Браун Сандра. Свидание с убийцей

   Анна приняла его предложение посидеть с Дэвидом – весь день, если будет такая необходимость. Анна чувствовала бы себя виноватой за то, что доставляет Джеку такое неудобство, если бы не видела, с каким энтузиазмом они вытирали пролитое молоко. Стоя на четвереньках – Джек в линялых джинсах, Дэвид в пижаме, – они рассеянно сказали ей «до свидания».
   Как только Анна прибыла к Делрею, он сразу же начал убеждать ее в необходимости уехать из города и забрать с собой Дэвида. Щеки Делрея порозовели, но не от того, что его состояние улучшилось, а от волнения.
   – Мы в полной безопасности, Делрей.
   – Где-нибудь в другом месте вам будет еще безопаснее.
   – Я не оставлю тебя, пока ты в больнице. Как ты мог подумать, что я уеду в такое время?
   – При обычных обстоятельствах – конечно. Но вчера здесь был Сесил Херболд. Так что ситуация совершенно неординарная.
   Он не знал, что Херболд сначала приезжал к нему домой. Если бы ему сказали об этом, с ним, возможно, случился бы еще один сердечный приступ.
   – Я никуда не поеду. Я останусь прямо здесь, с тобой.
   – Пожалуйста, Анна, сделай это ради меня. Вы с Дэвидом главное, что у меня есть. В свое время я защитил Дина от этих мальчиков, не давал им даже приблизиться к нему. Сесил и Карл – это мой грех. Ты здесь совершенно ни при чем. Прошу тебя, Анна, я не хочу умирать в страхе…
   – Ну, как там наш пациент? – Прервав Делрея на полуслове, в палату стремительно вошел доктор.
   Анна написала ему короткую записку: «Сегодня утром он поднял страшный шум».
   – Я знаю.
   «Отразится ли это на его сердце?»
   Доктор взглянул на какие-то записи в блокноте.
   – Вот здесь есть кое-что на ЭКГ. Наверное, это было как раз тогда, когда он грозил подать на нас в суд. – Нахмурившись, он посмотрел на Делрея, который ответил ему мрачным взглядом. Засмеявшись, доктор решительно захлопнул блокнот. – Я считаю, это хороший признак – то, что у него столько энергии. – И, обращаясь к Делрею, спросил: – Как вы относитесь к путешествию на вертолете?

27

   – Не возражаете, если я перейду улицу и сниму деньги со счета?
   Рассел Рейнолдс, сидевший за столом, взгромоздив на него ноги, опустил газету и зло посмотрел на Сесила. Правда, может быть, и не особенно зло – он вообще все время хмурится.
   – В счет перерыва. Пятнадцать минут.
   – Там может быть очередь.
   – Пятнадцать минут. – И он вернулся к газете. «Сукин сын», – подумал Сесил, надев солнечные очки, и вышел наружу, навстречу удушливой жаре. Ему вовсе не нужно было спрашивать какого-то специального разрешения. Каждую пятницу он и так во время положенного перерыва на кофе ходит в банк и снимает деньги. Тем хуже для Рассела.
   Скрывая глаза за темными стеклами, Сесил внимательно осмотрел улицу, но не увидел ничего необычного. Копы, должно быть, до сих пор чешут в затылках, пытаясь понять, зачем вчера он ездил в Блюэр. Подумав о том смятении, которое он вызвал, Сесил засмеялся. Интересно, узнал ли Дел-рей, что его пасынок нанес ему визит? Если узнал, то, будем надеяться, умер от потрясения.
   Зайдя в аптеку, он заказал лимонную коку, попросив официантку налить ее в стаканчик, который можно было бы унести с собой. Расплачиваясь за коку, он заодно купил леденец с привкусом пива и журнал по автомобилям. Выйдя на тротуар, Сесил подошел к переходу и, потягивая через соломинку напиток, стал ждать, когда включится зеленый свет.
