Лилиан Джексон Браун
Кот, который выследил вора
ОДИН
Странной выдалась та зима в Мускаунти, в четырёхстах милях к северу от чего бы то ни было. Прежде всего, какая-то петрушка вышла с долгосрочными прогнозами. Метеоролог местной радиостанции предсказывал нулевые температуры[1] , ежедневные снегопады, коэффициент теплоощущения минус шестьдесят[2] и жуткие бураны – иными словами, обычную для этих краёв зиму. С другой стороны, фермеры и охотники, наблюдая поведение мохнатых гусениц, уверяли, что зима должна быть мягкая. Плохие новости!
Никто не хотел мягкой зимы. Торговцы изрядно потратились, закупая снегоочистители, антифриз, снегоступы и тёплые кальсоны. Фермеры мечтали о толстом снежном покрове на полях, чтобы летом собрать богатый урожай. Владельцы собачьих упряжек и любители подледного лова рисковали лишиться долгожданных зимних забав. А уж первый ежегодный Ледовый фестиваль просто был обречён. Прибавьте вещь и вовсе немыслимую – возможность зелёного Рождества!
Весь ноябрь, обычно богатый на природные бедствия, стояла неутешительно хорошая погода, и жители Мускаунти кляли мохнатых гусениц. Потом, в середине декабря, температура резко упала и ежедневно стало выпадать по нескольку дюймов снега, который не таял. В Пикаксе, окружном центре, городские службы с трудом расчищали улицы, воздвигая восьмифутовые снежные стены по обочинам и вокруг парковочных площадок. Молодёжь выезжала за покупками к Рождеству на широких и надёжных беговых лыжах, и над Мейн-стрит слышался звон санных колокольчиков А лучше всего было то, что из-за снежных заносов занятия в школах отменяли дважды за месяц.
Сюрпризы погоды, однако, оказались лишь первой из странностей той зимы. В конце декабря внезапная череда мелких краж подпортила праздничное настроение гражданам Пикакса. Из автомобилей и общественных мест начали исчезать самые обычные вещи. Местная газета разразилась передовицей:
Требовалось нечто большее, чем передовица во «Всякой всячине», чтобы жители Мускаунти, народ упрямый и независимый, потомки первых поселенцев, изменили свои привычки. Однако имелся среди них один именитый гражданин, готовый подписаться под словами шефа полиции.
Джеймс Квиллер не мог причислить себя к аборигенам – он переселился в Пикакс из Центра, как в здешних местах называли расположенные южнее мегаполисы. Удивительные обстоятельства привели его в заштатный городок (всего населения – три тысячи человек), и, сколь ни странно, ему здесь понравилось.
Если бы Квиллера – высокого, хорошо сложенного мужчину средних лет, с роскошными усами цвета соли и перца и седыми висками, – спросили, кем он себя считает, ответ вышел бы длинным. Отошедший от дел журналист, в прошлом известный криминальный репортёр и автор книги о городской преступности, а ныне ведущий колонки во «Всякой всячине». Преданный друг Полли Дункан, заведующей Пикакской публичной библиотекой. Владелец и раб двух сиамских кошек. Вполне приятный человек, которому выпало счастье обзавестись множеством друзей. И всё это было бы правдой… Кем не сознавал себя Квиллер, так это одним из богатейших людей на северо-востоке центральных штатов, каковым, по сути, являлся.
Именно огромное наследство, богатства семьи Клингеншоенов, заставило Квиллера осесть в северной глуши. И тем не менее деньги внушали ему беспокойство – ловушки, которые расставляет крупное состояние ответственность, которую оно накладывает, – а потому Квиллер немедленно пустил свои миллионы на благотворительность. И вот уже несколько лет учреждённый им Клингеншоенский фонд, фонд К., находился в ведении «мозгового треста» из Чикаго, почти не требуя вмешательства Джеймса Макинтоша Квиллера.
Не только этот щедрый жест снискал ему уважение в Мускаунти. Поклонники цитировали его занимательную колонку «Из-под пера Квилла», хвалили добродушный нрав, чувство юмора, отсутствие претензий, умение слушать и, разумеется, великолепные усы. Их унылый контур с повисшими концами, а также задумчивые глаза придавали Квиллеру меланхолический вид, заставляя гадать, что же скрывает в себе его прошлое. В действительности Квиллеровы усы таили нечто такое, чего не увидишь глазом.
Утром двадцать третьего декабря Квиллер попрощался с сиамцами, наказав им хорошо себя вести в его отсутствие. Чем разумнее вы говорите с кошками, полагал он, тем сообразительнее они становятся. Две пары тёмно-голубых глаз серьёзно взирали на него. Понимают ли они, о чём говорит хозяин? Или терпеливо ждут, когда он наконец уйдёт, чтобы подремать после вкусного завтрака?
Квиллер выбрался из дома, чтобы сделать рождественские закупки, но сначала ему нужно было заглянуть в редакцию сдать статью – тысячу слов о Санта-Клаусе для его колонки. Тема избитая, но талантливый журналист способен и ей придать новое звучание.
Здание «Всякой всячины» обычно не украшали к праздникам, оставляя столь легкомысленное занятие владельцам магазинов и ресторанов. И потому Квиллер удивился, увидев нарядное деревце на картотечном шкафу в кабинете Арчи Райкера. Старинный друг и собрат по профессии, Арчи последовал за Квиллером в Пикакс, чтобы стать издателем и главным редактором новой провинциальной газеты. Этот краснощёкий, лысеющий человек, с намечающимся брюшком, выглядел вполне счастливым в редакторском кресле с высокой спинкой. Теперь он не только издавал собственную газету, что было давнишней его мечтой, но вдобавок обрёл родственную душу, женившись на пухленькой домовитой женщине, которая вела в его газете кулинарную рубрику.
– Мы с Милдред ждём вас с Полли на рождественский ужин, – напомнил он Квиллеру.
– С индейкой, надеюсь, – ответил Квиллер, думая о своих сожителях. – Чего ради ты взгромоздил это дерево на картотеку?
– Это идея Уилфреда, – смутился Райкер. – Он собственноручно смастерил все эти штуковины из газетной бумаги и побрызгал золотой краской из баллончика.
Уилфред Сагбери, секретарь редакции, тихий, старательный молодой человек, в своё время ошарашил коллег победой в семидесятимильном велопробеге, а ныне изумлял их тем, что занимался на курсах оригами. Направляясь к выходу, Квиллер мимоходом похвалил Уилфреда.
