Страница:
– Но…
– Вы заставили меня любоваться великолепной картиной, мисс Баннистер.
Она поспешно схватила халат, лежащий на кровати. Кружева и нейлон покрыли ее, как прозрачная обертка покрывает букет цветов.
– А вы часто врываетесь в спальни, не постучав?
– Почти всегда.
Я внимательно осмотрелся по сторонам. Пирс мог быть или под кроватью, или в шкафу, либо вообще отсутствовать. Таковы были мои детективные соображения. В комнате находились кровать, шкаф, но она была лишена достаточно крупной мебели, чтобы за ней мог спрятаться тип, подобный Пирсу.
– Я ищу одного из ваших друзей, – объяснил я, – некоего Пирса.
– Эдвард! Вы позволили ему уйти! – восторженно выпалила она. – И он ни в чем не обвиняется?
– Э… и да, и нет.
– Вы замечательный человек, лейтенант! Вы видели Дикса и вырвали у него признание? Он признался, я знаю. Вы гений сыска и мне хочется вас расцеловать!
Прежде чем я успел помешать ей, правда, я не пытался сделать этого, она закинула руки вокруг моей шеи и страстно поцеловала меня. Столь же страстно я вернул ей поцелуй… Это было единственное, что я сделал с большим удовольствием.
Итак, мы страстно обменялись страстными поцелуями. Я бы остался тут до конца недели, но, как всегда, в самый неподходящий момент, меня прервали.
– Расслабьтесь, лейтенант, – за спиной раздался голос Пирса, – и не пытайтесь достать револьвер. В противном случае, я всажу в вас аккуратненькую пульку.
– Должен доверить вам один секрет, мистер Пирс. В смокинге я никогда не ношу револьвер – это портит линию кроя.
– Разрешите убедиться?
Мисс Баннистер неприязненно уставилась на меня.
– Вы наверняка подумали, что Эдвард, как идиот, спрячется под кроватью или за дверью.
– Нечто вроде этого, не буду отпираться. А откуда он возник?
– Номер напротив пуст, – с триумфальной улыбкой заявила она. – И Эдвард находился в нем, ожидая вас. Вы решили, что, как только он освободится, то немедленно придет ко мне. Поэтому мы и стали вас здесь поджидать. Вы нам нужны, лейтенант, Уиллер.
– Я потрясен. Меня так редко ждут.
– Тем не менее, это факт. Вы послужите нам прикрытием, чтобы выйти отсюда и пересечь границу шкафа, простите, штата.
– Что дает вам повод надеяться на это?
– Вот что! – ответил Пирс, ткнув пистолетом мне в бок.
– А где вы взяли эту петарду?
– Вы не можете ее видеть, но она вам знакома. Вспомните мою коллекцию.
Я почувствовал легкий озноб.
– А вы уже стреляли из нее? – спросил я как можно спокойнее.
– Разумеется, нет! Вы прекрасно знаете, что внутри лишь один патрон.
– Я знаю не только это. Еще я знаю, что спуск очень мягок. Эти машинки стреляют самопроизвольно! Постарайтесь не дышать слишком глубоко и не топать ножками.
– Пока вы будете слушаться, я не выстрелю.
– При любых обстоятельствах попытайтесь не стрелять. Вполне возможно, что пулька вообще не выйдет из дула, а револьвер просто взорвется. В таком случае у вас будет не очень приятный вид, мой милый Пирс. У вас просто не будет лица…
Мисс Баннистер с подозрением посмотрела на меня.
– Как только вспомню о тех баснях, которыми вы нас пичкали со сцены… Рассказывать всем, что Эдвард убийца, что он уже на пути в комиссариат, тогда, как они все сидели в котельной!
– Кстати, Эдвард… Ничего, если я буду называть вас Эдвардом? Сейчас мы так близки друг к другу…
– Пожалуйста, а что вы хотели сказать?
– Как вы вышли из котельной?
– Очень просто. Ваш маленький полицейский в очках открыл дверь, чтобы вошел Дикс. И пока он им занимался, иллюзионист легонько стукнул его. Тогда мы все удрали.
– Простота большой трагедии, – вздохнул я. – Ударить и убежать.
– Мы зря теряем время. Ваша машина совсем близко, так что мы спокойно дойдем до нее пешком… Если мы кого-нибудь встретим по дороге, вы сделаете так, чтобы подозрений не возникло. Если попытаетесь своевольничать, то я не отвечаю за ваше здоровье.
– Самое забавное состоит в том, что до сих пор я не рассматривал вас в качестве серьезного подозреваемого.
– Что-о-о? – прошипела мисс Баннистер.
– Подумайте сами. Почему я его скрывал, засунув в котельную, а всем остальным сообщил, что он уже отправлен куда следует?
– Не просите меня объяснять ваши поступки. Я считаю, что вы…
– Заговариваюсь? Я знаю. В основном, такое впечатление создается всегда, но очень часто я заговариваюсь с пользой. А вы не утруждаетесь даже тем, чтобы понять меня.
– Он, – вмешался Пирс, – делает все, чтобы выиграть время, а мы должны немедленно и тихо исчезнуть.
– Да нет! Нет! Вот чего я хочу достичь. Я подумал, что если я заявлю об убийце и его аресте, то настоящий убийца почувствует себя в безопасности и потеряет бдительность. Тогда, задержавшись в этом заведении, я, если повезет, смогу обнаружить след. А что, по-вашему, подумает настоящий убийца, когда увидит нас выходящими из дома? Ведь, если вы не будете держать револьвер у моего бока, он будет находиться у вас в кармане и очень заметно выпирать. Вы дадите убийце совершить третье убийство. Вероятнее всего, он выстрелит вам в спину, и еще скорчит из себя героя. Видя, как вы, а я ведь всем объявил, что задержал вас по подозрению в убийстве, заставляете меня идти под угрозой револьвера, он уберет вас под видом спасения моей жизни. И полиции останется выдать ему медаль! Мисс Баннистер закусила губу.
– Если это правда, Эдвард…
– Да, – недовольно проронил Пирс, – это возможно. Я не подумал об этом и не очень хочу, чтобы меня прикончили.
– Очень неприятная штука, – согласился я, – повсюду кровь…
– Нет! – с ужасом вскрикнула мисс Баннистер. Неожиданно она решилась. – Не нужно этого делать, Эдвард. Нельзя идти на такой риск. Теперь, когда я нашла тебя, я не хочу терять своей любви.
– Эдвард, – великодушно сказал я, – если вы уберете свой револьвер, я готов все забыть.
– Чтобы опять засунуть меня в котельную? Большое спасибо!
– Котельная потеряла свой смысл. Вспомните, что трое других убежали вместе с вами. Ведь они снова могут взяться за прежнее, так что, проходя по коридору, избегайте поворачиваться к кому-нибудь спиной.
