Брайт Владимир. Достигая уровня смерти

   Я мог бы сказать всё это и даже прибавить ещё пару пикантных подробностей, но не стал. Пререкаться с собственным глюком – не самое интересное занятие. Тем более, когда он настолько плохо выглядит, что приходится постоянно сдерживать подступающую к горлу тошноту.
   – У меня осталась последняя просьба. – При этих словах я открыл футляр, поднеся его к левому глазу.
   – Всё что смогу. – Толстый мерзавец просто-таки лучился радушием.
   Крошечный робот нырнул под веко.
   – Мне нужно пять тысяч. Прямо сейчас. Чтобы кое-что прикупить для предстоящего дела.
   – Ты можешь взять всё что угодно в моём арсенале.
   – При всём уважении но… Это очень необычная я бы даже не побоялся этого слова – эксклюзивная вещь.
   – Не только в этом городе, но и на всём Западном побережье эксклюзивными вещами торгую только я. – В голосе собеседника слышался шелест металлических жерновов, перемалывающих тела несчастных глупцов, посмевших усомниться в его могуществе.
   – Мистер Том, – я оставался полностью невозмутимым, – если вы считаете, что и без того вложили слишком много средств в предстоящую операцию, то не смею настаивать. Однако, как мне кажется, мы оба заинтересованы в успехе дела.
   Несколько долгих секунд он, не мигая, смотрел на меня, как будто пытаясь в глубине моих глаз рассмотреть то, что поможет ему понять самое важное. Нечто такое, что никогда и ни при каких условиях не принято произносить вслух.
   Я выдержал этот пронзительный взгляд, и очередной раунд остался за мной.
   – Если нужно для дела, значит, нужно.
   Толстая рука проворно нырнула в ящик письменного стола и, достав нераспечатанную банковскую упаковку, кинула её мне.
   – Здесь десять тысяч, а мне нужно только пять.
   Этот вампир-кровосос никогда не занимался благотворительностью. И если он вот так запросто отдавал десять тысяч вместо пяти, то наверняка имел для этого какую-то вескую причину.
   – А, пустяки, – небрежно отмахнулся Дядюшка Том, будто речь шла не о крупной сумме наличных, а о мелочёвке оставляемой на чай в каком-нибудь дешёвом кафе. – Мы собираемся провернуть неплохое дельце, и тебе наверняка могут понадобиться деньги на личные расходы.

Глава 5

   Как только я переступил порог антикварного магазина и попросил аудиенции у хозяина заведения, сразу же информация обо мне высветилась на экране монитора Дядюшки Тома. Больше чем уверен, там было много такого, о чём я сам даже не подозревал. Именно этим и объясняется та видимая лёгкость, с которой я не только получил аудиенцию, но и заключил сделку. В данном случае моей визитной карточкой послужила принадлежность к сообществу НОЙМов. Плюс ко всему вышеперечисленному, в моей анкете не оказалось каких-либо фактов свидетельствующих о неблагонадёжности.
   Всё это было, конечно так, и мы оба знали, что я знаю о том, что Том знает всё, что ему нужно знать обо мне. И, тем не менее, лишние пять тысяч, а точнее, лёгкость, с которой жадный ростовщик с ними расстался, насторожила меня. Что-то во всей этой и без того насквозь фальшивой игре было нечисто…
   – Спасибо за доверие. – Я положил деньги во внутренний карман. – Надеюсь уже завтра вернуть вам всю сумму с процентами.
   – Я тоже на это надеюсь…
   Мы оба были взрослыми и достаточно умными людьми, чтобы понимать не высказанное вслух, если завтра не будет денег, то взорвавшийся в моей голове «жучок» превратит мозг в ни на что не годное желе. И не нужно было обладать особо развитой фантазией, чтобы представить, как всё это будет выглядеть. Достаточно было взглянуть на Глюк-Чарли – зрелище не из разряда приятных.
   – Всё необходимое получишь у Эльдиго.
   Так как я не видел никого другого, то решил, что Эльдиго – это и есть тот самый молодой человек, который встретил меня у входа.
   – Да, и последнее… – Я остановился у самого выхода из кабинета. – Этот торговец эксклюзивными вещами предпочитает оставаться инкогнито. Я не в курсе того, где он живёт, потому что этого не знает никто. Но на предстоящую встречу, он обязательно придёт во всеоружии. И если я сам не скажу о «жучке», то это всё равно откроется.