– Я с удовольствием сделаю такие же для вас, мистер К., – оживился тот.
– Благодарю, Уилфред, но нет. В моем доме они не продержатся и пяти минут. Коты мгновенно превратят их в серпантин. И тем не менее спасибо.
Чтобы подкрепиться перед походом за подарками, Квиллер заглянул в закусочную Луизы, непритязательную забегаловку в тихом переулке, которая вот уже тридцать лет снабжала приемлемой едой горожан, работающих в деловом центре или отправившихся туда за покупками. Луиза Инчпот была решительной особой, которая отпускала оладьи и замечания с апломбом местной знаменитости. И действительно, недавно город по распоряжению мэрии отпраздновал День Луизы Инчпот.
Когда Квиллер вошёл, она лихо молотила по клавишам старомодного кассового аппарата и хрипловатым голосом выдавала непререкаемые суждения:
– Если зима будет мягкой, как пророчили гусеницы, будущим летом на нас навалятся жуки!.. Привет, мистер К.! Проходите! Посмотрите, где не липко, и присаживайтесь. Мои неуклюжие клиенты опрокинули бутылку с сиропом.
– Как Ленни? – спросил Квиллер. Сын Луизы пострадал от взрыва.
– О, этот парень весь в меня! – гордо сказала она. – Ничто его не остановит! По утрам занимается в колледже, а на вторую половину дня приискал себе шикарную работёнку – управляющего клубом в Индейской Деревне, Сослался на вас, мистер К. Надеюсь, вы не в претензии?
– Работящий малый. Весь в матушку пошёл.
– Да уж лучше так, чем брать пример с батюшки!.. Вы уже запаслись рождественскими подарками, мистер К.?
– Не торопите меня, Луиза. Ещё только двадцать третье.
Первым делом Квиллер купил бутылку шотландского виски. Её упаковали в коричневый бумажный пакет, который он спрятал под полой куртки, причём подняться по лестнице в полицейское управление, расположенное в здании городского совета. Квиллер частенько бывал здесь, и дежурный сержант, кивнув в сторону кабинета, сообщил:
– Он на месте.
За стеклянной перегородкой шеф полиции сгорбился над клавиатурой компьютера, который раньше ненавидел.
Человек сурового нрава, шеф Броуди возмущался, когда посторонние вмешивались в расследования, однако со временем научился ценить советы и мнения газетчика, который не раз помогал схватить за руку преступника, Броуди придерживался старомодных, понятий о законе и порядке и на службе бывал крут. В свободное от работы время он вновь становился общительным, веселым шотландцем, который на городских праздниках расхаживал в килте, играя на волынке.
Аккуратно положив куртку на один стул и усаживаясь на другой, Квиллер начал:
– Твоё имя, Энди, опять попало в газеты. Это что, рекламная кампания? Задумал пройти в мэры? Я буду агитировать за тебя.
Броуди стрельнул в него свирепым взглядом, которым обычно взирал на компьютер.
– Будь у меня твои усищи, ещё бы и фото тиснули. Выкладывай, зачем пожаловал!
– Хочу знать, действительно ли ты веришь в то, что сказал.
– Это ж дураку ясно! Разреши хулиганам мочиться в общественном месте – и они забрызгают краской всё здание суда, а затем примутся торговать наркотиками, грабить банки и убивать копов.
– Есть у тебя подозреваемые по последним кражам? Шеф полиции откинулся на спинку стула и скрестил на груди руки.
– Может быть, это подонки из Чипмунка. Может, шайка из Локмастера. А возможно, балуют шалопаи, что крутятся вокруг свалки Джорджа Бриза. Мы ведём расследование.
– Ты заметил что-нибудь особенное? Воровской почерк? Должно быть, у них уже выработалась определённая схема.
– Ну, некоторая схема просматривается. Они не крадут чеков социального страхования из почтовых ящиков, не выдирают из машин радиоприёмников не вламываются в медицинские учреждения. Пока воруют по мелочи. С другой стороны, не было ещё двух одинаковых краж, и места все разные. Хотя они всегда действуют после наступления темноты. Избегают воровать в тех магазинах, где отличное освещение и бдительные служащие.
– А что, если это своего рода игра? – предположит Квиллер. – Вроде охоты за сокровищами? Своеобразный обряд посвящения для самоутверждающихся юнцов.
– Мы уже побеседовали с директорами школ и профессором Преллигейтом из колледжа. Они говорят, что не замечали никакой подозрительной активности.
– Ну, уж они-то узнают обо всём последними, – проворчал Квиллер.
– Есть и другой вариант. Я предсказывал нечто подобное после финансового краха в Содаст-Сити. Жителям этого городка несладко приходится нынешней зимой. Тяжело ведь сидеть без денег под Рождество, особенно если в семье есть дети.
– Но благотворительные организации отвалили немалые суммы на празднование Рождества, и Фонд К. не остался в стороне.
– Знаю, но всего не учтёшь. Отдельные личности начинают паниковать и пытаются справиться с трудностями собственными силами. – Он позволил себе горько усмехнуться. – Может, они открыли секрет, как приобрести рождественские подарки, не толкаясь по магазинам и не тратя денег.
– Если эти кражи, как ты говоришь, происходят в разных местах, – заметил Квиллер, – то кому-то пришлось залить полные баки бензина, чтобы разъезжать по всей округе, прикарманивая мелкие вещи. Должно быть, тут орудует целая шайка.
Броуди поднял руки.
– Чистое безумие!
– Ладно, позволь добавить ещё один случай к твоему списку. Для того, собственно, я и заглянул к тебе. – Квиллер сделал паузу, чтобы разжечь любопытство собеседника. – Всем известно, что в Старой каменной церкви собирают теплую одежду для бедных семей. За церковью стоит специальный сундук для этой цели. По средам волонтеры просматривают его содержимое, сортируют и чинят вещи. Я сообщил им, что во вторник вечером заброшу туда тючок с вещами – что и сделал, – полиэтиленовый мешок, полный одежды в приличном состоянии: куртки, свитера, перчатки и всё такое прочее. Но когда сундук открыли на следующее утро, он был пуст. Мне позвонили узнать, не забыл ли я завезти вещи.
Шеф полиции раздражённо хмыкнул.
– Естественно, никакого замка на сундуке не было?