Я почувствовал, что револьвер Пирса отошел в сторону, и мой пульс начал приходить в норму.
– Извините, но мне кажется, что сейчас я потеряю сознание, – произнес я, доставая платок и вытирая лоб.
– Офицеры полиции – крепкий народ, – усмехнулся Пирс.
– Ничто не устрашает меня так, как любители, – признался я. – Я был бы раз в десять спокойнее, если бы револьвер у моего бока держал профессионал. У меня была бы уверенность, что мне, по крайней мере, не грозит случайная смерть. – С видимым облегчением я закурил сигарету. – Нет, место в котельной похоронено, и меня больше не интересует, чем вы отныне собираетесь заниматься. Соблюдайте лишь одно условие – не покидайте дома.
– Я рассчитываю остаться именно здесь, – усмехнулся Пирс. – Не представляю более приятного места. – Он посмотрел на старинный кольт в руке и засмеялся. – Держу пари, что эта штука не убьет даже мухи с двух шагов!
– Не делайте глупостей! – я попытался остановить его.
Но, увы, не успел вмешаться. Он прицелился в противоположную сторону и нажал спуск. Прогремел выстрел. К потолку поднялся столб черного дыма. В стене, как раз возле окна, появилась солидная дырка.
Рассматривая повреждение, я смог полностью запихнуть в отверстие палец; затем, повернувшись к Пирсу, я сказал:
– Теперь вы отдаете себе отчет, какую бы дырищу проделала эта пуля в моем теле?
– Понимаю, – умирающим голосом прошептал он. – Мне кажется, что сейчас я потеряю сознание.
Пирс сделал несколько неуверенных шагов к двери, согнул колени и тихонько улегся на полу. Очень аккуратно…
– Взгляните, что вы наделали? – взорвалась мисс Баннистер.
– Ему совсем не так уж плохо. К тому же он очень удачно упал. Но я хочу у вас кое-что спросить.
– Грубиян! – закричала она. – У вас совсем нет сердца.
– То, что вы мне рассказали раньше, это правда?
– О том, что случилось в Балтиморе? Ведь вы сами видели газетные вырезки.
– Я говорю о другом. Вы не солгали в отношении автора шантажа?
Она облизала пухлые губки, и посмотрела на меня невинным взглядом.
– Шантаж? Вероятно, вы видели это во сне. Я никогда не упоминала о шантаже.
10
11
– Вы заставили меня любоваться великолепной картиной, мисс Баннистер.
Она поспешно схватила халат, лежащий на кровати. Кружева и нейлон покрыли ее, как прозрачная обертка покрывает букет цветов.
– А вы часто врываетесь в спальни, не постучав?
– Почти всегда.
Я внимательно осмотрелся по сторонам. Пирс мог быть или под кроватью, или в шкафу, либо вообще отсутствовать. Таковы были мои детективные соображения. В комнате находились кровать, шкаф, но она была лишена достаточно крупной мебели, чтобы за ней мог спрятаться тип, подобный Пирсу.
– Я ищу одного из ваших друзей, – объяснил я, – некоего Пирса.
– Эдвард! Вы позволили ему уйти! – восторженно выпалила она. – И он ни в чем не обвиняется?
– Э… и да, и нет.
– Вы замечательный человек, лейтенант! Вы видели Дикса и вырвали у него признание? Он признался, я знаю. Вы гений сыска и мне хочется вас расцеловать!
Прежде чем я успел помешать ей, правда, я не пытался сделать этого, она закинула руки вокруг моей шеи и страстно поцеловала меня. Столь же страстно я вернул ей поцелуй… Это было единственное, что я сделал с большим удовольствием.
Итак, мы страстно обменялись страстными поцелуями. Я бы остался тут до конца недели, но, как всегда, в самый неподходящий момент, меня прервали.
– Расслабьтесь, лейтенант, – за спиной раздался голос Пирса, – и не пытайтесь достать револьвер. В противном случае, я всажу в вас аккуратненькую пульку.
– Должен доверить вам один секрет, мистер Пирс. В смокинге я никогда не ношу револьвер – это портит линию кроя.
– Разрешите убедиться?
Мисс Баннистер неприязненно уставилась на меня.
– Вы наверняка подумали, что Эдвард, как идиот, спрячется под кроватью или за дверью.
– Нечто вроде этого, не буду отпираться. А откуда он возник?
– Номер напротив пуст, – с триумфальной улыбкой заявила она. – И Эдвард находился в нем, ожидая вас. Вы решили, что, как только он освободится, то немедленно придет ко мне. Поэтому мы и стали вас здесь поджидать. Вы нам нужны, лейтенант, Уиллер.
– Я потрясен. Меня так редко ждут.
– Тем не менее, это факт. Вы послужите нам прикрытием, чтобы выйти отсюда и пересечь границу шкафа, простите, штата.
– Что дает вам повод надеяться на это?
– Вот что! – ответил Пирс, ткнув пистолетом мне в бок.
– А где вы взяли эту петарду?
– Вы не можете ее видеть, но она вам знакома. Вспомните мою коллекцию.
Я почувствовал легкий озноб.
– А вы уже стреляли из нее? – спросил я как можно спокойнее.
– Разумеется, нет! Вы прекрасно знаете, что внутри лишь один патрон.
– Я знаю не только это. Еще я знаю, что спуск очень мягок. Эти машинки стреляют самопроизвольно! Постарайтесь не дышать слишком глубоко и не топать ножками.
– Пока вы будете слушаться, я не выстрелю.
– При любых обстоятельствах попытайтесь не стрелять. Вполне возможно, что пулька вообще не выйдет из дула, а револьвер просто взорвется. В таком случае у вас будет не очень приятный вид, мой милый Пирс. У вас просто не будет лица…
Мисс Баннистер с подозрением посмотрела на меня.
– Как только вспомню о тех баснях, которыми вы нас пичкали со сцены… Рассказывать всем, что Эдвард убийца, что он уже на пути в комиссариат, тогда, как они все сидели в котельной!
– Кстати, Эдвард… Ничего, если я буду называть вас Эдвардом? Сейчас мы так близки друг к другу…
– Пожалуйста, а что вы хотели сказать?
– Как вы вышли из котельной?
– Очень просто. Ваш маленький полицейский в очках открыл дверь, чтобы вошел Дикс. И пока он им занимался, иллюзионист легонько стукнул его. Тогда мы все удрали.
– Простота большой трагедии, – вздохнул я. – Ударить и убежать.
– Мы зря теряем время. Ваша машина совсем близко, так что мы спокойно дойдем до нее пешком… Если мы кого-нибудь встретим по дороге, вы сделаете так, чтобы подозрений не возникло. Если попытаетесь своевольничать, то я не отвечаю за ваше здоровье.
