Браун Картер. Смертельная мечта

   — Исчезните! — повелительно бросил он дрожавшему блондинчику. — В контракте Джин нет пункта, в котором говорится, что я должен терпеть присутствие ее брата.
   Бертон что-то проскулил и, согнувшись, как радиоантенна под ураганным ветром, засеменил к выходу.
   — Вы только его не перевариваете или всех остальных тоже? — с интересом спросил я Вильямса.
   — Он относится к той категории людей, которых я не переношу. Да и вы не лучше, — проворчал он. — Предупреждаю, Бойд, если вы попытаетесь всучить мне какой-нибудь товар, то разделаюсь с вами по-своему.
   Я стал объяснять ему причину появления, но Вильяме принял скучающий вид раньше, чем я кончил.
   — Ирен Манделл? — нетерпеливо проговорил он. — Она, возможно, где-то на отдыхе или в могиле, кто знает?
   — Я думал, что вы можете знать.
   — Два года вдали от Бродвея — это целая вечность для таких, как она, актрис, — пояснил Вильяме немного поучительным тоном. — Ирен Манделл умерла для театра.
   — Вы в самом деле не представляете, где бы я смог найти ее труп?
   — Нет, сожалею. — Его тон был категоричным. — Продолжая разговор, вы зря теряете время.
   — Во всяком случае, я очень доволен тем, что увидел, как вы репетируете, — вежливо произнес я. — Уже давно так не веселился.
   — Это неотрагическая пьеса, — прошипел он.
   — Примерно так я и думал, но никак не мог найти подходящего слова.
   Вильяме презрительно отвернулся и поднялся на сцену. Решив встретиться с Джин Бертон после репетиции, я направился к выходу.
   В крохотном фойе меня поджидал тот самый хрупкий парнишка. Несмотря на слабый свет в помещении, я увидел, что у него светло-голубые водянистые глаза, в глубине которых затаилась злость, смешанная со страхом.
   — Я хотел сказать вам несколько слов, мистер Бойд, — торопливо начал он. — Я слышал весь ваш разговор с мистером Вильямсом...
   — Он вас не очень любит, а?
   — Вы же были свидетелем его оскорблений! Перед посторонним человеком! — Губы парнишки искривились. — Подонок! Я вынужден быть его помощникем, а он обращается со мной хуже, чем с механиком! За тех, по крайней мере, заступается профсоюз.
   — Жизнь не всех балует, — философски заметил я. — Если вы задержали меня, чтобы поплакаться...
   — Подождите! — Костлявая рука схватила меня с неожиданной силой, пальцы больно впились в кожу. — Это важно, мистер Бойд! Я слышал, как вы сказали мистеру Вильямсу, что разыскиваете Ирен Манделл. Моя сестра очень любила ее.
   — И что же?
   — Почему бы вам не повидать ее сегодня вечером? Она будет рада помочь. Приходите к ней в восемь часов, я устрою так, чтобы она была дома.
   — Благодарю. А вы сами знали Ирен?
   — Я видел ее всего два раза. — В голосе слышалось сожаление.
   — А ее горничную, Дженни Шау?
   — Только мельком.
   — Как вы думаете, где она может сейчас находиться?
   — К сожалению, не имею представления.
   Он сообщил мне адрес сестры, тот самый, что у меня был, но я не сказал ему об этом, не желая огорчать.
   — Благодарю вас за помощь, Бертон.
   — Меня зовут Ян, — покраснев, сказал он. — Это было для меня удовольствием, мистер Бойд. Если я смогу еще чем-нибудь быть вам полезным, сообщите мне.
   — Вы считаете нужным помогать всем или только частным детективам?
   — Знаете, мне кажется, что Вильяме не жаждет, чтобы нашлась Ирен Манделл. Может быть, у него для этого есть причины.
   — Какие, например?
   — Я не могу ничего сказать. — Он пожал плечами. — Но надеюсь, что вы их обнаружите.