– Кто же думает о замках в здешних местах? Это послужило темой для газетной передовицы. Мы без конца выговаривали нашим читателям за то, что они забывают пристегивать ремни безопасности. Теперь начнем ругать за то, что забывают запирать двери.
Броуди фыркнул.
– Если заметишь парня, разгуливающего по городу в твоих вещичках, будь добр, выследи его и сфотографируй.
– Разумеется. А ещё спрошу имя и адрес.
– Моя старая бабка в Шотландии могла поймать вора с помощью ножниц, кусочка веревки и магического заклинания. Жаль, что она умерла прежде, чем я вступил в ряды стражей порядка. – Он усмехнулся. – А почему бы тебе не подключить к расследованию этого дела твоего смышлёного кота?
Шеф полиции был единственным человеком в этом северном округе, который знал о выдающихся способностях Квиллерова сиамца. Коко и вправду обладал особым даром, но Квиллер по разным причинам пытался это скрывать. Сведения просочились к Броуди с юга, из Центра, и приятели добродушно подшучивали по поводу гениального кота, чьи высокоразвитые инстинкты давали ему преимущество перед большинством людей.
– Коко не работает по заказу, – возразил Квиллер, стараясь не рассмеяться. – Он проводит расследования по собственному почину. Как раз сегодня взял под надзор шайку диких кроликов. – Затем он добавил, уже серьёзно: – Но вчера вечером, Энди, он запрыгнул на книжную полку и сбросил на пол русский роман под названием «Вор». Не знаю, может, это простое совпадение?
– Разве он читает по-русски? – спросил Броуди. то ли в шутку, то ли всерьёз.
– У меня английский перевод.
Шеф полиции хмыкнул и сменил тему:
– Я слышал, вы с твоим шустрым котом съехали из амбара этой зимой. С чего вдруг? – В его вопросе слышалось разочарование. Он частенько заглядывал в перестроенный яблочный амбар после службы, чтобы пропустить стаканчик на сон грядущий и немного поболтать. Квиллер хотя и не брал в рот спиртного, держал отличный бар для гостей.
– Видишь ли, Энди, – проговорил Квиллер, – эту громадину невозможно равномерно протопить. Наверху – сауна, а внизу – холодрыга. Коты обычно лезут наверх погреться и возвращаются еле живые. Дуреют от жары и шатаются как пьяные. Поэтому я прикупил домишко в Индейской Деревне на холодные зимние месяцы. А летом смогу сдавать его отпускникам. Там, конечно, не так просторно, как в амбаре, но места для жизни вполне достаточно, а городские снегоуборочные машины хорошо расчищают дороги по той простой причине, что в тех краях живет много политиканов… Кстати, обстановкой занималась твоя даровитая дочь.
Броуди кивнул, с недовольным видом принимая комплимент. Несмотря на то что Фрэн Броуди слыла преуспевающим дизайнером по интерьерам, её отцу казалось, что она легкомысленно отнеслась к выбору профессии.
Наконец Квиллер встал и вручил Броуди коричневый пакет.
– Здесь немного горячительного, Энди. Для рождественского настроения. Увидимся после праздников.
В прежние времена Квиллер был экономным, по натуре и по необходимости: мать растила его одна, а потом он сам зарабатывал себе на учебу в университете и трудился за гроши репортером в Центре. Новое финансовое положение, однако, открыло ему удовольствие быть щедрым. Жил он по-прежнему скромно, к примеру ездил на подержанных автомобилях, но любил делать подарки, угощать приятелей выпивкой или ужином, посылать цветы и давать щедрые чаевые.
Когда двадцать третьего Квиллер наконец отправился за подарками, список их оказался довольно длинным. К счастью, журналист был скор на решения и никогда не интересовался ценами. Готовясь к вояжу по магазинам, Квиллер оставил машину на муниципальной стоянке, застегнул молнию на утеплённой куртке, опустил наушники шерстяной шапки, натянул вязаные перчатки и двинулся к центру, то и дело увязая в снегу.
Мейн-стрит заполонили покупатели, оживлённо сновавшие между сугробов высотой в человеческий рост. Под лучами неяркого зимнего солнца искрились вкрапления слюды на каменных фасадах магазинов и офисов, под крышами и между фонарей были развешены гирлянды из хвойной зелени. Горы снега, нагроможденного повсюду и плотно утрамбованного по краям тротуаров (в Мускаунти дороги не посыпали солью), глушили шум голосов и шорох шин. Однако тот же акустический феномен странным образом усиливал внезапные всплески рождественской музыки, случайный перезвон санных бубенцов и медное позвякивание колокольчика Санта-Клауса на углу улицы.
В первую очередь Квиллер направился в универмаг Ланспиков, чтобы купить что-нибудь для Полли Дункан, возглавлявшей его подарочный список. Кэрол Ланспик сама вышла обслужить его. Она и её муж были замечательной парой: практичные и умные предприниматели, уважаемые горожане, но главные их таланты расцвели на сцене пикакского Театрального клуба. Квиллер считал, что, если бы Ларри и Кэрол не вернулись в родной Пикакс, чтобы продолжить семейный бизнес, они могли бы прославиться не меньше, чем Кронин и Танди или Лант и Фонтане.[3]
Кэрол улыбнулась ему и сказала с оттенком мягкого упрека:
– Я так и знала, что ты заявишься в последний момент, поэтому отложила костюмчик для Полли. Потрясающая замша цвета терракоты. Думаю, он придётся ей впору. Ведь она похудела после операции до четырнадцатого размера. И что только эти кардиологи сотворили с ней?
– Убедили ежедневно совершать двухмильные прогулки и отказаться от всех моих любимых блюд.
– М-да, но зато выглядит она великолепно! И уже не питает прежнего пристрастия к мрачным оттенкам серого и синего.
Квиллер бросил взгляд на костюм и объявил:
– Беру!
– Есть ещё симпатичная шелковая блузка, что называется, с огоньком. В ней можно…
– Её беру тоже. – Блузка была из ткани с узором «гусиная лапка», в терракотовых и желтовато-белых тонах.
– Полли голову потеряет от радости! – пообещала Кэрол.
– Полли редко теряет голову, – заметил Квиллер.
Обаятельная женщина его возраста, с мягким, мелодичным голосом, Полли умело руководила библиотекой – под бархатной перчаткой скрывалась железная рука.
– Где вы собираетесь встречать Рождество, Квилл?
