Браун Сандра. Другая заря

   — У Бэннер теперь есть Джейк. Они любят друг друга.
   — Я желаю им… того, что было у нас.
   — Ни у кого не будет того, что у нас. Росс улыбнулся:
   — Все любящие так думают.
   — В нашем случае так и есть. — Лидия прикоснулась пальцами к его губам, которые так любила. — Благодаря тебе. Глаза его затуманились от боли.
   — Нет, любовь моя, благодаря тебе. — Росс потянулся к жене. Она схватила его руку и положила себе на грудь. — Лидия… Лидия… Лидия…
   Так Росс перешел в иную жизнь, и Лидия не удержала его, потому что не могла видеть боли, от которой он страдал в этой жизни. Но еще несколько часов она продолжала обнимать его.
   Бэннер внезапно проснулась. Она сразу поняла все. Розовый свет зари за занавесками гостиной проникал сюда. Всхлипывания Ма доносились из комнаты, где она наконец села на стул. Бэннер поняла, что отец ее умер.
   И потом увидела, что Джейка нет в гостиной. Она скинула одеяло и тихо пошла в холл.
   Возле портьеры Бэннер внезапно остановилась. В бледном солнечном свете, пробивавшемся сквозь окна, она увидела мать и мужа. Лидия прижалась к Джейку и рыдала у него на плече. А он крепко обнимал ее. Его руки нежно успокаивали Лидию, а губы двигались по ее волосам.
   Бэннер отошла, пока ее не заметили.

Глава 26

   — Мы с Ли едем в Теннеси. Завтра.
   Тихо сказанные слова поразили всех сидящих за завтраком на кухне.
   Лидия промокнула салфеткой губы и отпила кофе. Джейк, Бэннер, Ма и Мика безмолвно смотрели на нее. Только Ли не удивился такому заявлению.
   Джейк положил вилку.
   — В Теннеси? А зачем?
   Ли громко откашлялся, избегая взгляда Мики. Тот уставился на Ли так, будто у него на лбу выросли оленьи рога. Они никогда ничего не скрывали друг от друга. У них не было никаких секретов с тех пор, как Мика и Ма Лэнгстоны приехали жить в Ривер-Бенд.
   — Я хочу посмотреть, откуда родом моя мать, — смущенно сказал Ли. — Должно быть, у меня есть родственники в тех местах. Лидия хочет поехать со мной и показать то, о чем рассказывал папа. Нас, наверное, не будет несколько месяцев.
   Прошло две недели после похорон. Каждое упоминание о Россе вызывало тягостное молчание, и все снова переживали боль утраты.
   — Лидия, ты уверена, что хочешь поехать, и немедленно? — спросил Джейк.
   Бэннер опустила глаза, а руки ее нервно сплелись на коленях. У нее и так был плохой аппетит, но и он совершенно пропал: ее тошнило. Беременность была не единственной причиной такого состояния. Каждый раз, когда Джейк смотрел на Лидию, в его глазах были внимание и забота. Сердце Бэннер болезненно сжималось.
   — Уверена, — тихо ответила Лидия, — это путешествие будет полезно Ли. Ему надо узнать семейные корни со стороны матери. — Она вздохнула. — И мне лучше уехать. Этот дом, земля… все это Росс. — На глаза ее навернулись слезы. — Воспоминания слишком свежи.
   Ли отодвинул стул и поднялся.
   — Мика, поедешь со мной сегодня в Ларсен? Мне надо кое-что купить для путешествия.
   Они сняли шляпы с вешалки и надели их.
   — Извините нас, — сказали мальчики. Обычно они все время подтрунивали и насмехались друг над другом, теперь же смущались, встречаясь глазами. Ли чувствовал себя виноватым, потому что не сказал другу о поездке. Но Лидия просила держать это в секрете. Мика считал себя отвергнутым и преданным.
