Браунинг Аманда. Заслужить любовь

   — Итак, мы одни, — произнес Чейз у нее за спиной, и, набравшись мужества, она посмотрела ему в глаза.
   — Это было жестоко. — И увидела лишь циничный изгиб его губ.
   Серые глаза дразнили ее незнакомым холодным блеском. Приблизившись к ней, он взял ее за щеку, будто пародируя когда-то исполненный нежности жест.
   — Милая, верная моя женушка, ты правда думала, что я не узнаю? — спросил он зло, и у Таши сердце ушло в пятки.
   — Чейз, пожалуйста… — Она не знала, с чего начать, как объяснить, почему она так поступила.
   — Я задал тебе вопрос, Таша! — крикнул он. — Ты думала, я не узнаю?
   Она хотела бы солгать, но не могла:
   — Да.
   Чейз тяжело вздохнул, прошел мимо нее к бару и, наполнив стакан, почти опустошил его, прежде чем взглянул на нее снова.
   — Как я мог считать, что знаю тебя! Я совсем тебя не знаю!
   — Это неправда, — возразила она. — Ты все обо мне знаешь.
   Он холодно рассмеялся, не сводя глаз с ее напряженной фигуры.
   — Знаю точно лишь то, моя дорогая женушка, что ты лгунья.
   Таша задержала дыхание, стараясь не выдать внутреннюю дрожь.
   — Я солгала тебе только единожды и лишь потому, что знала: мне не вынести такого твоего взгляда, как сейчас! — воскликнула она в отчаянии и разрыдалась от поглотившего ее чувства утраты.
   Чейз невозмутимо смотрел на нее.
   — И какой же у меня взгляд, Таша? — спросил он с издевкой.
   Она с трудом подняла на него глаза.
   — Будто ты презираешь меня, — раздался еле слышный шепот, Его губы изогнулись.
   — Какая проницательность! От этих слов у нее внутри все похолодело. Бледная, как призрак, Таша вздрогнула.
   — Чейз, пожалуйста, не надо. Дай мне объяснить, — умоляла она, забыв о гордости. Зачем ей гордость, если она теряет его?
   — И что же, любимая, ты хочешь объяснить?
   Что вы с сестричкой — пара авантюристок? Не знаю, кого из вас я презираю сильнее. Твою сестру, смывшуюся из страха быть привязанной к калеке, или тебя, решившую рискнуть! — Чейз допил содержимое стакана и плеснул еще.
   — Все совсем не так! — возразила она беспомощно.
   — А как, Таша? Расскажи мне. Горю желанием послушать!
   Таша поправила волосы и начала:
   — Это правда, Наталья хотела выйти за тебя из-за денег, но клянусь, что я не такая! Он скептически поднял бровь:
   — Неужели? Сейчас я наверняка услышу, что ты влюбилась в меня с первого взгляда. Ее сердце неровно забилось.
   — Так оно и есть.
   — Ты всерьез ждешь, что я поверю? — спросил Чейз холодно. — Ты лгала о своей семье, о чем еще?
   — Я бы никогда… никогда бы… не солгала о том, что люблю тебя! — воскликнула она.
   — Не солгала бы? А о сестре лгать было так легко! Ты сказала, что вы не ладите, что ты не знаешь, где она… — Упреки сыпались на нее как удары.
   — Мы в самом деле не ладим! Нат знает, что я не одобряю ее поведение.
   — Ты, верно, считаешь, что выйти замуж, притворившись другим человеком, — достойно подражания! — Резкие слова, как удар наотмашь.
   — Я знаю, что поступила плохо, но боялась потерять тебя!
   — Боялась лишиться хлеба с маслом!
   Таша беспомощно качала головой, ее сердце рвалось из груди, не давая ни дышать, ни думать.
   — Это неправда! Ты что, не понимаешь? Я влюбилась в тебя и знала, что, если расскажу о Нат, ты возненавидишь и ее и меня. Будешь смотреть на меня, но меня не увидишь, не увидишь, какая я на самом деле.