– С Райкерами. А у вас с Ларри что, большие планы?
– Мы будем с дочерью и её очередным приятелем, разумеется, а ещё пригласили Кармайклов и их гостя. Ты часто видишься с Уиллардом и Даниэль?
«Вообще бы не виделся, будь на то моя воля», – подумал Квиллер, но вслух сказал:
– Наши пути пересекаются нечасто.
Именно Ланспики представили его новому банкиру и его развязной молодой жене. Квиллера раздражали её откровенное заигрывание, кокетливые ужимки, резкий голос и томные взгляды.
– Боюсь, – с сожалением заметила Кэрол, – что Даниэль придётся не по вкусу жизнь в маленьком городке. Она то и дело сравнивает Пикакс с Детройтом и Балтимором, где у них чего только не было. Уиллард говорит, она тоскует по дому. Потому-то он пригласил сюда на праздники её родственника из Центра. – Она понизила голос: – Зайдём-ка в мой кабинет, Квилл.
Он последовал за ней в загроможденную комнатенку в конце отдела женской одежды.
– Присаживайся! – предложила она. – Мне жаль Даниэль. Люди плохо о ней отзываются, но она сама виновата. Выглядит вызывающе. По пикакским меркам, во всяком случае. Короткие юбки, высоченные каблуки, тонны косметики, причёска как крысиное гнездо!.. Возможно, в Центре это хороший тон, но в чужой монастырь…
– Даниэль нужна мудрая наставница, – прервал Квиллер. – Может, Фрэн Броуди даст ей пару советов? Фрэн очаровательна, у неё есть свой стиль, а кроме того, она помогает Даниэль обставлять дом.
– Она уже пыталась, Квилл, но, увы… – Кэрол пожала плечами. – Казалось бы, муж мог вправить ей мозги. Он-то человек разумный и хорошо прижился в здешнем обществе. Уиллард уже вступил в Торговую палату и Бустерс-клуб, а сейчас помогает организовывать Клуб гурманов. Но когда Ларри предложил принять его в Кантри-клуб, ничего не вышло. Правление так и не послало Кармайклам приглашения. И все мы знаем почему. Кричащие наряды и жуткие причёски Даниэль вызывают смешки и косые взгляды. Её голос называют вульгарным. Он такой пронзительный.
– Что да, то да, – согласился Квиллер, несколько удивлённый. Такая критичность и откровенность не в духе Кэрол.
– Ладно, дай знать, если что придумаешь… Завернуть подарки для Полли?
– Пожалуйста. Я заберу их позже. Не переборщи с бубенчиками и бантиками.
Затем он отправился в дизайнерскую студию Аманды, надеясь подыскать какую-нибудь красивую вещицу для Райкеров и переброситься парой слов с Фрэн Броуди. К сожалению, дочери шефа полиции Квиллер не застал, и ему пришлось довольствоваться обществом брюзгливой хозяйки студии. Бизнес Аманды Гудвинтер процветал, и её неизменно избирали в городской совет из-за принадлежности к почтенной фамилии. Именно Гудвинтеры основали Пикакс в середине девятнадцатого века.
Грубоватое приветствие Аманды вполне соответствовало её обычной манере общения:
– Если ты рассчитывал на бесплатную чашку кофе, тебе не повезло. Кофеварка сломалась.
В глазах преданных клиентов непослушные седые лохмы Аманды и её тускло-коричневые хламиды были свидетельством творческой самобытности. Ещё чего, язвили недоброжелатели, она точь-в-точь как те бездомные старухи, что скитаются по улицам больших городов с пакетами, в которых хранится весь их убогий скарб.
Чтобы поддразнить Аманду, Квиллер объявил, что хотел бы купить в подарок изящный пустячок.
Она сразу взъярилась:
– Мы пустячков не держим!
– Что за манера придираться к словам? Тогда как насчёт безделушки для Арчи и Милдред Райкеров?
Ворча, она предложила ему живописный керамический кофейник, поверхность которого украшал рельеф из виноградных гроздей, яблок и груш.
– Не слишком ли он цветастый? – жалобным тоном осведомился Квиллер.
– Цветастый? Как ты можешь говорить такое? – громогласно вопросила Аманда, точно выступала на заседании городского совета. – Это же майолика! Ручная роспись! Настоящий антиквариат! Весьма дорогой причём! Райкерам безумно понравится!
– Хорошо-хорошо, беру, – сдался Квиллер, зная что Милдред – коллекционер художественного склада, тогда как Арчи – практического. – Хорошо бы упаковать кофейник, но не беспокойся.
– Вот ещё!
Остальные подарки из своего списка Квиллер надеялся заказать в новом магазине «Глоточек-и-Кусочек». Там составляли подарочные корзины из вина, сыра и прочих деликатесов и развозили их по всему округу в канун Рождества,
Он также зашёл в магазин мужской одежды, чтобы купить смешной галстук для Райкера, который был крайне консервативен в выборе расцветок. Ему приглянулся ярко-голубой галстук с белыми бейсбольными мечами в натуральную величину, отстроченными красной нитью. Квиллер надеялся, что это будет забавно.
Последнюю остановку он сделал в Народном банке Пикакса, чтобы обналичить чек, и вид его знаменитых усов вызвал там лёгкий переполох. Клиенты, кассиры и охранники улыбались и махали руками, приветствуя его:
– Весёлого Рождества, мистер K.!
– Всё готово к приходу Санты?
– Закончили с рождественскими подарками, мистер К.?
Отвешивая вежливые поклоны направо и налево, он встал в очередь к одному из кассиров.
Седоволосая дама впереди него отступила в сторону.
– Вы спешите, мистер К.? Можете пройти передо мной.
– Нет-нет, – запротестовал он. – Благодарю вас, но не надо. Нет ничего лучше, как постоять в очереди за привлекательной женщиной.
Новую волну смятения поднял мужчина, который вышел из кабинета, приветственно раскинув руки.
– Квилл! Вас-то я и хотел видеть! Зайдемте ко мне! – Этот новый банкир выделялся обходительными манерами, дорогим костюмом и модельной стрижкой – сразу видно: человек недавно из Центра.
Никто не хотел мягкой зимы. Торговцы изрядно потратились, закупая снегоочистители, антифриз, снегоступы и тёплые кальсоны. Фермеры мечтали о толстом снежном покрове на полях, чтобы летом собрать богатый урожай. Владельцы собачьих упряжек и любители подледного лова рисковали лишиться долгожданных зимних забав. А уж первый ежегодный Ледовый фестиваль просто был обречён. Прибавьте вещь и вовсе немыслимую – возможность зелёного Рождества!
