Страница:
– Ай! – невольно воскликнула она.
– Пока все нормально, – голос Цыпфа предательски дрогнул. – Теперь осторожно вынимай кишки и вырезай поврежденные участки…
– Да тут все повреждено! – застонала Лилечка.
– Это тебе только кажется. Не забудь обложить операционное поле стерильными салфетками.
– Откуда ты все это знаешь?
– Читал когда-то пособие по хирургии.
Спустя некоторое время развороченное чрево Зяблика напоминало яйцо гигантского спрута, из которого, выбросив наружу синие тонкие щупальца, собирается выбраться новорожденный малыш.
– Что дальше? – спросила Лилечка, перемазанная кровью, как заплечных дел мастер.
– Нужно освободить кишки от содержимого. Бери их и пропускай между пальцев.
– Слава Богу, что поесть он был не любитель, – сказала Лилечка, занятая этим не совсем приятным делом.
– Бывалые солдаты вообще стараются не есть перед боем, – сообщил Цыпф. – И белье свежее одевают…
– Сделано, – спустя некоторое время отрапортовала Лилечка. – Уже зашивать?
– Нет, еще рано. Нужно стерильными салфетками очистить полость живота от всего лишнего. А потом хорошенько помыть ее.
– Чем, спиртом?
– С ума сошла! Сожжешь там все… Сейчас поищем… – Цыпф принялся изучать содержимое сумки. – Ну разве вот это, – произнес он не очень уверенно. – Физиологический раствор.
– Слышишь, стрелять совсем перестали, – заметила Лилечка, очищавшая чрево Зяблика с таким проворством, словно это был котел с пригоревшей кашей. – Неужели побили всех наших…
– Не отвлекайся, – Цыпф пинцетом помешивал в баночке со спиртом хирургические иглы и кетгут. – Сейчас тебе предстоит самое сложное. Сшить кишки, а потом брюшину.
– Что я, носков не штопала? – беспечно ответила Лилечка, к концу операции почувствовавшая себя весьма уверенно. – Да и на пяльцах всегда любила вышивать. А там стежок надо делать аккуратненький-аккуратненький.
– Не мешало бы и дренаж установить.
– А это что такое?
– Трубочки, которые на время остаются в прооперированной полости. Для удаления гноя. Тут я их, правда, не вижу, но мы что-нибудь придумаем. В крайнем случае можно использовать марлевые полоски. Или соломки.
Зяблик вдруг мучительно застонал, и все его как на показ выставленное нутро заходило ходуном.
– Поторапливайся, пожалуйста, – попросил Цыпф. – Не дай Бог, если он проснется распоротым.
– А если еще спиртом кольнуть?
– Опасно. Вдруг сердце не выдержит?
Когда все было закончено, Зяблик стал похож на младенца ненормальной величины, сумевшего выпростать из пеленок свои конечности (волосатые, а местами даже татуированные).
– Все, – Лилечка вытерла лоб использованной салфеткой. – Больше ни одного бинта не осталось.
– Больше пока и не надо… А потом их придется кипятить после каждой перевязки.
– Хочется верить, что мы его спасли. А что дальше? Аггелы могут явиться сюда с минуты на минуту.
– Будем уходить. Сделаем носилки или волокушу. А потом придется искать телегу… Ты заметила, как у него рука распухла в запястье. Наверное, перелом. Не мешало бы наложить шину.
– Сам и наложи. На это большой сноровки не надо. А я устала.
В этот момент с окружающим миром стряслось что-то неладное.
Вначале землю и небо озарила вспышка, столь яркая, что от всех мало-мальски крупных предметов вдаль побежали густые черные тени, явление для Отчины чрезвычайно экзотическое. Затем на людей обрушился звук такой мощи, что его действие на психику можно было сравнить только с падением во внезапно разверзнувшуюся бездну или с полетом на крыльях урагана.
Цыпф и Лилечка, заткнув уши, обернулись в ту сторону, где, судя по всему, должен был находиться источник этого звука. Леса, вокруг которого пролилось сегодня столько крови, почему-то не было видно, а над местом, по всем законам предназначенным для него, мерцали какие-то сполохи, похожие на северное сияние, каким его обычно изображают на иллюстрациях к учебнику географии.
