Браун Картер. Смертельная мечта

Картер Браун
Смертельная мечта

Глава 1

   Неожиданно весна и теплое солнце растянули в Центральном парке новый зеленый ковер. По Пятой авеню прогуливались со своими пуделями небесные создания, демонстрируя ножки, одетые в нейлон.
   Я отправился к югу, повернул на восток, на Пятьдесят третью улицу, и прошел на Мэдисон. Контора издательства Харлингфорда, занимающего стандартное шестиэтажное здание, находилась на втором этаже и была меблирована в ультрамодернистском духе. Для завершения впечатления от роскошной обстановки посетителей принимала высокомерная блондинка, которая не обратила на меня никакого внимания. С огорчением я подумал, что эта девица в настоящий момент выходит за рамки моих возможностей.
   В конце концов она решила все же заметить мое присутствие и вопросительно подняла брови. Я повернулся к ней своим левым профилем, который, по моему мнению, лучше правого, но даже столь мужественное зрелище не смягчило ее.
   — Меня зовут Бойд. Дэнни Бойд, — сказал я. — У меня назначена встреча с мистером Харлингфордом.
   — А кого вы представляете? — спросила она с акцентом, явно искусственным, и брови ее поднялись еще на миллиметр.
   — Я представляю предприятие Бойда, — ответил я.
   Кивком она указала мне на ближайшее роскошное кресло из белой кожи.
   — Садитесь, пожалуйста, мистер Бойд. Мисс Сунг через минуту займется вами.
   — Может быть, вы меня плохо расслышали, — недовольно проворчал я. — Я не нуждаюсь в мисс Сунг.
   Мне нужна не дама, а мужчина Харлингфорд. Сделайте усилие, и сразу вспомните, что я именно это имя назвал с самого начала.
   — Мисс Сунг — личный секретарь мистера Харлингфорда, — старательно выговорила она, словно имела дело с самым последним учеником в классе. — Прошу вас, сядьте, мистер Бойд.
   Я устроился в белом кресле, кожа которого затрещала так, будто она не выносила частных детективов.
   Мне почудилось даже, что кресло проскрипело: «Проклятье! Как низко упала наша контора!» У меня испортилось настроение. Я закрыл глаза и стал считать девочек, лихо работающих длинными ногами на сцене шантана.
   — Мистер Бойд, — раздался приятный музыкальный голос. — Мистер Харлингфорд вас сейчас примет.
   Я быстро открыл глаза. Передо мной стояла китаянка, из тех, чьи предки родились и выросли в Америке: кожа цвета слоновой кости, высокие скулы и немного раскосые сапфировые глаза. На ее полных губах играла спокойная приветливая улыбка.
   — Я — Мария Сунг, личный секретарь мистера Харлингфорда. Фамилия Сунг вполне естественна, не так ли? А что касается моего имени — Мария, то я получила его от матери-француженки. — Она снова улыбнулась. — Все, рано или поздно, спрашивают меня об этом.
   — Меня зовут Дэнни Бойд, — начал я, чтобы что-нибудь сказать. — Имя Дэнни досталось мне от предков-ирландцев, которые всегда и везде слушали звучание волынки, главным образом в кабаках.
   Я дал ей возможность полюбоваться моим профилем и справа и слева, потому что она этого заслужила, сам оглядел ее с ног до головы.
   — Никогда не подумал бы, что это издательство, — продолжал я. — Может быть, мне следовало бы пролистать для начала какую-нибудь толстую книгу, чтобы не казаться дураком?
   — Не стоит беспокоиться по этому поводу, мистер Бойд, — спокойно ответила она. — Прошу вас, пойдемте, мистер Харлингфорд уже интересовался, не появились ли вы.
   — Послушать вас, так можно подумать, что я опоздал на целый час, — буркнул я.
   — Мистер Харлингфорд — деловой человек. — В ее голосе слышались нотки недовольства. — Он не любит, когда его заставляют ждать.