   – И к чему ты клонишь? – Теперь за столом сидел уже не тот добряк-шериф с Дикого Запада, какого он изображал из себя всего несколько минут назад, а недовольный бизнесмен, у которого по каким-то пустякам отнимают драгоценное время.
   – К тому, что если у вас неожиданно пропадут картинка и звук, это ещё не значит, что я замышляю что-то недоброе.
   Я мог бы добавить: «И не нужно взбивать мои мозги в кровавый коктейль», но сдержался.
   – Не волнуйся. – Его рот разошёлся в некоем подобии добродушной улыбки, больше походившей на оскал. – Мой товар – не какая-нибудь бездарная дешёвка, поэтому всё будет в порядке.
   – О'кей, – легко согласился я, решив не вступать в бессмысленную дискуссию. – Если вы так считаете, значит, так оно и есть. Я просто предупредил об одном из возможных вариантов – знак вежливости, не более.
   – Будем считать, что я оценил твой жест доброй воли. – Толстая рука по-отечески махнула, указывая на дверь и ставя окончательную точку в нашем разговоре.
   У меня не было ни малейшего желания задерживаться в этом месте, поэтому, коротко кивнув на прощание, я вышел в приёмную.
   – Всё прошло слишком уж гладко ты не находишь? – Глюк-Чарли высказал вслух то, что и без того было у меня на уме. – Как-то очень уж легко старый кровосос согласился на сделку. И эти лишние пять тысяч…
   – Я приготовил всё необходимое. – Голос молодого человека с загадочным именем Эльдиго прервал мои размышления. – В этой сумке оружие и амуниция для четырёх человек.
   «А если нас будет больше?» – чуть было не спросил я, но снова сдержался.
   На данный момент в деле были только два полуинвалида – Чарли и я. Ещё пару сумасшедших нам предстояло найти. У меня, конечно, имелись определённые соображения на этот счёт, но ограбление банка – это не поход в кинотеатр на вечерний сеанс с любимой девушкой, поэтому заранее ни в чём нельзя быть уверенным.
   Дорогая кожаная сумка выглядела чуть больше обычного пластикового пакета для продуктов поэтому я не удержался от вполне закономерного вопроса.
   – Здесь всё, что нужно для четверых, включая оружие, или мы что-то забыли?
   Он посмотрел на меня так, будто я был провинциальным недоумком, с трудом, осилившим три начальных класса, и очень вежливо пояснил.
   – Вакуумный компрессор. Мне показалось, что вам будет удобнее носить небольшую сумку, чем два огромных чемодана.
   «Убил бы гада, – подумал я про себя, мило улыбаясь. – И его толстого хозяина заодно».
   – Трудный день. – Я постучал себя по голове, намекая – мол, замотался до такой степени, что начинаю «тупить» на совершенно обычных вещах.
   – Ничего страшного, – легко согласился Эльдиго, всем своим видом говоря: «Загрузился психостимуляторами по самую крышу, так что даже думать не можешь – дебил конченый».
   Словно боксёр, пропустивший сильный прямой удар, я помотал головой, чтобы прийти в себя и не натворить каких-нибудь непоправимых глупостей. Самая безобидная из них была проще всего проверить на прочность грудную клетку этого лощёного халдея.
   Может быть, доберманы Дядюшки Тома почувствовали всплеск агрессии или же, просто просвечивая рентгенами своих глаз, читали любого человека, словно открытую книгу, но, как бы там ни было, когда я поднял тяжёлый взгляд на Эльдиго, рядом с ним уже сидел дьявольский пёс.
   Моё сознание пребывало в таком нестабильном состоянии, что я запросто мог бы и не сдержаться. Однако уровень собаки-киборга был настолько высок, что напавший не успел бы даже сделать короткий замах, как потерял бы не только руку, но и голову.
   Присутствие добермана произвело на меня должное впечатление, и если не успокоило, то, по крайней мере, более или менее отрезвило.
   – Увидимся, – процедил я на ходу сквозь плотно сжатые зубы, после чего, не оглядываясь, вышел на улицу.
   – Дерьмовое начало предвещает дерьмовый конец. – Глюк-Чарли выдавал мои собственные мысли за свои, поэтому не сказал ничего нового.
   Он оказался прав и насчёт первого, и насчёт второго, вот только забыл про то, что кроме перечисленного бывает ещё и дерьмовая середина.