Впрочем, они очень быстро угасли, и под серыми сводами мертвого неба вновь установился привычный сумрак. Только тогда Лилечка и Цыпф сообразили, что сокрушительный грохот продолжает звучать только в их бедных головах, а в природе он уже умолк.
– Что это было? – спросила потрясенная Лилечка.
– Говори громче! – Цыпф подкрепил свои слова красноречивым жестом.
– Я и так почти кричу!
– Прости, в ушах заложило…
– Что это было? – повторила она.
– Я не знаю… Звук – это фактор вторичный… Он лишь сопутствует какому-нибудь явлению. Разряду молнии, например. Или взрыву бомбы… И чем грандиозней масштаб этого явления, тем сильнее звук, сопровождающий его… Думаю, что сейчас случилось нечто очень грандиозное. Что-то умерло или, наоборот, родилось.
– Смотри, снег! – Лилечка подняла над головой раскрытую ладонь.
– Снег зеленым не бывает, – покачал головой Цыпф.
Вокруг буквально мела зеленая метель. Мириады пушистых зеленых комочков кружились в воздухе. Они были такие легкие, что взлетали вверх от одного только человеческого дыхания.
– Пахнет хорошо, – Лилечка растерла несколько таких комочков пальцами. – Садом, травами, листвой…
– Это ничего не значит… Некоторые смертельно опасные яды пахнут фиалками, миндалем, сиренью.
– Так ты думаешь, это конец? – Лилечка посмотрела в глаза Цыпфа. – Вообще конец?
– Даже и не представляю, что тебе ответить… Ты сама знаешь, как шаток и непрочен наш мир… Сопля на палочке, как сказала бы Вера Ивановна. А тут случается что-то такое, чего раньше не было… Если так будет продолжаться и дальше, нас с головой засыплет, – заявил Лева. – В двух шагах ничего не видно.
– Жаль, что это не конфеты, – сказала Лилечка. – Я где-то читала, что бывали случаи, когда во время бури с неба сыпались конфеты. И живая рыба. И даже золотые монеты… Ты можешь обнять меня?
– Конечно. Тебе страшно?
– Немного… Ты еще не забыл наш уговор?
– Про то, что, оказавшись у последнего предела, мы улучим минутку друг для друга?
– Помнишь, надо же… Если ты гарантируешь, что мы уже дошли до этого предела… Впрочем, какая разница, умрем мы вместе с этим миром или нас просто убьют аггелы.
– Я люблю тебя…
– И я…
Зеленая метель окончилась так же внезапно, как и началась. Пушинки увядали на глазах, превращаясь в бурую труху, которую ветер уносил прочь.
– Проверь, как он там, – попросила Лилечка. – Дышит?
– Дышит. И пульс есть. Скажу честно, ты меня сегодня удивила. Даже два раза. Ты просто молодец.
– Я и сама себе иногда удивляюсь… Если бы у меня был бдолах, я разделила бы его пополам, – произнесла она мечтательно. – Одну часть отдала бы Зяблику, а другую съела сама. Хочешь знать, чего ради?
– Хочу.
– Чтобы у нас родился ребенок. Мальчик.
– Давай оденемся, – глухо сказал Цыпф. – Сюда, кажется, кто-то идет…
– Один милый юноша по имени Кирилл сообщил мне, где вас можно найти, – сказал человек, совсем недавно приказавший освободить территории вокруг обреченного леса.
– Дядя Тема… – словно не веря своим глазам, прошептала Лилечка, а затем завизжала: – Дядя Тема! Дядя Тема! Мы вас просто заждались!
Одной рукой придерживая бросившуюся ему на шею Лилечку, Артем кивнул на Зяблика:
– Жив?
– Жив, – подтвердил Цыпф, потрясенный этой встречей не меньше Лилечки, но в отличие от нее скорее растерявшийся, чем впавший в восторг. – Но состояние тяжелое.
– Возможно, это поможет, – Артем щедро одарил Лилечку и Цыпфа горстями свежего бдолаха. – Про судьбу остальных ваших друзей не спрашиваю. Уже наслышан.
Они немного помолчали для приличия, а потом Лилечка осторожно спросила:
– Вы были в Эдеме?