   — Вот досада с этими мультимиллионерами. У них мания величия. Правда, некоторые их мании совершенно реальны. Как вы, например.
   Личный лифт доставил нас на пятый этаж, в приемную господина генерального директора. Мисс Сунг подвела меня к двери из тикового дерева. Она деликатно постучала, открыла дверь, посторонилась, чтобы пропустить меня, и объявила:
   — Мистер Бойд!
   Я вошел, дверь за мной тихо затворилась. Комната, в которую я попал, не имела ничего общего с кабинетом. Ее скорее можно было бы назвать библиотекой знаменитого клуба охотников на лис. За рабочим столом, покрытым кожей, сидел тип с широкими плечами и обветренным лицом. Он был одет в костюм, который давал основания думать, что все модные портные Лондона трудились над ним, а цена за него позволила им разделаться со всеми своими долгами.
   — Я — Фрэнсис Харлингфорд. — У него оказался внушительный, хорошо поставленный голос. — Садитесь, Бойд.
   Я немного полюбовался обивкой кресла, прежде чем рискнул сесть.
   — Красивая у вас мебель. Чем она покрыта? Кожей авторов?
   У него была приятная улыбка. Белые зубы сильно контрастировали с загоревшей кожей.
   — Видимо, вас нелегко поразить, Бойд, — заметил он.
   — Только некоторые женщины могли сделать это, — серьезно ответил я. — Но зато меня легко удивить, послав записку с приглашением и приложив к ней чек на две тысячи.
   — Я подумал, что так будет проще, — сказал он. — Я кое-что узнал о вас за эти дни... Что угодно ради денег, и пусть мораль сама выпутывается, не так ли?
   — Надеюсь, этот разговор вы завели не для того, чтобы прощупать меня, гожусь ли я для дела, которое вы мне хотите поручить? — с некоторым вызовом спросил я. — Итак, в чем оно состоит?
   Харлингфорд поудобнее устроился в кресле и не спеша закурил сигарету.
   — Мы решили издавать новый журнал, — начал он. — Ежемесячный, но не рассчитанный на широкую публику. Скорее, для избранных клиентов, постоянных читателей. Стараемся, чтобы он был одновременно и разумным и содержательным, без всяких литературных выкрутасов.
   — Разве критики становятся менее дорогими, чем литераторы? — с невинным видом спросил я.
   — Материалом служат реальные события, — продолжал он, игнорируя мой вопрос, — представляющие житейский интерес.
   — Хотите опубликовать историю моей жизни? Готовы рискнуть и пойти на неприятности с цензурой?
   — Оставьте ваше остроумие для моего администратора, Бойд, — сухо проговорил он. — Она приветствует людей, способных опуститься до ее уровня.
   — Можно затеять с ней разговор, когда дойдешь до ее уровня? — радостно проговорил я, но тонкость моего замечания ускользнула от него.
   — У меня есть журналист, специалист в этой сфере, который работал над одной историей в течение шести месяцев, но без всякого результата. И я пришел к вполне определенному выводу: история эта больше подходит следователю, а не писателю.
   — Мне?
   — Вам. — Он медленно кивнул. — Вы, как мне кажется, наделены примитивной грубостью и резкостью, которые помогут вам преуспеть там, где провалился писатель.
   — Я умею также плевать в лицо людям, — сказал я. — Вы считаете, что и это может пригодиться?
   — Почему бы и нет? — холодно ответил он. — Вы возьметесь за эту работу?
   — Если вы потом не заставите меня описывать историю, которую я буду расследовать.
   — Я хочу, чтобы вы докопались до истины, — проворчал он. — Потом я найду писателя, который изложит эту историю. Две тысячи, которые я вам прислал, считайте авансом. Если вы хорошо проведете следствие, я готов дать еще две тысячи.
   — А что, если дело займет не одну неделю?
   — На ваш страх и риск, — сухо заметил он. — Короче, вы беретесь или...
   — Берусь, — быстро проговорил я.