   Но когда их взгляды встретились, дружеские чувства вернулись. Мика хлопнул Ли по спине и сказал:
   — Дашь нам знать, где ты и как, ладно? Я слышал, там, в Теннеси, есть хорошенькие девочки. Может, прихватишь одну на мою долю? — И, обнявшись, они вышли.
   — Джейк, как только закончишь, не зайдешь ли на минуту в кабинет? — спросила Лидия, вставая. — Я хочу убедиться, что все дела в порядке, прежде чем уехать.
   — Я уже закончил.
   Он поднялся и положил салфетку.
   Рука его легла на талию Лидии, когда они направились к кабинету Росса.
   С болью в сердце Бэннер смотрела им вслед. Она пила чай, казавшийся ей совершенно безвкусным. Бэннер отставила чашку и уставилась невидящим взглядом в окно, думая только о том, какая она несчастная. Ма тяжело опустилась на стул рядом с ней.
   — Что тебя мучает?
   — Тоскую по папе.
   — А что еще?
   — Ничего.
   — Да, конечно. — Ма положила свои пухлые руки на колени и подалась вперед. — Помнишь, как я привязывала тебя к этому стулу и держала до тех пор, пока ты не доешь капусту? Ну что ж, я снова так сделаю, если ты сию же минуту не скажешь, что с тобой творится.
   Бэннер вскинула голову:
   — Только две недели назад я потеряла отца. Его застрелили у меня на глазах.
   — Я не потерплю такого тона, молодая леди. Я знаю, что твой папа умер, и это ужасно. Тут и говорить нечего. Но ведь ты теперь замужем, а ведешь себя совсем не так, как счастливая молодая жена. Теперь говори, в чем дело. Что у вас с Джейком?
   — Ничего. — Бэннер не желала ни с кем обсуждать это.
   Хватит того, что она сама знает.
   — Ты сказала ему о ребенке? Глаза Бэннер округлились.
   — А ты откуда знаешь? Ма хмыкнула:
   — Я, между прочим, с глазами. Если бы твоя мама в последнее время была не в таком состоянии, она тоже заметила бы. А Джейк знает?
   — Да. — Бэннер теребила салфетку и мяла ее, потом разгладила указательным пальцем. — Он из-за этого и женился на мне.
   — Сомневаюсь, что только из-за этого.
   — Правда. Он меня не любит. Он любит… — И Бэннер прикусила язык, чтобы не произнести слова, стучавшие у нее в голове как тамтамы: «Он любит мою мать».
   — Так кого же он любит?
   — Не знаю. — Бэннер нетерпеливо вскочила со стула и подбежала к окну, чтобы Ма не увидела ее слез. — Не меня. И мы с ним ссоримся все время как кошка с собакой.
   — Но так же вели себя твои родители, когда поженились.
   — Там все было по-другому.
   — Да что там по-другому? Я только двоих знаю, еще более вспыльчивых и упрямых, чем они. Это ты и Джейк.
   Ма подошла к Бэннер и повернула ее к себе.
   — Ты выйдешь сегодня из этого дома и подставишь свои щеки солнцу, чтобы они разрумянились. Как следует расчешешь волосы, будешь улыбаться Джейку при каждом удобном случае. Ты собираешься сказать матери о ребенке?
   Бэннер покачала головой. По словам Джейка, Росс перед смертью узнал о ребенке и обрадовался этому. И они решили пока сохранить это в тайне от Лидии.
   — Я не хотела бы говорить маме, иначе она откажется от поездки. Я знаю, как это важно для нее и для Ли. Ма потрепала ее по плечу.
   — Я позабочусь о тебе. А когда она вернется, ты ее удивишь.
   — Мама рассердится, что мы ей не сказали.
   — Но новость отвлечет Лидию, ей это нужно. Понимаешь, твоя мама без Росса Коулмена никогда не станет прежней. К горлу Бэннер подступил комок.
   — Да, Ма, я понимаю. Ма легонько толкнула ее:
   — Посиди на крыльце. Свежий воздух пойдет тебе на пользу.