– Только что оттуда, – ответил Артем.
– Ну и какие новости?
– Хорошие. Варнаки здорово потрудились. Такой дороги, какая есть сейчас, им не приходилось строить испокон веков. Переселение можно начинать хоть сегодня.
– Желающих пока не очень-то… – сообщил Цыпф.
– Это пока. Скоро отбоя не будет. Степняки, похоже, уже согласны.
– Их жизнь вынуждает. Конец Степи пришел.
– То же самое скоро будет с Лимпопо и Кастилией. Кое-какие селения, кстати, уже стронулись с места. Зрелище, признаться, удручающее. Арапы гонят с собой бесчисленные стада, кастильцы извлекают из склепов гробы с костями предков. Представляете, что начнется, когда им придется лишиться всего этого. Брать с собой можно только небольшой запас пищи.
– Да, хлопот не оберешься, – покачал головой Цыпф. – Скажите… а что это за катаклизм случился недавно? Не ваших ли рук дело?
– Моих, отрицать не буду. Такие явления характерны для одного из миров, где я застрял на довольно долгий срок. Называются они Сокрушениями или Перемежовками. Проще говоря, здесь имеет место процесс перемещения элементов пространственной структуры сквозь структуру времени… Ткань, из которой создано мироздание, порядочно износилась. При определенных навыках не составляет труда перенести заплатки пространства из одного времени в другое.
– Что вы говорите! – Лилечка даже рот раскрыла. – Значит… тот лес… вместе с агтелами… уже в другом времени?
– Угадали. Сейчас вас разделяют миллионы лет. Даже не знаю чего, прошлого или будущего.'
– Так им и надо, кровопийцам! – Лилечка покосилась на труп Ламеха, невдалеке от которого уже нетерпеливо переминались с ноги на ногу несколько сипов-стервятников, в последнее время сильно потеснивших местное воронье.
– И когда же вы рассчитываете начать переселение? – поинтересовался Цыпф.
– В самое ближайшее время. Как только участники сегодняшнего сражения похоронят своих мертвецов и немного подлечат раны. Помните фразу о том, что промедление смерти подобно? Это как раз тот случай… Кстати, я считаю, что первую волну переселенцев должны возглавить вы. Будете, так сказать, Адамом и Евой нового мира.
– Почему именно мы? – удивилась Лилечка.
– Вы единственные здесь, кто уже был в Эдеме и знает, что это такое. Согласитесь, фактор немаловажный… А это вам подарок в дорогу, чтобы веселее было шагать. – Артем вытряхнул из своего заплечного мешка старенький аккордеон.
– Так это же мой! – воскликнула Лилечка. – Ой, спасибо.
– Твой, твой… Специально мотался за ним в Нейтральную зону.
– С места… с песней… шагом марш! – еле слышно пробормотал Зяблик.
За разговорами никто и не заметил, как он пришел в себя.
– Зяблик, ты хочешь в Эдем? – спросила Лилечка, когда раненый был уже накормлен бдолахом.
– Не-е-е… Если честно, что-то не тянет…
– И меня, – вздохнула Лилечка. – Дядя Тема, можно мы останемся? Пусть идут те, кто этого рая еще не видел. Да и есть там уже свои Адамы и Евы… Ой, а где же он?
Действительно, Артем, еще недавно разговаривавший с ними, бесследно исчез. На том месте, где он только что стоял, кружились хлопья серого пепла.
– На этот раз, чувствую, мы расстались навсегда, – сказал Цыпф.
– Потопал дальше… по Тропе своей, – пробормотал Зяблик. – Душевный был мужик. Дай ему Бог удачи…
Они вновь замолчали. Потом Цыпф спросил у Лилечки:
– Ты в самом деле не хочешь переселяться в Эдем или просто боишься дороги?
– Я здесь хочу остаться, – ответила она.
– Но ты ведь сама знаешь, чем это грозит.
– Знаю. Потому и остаюсь. А если уйду, то последней. Только сначала марш «Прощание славянки» выучу. – Она слегка тронула клавиши аккордеона.
К ним на лохматом монгольском коньке подскакал Кирилл.
– Идите скорее! – закричал он еще издали. – Там степняки с кастильцами сцепились! Разнимать надо!