   Перейдя улицу, он по ее противоположной стороне вернулся назад, постоял в тени банка, допивая кока-колу, а затем, как образцовый гражданин, бросил пустой стаканчик в урну, любезно предоставленную городу местными бизнесменами.
   По сравнению с раскаленной улицей в вестибюле банка была просто райская прохлада. Сесил снял солнечные очки и вместе с леденцом засунул их в карман форменной рубашки, на которой красными буквами было вышито его имя.
   Журнал выпал из его руки и шлепнулся на пол. Нагнувшись, чтобы его поднять, Сесил посмотрел в сторону двери и заметил банковского охранника. Лет девятнадцати, с волосами цвета морковного сока и полными щеками, красными от прыщей. Охранник как раз открывал дверь для женщины с коляской.
   Сесил подошел к островку, располагавшемуся в середине вестибюля. Листок из чековой книжки он принес с собой. С помощью ручки, прикованной к стойке маленькой золотой цепью, Сесил заполнил листок и подал его клерку. О телекамерах, с равномерными интервалами располагавшихся вдоль стены, он старался не думать.
   Сесил сравнил между собой очереди, стоявшие возле двух окошечек кассы. Возле одного окошка стоял потный толстяк со свешивавшейся с пояса громадной связкой ключей. Женщина с коляской стояла как раз за ним. В ожидании своей очереди она ворковала с ребенком, пытаясь его развлечь.
   Во втором окошке кассирша разбиралась с пожилой парой.
   Позади стоял усатый байкер с банданой и в кожаном жилете.
   Его голые руки были сплошь покрыты татуировками. Пока Сесил все еще прикидывал, где будет быстрее, мужчина в строгом костюме и очках в роговой оправе обошел его и прямо перед носом у Сесила встал в очередь за женщиной с ребенком.
   – Вот задница! – пробормотал Сесил. Мужчина обернулся.
   – Пардон?
   – Не обращайте внимания. – Сесил встал в очередь за байкером.
   Пожилая пара никак не могла усвоить, как надо обращаться с дорожными чеками. Сложив на груди разукрашенные руки, байкер нетерпеливо переминался с ноги на ногу.
   В соседней очереди толстяк закончил свои дела и ушел, позвякивая ключами. Женщина с ребенком шагнула к окошку.
   Пижон в сером костюме листал чековую книжку. Кассирша в окошке, возле которого стоял Сесил, наконец предложила пожилой паре пройти к консультанту, чтобы получить у него разъяснения насчет дорожных чеков. Она вызвала консультанта, тот проводил клиентов к своему столу, а байкер занял место у окошка. Сесил пододвинулся вперед.
   Почувствовав, что за ним кто-то стоит, он обернулся.
   – Привет, Сесил!
   – Привет, Пепе.
   Это был еще один механик, работавший у Рассела. Пепе был мексиканцем и, насколько знал Сесил, общался только с соотечественниками. Они с Сесилом за все время обменялись лишь несколькими словами, но парень он вроде был неплохой.
   – Что, Рассел не хотел тебя сюда пускать?
   – Все как всегда, – ответил Пепе.
   Байкер опустил в карман деньги, которые отсчитала ему кассирша, попрощался и ушел. Сесил подошел к окошку и положил бумаги на мраморную стойку.
   – Доброе утро, как дела? – спросила кассирша, глядя на страницу из чековой книжки. – Пятьдесят баксов наличными, верно?
   – Да, пожалуйста.
   – Как вы хотите получить? Десятками, двадцатками? Женщина в соседней очереди поблагодарила кассиршу и покатила коляску прочь. Когда она отошла, пижон шагнул к окошку. Кассирша пожелала ему доброго утра.
   И тут словно из воздуха перед ней возник пистолет.
   Он появился в руке Карла как по волшебству.
   – Не вздумайте нажимать кнопку тревоги, – сказал он тем же вежливым тоном, каким несколько секунд назад говорил «пардон» своему брату. В этой напряженной ситуации даже Сесил его не узнал. – Тихо и спокойно выложите все деньги из кассового аппарата, и никто не пострадает.