Глава 3

   Роджер Лоувел, дружок Ирен, фигурировавший в моем списке под номером четыре, проживал на Пятой авеню, в секторе Двадцать девятой улицы. День еще не кончился, и я решил поехать к нему, надеясь застать дома.
   Дверь открыла горничная, одетая в униформу в стиле Голливуда, включая воздушный передничек. Но когда она заговорила, от субретки ничего не осталось.
   У нее был чисто американский акцент.
   — Мистер Лоувел дома? — спросил я.
   — Да, сэр.
   Горничная вежливо улыбнулась, показав красивые зубы. Не кинозвезда, но достаточно соблазнительна, чтобы заставить Лоувела регулярно общаться со своей прислугой.
   — От кого вы пришли? Как мне передать?
   — Меня зовут Бойд, но мое имя ничего ему не скажет.
   — Пожалуйста, подождите минуточку, мистер Бойд. — И с той же вежливой улыбкой она закрыла дверь перед моим носом.
   Закурив сигарету, я размышлял о том, как лучше поступить: позвонить снова, выбить дверь или дождаться ответа. Но вот отворилась дверь, и проблема была решена.
   — Мистер Бойд, мистер Лоувел сейчас вас примет.
   Входите, пожалуйста.
   Она провела меня через квадратный холл, открыла дверь в гостиную и звучно возвестила:
   — Мистер Бойд!
   Лоувел оказался высоким, широкоплечим мужчиной, а его костюм почти не уступал костюму Харлингфорда. Он стоял у окна спиной ко мне.
   — Вы частный детектив, который разыскивает Ирен Манделл? — наконец спросил он сухим, резким голосом, по-прежнему глядя в окно.
   — Да, — ответил я.
   — Вряд ли могу быть вам полезен. Я не видел ее в течение двух лет и не имею желания видеть. Она принадлежит тому периоду моей жизни, который я давно похоронил.
   — Мой клиент придерживается другого мнения.
   Я должен найти ее для него, а не для вас.
   — Мне казалось, вы должны быть умным человеком, — холодно заметил он. — По-моему, я выразился достаточно ясно.
   — Почему бы вам не проверить свою догадку, посмотрев на меня? — спросил я таким же холодным тоном. — Умного можно определить сразу, не так ли?
   Он усмехнулся, потом медленно повернулся ко мне.
   — Вы не представляете, Бойд, как я хотел бы сделать это!
   Решительным жестом Лоувел сорвал черные очки, и я увидел бельма вместо глаз.
   — Извините, — с чувством сказал я.
   — Не стоит. — Он быстро надел очки. — Самое неприятное для слепого человека — это когда другие ничего не замечают. Я не буду помогать вам. Вы зря теряете время.
   — Кто вам сказал, что я ищу ее?
   — Вы задаете вопрос узкому кругу лиц, знавших Ирен достаточно близко, — торопливо пояснил он. — У них нет тайн друг от друга.
   — Где может быть ее сестра?
   — Не знаю. Два года назад я собирался жениться на Ирен, но она меня бросила, даже не сказав «прощай».
   Эта неприятная страница в моей жизни уже закрыта, и у меня нет ни малейшего желания ее снова открывать. Я полагаю, что вы сами сможете найти выход.
   Неожиданно для самого себя я произнес, переделав слова известной песенки:
   Вот слепой за ставнями,
   Он поет блюз своей Ирен...
   Его лицо окаменело.
   — Я не могу вас выбросить вон, к сожалению, но могу отказаться разговаривать с вами, Бойд. Если вы будете докучать мне, я попрошу горничную вызвать полицию.
   — Я не отношу себя к категории излишне чувствительных. Хорошо, я ухожу. Но мне интересно, почему все так стараются не вспоминать про эту девочку Манделл? Что заставило всех разом забыть про нее? Дурной запах изо рта или что?
   — Я буду медленно считать до пяти, — спокойно проговорил Лоувел, — и если вы еще будете здесь...
   — Только не сбейтесь со счета! — зло бросил я уже с порога.