– Самое забавное состоит в том, что до сих пор я не рассматривал вас в качестве серьезного подозреваемого.
– Что-о-о? – прошипела мисс Баннистер.
– Подумайте сами. Почему я его скрывал, засунув в котельную, а всем остальным сообщил, что он уже отправлен куда следует?
– Не просите меня объяснять ваши поступки. Я считаю, что вы…
– Заговариваюсь? Я знаю. В основном, такое впечатление создается всегда, но очень часто я заговариваюсь с пользой. А вы не утруждаетесь даже тем, чтобы понять меня.
– Он, – вмешался Пирс, – делает все, чтобы выиграть время, а мы должны немедленно и тихо исчезнуть.
– Да нет! Нет! Вот чего я хочу достичь. Я подумал, что если я заявлю об убийце и его аресте, то настоящий убийца почувствует себя в безопасности и потеряет бдительность. Тогда, задержавшись в этом заведении, я, если повезет, смогу обнаружить след. А что, по-вашему, подумает настоящий убийца, когда увидит нас выходящими из дома? Ведь, если вы не будете держать револьвер у моего бока, он будет находиться у вас в кармане и очень заметно выпирать. Вы дадите убийце совершить третье убийство. Вероятнее всего, он выстрелит вам в спину, и еще скорчит из себя героя. Видя, как вы, а я ведь всем объявил, что задержал вас по подозрению в убийстве, заставляете меня идти под угрозой револьвера, он уберет вас под видом спасения моей жизни. И полиции останется выдать ему медаль! Мисс Баннистер закусила губу.
– Если это правда, Эдвард…
– Да, – недовольно проронил Пирс, – это возможно. Я не подумал об этом и не очень хочу, чтобы меня прикончили.
– Очень неприятная штука, – согласился я, – повсюду кровь…
– Нет! – с ужасом вскрикнула мисс Баннистер. Неожиданно она решилась. – Не нужно этого делать, Эдвард. Нельзя идти на такой риск. Теперь, когда я нашла тебя, я не хочу терять своей любви.
– Эдвард, – великодушно сказал я, – если вы уберете свой револьвер, я готов все забыть.
– Чтобы опять засунуть меня в котельную? Большое спасибо!
– Котельная потеряла свой смысл. Вспомните, что трое других убежали вместе с вами. Ведь они снова могут взяться за прежнее, так что, проходя по коридору, избегайте поворачиваться к кому-нибудь спиной.
Я почувствовал, что револьвер Пирса отошел в сторону, и мой пульс начал приходить в норму.
– Извините, но мне кажется, что сейчас я потеряю сознание, – произнес я, доставая платок и вытирая лоб.
– Офицеры полиции – крепкий народ, – усмехнулся Пирс.
– Ничто не устрашает меня так, как любители, – признался я. – Я был бы раз в десять спокойнее, если бы револьвер у моего бока держал профессионал. У меня была бы уверенность, что мне, по крайней мере, не грозит случайная смерть. – С видимым облегчением я закурил сигарету. – Нет, место в котельной похоронено, и меня больше не интересует, чем вы отныне собираетесь заниматься. Соблюдайте лишь одно условие – не покидайте дома.
– Я рассчитываю остаться именно здесь, – усмехнулся Пирс. – Не представляю более приятного места. – Он посмотрел на старинный кольт в руке и засмеялся. – Держу пари, что эта штука не убьет даже мухи с двух шагов!
– Не делайте глупостей! – я попытался остановить его.
Но, увы, не успел вмешаться. Он прицелился в противоположную сторону и нажал спуск. Прогремел выстрел. К потолку поднялся столб черного дыма. В стене, как раз возле окна, появилась солидная дырка.
Рассматривая повреждение, я смог полностью запихнуть в отверстие палец; затем, повернувшись к Пирсу, я сказал:
– Теперь вы отдаете себе отчет, какую бы дырищу проделала эта пуля в моем теле?
– Понимаю, – умирающим голосом прошептал он. – Мне кажется, что сейчас я потеряю сознание.
Пирс сделал несколько неуверенных шагов к двери, согнул колени и тихонько улегся на полу. Очень аккуратно…
– Взгляните, что вы наделали? – взорвалась мисс Баннистер.
– Ему совсем не так уж плохо. К тому же он очень удачно упал. Но я хочу у вас кое-что спросить.
– Грубиян! – закричала она. – У вас совсем нет сердца.
– То, что вы мне рассказали раньше, это правда?
– О том, что случилось в Балтиморе? Ведь вы сами видели газетные вырезки.
– Я говорю о другом. Вы не солгали в отношении автора шантажа?
Она облизала пухлые губки, и посмотрела на меня невинным взглядом.
– Шантаж? Вероятно, вы видели это во сне. Я никогда не упоминала о шантаже.
10
Я встретил сержанта Полника в коридоре в тот момент, когда поворачивал ключ в двери комнаты красивой рыжей девушки.
– Все в порядке, лейтенант?
– Пирса я нашел, но до утверждения, что все в порядке, еще далеко.
– Этот гадина Дикс, я никак не могу выловить его. У мисс Томплинсон его нет, и, если хотите знать мое мнение, то это меня не очень удивляет. Лично я, будь у меня выбор, не приблизился бы к этой курочке и на милю.
– Продолжайте поиски. А как чувствует себя инспектор След?
– Неплохо. У него побаливает черепушка, но для его головы это нормальное явление.
– Вы замечательный человек, Полник. Если так дойдет и дальше, то о вас станут говорить, что вы необычный полицейский.
Он что-то пробормотал про себя, но я ничего не понял. Решив, что бесполезно его просить повторить, я предоставил ему возможность продолжить путь, в то время как сам стал открывать дверь рыжей куколки. Торопиться было некуда. Наконец, дверь отворилась.
– Я пришел возвратить ваш ключ, – обратился я к рыжеволосой красавице, всовывая его в замочную скважину с внутренней стороны.
Кэролайн гордо прошествовала мимо меня и удалилась по коридору. Я подождал, пока не стих шум ее шагов, и, не покидая своего места, закрыл дверь. Рыженькая заинтригованно посмотрела на меня.
– Лейтенант, вы собираетесь признаться в любви?
– Вы можете ответить на несколько вопросов?
– Я отвечу «да» на все, что вы захотите или потребуете от меня, – обворожительно улыбнулась она. – Знаете, вы все-таки «кто-то». Так поставить Кэролайн на свое место! Ее давно пора немного встряхнуть. В последнее время она стала совершенно непереносимой.
– Да?
– У нее появилась манера смотреть на всех свысока, абсолютно на всех… А потом… она тратила столько денег! Интересно, откуда у нее столько денег?