   Я хочу то же, что и он, – сказал Сесил своей кассирше, процитировав широко известное выражение из фильма и продемонстрировав ей пистолет, который сегодня утром засунул под рубашку.
   – О черт! – произнес за его спиной коллега по работе. Так как он говорил с акцентом, то у него получилось «чьерт».
   – Мне нужны все деньги, что имеются у вас по пятницам, – заявил кассирше Сесил. Пятница была днем зарплаты на находившемся недалеко от города заводе по производству покрышек. Его работники заезжали в этот день в банк, чтобы обналичить чеки и получить деньги. По пятницам в банке было всегда полно наличных.
   – Боже мой! – захныкала кассирша Карла.
   – Заткнись, или умрешь, сука! – зарычал на нее Карл.
   Кассирша Сесила проявила большую готовность к сотрудничеству и тут же вытащила холщовую сумку, набитую уложенными в пачки законными платежными средствами.
   – Спасибо, – вежливо произнес Сесил, когда она поставила сумку на стойку.
   – Конни, ты что, с ума сошла? – прошипела вторая кассирша.
   – Неужели мне этот дурацкий банк дороже жизни?
   – Накрылось твое условное освобождение, парень, – сказал Пепе.
   – Прости, друг, я только на секунду. – Это вернулся байкер. – Послушайте, мэм, – проговорил он, протиснувшись между Сесилом и стойкой, – я пересчитал деньги, и вы… Что за…
   Сесил ткнул его в рот стволом пистолета, выбив несколько зубов и порвав верхнюю губу. Кровь, брызнувшая на рубашку Сесила, была того же цвета, что и монограмма на нагрудном кармане.
   Далее события стали развиваться с молниеносной быстротой.
   Пепе сказал:
   – Да ты совсем псих, парень! И Сесил велел ему заткнуться.
   Кассирша Карла завизжала и нырнула под прилавок.
   – Черт! – выругался Карл.
   Байкер покачнулся от удара, а затем, поняв, что ему помешало, храбро потянулся за пистолетом Сесила.
   И тогда Карл выстрелил ему в шею.
   Тут начался настоящий ад. До сих пор, кроме непосредственных участников, никто не знал, что происходит ограбление. Теперь же и мужчины, и женщины стали визжать и прятаться под стойки. Женщина с коляской закричала и закрыла своим телом ребенка. Ребенок начал плакать.
   – Майрон! – крикнул Карл.
   – Да, Карл?
   – Дай нам сумку.
   На голове у Майрона под бейсбольной кепкой был пышный черный парик, скрывавший его необычные волосы, а солнечные очки прикрывали его странные глаза. Если бы охранник не отвлекся на шум возле кассы, Майрон, возможно, и не пронес бы мимо него спортивную сумку со спрятанным там обрезом дробовика, который он сейчас достал, прежде чем отдать сумку Сесилу.
   Размахивая пистолетом, Карл прыгнул на стойку и приказал, чтобы все оставались на своих местах, в то время как Сесил стал сгребать в спортивную сумку содержимое кассы. Слава богу, здесь не было никаких взрывпакетов со специальными чернилами.
   Майрон в эту минуту прикрывал банковского охранника, которого, казалось, тянуло вырвать прямо на свои блестящие ботинки.
   – Эй, ты! – окликнул его Карл. – У тебя есть пистолет?
   – Да, сэр, – стуча зубами, ответил охранник.
   – Возьми у него пистолет, Майрон. Майрон сделал то, что ему велели.
   – Если он дернется, убей его, – проинструктировал Карл.
   – Хорошо, Карл.
   Но когда в здание вошли двое местных полицейских, Майрон немного растерялся. Позднее в специальном выпуске городской газеты, целиком посвященном ограблению, говорилось, что один из прохожих сообщил этим двоим патрульным, что в банке происходит что-то неладное.