   — И ты притворилась ею, чтобы заполучить меня, — холодно подвел он итог, и Таша закрыла глаза. Он все выворачивает наизнанку.
   — Все начиналось не так. Сперва я боялась тебя травмировать и собиралась сказать правду, когда ты поправишься. Не важно, думала я, что все принимают меня за Нат. Потом поняла, что люблю тебя, и решила подождать, пока ты меня не узнаешь поближе. — Ее взгляд умолял о понимании. — И ты узнал меня, Чейз. Заметил разницу. Женщина, которую ты встретил после аварии, была совсем другой. Ты полюбил именно меня.
   Жилка нервно запульсировала у него на подбородке.
   — Так почему ты тогда мне не сказала? — Он будто подбодрил ее.
   — Я думала, что это не важно! Ведь мы полюбили друг друга, — произнесла она тихо.
   — Ложь во спасение, не так ли? — иронично подытожил Чейз, наполняя ее сердце ужасающей уверенностью: он не простит ее.
   — Я причинила тебе боль. Я не хотела. У меня только одно оправдание — я люблю тебя. — Она глотала слезы, не позволяя им вырваться наружу.
   Чейз шагнул к ней и взял ее за подбородок.
   — Ты не любишь меня, Таша, ты не знаешь, что это значит!
   — Знаю! Я люблю тебя! Он покачал головой.
   — Ты хочешь меня. Но страсть — это еще не любовь. Любящий человек не поступил бы так, как ты. Не отнял бы у меня свободу выбора.
   У нее пересохло в горле, когда она взглянула на ситуацию его глазами. Да, она совершила непростительную ошибку, остается только оправдываться и надеяться, что он услышит ее.
   — Я знаю, что такое любовь. Любить — значит не жить, когда тебя нет рядом, радоваться при звуке твоего голоса, согреваться от твоей улыбки, чувствовать твою боль, — произнесла она на одном дыхании.
   — Даже зная, что я презираю тебя? — Он бросил вызов, будто острым ножом разрубив ей сердце, стремясь ранить ее так, как она ранила его.
   — Даже тогда, я ведь знаю, что ты меня любишь, — сказала она в замешательстве.
   Он отпустил ее и повернулся к темной глубине окна.
   — Разве? Как может быть любовь без доверия? Я не верю тебе, Таша, и вряд ли когда-нибудь поверю.
   Она еле удержалась на ногах, бессознательно прижав руку к животу.
   — Это означает, что тебе нужен развод? — спросила она еле слышно.
   Он обернулся, и от его застывшего лица, напоминавшего маску, у нее по спине пробежал холодок.
   — Это было первым моим порывом. Я хотел убраться от тебя подальше. Но потом вспомнил о ребенке.
   Комната поплыла у нее перед глазами, показалось, что она теряет сознание.
   — Ты отнимешь у меня ребенка? — Она не верила своим ушам.
   Полный отвращения взгляд дал ей понять, как она ошиблась на его счет.
   — Бог мой, ты полагаешь, я на такое способен?
 
   У нее упало сердце. Она, конечно, знала, что нет. Просто думать сейчас была не в состоянии.
   — Прости, я…
   Чейз перебил ее робкую попытку извиниться.
   — Я придерживаюсь мнения, что ребенку нужны оба родителя, — сказал он, и Таша затаила дыхание.
   — Ты хочешь сказать, что мы останемся вместе ради ребенка? — спросила она осторожно.
   — Я не собираюсь отказываться от моего ребенка. И буду бороться, если потребуется, — подтвердил он спокойно.
   — А я? — Она знала, что тоже будет бороться и победит. Принимая во внимание ситуацию, суд, скорее всего, будет на ее стороне, но это еще больше разозлит Чейза.
   — Я отдаю себе отчет, что, если хочу ребенка, придется взять и тебя. Я готов к этому, но брак останется чистой формальностью. Ты будешь всем обеспечена. Не волнуйся, получишь свои денежки. Назови любую сумму, за которую ты с ребенком останешься здесь. Думаю, обмен честный. Открытый чек за моего ребенка.