   Субретка ожидала меня посредине просторного холла. Мне показалось, что ее что-то беспокоит, и я решил, что ничего не потеряю, если проверю свое предположение.
   — Тот прием, который вы мне оказали, и церемония препровождения к хозяину, — тихим голосом сказал я, когда оказался рядом с ней, — были прекрасно сыграны, слишком хорошо для простой горничной.
   Держу пари, что у вас имеется большой жизненный опыт, Дженни, правда?
   — Он вам сказал, что я Дженни Шау? — прошептала она, указав на закрытую дверь.
   — Сам догадался, — честно признался я. — Все, что нужно для моей работы, — это гениальность!
   — Он вам сказал что-нибудь относительно Ирен?
   — Ничего. Он цедит слова. В книге его жизни Ирен Манделл — забытая глава. Когда он ослеп?
   Она немного поколебалась, затем решительно тряхнула головой:
   — Я вам расскажу про Ирен, мистер Бойд, но не сейчас и не здесь.
   — Превосходно! Когда мы сможем увидеться?
   Сегодня вечером я свободна начиная с половины восьмого и могу с вами где-нибудь встретиться.
   Я вспомнил, что в восемь меня будет ждать Джин Бертон.
   — Я должен кое-кого повидать сегодня вечером, — ответил я, — но думаю, что это не займет много времени. В десять часов для вас будет удобно?
   — Ну что ж. Место встречи?
   — У меня. — Я заметил в ее взгляде вспыхнувшее недоверие. — Все будет хорошо; если немного запоздаю, дождитесь меня.
   — В компании с вашей женой? — Насмешливая улыбка озарила ее лицо.
   — Нет, одна. У меня замечательный вид на парк. — Я сообщил ей адрес и, вынув из кармана ключ от квартиры, сунул в руку. — Согласны?
   — Согласна. Теперь вам лучше уйти. У него всегда ушки на макушке. Уж очень он хитер.
   Ее рука внезапно замерла в двадцати сантиметрах от ручки двери. В замке повернулся ключ, дверь отворилась, и в прихожую вошла блондинка, одетая в белый шерстяной костюм. В руке она держала живую норку, которую, видимо, прогуливала вместо пуделя.
   В остальном это была типичная красотка с Пятой авеню. Было бы забавно бросить ее в воду и посмотреть на нее потом.
   — Простите, миссис Лоувел, — дрожащим голосом проговорила Дженни, — когда мистер Бойд уходил...
   — Да? — Блондинка слегка приподняла брови. По выражению ее холодных голубых глаз я понял, что она сразу определила мой социальный статус. — По-моему, мы с вами незнакомы, мистер Бойд? Меня зовут Лорен Лоувел.
   — Дэнни Бойд. Но со мной бесполезно знакомиться. Меня только что вычеркнул из своей памяти ваш муж.
   — Вот как? Мне кажется, это слишком даже для моего мужа. — Она улыбнулась. — Вы, вероятно, что-нибудь продаете?
   — Хуже, собираю всякую всячину ради небольшого дела. Очень рад, что мне удалось вас увидеть. У меня всегда была слабость к прирученным норкам.
   Я направился было к двери, но молодая женщина не тронулась с места. Я остановился в десяти сантиметрах от нее. Если бы мы одновременно глубоко вздохнули, то могли бы, безусловно, коснуться друг друга.
   — Дженни! — сказала она, не отводя от меня глаз. — У вас что-то пригорает.
   — Да, миссис Лоувел, — пробормотала горничная и убежала в том направлении, где, как я догадывался, находилась кухня.
   Лорен Лоувел продолжала молча рассматривать меня. Дыхание у нее немного участилось, что могло быть следствием влияния моего Профиля, но ее холодный, оценивающий взгляд вернул меня к действительности.
   — Мужественный мистер Бойд, — тихо проговорила она. — Держу пари, что вы не такой ручной, как моя норка. Хотите позабавиться...
   Я насмешливо посмотрел на нее:
   — Со мной прямо в холле?
