Браун Сандра. Свидание с убийцей

   – Вы меня не выслушали.
   – Мне не нужны работники.
   – Но это же очевидно! – Замечание вызвало именно ту реакцию, которую ожидал Джек. – Не обижайтесь, мистер Корбетт, но на вашем ранчо много работы. Мне кажется, необходимо заменить не только одну эту секцию, а и всю изгородь. Значит, понадобится вырыть ямы, поставить столбы…
   – Я сам знаю, что для этого нужно! – огрызнулся Корбетт.
   – Значит, вы понимаете, что это работа не для одного человека, особенно когда приходится выполнять повседневные обязанности. Дверь в сарае болтается. Кормушка в загоне вот-вот развалится, а двух лошадей не мешало бы подковать. Это только для начала. С таким ранчо даже двое мужчин с трудом справятся.
   – Мы с сыном справлялись.
   – Но его больше здесь нет, верно? – Корбетт посмотрел на него с откровенной злостью. – Мальчик сказал мне, что его папа умер, – тихо добавил Джек.
   Это правда. – Корбетт поджал губы. – Вы меня извините, мистер Сойер, но мне надо работать. Я не буду нанимать работников – ни вас, ни кого-то еще.
   Джек ковырнул землю носком ботинка. Мысль о том, чтобы наняться на работу, пришла ему в голову совершенно спонтанно – в тот самый момент, когда он это предложил Корбетту. Теперь же она казалась абсолютно логичной.
   Хорошо, что он подсознательно отметил то, что требовало ремонта. Если бы ранчо оказалось в идеальном состоянии, задача была бы потруднее.
   – Я в любом случае хочу вам помочь с этой изгородью, – предложил Джек. – Без всяких обязательств.
   Корбетт посмотрел на него с раздражением и, казалось, был уже готов предложить ему убраться из своих владений.
   – Я хороший работник, – сказал Джек. Корбетт устало пожал плечами:
   – Как хотите. У вас есть перчатки?
   Джек вытащил из заднего кармана кожаные рабочие перчатки.
   – Мне держать столб или раскручивать проволоку? Гордость не позволила Корбетту согласиться на работу полегче.
   – Проволокой займусь я.
   Они работали молча. Джек удерживал на месте столб, в то время как Корбетт обертывал его колючей проволокой, а затем прибивал ее на место. Вскоре они передвинулись к следующему столбу. Затем к еще одному.
   – Сколько у вас акров?
   – Шестьсот пятьдесят. Джек присвистнул:
   – И как давно вы этим владеете?
   – Всю жизнь. Я унаследовал ранчо от отца.
   – Много у вас голов скота?
   – Несколько сотен.
   – А где они сейчас?
   – На другом пастбище. За рекой. Первосортное мясо. Беда только в том… – Он крякнул от усилия, пытаясь натянуть проволоку.
   – Может, мне это сделать?
   – Сам справлюсь.
   Лицо старика покраснело, но Джек сделал вид, что не обращает на это внимания.
   – Так в чем беда? – спросил он.
   – В том, что стало слишком много вегетарианцев. – Корбетт забил в столб последний гвоздь.
   – Да, это проклятие всех, кто выращивает скот. – Джек отпустил столб, снял шляпу и принялся обмахиваться ею, словно веером.
   Корбетт протянул руку к термосу, стоявшему рядом в тени дерева, и, прежде чем сделать глоток самому, предложил его Джеку.
   – Валяйте! – сказал Джек. Отпив прямо из носика, Корбетт подал ему термос.
   – Где вы этому научились? – спросил Корбетт, снова доставая носовой платок.
   Джек закрыл термос крышкой и снова поставил его в тень.
   – Где придется.
   – Вы уже работали на ранчо?
   – Я делал все понемногу.
   – Тогда у вас должна быть куча рекомендаций.
   – Нет, сэр. Ни одной.
   На лице Корбетта появилось подобие улыбки.
   – Ну вы и нахал, мистер Сойер. Это я вам точно говорю.
