Браун Вирджиния. Дикий цветок

   Джейк подошел к окну и осторожно выглянул.
   — Забудь, я не хотел тебя обидеть…
   — Я понимаю. — Кейт с некоторым удивлением услышала свой смущенный голос. — Иногда я тоже веду себя неправильно, и тебе нелегко справляться со мной…
   Джейк отвернулся от окна и пристально посмотрел на нее.
   — Ты имеешь основания так себя вести. Тебе тоже нелегко.
   Глядя на его широкоплечий силуэт на светлом квадрате окна, Кейтлин опять ничего не понимала. Она не знала, как относиться к этому человеку… Несколько дней назад он был для нее врагом, в которого она собиралась всадить несколько пуль. И если бы получилось, то наверняка через неделю уже забыла, что такой существовал когда-то на свете. А теперь… Она не то что боялась Джейка, хотя иногда ей становилось не по себе в его присутствии — она не могла его понять. Под неприступной насмешливой маской, которую он мастерски носил на красивом лице, скрывалось что-то необъяснимое. И как только Кейтлин пыталась к этому приблизиться, у нее возникало странное, двойственное чувство. Джейк будто и хотел временами открыться ей, ощутить ее совсем близко… и одновременно, будто пугаясь чего-то, все сильнее отталкивался. Вот тогда и Кейтлин начинала его бояться.
   Она знала, что мужчины не всегда в состоянии объяснить свое поведение — как-никак выросла среди них. Но чтобы с ними творилось такое же, как с Лесситером, прежде не встречала. У Девона случались припадки гнева и бывали минуты, когда Кейтлин хотела находиться подальше от брата, спрятаться где-нибудь и пересидеть опасные часы. Но время проходило, Девон забывал свой гнев, и все шло как прежде. С Джейком было не так. Кейтлин чувствовала — он постоянно напряжен, даже пытаясь разыгрывать из себя беззаботного гуляку, неотступно думает о чем-то. И это не давало ему спокойно жить… Кейтлин вдруг пришло в голову, что Лесситер очень похож на большого сильного зверя, запертого в тесную клетку. Он прекрасно знает, что его окружают стальные прутья; когда за ним наблюдают, пытается сделать вид, что смирился с ними, но на самом деле каждую секунду он до предела собран, напряжен и только ждет момента, и не успокоится, пока не выберется из клетки.
   И еще в одном была уверена Кейтлин: что даже от его пристального взгляда мурашки начинают ползти у нее по спине.
   А уж когда он прикасался к ней… Тут она просто ничего не могла объяснить… С ее чувствами начинало твориться что-то неописуемое. Вот и сейчас, глядя в темные, непроницаемые глаза, она ощутила, как в горле растет плотный комок.
   Это было похоже на ощущение, предчувствие… Да какое там к черту предчувствие! Кейтлин зажмурилась. Она хотела его. Хотела, чтобы он подошел, прикоснулся, стал гладить, целовать ее. Неужели он сам этого не видел?
   Все он прекрасно видел и понимал. И темный взгляд из-под густых ресниц говорил о многом, хоть и пытался не сказать ничего. Кейтлин не была дурой и научилась разбираться в его взглядах.
   Рассеянным движением поправив волосы, Кейтлин взглянула не него с улыбкой. Джейк улыбнулся в ответ.
   — Пришла в себя? Понимаешь, что нам рановато выскакивать под пули Дюрана?..
   — Не знаю. — Кейтлин вздернула одним плечом. Именно тем, с которого слетела бретелька. — Оставаться здесь, с тобой, тоже небезопасно…
   Он коротко рассмеялся. А Кейтлин вдруг вспыхнула. Господи! Да она заигрывает с ним!.. Это открытие настолько поразило ее, что несколько секунд она не могла придумать, что сказать. Все мысли будто мгновенно выдуло из головы сквозняком.