   Пройдя через тихие прохладные комнаты дома, Бэннер оценила совет Ма. Она вышла замуж за мужчину, который любит другую. Возможно, такое случается чаще, чем люди признаются в этом.
   Но она не может провести всю жизнь, терзаясь и мучаясь. Бэннер Коулмен Лэнгстон должна достойно прожить свою жизнь и как можно лучше воспользоваться ею. Она будет продолжать любить Джейка, смирившись с тем, что занимает в его сердце второе место.
 
   Но ее решимости хватило до следующего утра. Лидия покидала дом.
   Печальная группа собралась в тени орехового дерева. — Я специально выбрала это место для дома, из-за дерева. — Лидия подняла голову и посмотрела на густые ветви. — Тогда оно не было таким высоким. Росс смеялся надо мной, говоря, что орехи будут постоянно падать нам на крышу. — Она улыбнулась, смахивая слезы. Все молча окружили ее. — Ну, — Лидия шмыгнула носом, — нам пора отправляться, иначе опоздаем на поезд. — Она обняла Ма. Как всегда, Лидия набиралась сил, крепко прижимаясь к ней. — Проследи за всем без меня.
   — Ни о чем не беспокойся. Мы будем ждать тебя.
   Лидия повернулась к Джейку. Они молча обнялись. Лидия положила голову ему на грудь, а он крепко закрыл глаза. Потом они отступили друг от друга на шаг. Слова были не нужны им, они долго и пристально смотрели друг на друга.
   Лидия подошла к дочери. Сердце Бэннер сжалось, когда она увидела, как муж и мать обнимают друг друга. Но это не уменьшило ее любви к ним. Она приникла к матери, которая дала ей жизнь и сделала ее такой счастливой, Бэннер оплакивала Росса и страдала за мать.
   Лидия посмотрела на дочь.
   — Твои глаза становятся все больше похожи на глаза Росса. С каждым днем. — Губы ее задрожали. — Пожалуйста, ухаживай за его… его могилой.
   — Конечно, мама.
   — Да, я знаю. — Лидия снова обняла дочь. — Бэннер, мне так его не хватает. Молю Бога, чтобы вы с Джейком всегда были вместе и никому из вас не пришлось пережить такую боль.
   Мать и дочь обнимались и плакали каждая о своем. Наконец Ли тихо сказал:
   — Мама, мы можем опоздать.
   Женщины отпустили друг друга. Бэннер вытерла глаза. Ли помог Лидии сесть в повозку, потом уселся сам. Бэннер заметила, как брат возмужал в последние дни. Он стал гораздо серьезнее, чем до смерти Росса. С братом Бэннер попрощалась раньше.
   — Мы скоро вернемся, Бэннер, — сказал он. — Кстати, вы с Джейком меня удивили, но я рад. Ну, я имею в виду, черт побери, если бы у меня был старший брат, я хотел бы, чтобы он был таким.
   — Спасибо, Ли. Позаботься о себе. И о маме. Теперь и Мика прыгнул в повозку. Он собирался проводить их и вернуться в Ривер-Бенд, но Лидия уговорила его остаться. Бэннер догадывалась, что матери хотелось оставить их всех вместе.
   Лидия обернулась и помахала рукой, когда они выезжали из ворот. Бэннер видела, как она послала воздушный поцелуй, взглянув в сторону свежей могилы на холме, куда рано утром положила цветы.
   Бэннер поняла, как трудно матери покидать того, кого она любила. Но насколько же тяжелее ей самой оставаться здесь.
 
   — Что ты делаешь в темноте, Джейк?
   Мика подошел и встал рядом с братом у забора, упершись каблуком в нижнюю перекладину и ухватившись за верхнюю. Точно так же, как и Джейк.
   — Думаю. Хочешь покурить?
   — Спасибо. — Мика взял сигару и зажег спичку. — Они уехали вовремя, — сказал он, раскуривая сигару. Джейк кивнул. — Мы с Ли вели себя как дураки. Глаза все время были мокрые.