– А где дон Хаймес? Где Бацилла? – возмутился Цыпф.
– Хрен их знает! Ускакали куда-то на пару!
– Ну вот видишь. – Аккордеон в руках Лилечки тревожно вздохнул. – Какой тут Эдем… Нам и без него дел хватит…
Далеко-далеко от них, где-то посреди того места, которое раньше называлось Степью, из моря зыбкой и горячей субстанции, цветом своим напоминавшей золу, встало нечто такое, чего на Земле не видели уже миллиарды последних лет.
Не имевшее ни глаз, ни каких-либо иных свойственных белковым организмам органов чувств, оно пристально вглядывалось вдаль. Неспособное отличить прошлое и будущее от настоящего, оно ждало. Лишенное разума, оно размышляло.
Ни один из доступных ныне источников энергии не мог насытить это Нечто, но тем не менее оно жило и крепло, подпитываясь неиссякаемой энергией зла, накопленной за долгое время пребывания в своей бездонной могиле…
Словарь жаргонных выражений
– Пока все нормально, – голос Цыпфа предательски дрогнул. – Теперь осторожно вынимай кишки и вырезай поврежденные участки…
– Да тут все повреждено! – застонала Лилечка.
– Это тебе только кажется. Не забудь обложить операционное поле стерильными салфетками.
– Откуда ты все это знаешь?
– Читал когда-то пособие по хирургии.
Спустя некоторое время развороченное чрево Зяблика напоминало яйцо гигантского спрута, из которого, выбросив наружу синие тонкие щупальца, собирается выбраться новорожденный малыш.
– Что дальше? – спросила Лилечка, перемазанная кровью, как заплечных дел мастер.
– Нужно освободить кишки от содержимого. Бери их и пропускай между пальцев.
– Слава Богу, что поесть он был не любитель, – сказала Лилечка, занятая этим не совсем приятным делом.
– Бывалые солдаты вообще стараются не есть перед боем, – сообщил Цыпф. – И белье свежее одевают…
– Сделано, – спустя некоторое время отрапортовала Лилечка. – Уже зашивать?
– Нет, еще рано. Нужно стерильными салфетками очистить полость живота от всего лишнего. А потом хорошенько помыть ее.
– Чем, спиртом?
– С ума сошла! Сожжешь там все… Сейчас поищем… – Цыпф принялся изучать содержимое сумки. – Ну разве вот это, – произнес он не очень уверенно. – Физиологический раствор.
– Слышишь, стрелять совсем перестали, – заметила Лилечка, очищавшая чрево Зяблика с таким проворством, словно это был котел с пригоревшей кашей. – Неужели побили всех наших…
– Не отвлекайся, – Цыпф пинцетом помешивал в баночке со спиртом хирургические иглы и кетгут. – Сейчас тебе предстоит самое сложное. Сшить кишки, а потом брюшину.
– Что я, носков не штопала? – беспечно ответила Лилечка, к концу операции почувствовавшая себя весьма уверенно. – Да и на пяльцах всегда любила вышивать. А там стежок надо делать аккуратненький-аккуратненький.
– Не мешало бы и дренаж установить.
– А это что такое?
– Трубочки, которые на время остаются в прооперированной полости. Для удаления гноя. Тут я их, правда, не вижу, но мы что-нибудь придумаем. В крайнем случае можно использовать марлевые полоски. Или соломки.
Зяблик вдруг мучительно застонал, и все его как на показ выставленное нутро заходило ходуном.
– Поторапливайся, пожалуйста, – попросил Цыпф. – Не дай Бог, если он проснется распоротым.
– А если еще спиртом кольнуть?
– Опасно. Вдруг сердце не выдержит?
Когда все было закончено, Зяблик стал похож на младенца ненормальной величины, сумевшего выпростать из пеленок свои конечности (волосатые, а местами даже татуированные).
– Все, – Лилечка вытерла лоб использованной салфеткой. – Больше ни одного бинта не осталось.
– Больше пока и не надо… А потом их придется кипятить после каждой перевязки.
– Хочется верить, что мы его спасли. А что дальше? Аггелы могут явиться сюда с минуты на минуту.
– Будем уходить. Сделаем носилки или волокушу. А потом придется искать телегу… Ты заметила, как у него рука распухла в запястье. Наверное, перелом. Не мешало бы наложить шину.