   — Один на один со мной, думаю, все же лучше, чем с пулей. Она не выбирает, и ее не попросишь подождать, — Он стоял, словно в задумчивости: сделать шаг к кровати или оставаться на месте. Кейтлин показалось, что в комнате вдруг сделалось невыносимо жарко. — А со мной, если хорошенько попросить, всегда можно договориться…
   — Никогда не пробовала договориться с пулей, — ответила она, глядя, как Джейк приближается к кровати. — А насчет тебя…
   И замолчала, с недоумением наблюдая, как он, осторожно взяв ее за руку, стал целовать, начав от запястья и медленно приближаясь к локтевой впадинке. Другой рукой он обнял ее за плечо и притянул к себе. Кейтлин склонила голову.
   Как только он начал ее целовать, Кейт ощутила разлившуюся по телу знакомую дрожь. Ее мучительно-сладкие волны, рождаясь где-то в самой середине, прокатывались до кончиков пальцев, глуша все остальные чувства. Ощутив внезапную слабость, Кейтлин, будто спасаясь, обхватила рукой плечо Джейка. Его сильная рука крепче сжала ее. Джейк нетерпеливым движением придвинулся, и Кейт ощутила сквозь ткань юбки жар его тела.
   Потом его раскаленные поцелуи, будто плавившие под собой кожу, заскользили по шее вниз, к груди. Когда его губы сомкнулись на затвердевшем соске, Кейт застонала и подалась к нему.
   Теперь ей казалось, что так было всегда. Она всегда хотела, чтобы он крепко сжимал ее в объятиях, хотелось чувствовать его так близко, чтобы он казался частью ее собственного тела. Пальцы Кейтлин скользнули под его рубашку, потом принялись расстегивать пуговицы. У нее плохо получалось, пальцы дрожали, не слушались. Волнение передалось и Джейку. Ему в такие моменты было трудно соразмерять свои усилия, и Кейтлин даже не поняла, каким образом оказалась лежащей на кровати.
   Остатки одежды они почти срывали друг с друга. Кейтлин ощутила, как воздух из окна холодит низ живота. Рука Джейка уже скользнула ей между ног, но она не чувствовала стыда. Разве что когда, на миг открывая глаза, видела его внимательный, словно изучающий взгляд. Тогда руки Кейтлин, будто лучше ее самой зная, что делают, начинали скользить по его груди и животу.
   — Господи, Колорадо, — выдохнул он хриплым полушепотом, когда Кейтлин стала целовать его живот, состоявший сейчас из напрягшихся под кожей мышечных долек.
   Его хватка ослабла, и он, откинувшись, прилег на кровати рядом с ней. Кейтлин заскользила губами по его груди, добралась до плеча, с каким-то сладостным замиранием ощущая хранившийся в складках запах мыла, смешанный с терпким ароматом его кожи.
   — Люби меня, Кейтлин, — пробормотал он сдавленным голосом, от которого у нее все задрожало внутри.
   И только через секунду она поняла и замерла. Он впервые назвал ее «Кейтлин».
   — Не понимаю… что ты имеешь в виду, — произнесла она полушепотом, когда появился голос.
   Тогда он, мягко подталкивая, словно подсказывая без слов, положил ее на себя и, чуть приподняв за плечи, принялся целовать грудь. Жаркий трепет пробежал по ее телу, разгораясь все ярче огнем желания. Джейк, придерживая ее за плечи, усадил на себя. Кейт ощутила под собой его мускулистые бедра, от этого внутри все сладостно содрогнулось. Она поняла, чего он хотел от нее, поняла, что надо делать.
   Джейк осторожно приподнял ее, чуть подвинул назад… Кейтлин не могла удержаться от стона, когда ощутила, как его затвердевшая плоть вошла внутрь нее, казалось, расколов, до самой сердцевины.
   Откинувшись на подушку, Джейк мощным движением попытался приподнять ее. Чтобы удержаться, Кейтлин оперлась руками на его плечи и ощутила, как в ответ на его движение, что-то стало пульсировать и сокращаться у нее внутри.