   Джейк улыбнулся.
   — Нет ничего плохого в слезах. Особенно из-за друга, — тихо проговорил он и уставился на пастбище. Кончик его сигары выделялся красным пятном в темноте.
   — Мне очень жаль Росса, Джейк. Я знаю, он был твоим лучшим другом.
   — Да, умер замечательный человек, и так ужасно, застрелен на собственном дворе. — Он опустил голову на грудь. — Хорошо, что я убил этого сукина сына.
   — А что шериф сказал?
   В тот день все так были заняты Россом, что никто не интересовался Грейди Шелдоном.
   — Он сказал, что это самозащита. Пальцы Грейди были все еще на спусковом крючке. Шериф считает, что мне ничего не оставалось, как пристрелить его. — Джейк невесело засмеялся. — Говорит, что я сделал ему одолжение. Его не удовлетворили те объяснения, которые Шелдон дал ему насчет пожара, в котором погибла его семья.
   — Ты уже читал о Присцилле Уоткинс?
   — Да. Не могу отделаться от мысли, что есть какая-то связь между ней и тем, что Шелдон убил Росса.
   — Во всяком случае, они оба заслужили смерть.
   — Именно так я и думаю.
   Они покурили в тишине, потом Джейк проговорил:
   — Мы с Лидией провели несколько дней, просматривая книги. Она хотела, чтобы я знал абсолютно все о Ривер-Бенде с того момента, когда они с Россом приехали сюда. Лидия назначила меня главным в Ривер-Бенде и Плам-Крик.
   — А что такое Плам-Крик?
   Джейк улыбнулся:
   — Это ранчо Бэннер, и, кстати, предупреждаю, не говори ничего плохого про это название. Так или иначе, у меня" будет полно работы в этих двух местах до возвращения Ли. А потом он скажет, чего хочет. Ты поможешь мне?
   — Конечно, Джейк. Незачем и спрашивать. Ведь ты догадываешься, как я буду скучать без Ли. Мне надо работать, чтобы занять себя.
   — Лидия хочет, чтобы Ма переехала в дом до ее возвращения. Согласишься провести неделю-другую с ней, а не с рабочими? — Мика кивнул. — Мы с Бэннер завтра возвращаемся домой. Рабочие, конечно, присматривают там за всем, но я хотел бы сегодня поехать и проветрить дом.
   Мика переминался с ноги на ногу.
   — Я… ну… да… я… ну, в общем…
   — Выкладывай.
   — Ну, меня удивило, что вы поженились, — выпалил Мика.
   — Я и сам удивился, — признался Джейк и усмехнулся.
   — А давно? Я имею в виду, когда это началось?
   Джейк пожал плечами:
   — Ну, некоторое время назад. — Внимательно посмотрев на брата, он очень живо вспомнил себя в его возрасте. Но пусть лучше Мика узнает серьезность реального мира сейчас, чем потом.
   — Она беременна, Мика. — Джейк заметил, что брат тяжело сглотнул. — Ребенок мой. Но не поэтому я на ней женюсь. Я люблю Бэннер. И если ты услышишь, что кто-нибудь отпустит замечание в ее адрес…
   — Тебе незачем просить меня об этом, Джейк, — горячо отозвался Мика. — Если какой-то сукин сын хоть что-то скажет о ней, я тут же заткну ему рот.
   Джейк положил руку на плечо брата.
   — Спасибо. Знаешь, похоже, мое будущее связано с этим местом. Мы с Бэннер никогда не оставим ранчо. И мне не нужны те сто шестьдесят акров вниз от холма, которые муж Анабет сохраняет для меня. Может, переписать эту землю на тебя?
   Мика, открыв рот, посмотрел на брата:
   — Ты правда так думаешь, Джейк?
   — Конечно. Ты провел в том месте больше времени, чем я. Пока ты будешь мне тут нужен, но когда захочешь начать свое дело, дай мне знать, и мы все это юридически оформим.
   — О Боже, не знаю что и сказать.