   Которая, к слову сказать, не заставила себя долго ждать…
   Весёлый Вилли был достаточно умен, чтобы соблюдать основополагающие правила конспирации, но в то же время достаточно глуп, чтобы выдумывать ужасные вещи вроде пресловутого «Костыля».
   Я не солгал жирному ростовщику, сказав, что не знаю адреса моего безумно-гениального «друга», потому что это было действительно так.
   «Знают двое – знают все». Если не ошибаюсь, эта коронная фраза принадлежала какому-то палачу из далёкого двадцатого века. Палачей в то время хватало (впрочем, как и сейчас), однако процент образованных людей среди этой группы был чрезвычайно мал. Может быть, именно поэтому каждое более или менее удачное изречение «вершителя правосудия» сразу же становилось достоянием широких народных масс.
   Но речь сейчас не об истории, а о В. Вилли, который, несмотря на все свои безумные замашки, хотел жить и «творить» как можно дольше. В соответствии с чем не доверял никому, даже стопроцентно проверенным клиентам.
   Я не имел понятия, каким образом сигнал с сотового Чарли доходил до конечного адресата, при том, что набирался номер, значащийся в справочнике как телефон национальной библиотеки. Однако таким образом при необходимости всегда можно было найти В. Вилли.
   Отойдя на сотню шагов от крысиного логова Дядюшки Тома, я снял с мочки уха клипсу своего сотового, заменив его на аппарат Чарли, и коротко произнёс вызов.
   – Национальная библиотека.
   Зашифрованный сигнал дошёл до места назначения, а затем какими-то неведомыми окольными путями достиг В. Вилли.
   Даже моих более чем скромных познаний в области электроники хватало на то, чтобы понять – проследить этот сигнал до конечного маршрута вряд ли удастся.
   – Чарли? – Голос звучал настороженно.
   – Нет, это я.
   – А где Чарли? – Создавалось впечатление, что подозрительный В. Вилли прямо сейчас прервёт сеанс связи.
   «Использовал «Костыль» и сейчас сидит дома, по самое «не хочу» накачанный морфином!» – чуть было не сказал я, но, вспомнив про «жучка» Дядюшки Тома, коротко ответил.
   – Он занят. Профилактика после «Костыля».
   – «Костыль» сработал? – Безумный изобретатель обрадовался, словно ребёнок которому сообщили, что его бумажный кораблик достиг Антарктиды.
   – Да, но при этом чуть было нас не убил.
   Весельчак Вилли пропустил фразу насчёт убийства мимо ушей, потому что она никоим образом не относилась к техническому аспекту его изобретения.
   – Так ты хочешь мне рассказать, как всё прошло?
   «Мать… Вилли!!!» – чуть было не сорвался я на крик, но сумел подавить бушевавшие внутри эмоции и отрезал.
   – Нет.
   – Почему? – Честное слово, иногда он был наивен, словно ребёнок.
   – Мне нужно кое-что прикупить, но у меня в голове «жучок». Я знаю, что ты бы и сам его обнаружил, поэтому считаю за лучшее сразу положить карты на стол.
   Последняя реплика была рассчитана исключительно на хозяина антикварной лавки.
   – Какой он модели? Нет, наверное, ты этого точно не знаешь, поэтому просто скажи к какому классу он принадлежит.
   – Маленькая железная тварь размером со спичечную головку забралась мне в голову через глаз и это всё, что я знаю.
   – Да они все не очень большие.
   Я заскрежетал зубами от бессильной ярости. Впрочем, у этого разговора был один несомненный плюс – его слышал Дядюшка Том. А раз так, значит, у него хватает ума осознать не требующую особых доказательств истину, что мой собеседник безумен как мартовский кролик.
   – Я не могу попросить его ненадолго выползти, чтобы под микроскопом рассмотреть детали, после чего сообщить тебе подробности!
   – Ну ладно. Нет так нет. – В. Вилли явно всё ещё пребывал в эйфории после известия о практическом применении «Костыля», поэтому не обратил ни малейшего внимания на мою вспышку гнева. – В принципе, мне всё равно какую модель нейтрализовать, потому что они все действуют по схожему принципу.
   Или на меня так негативно влиял убийственный коктейль из смеси морфина и «Белого Джонга», что я неадекватно воспринимал поведение окружающих, или эти самые окружающие вели себя чёрт знает как.