Весь ноябрь, обычно богатый на природные бедствия, стояла неутешительно хорошая погода, и жители Мускаунти кляли мохнатых гусениц. Потом, в середине декабря, температура резко упала и ежедневно стало выпадать по нескольку дюймов снега, который не таял. В Пикаксе, окружном центре, городские службы с трудом расчищали улицы, воздвигая восьмифутовые снежные стены по обочинам и вокруг парковочных площадок. Молодёжь выезжала за покупками к Рождеству на широких и надёжных беговых лыжах, и над Мейн-стрит слышался звон санных колокольчиков А лучше всего было то, что из-за снежных заносов занятия в школах отменяли дважды за месяц.
Сюрпризы погоды, однако, оказались лишь первой из странностей той зимы. В конце декабря внезапная череда мелких краж подпортила праздничное настроение гражданам Пикакса. Из автомобилей и общественных мест начали исчезать самые обычные вещи. Местная газета разразилась передовицей:
БУДЬТЕ БДИТЕЛЬНЫ! ЗАПИРАЙТЕ ДВЕРИ! ДЕРЖИТЕСЬ НАСТОРОЖЕ!
Вы оставили на сиденье видеокассету, выйдя из машины, чтобы заплатить за бензин? Вам уже не суждено её увидеть!
Забыли перчатки на почте? Через пару минут их не будет.
Повесили солнцезащитные очки на тележку, выбирая апельсины? Очки исчезнут.
Кто виноват? Озорные дети? Гремлины? Ваш склероз
Хватит искать виноватых! Пора научиться разумной осмотрительности.
Все мы в Мускаунти склонны пренебрегать мерами предосторожности. Возьмите за правило запирать свою машину… Убирайте ценные вещи в багажник… Следите за своими вещами… Будьте бдительны!
Есть мнение, что на пропажи не стоит обращать внимания, что это мелкое воровство просто досадное поветрие, которое пройдёт, как Комариная неделя по весне. Если вы так считаете, задумайтесь над словами шефа полиции Эндрю Броуди; «Общество, снисходительное к мелким правонарушениям, открывает дверь для крупных преступлений».
Требовалось нечто большее, чем передовица во «Всякой всячине», чтобы жители Мускаунти, народ упрямый и независимый, потомки первых поселенцев, изменили свои привычки. Однако имелся среди них один именитый гражданин, готовый подписаться под словами шефа полиции.
Джеймс Квиллер не мог причислить себя к аборигенам – он переселился в Пикакс из Центра, как в здешних местах называли расположенные южнее мегаполисы. Удивительные обстоятельства привели его в заштатный городок (всего населения – три тысячи человек), и, сколь ни странно, ему здесь понравилось.
Если бы Квиллера – высокого, хорошо сложенного мужчину средних лет, с роскошными усами цвета соли и перца и седыми висками, – спросили, кем он себя считает, ответ вышел бы длинным. Отошедший от дел журналист, в прошлом известный криминальный репортёр и автор книги о городской преступности, а ныне ведущий колонки во «Всякой всячине». Преданный друг Полли Дункан, заведующей Пикакской публичной библиотекой. Владелец и раб двух сиамских кошек. Вполне приятный человек, которому выпало счастье обзавестись множеством друзей. И всё это было бы правдой… Кем не сознавал себя Квиллер, так это одним из богатейших людей на северо-востоке центральных штатов, каковым, по сути, являлся.
Именно огромное наследство, богатства семьи Клингеншоенов, заставило Квиллера осесть в северной глуши. И тем не менее деньги внушали ему беспокойство – ловушки, которые расставляет крупное состояние ответственность, которую оно накладывает, – а потому Квиллер немедленно пустил свои миллионы на благотворительность. И вот уже несколько лет учреждённый им Клингеншоенский фонд, фонд К., находился в ведении «мозгового треста» из Чикаго, почти не требуя вмешательства Джеймса Макинтоша Квиллера.
Не только этот щедрый жест снискал ему уважение в Мускаунти. Поклонники цитировали его занимательную колонку «Из-под пера Квилла», хвалили добродушный нрав, чувство юмора, отсутствие претензий, умение слушать и, разумеется, великолепные усы. Их унылый контур с повисшими концами, а также задумчивые глаза придавали Квиллеру меланхолический вид, заставляя гадать, что же скрывает в себе его прошлое. В действительности Квиллеровы усы таили нечто такое, чего не увидишь глазом.
Утром двадцать третьего декабря Квиллер попрощался с сиамцами, наказав им хорошо себя вести в его отсутствие. Чем разумнее вы говорите с кошками, полагал он, тем сообразительнее они становятся. Две пары тёмно-голубых глаз серьёзно взирали на него. Понимают ли они, о чём говорит хозяин? Или терпеливо ждут, когда он наконец уйдёт, чтобы подремать после вкусного завтрака?
Квиллер выбрался из дома, чтобы сделать рождественские закупки, но сначала ему нужно было заглянуть в редакцию сдать статью – тысячу слов о Санта-Клаусе для его колонки. Тема избитая, но талантливый журналист способен и ей придать новое звучание.
Здание «Всякой всячины» обычно не украшали к праздникам, оставляя столь легкомысленное занятие владельцам магазинов и ресторанов. И потому Квиллер удивился, увидев нарядное деревце на картотечном шкафу в кабинете Арчи Райкера. Старинный друг и собрат по профессии, Арчи последовал за Квиллером в Пикакс, чтобы стать издателем и главным редактором новой провинциальной газеты. Этот краснощёкий, лысеющий человек, с намечающимся брюшком, выглядел вполне счастливым в редакторском кресле с высокой спинкой. Теперь он не только издавал собственную газету, что было давнишней его мечтой, но вдобавок обрёл родственную душу, женившись на пухленькой домовитой женщине, которая вела в его газете кулинарную рубрику.
– Мы с Милдред ждём вас с Полли на рождественский ужин, – напомнил он Квиллеру.
– С индейкой, надеюсь, – ответил Квиллер, думая о своих сожителях. – Чего ради ты взгромоздил это дерево на картотеку?
– Это идея Уилфреда, – смутился Райкер. – Он собственноручно смастерил все эти штуковины из газетной бумаги и побрызгал золотой краской из баллончика.
