Браун Картер. Смертельная мечта

   — Для парня, который должен быть уже мертв, ты неплохо шутишь, Бойд, — медленно ответил Кестлер.
   — Если я найду убийцу Дженни Шау за три тысячи, то это просто ничего!
   — Да, — согласился он, — но есть одна маленькая Деталь. У тебя слишком большая пасть, Бойд, и ты слишком широко раскрываешь ее перед копами.
   — Я исправлюсь, как только ты станешь моим клиентом, — возразил я. — За три тысячи долларов у тебя будут все преимущества!
   — Это моя ошибка, босс, — вмешался Карч с горечью в голосе. — Если бы я сразу его уничтожил, у нас не было бы проблем!
   — Никаких проблем! — заверил его Кестлер. — Ты правильно сделал, что привез сюда Бойда. Все идет хорошо. — Он внезапно повернулся ко мне. — По рукам, Бойд! Три тысячи монет, когда достанешь товар — Отлично, — сказал я, — теперь я могу уйти?
   — Иди! Но помни, Бойд, я могу снова возобновить контракт с Манни.
   — Разумеется, твое право. Мы с Манни настоящие друзья, не правда ли, Манни?
   — Да, настоящие друзья, — подтвердил Манни. — Если так будет продолжаться, то мне придется поплакать над твоей могилой, мой мальчик.
   Было немногим больше двух часов, когда я вернулся к себе. Не успел я сделать и двух глотков, чтобы промочить основательно пересохшее горло, как в дверь позвонили.
   Прежде чем открыть, я достал из ящика комода «Мастерпис-38», хотя ничто не указывало на то, что Кестлер мог опять изменить свое решение.
   Но мне все-таки пришлось удивиться. Правда, это было приятное удивление при виде Марии Сунг в огромном меховом манто. Только кончик носа и блестящие сапфировые глаза виднелись над воротником.
   — Могу я войти? — робко спросила она.
   — Что за вопрос? — Я широко распахнул дверь.
   Мария прошла в гостиную и села на диван.
   — Я хотела бы что-нибудь выпить, Дэнни, если можно, — совсем тихо проговорила она., — Что бы вы хотели?
   — Безразлично, лишь бы побольше.
   Я щедро налил коньяку в бокал и поднес ей.
   — У вас измученный вид.
   Она слабо улыбнулась и, прежде чем ответить, сделала большой глоток.
   — Я вам верю. У вас есть сигарета?
   — Конечно. — Я протянул ей сигарету и зажег спичку — Хотел бы думать, что мой профиль, наконец, подействовал на вас, но боюсь, вы пришли по другому поводу.
   Она допила коньяк и протянула мне бокал.
   — Еще, Дэнни, пожалуйста.
   Я взял бутылку, наполнил бокал и передал ей, заметив, что у нее немного дрожали руки.
   — Я видел закоренелых пьяниц, — сказал я, — но вы первая персона, которая начинает напиваться на рассвете. Может быть, вы также страдаете бессонницей?
   — Произошла катастрофа, — сказала она с полуулыбкой на дрожащих губах. — Лейтенант появился до того, как он пришел в себя. Некоторое время все шло хорошо, и я подумала, что он взял себя в руки. Но когда лейтенант ушел, все сразу изменилось...
   — Он снова стал грубым?
   — Он всегда был грубым, — ответила она. — На этот раз была другая песня: я его предала и должна убираться ко всем чертям.
   — Значит, он выкинул вас?
   — Выкинул прочь! — выкрикнула она. — Мистер Фрэнсис Харлингфорд больше не нуждается в услугах секретарши и любовницы. Нет, я не могу сказать, что он вел себя нечестно, Дэнни. Он оставил себе все, за что заплатил из своего кармана: квартиру, мебель, мою одежду... Это манто, — она невольно пожала плечами под его тяжестью, — оно мое, и он позволил мне сохранить его. Между нами говоря, это имитация под норку, оно у меня было до знакомства с Фрэнсисом.
   — Только манто? — изумленно спросил я.
   — И то, что надето под манто.