   — Существуют некоторые обстоятельства, которые вы обязаны учитывать. Ни под каким видом не следует упоминать мое имя или название издательства.
   — Естественно. А как насчет вашего администратора?..
   — Во-вторых, вы будете посылать свои рапорты прямо мне или моему личному секретарю мисс Сунг. Никто другой не должен знать ни того, что вы делаете, ни причин, которые вас к этому побудили.
   — Все ясно.
   — Очень хорошо.
   Он выпрямился в кресле и энергично раздавил окурок в пепельнице. Может быть, этим он хотел показать, что при необходимости расправится со мной так же, как с этим окурком?
   — Вы когда-нибудь слышали об Ирен Манделл?
   — Это имя вызывает какие-то ассоциации в моей памяти...
   — Ею вы и должны заняться, — резко заявил он. — Ирен Манделл была актрисой...
   — А! Теперь припоминаю! Она играла в пьесе, которая с большим успехом прошла на Бродвее года два назад?
   — Вторая женская роль, — холодно согласился Харлингфорд. — Пьеса называлась «Мечта без пробуждения». Один из трюков психопатии, где реальна только душа. Вы поняли, что я имею в виду?
   — Что-то вроде: «Мой дедушка был каннибалом, потому-то я и чувствую себя нормальным»?
   Харлингфорд усмехнулся.
   — Вы отлично подходите моему администратору, — пробормотал он. — Я только прошу вас вовремя выставлять ее по утрам, чтобы она не опаздывала в контору.
   — Я подумаю об этом, — обещал я.
   — Ирен Манделл, — он возвратился к теме нашего разговора, — играла в течение почти трех месяцев. Потом покинула труппу. Из-за нездоровья, как писали в газетах. Ее роль слишком многого требовала: она играла женщину, которая мало-помалу, по ходу пьесы теряла рассудок. И это в течение шести вечеров в неделю при двух утренниках. Об этом прямо не говорилось, но можно было понять, что у нее началась нервная депрессия и что она нуждалась в длительном отдыхе.
   Спустя два дня газеты сообщили, что мисс Манделл тайно уехала в деревню, но через месяц снова вернется к своей роли.
   — И она больше не вернулась?
   — Это было два года назад, Бойд. После этого ее никто не видел. Никто не знает, где она находится, что с ней случилось, жива ли она еще.
   — Вот след, который можно назвать остывшим, — немного озадаченно сказал я.
   — Мой писатель разговаривал с людьми, которые ее хорошо знали: товарищи по сцене, друзья, импресарио, режиссер, бывший любовник, лучшая подруга, и у всех была одна и та же реакция. — Его темные глаза засверкали. — Никто из них не интересовался Ирен Манделл. Им было наплевать на то, что с ней могло случиться, они не хотели этого знать, у них нет ни малейшего желания помочь кому бы то ни было разыскать ее... Как будто она вообще и не существовала!
   — Вы полагаете, что я достигну больших результатов, используя метод Бойда, то есть при помощи кнута и пряника заставлю их заговорить?
   — Меня не интересуют методы, которыми вы можете достичь результатов, Бойд, — холодно проговорил он. — Просто получите результат. Дальше: из всей родни у нее осталась только сестра — Ева Манделл. Никто не знает, где она. Вроде бы живет в Нью-Йорке или была там проездом. Я хочу вам сказать, Бойд... У меня нюх в отношении репортажей. Я просто чувствую нечто очень поразительное в этом непонятном исчезновении Ирен Манделл.
   — Браво, — сказал я без всякого энтузиазма.
   — Разве вы сами не чувствуете, старина? — Голос его задрожал от волнения. — Ирен Манделл была известной актрисой, пусть не звездой, но все-таки актрисой талантливой и человеком, известным многим. А теперь вот уже два Года, как она исчезла, и всем совершенно наплевать на это! Но если подобное могло случиться с ней, то может случиться с каждым из нас. Кто станет беспокоиться о мистере Дюпоне или его жене, когда они исчезнут? Вы понимаете?