   Храбрые, но неосмотрительные полицейские не стали ждать подмогу и направились к месту происшествия. Сразу оценив ситуацию, один из них потянулся за пистолетом. Но прежде чем он успел достать его из кобуры, Майрон выстрелил из обреза, и дробь разорвала противника чуть ли не пополам. Увидев, что случилось с его напарником, второй коп обмочился и, упав на колени, закрыл голову руками. В припадке несвоевременной храбрости банковский охранник рванулся вперед, и Майрон уложил его из второго ствола.
   – Черт побери! – выругался Карл, с отвращением глядя на лужу крови, разлившуюся по мраморному полу. – Перезаряди, Майрон.
   – Хорошо, Карл.
   Сесил застегнул «молнию» на сумке.
   – Готово. Пора выбираться отсюда.
   – Я так не думаю.
   Кассирша Конни держала в руках пистолет. Но целила она не в Сесила, Карла или Майрона. Она направила пистолет на второго копа, который вновь обрел мужество и схватился за оружие.
   Конни попала ему прямо в сердце.

28

   Эззи поливал густолиственное растение, стоявшее на окне в гостиной. На африканские фиалки он уже махнул рукой. Им все равно конец. Про это раскидистое деревце он не знал ровным счетом ничего: ни названия, ни того, стоит ли его вообще поливать. Может быть, он его уже полил слишком обильно. Но когда Кора вернется, гибель африканских фиалок она наверняка воспримет легче, если хоть одно из ее растений выживет.
   Эззи всегда употреблял выражение «когда она вернется», а не «если она вернется». Он не разрешал себе думать, что она может не вернуться.
   Также он не позволял себе и чрезмерно переживать по поводу вчерашнего бесплодного путешествия к Паркеру Джи. По крайней мере он убил время.
   Но этот визит утвердил Эззи в окончательном решении: он бросает дело Маккоркл.
   Все кончено. Последние двадцать два года он бегал за собственной тенью. Он устал. Хватит. Довольно. Он хочет вернуться к жизни. Он хочет, чтобы вернулась жена. Пора забыть об этом деле.
   Сегодня утром он проснулся преисполненный решимости изгнать его из своего сознания. Конечно, Эззи понимал, что это будет не так просто сделать. С двадцатидвухлетней привычкой порвать нелегко. Для этого надо заняться чем-нибудь другим.
   И теперь он ходил по дому из комнаты в комнату, пытаясь вспомнить тысяча и один проект из заветного списка Коры, который он до сих так и не удосужился претворить в жизнь.
   Он уже починил лампу в кабинете, смазал петли на задней двери, заменил колесики на ножках дивана и убедился, что сам не сможет исправить потолочный вентилятор в спальне. Придется вызвать электрика.
   Беда заключалась в том, что Кора неплохо вела хозяйство, так что запас подобных проектов скоро истощился.
   Полив неизвестное растение, Эззи заскучал. Пожалуй, он проголодался. Может, пойти пообедать в «Трудолюбивую пчелу»? Но там будет все та же толпа. Те же назойливые вопросы. Нет, не стоит.
   Поэтому Эззи разогрел себе банку фасоли, взял тарелку и пачку крекеров и отнес все это в кабинет. Желая услышать хоть какой-нибудь человеческий голос, он включил телевизор – просто ради фона. Вспомнив о том, что давно не читал, он взял старый номер «Ридерз дайджест» и принялся просматривать содержание в поисках чего-нибудь интересного.
   Он как раз изучал историю о человеке, которого проглотил кит, когда начались местные двенадцатичасовые новости. Главной новостью было ограбление банка, стоившее жизни двум полицейским, банковскому охраннику и одному из клиентов. Грабители скрылись вместе с неустановленной суммой денег. Хотя город был маленьким, банк оказался богатым из-за расположенного неподалеку шинного завода.
   Камеры слежения помогли установить личности нападавших.
   Ими оказались беглые заключенные Майрон Хаттс и Карл Херболд, а также брат Херболда Сесил, условно освобожденный заключенный, который жил и работал в этом городе.