   Она медленно сняла манто. На ней были лишь трусики да кружевной лифчик. На правом плече красовалась отвратительная ссадина.
   — Он был не очень корректен, не так ли, Дэнни? — спросила она слабым голосом.
   — Это не шутка? — недоверчиво спросил я. — Он выбросил вас на улицу, в глухую ночь, одетой лишь в эти штучки и манто?
   — Вы медленно соображаете, мистер Бойд. — Она попыталась улыбнуться, но без успеха. — Я ведь сказала уже, что произошло. Я не знала, куда мне пойти.
   Потом решила, что у меня есть выбор: или выспаться в Центральном парке, или сдаться на вашу милость!
   — И вы предпочли меня кусту?
   — Ну да, — просто ответила она. — Поймите, я не прошу милостыни. Ведь вы сказали, что я у вас всегда буду желанной гостьей, не так ли? Я готова заплатить обычную плату и даже приготовить вам утром завтрак.
   Разве это не разумное предложение?
   — Даже великодушное! А теперь наденьте манто и немного расслабьтесь, пока я налью вам еще. Или вы хотите кофе?
   Ее нижняя губа задрожала.
   — Вы... вы не хотите меня?
   Я разом охватил ее взглядом: утонченно красивое лицо со слегка выступающими скулами, полные губы, изумительное тело, длинные ноги, небольшая грудь, гармоничная линия бедер, ясно обрисовывающихся под легким белым шелком...
   — Я до такой степени хочу вас, моя прелесть, что это причиняет мне боль. Но разговор о ночлеге и завтраке охладил меня. Вы все это можете получить бесплатно.
   Глаза Марии расширились. Она сделала несколько шагов и упала мне на руки. Я подхватил ее, прижал к себе, и мои пальцы почувствовали шелковистость ее кожи.
   Она спрятала лицо на моем плече.
   — Люби меня, Дэнни, — с чувством шептала она. — Люби, потому что я нуждаюсь в этом, потому что я прошу тебя об этом!
   Ее тело все крепче и крепче прижималось к моему. Не стоило сопротивляться голоду, который охватил ее...

Глава 7

   Около половины десятого утра я позвонил в свою контору и с удовольствием услышал свежий голосок Фрэн.
   — Я хочу, чтобы вы немедленно пришли ко мне и принесли кое-какие носильные вещи, — сказал я.
   — Какая замечательная мысль! — заинтересованно воскликнула Фрэн. — Еще одна фантазия из тысячи и одной ночи, мой маленький Дэнни?
   — Я говорю серьезно. Это слишком длинная история, чтобы рассказывать ее по телефону. Да вы, вероятно, и не поверили бы. У меня находится молодая женщина, которой нужна одежда. Все, чем она в настоящий момент располагает, — это белье и меховое манто.
   — Я полагаю, глупо спрашивать, откуда у нее меховое манто, — проворковала Фрэн. — Это норка?
   — Ей нужно платье, чулки, словом, вы сами должны понимать, что ей нужно, — с яростью ответил я. — И перестаньте думать то, что вы думаете... Вы ошибаетесь!
   — Но я ничего не думала, — терпеливо возразила она. — Какого она роста?
   — Ваши вещи должны ей подойти. И сделайте это как можно скорее!
   — Рассчитывайте на меня, патрон, — с энтузиазмом бросила Фрэн. — Я слишком заинтригована!
   Я повесил трубку и заметил улыбку на лице Марии.
   — У вас неприятности? — с невинным видом спросила она.
   — Ничего серьезного.
   Мой шелковый халат был ей очень велик, но выглядел на ней, гораздо симпатичнее, чем на мне. Атмосфера была уютной, даже интимной. Мария подливала мне кофе и предлагала отлично приготовленный бекон.
   Покончив с завтраком, мы закурили, и я наконец решился задать ей вопрос:
   — Итак, что же вы собираетесь делать?
   — Даже не знаю, — честно ответила Мария. — Издательство Харлингфорда должно выплатить мне жалованье. Получу чек и займусь поисками квартиры.