   — Говори «спокойной ночи». Уже поздно, а у нас много работы завтра с самого утра.
   — Спасибо, Джейк. — Мика протянул руку, и Джейк торжественно пожал ее. — Спокойной ночи.
 
   Бэннер сидела у окна своей спальни и смотрела на мужа.
   Сколько раз сидела она там еще ребенком, глядя на звезды, луну, размышляя о будущем и пытаясь угадать, что оно ей сулит. Сколько раз она думала о Джейке Лэнгстоне. Бэннер думала, где он, что делает и когда она снова увидит его.
   Но никогда в те времена она не представляла себе, что выйдет замуж за Джейка. Что у них будет любовь. Что у них будет ребенок.
   Бэннер положила руку на живот. Частичка Джейка уже произрастает у нее внутри. Она благоговела перед свершающимся чудом. Каждый день ее тело становилось полнее от развития новой жизни. К счастью, операция не повредила ребенку. Бэннер интуитивно чувствовала, что ее дитя будет крепким, здоровым и самым красивым в мире.
   Какие у него будут волосы: темные, как у нее, или светлые, как у Джейка и у всех Лэнгстонов? Она представляла себе светлоголового малыша с ясными голубыми глазами, который бегает по двору за Джейком и сравнивает свою маленькую ножку с большим следом от отцовского сапога. Задумавшись, Бэннер обхватила себя руками. Да, это будет замечательный ребенок! Она не могла дождаться, когда прижмет его к себе, вдохнет его запах.
   Но ощущение полноты счастья исчезло, когда Бэннер увидела, как погасла сигара Джейка, описав дугу в темноте. Что это он там делает? Неужели предпочитает одиночество ее обществу?
   Странно видеть Джейка спящим рядом в кровати, в которой она всю жизнь спала одна. Но никому не казалось странным, что они теперь живут вместе в ее спальне. Никому, кроме них самих. В этой комнате они редко разговаривали.
   Чаще всего Бэннер была уже в постели, когда Джейк, закончив разговоры с Лидией, поднимался по лестнице и ложился рядом. Он относился к ней заботливо, но они спали, отвернувшись друг от друга, как чужие.
   Однажды ночью Джейк повернулся к Бэннер, произнес ее имя. Она притворилась, что спит. Потом почувствовала, как его рука скользнула по ее волосам, погладила плечо. Теплое дыхание Джейка коснулось ее шеи. Бэннер мучительно хотелось повернуться и раствориться в его объятиях. Ее тело до боли жаждало его.
   Но она не могла забыть, что он проводит все время с Лидией. Бэннер не могла забыть, как Джейк обнимал Лидию и что-то шептал ей в то утро, после смерти Росса.
   О нет, конечно, ничего такого между ними не произошло. Бэннер не допускала подобной мысли. Она прекрасно знала, как беззаветно Лидия любила Росса. Джейк тоже любил Росса и никогда не оскорбил бы его память.
   Но от этого Бэннер не становилось легче. Он знала: Джейк жаждет того, что ему недоступно. Вечером после отъезда Лидии Джейк был мрачным, подавленным, поникшим. Несколько часов Бэннер наблюдала за ним, когда он стоял у забора и смотрел во тьму, словно пытаясь увидеть Лидию.
   Бедный Джейк. Какая ирония судьбы! Он женился на дочери за несколько часов до того, как ее мать стала свободна. Должно быть, он проклинает свой выбор.
   И вдруг Бэннер разозлилась: судьба жестоко посмеялась над ней, и уже второй раз!
   Что ж, хватит! Она устала от печального лица Джейка. Ей до смерти надоели его участливые слова.
   Как ты себя чувствуешь, дорогая? Ты выглядишь усталой.
   Почему бы тебе не прилечь ?