   Что удивительно, в ограблении также участвовала банковская служащая Конни Скэггс. Эта тридцатидвухлетняя женщина, разведенная, без детей, которую коллеги называли «вполне нормальной личностью», застрелила из пистолета одного из полицейских.
   – Мы уверены в том, что поймаем этих убийц и передадим их в руки правосудия, – заявил взволнованный начальник полиции, потерявший при налете половину своих подчиненных – двоих из четырех полицейских. – В этом городе нельзя безнаказанно стрелять в копов.
   Херболды и их сообщники были признаны вооруженными и чрезвычайно опасными. Фасоль стыла на столе, в то время как Эззи слушая сообщения о поисках преступников в Арканзасе, северо-западной части Луизианы и северовосточном Техасе.
   Репортаж с места события сменился передачей из студии, где ведущий предоставил слово психологу. Доктор Как-бишь-его начал монотонно читать лекцию о том, какой травматический эффект оказывают подобные происшествия на психику свидетелей и членов семей пострадавших.
   Эззи выключил звук. Механически поглощая остывшую фасоль, он смотрел на молчащий телевизор. Выступление психолога сменила реклама подгузников. Затем какая-то женщина демонстрировала озабоченной соседке свой сияющий чистотой туалет.
   Подобно старой кавалерийской лошади, заслышавшей звук боевой трубы, Эззи был готов мчаться вперед. Его недавняя решимость поставить крест на деле Пэтси Маккоркл вмиг исчезла. Еще несколько минут назад он был вял и безволен. Теперь он был полон энергии.
   Он был первым представителем закона, который вступил в борьбу с братьями Херболд. Он был первым, кто отправил их в тюрьму. Теперь они совершили в соседнем штате тяжелое преступление и спешно удирали. Карл и Сесил были испорченными мальчиками. Психологи, вероятно, объяснили бы это тем, что в годы формирования личности братья росли без отца, со слабохарактерной и инертной матерью, с суровым отчимом, который пытался приучить их к дисциплине и которого они не любили. Дескать, ничего удивительного в том, что они стали такими.
   Но теперь они вполне самостоятельные мужчины. А стало быть, им нравится быть изгоями. После сегодняшнего налета и нескольких убийств им уже нечего терять. Люди, которые готовы на все, – самые опасные.
   Херболдов нужно поймать до того, как они убьют кого-нибудь еще.
   Эззи вскочил на ноги. Отнеся тарелку на кухню, он ополоснул ее холодной водой. Жир моментально застыл в виде оранжевой корки, но Эззи так и оставил все в раковине.
   Схватив шляпу, он выскочил в дверь и спустя несколько секунд был уже в машине. Впервые после отставки он знал, что надо делать.

* * *

   В дежурной комнате управления находился только один диспетчер. Увидев Эззи, он заулыбался.
   – Привет, Эззи! Что привело тебя сюда?
   – Привет, Саудер. Как идут дела?
   – Хорошо на пенсии?
   – Замечательно.
   – Наверно, все же нужно привыкнуть.
   – Ну да. Ваш новый босс здесь?
   – Да-да! – ответил дежурный. – Только что вернулся из кафе, с обеда. Принес от Люси кусок пирога с кокосовым кремом.
   – Он не будет возражать, если я к нему заскочу?
   – Ты знаешь, где дверь.
   Подойдя к двери, Эззи вежливо постучал. Оторвавшись от пирога, шериф Рональд Фостер махнул рукой Эззи, чтобы тот входил. Выпускник техасского «Эй энд Эм», он с большим преимуществом выиграл выборы на должность шерифа – за счет того, что был сложен как борец и вел себя чрезвычайно уверенно. Солидный семейный человек, он имел красивую жену и троих детей и был дьяконом баптистской церкви. Пронзительные голубые глаза, казалось, говорили: «Я люблю Иисуса» и «Не шути со мной». Шериф был коротко подстрижен по образцу морских пехотинцев и, как представлялось Эззи, считал себя человеком жестким.
