Страница:
Саймон наблюдал из-за угла дома, как Джеймс скрылся за калиткой. Потом послышался приглушенный звук, и Саймон почувствовал, как земля дрогнула под его ногами. Крыша отхожего места Уинчелла взлетела высоко в воздух, подкинутая брызнувшей вверх струей грязи и пламени.
Зрелище получилось впечатляющее: облако коричневато-зеленых нечистот на мгновение повисло в воздухе, потом осело толстым слоем на всей округе. Услышав, как Джеймс издал мстительный возглас, Саймон злобно усмехнулся. Потом в нос ему ударило зловоние, и он торопливо натянул налицо капюшон, который специально захватил с собой: по сравнению с этим зловонием даже запах влажной шерсти внутри капюшона мог показаться вполне приятным.
В тот же момент двери распахнулись и слуги, выбежав во двор, в ужасе разбежались в разные стороны. Некоторые из них, поскользнувшись в жидкой грязи, едва удержались на йогах, но были и такие, кто, шлепнувшись в грязь, стали протягивать руки и умолять помочь им встать.
Неожиданно толпа слуг расступилась, пропуская лорда Уинчелла, у которого даже щеки зашевелились от изумления, когда он увидел, во что превратилась его территория.
Лавинии нигде не было видно, но Саймон на это и рассчитывал.
Пора было приниматься за работу. Оторвав взгляд от великолепного зрелища, Саймон быстро обошел вокруг дома и убедился, что боковое окно осталось открытым. Не медля ни секунды, он перелез через подоконник.
На этот раз он прошел мимо кабинета Уинчелла, даже не заглянув туда: его цель находилась наверху, в таинственном дамском будуаре.
Поднимаясь по ступенькам лестницы, Саймон вспомнил, что Агата первой разоблачила Лавинию Уинчелл. Хорошо бы поговорить с ней сейчас и узнать ее мнение относительно места поисков…
Если бы он тогда остался с ней… Если бы…
Однако в данный момент сожаления ничем не могли ему помочь. Саймон решил сосредоточиться на поисках. Добравшись до спальни Лавинии, он вошел внутрь. Аромат, которым пропахла комната, подтвердил, что он не ошибся – это был удушливо-мускусный запах любимых духов Лавинии.
Достав из кармана свечу, он торопливо зажег ее, потом внимательно осмотрел комнату. Как он и предполагал, секретер на изогнутых ножках не содержал ничего, кроме бумаги, чернил и гусиных перьев. Книги в комнате отсутствовали, очевидно, Лавиния не являлась любительницей чтения.
Саймон быстро обыскал все ящики и полки в комнате, включая огромный гардероб и роскошно оборудованную ванную комнату, но все было тщетно. Тогда он запустил руки под пуховые перины. Пусто. Взобравшись на кровать, он осмотрел балдахин, потом заполз под кровать и ощупал каждую перекладину. Опять ничего.
Тогда он закрыл глаза и сосредоточился, пытаясь думать гак, как думала бы Агата, подчиняясь интуиции. Лавиния страдала подозрительностью. Она была хитрой, но не очень умной и явно не имела способности организовывать заговоры. Тем не менее она обладала азартом и проигрывала огромные суммы. Подверженная низменным страстям, импульсивная, жестокая и… примитивная.
Саймон мрачно усмехнулся, потом уверенно поднял сиденье похожего на трон стульчака и, вытащив фарфоровый горшок Лавинии, обнаружил под ним пакет, обернутый в клеенку.
– Вот ты и попалась, змея, – довольно прошептал он.
Бумаги в пакете оказались сухими, и Саймон быстро просмотрел его содержимое. Это были письма от любовников, записи некоторых на удивление крупных долгов, недавно оплаченных наличными, а еще нацарапанная корявым почерком грязная расписка в получении денег за продажу «одной маленькой лодки по имени Мэри Клер». Очевидно, речь шла о той самой лодке, на которой держали в заточении Джеймса и где скорее всего сейчас находилась Агата. Внизу расписки стояла подпись: «Джон Суэй».
Ну вот, появился и еще один объект для охоты. Капитаны, как правило, продолжают следить за своими судами, даже если больше не являются их владельцами.
Саймон засунул расписку в нагрудный карман и уже собрался уйти, но вдруг остановился и окинул взглядом кучу любовных писем. Нередко бывало, что важная разведывательная информация содержалась в самых неподходящих местах.
Содержимое записок колебалось от трогательных юношеских объяснений до изысканной эротики; похоже, леди не отдавала предпочтения ни одному, ни другому типу любовников.
