– Давай-давай! Продолжай в том же духе.
   – Однажды в город приехал один малый верхом на муле и сказал, что знает, как очистить дома от привидений.
   – Из этого мог бы получиться знатный ужастик, – заметил Квиллер, – если только его уже не состряпали.
   – Не смейся! Всё так и было! Люди дали ему денег, и он пошёл бродить по чердакам, рассыпая песок и монотонно распевая какие-то заклинания. А потом неожиданно исчез, прихватив кое-какие ценные вещички.
   – А как насчёт духов? Они тоже исчезли?
   – Кто их знает… Жертвы этого проходимца были слишком смущены и расстроены, чтобы выложить всю правду… К сожалению, я не знаю подробностей.
   – Мне хотелось бы встретиться с твоим дедушкой, Джо. Что, если я приеду к нему в Хосрэдиш с диктофоном? Захочет ли он побеседовать со мной?
   – Побеседовать! Да тебе и слова-то вставить не удастся. Захвати с собой запасную кассету. Он мировой старик. И кстати, у него тоже есть большущий серый кот по кличке Долговязый Джон Сильвер.
   Квиллер обрадовался, наметив очередного рассказчика для своих «Коротких и длинных историй», и с удовольствием доел сандвич. И Уэзерби Гуд оказался приятным собеседником. Квиллеру пришлись по сердцу его искренность и увлечённость. И он вдруг подумал, что метеоролог из Хосрэдиша мог бы стать более подходящей партией для Линетт, чем заезжий реставратор из Нью-Йорка.
   На обратном пути в Индейскую Деревню водителю пришлось старательно лавировать, чтобы не посадить пикап в лужу, но однажды, улучив момент, он повернулся к пассажиру и сказал:
   – Мне неудобно спрашивать тебя, поскольку ты был шафером на этой свадьбе…
   – Я же сказал, почему так случилось, – напомнил Квиллер. – Я едва знаком с молодоженом. Так что не стесняйся и спрашивай что хочешь.
   – Вас не удивило, что Линетт решила выйти за Картера Ли? Полли не удивилась?
   – Я не возьмусь отвечать за Полли. Она ведь не чужая Линетт и была рада видеть её счастливой. Что касается меня… Да, я удивился… удивился настолько, насколько ещё способен удивляться видавший виды журналист.
   – Знаешь, почему я спрашиваю? Я наблюдал за Картером Ли в бридж-клубе. И просто поражался тому, как он старается умаслить Линетт. Увы, его грубая лесть сработала.
   – Как говорится, в любви и на войне все средства хороши.
   – Возможно. Но я склонен считать его охотником за приданым. Линетт работала не покладая рук и никогда не задирала носа, но мы все знаем, что она унаследовала огромное состояние Дунканов. Потому, мне кажется, они так быстро поженились. Жениться на скорую руку да на долгую муку, как гласит ещё одна мудрая пословица.
   – Жаль, что мне не напомнили её двадцать лет назад, – усмехнулся Квиллер.
   – А ты, случаем, не знаешь, Квилл, что в наших леях есть ещё одна охотница за богатством и она имеет виды на тебя?
   – Даниэль? – Квиллер пренебрежительно усмехнулся, пожав плечами. – Она немного чокнутая. Поверь мне, Джо, я уже научился обходиться с особами типа Лорелеи Ли[73] всех форм, размеров и фасонов. Хотя я ценю твою заботу… Кстати, Даниэль ещё появляется в бридж-клубе?
   Крайне редко, чему все мы только рады: она ужасный игрок. Её поглотил творческий процесс, постановка пьесы. Ты можешь себе представить? Она собирается играть главную героиню в «Гедде Габлер»!
   – Нет, не могу, – спокойно ответил Квиллер.