   Потом, лишь на краткие миги приходя в себя, Кейтлин успевала заметить косые солнечные полоски, падавшие на его лицо и шею. Медового цвета кожа и будто воткнутые в нее черные волоски на подбородке… И опять летела, взвивалась куда-то под самые небеса. Пересохшими губами судорожно хватала воздух и снова падала куда-то вниз, в темную бездну.
   Его руки все крепче, почти до боли сжимали ее бедра, подбрасывали вверх, чтобы потом поймать и сжать еще сильнее. А она все больше чувствовала себя не Кейтлин Конрад… Она уже не знала кем. Никем. Каким-то мучительно сокращающимся мышечным кольцом, все туже обвивающим его. Других ощущений не было. Только когда его пальцы до боли сжимали ее груди, Кейт нетерпеливо постанывала.
   Иногда, будто сквозь толстый слой войлока, доносились его слова. Что-то о том, чтобы она шире раздвинула ноги. Кейтлин едва ли понимала, но подчинялась, чувствуя, угадывая, что именно надо делать. Его движения становились все более мощными. Кейтлин казалось, что она каждый раз переворачивается в воздухе вверх ногами. И боялась, что вдруг перевернется совсем и полетит куда-то вниз, беспорядочно кувыркаясь и распадаясь на части.
   Этот момент наступил, когда она ощутила, как плоть Джейка стала, вызывая сладостную дрожь, сокращаться у нее внутри. Потом он замер на секунду и обмяк в изнеможении. Кейт со счастливыми рыданиями, которых не могла сдержать — да и понимала, что не нужно сдерживать, — прильнула к нему, уткнув лицо под мышку. Так и лежали оба, неподвижно, обессиленно. Он, обнимая ее руками, словно прикрывая от всего, что могло случиться. Она, чувствуя это и понимая, со счастливой улыбкой.
   Так и заснули, крепко обняв один другого, не разъединяясь. Его негромкое похрапывание в ухо казалось Кейтлин самой сладкой колыбельной.

Глава шестнадцатая

   Когда глаза Кейт немного привыкли к полумраку и она поняла, что все еще лежит на груди Джейка, она хотела осторожно соскользнуть с него. Но невольно задержалась, взглянув на его лицо. Она никогда не видела Джейка таким. Черты его лица смягчились во сне, стали отчетливее. Губы чуть приоткрылись, с них исчезла словно приклеенная навек насмешливость. И Кейтлин вдруг увидела перед собой лицо ребенка… Таким Джейк был, наверное, лет пятнадцать, а то и двадцать назад.
   Он зашевелился и пожевал губами во сне. А Кейтлин сразу представила, как эти губы целовали ее шею, грудь, делали такие вещи, о которых ей и думать пока стыдно… И это безмятежно-детское выражение на его лице. Как совместить все это в сознании, она не знала.
   Лежа на широкой груди Джейка, она вспоминала прикосновения его губ, пальцев, нежные, едва ощутимые поглаживания и грубые, почти болезненные ласки. И вдруг как-то разом ощутила все свое тело, каждый его дюйм. Такое было с ней впервые в жизни.
   Опять начав разглядывать его лицо и подбородок, Кейтлин заметила рваный шрам на шее. Обычно он был почти незаметен под щетиной, но сейчас, разглядев совсем близко его извивы, Кейтлин вдруг ощутила боль. Захотелось притронуться. И сразу Джейк словно отдалился, все стало на свои места. Если он и был ребенком, то когда-то настолько давно, что и сам этого не помнил. А сейчас он был взрослым мужчиной, может, и не самым худшим на свете, но имевшим столько за плечами, что хватило бы на пятерых. И найдется ли место в его жизни для нее?
   Что она вообще знала о нем, о его прошлой жизни? Если он на самом деле был богатым наследником, то что заставило его отправиться на Запад и зарабатывать на жизнь таким способом? Кейтлин была уверена, что по своей воле наемным убийцей не становятся. Может, она ошибалась.
   Все же не удержалась, коснулась пальцами едва заметного рубца на шее. Ощутила внутреннюю дрожь, пытаясь представить, что произошло с ним в тот день. И Джейк, словно почувствовав, беспокойно зашевелился.