   Таша знала, что не должна спускать ему это оскорбление. Однако выбор невелик. Если она уйдет, то почти не будет видеть его, если останется, подвергнет себя мучениям.
   — Не стоит решать прямо сейчас, — заявил Чейз, вглядываясь в ночь. — Подождем до завтра.
   Она не осознавала, что все решила, пока не услышала свой собственный голос.
   — Я остаюсь.
   Потом Таша спрашивала себя, не спятила ли окончательно, добровольно обрекая себя на муки. Но другого выхода не видела. Не хотела забрать ребенка и потерять Чейза. Хотела их обоих.
   Чейз обернулся к ней с хмурым смешком.
   — Так я и думал. — Он направился к двери. — В таком случае я перееду в свободную комнату. — И оставил ее одну.
   Упав в кресло, Таша откинула голову на подушку. Она вся дрожала от множества ран, полученных за один вечер. Это напоминало дурной сон, от которого не так-то просто очнуться. Сердце ее кровоточило. Но брезжил еще слабенький лучик надежды: Чейз не сказал, что больше не любит ее.
   Она сознавала, что очень обидела его и потеряла его доверие. А ведь брак в основном строится на доверии. Почва ушла у нее из-под ног, и непонятно, обретет ли она ее когда-нибудь снова. Но будет стараться, потому что чувства ее еще живы. Она слишком любит Чейза, чтобы так просто сдаться.

Глава 6

   Если у Таши и оставались сомнения насчет истинного смысла слов Чейза, очень скоро они улетучились. Таша с ним практически не встречалась. Спал он, как и решил, в комнате для гостей и уезжал на работу чуть свет. Смириться с этим было трудно: она привыкла чувствовать его тепло и каждую ночь безуспешно боролась с бессонницей.
   Аппетит у нее пропал, но ради ребенка она заставляла себя питаться. В довершение ее страданий именно в этот период у нее начались головокружения и тошнота по утрам. И не только по утрам.
   Наступило ужасное время. Таша и не догадывалась, что можно чувствовать себя так одиноко, пока Чейз не вычеркнул ее из своей жизни. С работы домой он возвращался поздно вечером, предусмотрительно пообедав где-нибудь в городе, и углублялся в бумаги до глубокой ночи. Если они случайно сталкивались, вел себя вежливо, но холодно и отстранение. Она терпела, считая, что у него есть право злиться, и не теряла надежды со всем справиться.
   Лишь однажды она попыталась разрушить воздвигнутую им стену. Обычно по воскресеньям Чейз отдыхал, взял за правило никогда не брать работу на дом, и раньше они чудесно проводили выходные.
   Таша не ждала, что так будет и в это воскресенье, но и не думала, что он на целый день зароется в свои бумажки. Понимая, что она неприятна ему сейчас, Таша не могла не беспокоиться о нем. Пусть сколько влезет наказывает ее, но не в ущерб же своему здоровью! — злилась она. Именно беспокойство заставило ее войти к нему в кабинет.
   Он обернулся, и она заметила синяки у него под глазами — верный признак усталости.
   — Ты слишком много работаешь, Чейз. Там показывают фильм, тебе он понравится. Пойдем посмотрим, — предложила она с надеждой в голосе. Только бы он дал ей шанс, и они преодолеют все сложности.
   — Я очень занят, — резко сказал он и снова уткнулся в бумаги на столе. Ее глаза наполнились слезами.
   — Тебе так трудно посидеть со мной немножко? Я скучаю по тебе, — призналась она дрожащим голосом.
   — Не помню, чтобы я обязался развлекать тебя, — ответил Чейз, не поднимая головы.
   — Хотя бы перестань работать. Я беспокоюсь за тебя.
   Он будто продолжал выступление в суде:
   — Нет необходимости. Я снимаю с тебя всю ответственность за мое здоровье.
   Вспышка гнева пронзила ее насквозь:
   — Черт возьми! Скажи еще, что мне запрещено волноваться!
   Он поднял на нее глаза.
   — Я предположил, что ты не будешь волноваться.