   — В этом нет никакой срочности, дорогая, — с живостью проговорил я. — Вы можете здесь жить до тех пор, пока не найдете что-нибудь подходящее.
   — Вы очень милы, Дэнни. — Она улыбнулась. — Но мне необходимо некоторое время пожить одной, и не потому вовсе, что вы не были очаровательны сегодня ночью, просто воспоминания о Фрэнке еще очень свежи в моей памяти.
   — Согласен, — сказал я, скрепя сердце. — А если Фрэнсис не даст вам компенсацию сразу?
   — Не беспокойтесь об этом, — ответила она. — У меня солидный счет в банке.
   — Тогда вот что, позвольте мне сходить за вашим чеком. Бесплатная услуга.
   — Вы в самом деле хотите этого?
   — Мне нужен предлог, чтобы посетить издательство Харлингфорда. Кстати, зачем он решил начать розыск Ирен Манделл?
   Она медленно покачала головой:
   — К сожалению, не имею ни малейшего понятия — У него для этого должна быть основательная причина. Что могло связывать его с Ирен Манделл?
   — Я с ним знакома всего год, — медленно проговорила Мария. — Ему понадобилось два месяца, чтобы устроить меня на квартиру, дома у него я была раза два, не больше.
   — Где он живет?
   — Лонг-Айленд. Живет один с прислугой. Время от времени устраивает приемы, и большинство приглашенных остаются на уик-энд.
   Раздался резкий звонок.
   — Извините, это, должно быть, Фрэн.
   Я отправился открывать. В квартире появилась Фрэн с любопытством во взоре и чемоданом в руках. Я еще закрывал дверь, а она уже рассматривала Марию так, как умеют это делать лишь женщины.
   — Фрэн, — заявил я, подходя, — представляю вам Марию Сунг. Мария, это Фрэн Джордан, мой секретарь.
   — Платье может быть немного велико, — критически заявила Фрэн, — но думаю, что оно все же пригодится.
   — Вы очень любезны, — проговорила Мария своим нежным музыкальным голосом. — Дэнни, вы никогда мне не говорили, что ваша секретарша такая очаровательная.
   — Существует масса вещей, которые он тщательно скрывает от девушек, — ответила Фрэн с легкой улыбкой. — Могу я задать вам только один вопрос?
   — Все, что вы хотите, — приветливо ответила Мария.
   Фрэн немного заколебалась.
   — Только белье и меховое манто? Это правда?
   — Абсолютная!
   — Как это случилось? — Глаза Фрэн блеснули, и она почти упала на стул, который я освободил. — Скажите мне все! Я хочу знать подробности. Ничего не пропускайте! Я умираю от желания услышать эту историю.
   Я быстро вмешался:
   — Мои красавицы, я ухожу и предоставляю вам поле деятельности.
   — Отлично. До свидания, — бросила Фрэн небрежно.
   Получасом позже я стоял перед дверью Роджера Лоувела на Пятой авеню, ожидая, когда мне откроет кто-нибудь, но я определенно знал, что это будет не Дженни Шау.
   Дверь отворилась, и я увидел холодные и расчетливые глаза Лорен Лоувел. На ней была белая блузка из плотного шелка и кашемировые брюки, черные с белым. Массивные золотые запонки составляли комплект с тяжелыми золотыми серьгами. Красный шелковый кушак подчеркивал стройность талии, а красивые мокасины — небольшой размер ног.
   — Вот как? — произнесла она удивленно. — Неужели это вы, мистер Бойд?
   — Мне нужно срочно увидеть вашего мужа, — торопливо сказал я. — Так что отбросим церемонии, хорошо?
   Она молча повернулась, я последовал за ней. Войдя в гостиную, миссис Лоувел направилась к дивану и решительным жестом пригласила меня присоединиться к ней.
   Я окинул взглядом комнату. Роджера в ней не было.
   — Послушайте, мне нужен ваш муж, разве вы не поняли? — спросил я.
   — Он вышел, — сухо ответила она. — Но при всех обстоятельствах я не хочу, чтобы вы надоедали ему сейчас. Он слишком расстроен.
   — Ах да, несчастная Дженни Шау!