Уилфред Сагбери, секретарь редакции, тихий, старательный молодой человек, в своё время ошарашил коллег победой в семидесятимильном велопробеге, а ныне изумлял их тем, что занимался на курсах оригами. Направляясь к выходу, Квиллер мимоходом похвалил Уилфреда.
– Я с удовольствием сделаю такие же для вас, мистер К., – оживился тот.
– Благодарю, Уилфред, но нет. В моем доме они не продержатся и пяти минут. Коты мгновенно превратят их в серпантин. И тем не менее спасибо.
Чтобы подкрепиться перед походом за подарками, Квиллер заглянул в закусочную Луизы, непритязательную забегаловку в тихом переулке, которая вот уже тридцать лет снабжала приемлемой едой горожан, работающих в деловом центре или отправившихся туда за покупками. Луиза Инчпот была решительной особой, которая отпускала оладьи и замечания с апломбом местной знаменитости. И действительно, недавно город по распоряжению мэрии отпраздновал День Луизы Инчпот.
Когда Квиллер вошёл, она лихо молотила по клавишам старомодного кассового аппарата и хрипловатым голосом выдавала непререкаемые суждения:
– Если зима будет мягкой, как пророчили гусеницы, будущим летом на нас навалятся жуки!.. Привет, мистер К.! Проходите! Посмотрите, где не липко, и присаживайтесь. Мои неуклюжие клиенты опрокинули бутылку с сиропом.
– Как Ленни? – спросил Квиллер. Сын Луизы пострадал от взрыва.
– О, этот парень весь в меня! – гордо сказала она. – Ничто его не остановит! По утрам занимается в колледже, а на вторую половину дня приискал себе шикарную работёнку – управляющего клубом в Индейской Деревне, Сослался на вас, мистер К. Надеюсь, вы не в претензии?
– Работящий малый. Весь в матушку пошёл.
– Да уж лучше так, чем брать пример с батюшки!.. Вы уже запаслись рождественскими подарками, мистер К.?
– Не торопите меня, Луиза. Ещё только двадцать третье.
Первым делом Квиллер купил бутылку шотландского виски. Её упаковали в коричневый бумажный пакет, который он спрятал под полой куртки, причём подняться по лестнице в полицейское управление, расположенное в здании городского совета. Квиллер частенько бывал здесь, и дежурный сержант, кивнув в сторону кабинета, сообщил:
– Он на месте.
За стеклянной перегородкой шеф полиции сгорбился над клавиатурой компьютера, который раньше ненавидел.
Человек сурового нрава, шеф Броуди возмущался, когда посторонние вмешивались в расследования, однако со временем научился ценить советы и мнения газетчика, который не раз помогал схватить за руку преступника, Броуди придерживался старомодных, понятий о законе и порядке и на службе бывал крут. В свободное от работы время он вновь становился общительным, веселым шотландцем, который на городских праздниках расхаживал в килте, играя на волынке.
Аккуратно положив куртку на один стул и усаживаясь на другой, Квиллер начал:
– Твоё имя, Энди, опять попало в газеты. Это что, рекламная кампания? Задумал пройти в мэры? Я буду агитировать за тебя.
Броуди стрельнул в него свирепым взглядом, которым обычно взирал на компьютер.
– Будь у меня твои усищи, ещё бы и фото тиснули. Выкладывай, зачем пожаловал!
– Хочу знать, действительно ли ты веришь в то, что сказал.
– Это ж дураку ясно! Разреши хулиганам мочиться в общественном месте – и они забрызгают краской всё здание суда, а затем примутся торговать наркотиками, грабить банки и убивать копов.
– Есть у тебя подозреваемые по последним кражам? Шеф полиции откинулся на спинку стула и скрестил на груди руки.
– Может быть, это подонки из Чипмунка. Может, шайка из Локмастера. А возможно, балуют шалопаи, что крутятся вокруг свалки Джорджа Бриза. Мы ведём расследование.
– Ты заметил что-нибудь особенное? Воровской почерк? Должно быть, у них уже выработалась определённая схема.
– Ну, некоторая схема просматривается. Они не крадут чеков социального страхования из почтовых ящиков, не выдирают из машин радиоприёмников не вламываются в медицинские учреждения. Пока воруют по мелочи. С другой стороны, не было ещё двух одинаковых краж, и места все разные. Хотя они всегда действуют после наступления темноты. Избегают воровать в тех магазинах, где отличное освещение и бдительные служащие.
– А что, если это своего рода игра? – предположит Квиллер. – Вроде охоты за сокровищами? Своеобразный обряд посвящения для самоутверждающихся юнцов.
– Мы уже побеседовали с директорами школ и профессором Преллигейтом из колледжа. Они говорят, что не замечали никакой подозрительной активности.
– Ну, уж они-то узнают обо всём последними, – проворчал Квиллер.
– Есть и другой вариант. Я предсказывал нечто подобное после финансового краха в Содаст-Сити. Жителям этого городка несладко приходится нынешней зимой. Тяжело ведь сидеть без денег под Рождество, особенно если в семье есть дети.
– Но благотворительные организации отвалили немалые суммы на празднование Рождества, и Фонд К. не остался в стороне.
– Знаю, но всего не учтёшь. Отдельные личности начинают паниковать и пытаются справиться с трудностями собственными силами. – Он позволил себе горько усмехнуться. – Может, они открыли секрет, как приобрести рождественские подарки, не толкаясь по магазинам и не тратя денег.
– Если эти кражи, как ты говоришь, происходят в разных местах, – заметил Квиллер, – то кому-то пришлось залить полные баки бензина, чтобы разъезжать по всей округе, прикарманивая мелкие вещи. Должно быть, тут орудует целая шайка.
Броуди поднял руки.
– Чистое безумие!
– Ладно, позволь добавить ещё один случай к твоему списку. Для того, собственно, я и заглянул к тебе. – Квиллер сделал паузу, чтобы разжечь любопытство собеседника. – Всем известно, что в Старой каменной церкви собирают теплую одежду для бедных семей. За церковью стоит специальный сундук для этой цели. По средам волонтеры просматривают его содержимое, сортируют и чинят вещи. Я сообщил им, что во вторник вечером заброшу туда тючок с вещами – что и сделал, – полиэтиленовый мешок, полный одежды в приличном состоянии: куртки, свитера, перчатки и всё такое прочее. Но когда сундук открыли на следующее утро, он был пуст. Мне позвонили узнать, не забыл ли я завезти вещи.