   — Мне нужно будет заказать новую планку с обозначением моей профессии, — проговорил я. — Моя почти стерлась.
   — У мисс Сунг имеется полное досье. Вы можете забрать все бумаги. — Его голос внезапно стал совершенно бесцветным. — Как только найдете хоть что-то, немедленно сообщите об этом мне. В досье имеются все телефоны, по которым можно соединиться со мной днем и ночью. Я рассчитываю, что вы будете постоянно держать меня в курсе дела. Это все, Бойд, — Спасибо, — сказал я, вставая. — Никаких рукопожатий или пожеланий удачи, прежде чем я отправлюсь в бой?
   — Досье у мисс Сунг, — ледяным голосом повторил Харлингфорд.
   Я закрыл за собой дверь и направился к столу личного секретаря. Разрез ее платья открывал кусочек ляжки. При моем появлении мисс Сунг оторвалась от бумаг.
   — Как прошла беседа, мистер Бойд? — Ее улыбка была очаровательна.
   — Отлично, — ответил я. — Он ест вместо бифштекса маленьких детей?
   — У мистера Харлингфорда манера выказывать себя более суровым, чем он есть, — доверительно сообщила она. — Но ведь на нем лежит колоссальная ответственность.
   — Этот костюм, который на нем? Прибыль должна быть огромной...
   — Я приготовила вам досье, мистер Бойд, — оборвала она, вкладывая папку в большой конверт. — Здесь все сведения об Ирен Манделл, которые нам удалось получить.
   — В том числе и номер вашего телефона?
   — Простите?
   — Мистер Харлингфорд, — сказал я торжественно, — потребовал, чтобы я общался лишь с ним или с его личным секретарем. Не только днем, но и ночью. Если, например, он отправится покататься на автомобиле, где я смогу найти вас ночью?
   Когда она улыбалась, на ее щеках появлялись очаровательные ямочки.
   — Понимаю, мистер Бойд. Я напишу вам номер моего телефона.
   — Вы хорошо сделаете, если также запишете и мой номер, — сказал я, полный надежды. — Никогда заранее ничего не известно. В один из вечеров вы можете вспомнить какую-нибудь подробность, которую срочно надо будет...
   — Это маловероятно, мистер Бойд. Если что-нибудь подобное случится, я сразу же уведомлю мистера Харлингфорда; и он найдет способ, как с вами связаться.
   — Не сомневаюсь. Он из тех людей, которые знают счет деньгам.
   — У него устрашающая внешность, — заметила она, — но он рычит больше, чем кусает...
   — Вы говорите со знанием дела. Он упражняется на вас?
   — Если ваше внутреннее "я" оскорблено этой беседой, мистер Бойд, — холодно проговорила она, — то прошу вас поговорить с администратором, а не со мной.
   — Прямо настоящий заговор с целью бросить меня в объятия администратора! Неужели у меня такой же глупый вид, как у нее?
   — Думаю, вы составите идеальную пару, и остановимся на этом. — Ее улыбка была обворожительна.
   — Вы хотите сказать, что «мы» составим идеальную пару? Я на этом настаиваю. Что, если мы вместе пообедаем сегодня?
   — Исключено! — проговорила она. — Вы будете работать. До свидания, мистер Бойд. И не беспокойтесь относительно вашего профиля, когда будете уходить.
   Я уже рассмотрела его под разными углами.

Глава 2

   Он сидел, откинувшись на стуле, положив ноги на письменный стол, с сигарой в углу рта, в шляпе, сдвинутой на затылок.
   — ...Послушай, моя дорогая, — говорил он в трубку умоляющим голосом, хриплым и царапающим. — Это тебе не подходит, не звучит. Этот, с позволения сказать, продюсер — проходимец... Плюс ко всему он платит гроши! Брось этого прохвоста и предоставь действовать старому Барни. Хорошо? Я позвоню тебе не позднее завтрашнего дня.
   Он повесил трубку и медленно переместил горящую сигару из одного угла рта в другой, пристально глядя на меня.