   — Всего бы этого не случилось, если бы вы не пришли сюда со своим дурацкими вопросами, — заметила она.
   — А что дает вам основание столь решительно утверждать это?
   — Если бы вы не уговорили ее прийти к вам, она была бы живой.
   — Она была убита потому, что хотела сообщить мне какие-то сведения об Ирен Манделл. Ваш муж потерял зрение только потому, что два года назад хотел узнать, что же случилось с Манделл. Разве вас совсем не интересует, в чем тут дело?
   — Почему вы не сядете? — Тон ее голоса изменился, став почти нежным. — Я достаточно долго смотрела на этот мужественный стан, и он меня воодушевил.
   Я сел возле нее. Ее великолепная грудь находилась всего в нескольких сантиметрах.
   — Прекрасно, Дэнни. Ничего, что я так называю вас?
   — Это лучше, чем называть меня Оскаром или Горацием. По крайней мере, так думали мои родители.
   — Не понимаю, почему мы все время спорим. — Она улыбнулась, обнажив белые зубы. — Меня можете называть Лорен.
   — Согласен, Лорен. Очень рад, что мы стали друзьями. Манделл не вызывает в вас никакого любопытства?
   Она осторожно положила руку на мое бедро, но вид у нее был серьезный.
   — Дэнни, позвольте объяснить вам одну вещь, хорошо?
   — Если вы намерены рассказать мне, как детей находят в капусте, то я уже об этом знаю!
   — Я познакомилась с Роджером приблизительно три месяца спустя после этого случая, — продолжала она напряженным тоном. — Он находился в частной клинике в Вермонте. Ему не смогли вернуть зрение, но лицо восстановили. Мы поженились через два месяца после его выхода из больницы. Он много говорил мне об Ирен Манделл, но ни слова о том, кто и почему сделал его слепым.
   — И вы не пытались выяснить причину?
   — Доктора сказали, что у него был очень сильный нервный шок и любое напоминание о случившемся могло вызвать нервное расстройство. Вот почему я и не хочу, чтобы вы мучили теперь его, Дэнни.
   Ее пальцы стиснули мое бедро. Она еще больше наклонилась ко мне и коснулась грудью моей руки.
   — Никак не могу понять, — сказал я, — почему Дженни Шау служила здесь горничной. Она ведь была горничной Ирен Манделл.
   — Я тоже не понимаю. Вернувшись в Нью-Йорк, мы поселились здесь, в его доме, и дали объявление о том, что требуется горничная. Дженни предложила свои услуги, но не под своим именем. Она назвалась Дженни Роберте. У нее были хорошие рекомендации, и мы ее наняли.
   — Роджер должен был видеть ее раньше, у Ирен Манделл. Удивительно, как он не узнал ее голоса?
   — Когда ты жених актрисы, я думаю, едва ли обращаешь внимание на ее горничную, — задумчиво проговорила Лорен. — К тому же все горничные изъясняются на один манер, не так ли?
   — Ничего не могу сказать. У меня никогда не было горничных.
   — Дэнни! — Ее глаза стали немного влажными. — Почему мы не можем немного расслабиться? Хотите выпить?
   — Вы считаете, что Роджер одобрит?
   — Не нужно беспокоиться о Роджере, — ответила она с удовлетворенным вздохом. — Сегодня у него клубный день. Один из его друзей заезжает за ним утром и привозит только к вечеру.
   — Среди его друзей нет, случайно, Фрэнсиса Харлингфорда?
   — Ну да, разумеется. Он-то и отвозит его в клуб каждую неделю. Это лучший друг Роджера.
   Ее ногти впились мне в бедро.
   — Так вот, Дэнни, Роджер находится в очень хороших руках и будет занят целый день. Так что мы с вами можем спокойно выпить по стаканчику.
   — А потом?
   — Ну что ж... — Ее голос стал хриплым, она призывно улыбнулась. — Ведь вы сказали, что у вас слабость к прирученным норкам. Лучший способ заставить мурлыкать норку — это быть с ней приветливым, а если это касается самочки, то немного потрепать ее.