   – Зовите меня Джек. А почему вы так сказали?
   – Вы проситесь на работу, но у вас нет рекомендаций.
   – Наверно, вам просто надо мне поверить.
   – Наверно, не стоит, – коротко ответил Корбетт и нагнулся, чтобы подобрать инструменты. Аккуратно сложив их в металлический ящик, он выпрямился и посмотрел на Джека: – Я благодарен за то, что вы пришли на выручку Анне. И спасибо за то, что помогли с изгородью. Но я не стану вас нанимать.
   И он направился к дому. Джек пошел следом.
   – Можно спросить почему?
   – Конечно. И я отвечу. Я вас совершенно не знаю. Вы можете преспокойно меня ограбить.
   – Это было бы просто глупо. Если бы я собирался это сделать, то не стал бы сначала представляться.
   – Мне надо думать о безопасности Дэвида и Анны.
   – Я ничем не угрожаю ни вам, ни им.
   – Я этого не знаю, верно?
   Джек дотронулся до его руки, но Корбетт так поглядел на него, что Джек тут же убрал руку.
   – Ладно, пусть вы меня не знаете. Я чужак, который пришел из ниоткуда. Вчера я оставил работу в Кристи. Если необходима рекомендация, можете позвонить туда моему боссу.
   – А почему вы уволились?
   – Захотел – и уволился.
   – Просто взяли и ушли?
   – Я живу именно так.
   – Звучит не очень ободряюще, а, мистер Сойер? – Корбетт снова двинулся вперед.
   – Пока я здесь, я буду работать на вас днем и ночью. Я умею делать все, потому что зарабатывал себе на жизнь всеми законными способами. Я был поваром и инструктором по рыболовству. Я работал на нефтепромыслах и на сборочном заводе. Я объезжал лошадей, доил коз, мыл посуду, чистил туалеты, а один раз, когда был действительно голоден, работал даже сводником у пятидолларовой проститутки.
   Корбетт остановился и посмотрел на него с неодобрением.
   – Да, мистер Корбетт, я сделал много такого, чем не слишком горжусь. А вы покажите мне человека, который был бы совершенно чист. Тем не менее клянусь как перед богом – я не вор. Я вас не ограблю. И никогда не сделаю ничего плохого вам, вашей невестке или ее мальчику. Пожалуй, вам даже будет спокойнее, оттого что поблизости находится еще один мужчина.
   Это была его козырная карта, которую Джек прятал в рукаве. Решимость Корбетта сразу ослабла. Тем не менее, к легкому удивлению Джека и к его огромному разочарованию, старик все же отрицательно помотал головой:
   – Прошу прощения, мистер Сойер, но я все равно должен сказать «нет».
   – Что надо сделать, чтобы вы передумали?
   – Ничего. Дело в том, что мне нечем вам платить. Джек усмехнулся:
   – Может быть. Я очень дорого стою. Но вообще-то, я думаю, мы договоримся.
   – Как?
   – Мне же надо где-то жить. Корбетт издал нечто вроде смеха.
   – Вы меня считаете за сумасшедшего.
   – Я вам не предлагаю поселить меня в доме. Как насчет старого трейлера, который стоит к северу от сарая? Я могу устроиться там.
   Корбетт посмотрел в ту сторону:
   – Он не используется уже много лет. Мы с женой там жили, пока строили дом. Мы сломали тот, что был, но хотели поставить новый на том же месте. Это было почти сорок лет назад. Я собирался отправить его на свалку, но как-то рука не поднималась. Он, наверно, вот-вот развалится.
   – Там есть вода и свет?
   – Есть. Плита работает на бутане.
   – Я все приведу в порядок. Мне это подойдет. Корбетт смерил его долгим оценивающим взглядом.
   Джек смотрел на него не мигая. Он отработал этот прием в Рино, когда играл в карты.
   – Ну, мистер Корбетт, так что вы скажете?

6

   К тому времени, когда представители полиции штата Арканзас появились в гараже, где работал Сесил Херболд, он успел почти до основания обглодать указательный палец.