   — Надо же. Тогда ты предположил слишком много. — Таша пыталась сдержать свою ярость. — И долго это будет продолжаться?
   Лицо Чейза будто окаменело.
   — Я предупредил тебя, как все будет, Таша, и ты согласилась, решив остаться. Если тебе недостаточно моих денег, это твоя проблема. А теперь, если ты не против, я хотел бы поработать, — закончил он спокойно, и Таша в бешенстве захлопнула за собой дверь.
   Больше она не предпринимала попыток, в конце концов, должна же быть хоть какая-то гордость.
   Мадж, разумеется, заметила, что они питаются порознь и что Чейз переехал в свободную комнату. Однако домработница пока что ничего на эту тему не говорила. В следующий четверг Таша, вернувшись домой из офиса, первым делом направилась на кухню выпить чашечку чая и посидеть в обществе Мадж. Это теперь уже вошло у нее в привычку. После ухода Мадж ей предстояло достаточно много времени медитировать в одиночестве.
   — Ты выглядишь неважно, девочка моя, — произнесла Мадж, ставя на стол перед Ташей чашку горячего чая.
   — Радости грядущего материнства, — пошутила та, подозревая, что и бледность и потеря веса вызваны скорее проблемами в браке, чем плохим самочувствием.
   Мадж ухмыльнулась, давая понять, что о многом догадывается.
   — Чейз звонил — предупредил, что поест в кафе, — сообщила она. — Кто-то должен столкнуть вас, упрямцев, лбами. Вся эта чехарда не пойдет на пользу малышу.
   — Попробуйте сказать это Чейзу. Со мной он не разговаривает.
   — Пробовала. Он велел мне не лезть не в свое дело, — сухо ответила домработница.
   — Простите, Мадж. — Таша почувствовала себя виноватой за то, что взваливает на нее свои проблемы. — Чейз слишком много работает и поэтому вечно в плохом настроении.
   Мадж укоризненно взглянула на нее.
   — Я прекрасно понимаю, в чем причина его настроения. Сегодня поссорились — завтра помиритесь.
   Господи, если бы это было возможно!
   — Все не так просто.
   — Просто не бывает, — заявила Мадж с пониманием, — но вы любите друг друга, это видно невооруженным глазом. Вы же были так счастливы! Не позволяйте глупой ссоре все разрушить!
   От таких слов у Таши встал комок в горле.
   — Мы затронули больное место, может, лучше сменим тему?
   Мадж собиралась ей ответить, но помешал телефонный звонок. Таша направилась в холл взять трубку.
   — Здравствуй, Таша, — раздался радостный голос Элейн Калдер. — Как ты себя чувствуешь и как мой внучек?
   Дружеский тон ее голоса благотворно подействовал на Ташу: опустившись в кресло, она впервые за последние дни улыбнулась.
   — У нас обоих все хорошо, — ответила она бодро. Узнав о ее беременности, Элейн стала часто звонить ей.
   — Чейз беспокоился, что тебя измучило недомогание, — сказала она, крайне удивив невестку.
   — Правда? — протянула Таша и почти почувствовала, как Элейн кивнула.
   — Конечно, милая. Он звонил мне на днях с работы, чтобы узнать, может ли он для тебя что-нибудь сделать.
   Таша не знала, что сказать: Чейз держался на расстоянии, был таким холодным, что его беспокойство о ней казалось неожиданным.
   — Он ничего не говорил мне.
   — Ну ты же знаешь, какие они, мужчины. На самом деле добряки, но стараются скрыть глубину своих чувств, — рассмеялась Элейн.
   «Да уж, Чейз в этом преуспел», — с горечью подумала Таша. До этого звонка она была убеждена, что ему все равно. Но теперь узнала, что он за нее переживает, и ей стало немного легче. Именно такие мелочи поддерживали тусклый огонек ее надежды.
   За следующие несколько минут женщины успели обсудить многое, только тогда Элейн затронула главную причину своего звонка:
   — Я хотела напомнить о празднике для Эвана и Изабель в субботу. Не забудьте, вы оба поживете у нас несколько дней.