   Кейтлин задержала дыхание. Это было невероятно. Она не могла понять, когда они успели научиться так ощущать друг друга.
   — Привет, — сказал он, едва открыв глаза. — Ты все еще на мне и уже опять готова?
   — Готова к чему? — ответила она с вызовом. И, ощутив что-то быстро твердеющее у себя под животом, усмехнулась. — Зато ты, чувствую, уже давно готов…
   — Я всегда готов, дорогая… И был бы дураком, лежа в постели с голой женщиной…
   Она прикрыла ему рот ладонью.
   — Но между мужчинами и женщинами существует некоторая разница…
   — Кто бы мог подумать! — рассмеялся он и крепко сжал ее в объятиях, не давая соскользнуть с себя. — Не сердись, Колорадо. Я стараюсь говорить только то, что ты сама хочешь от меня услышать.
   Она хитровато посмотрела на него.
   — Неужели?
   — Попробуй. Только пожелай, и я процитирую для тебя все статьи Конституции!
   — Нет. С Конституцией подождем… Сейчас я хочу услышать от тебя: правда ли, что мужчины готовы заниматься этим всегда?
   — Ну почти так. — Он глянул на Кейтлин и отвел глаза. Но не удержался. Кейт заметила, как его быстрый взгляд скользнул по ее бедрам. — Мужчине не много надо, чтобы захотеть женщину. Порой достаточно одного взгляда… А порой просто подумать достаточно… И вот сейчас, кстати, ты на самом деле здорово рискуешь…
   — Значит, каждая женщина постоянно рискует? — упрямо спросила Кейтлин, не обращая внимания на его последние слова. Пальцы ее медленно двинулись по его груди к животу. — Или, скажем, для тебя существует какой-то особый тип женщин?..
   — Нy это зависит… — ответил он сдавленным голосом.
   Он честно старался сдержаться, но Кейтлин, чувствуя тепло, разливающееся в нижней части живота, не желала сдерживаться. Ее дразнящие пальцы скользнули ниже.
   — Зависит от чего?..
   Не говоря ни слова, Джейк схватил ее за руки, и она, не успев никак отреагировать, оказалась внизу, под ним. Приподнявшись на руках и нависнув над ней, он вглядывался в лицо Кейтлин, как бы спрашивая — что дальше?
   — Зависит от того, насколько женщина будет давать волю своим шаловливым ручкам, — наконец выдохнул он и, не давая ей возразить, запечатал рот своими губами.
   Кейтлин не ожидала, что так хочет этого. И когда он, словно угадывая ее желание, широко раздвинул ей ноги, все напряжение, копившееся внутри, разразилось судорожными, поспешными движениями. Они оба словно куда-то опаздывали. Кейт чувствовала лишь, как внутри все мучительно сокращается сладостными толчками, стремится ему навстречу. Желание как можно быстрее освободиться от напряжения подталкивало ее. Изо всех сил вцепившись в его плечи, Кейтлин обняла его бедра своими ногами… и все разрешилось несколькими мощными толчками.
   Потом они долго лежали молча, только теперь начиная соображать, что с ними произошло.
   — Откровенно говоря, не ожидал, — пробормотал Джейк из горячего тумана, который еще окружал Кейтлин. — Тебе нужно учиться сдерживать свои порывы, дорогая…
   Кейтлин не обратила внимания на откровенную насмешку, звучавшую в его словах. Но они возвратили ее к реальности. Она вспомнила, о чем хотела спросить его, но до сих пор не решалась. И вот теперь, проведя по мокрым волосам на его груди, проговорила, не заботясь ни о чем:
   — Джейк, а твои родители… они живы?
   Лицо Лесситера застыло. Но лишь на секунду. Потом он криво усмехнулся и чуть заметно покачал головой. Вопрос разрешался.
   — Как тебе сказать… И почему это тебя вдруг заинтересовало?
   — Ты говорил, что с двенадцати лет работал здесь… у Паулы. Не могу представить, как твои родители могли позволить такое.