   Ты уверена, что с тобой все в порядке? Ты очень бледна. Хватит с нее! Бэннер не может и не станет жить с ним всю свою жизнь, зная, что он тоскует по другой женщине. Она как-то сказала ему, что не хотела бы видеть мужа-мученика рядом с собой. Не нужен ей мученик и в постели. Если Джейку недоступна Лидия, пускай найдет себе другую. Бэннер Коулмен не собирается никого замещать.
   Она быстро поднялась и вышла, даже не накинув на себя шали.
   Бэннер видела, как решительно покинула мать Ривер-Бенд.
   Она поняла тогда, что Лидия не в силах остаться и видеть свежую могилу Росса каждый день. Это постоянно напоминало бы ей о реальности и было бы слишком мучительно.
   Бэннер не могла бросить Джейка — ведь это все равно что вырвать из груди сердце. Но она не принесет ему в жертву свою жизнь, оставив все как есть. Бэннер не станет до старости мириться с его любовью к Лидии. Какая жалкая участь ожидала бы ее в таком случае! А что, если обида когда-нибудь прорвется? А что, если Джейк возненавидит жену? А что произойдет, когда тело ее станет некрасивым после родов? Он пожалеет жену? Нет. У Бэннер есть гордость, и она не позволит себе так жить. Бэннер сама преследовала его, это верно, сама бросилась к его ногам, сама умоляла его, но все, хватит. Больше никогда она не будет унижаться. Нельзя заставить Джейка полюбить ее. Это невозможно. Поэтому лучше решить все сразу, чем провести многие годы, тщетно пытаясь что-то изменить.
   Бэннер, задыхаясь, подбежала к нему. Джейк услышал ее прежде, чем жена схватила его за рукав, резко дернула и повернула к себе. Ее ночная рубашка белела в темноте, как парус призрачного корабля. Луна отражалась в глазах Бэннер, и они светились, как у кошки. Волосы разметались и словно венцом окружали голову. Она казалась не земной женщиной, а прекрасной разъяренной богиней.
   — Если хочешь ее, поезжай за ней! — закричала Бэннер. — Я не стану тебя удерживать. Я люблю тебя. Хочу тебя! Но не так! Я не желаю, чтобы ты лежал в моей постели, тоскуя по другой женщине! Иди за ней!
   Бэннер быстро направилась к дому твердой и решительной походкой. Джейк схватил ее за рукав рубашки.
   — Отпусти меня!
   — Охо-хо! — Джейк притянул к себе жену и обнял ее. — Что за вожжа тебе под хвост попала, принцесса Бэннер? Раз начала ссору, доводи ее до конца.
   Бросив на него сердитый взгляд, она вырвалась, но не попыталась убежать.
   — Хорошо, — спокойно сказал он. — Что у тебя на уме?
   — Во-первых, мне надоела твоя постоянная мрачность.
   — Мрачность? Да ты сама и трех слов за несколько дней не произнесла.
   — Я устала от твоего участливого тона. Уж лучше бы ты ругался и упрекал меня, чем подкладывать подушки мне под ноги.
   — Да я не… Что за… Какие подушки?
   — Думаю, тебе стоит переехать в дом к рабочим, потому что ты явно предпочитаешь мне общество лошадей.
   — Кто это сказал? Ладно, я буду спать у рабочих. Спасибо.
   — Ты ведь не хочешь спать со мной в спальне.
   — Черта с два не хочу. По-твоему, я все время угрюмый и сердитый, хотя отношусь к тебе как к богине? Так вот, я хочу, чтобы моя жена вернулась ко мне.
   Воинственность Бэннер сразу исчезла, и она удивленно уставилась на него.
   — Что?
   — Я хочу, чтобы моя жена вернулась ко мне. Что с ней случилось? В тот день, когда мы поженились, умер ее отец. Да, так уж произошло. Я понимаю, что несколько дней ты была в плохом состоянии. Но прошло уже две недели! — Джейк с трудом сдерживал гнев. — Мое терпение на исходе. Пора тебе научиться вести себя как подобает жене. Давай вернемся к тому дню, когда мы обвенчались, и начнем все сначала.
   Он взволнованно покачал головой.