– Сам и наложи. На это большой сноровки не надо. А я устала.
В этот момент с окружающим миром стряслось что-то неладное.
Вначале землю и небо озарила вспышка, столь яркая, что от всех мало-мальски крупных предметов вдаль побежали густые черные тени, явление для Отчины чрезвычайно экзотическое. Затем на людей обрушился звук такой мощи, что его действие на психику можно было сравнить только с падением во внезапно разверзнувшуюся бездну или с полетом на крыльях урагана.
Цыпф и Лилечка, заткнув уши, обернулись в ту сторону, где, судя по всему, должен был находиться источник этого звука. Леса, вокруг которого пролилось сегодня столько крови, почему-то не было видно, а над местом, по всем законам предназначенным для него, мерцали какие-то сполохи, похожие на северное сияние, каким его обычно изображают на иллюстрациях к учебнику географии.
Впрочем, они очень быстро угасли, и под серыми сводами мертвого неба вновь установился привычный сумрак. Только тогда Лилечка и Цыпф сообразили, что сокрушительный грохот продолжает звучать только в их бедных головах, а в природе он уже умолк.
– Что это было? – спросила потрясенная Лилечка.
– Говори громче! – Цыпф подкрепил свои слова красноречивым жестом.
– Я и так почти кричу!
– Прости, в ушах заложило…
– Что это было? – повторила она.
– Я не знаю… Звук – это фактор вторичный… Он лишь сопутствует какому-нибудь явлению. Разряду молнии, например. Или взрыву бомбы… И чем грандиозней масштаб этого явления, тем сильнее звук, сопровождающий его… Думаю, что сейчас случилось нечто очень грандиозное. Что-то умерло или, наоборот, родилось.
– Смотри, снег! – Лилечка подняла над головой раскрытую ладонь.
– Снег зеленым не бывает, – покачал головой Цыпф.
Вокруг буквально мела зеленая метель. Мириады пушистых зеленых комочков кружились в воздухе. Они были такие легкие, что взлетали вверх от одного только человеческого дыхания.
– Пахнет хорошо, – Лилечка растерла несколько таких комочков пальцами. – Садом, травами, листвой…
– Это ничего не значит… Некоторые смертельно опасные яды пахнут фиалками, миндалем, сиренью.
– Так ты думаешь, это конец? – Лилечка посмотрела в глаза Цыпфа. – Вообще конец?
– Даже и не представляю, что тебе ответить… Ты сама знаешь, как шаток и непрочен наш мир… Сопля на палочке, как сказала бы Вера Ивановна. А тут случается что-то такое, чего раньше не было… Если так будет продолжаться и дальше, нас с головой засыплет, – заявил Лева. – В двух шагах ничего не видно.
– Жаль, что это не конфеты, – сказала Лилечка. – Я где-то читала, что бывали случаи, когда во время бури с неба сыпались конфеты. И живая рыба. И даже золотые монеты… Ты можешь обнять меня?
– Конечно. Тебе страшно?
– Немного… Ты еще не забыл наш уговор?
– Про то, что, оказавшись у последнего предела, мы улучим минутку друг для друга?
– Помнишь, надо же… Если ты гарантируешь, что мы уже дошли до этого предела… Впрочем, какая разница, умрем мы вместе с этим миром или нас просто убьют аггелы.
– Я люблю тебя…
– И я…
Зеленая метель окончилась так же внезапно, как и началась. Пушинки увядали на глазах, превращаясь в бурую труху, которую ветер уносил прочь.
– Проверь, как он там, – попросила Лилечка. – Дышит?
– Дышит. И пульс есть. Скажу честно, ты меня сегодня удивила. Даже два раза. Ты просто молодец.
– Я и сама себе иногда удивляюсь… Если бы у меня был бдолах, я разделила бы его пополам, – произнесла она мечтательно. – Одну часть отдала бы Зяблику, а другую съела сама. Хочешь знать, чего ради?
– Хочу.
– Чтобы у нас родился ребенок. Мальчик.
– Давай оденемся, – глухо сказал Цыпф. – Сюда, кажется, кто-то идет…
– Один милый юноша по имени Кирилл сообщил мне, где вас можно найти, – сказал человек, совсем недавно приказавший освободить территории вокруг обреченного леса.