   Я не стал спрашивать какого чёрта он морочил мне голову этими недоношенными моделями, если с лёгкостью может нейтрализовать любую – я посчитал это ниже своего достоинства. Вместо этого я коротко поинтересовался:
   – Встречаемся на старом месте?
   – Да, – последовал короткий ответ. – Буду приблизительно через полчаса.
   – О'кей. До встречи.
   Разговор был окончен, и я поздравил себя с тем, что смог сдержаться и не наговорить массу ненужных резких вещей, которые в конечном итоге могли обидеть глубоко ранимого В. Вилли. Каждый изобретатель считает себя гением и поэтому невероятно щепетилен в вопросах, касающихся его личности.
   «Итак, пока всё идёт по плану», – не скрывая радости, подумал я, подняв руку, чтобы поймать такси.
   Лавка Дядюшки Тома находилась не на какой-то забытой богом и людьми окраине, а во вполне цивильном и благополучном со всех точек зрения районе. Поэтому проблем с такси здесь никогда не возникало.
   До условленного места встречи было около пятнадцати минут на автомобиле, поэтому без особой спешки и суеты я проследовал на стоянку такси, подождал три-четыре минуты в небольшой очереди, после чего сел в подъехавшую машину и, откинувшись на мягкую спинку сиденья, расслабился.
   Начало вечера складывалось вполне удачно, и если не думать о завтрашнем ограблении банка, о теле до предела накачанном всякой психоделической дрянью, о сроке в одни сутки, отпущенном нам с Чарли на то, чтобы наскрести денег на операцию по извлечению испорченных имплантатов, и о жирном Дядюшке Томе с которым я только что заключил «сделку века», то выходило, что на данный момент дела идут не так уж плохо. Мы уверенно движемся в направлении решения наших проблем, и, если не произойдёт ничего экстраординарного, удача в очередной раз будет сопутствовать смелым, а в прикупе окажется пара козырных тузов. Тяжёлый восьмитонный полицейский броневик (модель «сурта HS»), словно хищник, выскочивший из засады, выехал наперерез нашей машине из правого переулка, раздавив всмятку капот такси.
   Я не думаю, что полицейские намеревались добиться именно такого результата – так филигранно рассчитать столкновение было практически невозможно. Скорее, они хотели для начала раздавить машину, словно пустую консервную банку, и только затем разобраться, чьи останки находятся внутри.
   После того как переднюю часть такси укатало в асфальт огромными колёсами броневика, задняя часть машины резко пошла вверх.
   Ремень безопасности спас меня, смягчив удар, но стойку, к которой было прикреплено его основание сплющило в гармошку, после чего ремень лопнул, словно перетянутая струна и моё ничем не удерживаемое тело подалось вперёд.
   Голова больно ударилась о крышу, но на такие мелочи я не стал обращать внимания, потому что в данный момент хватало проблем посерьёзнее. И быть может впервые за вечер я не пожалел, что воспользовался услугами «Белого Джонга».
   В «сурте HS» кроме водителя помещается ещё восемь полицейских в полной боевой амуниции. А это достаточно серьёзное боевое соединение чтобы нейтрализовать даже пару нормальных НОЙМов, не говоря уже об одном неполноценном.
   Если бы не психостимулятор, у меня вообще не было бы ни единого шанса. Впрочем, и с ним тоже. Один пистолет с парой обойм, тело, потерявшее большую часть имплантатов и явно невыгодная позиция сводили на нет даже незначительное преимущество в скорости, полученное благодаря дозе этой турбореактивной дряни.
   Однако каким бы дерьмовым раскладом ни награждает его величество Случай, всё равно приходится играть по его правилам. Так как, во-первых, последние три года НОЙМов вообще не брали в плен, а во-вторых, это неожиданное нападение из засады уже изначально было рассчитано на то чтобы уничтожить всех кто находился внутри машины.
   В ушах всё ещё стоял скрежет сминаемого металла, отчаянный визг тормозов и звон разлетающихся осколков стекла, а тело уже действовало в автономном от сознания режиме.
   В каждом борту бронетранспортёра было по паре бойниц, из которых очень удобно вести огонь на поражение. Если бы полицейские сразу же изрешетили такси несколькими длинными автоматными очередями, я бы даже не успел ничего предпринять. Но одно дело – авария с парой трупов, и совсем другое – бойня на оживлённой улице. Нет, им явно не нужны были лишние проблемы, вой в прессе и негодующие крики возмущённых обывателей, поэтому два автоматчика взяли под контроль боковые двери такси (единственное место, откуда я мог появиться) а остальные начали выскакивать из бронемашины.