   — Это не подделка у вас здесь под блузкой? — грубо спросил я.
   — Будьте мужчиной, проверьте сами!
   Она взяла мою руку и крепко прижала к своей груди. Я почувствовал ее упругость под плотным шелком.
   — Ничто нас не торопит, не так ли? — спросил я. — Впереди целый день, пока Роджер играет в слепых моряков в своем клубе.
   — Он счастлив, — безразлично проговорила она. — Подождите, я принесу выпить.
   — Очень хорошо.
   Она встала и направилась к бару.
   — Вы интригуете меня, Лорен, — сказал я. — Почему вы вышли замуж за Роджера? Что же могло вас прельстить в этом слепом и к тому же нервном парне?
   — Вы можете хоть ненадолго забыть о нем? — недовольно воскликнула она.
   — Знаете, вы возбуждаете во мне любопытство, Лорен. Может быть, вы хотели остаток жизни посвятить человеку, который нуждался в постоянной помощи?
   — Вы начинаете на самом деле раздражать меня.
   — Или, быть может, вы подумали: «Вот тип, набитый звонкой монетой и к тому же слепой»? Маленькая Лорен выгадывала во всех направлениях. Полный материальный комфорт и апартаменты на Пятой авеню, а если станет скучно... как это говорится: «То, что не видит глаз, не может ранить сердце?»
   Лорен повернулась ко мне. Ее выразительные глаза горели ненавистью.
   — Убирайтесь отсюда! — яростно закричала она. — Убирайтесь прочь, мерзкий негодяй, подонок!..
   — А вы не забыли старинный жаргон добрых старых дней, милочка!
   Не успел я дойти до двери, как Лорен бросилась на меня, злобно потрясая кулаками. Я отстранился, схватил ее за пояс и с силой отшвырнул от себя. Она пролетела через комнату, стукнулась коленями о край дивана и повалилась на него.
   Там и осталась лежать, издавая жалостные стоны.

Глава 8

   Когда я вошел в его контору, он сидел с закрытыми глазами, в своей неизменной шляпе, сдвинутой набок, с нескончаемой сигарой, торчавшей изо рта, то ли размышляя о чем-то, то ли мечтая о суперзвезде, которая могла бы принести ему огромные барыши.
   — Будь я трижды проклят, если это не Барни Миккерс, мой старый друг и лжец! — весело сказал я.
   Барни испуганно захлопал глазами.
   — Опять пришел! — с горечью воскликнул он. — Что теперь? Устроить вам ангажемент?
   — В последнюю нашу встречу, это, значит, вчера, — я с угрожающим видом посмотрел на него, — вы вытащили из своей шляпы одно имя — Дженни Шау.
   В полдень она улыбнулась мне, пообещав встретиться. Вечером я встретился с ее трупом в собственной квартире...
   — В чем вы хотите упрекнуть Барни Миккерса? — взвизгнул он. — Вчера вы меня немного расстроили, а у меня большое сердце и маленькие мускулы. Неужели вы считаете, что это я убил малышку?
   Я обошел письменный стол, за которым он сидел, схватил за отвороты пиджака, приподнял над креслом и разжал руки. Он с болезненным воплем рухнул всей задницей снова в кресло.
   — Почему вы не сказали мне вчера, что два года назад у вас побывал некто по имени Манни Карч и пригрозил, что, если вы будете интересоваться судьбой Ирен Манделл, он устроит вам медленную смерть?
   Барни, жалобно глядя на меня, пожал плечами.
   — Не понимаю, о чем вы говорите.
   — Я всегда был сторонником внезапной смерти.
   Я оборву вам уши и подожгу ваши лохмы. Обожаю воловью голову в уксусе.
   Я вырвал у него изо рта сигару и горящим концом вдавил прямо в галстук-"бабочку".
   — У вас только один шанс, Барни, — любезно сказал я. — Выкладывайте, что там произошло с сестрами Манделл, да поживее, пока сигара не прожгла вам глотку! Или хотите стать немым импресарио?
   — Прошу вас! — в беспамятстве залепетал он. — Остановитесь! Я скажу все, что знаю, правда, я знаю мало.