   Джейк закинул руку за голову и посмотрел на нее словно бы свысока. Отвечать он, похоже, не собирался. Но и Кейтлин не собиралась сдаваться. Не зря она так долго готовилась задать этот вопрос.
   — Джейк, где ты?.. Эй, ответь мне. Ты лишился родителей?.. Или убежал из дома?
   Он закрыл глаза, словно пытаясь что-то припомнить.
   — И почему женщинам всегда нужно выведать всю твою подноготную? Ваша беда в том, что вы всегда хотите получить все и сразу. Тебе что, плохо сейчас?
   — Сейчас хорошо, но завтра этого всего может не быть. И мы так и расстанемся незнакомцами…
   Кейтлин успела заметить, как он отвел глаза. Наверняка жалел, что и так рассказал ей слишком много. Ну и пусть!.. Она молча наблюдала, как Джейк сел на кровати, спустил ноги на пол. Посидел немного, словно решая, что делать дальше, потом поднял с пола джинсы. И не обращая на нее внимания, словно был в комнате один, стал натягивать их на мускулистые бедра.
   Потом провел пятерней по волосам, надеясь привести их в порядок.
   — Мое прошлое — это мое прошлое. Инспекции не подлежит.
   — А как же я? Я же рассказала тебе…
   — Ты сама понимаешь, что это совсем другое. Я спрашивал, потому что мне нужно знать обстоятельства, факты… Мне абсолютно неинтересно, что любил твой отец на завтрак или как ему нравилось одеваться. Я спрашивал только о прииске… Вообще, я не понимаю, что тут нужно объяснять?
   Кейтлин чувствовала себя так, словно ее ударили по лицу. Но она привыкла и не к таким ударам. Лишь подбородок вздернулся выше и глаза негодующе блеснули.
   — Ладно. Ты постоянно твердил, что родился с серебряной ложкой во рту. А ты уверен, что это был не зеленый лимон?
   — Нет, вовсе не уверен, — ответил он уклончиво, думая явно о чем-то другом.
   Это прибавило Кейтлин решимости.
   — Не пойму. Иногда ты говоришь так, будто действительно чему-то учился и немало знаешь, но порой ведешь себя как последний техасский бродяга… Кто ты, Джейк Лесситер? Что у тебя внутри?..
   — Странно, — отозвался он не сразу. — В первый день нашей встречи ты прекрасно знала, кто я такой. С тех пор я мало изменился… Как был наемным убийцей, так и остался. Зарабатываю этим на жизнь.
   — Это мои слова! Я так говорила!.. А что ты сам о себе думаешь?
   — Что я сам о себе думаю? — Джейк посмотрел на нее с прищуром. — Ждешь, что начну распинаться, кричать и плакать о том, какой я негодяй и подонок?.. Не дождешься! Я совершил в жизни немало вещей, которыми не стоит гордиться. Но я не кляну себя за них бессонными ночами!.. Что ты вообще хочешь от меня услышать, чтобы тебе было приятно?
   — Чтобы мне было приятно? — Глаза ее широко распахнулись и потемнели. — Ты думаешь!.. Ты!.. А тебе не приходило в голову, что я хочу это знать не из пустого интереса, а потому что ты мне небезразличен!..
   Она не могла поверить, что сказала это. Что ее губы смогли выговорить такое. Джейк тоже, похоже, не верил.
   — Может быть, это сейчас тебе так кажется, Колорадо. — Он упрямо не хотел встречаться с ней глазами. — А завтра, кто знает, как все повернется…
   — Какой ты умный! Прямо мысли мои читаешь.
   — Какие уж там мысли. — Он усмехнулся. — Я слова-то плохо понимаю.
   Кейтлин вскочила на кровати и стала на колени. Но сдержала себя.
   — Пожалуйста, Джейк. Ты можешь говорить серьезно?