   — Ты же помнишь тот пикник после церкви. Неужели забыла? Что ты делаешь со мной? Что вообще мы делаем? Боже, Бэннер, ты то горячая, то холодная. Один день страстно занимаешься любовью, а назавтра, стоит мне приблизиться, отворачиваешься. Ничего не понимаю. И как, черт побери, я должен себя вести?
   — Но ведь ты же любишь ее!
   — Да кого? — крикнул Джейк.
   — Мою мать.
   Ошеломленный, он отпрянул от Бэннер и в немом изумлении уставился на нее.
   — Могу ли я вести себя как жена, заниматься с тобой любовью, зная, что ты любишь ее? Я видела, как ты обнимал Лидию утром после папиной смерти. Ты ни на шаг не отходил от нее, кроме тех часов, когда тебе приходилось спать со мной.
   Слезы текли по ее лицу, она вытирала их кулаками.
   — Я видела, как вы прощались с ней сегодня. Сердце разрывалось от того, как ты смотрел на нее. Ты не раз говорил мне, что я слишком горда. Так неужели же ты полагаешь, что я готова провести жизнь с мужчиной, влюбленным в другую женщину? Тем более что эта женщина — моя мать. Она держит в плену твое сердце двадцать лет. Я, конечно, не могу с ней соперничать. И не буду.
   — Ты закончила? — спокойно спросил Джейк. Бэннер всхлипнула и вновь зарыдала. — Так вот в чем дело? Ты думаешь, что я люблю Лидию?
   — Конечно.
   — Да, я люблю ее. Я всегда буду любить Лидию, как любил и Росса. Что-то соединяло нас всех. Это невозможно объяснить. Лидия мне ближе, чем мои сестры. В тот день, когда Росс умер, мы горевали вместе. Разве нам нельзя было вместе горевать? Мы поддерживали и успокаивали друг друга.
   — Не о такой любви я говорю, сам понимаешь. — Бэннер раздраженно тряхнула головой.
   — Да, когда я был мальчишкой, мне казалось, что Лидия стоит на недосягаемой высоте. Она стала для меня идеалом женщины. И многие годы я внушал себе, что влюблен в нее. Я ревновал ее к Россу, завидовал, что такая женщина проводит каждую ночь в его постели. — Джейк глубоко вздохнул. — Но теперь я уже не влюблен в нее, Бэннер, так, как в тебя. И кстати, никогда не был в нее влюблен так, как в тебя. Задрожав, Бэннер судорожно вздохнула:
   — Так ты влюблен в меня? Он поднял глаза к небу.
   — А ты что думаешь? Конечно, влюблен с той самой ночи в сарае. Как по-твоему, почему я все это время такой сердитый? Потому что борюсь с собой. В ту ночь я почувствовал, что погиб, и с тех пор не могу оправиться. Я боялся испытывать такие чувства к женщине, и уж тем более к тебе. Ты была для меня только ребенком, дочерью моих лучших друзей. — Джейк протянул руку и ласково сказал:
   — Ну иди ко мне.
   Бэннер неуверенно шагнула к нему, и Джейк, взяв ее руку, притянул к себе.
   — Бэннер! — Он вдохнул аромат ее волос, по которому так скучал. — Боже, как ты была хороша в тот первый раз. Все во мне перевернулось. С тех пор я влюблен как сумасшедший. А может, и задолго до этого. Может, все то время, когда ты росла, я просто не позволял себе это замечать.
   — Ты никогда не говорил мне, что любишь меня. — Разве?
   Бэннер покачала головой.
   — Ну что ж, тогда скажу сейчас. Я люблю тебя, Бэннер. Он прижался к ее губам. Их губы слились. Джейк, застонав, обхватил жену и приподнял ее. Бэннер, обняв мужа за шею, прижалась к нему животом.
   После долгого поцелуя Джейк заглянул в глаза Бэннер. В них отражалась луна.
