Элтоном? – Он поднял голову. – Вы его знаете?
   – Нет. Но о нем упоминала ваша жена, – ответил я.
   – Почему она вдруг заговорила о нем? – удивился он. – Ведь за все время она встречалась с ним всего раза два-три, не больше.
   – Мы оба были уверены, что убиты-то вы, – напомнил я ему.
   Его лицо омрачилось.
   – И она подумала, что меня мог убить Чейз?
   – Нет. Просто я спросил ее, кто будет теперь вести дела вашей фирмы, и она ответила, что, вероятно, Элтон Чейз.
   – Я вижу, лейтенант, что вы успели задать очень много вопросов моей жене обо мне и о моих партнерах? – тихо спросил он.
   – Добрую сотню, – со злорадством ответил я. – И она искренне ответила на все. Но сейчас, я думаю, нет смысла говорить на эту тему.
   – Независимо от того, служите ли вы в полиции или же нет, но в конечном итоге вы не что иное, как расфуфыренный петух!
   – Благодарю за виски, – ответил я. – И за комплимент тоже. Но мне уже пора уехать. Будем надеяться, что вечеринка еще не кончилась.
   – Вам достаточно лишь спуститься по дороге вниз, в долину. Первый дом, который вы увидите, и будет домом супругов Шепли.
   – Спасибо, ваша жена мне об этом уже говорила. Я дошел было до двери, когда Людвиг Янос окликнул меня:
   – Лейтенант!
   – Да? – повернулся я.
   – У меня только один вопрос к вам, – медленно сказал он. – Вы вели себя сегодня деликатно по отношению к моей жене? Вы не проявляли никакой ненужной настойчивости?
   – Возможно, я и расфуфыренный петух, – сухо ответил я, – но наглецом я себя не считаю.
   – Вы в этом уверены?
   Его руки сжались в кулаки, которыми он и начал тихонько постукивать по поверхности бара.
   – И она тоже не проявляла настойчивости?
   – Прежде чем отвечу на этот вопрос, сперва задам свой…
   – Какой? – гаркнул он.
   – Кому первому пришло в голову, что ваша вторая жена по своей доброй воле бросилась с двадцатого этажа? – спросил я. – Судя по всему, это была ваша мысль, не так ли?
   – Убирайтесь вон! – прорычал он. – И побыстрее! Иначе я могу забыть, что вы – лицо официальное!
   Я неторопливо направился к своему «остину», который стоял у дороги, и сел за руль. На моих часах была уже половина третьего ночи, и я подумал, что вряд ли мне удастся вообще поспать сегодня ночью.
   Через несколько минут я уже мог увериться в том, что вечер у Шепли в полном разгаре. Ритмы музыки, доносившиеся из дома, были столь оглушительны, что перекрывали шум мотора моей спортивной машины, хотя я был еще в полумиле от этого дома. Когда я наконец остановил машину у подъезда с колоннами, какофония была уже настолько оглушительной, что я начал серьезно подумывать о том, чтобы заткнуть чем-нибудь уши.
   Дверь дома была распахнута настежь, поэтому я безо всяких помех сразу вошел в холл.
   Навстречу мне, плавно покачиваясь, шла девушка с иссиня-черными блестящими волосами и с любопытством во взоре. На ней была надета белая туника с разрезом, который почти достигал талии, и было явно заметно, что тонкий светлый шелк не в состоянии справиться с тем избытком жизни и энергии, который проявлялся в ее полных и сочных грудях. Туника заканчивалась там, где берут свое начало ноги, а отрытые сандалии со шнуровкой до самых колен завершали греческий наряд.