 
   В субботу утром очередной деловой звонок из «бухгалтерии» оповестил Квиллера, что заказанные им «документы» доставлены в почтовое отделение Индейской Деревни. Чтобы забрать их, он осторожно вёл свой пикап по затопленным улицам между осевшими и тёмными сугробами под серыми небесами, которые беспрерывно изливали воду на промокший насквозь мир. «Дождит каждый день» – таков был утренний. совсем не утешительный девиз метеоролога.
   Служащая почты вручила ему объёмистый плоский пакет, завёрнутый в белую бумагу и перевязанный красной лентой.
   – Похоже, вам прислали подарочек к Валентинову дню, – пошутила она. – Может, там большущее шоколадное сердце?
   Дома сиамцы принялись играть с красной лентой, пока Квиллер читал записку от Селии.
 
   Дорогой шеф, всё в порядке! Мне даже не пришлось прикармливать Красную Шапку пирожными. Он дал добро, я позвонила упомянутой Вами особе, и она позволила мне забрать нужную Вам вещь. Однако странная она какая-то! Дайте знать, если ещё что-то понадобится. Только что получила письмо от Клейтона. Он спрашивает, как вам понравились фотографии.
Селия
   Квиллер ещё даже не взглянул на снимки Клейтона, положенные в «долгий ящик». Что же до знаменитой папки Картера Ли Джеймса, это был альбом для фотографий или вырезок в кожаном переплете с цветными иллюстрациями, вставленными в полиэтиленовые кармашки: интерьеры и фасады старинных домов. Все они были явно подлинными и безусловно дорогими. Прежде чем он успел хорошенько их рассмотреть, вновь зазвонил телефон и Квиллер услышал рокочущий бас бывшего страхового агента:
   – Квилл, это Эрни, Эрни Кемпл. Как там твоё жилье? Вас ещё не затопило?
   – Пока всё в порядке. А как у вас, на Плезант-стрит?
   – Тоже нет, постучим по дереву. В каждом доме здесь есть насосы, и они работают сверхурочно, откачивая воду.
   – Как дела у Трейси?
   Кемпл понизил голос до гулкого хрипа:
   Ты, случайно, не собираешься к нам, в центр? Я понимаю, дороги сейчас ужасные, но… Мне бы не хотелось говорить по телефону.
   Квиллер поразмыслил и произнёс:
   – Может, я и соблазнился бы поездкой в центр, если бы кто-нибудь согласился позавтракать со мной у Онуш.
   – Я могу подскочить туда в любое время.
   – Тогда выезжаю прямо сейчас.
   Шоссе «Скатертью дорога», будучи главной окружной магистралью, оказалось вполне проходимым. И всё-таки Квиллер не раз вспомнил добрым словом Скотта Гиппела, который продал ему пикап с высокой посадкой, когда колеса весело шелестели по большим лужам и говорливым потокам, вздымая за собой фонтаны брызг. Переезжая через мост, Квиллер остановился, чтобы проверить уровень воды в реке. Он был выше обычного, но ещё значительно ниже бетонного основания моста. Многие мосты на проселочных дорогах, по сообщениям пикакского радио, были затоплены до перил.
   Квиллер включил приёмник, чтобы послушать последние новости: «За час в Брр выпало шесть дюймов осадков. Уровень воды на второстепенных мощёных дорогах достигает пяти дюймов, и управление шерифа доводит до сведения автолюбителей, что им лучше по возможности держаться главных шоссейных дорог. В низине Блэк-Крик добровольцы-пожарные ходят от дома к дому, советуя местным жителям перебираться в более высокие районы. При школах и церквях создаются пункты оказания неотложной помощи».
   Для субботнего дня движение на улицах не было оживленным, и даже пешеходов в центре Пикакса попадалось раз, два и обчёлся. Квиллер и Кемпл оказались единственными клиентами в ресторане Онуш.
   Их обслуживал её компаньон.
   – Мы сказали нашим девушкам, чтобы оставались сегодня дома. Онуш одна управляется на кухне.
   Она помахала им рукой из раздаточного окна.