   У Таши это совершенно вылетело из головы, что при данных обстоятельствах было совсем неудивительно. Отмечали помолвку Эвана, младшего брата Чейза, и они планировали погостить у родных. Более неподходящий момент трудно было придумать, но и отказаться не представлялось возможным.
   И она ответила:
   — Мы приедем, не волнуйтесь. Постараемся выехать завтра вечером.
   — Вот и хорошо, милая. Ждем вас с нетерпением. Ой, я должна бежать, в дверь позвонили. Надеюсь, это посыльный. Передавай привет Чейзу. До встречи.
   Таша медленно повесила трубку. Похоже, Чейз тоже забыл. Обоим последнее время было совсем не до вечеринок. Одно точно — им ее не избежать. Надо поговорить с Чейзом. Но как и когда?
   Таша позвонила ему на работу и узнала, что он весь день в суде и еще не вернулся. Она оставила сообщение с просьбой перезвонить и прождала его ответа весь вечер. Телефон молчал. Такое унижение причиняло ей боль, и если бы в самом деле не нужно было с ним поговорить, она бы послала все к черту. Как бы то ни было, Таша отправилась в свою спальню и уселась там на кровати с книгой в руках. Ближе к полуночи она услышала шум колес и, накинув шелковый халат, направилась к лестнице.
   Чейз как раз запирал дверь, когда она появилась на ступенях и замерла, увидев, что он жутко устал и выглядит сейчас не счастливее ее. Она подошла бы поближе, если бы не боялась, что он оттолкнет ее. Однако он заметил ее присутствие.
   Чейз нахмурился и шагнул к ней.
   — Что такое, Таша? Ты больна? — спросил он, и она уловила беспокойство в его голосе. Это придало ей сил.
   — Нет, все в порядке, — успокоила она его, спустилась еще на пару ступенек и тотчас пожалела об этом: его беспокойство сменилось жестоким цинизмом.
   — Тогда что ты тут делаешь так поздно? Подожди, я угадаю, — фыркнул он, — хочешь напомнить мне, чего я лишился, дорогая?
   Таша покраснела от злобы и отчаяния. Однако, сжав зубы, чтобы не показать, как ее задело такое предположение, продолжала все же спускаться.
   — Я не собираюсь больше унижаться перед тобой.
   Лишь недоверчивая ухмылка была ей ответом.
   — Нужда перевешивает осторожность, — уколол он ее, и Таша почувствовала, что могла бы сейчас его ударить.
   Ей с трудом удалось взять себя в руки.
   — Напрасно ты думаешь, что у меня не осталось самоуважения. Я здесь потому, что мне нужно поговорить с тобой. Я оставляла сообщение в офисе. Ты должен был мне перезвонить.
   — Я не возвращался в офис, и мне не о чем с тобой разговаривать, — заявил он холодно. Замерев, Таша скрестила руки на животе.
   — Я отдаю себе отчет, что ты избегаешь моего общества. Поверь, если бы не необходимость, меня бы здесь не было. Обещаю не отнимать слишком много твоего драгоценного времени! — За иронией она прятала гордость.
   Но Чейза мало трогал ее тон.
   — Что бы это ни было, подождет, — перебил он, и она зло сжала зубы.
   — До каких пор? Ты уйдешь, когда я буду еще спать, и вернешься, когда буду уже спать.
   Жилка нервно задергалась у него на подбородке.
   — Я работал над делом, — пояснил он сухо, и Таша хрипло расхохоталась.
   — Да ты намеренно избегал меня. Чего ты боишься? Что я могу тебе сделать? — Она задержала дыхание, заметив, как его щеки залились краской. На сердце у нее мгновенно потеплело. — Чейз, все должно быть совсем не так!
   Чейз в ответ нахмурился и превратился в ледяную статую.
   — Я не собираюсь тратить время. Говори, что тебе нужно.
   С ощущением, будто ее ударили по лицу, Таща заговорила:
   — Звонила твоя мама и напомнила, что нас ждут на выходные. Мы едем к ним, ты не забыл? — По его лицу она сделала вывод, что забыл.