На самом дне Саймон обнаружил странное письмо, которое начиналось с пресных стихов на первой странице и неожиданно переходило на деловой тон на второй, где столбиком располагались тщательно записанные суммы выплат и даты.
Саймон моментально распознал знакомый ему язык шифров; при этом один абзац привлек его особое внимание. Речь шла о метраже купленной ткани. Шифры не были его специальностью, но он знал, что любые цифры могут означать также даты и время.
Подумав, что, возможно, в других письмах содержится нужная информация, он засунул всю пачку в карман камзола и, покинув ванную комнату, подошел к секретеру розового дерева. Лавиния – женщина решительная и наверняка имела решительный почерк…
Быстро вынув из ящика стопку бумаги, Саймон стал просматривать страницу за страницей, на третьей странице обнаружил то, что искал: написанное отчетливо отпечаталось на обратной стороне бумаги. Всего несколько строк, но кто знает…
Он опустился на колени возле камина и проделал то же, что однажды сделал с письмом Агаты.
На этот раз четко проступившие буквы легко поддавались прочтению: «Любовь моя, я буду твоей пулей, нацеленной в мозг Принни. Люблю навеки, Л.».
Эти слова повергли Саймона в ужас. Убийство принца-регента на долгие месяцы, может быть, даже на годы, парализовало бы работу британского правительства.
Впрочем, принц Георг являлся, возможно, самым надежно охраняемым человеком в мире. Даже во время его публичных появлений к нему никого не подпускали: человек, покусившийся на его жизнь, вряд ли имел шанс остаться в живых. А Лавиния вряд ли имела склонность к самоубийству.
Но может быть, в данном случае имелся в виду какой-нибудь другой вид оружия? Что, если Лавиния использовала слово «пуля» иносказательно? В любом случае эту информацию следовало незамедлительно сообщить его королевскому высочеству.
Следующей задачей Саймона было отыскать Агату. Если повезет, то он убьет сразу двух зайцев: поймает вражеских шпионов и освободит возлюбленную.
Саймон задул свечу и выскользнул из комнаты. Несмотря на обыск, которому только что подверглось помещение, в качестве единственной улики нанесенного им визита осталась лишь быстро рассеивающаяся струйка дыма.
Когда Агата наконец осознала, что осталась на судне в одиночестве, по спине ее пробежал холодок страха. Интуиция подсказывала ей, что ни Лавиния, ни ее подельники никогда сюда больше не вернутся.
Она не сомневалась, что Саймон и Джеймс уже ищут ее, но как они смогут отыскать маленькое утлое суденышко среди сотен других судов, стоящих на якоре в грязных доках?
Кляп во рту не давал Агате кричать. Она попробовала колотить пятками по полу, но вскоре выбилась из сил и потеряла всякую надежду, что ее услышат.
Прежде всего ей следовало освободиться от пут. Джейми перерезал связывавшие его веревки с помощью края ведра, но ее похитители были не настолько глупы и крепко связали ей запястья за спиной.
Вот если бы как-нибудь выбраться на палубу, где ее наверняка заметят…
Тут Агата вспомнила донельзя неприятный вид обитателей набережной. Что, если она окажется в еще большей опасности, если попадется им на глаза?
И все же другого выхода у нее не было. Агата перекатилась на колени и, упираясь в деревянную стенку, с трудом поднялась на ноги. Нижние юбки отнюдь не помогали ей в этих усилиях, но Агата ухитрилась связанными за спиной руками развязать тесемки, после чего юбки упали на пол. Теперь она могла двигаться, но лишь вприпрыжку, неуклюже волоча юбки за собой.
Кое-как добравшись до дверной ручки. Агата потянула за нее, но оказалось, что дверь заперта.
По ее щекам покатились слезы отчаяния, и тут дверь неожиданно открылась. Потеряв равновесие, Агата снова оказалась на полу.
Ей пришлось потратить несколько минут на то, чтобы отдышаться; после этого, подкатившись к стене, она с трудом снова встала на ноги.
В результате Агата все-таки оказалась в коридоре. Крутая лестница в его конце вела на верхнюю палубу.
Подъем по лестнице оказался даже проще, чем ей сначала показалось: цепляясь связанными руками за шаткие перила, она упорно преодолевала ступеньку за ступенькой.
Агата так сосредоточилась на своем медленном продвижении, что заметила конец пути только тогда, когда легкий ветерок коснулся ссадин на ее щеках. Ветер принес с собой запах рыбы, и моря, и это было чудесно. Она все еще могла погибнуть на этой проклятой скорлупке, но по крайней мере ей уже не грозила смерть в душной каюте.