   Если необъявленный визит Эззи его и раздражал, шериф этого не показал. Его рукопожатие было крепким и сердечным.
   – Садись, Эззи. Садись. Хочешь пирога?
   – Нет, спасибо. Хотя на вид он очень аппетитный.
   – Люси плохих не делает.
   Сев на предложенный стул, Эззи поинтересовался, как Фостеру нравится работа, и тот сказал: «Не могу пожаловаться».
   Когда же он спросил Эззи о жизни на пенсии, тот солгал и повторил его ответ слово в слово.
   – Я думаю, ты слышал о сегодняшнем ограблении банка в Кларедоне, штат Арканзас, – начал Эззи.
   – Еще бы. Идет большая охота, даже здесь.
   – Вот почему я пришел сюда, Рон. Я подумал, что тебе может понадобиться еще один помощник.
   Молодой человек, занимавший кресло, которое Эззи все еще считал своим, не мигая уставился на него.
   – Для чего?
   Это был опасный трюк: пытаться договориться с шерифом, не ставя под сомнение его способности.
   – Просто на тот случай, если ребята вновь сюда явятся.
   – Такты уже слышал насчет вчерашнего?
   – Вчерашнего? Какого еще вчерашнего? Ну да, – солгав, сказал Эззи. – В «Трудолюбивой пчеле». Сегодня утром ребята об этом говорили.
   Новый шериф покачал своей коротко остриженной головой.
   – Все еще не могу понять, зачем Сесил сюда явился. По-моему, он просто хотел сбить всех со следа. Они с Карлом планировали это ограбление несколько месяцев, а то и лет. Оно слишком хорошо организовано. Я думаю, Сесил посчитал, что посещение отчима – это хороший отвлекающий маневр.
   – Никто не держит этих ребят за дураков.
   Сесил приезжал вчера к Делрею? Как только он отсюда уйдет, надо будет позвонить Делрею: может быть, удастся получить от него побольше информации. Следующая фраза шерифа разбила этот план вдребезги.
   – Сесил сначала приехал к нему домой, а затем устроил сцену в больнице. Поставил там всех на уши.
   Эззи кивнул, хотя не имел представления о том, с чем соглашается.
   – Я слышал.
   – Этого только и не хватало глухой леди, пока Делрей в критическом состоянии.
   – Да, просто ужас. – Слушая Фостера, где-то в глубине души Эззи думал: «И с каких это пор я стал таким прирожденным лжецом?»
   – Ну, так или иначе это теперь проблема Арканзаса. Сесила сейчас не интересует Блюэр и его жители. У меня нет никаких сведений, что они с Карлом сюда направляются.
   – Ты не знал заранее и о вчерашнем визите Сесила.
   – Федералы держат с нами постоянную связь, Эззи. При малейших подозрениях у нас тут будет полно федеральных агентов.
   – Значит, необходимо привлечь как можно больше местных ребят.
   – Но пока нет…
   – Нельзя сказать загодя, что могут сделать эти сумасшедшие сукины дети. – Увидев, что Фостер становится нетерпеливым, и услышав в собственном голосе нотки отчаяния, Эззи негромко засмеялся и с деланой беспечностью пожал плечами: – Разве повредит лишняя пара глаз, которые станут их выискивать?
   – Нет, конечно, не повредит. Просто я не думаю, что это необходимо. – Фостер изобразил на лице приятную улыбку, такую же фальшивую, как недавний смех Эззи. – Ты лучше всех знаешь, какие у нас сейчас трудности с финансированием.
   – Мне не надо платить.
   «Господи, не заставляй меня умолять этого молокососа. Хотя, пожалуй, раз он так много врет, Иисус к нему вряд ли прислушается».
   Старясь выглядеть не таким настойчивым, Эззи откинулся на спинку стула, закинул ногу за ногу и повесил шляпу на носок туфли.