   Она сделала шаг в сторону, и я слегка задел ее, когда открывал дверь.
   — Я позвоню вам, — сказала она невозмутимо в тот момент, когда я переступил порог. — Ваш телефон в справочнике?
   — Могу сообщить вам свой обычный тариф, если захотите, — вежливо произнес я.
   — Через тридцать минут, мой милый, вы попросите пощады, — безразличным тоном бросила она. Ее длинные пальцы ласково гладили норку. — Вы будете приручены за очень короткий срок, Дэнни Бойд, в мгновение ока!
   Закрывая дверь, я услышал, как она засмеялась.
   Около пяти часов я вернулся в контору. Фрэн Джордан собиралась уходить со счетчиком Гейгера, уже нацеленным на дружка из Канзаса.
   — Мне не повезло с Дженни Шау, — выдала она, — но я могу порекомендовать добрую югославку, если вам будет угодно. Она не говорит ни слова по-английски, но за три сотни долларов в месяц это просто находка, как мне сказали в агентстве.
   — Я уже нашел ее, — сказал я небрежно. — Вот что значит гениальность.
   — В какой тюрьме?.. — с любопытством спросила Фрэн. — Вооруженный грабеж?
   — Ничего существенного не случилось за время моего отсутствия? — спросил я. — Вашингтон, случайно, не натравил на меня ФБР?
   — Звонила мисс Сунг. — Фрэн достала из сумочки губную помаду и стала наводить марафет. — Просила связаться с ней как можно скорее. Но, если судить по ее голосу, ничего серьезного.
   — Она как раз тот тип личного секретаря, который я надеялся найти в вас, — парировал я. — Когда вы решитесь прийти в контору в достаточно длинном платье?
   — Когда вы придете в камзоле, мой милый Дэнни, — с твердостью ответила она. — Насколько мне помнится, мы с вами договорились, что между нами будут только служебные отношения!
   — Совершенно согласен. Если вы начнете приходить на работу в платье без застежек, я буду в восторге...
   — Всего доброго, мистер Бойд, — прервала меня Фрэн. — Если вас убьют до завтрашнего утра, мне надо присылать цветы?
   — Проследите только, чтобы могила была достаточно велика, дабы все девочки, которые придут проливать слезы на самый красивый профиль в Манхэттене, имели бы достаточно места.
   Но я говорил впустую: Фрэн уже ушла.
   Я прошел в кабинет, устроился в кресле и набрал номер телефона издательства Харлингфорда. Через пятнадцать секунд послышался ясный и мелодичный голос Марии Сунг.
   — Спасибо, что позвонили, мистер Бойд, — сказала она. — Мистер Харлингфорд хочет узнать о результатах вашей работы за сегодняшний день.
   Я подробно отчитался.
   — Вы не теряли зря время, мистер Бойд, — приветливо проговорила она. — Уверена, что мистер Харлингфорд будет в восторге.
   — По вашему мнению, у меня есть шанс получить его журнал бесплатно? — с тревогой спросил я.
   — Потрясающее чувство юмора, мистер Бойд! — воскликнула она. — Если узнаете что-либо важное сегодня, звоните в любое время, не стесняйтесь.
   — Вы тоже звоните, — сказал я, — даже если в этом не будет необходимости. Для вас я всегда буду свободен, моя прелесть. Мой номер телефона...
   — Это очень мило с вашей стороны, мистер Бойд, — оборвала она меня строгим голосом. — Поверьте, я вам очень благодарна.
   Она повесила трубку. Я сделал то же самое и тут услышал тихий кашель. Подняв глаза, я увидел на пороге комнаты какого-то типа.
   Настоящая постная рожа, причем с густой сеткой морщин. Высокий, худой, с покатыми плечами. Густая шевелюра, преждевременно поседевшая, зачесанная назад, почему-то придавала ему доброжелательный вид, который не сочетался с тусклым взглядом.
   — Резиновые подошвы? — спросил я. — Или вы вошли на руках?
   — Это вы — Бойд?