   — Итак, вы частный детектив? — с неприязнью проворчал он. — Для чего вы пришли сюда? Я занят делом, и меня уже тошнит от сыщиков, которых столько развелось на телевидении.
   — У вас такой вид, будто вы сами выскочили из фильма, — убежденно сказал я. — Урожая тысяча девятьсот двадцать восьмого года. И ваши носки плохо подобраны.
   — Ну и что? — Он нервно повел плечами. — Вы пришли, чтобы критиковать меня?
   — Я ищу одну актрису. Она...
   — Вы — продюсер? Продюсер, который нуждается в актрисе? — резко оборвал он меня. — Или хотите сделать несколько мерзких фотографий своим отвратительным аппаратом?..
   Я схватил его за обе лодыжки, приподнял их над письменным столом и резко отпустил. Ноги ударили об пол с такой силой, что он выронил сигару изо рта.
   — Я — лишь жалкий частный детектив, который старается заработать себе на жизнь, — терпеливо начал я. — И если вы не дадите, наконец, объяснить мне цель своего визита, я вобью ваши зубы в глотку так далеко, что вам понадобится телескопическая щетка, чтобы чистить их!
   — Я вижу, что мы оба цивилизованные люди. Теперь все ясно. Вам нужна актриса?
   — Да. Ирен Манделл. Я хочу найти ее.
   Он пожал плечами.
   — Я тоже хотел бы отыскать Ирен. В течение двух лет ни одного слова, ни одного! Даже ни одной открыточки!
   Торжественность его тона, видимо, была хронической болезнью. У меня не было иного выхода, я располагал лишь двумя тысячами долларов, так что; оценив ситуацию, пришлось вкратце пересказать все, что я знал о причине ее ухода со сцены.
   — Это в самом деле так, — сказал он, с мрачным видом кивнув. — Все вечера подряд она должна была сходить с ума. Весь третий акт Ирен находилась на сцене и начинала с таких тирад: «Боже мой, как мне плохо!»
   Это был безостановочный транс! Собаке не пожелаешь такого.
   — Десять против ста, что вас это не беспокоило, а? — спросил я.
   — Вы считаете, что я работаю ради удовольствия? — Его голос задрожал. — Но у Барни Миккерса есть сердце. «Ты сенсационна, — сказал я ей, — действительно сенсационна. Но восемь недель! Сделай перерыв, потом я найду тебе приличную пьесу, будешь на сцене каждый вечер». Но Ирен даже не захотела слушать милого Барни, а потом...
   — Вы знаете, куда она поехала?
   Миккерс решительно покачал головой.
   — Я вам уже сказал. Ни одной почтовой открытки!
   — И вы не пытались узнать, что же с ней случилось?
   — У меня слишком мало времени, чтобы выращивать цветы, — энергично запротестовал он. — Здесь делают дело и деньги. Не говоря уже о том, что по крайней мере восемь пьес в год не выдерживают больше трех дней. У меня есть возможность прохлаждаться, по вашему мнению?
   — Вот то, что можно назвать спорным вопросом, — ответил я. — Кто был близок с ней?
   Он сообщил имена, которые уже фигурировали в моем списке, потом, немного поколебавшись, добавил:
   — Ева Манделл — ее сестра.
   — Кто еще? — настаивал я.
   — Ее частная жизнь принадлежит ей, это не мое Дело. Спросите других, может быть, они что-то знают.
   — Полагаю, что все же заставлю вас проглотить ваши зубы ради собственного удовольствия!
   — Прошу вас! — Он умоляюще воздел руки. — Никакого насилия! Челюсти стоили мне двести долларов, а я еще даже не заплатил за них! Была одна девушка, которая помогала Ирен одеваться и заодно служила у нее горничной. Почему бы вам не обратиться к ней?
   — Как ее зовут?
   — Дайте подумать... — Он постучал пальцами по лбу. — Дженни... Дженни Шау! Вот-вот, Дженни Шау!