– Может, ее родители очень богаты?
– Надо полагать, хотя она никогда о них не упоминала.
– Слишком горда?
– Не знаю, – размышляя, она мило наморщила носик, – но… скажу честно, она никогда не рассказывала о себе. Только о цене, которую она заплатила за драгоценности или за платье, или еще за что-нибудь.
– Спасибо, – произнес я, выходя за дверь, – большое спасибо.
– Эй, минутку! Я думала, что вы меня хотите о чем-то спросить?
– Не стоит забивать вашу милую головку глупыми вопросами. Вы уже ответили на все. Кстати, я нахожу вас очень соблазнительной. Сколько вам лет?
– Восемнадцать…
– Когда вам исполнится двадцать два, я не прочь встретиться, а до тех пор будьте благоразумны.
– Но в это время я уже буду замужем.
– Можете придти вместе с мужем, – хмыкнул я.
– Нет, нет! – с дрожью в голосе промолвила она. – Это будет слишком гадко.
Я закрыл за собой дверь и посмотрел на часы: без четверти три. А я даже не обедал. Какая долгая ночь!
Вернувшись в кабинет мисс Баннистер, я заперся там, сожалея об отсутствии ключа. Я принялся шарить в ящиках конторки и после пятнадцати минут поисков нашел нужное: список учениц. Насчет Кэролайн там значилось, что она сирота и живет у своей сестры в Нью-Йорке. Аккуратно положив все на место, я вновь направился к комнате Кэролайн, и, решив не вламываться, постучал в дверь.
– Кто это?
– Уиллер. Я должен вернуть ваше бриллиантовое колье.
– Ах, так, – равнодушно сказала она. – Это дело может подождать и до завтра.
– У нас уже завтра.
– Тогда этому мероприятию суждено подождать до первого завтрака, лейтенант.
– Мне нужно с вами поговорить, Кэролайн.
– Нам не о чем разговаривать, лейтенант. После такого грубого обращения, которое вы позволили себе…
– Сожалею, милочка, и приношу свои извинения. Но я не хотел подвергать вас опасности, и…
– Повторите, – ее голос смягчился.
– Я сказал, что не хотел…
– Нет, не это. С самого начала.
– Сожалею, милочка…
Дверь отворилась, и меня встретила улыбающаяся Кэролайн.
– Милочка! Вы назвали меня милочка! Может быть, я все-таки немножко интересую вас, лейтенант?
– Не исключено, – ответил я, закрыв дверь ударом ноги.
Секундой позже мы нежно улыбались друг другу, а потом кинулись в объятия. Мы могли оставаться в таком положении довольно долго, если бы не судорога в моей ноге. Я осторожно высвободился из страстных объятий Кэролайн и вынул из кармана кольт. Она протянула руку и дала камешкам упасть в нее.
– Вероятно, это стоит целое состояние, – небрежно заметил я.
– Пф! – произнесла она еще более небрежно и пожала плечиками под прозрачным халатом. – Две или три тысячи, максимум.
– Если учесть, сколько платят лейтенанту, я не смогу выдержать конкуренцию, – с улыбкой вздохнул я.
– Не говорите глупостей, Эл! Вы прекрасно знаете, что это не подарок поклонника.
Кэролайн открыла дверцу шкафа и деловито осведомилась:
– Чего бы вы хотели выпить?
Я ошеломленно уставился на батарею бутылок.
– Не заставляйте меня думать, что все ученицы превратили свои комнаты в питейные заведения.
– Фактически, я единственная. Это своего рода уступка, привилегия моей старости. Мне двадцать два, Эл!
Я закурил сигарету.
– Тогда это будет скотч с водой.
– Будьте спокойны. Низ шкафа переоборудован в холодильник и у меня всегда в запасе лед.
Она наполнила два стакана.
– Давайте, для большей интимности, сядем на диван.
Я не посмел ослушаться. Кэролайн уселась рядом со мной и протянула стакан.
– За наше более близкое знакомство, – предложила она и сделала глоток.
– Поддерживаю ваш тост.
Она прижалась ко мне с такой силой, что мы оба стали похожи на сиамских близнецов, правда разнополых.
– Скажите мне, Эл… Вы ведь тогда потешались над нами, говоря, что роковой удар нанес мистер Пирс? Если бы это было правдой, то вы бы уже ушли.
– Кэролайн, вы очень сообразительны. Безусловно, я солгал. Я хотел успокоить настоящего убийцу и заставить его совершить ошибку или неосторожность. Это практикуется во всех полицейских романах.
– И вам это удалось?
– Самое неприятное то, что я еще ничего не знаю. Пока мне известно только одно – я провел ночь без сна.
– Может быть, вы не станете о ней сожалеть, – многообещающе сказала она.
– Это было бы замечательно, – признался я, – если бы я мог отделаться от чувства ревности, отравляющего мое существование.
Ее глаза заблестели.
– Вы меня… ревнуете? К кому?
– К парню, подарившему вам колье.
Она заразительно расхохоталась.
– Можете успокоить свою ревность, мой дорогой. Этот парень – мой папа.
– Это мне больше правится, – облегченно проронил я. – А по какому случаю? На день рождения?
– О, нет. По правде говоря, он подарил мне его только на прошлой неделе и только потому, что ему захотелось сделать мне приятное. Он всегда при встрече мне что-нибудь дарит.
Не сводя с нее глаз, я опорожнил стакан.
– А где он прячет свои крылья?
Кэролайн смотрела на меня безучастным взглядом.
– А?
– И лопату?..
– О чем, черт возьми, вы говорите?
– Я говорю не о черте, а о вашем отце.
– Не понимаю, – она покачала головкой, все более недоумевая. – Сожалею, но я ничего не могу понять.
– Бросьте ломать голову, просто у меня мания к загадочным выражениям. А вы любите играть в разные игры?
– С вами? О, да, Эл!
– Видите ли, это совсем не то, о чем вы думаете и мечтаете. Эта игра в слова.
– В слова? Тогда мне нужно еще выпить, – она встала. – Для вас то же самое?
Я протянул ей стакан. Она наполнила его и почти сразу вернулась, вновь усевшись возле меня.
– Ладно, игра слов… Полагаю, что мы сможем позволить это себе, пока пьем.
– Это простая игра, но весьма забавная. Я говорю слово, а вы отвечаете мне любым словом, которое придет в вашу прелестную головку. Профессиональные психологи забавляются этим долгие часы.
– Думаю, что это интересно, – промолвила она не очень убежденно. – Начнем? Только, если вы находите это достойным.
– Я нахожу это замечательным. Итак, начнем. Черное.
– Белое, – сухо ответила Кэролайн.