   Его голос был таким же безжизненным, как и глаза.
   — Если вы умеете читать, выйдите и прочтите, что написано на двери.
   Он сделал несколько шагов — какая небрежная походка — и осмотрелся.
   — У вас приятная обстановка, — сказал он. — Дела, вероятно, идут неплохо, а?
   — Кто вы такой? Агент по налогам?
   — Меня зовут Карч, — медленно произнес он. — Это вам что-нибудь говорит?
   — Нет. — Я пренебрежительно оглядел его. — Судя по внешнему виду, вы должны были умереть задолго до моего рождения.
   — Очень смешно. — Он с неприязнью пожал плечами. — Может быть, слышали о Лу Кестлере?
   — Кестлера знаю. Он контролирует половину рэкета в этой местности или даже две трети.
   — Вот это разговор, — оживился Карч. — А я его правая рука, рука правосудия... Вот так!
   Он выхватил из кармана револьвер с коротким, в восемь сантиметров, дулом. Застыв неподвижно в кресле, я подумал, что если он нажмет на спуск, то пуля проделает в моем черепе настоящий тоннель.
   — Итак, — продолжал Карч, — я — правая рука Лу Кестлера, и когда Лу нуждается в том, чтобы прострелить мишень, этим занимаюсь я.
   — Ты ошибся мишенью, у меня не было случая познакомиться с Кестлером.
   — Лу никогда не забывает своих друзей. Его попросил об этом приятель, который оказал ему одну услугу. А Лу аккуратно платит долги. Он просто спросил:
   «Кто?» — и приятель ответил: «Бойд!» Теперь дошло?
   — Кто же этот друг, который хочет ликвидировать меня на сорок лет раньше, чем, как мне казалось, отпущено природой?
   Рука Карча внезапно нырнула в карман, и револьвер исчез.
   — Не нервничай! — У него стал почти материнский голос. — Приятель Лу не такой уж жестокий. Пообещай, что выполнишь его просьбу — отказаться от работы, и все будет о'кей.
   — Работы?
   — Ты ищешь Ирен Манделл? Брось, Бойд! Хочешь неприятностей? Зачем тебе тратиться на похороны? Ты забудешь про Манделл, приятель Лу забудет про тебя.
   — Как и мой клиент, — сказал я. — Правда, он не забудет двух тысяч долларов, которые дал мне вперед.
   Карч сунул руку в нагрудный карман, вытащил оттуда конверт и швырнул на стол.
   — Это причиняет мне боль, — жалобно проговорил он. — Я, Манни Карч, имеющий девять судимостей, играю роль рождественского деда с длинной белой бородой.
   Я осторожно вскрыл конверт. Внутри лежали два тысячедолларовых банкнота.
   — Ты слышишь, как звонят рождественские колокола? — Он загоготал. — Приятель Лу — парень с характером. Считай, что ты закончил работу и получил за нее бабки. Согласен?
   — Согласен, — кивнул я.
   — Я так и знал, что ты окажешься умником. — Карч почти с умилением смотрел на меня. — Если тебе когда-нибудь понадобятся мои услуги, не стесняйся. Сделаю в лучшем виде!
   — Бесплатно? — озабоченно спросил я.
   — Все будет отлично! — Он ухмыльнулся. — Я дорого стою, но всегда делаю хорошую работу, можешь спросить у Лу.
   Развинченной походкой Карч направился к двери, но на выходе задержался и повернулся ко мне.
   — Теперь мы друзья, не так ли? — У него снова был мрачный вид. — Все сделано полюбовно. Прости, что я это говорю, я знаю, ты не подводишь друзей, но на всякий случай... Вторая такая встреча уже не будет приятным разговором с двумя тысячами в придачу.
   Он ушел, а я еще долго сидел в кресле, стараясь привести свои мысли и чувства в порядок. Нечто подобное я ожидал, но не так быстро. Итак, неизвестный благожелатель передал мне через человека Кестлера ровно столько же, сколько я получил от Харлингфорда. И это больше всего меня сейчас смущало.