   Пересечение в одной точке пространства судьбы, времени, случайных обстоятельств и фатального рока привело к тому, что у меня появился мизерный шанс. Я даже ещё не подозревал о нём, однако звериный инстинкт самосохранения заложенный в каждом из нас на уровне генной памяти дал отмашку – и выстрел стартового пистолета ознаменовал начало ещё одной Игры.
   Игры, в которой нет ни права на ошибку, ни тем более бонусов в виде дополнительных попыток.
   Одна жизнь.
   Одно сердце.
   Одна голова.
   И всего одна пуля, которой ничего не стоит превратить нормального взрослого человека в бесформенный кусок материального ничто.
   Крышу такси смяло так сильно, что лёгкий металл лопнул. Консервную банку достаточно тяжело открыть, если она не повреждена, но сделайте в ней небольшую пробоину – и задача существенно упростится.
   Обычному человеку такое наверняка пришлось бы не по плечу, но НОЙМ тридцать третьего уровня, заряженный психостимулятором и сумевший сохранить кое-что из своих прежних навыков, справился с нелёгкой задачей.
   Я присел, закрыв голову руками, так что выставленные вперёд локти образовали некое подобие конуса направленного остриём вверх. Кевларовые наколенники и налокотники, вшитые в одежду – обязательный атрибут каждого уважающего себя НОЙМа. Поэтому я не боялся повредить руки.
   А впрочем, когда речь идёт о жизни и смерти остальные страхи сами собой уходят на второй план.
   Словно тугая пружина, ноги резко распрямились – и тело пошло вверх. Удар кевларового тарана был настолько мощным, что лёгкий металл разошёлся в стороны выпустив наружу не человека и даже не НОЙМа, а скорее дикого зверя, со всей неукротимой яростью природной натуры цепляющегося за жизнь.
   Двое автоматчиков ожидали появления жертвы совершенно с другой стороны, поэтому оказались неготовыми к тому, что на крыше машины расцветёт огромный цветок с рваными лепестками, из центра которого появится демон во плоти.
   Полиция была оснащена пуленепробиваемыми шлемами способными выдержать прямое попадание даже из автомата, но мой пистолет нельзя назвать обычным оружием. Дальность прицельного выстрела из него составляет не более сорока метров, зато за счёт особенностей конструкции и сердечника в пуле у этого пистолета повышенная пробивная способность. Мы все – продукты окраин городской системы, узких улиц, тесноты, крохотных квартирок напоминающих кельи. В этих условиях такой параметр как дальность стрельбы не играет особой роли. Главное – пробить защиту противника.
   Я сделал по два выстрела в каждую из бойниц, прежде чем первый десантировавшийся из броневика полицейский открыл ответный огонь.
   Один из прильнувших к смотровой щели автоматчиков был стопроцентно мёртв – первая пуля, ударив в защитный щиток, не пробила его, зато вторая прошила насквозь.
   Судьба второго была неизвестна, но так как он не открыл огонь, значит, был ранен или убит.
   Если бы у меня оставалось время для раздумий, возможно, я даже успел бы порадоваться такому успешному началу боевых действий. Однако автоматная очередь, разорвавшая в мелкие клочья привычный ритм жизни оживлённой улицы, не позволила этого сделать.
   Полицейский не успел, как следует прицелиться, но в данной ситуации это было и ни к чему, так как стрелял он практически в упор. Пять-семь метров – это не то расстояние, с которого можно промахнуться из автомата. Антигравитационный имплантат, вживлённый в мой позвоночник, мог отклонить от семи до десяти пуль одновременно. Однако это только при стрельбе по корпусу. Голова оставалась незащищённой. Начиная с сорокового уровня подобный элемент вживляется и в череп – киборги на то и киборги, чтобы таскать в голове кучу железа.
   Уже во время стрельбы нападавший оступился, поэтому часть пуль ушла в молоко. А те первые несколько, что были направлены мне в грудь, в самый последний момент были отклонены с первоначального курса, улетев в сторону.
   Практически одновременно с атакой автоматчика мой палец нажал на курок, в результате чего уже пятая по счёту пуля из моего бронебойного пистолета обрела долгожданную свободу.