– Высоко.
– Низко.
– Мы ведь только начали. Парень!
– Девушка!
– Сестра!
– Нью-Йорк!
– Балтимора!
Она открыла рот, но ничего не сказала, и мне оставалось довольствоваться только ее улыбкой.
– Сожалею, Эл, Балтимора мне ничего не говорит.
– Такие вещи иногда случаются, не огорчайтесь. Я продолжаю.
– Отец!
– Мать!
– Сирота!
– Покровитель!
Она закусила губку. Я решил подбодрить ее.
– Браво! Вы прекрасно играете! Но, наверное, достаточно. У меня есть в резерве еще несколько слов. Как мне кажется, очень интересная серия слов, но я не хочу утомлять вас. Следующий ряд такой: сирота, бедность, школа усовершенствования, Балтимора, богатство, бриллианты, шантаж…
Она медленно опустила пустой стакан и с упреком взглянула на меня.
– Вы пришли ко мне под фальшивым предлогом, Эл, а не по любви. Подозреваю, что вы продолжаете полицейские штучки…
– Вполне вероятно. В настоящий момент я нахожусь перед такой волнующей проблемой, что никак не могу от нее отвлечься.
– Какой проблемой?
– Того, что происходит в колледже. С одной стороны богатая директриса. С другой – бедная сиротка, которой повезло находиться в Балтиморе, в то время, когда будущая директриса была сенсацией всех газет и пребывала в тюрьме, осужденная на два года за мошенничество. Остальное – просто волшебная сказка о Золушке! Внезапно сиротка становится богатой. Ее видят в прекрасных платьях, усыпанную блистательными бриллиантами… Эта история вас не забавляет, Кэролайн?
– Абсолютно нет.
– Очень жаль. Я надеялся, что она вас позабавит и тогда все станет намного проще.
– Я очень устала, Эл. Спасибо за колье. А теперь, если бы вы покинули меня…
Я встал, но не ушел. Подойдя к шкафу, я налил себе третью порцию скотча.
– Буду говорить прямо, – заявил я. – Мне будет очень легко доказать шантаж и осудить вас.
– Валяйте! Не стесняйтесь!
– Но я могу пойти на уступки.
– Уступки?! – не поверила она. – Какого рода уступки? Могу уступить хоть сейчас.
– Я хочу знать правду. И на этот раз настоящую правду. Это ваш последний шанс.
– Пусть будет так, – прошептала она. – Задавайте ваши вопросы.
– Сколько вы выудили у мисс Баннистер?
Она раздумывала лишь мгновение.
– Пять тысяч долларов.
– По словам мисс Баннистер, раз в шесть побольше.
– Тогда она лжет! Я получила не более пяти тысяч.
– Вы были в Балтиморе, когда это случилось?
Кэролайн утвердительно кивнула.
– Я работала подавальщицей. Это же я делала и тут, в Пойнт-Сити, когда приехала. Однажды я увидела проезжавшую в машине мисс Баннистер и тотчас же ее узнала.
– Вы выяснили про нее, чем она занимается, и повидались с ней?
– Да. Мне было шесть лет, когда умерли мои родители и меня поместили в сиротский дом. Я никогда там досыта не ела, и у меня появилась навязчивая идея разбогатеть. Быть не только с деньгами, но и с положением.
Она привстала, наполнила свой стакан и продолжила:
– Выйти замуж за богатого – это довольно просто, если вращаешься в определенном обществе. И когда я увидела Эдвину Баннистер, мне показалось, что добрая фея подала мне знак. Я не люблю шантаж, но это была единственная возможность добиться своего. И я с Эдвиной заключила договор: она принимает меня сюда, как ученицу. Конечно, я буду считаться выходцем из хорошей семьи, и она сама заплатит пятьсот долларов за мое пребывание здесь. Я сказала, что пробуду тут один год, и что, если она введет меня в общество, где вращается сама, я больше с нее ничего не потребую. Она избавится от меня так быстро, как быстро я смогу выйти замуж, или, вернее, смогу найти себе мужа с солидным банковским счетом.
«Некрасивая история, – подумал я, – но нельзя особенно винить в этом Кэролайн. Шантаж – скверная штука, но убийство – это уже совсем из ряда вон». Я мог ей обещать забыть ее мерзкое прошлое взамен некоторых сведений. Если эти сведения приведут меня к убийце, то такой торг имеет смысл.
– Ладно, – сказал я. – Хочется вам верить. А что происходит между мисс Баннистер и Пирсом?
Она приподняла головку, и на ее личике появилось выражение искреннего изумления.
– Разве между ними что-то происходит? Любовь? Сомнительно…
– Они страстно влюблены друг в друга!
– Вот это новость!
– А несчастные жертвы? Джоан Крег и Нэнси Риттер? Что вы можете сказать о них? Это страшно важно, Кэролайн. Без шуток!
Наступило короткое молчание, после чего она проговорила:
– Очень огорчена, Эл. Мне нечего сообщить про них. И совершенно не могу себе представить, по какой причине их могли убить.
– Этого мне недостаточно. Советую вам напрячься и подумать.
– Честно, Эл, я стараюсь рассуждать…
Она казалась огорченной.
– Это были две очень предприимчивые девушки, которые постоянно хвастались своими победами. Правда, это было довольно смешно, потому что единственные победы, которые они могли одержать у нас здесь, это над Пирсом и Диксом.
– Пирс и Дикс, – повторил я и закурил сигарету.
– Единственно возможные мужчины в нашем секторе, они, естественно пользовались наибольшим спросом.
– Даже Дикс?
– Особенно Дикс. Я вам уже говорила об этом и это чистая правда. У Дикса большая голова, у него сумасшедшие идеи, не для меня, конечно, я являюсь исключением… – Она посмотрела на меня соблазняющим взглядом. – Я люблю, когда у мужчин одновременно с головой есть еще и мускулы.
– Вы просто приводите меня в восторг! Что вы еще можете сказать относительно Дикса?
– Кажется все. Между девицами было нечто вроде соперничества. Они спорили, у кого будет больше свиданий с одним или с другим, или с обоими… Некоторые подруги даже спорили в отношении результатов, на деньги.
– Мисс Баннистер была в курсе измышлений этих девиц?
– Все были в курсе.
– Она ничего не предпринимала, чтобы умерить их пыл?
– Она пытаясь. Всего несколько часов назад она угрожала Джоан исключить ее, если это будет продолжаться. Я не знаю, пыталась ли она утихомирить и этих типов…
– Надеюсь узнать об этом. Еще никогда в жизни я не видел более ненормального дела.
– Что совершенно ясно, – улыбнулась Кэролайн, – так это то, что следствие поручили настоящему мужчине.