   Квиллер заказал свою любимую долму и табули. А Кемпл решился отведать фалафели в кармашке.[74]
   – Ты спрашивал о Трейси, – прогудел он. – Её мать наконец приехала домой, а уж она-то знает, как справиться с дочерью. Женщинам проще находить общий язык.
   – Трейси видела сообщение о свадьбе в газете?
   – Нет пока. Пусть сначала успокоится. Сейчас она уже иначе смотрит на случившееся. Она испытывает чувство вины.
   – С чего бы это?
   – Помнишь ту нашу куклу, что нашли в шкафчике Ленни? Мы ещё заявили, что её украли… В общем, сия драма разворачивалась так. Сцена первая: Трейси дарит куклу на счастье Картеру Ли, ничего нам не сказав. Сцена вторая: она ссорится с Ленни, и тот сгоряча обзывает Картера Ли жуликом. Сцена третья: Трейси, как она только что призналась моей жене, передаёт Картеру Ли нелестный отзыв Ленни.
   – Зачем? – удивился Квиллер.
   – Дело было на одном из её расчудесных свиданий с этим пижоном. Они сидели в ресторане «Конь-огонь» и пили «Маргариту». Трейси была под хмельком. Она не понимала, что делает.
   – Интересно, – задумчиво протянул Квиллер, касаясь усов.
   – Когда куклу обнаружили в шкафчике Ленни, девчонка побоялась во всем признаться. Это могло бы испортить её отношения с Картером Ли. Но теперь она ненавидит его и терзается угрызениями совести из-за того, что случилось с Ленни. Хочет пойти на слушание его дела и выложить судье всю правду.
   – Всё не так просто, Эрни. Защищая одного, она обвинит другого. Если куклу в шкафчик Ленни подбросил Картер Ли, то можно предположить, что он же подложил видеокассету, очки и всё прочее. А это подразумевает, что именно Картер Ли совершил все кражи. Возможно, он не порядочен в отношениях с женщинами, но неужели ещё и мелкий воришка? Ведь это образованный человек, профессионал с хорошим положением в обществе. Думаешь, он шлялся по магазинам, чтобы свистнуть солнечные очки? Тогда выходит, что он же стянул деньги в бридж-клубе… и собственную дубленку на праздновании Нового года? Короче говоря, прежде чем предпринимать какие-то действия, Трейси лучше всего посоветоваться с Д. Алленом Бартером.
   Кемпл, который сидел сгорбившись, откинулся на спинку стула и глубоко вздохнул.
   – Вот потому-то я и выманил тебя из дома, Квилл. Ты подкинул мне отличную идею.
   – И ещё один момент, Эрни. Мне крайне неприятно говорить об этом, но не может ли быть, что Трейси лжёт, желая отомстить Картеру Ли?
   – Признаюсь, я тоже об этом думал, Квилл. Понимаешь, моя дочь была славной, невинной девочкой, но сбилась с пути, и обстоятельства изменили её.
   – Если окажется, что она лжёт, у неё могут возникнуть серьезные проблемы. М-да… тебе бы лучше как можно скорее переговорить с Бартом.
   – Я очень благодарен тебе, Квилл, за участие и дельный совет. – Он достал чековую книжку. – Я заплачу за наш ланч и подарю тебе одну резную раскрашенную деревянную куколку как талисман.
   – Брось ты! – отмахнулся Квиллер. – Мне и так уже привалило столько счастья, что я вряд ли успею его использовать… Кстати, как продвигаются репетиции «Гедды Габлер»?
   Кемпл расхохотался, да так, что зазвенели стекляшки на абажуре светильника над их столом.
   – Я теперь называю эту пьесу «Гедда Развесистая Клюква». Даниэль играет не Гедду, она играет Аделаиду из «Парней и куколок»[75] . И я не могу играть асессора Бракка – я играю злодея из «Пьяницы»[76] . Тебе бы стоило заглянуть на репетицию, просто смеха ради. Одна беда: мне жаль Кэрол. И Фрэн Броуди тоже. Они так стараются! С чего им вообще взбрело в голову поручить эту роль Даниэль?