   — Я не могу. Позвони и откажись, — приказал он коротко.
   — Исключено, — возразила Таща. — В субботу мы отмечаем помолвку твоего брата. Он ждет нас.
   — Черт побери! — Чейз схватился за голову — жест, который невольно делал его еще привлекательнее.
   Как же ей хотелось сейчас дотронуться до него! Но Таща не посмела — он оттолкнет ее, а у нее нет сил справляться еще и с этим. Она вернулась к разговору.
   — Мы должны ехать, если ты не собираешься посвящать их в наши семейные дела, — произнесла она резко.
   Чейз поднял на нее глаза, и она не отвела взгляда, пока он не вздохнул:
   — Поезжай завтра сама, а я приеду поездом в субботу утром.
   У Таши замерло сердце.
   — Ты даже не можешь сидеть со мной рядом в машине… — Она почувствовала, как близко подступили слезы. Не желая показать ему, насколько он ее обидел, она стала подниматься к себе, как вдруг ее нога запуталась в полах халата, и с легким криком она упала на ступени.
   Через мгновение Чейз оказался рядом и помог ей сесть, не сводя с нее взгляда, полного неподдельного беспокойства.
   — Ты в порядке? — спросил он заботливо, и Таша тихо вздохнула.
   — Бывало и лучше, — ответила она сухо. Их глаза встретились, и у нее перехватило дыхание. Господи, она не ошибалась, думая, что Чейз все еще любит ее, иначе он так на нее не смотрел бы! Просто не хочет признать, но стоит только протянуть руку…
   Чейз почувствовал то же самое и поэтому, поставив ее на ноги, поспешно отошел к противоположной стене холла.
   — Пока ты не сломала ногу, — произнес он с издевкой, — сообщаю, что у меня допрос свидетеля в субботу утром. Я не могу позволить ему скрыться — это важно для моего дела. Поэтому и предложил тебе уехать завтра без меня, а я присоединюсь к вам, когда со всем покончу.
   Одного взгляда на него было достаточно, чтобы понять: он говорит правду. Огорчившись, что приняла его слова слишком близко к сердцу (что немудрено в такой ситуации), Таша нахмурилась:
   — Ясно. Я соберу тебе чемодан, хочешь?
   — Буду тебе очень признателен, — ответил он деловым тоном.
   — К чему тут признательность? Обычная обязанность жены.
   Чейз удивленно поднял бровь.
   — Мы не похожи на традиционную семейную пару, — подчеркнул он холодно. — И надеюсь, ты ничего не скажешь моим родителям?
   Таша сама затронула больную тему, но от этого было не легче.
   — Мы будем изображать счастливую семью? Ты думаешь, что можешь мне в этом доверять? — уколола она его, и он хмуро ухмыльнулся.
   — Я уверен, что ты знаешь, откуда появляются деньги, — заметил он, и Таша покраснела.
   — Черт тебя побери! Сколько раз еще повторять, что мне не нужны твои деньги! Мне нужен ты! — воскликнула она в отчаянии и, взглянув на его лицо, поняла, что попусту тратит время. — Все без толку! — Уставшая и обиженная, Таша стала подниматься по лестнице.
   — Таша! — окликнул ее Чейз, заставив взглянуть вниз через перила.
   — Я устала, Чейз, — произнесла она сухо. Усталость была вызвана не столько бессонницей, сколько оскорблением и унижением.
   — Я тебя не задержу. Просто хотел знать, купила ли ты подарок Эвану. Она покачала головой.
   — Нет. Поискать что-нибудь завтра, или ты сам справишься?
   — Лучше ты. Я полагаюсь на твой вкус. Он произнес это как само собой разумеющееся, будто ни минуты в том не сомневался. Как бы ей хотелось, чтобы он так же безоговорочно верил в ее любовь к нему!
   — Хорошо.
   Она зашла в свою комнату, захлопнула за собой дверь, упала на постель и уставилась в потолок.