– Тем не менее, я не самый умный в полиции, – скромно возразил я.
– Я не это хотела сказать, – нежно прошелестела она. – Я хочу сказать, что вы, безусловно, самый нормальный из всех нормальных.
– Благодарю. Вам больше нечего мне сообщить?
– Есть еще разные сплетни, но мне кажется на них не стоит обращать внимания… Вы, вероятно, уже слышали относительно жениховства Дикса и мисс Томплинсон.
– Она сама мне об этом заявила, и даже с большим чувством.
– Никогда не видела ничего более абсурдного, – засмеялась Кэролайн. – Она, должно быть, считает его новорожденным или кем-то в этом духе. Она вертится вокруг него, как наседка, даже при публике, и если кто-нибудь посмеет сказать ей что-либо по этому поводу, с ней бывает истерика.
– Да-а… Все это не слишком приближает меня к завершению дела. Во всех криминальных историях существует мотив для убийства. В основном, все объясняется мотивами, и притом существенными, а не мелочью. Но здесь я до сих пор не могу найти хотя бы малейший повод.
– Сожалею, я очень хотела вам помочь.
– У меня застопорилось все дело, но тем хуже для меня.
В дверь постучали.
– Лейтенант Уиллер? – раздался голос сержанта Полника. – Вы здесь?
– Что случилось?
– Шериф рвет и мечет. Он снова ждет вас у телефона.
– До скорого, – печально улыбнулся я Кэролайн, направляясь к двери. – Меня подвергнут хорошей головомойке.
– Все в порядке, лейтенант?
– Пирса я нашел, но до утверждения, что все в порядке, еще далеко.
– Этот гадина Дикс, я никак не могу выловить его. У мисс Томплинсон его нет, и, если хотите знать мое мнение, то это меня не очень удивляет. Лично я, будь у меня выбор, не приблизился бы к этой курочке и на милю.
– Продолжайте поиски. А как чувствует себя инспектор След?
– Неплохо. У него побаливает черепушка, но для его головы это нормальное явление.
– Вы замечательный человек, Полник. Если так дойдет и дальше, то о вас станут говорить, что вы необычный полицейский.
Он что-то пробормотал про себя, но я ничего не понял. Решив, что бесполезно его просить повторить, я предоставил ему возможность продолжить путь, в то время как сам стал открывать дверь рыжей куколки. Торопиться было некуда. Наконец, дверь отворилась.
– Я пришел возвратить ваш ключ, – обратился я к рыжеволосой красавице, всовывая его в замочную скважину с внутренней стороны.
Кэролайн гордо прошествовала мимо меня и удалилась по коридору. Я подождал, пока не стих шум ее шагов, и, не покидая своего места, закрыл дверь. Рыженькая заинтригованно посмотрела на меня.
– Лейтенант, вы собираетесь признаться в любви?
– Вы можете ответить на несколько вопросов?
– Я отвечу «да» на все, что вы захотите или потребуете от меня, – обворожительно улыбнулась она. – Знаете, вы все-таки «кто-то». Так поставить Кэролайн на свое место! Ее давно пора немного встряхнуть. В последнее время она стала совершенно непереносимой.
– Да?
– У нее появилась манера смотреть на всех свысока, абсолютно на всех… А потом… она тратила столько денег! Интересно, откуда у нее столько денег?
– Может, ее родители очень богаты?
– Надо полагать, хотя она никогда о них не упоминала.
– Слишком горда?
– Не знаю, – размышляя, она мило наморщила носик, – но… скажу честно, она никогда не рассказывала о себе. Только о цене, которую она заплатила за драгоценности или за платье, или еще за что-нибудь.
– Спасибо, – произнес я, выходя за дверь, – большое спасибо.
– Эй, минутку! Я думала, что вы меня хотите о чем-то спросить?
– Не стоит забивать вашу милую головку глупыми вопросами. Вы уже ответили на все. Кстати, я нахожу вас очень соблазнительной. Сколько вам лет?
– Восемнадцать…
– Когда вам исполнится двадцать два, я не прочь встретиться, а до тех пор будьте благоразумны.
– Но в это время я уже буду замужем.
– Можете придти вместе с мужем, – хмыкнул я.
– Нет, нет! – с дрожью в голосе промолвила она. – Это будет слишком гадко.
Я закрыл за собой дверь и посмотрел на часы: без четверти три. А я даже не обедал. Какая долгая ночь!
Вернувшись в кабинет мисс Баннистер, я заперся там, сожалея об отсутствии ключа. Я принялся шарить в ящиках конторки и после пятнадцати минут поисков нашел нужное: список учениц. Насчет Кэролайн там значилось, что она сирота и живет у своей сестры в Нью-Йорке. Аккуратно положив все на место, я вновь направился к комнате Кэролайн, и, решив не вламываться, постучал в дверь.
– Кто это?
– Уиллер. Я должен вернуть ваше бриллиантовое колье.
– Ах, так, – равнодушно сказала она. – Это дело может подождать и до завтра.
– У нас уже завтра.
– Тогда этому мероприятию суждено подождать до первого завтрака, лейтенант.
– Мне нужно с вами поговорить, Кэролайн.
– Нам не о чем разговаривать, лейтенант. После такого грубого обращения, которое вы позволили себе…
– Сожалею, милочка, и приношу свои извинения. Но я не хотел подвергать вас опасности, и…
– Повторите, – ее голос смягчился.
– Я сказал, что не хотел…
– Нет, не это. С самого начала.
– Сожалею, милочка…
Дверь отворилась, и меня встретила улыбающаяся Кэролайн.
– Милочка! Вы назвали меня милочка! Может быть, я все-таки немножко интересую вас, лейтенант?
– Не исключено, – ответил я, закрыв дверь ударом ноги.
Секундой позже мы нежно улыбались друг другу, а потом кинулись в объятия. Мы могли оставаться в таком положении довольно долго, если бы не судорога в моей ноге. Я осторожно высвободился из страстных объятий Кэролайн и вынул из кармана кольт. Она протянула руку и дала камешкам упасть в нее.
– Вероятно, это стоит целое состояние, – небрежно заметил я.
– Пф! – произнесла она еще более небрежно и пожала плечиками под прозрачным халатом. – Две или три тысячи, максимум.
– Если учесть, сколько платят лейтенанту, я не смогу выдержать конкуренцию, – с улыбкой вздохнул я.
– Не говорите глупостей, Эл! Вы прекрасно знаете, что это не подарок поклонника.
Кэролайн открыла дверцу шкафа и деловито осведомилась:
– Чего бы вы хотели выпить?
Я ошеломленно уставился на батарею бутылок.
– Не заставляйте меня думать, что все ученицы превратили свои комнаты в питейные заведения.