   – Хороший вопрос, – с усмешкой заметил Квиллер.
 
   Однако, когда Квиллер выехал на шоссе «Скатертью дорога», его беспокоили совсем другие вопросы. Неужели Картер Ли – тот самый мелкий воришка, что досаждал горожанам весь декабрь? И если так, что его толкнуло на стезю порока? Могли человек его положения унизиться до кражи поношенной одежды? Или, может, то мелкое воровство подготавливало почву для большого хищения в клубе Индейской Деревни? Сумма, изъятая из склянки-копилки, составляла две тысячи долларов. Что до дубленки, пропавшей в Новый год, то Квиллеру попадались такие в каталогах – они стоили порядка полутора тысяч. Но потом, кстати, он видел на Картере Ли похожую, если не ту же самую, дубленку, когда Линетт неожиданно напросилась к нему в гости. Была ли это старая вещь, или Картер Ли успел купить себе новую? Если дубленка та же самая, то была ли она возвращена законному владельцу, или её вовсе никто не крал?
   Так и не найдя вразумительных ответов, Квиллер доехал до дома. Сиамцы встретили его у двери, беспокойно слоняясь из угла в угол. Для ужина было рановато. Наверное, они заскучали. Ни птиц, ни листопада, ни танцующих снежинок. Кошкам хотелось поразмяться, поиграть.
   В одном из ящиков буфета лежало множество кошачьих игрушек, которые подпрыгивали, дребезжали, крутились, блестели или пахли кошачьей мятой. Юм-Юм могла часами забавляться с какой-нибудь из них, закатывая игрушку под диван, а потом запуская лапку в щель, чтобы выудить оттуда вещицу. Многомудрый Коко не снисходил до таких забав, подобающих разве котятам. Он предпочитал возбуждение погони и сейчас сидел в напряженной позе, сторожко поглядывая на потолок гостиной.
   – Отлично! Где наша Мошка? – спросил Квиллер, сворачивая газету и звонко хлопая ею по ладони.
   В комнате воцарилась выжидательная тишина. Кот с надеждой таращился на потолок, человек похлопывал газетой по ладони. Только вот их любимая домашняя муха куда-то запропала, и Квиллера осенила досадная мысль: наверное, Коко просто поймал её и слопал.
   – Отвратительно! – воскликнул Квиллер, метнув сложенную газету в корзину для мусора.
   Юм-Юм пристроилась около буфета, пытаясь выдвинуть ящик, но не тот, где хранились игрушки, а «долгий». Квиллер слегка постучал по передней панели другого отделения:
   – Вот этот! Открывай вот этот!
   Но его слова не возымели действия, с истинно кошачьей настойчивостью Юм-Юм продолжала царапать вместилище закалявшейся корреспонденции.
   – Ох уж мне эти кошки! – пожаловался Квиллер, раздраженно сверкнув глазами.
   Чтобы убедить Юм-Юм в ошибочности выбора, он выдвинул «долгий ящик» и показал кошке его содержимое. Близоруко щурясь, Юм-Юм долго разглядывала письма, запечатанные конверты, брошюры и газетные вырезки, затем спрыгнула на пол и отправилась на кухню выпить воды.
   Это напомнило Квиллеру, что пора бы взглянуть на фотографии Клейтона, запечатлевшие лозоискателя, его прутья с развилками, Коди и даже Картера Ли, измеряющего рулеткой каминную полку, возле которой стояла Даниэль с блокнотом. В пакете лежала также копия записи, сделанной Клейтоном. Большинство диалогов дублировали запись Квиллера, но в конце подалась одна неожиданная интерлюдия.
 
   Мужской голос: Заново отполировать пол. Почистить и заново отполировать пятифутовую полированную полку над камином. Переклеить в комнате обои, выбрав викторианский рисунок… Я не слишком быстро говорю, Дэнни? Ты успеваешь?.. Вставить два новых стекла вместо треснутых… Эй, привет! Откуда ты взялся?