Шеф полиции раздражённо хмыкнул.
– Естественно, никакого замка на сундуке не было?
– Кто же думает о замках в здешних местах? Это послужило темой для газетной передовицы. Мы без конца выговаривали нашим читателям за то, что они забывают пристегивать ремни безопасности. Теперь начнем ругать за то, что забывают запирать двери.
Броуди фыркнул.
– Если заметишь парня, разгуливающего по городу в твоих вещичках, будь добр, выследи его и сфотографируй.
– Разумеется. А ещё спрошу имя и адрес.
– Моя старая бабка в Шотландии могла поймать вора с помощью ножниц, кусочка веревки и магического заклинания. Жаль, что она умерла прежде, чем я вступил в ряды стражей порядка. – Он усмехнулся. – А почему бы тебе не подключить к расследованию этого дела твоего смышлёного кота?
Шеф полиции был единственным человеком в этом северном округе, который знал о выдающихся способностях Квиллерова сиамца. Коко и вправду обладал особым даром, но Квиллер по разным причинам пытался это скрывать. Сведения просочились к Броуди с юга, из Центра, и приятели добродушно подшучивали по поводу гениального кота, чьи высокоразвитые инстинкты давали ему преимущество перед большинством людей.
– Коко не работает по заказу, – возразил Квиллер, стараясь не рассмеяться. – Он проводит расследования по собственному почину. Как раз сегодня взял под надзор шайку диких кроликов. – Затем он добавил, уже серьёзно: – Но вчера вечером, Энди, он запрыгнул на книжную полку и сбросил на пол русский роман под названием «Вор». Не знаю, может, это простое совпадение?
– Разве он читает по-русски? – спросил Броуди. то ли в шутку, то ли всерьёз.
– У меня английский перевод.
Шеф полиции хмыкнул и сменил тему:
– Я слышал, вы с твоим шустрым котом съехали из амбара этой зимой. С чего вдруг? – В его вопросе слышалось разочарование. Он частенько заглядывал в перестроенный яблочный амбар после службы, чтобы пропустить стаканчик на сон грядущий и немного поболтать. Квиллер хотя и не брал в рот спиртного, держал отличный бар для гостей.
– Видишь ли, Энди, – проговорил Квиллер, – эту громадину невозможно равномерно протопить. Наверху – сауна, а внизу – холодрыга. Коты обычно лезут наверх погреться и возвращаются еле живые. Дуреют от жары и шатаются как пьяные. Поэтому я прикупил домишко в Индейской Деревне на холодные зимние месяцы. А летом смогу сдавать его отпускникам. Там, конечно, не так просторно, как в амбаре, но места для жизни вполне достаточно, а городские снегоуборочные машины хорошо расчищают дороги по той простой причине, что в тех краях живет много политиканов… Кстати, обстановкой занималась твоя даровитая дочь.
Броуди кивнул, с недовольным видом принимая комплимент. Несмотря на то что Фрэн Броуди слыла преуспевающим дизайнером по интерьерам, её отцу казалось, что она легкомысленно отнеслась к выбору профессии.
Наконец Квиллер встал и вручил Броуди коричневый пакет.
– Здесь немного горячительного, Энди. Для рождественского настроения. Увидимся после праздников.
В прежние времена Квиллер был экономным, по натуре и по необходимости: мать растила его одна, а потом он сам зарабатывал себе на учебу в университете и трудился за гроши репортером в Центре. Новое финансовое положение, однако, открыло ему удовольствие быть щедрым. Жил он по-прежнему скромно, к примеру ездил на подержанных автомобилях, но любил делать подарки, угощать приятелей выпивкой или ужином, посылать цветы и давать щедрые чаевые.
Когда двадцать третьего Квиллер наконец отправился за подарками, список их оказался довольно длинным. К счастью, журналист был скор на решения и никогда не интересовался ценами. Готовясь к вояжу по магазинам, Квиллер оставил машину на муниципальной стоянке, застегнул молнию на утеплённой куртке, опустил наушники шерстяной шапки, натянул вязаные перчатки и двинулся к центру, то и дело увязая в снегу.
Мейн-стрит заполонили покупатели, оживлённо сновавшие между сугробов высотой в человеческий рост. Под лучами неяркого зимнего солнца искрились вкрапления слюды на каменных фасадах магазинов и офисов, под крышами и между фонарей были развешены гирлянды из хвойной зелени. Горы снега, нагроможденного повсюду и плотно утрамбованного по краям тротуаров (в Мускаунти дороги не посыпали солью), глушили шум голосов и шорох шин. Однако тот же акустический феномен странным образом усиливал внезапные всплески рождественской музыки, случайный перезвон санных бубенцов и медное позвякивание колокольчика Санта-Клауса на углу улицы.
В первую очередь Квиллер направился в универмаг Ланспиков, чтобы купить что-нибудь для Полли Дункан, возглавлявшей его подарочный список. Кэрол Ланспик сама вышла обслужить его. Она и её муж были замечательной парой: практичные и умные предприниматели, уважаемые горожане, но главные их таланты расцвели на сцене пикакского Театрального клуба. Квиллер считал, что, если бы Ларри и Кэрол не вернулись в родной Пикакс, чтобы продолжить семейный бизнес, они могли бы прославиться не меньше, чем Кронин и Танди или Лант и Фонтане.[3]
Кэрол улыбнулась ему и сказала с оттенком мягкого упрека:
– Я так и знала, что ты заявишься в последний момент, поэтому отложила костюмчик для Полли. Потрясающая замша цвета терракоты. Думаю, он придётся ей впору. Ведь она похудела после операции до четырнадцатого размера. И что только эти кардиологи сотворили с ней?
– Убедили ежедневно совершать двухмильные прогулки и отказаться от всех моих любимых блюд.
– М-да, но зато выглядит она великолепно! И уже не питает прежнего пристрастия к мрачным оттенкам серого и синего.
Квиллер бросил взгляд на костюм и объявил:
– Беру!
– Есть ещё симпатичная шелковая блузка, что называется, с огоньком. В ней можно…
– Её беру тоже. – Блузка была из ткани с узором «гусиная лапка», в терракотовых и желтовато-белых тонах.
– Полли голову потеряет от радости! – пообещала Кэрол.