   Шея – самое незащищённое место у человека в любых доспехах. Полицейская амуниция исключением не является.
   Нелепо взмахнув руками, неудачливый стрелок опрокинулся назад, сбив одного или двух полицейских, успевших спрыгнуть на землю. Эта заминка дала мне секунду форы, чтобы одним мощным рывком выбросить тело из раздавленного такси и спрыгнуть на мостовую. Последнее, что я успел, – перекатиться под днище машины, а затем начался ад едва ли не в буквальном смысле этого слова.
   Пять автоматных стволов выплюнули в пространство рой раскалённого свинца, и весь этот безжалостный выводок визжащих от ненависти пчёл принялся дырявить и без того искорёженный до неузнаваемости остов такси.
   Одни пули с противным чавкающим звуком входили в машину, другие рикошетили от металлической поверхности, разлетаясь в разные стороны.
   Действие этой кровавой драмы происходило не на широком городском проспекте, а на одной из обычных улиц, поэтому паника, вспыхнувшая вслед за началом боевых действий, не привела к многочисленным жертвам.
   Пятёрка нападающих действовала грамотно. Трое вели непрерывный огонь с одной стороны, а двое оставшихся заходили с другой. Я забился под днище машины, словно затравленная собаками лисица, не в силах сдвинуться с места. Если попробовать высунуться наружу, рванув вдоль по улице, то очередь ударит по ногам и срежет меня, слово остро заточенная коса. Это было настолько очевидно, что даже не стоило пытаться.
   – …!!! – в сердцах выругался я, чувствуя, как полицейские подходят всё ближе и ближе.
   Ещё совсем немного – и я стану, досягаем для прямого попадания.
   Если бы не эта проклятая сука-киборг, которая напала на нас вчера вечером…
   – И не Дядюшка Том, «сливший» нас полиции… – Вновь появившийся Глюк-Чарли со своим полуотвалившимся черепом в данной ситуации выглядел как нельзя более кстати.
   – Думаешь, это он продал нас? – Если честно, я даже обрадовался компании этой не слишком-то приятной галлюцинации.
   – Посуди сам. Больше-то некому.
   – Да, больше действительно некому, – чисто автоматически повторил я, мучительно размышляя – выскочить прямо сейчас под кинжальный огонь автоматчиков, чтобы попытаться убить ещё одного-двух или чуть подождать.
   – Больше не… – Слова застряли в горле, как будто в него вбили огромный кол.
   Мои расширившиеся от удивления глаза увидели двух неотвратимо приближающихся демонов несущихся на меня со страшной скоростью.
   «Зачем он послал своих тварей, если мог просто взорвать «жучка»?! – промелькнула на периферии сознания идиотская мысль.
   И только после того как доберманы Дядюшки Тома пролетели мимо, я понял, что сегодня они охотятся за совершенно другой добычей.
   Автоматные очереди стихли через пару секунд. Просто оборвались – и всё. Как будто их и не было вовсе. Если бы я не был наслышан о возможностях пары собак-киборгов, то мог бы подумать, что у всех нападающих практически одновременно кончились патроны.
   Но уровень «пятьдесят плюс» – это что-то невероятное.
   Приложив поистине титанические усилия, я, наконец, сумел выползти из-под груды искорёженного металла. В этом месиве только с очень большим трудом можно было опознать такси, на котором я безмятежно ехал на встречу с В. Вилли не более пяти минут назад. Сейчас изрешечённый пулями остов больше подходил под определение «дуршлаг». Однако как эту конструкцию ни называй, она своё дело сделала, защитила меня от пуль. Всё остальное не имело значения.
   Я примерно догадывался, во что превратилась пятёрка автоматчиков после нападения двух высокоуровневых киборгов, но перспектива увидеть воочию то, что осталось от полицейских меня, мягко говоря, не радовала. Впрочем, получить шальную пулю от случайно выжившего врага хотелось ещё меньше. Короче говоря, для начала я осторожно выглянул из укрытия.
   Безумная жизнь, в которой приходится отпиливать конечности поверженным врагам, чтобы вытащить из них ценные имплантаты, делает нас привычными ко многому, но то, что предстало моему взору, не вписывалось вообще ни в какие рамки.
   «Гольстерры» – почему-то пришло на ум жутковатое даже на слух слово. Здесь побывали гольстерры.