– Дядя Тема… – словно не веря своим глазам, прошептала Лилечка, а затем завизжала: – Дядя Тема! Дядя Тема! Мы вас просто заждались!
Одной рукой придерживая бросившуюся ему на шею Лилечку, Артем кивнул на Зяблика:
– Жив?
– Жив, – подтвердил Цыпф, потрясенный этой встречей не меньше Лилечки, но в отличие от нее скорее растерявшийся, чем впавший в восторг. – Но состояние тяжелое.
– Возможно, это поможет, – Артем щедро одарил Лилечку и Цыпфа горстями свежего бдолаха. – Про судьбу остальных ваших друзей не спрашиваю. Уже наслышан.
Они немного помолчали для приличия, а потом Лилечка осторожно спросила:
– Вы были в Эдеме?
– Только что оттуда, – ответил Артем.
– Ну и какие новости?
– Хорошие. Варнаки здорово потрудились. Такой дороги, какая есть сейчас, им не приходилось строить испокон веков. Переселение можно начинать хоть сегодня.
– Желающих пока не очень-то… – сообщил Цыпф.
– Это пока. Скоро отбоя не будет. Степняки, похоже, уже согласны.
– Их жизнь вынуждает. Конец Степи пришел.
– То же самое скоро будет с Лимпопо и Кастилией. Кое-какие селения, кстати, уже стронулись с места. Зрелище, признаться, удручающее. Арапы гонят с собой бесчисленные стада, кастильцы извлекают из склепов гробы с костями предков. Представляете, что начнется, когда им придется лишиться всего этого. Брать с собой можно только небольшой запас пищи.
– Да, хлопот не оберешься, – покачал головой Цыпф. – Скажите… а что это за катаклизм случился недавно? Не ваших ли рук дело?
– Моих, отрицать не буду. Такие явления характерны для одного из миров, где я застрял на довольно долгий срок. Называются они Сокрушениями или Перемежовками. Проще говоря, здесь имеет место процесс перемещения элементов пространственной структуры сквозь структуру времени… Ткань, из которой создано мироздание, порядочно износилась. При определенных навыках не составляет труда перенести заплатки пространства из одного времени в другое.
– Что вы говорите! – Лилечка даже рот раскрыла. – Значит… тот лес… вместе с агтелами… уже в другом времени?
– Угадали. Сейчас вас разделяют миллионы лет. Даже не знаю чего, прошлого или будущего.'
– Так им и надо, кровопийцам! – Лилечка покосилась на труп Ламеха, невдалеке от которого уже нетерпеливо переминались с ноги на ногу несколько сипов-стервятников, в последнее время сильно потеснивших местное воронье.
– И когда же вы рассчитываете начать переселение? – поинтересовался Цыпф.
– В самое ближайшее время. Как только участники сегодняшнего сражения похоронят своих мертвецов и немного подлечат раны. Помните фразу о том, что промедление смерти подобно? Это как раз тот случай… Кстати, я считаю, что первую волну переселенцев должны возглавить вы. Будете, так сказать, Адамом и Евой нового мира.
– Почему именно мы? – удивилась Лилечка.
– Вы единственные здесь, кто уже был в Эдеме и знает, что это такое. Согласитесь, фактор немаловажный… А это вам подарок в дорогу, чтобы веселее было шагать. – Артем вытряхнул из своего заплечного мешка старенький аккордеон.
– Так это же мой! – воскликнула Лилечка. – Ой, спасибо.
– Твой, твой… Специально мотался за ним в Нейтральную зону.
– С места… с песней… шагом марш! – еле слышно пробормотал Зяблик.
За разговорами никто и не заметил, как он пришел в себя.
– Зяблик, ты хочешь в Эдем? – спросила Лилечка, когда раненый был уже накормлен бдолахом.
– Не-е-е… Если честно, что-то не тянет…
– И меня, – вздохнула Лилечка. – Дядя Тема, можно мы останемся? Пусть идут те, кто этого рая еще не видел. Да и есть там уже свои Адамы и Евы… Ой, а где же он?