   Полицейских было двое – судя по их виду, отъявленные мерзавцы.
   Они неизбежно должны были появиться, но теперь, хотя Сесил и ждал этого визита, у него засосало под ложечкой, когда один из стражей порядка перевернул корзинку для бумаг и сел на нее, оказавшись в каких-нибудь двадцати сантиметрах от Сесила.
   – Ну что ж, – начал он, – мы попросили мистера Рейнолдса предоставить нам этот кабинет, чтобы поговорить с тобой в спокойной обстановке. Мне бы не хотелось злоупотреблять его гостеприимством, к тому же законопослушных граждан мы не трогаем. Так что давай не будем тянуть, ладно?
   Сесил не знал этих двоих лично, но сталкивался с подобным типом людей всю жизнь и терпеть его не мог.
   Деревенщина со сверкающими значками. Гладко выбриты, форма отутюжена, несмотря на жару, никаких пятен пота под мышками.
   И тем не менее круглые дураки. Забери у них форму и значки, все эти быстроходные машины и хорошие пушки – и они с Карлом мигом сделали бы из них отбивные.
   Но пока не время. Сейчас он должен прикинуться испуганным простофилей. Это хорошо. Он будет выглядеть убедительно. Не потому, что дурак, а потому, что действительно немного испугался.
   – Если вы пришли из-за того фокуса, который вчера выкинул мой брат, то я сразу скажу, что ничего об этом не знаю.
   Тип, сидевший на мусорной корзине, посмотрел на своего напарника, который стоял, прислонившись к стене и сложив руки на груди.
   – Он, наверно, думает, что у нас опилки вместо мозгов, – сказал тот, передвинув спичку из одного угла рта в другой.
   – Клянусь богом! – заныл Сесил. – Я говорю правду! – Худшее, что может быть, – это если они бросят его в тюрьму по какому-нибудь сфабрикованному обвинению, чтобы он был у них под рукой. Он должен убедить их в том, что готов к сотрудничеству. – О побеге я услышал из вечернего выпуска новостей, когда вернулся домой с работы. Я только устроился перед телевизором с бутылкой диетпепси, как вдруг на экране появляется физиономия моего брата. Я чуть не наделал в штаны от испуга. – Он замолчал, чтобы определить их реакцию, но лица полицейских оставались непроницаемыми. – Я знаю только то же, что и все, – продолжал Сесил. – Я узнал об этом по телевизору.
   Тип со спичкой поправил кобуру. Сидевший на мусорной корзине упорно смотрел на Сесила до тех пор, пока тот не стал беспокойно ерзать на стуле.
   – Что?
   – Ты принимаешь нас за дураков, Сесил?
   – Нет, сэр.
   – Ты знаешь Майрона Хаттса?
   – Нет, сэр.
   – Ты никогда с ним не встречался?
   – Нет, сэр. Они с моим братом скорешились в Такере, а я никогда не был в Такере.
   – Да, ты был в Камминсе.
   Поскольку Камминс был тюрьмой усиленного режима, Сесил почувствовал, что ему стоит изобразить справедливое негодование:
   – Это правда, был.
   – Ты сидел за вооруженное ограбление, верно?
   – Верно. Но я никого не убивал.
   – Ах да, да. Совсем забыл об этом. Ты предоставил эту возможность своему младшему брату Карлу, не так ли? Вот почему твой приговор оказался намного мягче.
   Это была скользкая тема. Сесил не мог спорить с полицейским, иначе ему пришлось бы сознаться в убийстве, которое, по правде говоря, совершил все-таки Карл. Но ему не хотелось расписываться в собственной слабости.
   Слабость заключалась в том, что, если Карл проливал чужую кровь даже с некоторым удовольствием, у Сесила мысль об убийстве вызывала легкую тошноту.
   – Я отсидел в тюрьме и искупил свою вину перед обществом, – выпалил он. – Я пришел к Иисусу и стал другим человеком.
   Тип со спичкой согнулся пополам от смеха.