   Клейтон: Я приехал на каникулы к бабушке. Не возражаете, если я сделаю здесь несколько снимков, чтобы показать маме, когда вернусь домой?
   Мужчина: Только быстро! Мы тут работаем… Дэнни, на чем мы остановились?
   Женщина (пронзительно): На замене стекол.
   Мужчина: Заменить люстру на газовый светильник.
   Женщина: Постой-ка, ты заметил те кинжалы в зале?
   Мужчина: А что в них особенного?
   Женщина: У одного из них на рукоятке лев.
   Мужчина: Тебе он понравился?
   Женщина: Я по зодиаку Лев,
   Мужчина: Ну…
   Женщина: Ты думаешь, я могла бы…
   Мужчина: Он ни за что с ним не расстанется… Эй, что ты вдруг надумала, детка?
   Клейтон: Это ваша собака?
   Мужчина: Уведи её отсюда! И сам испарись вместе с ней!
   Клейтон: Пойдём, собачка, пойдём.
 
   Квиллер не стал читать дальше. Украденный кинжал не обнаружили в шкафчике Ленни, но Даниэль подарила Линетт нечто похожее на свадьбу. Рукоятку украшал вставший на дыбы лев… «Так-так, – подумал он, – дело начинает проясняться: Даниэль страдает клептоманией, потому и воровала что придётся по всему городу с самого приезда в Пикакс. Знал ли об этом Уиллард? Уж не он ли послал в клуб тот анонимный чек через чикагский банк, чтобы покрыть похищенную сумму? Может, Картер Ли знал слабость Даниэль и даже потакал ей? Кража его дубленки в Новый год могла быть просто розыгрышем, семейной шуткой. Неужели она стянула куклу-талисман и подсунула её в шкафчик Ленни вместе с другими, вещами? Интересно, не женщина ли звонила в полицию? Наконец-то появилась зацепка, которую можно проверить».

ШЕСТНАДЦАТЬ

   К субботнему вечеру невинные, весело журчащие ручейки и живописные говорливые потоки Мускаунти превратились в бушующие стремнины, реки вышли из берегов и затопили поля и леса. Земля настолько пропиталась водой, что деревья с неглубокими корнями кренились и падали на шоссе, усугубляя опасность. Потоки воды уносили их вместе с деревянными обломками рухнувших мостов и нагромождали временные запруды, которые ещё больше увеличивали площадь затопления.
   Одеваясь для ужина с Полли, Квиллер включил приёмник, чтобы узнать последние новости, и услышал следующее:»Вертолёт шерифа, отправившись на поиски пропавших водителей, отрезанных от путей сообщения, около часа тому назад спас семью из пяти человек в районе Пламли-Милл. Несколько транспортных средств полностью ушли под воду на рыболовной базе к западу от Мусвилла».
   Полли позвонила спросить, не слишком ли опасно выезжать из дома. Они заказали столик в ресторане «Старая мельница».
   – Сегодня днём мы закрыли библиотеку, – сообщила она, – и вряд ли откроемся в понедельник. Школы будут закрыты.
   – Я звонил в ресторан насчёт парковки. Всё в порядке, – успокоил её Квиллер. – А ещё позвонил шерифу насчёт дорог. Пока что подъезд к «Мельнице» открыт.
   Ресторан оправдывал своё название, потому что помещался в бывшей мукомольне. С давних времён сохранилось даже водяное колесо диаметром двадцать футов, хотя мельничная протока давно пересохла. Квиллера и Полли проводили за их любимый столик, И обслуживал их, как обычно, Дерек Каттлбринк, высоченный малый, в котором было добрых шесть футов и восемь дюймов росту.