   Я снова воткнул сигару ему в рот. Он с отвращением содрал с шеи галстук, вернее, то, что от него осталось.
   — На этот раз никаких провалов в памяти, Барни, — предупредил я. — Иначе я превращу вас в пресс-папье!
   — Хорошо, хорошо... Все скажу, все! Секунду... На Лонг-Айленде устроили какой-то праздник. Это было в субботу, во время уик-энда. После спектакля Ирен и Ева отправились туда, а меня даже никто не пригласил.
   Конечно, такое ничтожество...
   — Кто устраивал праздник?
   — Какой-то книжный босс. Миллионер! Роскошная яхта размером с «Куин Мэри», громадный дом. Звали его Харлингфорд.
   — Ну хорошо, ближе к делу. Что же там все-таки случилось?
   — Не в курсе, я же сказал, что меня не пригласили. Там были только шикарные люди, у которых полно монет, даже рэкетиры...
   — Вроде Лу Кестлера?
   — Похоже.
   — Дальше.
   — Клянусь, больше ничего не знаю!
   — Хорошо. Теперь назовите тех, кто был приглашен, я хочу с ними встретиться.
   — Вам недостаточно тех, кого я назвал? — возмутился он.
   — Боюсь, что эти люди не любят откровенничать, не то что вы, Барни. Найдите мне других собеседников.
   — Ну, легавый, всю душу вытряс! — остервенился Барни. — Попробуйте поговорить с Джеромом Вильямсом, он тоже там был. Только ни звука обо мне!
   — Да, так будет лучше, — согласился я.
   Я почти дошел до дверей, как он неожиданно заорал:
   — Эй, а если он снова ко мне придет?
   — Кто?
   — Ну тот, что грозил медленной смертью?
   — Манни?
   — Вот-вот! Что мне тогда делать?
   — Молиться про себя, — тихо сказал я, испытывая к Барни некоторую жалость.
   Выйдя из его кабинета, я почувствовал волчий голод. Последние двадцать четыре часа прошли с таким напряжением, что стоили двухнедельного нормального существования, и мне необходимо было поддержать свой организм.
   Я направился в «Тедер Вик», где отличная кухня, а вина — просто мечта! Там я заказал свой любимый коктейль «Лохмотья смерти» и устроил небольшой пир.
   К театру около Бродвея я подошел около трех часов дня. Тот самый привратник снова облегчил меня на пять долларов. Те же четыре персоны на сцене. И тот же впечатлительный молодой человек в огромных очках, сидящий в первом ряду. В общем, все было так же, как и вчера.
   Я проскользнул в зал и, устроившись рядом с Яном, слегка толкнул его локтем, боясь испугать каким-либо вопросом.
   — Тише! — автоматически бросил он, но тут же оживился:
   — Мистер Бойд! Как идет ваше следствие?
   — Продвигается понемногу, — ответил я, — но с большим трудом. Знаете ли вы, что у вас есть дар предвидения?
   — Да? — обрадовался он.
   — Помните, вчера вы сказали мне, что, может быть, у Вильямса есть причины, по которым он не хочет, чтобы Ирен нашли?
   — Да, разумеется, но... — Внезапно в его глазах появилось восторженное выражение. — Вы ее нашли?
   — Я не совсем уверен в этом, но надеюсь, что да, — ответил я. — Мне нужно срочно с ним поговорить, конечно, не здесь. У него есть кабинет?
   — У мистера Вильямса есть все, что ему нужно, в том числе и кабинет, — с горечью сказал он.
   — Вы не могли бы устроить мне свидание? У меня нет времени дожидаться конца репетиции.
   — Не знаю, — ответил Ян Бертон слегка дрожащим голосом. — Это невыносимый человек.
   Чувствительный диалог на сцене внезапно прекратился. Я поднял глаза. Вильяме испепелял меня взглядом. И в этом повторялся вчерашний день.
   — О нет! — Он словно в изнеможении закрыл глаза — Опять вы? Кто платит вам за то, чтобы вы мешали?