   Она видела, как на скулах у него заходили желваки, потом он, словно споря с собой, упрямо тряхнул головой. И произнес своим обычным насмешливым тоном:
   — Серьезно?.. Хорошо, но только после того, как мы позавтракаем…
   — Джейк, но…
   В два широких шага он оказался рядом. И Кейтлин испугалась. Лицо его окаменело, лишь глаза горели недобрым огнем.
   — Никаких «но»! Я расскажу тебе все… что сочту нужным.
   Джейк все же не выдержал ее взгляда, отвел глаза. Он уже жалел о тех словах, которые только что вырвались… Да и что он мог рассказать ей? То, как отец на его глазах застрелил мать?.. То, как они потом скитались по всем грязным притонам Запада, и отец пытался зарабатывать на пропитание карточной игрой. То, как однажды ему ужасно не повезло, и он, в конце концов, поставил на кон своего двенадцатилетнего сына?
   Внутри у Джейка оледенело при воспоминании о той ночи. Его выиграли у отца охотники на буйволов — команчерос, как они сами себя называли. Грязные, заросшие бородами, насквозь пропахшие конским потом. Их было восемь. Восемь здоровенных мужиков, которые решили вволю насладиться нежданным выигрышем, свалившимся на них…
   Джейк очнулся и быстро взглянул на Кейтлин. Смогла ли она что-то прочесть в его взгляде, хоть какой-то намек на ту страшную ночь?.. Потом губы его сложились в язвительную усмешку.
   — Да, я круглый сирота, дорогуша. Если ты именно это хочешь знать… Сколько помню себя в жизни, столько и сирота. И не жди, что сейчас начну лить слезы о дорогих родителях…
   — Нет. Ты до сих пор не можешь забыть…
   Что-то было такое в ее голосе, что против воли влекло, буквально тащило Джейка к давно забытому. Что эта девчонка сделала с ним? Он никогда не вспоминал об этом, но вот теперь вдруг… Впервые он убил человека, когда ему было двенадцать лет. Всадит в него украденный разделочный нож и вспорол от груди до низа живота, как барана. Не испытав при этом ничего, кроме дрожи отвращения и свирепой, мстительной радости.
   В ту ночь его и нашла Паула в проулке за салуном. Всего избитого, полузамерзшего, присыпанного снегом, который принесло в городок неожиданным северным циклоном. Он почти ничего не соображал, и никогда потом не мог вспомнить, о чем подумал, увидев ее. Может, голос Паулы показался ему похожим на голос матери. Она стала перед ним на колени, гладила по голове, стряхивая с волос снег, и что-то говорила, говорила…
   Он быстро взглянул на Кейтлин, и что-то мучительно сжалось в груди. Она сидела с закрытыми глазами и чуть раскачивалась, будто напевая про себя. Потом, не открывая глаз, произнесла:
   — А я думала, ты родился с серебряной ложкой во рту…
   — Было и такое. — Он внимательно вгляделся в ее лицо и, выпрямившись, отошел от кровати, потом, вдохнув поглубже, произнес: — Имеете честь лицезреть Джона Клея Лесситера III, единственного сына и наследника самых больших плантаций в штате Миссисипи. Матушка моя была родом из Филадельфии, дочерью Джейкоба Кресвелла… Слышала о сети таких магазинов, они есть почти в каждом штате? Так как моего отца тоже величали Джон Клей, то матушка называла меня Джейк…
   Говорить он больше не мог, поэтому закончил с хрипловатым смешком:
   — Но серебряная ложка не всегда без труда влезает в рот… Лет до одиннадцати я рос как наследный принц. А потом вдруг, в один день…
   — Я понимаю, — отозвалась Кейтлин.
   — Неужели? — Он пожал плечами. — Сомневаюсь.
   Джейк не верил, что кто-то способен понять такое, потому что сам до сих пор не мог. Он помнил только побелевшее, словно выточенное из полупрозрачного мрамора лицо матери, когда она говорила отцу, что не желает больше терпеть его распутство и пьянство, забирает Джейка и уезжает в Филадельфию…
   Джейк невольно поморщился, словно от боли, и отвернулся к окну. Лишь бы не встречаться с широко распахнутыми, изумрудно-зелеными глазами.