   Хорошо бы всласть поплакать, но боль ушла так глубоко внутрь, что слезы будто пересохли. Будущее представало в самом черном свете. Чейз никогда не согласится признать, что все еще любит ее. Она решила остаться в надежде, что сможет его вернуть, что он простит ее. А если этого так и не произойдет?
   Такие мысли одолевали ее весь следующий день во время покупки подарков и по пути в дом Калдеров в Мэне.
   Джон и Элейн жили в огромном особняке на берегу озера. Когда-то они проводили там лишь лето, но после ухода Джона на пенсию навсегда оставили город и перебрались туда. Таша бывала там несколько раз, но сейчас впервые приехала одна.
   Они встретили ее радостными объятиями, но даже не старались скрыть замешательство из-за отсутствия сына.
   — Ему пришлось остаться в городе из-за завтрашней встречи со свидетелем, — кратко объяснила Таша, но Элейн бурно выразила свое неодобрение.
   — И ты проделала весь этот путь сама, в твоем-то состоянии? — воскликнула она. — И о чем думал Чейз!
   — Я не возражала, — солгала Таша. Она была против, просто ей не предоставили выбора.
   — Что ж, должна признать, я очень разочарована! Так нельзя, и я сама скажу ему об этом. Ты, вероятно, совсем вымоталась. Пойдем в дом, я налью тебе чашечку чая.
   Ташу накормили, напоили, обласкали, и ей захотелось поплакаться свекрови в жилетку, но она знала, что Чейз хочет скрыть семейные неурядицы от родных, и решила промолчать. Еще никогда в жизни ей так не требовался хороший совет, но, увы, не было никакой возможности получить его.
   Однако, поднявшись в комнату, где они с мужем обычно останавливались, она поняла, что Чейз кое-что упустил из виду. Постель. Он не спал вместе с ней после визита Натальи, но, если дома возможен был переезд в комнату для гостей, здесь все не так просто.
   Эта мысль придала ей сил. В постели ему никогда не удавалось скрыть от нее свои чувства. Может, поэтому он и перебрался в другую комнату — боялся, что не выдержит дистанции, требуемой разумом? Раньше это не приходило ей в голову, но сейчас она всерьез над этим задумалась.
   Кажется, найден способ разрушить стену, которую он воздвиг между ними. Ей не хотелось прибегать к помощи секса, но, вероятно, это единственный способ вернуть его. Если он хотя бы раз окажется с ней в одной постели, кто знает?.. Во всяком случае, она не позволит себе упустить такую возможность.
   Этой ночью Таша спала спокойно, без снов и утром открыла глаза навстречу новому дню, полному надежд и обещаний. Она ни секунды не оставалась без дела, но чем дальше, тем чаще поглядывала на часы. Чейз так и не появился, и она начала уже беспокоиться, не случилось ли чего, но тут он наконец позвонил. Таша разговаривала с Элейн, когда домработница позвала ее к телефону.
   — Встреча затянулась. Приеду позже, чем планировал, — сообщил он коротко, и Таша услышала приглушенные голоса.
   Она почувствовала разочарование — за Эвана и за себя.
   — Но ты все же приедешь, да? — спросила она, жестом показывая неопределенность ситуации подошедшей Элейн.
   — Ты будто разочарована. — Голос Чейза на расстоянии звучал глухо, но не терял при этом своей холодной иронии.
   Таша грустно вздохнула.
   — Так и есть. Я скучаю по тебе, — признала она, ощущая неловкость, и тотчас подумала, что ответом ей будет тишина в трубке.
   — Моя мама там близко? — спросил он, заставив ее нахмуриться.
   — Да. Хочешь поговорить с ней?
   — Нет. Просто я нашел объяснение твоей страстности, — ответил Чейз ехидно, и у Таши перехватило дыхание.
   В присутствии его матери она не могла возмутиться и возразить, как ей того хотелось.
   — Я серьезно, — выдавила она из себя, зная, что это без толку.
   — Буду, как только смогу. Извинись за меня перед мамой и Званом. — И Чейз повесил трубку, предоставив ей в задумчивости слушать короткие гудки.