   – Салют! Смекаете, к чему идёт дело? – с ходу спросил он, ещё не огласив вечернее меню. – Протока того и гляди наполнится водой. Это же рукав Скалистого ручья, который обмелел в сороковых годах. А сейчас вода в Скалистом ручье поднялась настолько, что она может хлынуть сюда и, как встарь, завертеть наше мельничное колесо)
   – А куда ведёт мельничная протока? – осведомился Квиллер.
   – Через Безлюдную балку в Иттибиттивасси… Что будем заказывать? Один сухой херес и «Скуунк» с лимоном?
   Пока он размашисто вышагивал к стойке бара на своих длинных ногах, Полли прошептала:
   – Я рада, что Дерека наконец-то прибило к берегу. Встреча с этой девушкой явно пошла ему на пользу. – Раньше Каттлбринка мотало из стороны в сторону, то он хотел быть полицейским, то мечтал об актерской карьере, то метил в фермеры, а порой и просто бездельничал. Теперь он осваивал премудрости ресторанного дела в Мускаунтском колледже.
   Вернувшись с напитками, Дерек объявил:
   – Теперь о грустном. Мне не положено говорить об этом, но заправилы Ледового фестиваля срочно собрались на тайное совещание в зале на первом этаже. Похоже, дела обстоят неважнецки.
   Между репликами словоохотливого официанта сотрапезники успели обсудить автоматизацию работы библиотеки, газетную передовицу о неграмотности, поведение Брута и одержимость Германа Мелвилла вопросами добра и зла.
   Полли промолвила:
   – У меня такое чувство, что Линетт снова позвонит сегодня вечером. Она наверняка уже побывала на карнавале. А ты не знаешь, поручат ли Картеру Ли реставрацию отеля и особняка Лимбургера?
   – Фонд К. всё ещё пребывает в задумчивости. У них как на небесах: Бог правду видит, да не скоро скажет.
   Квиллер чувствовал себя лицемером, ведущим двойную игру. Он мог говорить со своей спутницей о музыке французского композитора Габриэля Форе и новом автомобиле Райкера, но только не о тревожащих его подозрениях. Он избегал всяких упоминаний о Даниэль, шотландском кинжале с серебряной рукояткой, кукле, найденной в шкафчике Ленин, а также нелестном мнении, которое Уэзерби Гуд высказал насчёт Картера Ли, и своём хитроумном плане, придуманном для того, чтобы заглянуть в альбом этого последнего. Зачем понапрасну волновать Полли? Особенно когда все твои заключения строятся на интуитивных догадках, слухах и вздорных сплетнях.
   Полли благополучно доела отварного лосося под луковым соусом, а Квиллер расправился со свиной вырезкой с черносмородиновой подливкой, и они вернулись в Индейскую Деревню – как раз вовремя, чтобы услышать звонок Линетт.
   – А мы только что вспоминали о тебе, – проговорила Полли, жестом предлагая Квиллеру подойти ко второму аппарату на антресолях. – Чем вы занимались сегодня?
   Голос Линетт звучал устало:
   – Ходили смотреть на праздничное шествие на Кэнэл-стрит. Просто невероятно, до чего красиво всё устроено, эти карнавальные платформы, музыка, костюмы и маски! С платформ бросали бусины в толпу. Потом началось гулянье на улицах: толкотня, смех, гомон, возлияния и бог знает что ещё! Некоторые сбрасывали с себя одежду! Просто дикость какая-то!
   Квиллер спросил:
   – А ты всё ещё продолжаешь отдавать должное местной кухне?
   – О, привет, Квилл. Ох нет, мой живот сегодня взбунтовался, здешние кушанья ужасно острые. Картер Ли вышел купить какое-нибудь лекарство.
   Будь поосторожнее с моллюсками! – увещевала Полли. – Не забывай, что они тебе не всегда по нутру.
   Выразительно вздохнув, Линетт произнесла:
   – Карнавал продлится ещё три дня, потом всё закончится, и мы отправимся домой. Я буду рада вновь увидеть родной Пикакс.