   — А где я могу ее найти?
   — Я не Господь Бог! В городе с восемью миллионами жителей подобная задача не из легких.
   Барни стал раскачиваться в кресле с видимым нетерпением.
   — Вы уже отняли у меня кучу времени и теперь хотите окончательно погубить весь день только потому, что я когда-то был импресарио Ирен Манделл?
   — Если вы не знаете, где она, то кто может это знать?
   — Может быть, мать? Или я должен знать адрес матери? Что вы еще хотите от меня? Написать для вас сценарий?
   Я встал и несколько секунд молча смотрел ему в глаза.
   — Не надо. Ваша болтливость едва ли сродни умению писать.
   Пришлось отправиться в «Блэк Ангус», чтобы позавтракать. Потом я вернулся в свою контору. Фрэн Джордан, моя очаровательная секретарша, рыжая, с зелеными глазами, ведет за пределами конторы жизнь, в которой я практически не играю никакой роли. Фрэн бросила на меня слегка заинтересованный взгляд.
   — Как прошла беседа? — небрежным тоном спросила она.
   — Господину генеральному директору понадобился гениальный сыщик.
   — И где вы его найдете?
   — Харлингфорд не может предложить никого другого, кроме меня. Его судьба в моих руках.
   — С каких пор вы перешли на такую манеру разговора, врун этакий? — сердито спросила Фрэн.
   — С тех пор, как побеседовал с неким Барни Миккерсом. Мы должны искать Дженни Шау, горничную, моя дорогая.
   — Где я должна искать ее? Под нашим письменным столом?
   — Попробуйте в контрактах по найму. Кстати, вы помните Ирен Манделл?
   — Еще одна горничная?
   — Ладно, начинайте с Шау, — устало согласился я. — В этом агентстве, видно, одного моего профиля недостаточно.
   Фрэн медленно и глубоко вздохнула, отчего ее роскошная грудь плавно поднялась и не менее плавно опустилась.
   — Я по-прежнему держу здесь рекорд по красоте груди, — довольно проговорила она, — не забывайте этого.
   — Нет проблем. Что вы делаете сегодня вечером?
   — Провожу небольшое расследование. — Тон был достаточно развязным. — С одним шахтером из провинции.
   — Шестнадцати лет?
   — Этот шахтер добывает уран прямо под своим домом где-то в Канзасе. Если он разделяет мои вкусы, я, возможно, куплю счетчик Гейгера и присоединюсь к нему.
   Задумчивая улыбка все еще блуждала по ее лицу, когда я прошел в свой кабинет. Усевшись за стол, я разложил досье. Сведения оказались весьма скудными: список из пяти имен, четыре адреса и фотография Ирен Манделл.
   Первым в списке стояло имя Барни Миккерса, импресарио Ирен.
   Вторым был Джером Вильяме — ее режиссер.
   Следующими, с указанием адресов, шли ее лучшая подруга Джин Бертон и лучший друг Роджер Лоувел.
   В конце списка, без адреса, значилось имя ее сестры, Евы Манделл.
   Пять несчастных имен, четыре адреса и фотография.
   Это все, что после более чем пятинедельных поисков мог обнаружить опытный журналист? Значит, Харлингфорд что-то от меня скрыл, и, если я позвоню и спрошу его об этом, полагаю, он ответит, что это для моего же блага. «Лучше будет начать с нуля, Бойд. Приступите к расследованию без навязанных идей, которые могут вам помешать...» Прекрасно! Сэкономлен один телефонный разговор.
   Я стал внимательно рассматривать фотографию Ирен — портрет размером двадцать четыре на" тридцать шесть, на глянцевой бумаге, сделанный профессионалом, с ретушью эксперта. Портрет, безусловно, висел в фойе театра. Убраны морщинки, столь характеризующие личность. Только глаза с фальшивыми ресницами избежали ретуши. В них читалось явное высокомерие и что-то еще, что не давало мне покоя. Именно такие глаза должны быть у актрисы, игравшей сумасшедшую.