Действительно, Артем, еще недавно разговаривавший с ними, бесследно исчез. На том месте, где он только что стоял, кружились хлопья серого пепла.
– На этот раз, чувствую, мы расстались навсегда, – сказал Цыпф.
– Потопал дальше… по Тропе своей, – пробормотал Зяблик. – Душевный был мужик. Дай ему Бог удачи…
Они вновь замолчали. Потом Цыпф спросил у Лилечки:
– Ты в самом деле не хочешь переселяться в Эдем или просто боишься дороги?
– Я здесь хочу остаться, – ответила она.
– Но ты ведь сама знаешь, чем это грозит.
– Знаю. Потому и остаюсь. А если уйду, то последней. Только сначала марш «Прощание славянки» выучу. – Она слегка тронула клавиши аккордеона.
К ним на лохматом монгольском коньке подскакал Кирилл.
– Идите скорее! – закричал он еще издали. – Там степняки с кастильцами сцепились! Разнимать надо!
– А где дон Хаймес? Где Бацилла? – возмутился Цыпф.
– Хрен их знает! Ускакали куда-то на пару!
– Ну вот видишь. – Аккордеон в руках Лилечки тревожно вздохнул. – Какой тут Эдем… Нам и без него дел хватит…
Далеко-далеко от них, где-то посреди того места, которое раньше называлось Степью, из моря зыбкой и горячей субстанции, цветом своим напоминавшей золу, встало нечто такое, чего на Земле не видели уже миллиарды последних лет.
Не имевшее ни глаз, ни каких-либо иных свойственных белковым организмам органов чувств, оно пристально вглядывалось вдаль. Неспособное отличить прошлое и будущее от настоящего, оно ждало. Лишенное разума, оно размышляло.
Ни один из доступных ныне источников энергии не мог насытить это Нечто, но тем не менее оно жило и крепло, подпитываясь неиссякаемой энергией зла, накопленной за долгое время пребывания в своей бездонной могиле…
Словарь жаргонных выражений
Ашаргон – азиат.
Балота – смысл.
Бимбер(зд) – самогон Болт – мужской половой член.
Брать смехом – представляться простаком.
Брус – новичок.
Винта нарезать – совершить побег.
Гудок мешаный – гомосексуалист.
Запежить – убить.
Затырщик – подручный карманника.
Захарчеванный – человек, выдающий себя за представителя преступного мира, но на самом деле таковым не являющийся.
Кабур – взлом или подкоп.
Кнацай – смотри.
Ливер давить – вести слежку.
Ломать ксивы – проверять документы.
Маза – солидарность, взаимовыручка, а также главенство воров в местах заключения.
Мохнатый сейф – женские половые органы.
Поганку крутить – делать зло.
Помеловка – письмо.
Прохоря – сапоги.
Тихарь – доносчик.
Торбохват – базарный вор.
Хипесница – проститутка, обворовывающая клиентов.
Хлебать тюрягу – отбывать срок заключения.
Фальцованный – опустившийся человек.
Фуфломет – болтун.
Шаронка: В шаронку почирикать – жаловаться приятелю на свою горькую судьбу.
Шнифты – глаза.
Балота – смысл.
Бимбер(зд) – самогон Болт – мужской половой член.
Брать смехом – представляться простаком.
Брус – новичок.
Винта нарезать – совершить побег.
Гудок мешаный – гомосексуалист.
Запежить – убить.
Затырщик – подручный карманника.
Захарчеванный – человек, выдающий себя за представителя преступного мира, но на самом деле таковым не являющийся.
Кабур – взлом или подкоп.
Кнацай – смотри.
Ливер давить – вести слежку.
Ломать ксивы – проверять документы.
Маза – солидарность, взаимовыручка, а также главенство воров в местах заключения.
Мохнатый сейф – женские половые органы.
Поганку крутить – делать зло.
Помеловка – письмо.
Прохоря – сапоги.
Тихарь – доносчик.
Торбохват – базарный вор.
Хипесница – проститутка, обворовывающая клиентов.
Хлебать тюрягу – отбывать срок заключения.
Фальцованный – опустившийся человек.
Фуфломет – болтун.
Шаронка: В шаронку почирикать – жаловаться приятелю на свою горькую судьбу.
Шнифты – глаза.