   – Понимаешь, это только идея. Просто я хотел дать тебе знать, что, если понадобятся лишние люди, я в твоем распоряжении.
   Молодой шериф встал и вышел из-за стола, показывая тем самым Эззи, что визит окончен. Его снова послали, как это сделал прокурор в Арканзасе много лет назад. Мир принадлежит более молодым, более сильным.
   – Не могу передать, как я ценю твое предложение, Эззи. Но я даже и не мечтаю о том, чтобы вновь привлечь тебя на службу. Ты заслужил свою пенсию. Наслаждайся каждой минутой отдыха. Кроме того, – засмеявшись, добавил он, – мисс Кора не станет со мной разговаривать, если я вновь привлеку тебя к активной деятельности. – Он похлопал Эззи по плечу, как будто подталкивая его к открытой двери. – Рад был тебя видеть. Спасибо, что зашел.
   Дверь со стуком закрылась за спиной Эззи. Тот посмотрел на диспетчера, который тут же уткнулся в бумаги. Ему было неловко за старика, который никак не мог угомониться.
   Стараясь сохранить достоинство, Эззи надел шляпу.
   – Пока, Саудер.
   – Прощай, Эззи. Будь осторожнее.
   Эззи вышел на тротуар, сожалея о том, что нельзя повернуть время вспять и изменить свое решение прийти сюда и проситься на работу.
   Конечно, было бы прекрасно вновь вспомнить молодость.
   Сидеть с ребятами в засаде, пытаясь убить время, болтать ни о чем и пить скверный кофе – это все просто замечательно.
   Но дело не только в этой атмосфере товарищества. Все гораздо серьезнее. В глубине души Эззи считал, что, если бы он сейчас помог справиться с Херболдами – пусть даже его вклад был бы крайне незначительным, – совесть перестала бы его мучить за то, что он не посадил их в первый раз.
   Нечего было на это надеяться. Жизнь складывается по-другому. Если ты пропустил плевый мяч, который не дал твоей команде выйти в финал, то уж что бы ты потом ни делал, а тебя будут помнить именно за этот промах.
   Визит к Фостеру принес ему только унижение. Эззи не винил Фостера за то, что тот не воспринял его идею. Она была не очень практичной. Нынешний шериф был с ним вежлив. Но как бы учтиво он себя ни вел, суть того, что он сказал, можно передать фразой: «Никому ты не нужен, Эззи».
   И как это ни грустно, он был прав.

29

   – Там, в «Шести флагах», есть такая штука, на которой переворачиваешься вверх ногами. Дважды! Мама думает, что я еще слишком мал, чтобы на ней кататься, но ведь я не маленький, а, Джек?
   – Тебе надо еще подрасти.
   – Я уже и так высокий.
   – Ты там прекрасно проведешь время.
   – А ты сможешь туда приехать, Джек?
   – Нет, я должен быть здесь. Ты не хочешь взять с собой книжку про динозавров?
   – Ну да, это клево.
   Джек положил книжку в чемодан поверх сложенных шорт и маек и еще раз просмотрел список, продиктованный ему по телефону Марджори Бейкер.
   – Это все. Но до тех пор, пока твоя мама не приедет, мы не будем его закрывать. Может, в последнюю минуту она захочет что-то добавить.
   Переводчица позвонила Анне, чтобы сообщить ей хорошую новость: вечером Делрея отправляют в Даллас на вертолете.
   Анна и Дэвид поедут утром на машине. К тому времени, когда они приедут, Делрей будет готов к операции по шунтированию.
   Марджори любезно предложила сопровождать Анну, чтобы облегчить ей общение с медицинским персоналом и присматривать за Дэвидом.
   Для Дэвида это станет захватывающим приключением. Если он будет хорошо вести себя в больнице и не хныкать, его обещали свозить в соседний Арлингтон в тематический парк. Хорошо знакомый с тамошними аттракционами по телевизионным передачам и печатной рекламе, он говорил о них не переставая – даже за обедом и во время купания.