   Я положил фотографию в досье и снова прочитал список имен. Харлингфорд сделал из меня коммивояжера, обязанного посетить нескольких клиентов. Я, возможно, должен буду обзавестись щетками и швабрами для будущих клиентов. За Барни Миккерсом следует режиссер Джером Вильяме, вдруг ему нужен подметальщик. В конце концов, кто-то должен подметать помещение после представлений, не так ли?
   Театр находился недалеко от Бродвея. Четверо актеров, трое мужчин и женщина, репетировали на сцене, держа в руках рукописи. Один из них, судя по манере поведения, был скорее режиссером.
   Я пристроился в первом ряду, рядом с каким-то молодым человеком. Он смотрел на сцену с озабоченным выражением. На кончике его носа лихо сидели огромные очки в черепаховой оправе. У него было столь хрупкое телосложение, что было удивительно, как ему позволяют выходить на улицу при сильном ветре.
   — Джером Вильяме там? — спросил я у него, кивнув на сцену.
   — Тише! — прошипел он, и толстые стекла очков яростно блеснули. — Ради Бога, тише! Кто вам нужен?
   — Мне нужен Джером Вильяме!
   — Да, это мистер Вильяме! — прошептал голосом убийцы молодой человек. — Теперь можете замолчать?
   Прошу вас!
   Я постарался приглядеться к участникам репетиций.
   — Кто эта актриса с потрясающей грудью?
   Молодой человек неожиданно выпрямился и с оскорбленным видом посмотрел на меня.
   — Это моя сестра, — с трудом проговорил он.
   — Вам совершенно незачем извиняться, — решил я его утешить. — Вы должны гордиться тем, что у вас такая сестра. Как ее зовут?
   — Джин Бертон. Если вы сделаете еще хоть одно замечание, я выброшу вас из театра.
   — Вы можете изображать грубияна, потому что знаете, что гораздо слабее меня. Они долго будут там болтать?
   Из его горла в течение нескольких секунд исторгались какие-то свистящие звуки, потом к нему снова вернулся дар речи.
   — Кто вы такой. Боже мой? — спросил он с отчаянием в голосе. — И как вам удалось проскочить мимо привратника?
   — Меня зовут Дэнни Бойд, — вежливо ответил я, — и мне это стоило пять долларов.
   — Чего вы хотите?
   — Поговорить с Вильямсом. И с вашей сестрой.
   — Оставьте-ка мою сестру в покое!
   — Какого черта вы изображаете из себя отца семейства? — Во мне заговорила злость. — Разговор пойдет исключительно о деле.
   — Что, занимаетесь поставками белого товара?
   — Нет, ставим заказной спектакль. Нам не хватает живого скелета, а вы прекрасно подошли бы. Пятьдесят монет в неделю, и сможете купить все, что захотите. Ну как?
   Диалог на сцене внезапно прекратился, и наступившее молчание заставило меня поднять глаза. Вильяме уничтожающе смотрел на нас.
   — Если мы помешали вашей частной беседе, — холодно проговорил он, — то прошу извинить.
   Маленький блондин вскочил на ноги.
   — Я очень огорчен, мистер Вильяме, но этот бесноватый... Он сказал, что его зовут Бойд и что он пришел повидать вас. Я пытался заставить его замолчать, но это невозможно!
   Вильяме одарил меня ледяным взглядом.
   — Что вы хотите?
   — Небольшой разговор... Но я не тороплюсь, подожду, пока вы кончите.
   — Проклятье! — устало бросил он. — Репетиция сорвана. Отдохните четверть часа, дети мои, пока я отделаюсь от этого страхового агента.
   Вильяме спустился со сцены. Это был рослый парень отличного сложения, хотя, на мой взгляд, ему не мешало бы скинуть с десяток килограммов. Чувствовалось, что он умеет держать себя в руках. Такой выдержкой обычно отличаются актеры и проходимцы, когда хотят произвести впечатление.