   Джон Клей Лесситер застрелил свою жену на глазах у сына. Осознав, что натворил, он пытался оправдаться перед Джейком, но, видя в глазах сына только страх и ненависть, тогда уже все понял.
   Потом жизнь превратилась в бесконечную цепь кошмаров и злоключений. Джону Клею Лесситеру удалось убедить местные власти, что произошел несчастный случай, но Джейкоба Кресвелла не так легко было заставить поверить. Кроме того, он хотел вернуть себе внука… Джейк понятия не имел, по каким местам они странствовали. Задворки рудничных поселков не очень отличались друг от друга. За ними часто гнались по пятам… От постоянного страха отец все больше пил. Единственным средством хоть как-то зарабатывать на жизнь была карточная игра.
 
   … — Но почему, папа? — спрашивал Джейк, дрожа от страха. Пьяные бородатые мужчины, пересмеиваясь, смотрели на него и переговаривались между собой. Половины их слов Джейк не понимал. — Почему я должен идти с ними?
   — Ничего не бойся, Джейк. Иди с этими дядями… Как только смогу, я вернусь за тобой. Обещаю…
   Джейк не верил ему. Не мог поверить. Он еще многого не понимал, но одно знал точно: он стал обузой отцу. Ненужной и опасной.
   — Я обязательно приду за тобой, Джейк. — Отец дрожащей рукой погладил его по голове. Голос у него был усталый и безнадежный. — Только отыграюсь немножко… Это скоро.
   Джейк старался встретиться взглядом с отцом, а тот прятал глаза. Но мальчик все равно знал, как они сейчас выглядят. Угасшие, иссеченные красноватыми прожилками, с застывшим выражением постоянного страха… И никогда, он уже не отыграется, а только проиграет последнее. Если у него еще есть, что проигрывать.
   В это время один из бородачей положил тяжелую руку па плечо Джейка.
   — Ладно, курносый ублюдок. Нечего тут рассусоливать, пошли. — Он притянул Джейка к себе и повлек из комнаты. От него несло каким-то жутким, животным запахом. Джейк подумал тогда, что так, наверное, пахнут убитые буйволы. — Да не дрожи ты. С нами интересно… Мы научим тебя таким штукам, которых отец тебе наверняка не показывал!..
   — Не обижайте его! — выкрикнул вслед им отец, жалким, сорвавшимся голосом. — Утром я обязательно пряду за ним…
   — Хорошо, мистер аристократ, только не забудь принести нам сотню зеленых, что проиграл! Возьмем и бумажками, и серебром. — Здоровяк подтолкнул Джейка в шею. Потом для верности взял за воротник. — А то придется использовать твоего сынка на самых грязных работах. У нас такие найдутся… И не вздумай обращаться к властям. Тогда вообще его никогда не увидишь…
   Джейк попробовал вырваться, но толстые пальцы с такой силой тряхнули его за шиворот, что потемнело в глазах.
   Отец пришел на следующее утро. Он плакал, умолял охотников, уговаривал взять себя вместо Джейка. Наконец, поняв, что все бесполезно, схватился за кольт. Но его изрешетили на месте… Таким Джейк и запомнил его, жалким, плачущим, а потом лежащим бессмысленным комком возле грязной, избитой конскими копытами загородки.
   Джейк пробыл с охотниками почти шесть месяцев. Потом всю жизнь старался забыть о том времени. И, в общем-то, забыл. Но иногда пережитое, колыхнувшись болотной мутью, подступало к самому горлу, жгло каленым железом… Он быстро привык к самой грязной работе. Научился терпеть боль от постоянных тычков и оплеух. Но не мог привыкнуть к постоянному стремлению унизить его, напомнить, что он никуда не годный аристократ. Они называли его не иначе как «лорд Джейк». Их тупые, темные мозги не отличались особой изобретательностью, но если уж им приходил в голову какой-то новый способ помучить пленника, они с радостью брали его на вооружение.