   – Меня досрочно освободили, – заявил Сесил. – Вы думаете, что я стану делать такие же дурацкие вещи, что и мой брат? Ни в коем случае! Камминс – это, знаете ли, не пикник. Я вышел оттуда и не собираюсь возвращаться.
   – Угу. – На сидевшего перед ним полицейского откровенность Сесила не произвела никакого впечатления. – Ты слышал о тех охранниках в Такере?
   – Слышал, что они… м-м-м… умерли.
   Коп пододвинулся ближе, так что чуть не уткнулся носом в Сесила.
   – Они не умерли, задница. Их убили. Твой брат ударил одного в сердце заточкой. А второму Хаттс перерезал горло – едва голова не отлетела.
   Он откинулся назад и задумчиво потянул себя за мочку уха. На поимку беглецов были мобилизованы все правоохранительные службы Арканзаса и соседних штатов. Карл Херболд и Майрон Хаттс рассматривались как вооруженные и очень опасные преступники, и гражданам рекомендовалось проявлять в отношении их чрезвычайную осторожность.
   – Надо отдать должное Карлу – он все четко спланировал, – заметил представитель штата. – Майрон-то полный идиот. А вот твой братец – смышленый сукин сын. Он даже придумал способ избавиться от датчиков. Их нашли, но Карла с Майроном при них не было. Да, сэр. Все, что отыскали, – это их тюремную одежду, ошейники и мудреные устройства, которые оказались ни на что не годными. А самих ребяток давно и след простыл.
   Заключенные сумели перехитрить законников. Вертолетные патрули, поисковые группы и заставы на дорогах так и не смогли обнаружить их след.
   Черт побери, Сесил гордился своим младшим братом!
   Едва сдерживая гордую улыбку, он слушал, как коп перечислял преступления Карла, которые в глазах Сесила были настоящими подвигами, под стать таким героям, как Джесси Джеймс, Джон Диллинджер и Клайд Бэрроу.
   Чтобы скрыть радость, Сесил постарался изобразить волнение:
   – Я только надеюсь, что вы его не убьете. У нас с ним больше никого нет.
   – Ну, это ведь не совсем правда, Сесил? У вас еще была мама. Она была замужем за хорошим человеком, который старался вас направить на путь истинный. Я видел твое дело. Так что не ври мне, Сесил.
   – Наш отчим был настоящей сволочью. Он ненавидел нас, а мы ненавидели его. Он слова не сказал, когда нас направили в эту школу для малолетних правонарушителей. Карлу тогда едва исполнилось пятнадцать.
   – Наверно, потому, что вы как раз такими и были. Малолетними правонарушителями.
   После маминой смерти он набросился на нас еще сильнее. Меня-то это не особенно трогало, – поспешил добавить Сесил. – Но Карл был еще ребенком, и он очень страдал. Его никто не любил, вот он и вырос злым и подлым. Он весь гнилой. Думаете, я не знаю, что он хуже смертного греха? Он не признает Иисуса и ни во что не ставит спасение души. – Для пущей убедительности он выдавил слезу. – Но это моя плоть и кровь, все, что осталось от моей семьи. Я не хочу, чтобы он умер.
   – Видишь ли, – сказал коп, поудобнее усаживаясь на корзинке, – мы вот чего боимся. Если Карл со своим другом Майроном однажды ночью появятся у тебя, то ты можешь почувствовать такую братскую любовь, что станешь помогать этим ребятам.
   – Нет, сэр, – энергично затряс головой Сесил. – Я вам сразу позвоню.
   – Это точно?
   – Точно.
   Коп повернулся к своему напарнику:
   – Как ты думаешь, он врет? Тип со спичкой зевнул:
   – Конечно, врет. Все Херболды – прирожденные лжецы. Кто этого не знает…
   – Клянусь Иисусом…
   – Перестань болтать об Иисусе, Сесил! – Полицейский поднялся на ноги так резко, что опрокинул корзинку для мусора. – Ты недостоин упоминать имя господа при порядочных людях. Да, твои слова звучат искренне, но ты все равно остаешься уголовником. Пока вас с братом не отправили в разные тюрьмы, вы были одного поля ягодки. Такими и остались. – Положив руки на колени, он снова нагнулся и посмотрел в глаза Сесилу: – Ты никуда от нас не денешься. Ты меня слышишь?