– Фактически, я единственная. Это своего рода уступка, привилегия моей старости. Мне двадцать два, Эл!
Я закурил сигарету.
– Тогда это будет скотч с водой.
– Будьте спокойны. Низ шкафа переоборудован в холодильник и у меня всегда в запасе лед.
Она наполнила два стакана.
– Давайте, для большей интимности, сядем на диван.
Я не посмел ослушаться. Кэролайн уселась рядом со мной и протянула стакан.
– За наше более близкое знакомство, – предложила она и сделала глоток.
– Поддерживаю ваш тост.
Она прижалась ко мне с такой силой, что мы оба стали похожи на сиамских близнецов, правда разнополых.
– Скажите мне, Эл… Вы ведь тогда потешались над нами, говоря, что роковой удар нанес мистер Пирс? Если бы это было правдой, то вы бы уже ушли.
– Кэролайн, вы очень сообразительны. Безусловно, я солгал. Я хотел успокоить настоящего убийцу и заставить его совершить ошибку или неосторожность. Это практикуется во всех полицейских романах.
– И вам это удалось?
– Самое неприятное то, что я еще ничего не знаю. Пока мне известно только одно – я провел ночь без сна.
– Может быть, вы не станете о ней сожалеть, – многообещающе сказала она.
– Это было бы замечательно, – признался я, – если бы я мог отделаться от чувства ревности, отравляющего мое существование.
Ее глаза заблестели.
– Вы меня… ревнуете? К кому?
– К парню, подарившему вам колье.
Она заразительно расхохоталась.
– Можете успокоить свою ревность, мой дорогой. Этот парень – мой папа.
– Это мне больше правится, – облегченно проронил я. – А по какому случаю? На день рождения?
– О, нет. По правде говоря, он подарил мне его только на прошлой неделе и только потому, что ему захотелось сделать мне приятное. Он всегда при встрече мне что-нибудь дарит.
Не сводя с нее глаз, я опорожнил стакан.
– А где он прячет свои крылья?
Кэролайн смотрела на меня безучастным взглядом.
– А?
– И лопату?..
– О чем, черт возьми, вы говорите?
– Я говорю не о черте, а о вашем отце.
– Не понимаю, – она покачала головкой, все более недоумевая. – Сожалею, но я ничего не могу понять.
– Бросьте ломать голову, просто у меня мания к загадочным выражениям. А вы любите играть в разные игры?
– С вами? О, да, Эл!
– Видите ли, это совсем не то, о чем вы думаете и мечтаете. Эта игра в слова.
– В слова? Тогда мне нужно еще выпить, – она встала. – Для вас то же самое?
Я протянул ей стакан. Она наполнила его и почти сразу вернулась, вновь усевшись возле меня.
– Ладно, игра слов… Полагаю, что мы сможем позволить это себе, пока пьем.
– Это простая игра, но весьма забавная. Я говорю слово, а вы отвечаете мне любым словом, которое придет в вашу прелестную головку. Профессиональные психологи забавляются этим долгие часы.
– Думаю, что это интересно, – промолвила она не очень убежденно. – Начнем? Только, если вы находите это достойным.
– Я нахожу это замечательным. Итак, начнем. Черное.
– Белое, – сухо ответила Кэролайн.
– Высоко.
– Низко.
– Мы ведь только начали. Парень!
– Девушка!
– Сестра!
– Нью-Йорк!
– Балтимора!
Она открыла рот, но ничего не сказала, и мне оставалось довольствоваться только ее улыбкой.
– Сожалею, Эл, Балтимора мне ничего не говорит.
– Такие вещи иногда случаются, не огорчайтесь. Я продолжаю.
– Отец!
– Мать!
– Сирота!
– Покровитель!
Она закусила губку. Я решил подбодрить ее.
– Браво! Вы прекрасно играете! Но, наверное, достаточно. У меня есть в резерве еще несколько слов. Как мне кажется, очень интересная серия слов, но я не хочу утомлять вас. Следующий ряд такой: сирота, бедность, школа усовершенствования, Балтимора, богатство, бриллианты, шантаж…
Она медленно опустила пустой стакан и с упреком взглянула на меня.
– Вы пришли ко мне под фальшивым предлогом, Эл, а не по любви. Подозреваю, что вы продолжаете полицейские штучки…
– Вполне вероятно. В настоящий момент я нахожусь перед такой волнующей проблемой, что никак не могу от нее отвлечься.
– Какой проблемой?
– Того, что происходит в колледже. С одной стороны богатая директриса. С другой – бедная сиротка, которой повезло находиться в Балтиморе, в то время, когда будущая директриса была сенсацией всех газет и пребывала в тюрьме, осужденная на два года за мошенничество. Остальное – просто волшебная сказка о Золушке! Внезапно сиротка становится богатой. Ее видят в прекрасных платьях, усыпанную блистательными бриллиантами… Эта история вас не забавляет, Кэролайн?
– Абсолютно нет.
– Очень жаль. Я надеялся, что она вас позабавит и тогда все станет намного проще.
– Я очень устала, Эл. Спасибо за колье. А теперь, если бы вы покинули меня…
Я встал, но не ушел. Подойдя к шкафу, я налил себе третью порцию скотча.
– Буду говорить прямо, – заявил я. – Мне будет очень легко доказать шантаж и осудить вас.
– Валяйте! Не стесняйтесь!
– Но я могу пойти на уступки.
– Уступки?! – не поверила она. – Какого рода уступки? Могу уступить хоть сейчас.
– Я хочу знать правду. И на этот раз настоящую правду. Это ваш последний шанс.
– Пусть будет так, – прошептала она. – Задавайте ваши вопросы.
– Сколько вы выудили у мисс Баннистер?
Она раздумывала лишь мгновение.
– Пять тысяч долларов.
– По словам мисс Баннистер, раз в шесть побольше.
– Тогда она лжет! Я получила не более пяти тысяч.
– Вы были в Балтиморе, когда это случилось?
Кэролайн утвердительно кивнула.
– Я работала подавальщицей. Это же я делала и тут, в Пойнт-Сити, когда приехала. Однажды я увидела проезжавшую в машине мисс Баннистер и тотчас же ее узнала.
– Вы выяснили про нее, чем она занимается, и повидались с ней?
– Да. Мне было шесть лет, когда умерли мои родители и меня поместили в сиротский дом. Я никогда там досыта не ела, и у меня появилась навязчивая идея разбогатеть. Быть не только с деньгами, но и с положением.