Глава 4

   Джин Бертон, видимо давно ожидавшая меня, открыла дверь тотчас после звонка. Вблизи она была еще более привлекательна: в кофточке из черного легкого шелка поверх шелковых вышитых брюк. Ее потрясающие груди так откровенно притягивали взгляд, что бросали в жар даже такого закаленного мужика, как я.
   Копна рыжих волос, удивительно живые глаза и губы с потрясающим изгибом. Заряд динамики высотой в метр шестьдесят пять, но так хорошо сложенный, что не производил впечатления мощности.
   — Вы — Дэнни Бойд? — спросила она теплым голосом.
   — Это так, — ответил я, принимая умный вид. — А вы Джин Бертон?
   — Мой брат говорил мне о вас, — продолжала она. — Вы гораздо лучше выглядите, чем я представляла по описанию Яна. О, я вижу, мне следовало завесить зеркало к вашему приходу, тогда бы вы время от времени удостаивали меня взглядом, — иронически добавила она.
   — Я рассматриваю свой профиль один раз в день, — возразил я, — чтобы проверить, нет ли у меня морщин. Но если хоть на секунду перестану смотреть на вас, вызовите врача, чтобы он сделал мне гормональный укол.
   — Думаю, вы мне очень понравитесь, когда мы узнаем друг друга получше, Дэнни, — задумчиво протянула она. — После второго стакана, например...
   Я прошел за ней в гостиную, мебель которой... Впрочем, она могла входить в квартирную плату.
   — Сначала пропустим по стаканчику. Я обычно пью сухой бурбон со льдом. А вы?
   — Подойдет, — ответил я, осматриваясь. — На этом диване можно сидеть?
   — На нем можно делать все, что угодно, — непринужденно ответила она. — Один режиссер продал мне его по дешевке. Он считал, что его вид слишком часто напоминал ему о собственной физиономии.
   Я опустился на диван под возмущенный треск пружин. Джин принесла напитки и устроилась рядом, прижав ко мне бедро.
   — Яна нет? — спросил я.
   — Вы шутите? — Она еще крепче прижалась ко мне, — разве я нуждаюсь в помощи братца, принимая у себя частного детектива во плоти?
   — Я подумал, что мне придется терроризировать его, как это делает Вильяме, и счастлив, что мы придерживаемся одного мнения. Джин. Это облегчает предстоящую работу.
   — Не обольщайтесь, мой милый, — с легкой иронией сказала она, — и оставьте в покое этого подонка, Джерома Вильямса.
   — Что он имеет против Яна?
   — В том-то и дело, что ничего, — с горечью ответила она. — Такая уж у него манера — унижать подчиненных. Ладно, оставим это. Значит, вы пытаетесь разыскать Ирен?
   — Безуспешно. Все молчат, как сговорились. Можно подумать, что она была носительницей бацилл какой-то опасной болезни.
   — В каком-то смысле так оно и было, — неожиданно заявила Джин. — Я была ее близкой подругой, но никогда не понимала ее. Она была очень странной, даже немного извращенной, но не в обычном смысле слова.
   — Может быть, она была слишком впечатлительной, и та роль, которую ей приходилось исполнять на сцене...
   — "Мечта без пробуждения", — прошептала Джин. — Мне всегда казалось, что такое название просто создано для Ирен. Понимаю, что это звучит глупо, но в самом деле мне было очень трудно понять Ирен. Ее личные проблемы все усложнялись, а она каждый вечер должна была изображать сумасшествие на сцене. Ирен была замечательной актрисой, но эта роль была на износ. По-моему, она так запуталась, что в один прекрасный день не смогла отличить роль от действительности. Она достигла такого совершенства в игре, что мечта о смерти стала ее собственной мечтой.
   — Допустим, она стала психопаткой, — нетерпеливо сказал я. — Что же произошло потом?
   — Не знаю, Дэнни. — Джин беспомощно пожала плечами. — Поверьте, я очень хотела бы это знать.