   – Да что вы говорите, сэр! – с возмущением произнес Сесил. – Говорю вам, я его сдам – он же, дурак, сам себя убивает. Клянусь!
   – Ну смотри, Сесил!
   – Да, Сесил! – сказал тип со спичкой. – Смотри!
   Полицейские вышли из помещения, коротко переговорили с владельцем гаража мистером Рейнолдсом, сели в сверкающую машину и уехали. А Сесил поплелся к своему рабочему месту, где перед приходом законников ремонтировал пикап. Вскоре к нему подошел Рейнолдс.
   – Ты сказал им правду? – проворчал он. – Если мне только покажется, что ты собираешься устроить неприятности, – ты уволен. Понял?
   Да, сэр, мистер Рейнолдс. Мне нужна эта работа. Я не хочу иметь ничего общего со своим братцем. Я получил хороший урок.
   Рейнолдс с угрозой посмотрел на него и отправился в свой кабинет.
   «На эту задницу не стоит тратить слов», – подумал Сесил, подавляя желание выругаться. Кроме того, рядом находятся другие рабочие, и некоторые из них все время подлизываются к Рейнолдсу. Сесил никому здесь не доверял. Трусы они и жополизы.
   Нагнувшись над капотом грузовика, он продолжил работу. Она не требовала умственных усилий и вполне позволяла думать о другом.
   Он знал, что законники к нему придут. Эти дураки решили, что Карл сначала прибежит к нему. Карл, разумеется, это предусмотрел и предупредил Сесила во время их последнего свидания: «Они станут наблюдать за твоей квартирой и гаражом. Может быть, ты их даже и не увидишь, но эти выродки будут поблизости, так что следи за собой. Телефон также станут прослушивать», – добавил Карл. Эти предупреждения были ни к чему. Сесил и сам знал, что надо быть осторожнее.
   Конечно, законники правы. Братья обязательно встретятся. И когда это произойдет, власти сразу обо всем узнают. Вот это будет денек!
   Сесил с трудом подавлял возбуждение. Ему было очень трудно себя сдержать. Досрочное освобождение не многим лучше тюрьмы. Приходится терпеть регулярные визиты инспектора по надзору, который все время копается в его жизни. К тому же каждый день Сесил выслушивает оскорбления от такого сукина сына, как Рейнолдс. Нет, это не жизнь. Он слишком умный и слишком талантливый, чтобы так жить.
   Кроме того, они с Карлом прекрасно подходят друг другу. Скоро они снова будут вместе и станут заниматься тем, что им лучше всего удавалось, чем занимались еще мальчишками, – поднимут бузу.
   Остаток дня Сесил раздумывал над их совместным планом, восстанавливая в памяти каждую деталь и стараясь удостовериться, что ничего не упустил. Его несколько раздражало, что Карл по-прежнему являлся главным вдохновителем и организатором. Даже находясь в тюрьме, он оставался лидером, хотя руководящая роль, по идее, должна была принадлежать Сесилу, так как он старше. Тем не менее Карл давно занял положение лидера и никогда его не уступал.
   Но теперь ему придется смириться с тем, что Сесил будет с ним на равных. Он с самого начала даст ему об этом знать.
   Карл будет вынужден проявлять более демократический подход. Они уже не дети, и Сесилу не нужна опека. Он тоже побывал в тюрьме, и этот опыт его закалил. Хотя он разыгрывал перед копами хнычущего слизняка, Сесил стал намного сильнее, чем раньше.
   На этот раз ошибок не будет. Все необходимые приготовления сделаны. Черт побери, у него даже есть секретное оружие, о котором Карл не знает!