   — Мне нужно поговорить с вами, — резко сказал я.
   — На этот раз я прикажу выбросить вас вон, — с негодованием бросил он. — И если вы когда-нибудь снова появитесь в театре, я сделаю...
   — Вчера вечером убили горничную Ирен Манделл, — перебил я его. — Не хотите со мной разговаривать, Вильяме? Могу устроить встречу с копами!
   Он немного подумал, потом нетерпеливо пожал плечами:
   — Ладно, уделю вам пять минут. Нас достаточно уже беспокоили, не хватало, чтобы сюда нагрянули копы.
   Не понимаю только, чего вы добиваетесь от меня! "
   Он спустился со сцены, молча прошел мимо и исчез за дверью в глубине зала.
   Настал момент показать себя на высоте. Я повернулся к трем актерам на сцене, в числе которых была и Джин Бертон, и быстро проговорил:
   — Ну что ж, отлично! Содружество нарушено. Можете отдохнуть, пока я буду убивать вашего режиссера, — и скрылся за той же дверью, оставив их с раскрытыми ртами.
   Вильяме ожидал меня в конце коридора, всем своим видом выражая нетерпение. Он проводил меня в кабинет, закрыв за нами дверь. Пока он устраивался в кресле за гигантским письменным столом, напуская на себя важный вид, я закурил сигарету, присев на фигурный стул.
   Режиссер демонстративно посмотрел на часы.
   — Напоминаю, пять минут, — сухо проговорил он. — Вы потеряли уже две.
   — Такой диалог, может быть, осчастливил бы Яна Бертона, потому что при всех обстоятельствах у него не было выбора, — сказал я. — Но, по моему мнению, Вильяме, это хорошо для помойки.
   Он побагровел:
   — Я не желаю сидеть здесь и выслушивать ваши оскорбления, как вас там...
   — Я уверен, вы прекрасно помните мое имя — Бойд!
   Два года назад Манни Карч вас здорово напугал, и вы не собираетесь ворошить прошлое. Но бывшую горничную Ирен Манделл убили вчера вечером. И копы знают по крайней мере пятнадцать способов, чтобы заставить вас заговорить, если вы попытаетесь скрыть то, что вам известно.
   Самоуверенность Вильямса как рукой сняло.
   — Откуда вам известно про Манни Карча? — вполголоса спросил он.
   — Это моя работа. Я знаю множество вещей, в том числе про уик-энд у Харлингфорда на Лонг-Айленде и даже про тех, кто там присутствовал. Вы, например.
   Там также были сестры Манделл, Лу Кестлер... Барни Миккерс не был приглашен. А Роджер Лоувел?
   — Он был. — Вильяме нервно кусал нижнюю губу. — Послушайте! Мне неприятно, что я ошибся на ваш счет, Бойд. Не обижайтесь на меня, но я считал, что вы суете свой нос в прошлое, чтобы извлечь какую-то выгоду для себя. Но теперь, когда убили Дженни Шау, я понимаю...
   — Избавьте меня от сентиментальных излияний, — сухо оборвал я его. — Все это может понадобиться для ваших пьес. Я хочу узнать, что произошло во время уик-энда. Почему Ирен Манделл исчезла именно тогда?
   Он закурил сигарету. Его пальцы слегка дрожали.
   — Я скажу вам все, что я знаю, и скажу охотно, Бойд, но знаю я очень мало.
   — Тогда говорите!
   — С чего начать?.. Может быть, с самой Ирен?
   — Если вам так будет легче, поговорим об Ирен.
   Он сильно затянулся сигаретой, и взгляд его окутал туман воспоминаний.
   — Ирен была странная девушка. Я никогда ее хорошо не понимал. По виду спокойная и вразумительная, но в глубине ее души таились страсти необычайные.
   Это была превосходная актриса, очень одаренная. Она стала бы просто гениальной, так как обладала всеми необходимыми для этого качествами: железной волей, дисциплиной, глубоким пониманием сценической техники...
   — Меня все-таки больше интересуют события, которые произошли у Харлингфорда, — напомнил я почти умоляющим голосом.