   — Много лет я притворялся жестким. Все вызывало во мне горечь. То, что так рано пришлось повзрослеть. Смерть Люка… Все. И это отразилось на мне. Думаю, мужчины уважали меня за то, что я хороший ковбой, умею обращаться с оружием, играть в карты. Но никто не знал, какой я па самом деле. Не могли разглядеть. Это удалось только тебе, Бэннер.
   — Да. Я видела настоящего мужчину за этими холодными голубыми глазами. — Она поцеловала Джейка. — И твой характер меня ничуть не пугал.
   Он рассмеялся и ласково погладил ее.
   — Не тебе говорить о характере. Но мне нравятся наши стычки.
   — Мне тоже.
   — До тебя я был так одинок. Боже мой, я никогда не хотел бы снова испытать одиночество! — Джейк уткнулся ей в шею.
   — Ты никого не подпускал близко к себе. А теперь у тебя есть я и ребенок.
   — Пожалуй, пора расширять дом. — Слегка отстранив от себя жену, Джейк окинул ее любящим теплым взглядом. — Мне до сих пор не верится.
   — А я верю. У меня фигура меняется.
   — Да что ты? — Он коснулся руками ее груди. — Пожалуй, ты права. — Джейк подмигнул. Их губы слились в поцелуе. Бэннер положила голову ему на грудь.
   — Джейк, у меня такой скверный характер! Проведя пальцем под ее подбородком, он приподнял голову Бэннер и заглянул в ее томные глаза.
   — А знаешь, что это значит?
   — Конечно, я слышала от…
   — Знаю, знаю от кого. Поцелуй меня снова, прежде чем скажешь что-то неприличное.
   Бэннер, прижавшись к мужу всем телом, ощутила выпуклость у него между бедер. Вынужденный воздерживаться целых две недели, Джейк сгорал от желания.
   — Бэннер, дорогая, если мы сейчас же не прекратим, мне придется взять тебя прямо тут, у изгороди.
   Ее глаза сверкнули.
   — А это нам удастся? Он шлепнул ее.
   — Вот бесстыдница! Но не в такую же лунную ночь, как сегодня.
   — В другой раз?
   Джейк насмешливо улыбнулся, сверкнув зубами.
   — А сейчас идем, у меня есть мысль получше. Он подхватил жену на руки и понес через двор. Поняв, что Джейк несет ее в сарай, Бэннер закрыла глаза.
   — А что ты подумал обо мне в ту ночь?
   — Вначале — что обиженная маленькая девочка ищет сочувствия. Потом — что ты просто ведьма, посланная дьяволом искушать меня. Или ангел, посланный Богом с той же целью. В любом случае я вполне серьезно предполагал самое немыслимое.
   Джейк закрыл дверь сарая, нашел свободное стойло, залитое лунным светом, и усадил Бэннер на свежее душистое сено.
   — А потом? — прошептала она ему прямо ему в губы. Его язык поиграл в уголках ее рта.
   — Подумал, что мне все привиделось. Ведь это было самое лучшее, что случалось со мной в жизни. — Джейк стиснул ее в объятиях. — Люби меня, Бэннер, — прошептал он со страстной мольбой, уткнувшись ей в волосы.
   Они повалились на сено, губы их соединились. Джейк просунул руку под рубашку и взял в руки грудь Бэннер. Соски набухли от страсти, и влажный мягкий язык начал ласкать их. Бэннер казалось, что она умирает от наслаждения.
   Джейк упивался ее нагим телом. Быстро встав, он сбросил с себя все, возлег на жену и рывком вошел в нее.
   — Я люблю тебя, люблю тебя, — шептал Джейк, растворяясь в ней. И она страстно повторяла его слова.
   Потом Джейк соорудил нехитрую постель, и они, прижавшись друг к другу, спали голые. А утром, когда солнце всходило над горизонтом, Джейк снова потянулся к полусонной жене. На этот раз они занимались любовью не так страстно… а ласково, медленно, мягко, как бы празднуя рассвет, который должен продлиться всю оставшуюся жизнь.