   После телефонного разговора Полли заметила Квиллеру:
   – Линетт, должно быть, чересчур увлеклась острой пищей. Отсюда и расстройство желудка.
   – А может, всё дело в чрезмерном возбуждении, – предположил он. – Всего пара часов лету – и ты попадаешь из тихого Мускаунти на безумный Марди-Гра. Это равносильно электрошоку. Удар в пару тысяч вольт.
   В общем и целом уик-энд складывался вполне удачно, они читали вслух в доме у Полли, слушали музыку у Квиллера, спорили о романах Джейн Остин, короче, занимались именно тем, что им нравилось. И всё это время Брут вёл себя как патриций. «Вот видишь! Я же тебе говорил!» – так и хотелось сказать Квиллеру, но он придержал язык. Даже омлет на завтрак был приготовлен из настоящих яиц и настоящего сыра – никаких диетических заменителей.
   Воскресный день уже клонился к вечеру, когда Квиллер наконец вернулся в своё жилище. Юм-Юм увлеченно играла с вязаной мышкой, а Коко выглядел каким-то рассеянным и беспокойным. Он бесцельно бродил туда-сюда, принюхивался к бесчисленным невидимым пятнышкам, запрыгивал на кофейный столик, тут же спрыгивал обратно на пол и наконец уселся, уставившись на потолок.
   – Если ты ищешь нашу Мошку, то она, увы, здесь больше не живёт, – сообщил Квиллер. – Нельзя, чтобы и волки были сыты, и овцы целы. Иными словами, один пирог два раза не съешь.
   Трудно сказать, что беспокоило кота. Квиллер и сам пребывал в беспокойстве. Все тревоги, подавляемые последние двадцать четыре часа, вновь подняли голову. С удручённым видом он развалился в большом кресле и слушал дождь, всё тот же дождь, барабанящий по крыше и заливающий оконные стекла. Тишину нарушали только Юм-Юм, носившаяся за добычей, да Коко, тихо урчавший что-то себе под нос. Сейчас кот сидел на кофейном столике, исследуя кожаный переплет альбома с вырезками. Он любил запах выделанной кожи.
   Поддавшись внезапному порыву, Квиллер вскочил с кресла и прошёл к телефону, чтобы набрать один номер. Она живёт в Деревне. У неё на всё имеются собственные взгляды. Она практична, умна и не боится высказывать то, что думает. Порой у неё возникают бредовые идеи. Но сейчас именно она могла ему помочь! Он знал, что застанет её дома. Она не из тех, кто пойдет шлёпать по лужам, если дело не сулит коммерческой выгоды, а сегодня ещё воскресенье.
   Ответивший ему хрипловатый голос произнёс нетерпеливо:
   – Да? И что вам ещё надо, чёрт побери?!
   Самым медоточивым тоном Квиллер пропел:
   – Аманда, это один из твоих самых преданных избирателей и самых верных клиентов.
   – А-а! Это ты! Ты напугал меня, негодяй! – заявила она. – А я подумала, что это опять городской прокурор. Он названивает мне целый день. Эти глупые избиратели зарубили предложение о сборе средств для реконструкции системы защиты от наводнений, но тут же забыли об этом, когда зарядили дожди. Ар-р, как я зла!
   – Сочувствую тебе, Аманда. Ты поступаешь великодушно, продолжая усердно трудиться в городском совете. – А про себя он подумал: «Ты, голубушка, потому так упорно выставляешь свою кандидатуру на выборах, что это идёт на пользу твоему бизнесу».
   – Ну что ж, а у тебя какие жалобы?
   – Никаких жалоб. Я только прошу уделить мне минуты три твоего драгоценного времени. Не возражаешь, если я загляну к тебе? Надеюсь, ты не обидишься, если я захвачу с собой бутылочку отличного бренди?
   Спустя несколько минут она впустила Квиллера в свой дом, который был до отказа забит мебелью из Гудвинтеровского особняка.