   Не отрываясь от работы, он засмеялся, подумав о том, как вскоре удивится Карл.

7

   – Джек говорит, что его нож сделал индейский воин. Из племени команчей, дедушка. – Дэвид прервал свою болтовню о Джеке Сойере только для того, чтобы отправить в рот очередную порцию картофельного пюре.
   Достоинства Джека Сойера стали любимой темой для разговоров Дэвида. Когда они вернулись с мамой из города и Дэвид заметил грузовик Сойера, мальчик едва дождался, пока машина остановится.
   Делрей встретил их у калитки, соединявшей двор с пастбищем.
   – Ты встретился с Джеком, дедушка? – Задыхаясь от возбуждения, Дэвид задавал вопросы так быстро, что Анна не успевала их разобрать. Делрей прикрикнул на мальчика, приказав ему успокоиться.
   Ничего необычного в этом не было. Хотя Делрей любил своего внука, но его неистощимая энергия часто действовала ему на нервы. Поразило Анну другое – а именно перемена, которая произошла в самом Делрее. Обычно если уж он что-то решил, то больше не колебался. А тут какая-то непонятная неуверенность, с которой Делрей сообщил, что нанял Джека Сойера работать на ферме.
   – Так быстро? – стараясь не выдать своего удивления, спросила она. – Что ты о нем знаешь!
   – С ним все в порядке. Я думаю, он будет хорошим работником. – Не глядя на нее, он добавил: – Джек будет жить в старом трейлере.
   Эта новость была еще более удивительной, но, прежде чем Анна успела что-то сказать, старик пояснил:
   – Он починит его сам, так что об этом не беспокойся. Да ты и не заметишь, что он поблизости. Я уже отправил его трудиться в сарае. Я просто хочу, чтобы ты знала, что он некоторое время будет здесь работать. А теперь мне надо снова приниматься задела. Увидимся за ужином.
   Не вдаваясь в дальнейшие объяснения, он повернулся и пошел прочь.
   После того как умер Дин, дом был на ней, но всю работу по ранчо Делрей делал сам. Он отказывался нанимать постоянных работников, хотя Анна часто ему это предлагала.
   Конечно, он стал слишком старым для таких дел, но гордость не позволяла ему в этом сознаться. Он не хотел признать даже перед самим собой, что больше не может выполнять работу, которая была смыслом всей его жизни.
   А возможно, он также считал, что нанять работника будет предательством по отношению к его покойному сыну. Никто не мог занять место Дина в его сердце, и старик не хотел, чтобы кто-то занял его место и на ранчо.
   За обедом Анна думала о том, чем вызвана такая метаморфоза. Неужели он наконец согласился с тем, что нуждается в помощи? Или просто Сойер сумел его уговорить? Может быть, и так. Но есть еще одна причина, и именно она больше всего беспокоит Анну.
   Чтобы привлечь внимание свекра, она постучала по столу.
   – Ты боишься, что он придет сюда! – спросила женщина.
   – Нет.
   Он сурово покачал головой. Но Анна ему не поверила.
   – Так вот почему ты нанял этого человека? Чтобы кто-то был рядом на случай…
   Одно не имеет отношения к другому. Этому Сойеру была нужна работа, а я давно уже подумывал о том, чтобы нанять работника. Вот и все.
   Она смотрела на него не отрываясь.
   Наконец Делрей отложил вилку в сторону и заговорил снова, не поднимая на Анну глаз:
   – Он сюда не придет, Анна. Это для него слишком опасно. Кроме того, они не дадут ему далеко уйти.
   – Кому не дадут, дедушка? – спросил Дэвид.
   – Никому. И не разговаривай с полным ртом. – Вновь повернувшись к Анне, он сказал: – Сегодня звонили из полиции штата. Спрашивали, не нужно ли присмотреть за домом. Просто на всякий случай. Я сказал: «Нет».
   Она опустила глаза. Делрей постучал по столу. Почувствовав вибрацию, Анна снова подняла на него взгляд.