Она привстала, наполнила свой стакан и продолжила:
– Выйти замуж за богатого – это довольно просто, если вращаешься в определенном обществе. И когда я увидела Эдвину Баннистер, мне показалось, что добрая фея подала мне знак. Я не люблю шантаж, но это была единственная возможность добиться своего. И я с Эдвиной заключила договор: она принимает меня сюда, как ученицу. Конечно, я буду считаться выходцем из хорошей семьи, и она сама заплатит пятьсот долларов за мое пребывание здесь. Я сказала, что пробуду тут один год, и что, если она введет меня в общество, где вращается сама, я больше с нее ничего не потребую. Она избавится от меня так быстро, как быстро я смогу выйти замуж, или, вернее, смогу найти себе мужа с солидным банковским счетом.
«Некрасивая история, – подумал я, – но нельзя особенно винить в этом Кэролайн. Шантаж – скверная штука, но убийство – это уже совсем из ряда вон». Я мог ей обещать забыть ее мерзкое прошлое взамен некоторых сведений. Если эти сведения приведут меня к убийце, то такой торг имеет смысл.
– Ладно, – сказал я. – Хочется вам верить. А что происходит между мисс Баннистер и Пирсом?
Она приподняла головку, и на ее личике появилось выражение искреннего изумления.
– Разве между ними что-то происходит? Любовь? Сомнительно…
– Они страстно влюблены друг в друга!
– Вот это новость!
– А несчастные жертвы? Джоан Крег и Нэнси Риттер? Что вы можете сказать о них? Это страшно важно, Кэролайн. Без шуток!
Наступило короткое молчание, после чего она проговорила:
– Очень огорчена, Эл. Мне нечего сообщить про них. И совершенно не могу себе представить, по какой причине их могли убить.
– Этого мне недостаточно. Советую вам напрячься и подумать.
– Честно, Эл, я стараюсь рассуждать…
Она казалась огорченной.
– Это были две очень предприимчивые девушки, которые постоянно хвастались своими победами. Правда, это было довольно смешно, потому что единственные победы, которые они могли одержать у нас здесь, это над Пирсом и Диксом.
– Пирс и Дикс, – повторил я и закурил сигарету.
– Единственно возможные мужчины в нашем секторе, они, естественно пользовались наибольшим спросом.
– Даже Дикс?
– Особенно Дикс. Я вам уже говорила об этом и это чистая правда. У Дикса большая голова, у него сумасшедшие идеи, не для меня, конечно, я являюсь исключением… – Она посмотрела на меня соблазняющим взглядом. – Я люблю, когда у мужчин одновременно с головой есть еще и мускулы.
– Вы просто приводите меня в восторг! Что вы еще можете сказать относительно Дикса?
– Кажется все. Между девицами было нечто вроде соперничества. Они спорили, у кого будет больше свиданий с одним или с другим, или с обоими… Некоторые подруги даже спорили в отношении результатов, на деньги.
– Мисс Баннистер была в курсе измышлений этих девиц?
– Все были в курсе.
– Она ничего не предпринимала, чтобы умерить их пыл?
– Она пытаясь. Всего несколько часов назад она угрожала Джоан исключить ее, если это будет продолжаться. Я не знаю, пыталась ли она утихомирить и этих типов…
– Надеюсь узнать об этом. Еще никогда в жизни я не видел более ненормального дела.
– Что совершенно ясно, – улыбнулась Кэролайн, – так это то, что следствие поручили настоящему мужчине.
– Тем не менее, я не самый умный в полиции, – скромно возразил я.
– Я не это хотела сказать, – нежно прошелестела она. – Я хочу сказать, что вы, безусловно, самый нормальный из всех нормальных.
– Благодарю. Вам больше нечего мне сообщить?
– Есть еще разные сплетни, но мне кажется на них не стоит обращать внимания… Вы, вероятно, уже слышали относительно жениховства Дикса и мисс Томплинсон.
– Она сама мне об этом заявила, и даже с большим чувством.
– Никогда не видела ничего более абсурдного, – засмеялась Кэролайн. – Она, должно быть, считает его новорожденным или кем-то в этом духе. Она вертится вокруг него, как наседка, даже при публике, и если кто-нибудь посмеет сказать ей что-либо по этому поводу, с ней бывает истерика.
– Да-а… Все это не слишком приближает меня к завершению дела. Во всех криминальных историях существует мотив для убийства. В основном, все объясняется мотивами, и притом существенными, а не мелочью. Но здесь я до сих пор не могу найти хотя бы малейший повод.
– Сожалею, я очень хотела вам помочь.
– У меня застопорилось все дело, но тем хуже для меня.
В дверь постучали.
– Лейтенант Уиллер? – раздался голос сержанта Полника. – Вы здесь?
– Что случилось?
– Шериф рвет и мечет. Он снова ждет вас у телефона.
– До скорого, – печально улыбнулся я Кэролайн, направляясь к двери. – Меня подвергнут хорошей головомойке.
11
– Их схватили в двух милях от колледжа, – сообщил Лоэрс. – Их отвели в камеру, где они и рассказали нам свою историю. В настоящий момент эти ишаки повторяют ее, только уже в кабинете прокурора.
– Мефисто и Пис?
– Вот именно: иллюзионист и его помощник. Они сообщили, что ты запер их в котельной и угрожал обвинить в убийстве, если они не признаются в краже драгоценностей во время представления. Кражу они отрицают самым решительным образом. Если прибавить к их рассказу рапорт Мэрфи, из которого следует, что ты был пьян или ненормален, то общее мнение таково, что ты и то, и другое.
– Я, конечно, могу объяснить вам все это, но доклад займет слишком много времени.
– Я хочу тебе помочь, Уиллер. Все это нас весьма беспокоит. У прокурора все вопят против тебя… и меня, потому что я не заметил твоего сумасшествия и не заменил служащим криминальной бригады. Прокурор считает это дело таким важным, что даже оторвался от подушки, чтобы прибыть в контору. Он мобилизовал двух своих людей, и сейчас они записывают каждое слово, вылетевшее из уст иллюзиониста и его помощника.
– Мефисто и Пис?
– Вот именно: иллюзионист и его помощник. Они сообщили, что ты запер их в котельной и угрожал обвинить в убийстве, если они не признаются в краже драгоценностей во время представления. Кражу они отрицают самым решительным образом. Если прибавить к их рассказу рапорт Мэрфи, из которого следует, что ты был пьян или ненормален, то общее мнение таково, что ты и то, и другое.
– Я, конечно, могу объяснить вам все это, но доклад займет слишком много времени.
– Я хочу тебе помочь, Уиллер. Все это нас весьма беспокоит. У прокурора все вопят против тебя… и меня, потому что я не заметил твоего сумасшествия и не заменил служащим криминальной бригады. Прокурор считает это дело таким важным, что даже оторвался от подушки, чтобы прибыть в контору. Он мобилизовал двух своих людей, и сейчас они записывают каждое слово, вылетевшее из уст иллюзиониста и его помощника.