   Она нуждалась в отдыхе и отправилась в такое место," где ее никто не знал. Она даже мне не говорила никогда, куда собиралась поехать. Просто уехала, и я ее больше не видела.
   — Припомните, пожалуйста, какие-нибудь, подробности из ее личной жизни.
   — Я знаю, что она общалась с Роджером Лоувелом и Джеромом Вильямсом. У обоих такой сволочной характер, что они могли довести до исступления кого угодно. Были еще двое. Ирен никогда не называла их имен и всегда говорила о них с таинственным видом.
   Правда, один раз она сказала мне, что если бы я узнала, кто они такие, то упала бы в обморок. Тогда я не обратила внимания на ее слова, знаете, многие девушки любят придумывать всякие небылицы. Но вот, когда она исчезла, я подумала, что эти люди существовали на самом деле.
   — Почему?
   — Все как-то странно восприняли ее уход. Вильяме не хотел даже говорить о ней и вел себя так, будто ее никогда не существовало. А мне посоветовали поскорее забыть о ней, если я не хочу иметь больших неприятностей. Барни Миккерс сказал примерно то же самое. Оба вели себя так, будто чего-то боялись. Не знаю чего.
   — А Лоувел?
   — У Роджера была старая симпатия к Ирен, — с легкой улыбкой сказала Джин. — Он был на самом деле очаровательным, пока не стал слепым. Мне кажется, что его ни в чем нельзя винить, особенно после того, что с ним произошло. Роджер устроил тогда дьявольский шум. Я разговаривала с ним месяц спустя. Он был уверен, что Миккерс и Вильяме знают что-то, если судить по той манере, с какой они отмалчиваются. Он пригрозил, что обратится в полицию, наймет частных детективов и поднимет такой шум в газетах, что все займутся ее розысками. В то время Роджер был парнем, способным выполнить свои угрозы.
   — Почему же он отказался от этого?
   Джин с явным недоумением уставилась на меня.
   — Разве вы ничего не знаете?
   — Ах да, он болен.
   — По вы помните, как это случилось? Все газеты писали об этом.
   — Вероятно, я был в отъезде. Я работал в агентстве Крюгера и много разъезжал.
   — Это произошло спустя три дня после нашего с ним разговора, — сказала Джин с легкой дрожью. — Он вернулся к себе около трех часов ночи, вышел из машины и направился к входной двери. Было темно, и в этот момент кто-то плеснул кислотой ему в лицо.
   Волосы у меня встали дыбом.
   — Сегодня днем я не заметил никаких шрамов.
   — Он провел шесть месяцев в больнице, — глухим голосом проговорила Джин. — С помощью пересадки кожи удалось восстановить его лицо, но он остался слепым.
   — Полиция нашла того, кто это сделал?
   — Нет. — Она покачала головой. — Они ничего не смогли вытянуть из Роджера. Он утверждал, что нападающий принял его за другого, и ни словом не упомянул Ирен, лишив полицию отправной точки, от которой она смогла бы начать поиски преступника, не так ли?
   — Вы полагаете, что вся эта история связана с исчезновением Ирен?
   — Я уверена в этом, Дэнни, — твердо ответила она.
   — И у вас есть какие-нибудь доказательства?
   — Два дня спустя после этого случая, вернувшись из театра, я застала в квартире какого-то человека, который ждал меня. Я так и не поняла, как он проник сюда. Жуткий тип! — Она вздохнула. — Я в своей жизни никогда так не пугалась. У него был вид мумии.
   — Высокий и сутулый? — спросил я. — Белые волосы, а лицо как сортировочная станция?
   — Откуда вы знаете? — Ее глаза округлились. — Это был он.
   — Чего же он хотел?
   — О, сущие пустяки: забыть об Ирен Манделл, в противном случае со мной случится то же, что и с Лоувелом. Я была парализована от страха и стояла не шевелясь, слушая его ужасный голос! Его улыбка была еще ужаснее. — Джин задрожала. — Так могла улыбаться только смерть!