   – Я действительно думаю, что опасности нет. Но если хочешь, я могу им перезвонить и принять это предложение.
   Принять предложение полиции означало признать, что он боится. Для Делрея это было недопустимой слабостью. Если она попросит, он уступит, но будет недоволен.
   Она отрицательно покачала головой; Делрей как будто вздохнул с облегчением.
   Решение принято, тему можно было считать закрытой. Но что бы ни говорил Делрей, Анна сомневалась, что он нанял бы Джека Сойера, если бы Херболд не сбежал из тюрьмы.
   – Я вот думаю – что там Джек кушает на ужин? – Дэвид наклонился вперед, как будто мог увидеть из окна трейлер.
   Их жизнь была такой однообразной, что малейшее нарушение обычного порядка вещей было целым событием, особенно для пятилетнего мальчика с его безграничным любопытством. Ее сын выучил язык жестов одновременно с английским, и к концу каждого дня у Анны сводило руки после того, как она отвечала на его бесчисленные вопросы.
   – Наверно, Джек останется вовсе без ужина. Что он будет есть? Он умеет готовить, дедушка?
   – Тебя не касается, что он будет есть, – промолвил Делрей. – Он просто здесь работает, и все.
   – Может, иногда он сможет со мной поиграть.
   – Держись от него подальше, Дэвид, вот что я тебе скажу.
   – Но Джек ведь хороший, – упавшим голосом сказал Дэвид. – Он тоже любит динозавров.
   – Он здесь для того, чтобы работать, а не тебя развлекать.
   Анна вздохнула.
   – Джек сказал, откуда он родом!
   – Он как перекати-поле.
   Она вопросительно посмотрела на свекра в знак того, что не совсем поняла.
   – Вроде бродяги!
   – Нет, он работает. Он просто много ездит. Никогда долго не задерживается на одном месте. Он может завтра уже уйти.
   – Ты думаешь, Джек завтра уйдет, дедушка? – спросил Дэвид, потрясенный такой возможностью. – Мама, он уйдет?
   Она знаками показала, что вряд ли он уйдет так скоро. Делрей велел Дэвиду доесть, что тот и сделал в полном молчании. Втайне Анна желала, чтобы Дэвид задал дедушке еще несколько вопросов. Она сама хотела узнать больше про Джека Сойера, но пока что держала свое любопытство при себе.
   Обычно после ужина Дэвид собирал тарелки со стола и относил их в раковину, в то время как Анна с Делреем не спеша выпивали по последней чашке кофе, обсуждая события дня.
   Делрей всегда был не слишком разговорчив, но сегодня он казался особенно молчаливым.
   – Ты читал в газете о прощальном банкете в честь Эззи Харджа! – подождав немного, спросила Анна.
   – Пожалуй, он сильно переслужил. Ему ведь уже под восемьдесят.
   Анна улыбнулась в чашку. Вышедший на пенсию шериф был ненамного старше самого Делрея.
   – Тебе надо было пойти на банкет. Там была большая толпа. Много твоих знакомых.
   – Что мне, разориться, что ли? Билеты были по двадцать баксов за штуку.
   Его удержала не цена билета. Даже если бы билеты были бесплатными, он все равно не пошел бы на общественное мероприятие. А то, что ей хотелось пойти, – это ему даже в голову не пришло. Эззи Хардж всю ее жизнь был шерифом.
   Анна считала, что он заслужил хорошие проводы. Но если бы она предложила пойти, Делрей не согласился бы.
   Когда Дин впервые привел ее к себе домой, чтобы познакомить с отцом, то предупредил, что Делрей большой домосед. Потом Анна убедилась, что это еще мягко сказано.
   Мать Дина, Мэри, была второй женой Делрея. До того как нашел счастье в новой семье, Делрей пережил тяжелые времена, которые оставили на нем свой отпечаток.
   А после смерти Мэри и Дина Делрей вообще никуда не выезжал. Постепенно его немногочисленные друзья перестали извещать его о встречах, но он, казалось, этого даже не заметил.