– Полли редко теряет голову, – заметил Квиллер.
Обаятельная женщина его возраста, с мягким, мелодичным голосом, Полли умело руководила библиотекой – под бархатной перчаткой скрывалась железная рука.
– Где вы собираетесь встречать Рождество, Квилл?
– С Райкерами. А у вас с Ларри что, большие планы?
– Мы будем с дочерью и её очередным приятелем, разумеется, а ещё пригласили Кармайклов и их гостя. Ты часто видишься с Уиллардом и Даниэль?
«Вообще бы не виделся, будь на то моя воля», – подумал Квиллер, но вслух сказал:
– Наши пути пересекаются нечасто.
Именно Ланспики представили его новому банкиру и его развязной молодой жене. Квиллера раздражали её откровенное заигрывание, кокетливые ужимки, резкий голос и томные взгляды.
– Боюсь, – с сожалением заметила Кэрол, – что Даниэль придётся не по вкусу жизнь в маленьком городке. Она то и дело сравнивает Пикакс с Детройтом и Балтимором, где у них чего только не было. Уиллард говорит, она тоскует по дому. Потому-то он пригласил сюда на праздники её родственника из Центра. – Она понизила голос: – Зайдём-ка в мой кабинет, Квилл.
Он последовал за ней в загроможденную комнатенку в конце отдела женской одежды.
– Присаживайся! – предложила она. – Мне жаль Даниэль. Люди плохо о ней отзываются, но она сама виновата. Выглядит вызывающе. По пикакским меркам, во всяком случае. Короткие юбки, высоченные каблуки, тонны косметики, причёска как крысиное гнездо!.. Возможно, в Центре это хороший тон, но в чужой монастырь…
– Даниэль нужна мудрая наставница, – прервал Квиллер. – Может, Фрэн Броуди даст ей пару советов? Фрэн очаровательна, у неё есть свой стиль, а кроме того, она помогает Даниэль обставлять дом.
– Она уже пыталась, Квилл, но, увы… – Кэрол пожала плечами. – Казалось бы, муж мог вправить ей мозги. Он-то человек разумный и хорошо прижился в здешнем обществе. Уиллард уже вступил в Торговую палату и Бустерс-клуб, а сейчас помогает организовывать Клуб гурманов. Но когда Ларри предложил принять его в Кантри-клуб, ничего не вышло. Правление так и не послало Кармайклам приглашения. И все мы знаем почему. Кричащие наряды и жуткие причёски Даниэль вызывают смешки и косые взгляды. Её голос называют вульгарным. Он такой пронзительный.
– Что да, то да, – согласился Квиллер, несколько удивлённый. Такая критичность и откровенность не в духе Кэрол.
– Ладно, дай знать, если что придумаешь… Завернуть подарки для Полли?
– Пожалуйста. Я заберу их позже. Не переборщи с бубенчиками и бантиками.
Затем он отправился в дизайнерскую студию Аманды, надеясь подыскать какую-нибудь красивую вещицу для Райкеров и переброситься парой слов с Фрэн Броуди. К сожалению, дочери шефа полиции Квиллер не застал, и ему пришлось довольствоваться обществом брюзгливой хозяйки студии. Бизнес Аманды Гудвинтер процветал, и её неизменно избирали в городской совет из-за принадлежности к почтенной фамилии. Именно Гудвинтеры основали Пикакс в середине девятнадцатого века.
Грубоватое приветствие Аманды вполне соответствовало её обычной манере общения:
– Если ты рассчитывал на бесплатную чашку кофе, тебе не повезло. Кофеварка сломалась.
В глазах преданных клиентов непослушные седые лохмы Аманды и её тускло-коричневые хламиды были свидетельством творческой самобытности. Ещё чего, язвили недоброжелатели, она точь-в-точь как те бездомные старухи, что скитаются по улицам больших городов с пакетами, в которых хранится весь их убогий скарб.
Чтобы поддразнить Аманду, Квиллер объявил, что хотел бы купить в подарок изящный пустячок.
Она сразу взъярилась:
– Мы пустячков не держим!
– Что за манера придираться к словам? Тогда как насчёт безделушки для Арчи и Милдред Райкеров?
Ворча, она предложила ему живописный керамический кофейник, поверхность которого украшал рельеф из виноградных гроздей, яблок и груш.
– Не слишком ли он цветастый? – жалобным тоном осведомился Квиллер.
– Цветастый? Как ты можешь говорить такое? – громогласно вопросила Аманда, точно выступала на заседании городского совета. – Это же майолика! Ручная роспись! Настоящий антиквариат! Весьма дорогой причём! Райкерам безумно понравится!
– Хорошо-хорошо, беру, – сдался Квиллер, зная что Милдред – коллекционер художественного склада, тогда как Арчи – практического. – Хорошо бы упаковать кофейник, но не беспокойся.
– Вот ещё!
Остальные подарки из своего списка Квиллер надеялся заказать в новом магазине «Глоточек-и-Кусочек». Там составляли подарочные корзины из вина, сыра и прочих деликатесов и развозили их по всему округу в канун Рождества,
Он также зашёл в магазин мужской одежды, чтобы купить смешной галстук для Райкера, который был крайне консервативен в выборе расцветок. Ему приглянулся ярко-голубой галстук с белыми бейсбольными мечами в натуральную величину, отстроченными красной нитью. Квиллер надеялся, что это будет забавно.
Последнюю остановку он сделал в Народном банке Пикакса, чтобы обналичить чек, и вид его знаменитых усов вызвал там лёгкий переполох. Клиенты, кассиры и охранники улыбались и махали руками, приветствуя его:
– Весёлого Рождества, мистер K.!
– Всё готово к приходу Санты?
– Закончили с рождественскими подарками, мистер К.?
Отвешивая вежливые поклоны направо и налево, он встал в очередь к одному из кассиров.
Седоволосая дама впереди него отступила в сторону.
– Вы спешите, мистер К.? Можете пройти передо мной.
– Нет-нет, – запротестовал он. – Благодарю вас, но не надо. Нет ничего лучше, как постоять в очереди за привлекательной женщиной.
Новую волну смятения поднял мужчина, который вышел из кабинета, приветственно раскинув руки.
– Квилл! Вас-то я и хотел видеть! Зайдемте ко мне! – Этот новый банкир выделялся обходительными манерами, дорогим костюмом и модельной стрижкой – сразу видно: человек недавно из Центра.