Палуба была завалена вонючими сетями, грязной одеждой и спутанными веревками. Поскольку преодолеть все эти препятствия не представлялось никакой возможности, Агата решила пока оставаться на месте и в случае опасности быстро скатиться вниз.
Тем временем в «Клубе лжецов» Джеймс отвел Саймона в дальний угол.
– Чтобы обыскать доки, потребуется несколько часов, а может быть, и дней. Если я правильно прочел зашифрованную записку, даты совпадают с завтрашним публичным мероприятием. Могу поклясться, что нас хотят вывести из игры на время посещения принцем-регентом Челсийского госпиталя.
– Этим они мало чего добьются. – Саймон тряхнул головой. – Принца и без нас хорошо охраняют.
– В таком случае мы должны вплотную заняться поиском Агаты.
– Верно, и как можно скорее. Если мы не найдем ее до момента покушения, ей грозит серьезная опасность.
Саймон медленно обвел взглядом собравшихся в игорном зале людей. Повара и воры, шпионы и слуги. Пирсон стоял бок о бок с Фиблсом, а Баттон что-то говорил на ухо Джекему.
Часы на каминной полке пробили десять, и тихое жужжание голосов прекратилось с последним ударом.
– У нас впереди долгая ночь, господа. Сестра Джеймса Агата, известная некоторым под именем Нелли Берт, схвачена врагами. Поскольку Джеймс бежал со старого рыбацкого судна, а слуги Уинчелла подтвердили, что они дважды за последние дни доставляли припасы в док, мы сосредоточим наши поиски на доках.
Джеймс встал рядом с Саймоном.
– У нас есть основания считать, что судно называется «Мэри Клер», а его бывшего владельца зовут Джон Суэй. Курту со Стаббсом поручается прочесать таверны в прилегающих к докам улочкам. Найдите этого Суэя и узнайте, не известно ли ему, где сейчас находится его лодка.
Курт мрачно кивнул, и они со Стаббсом покинули помещение.
– Итак, – Саймон оглядел оставшихся, – мне потребуются два человека, чтобы проникнуть в регистратуру доков, где зарегистрированы все суда с указанием мест их стоянок.
Фиблс встал.
– Поручите это мне, хозяин.
– Согласен. – Саймон окинул взглядом свою маленькую армию. – Тебя будет сопровождать Баттон.
Фиблс искоса взглянул на своего нового напарника, но не стал возражать против выбора Саймона.
– Ладно, босс. Как вы сказали, «Мэри Клер»?
– Что-то вроде этого.
Они ушли. Вскоре за ними последовали остальные, за исключением Саймона, Джеймса и кухарки.
– Разве мы никуда не идем? – удивился Джеймс.
– Идем. У нас теперь достаточно улик, чтобы заняться Лавинией и поговорить с ней до того, как она узнает об обыске и сбежит. Сара, ты готова записывать информацию, которая сюда поступит?
– Я могу вовремя накормить горячим обедом две сотни персон, так что смогу, наверное, поработать и твоей секретаршей. – Кухарка небрежно помахала рукой. – Отправляйтесь и верните домой мою хозяйку.
Суденышко тонуло: теперь Агата была в этом абсолютно уверена.
Всего час назад она еще надеялась, что ей это показалось, но с наступлением темноты стало отчетливо слышно, как плещется вода внутри судна.
Даже покачивания судна с борта на борт стали тяжелее, и оно медленно возвращалось в первоначальное положение на поверхности воды.
Без сомнения, это жалкое суденышко не доживет до нового дня, как и его единственная пассажирка, если только она не сумеет каким-то чудом снять с себя путы. Если бы Агата не была связана, то, возможно, спаслась бы, ухватившись за какое-нибудь бревно, плававшее на поверхности.
Шанс, конечно, мизерный, но другого у нее нет. Она должна перерезать веревки и освободиться. К счастью, на палубе валялось много всякого хлама; наверняка здесь найдутся и какие-нибудь острые обломки.
На мгновение Агате показалось, что при малейшем неосторожном движении она может соскользнуть и упасть головой вниз прямо в темноту, но все же, поборов охватившую ее панику, она сделала рывок и перекатилась на палубу.
Хотя на небе светила луна, Агата не могла видеть свои руки, и ей пришлось искать подходящий предмет на ощупь.
Ничего более отвратительного ей еще никогда не доводилось делать, поскольку все, что не было покрыто слизью, покоробилось от грязи. И все же ей надо было поторопиться. Джеймс использовал металлический край ведра, но даже при наличии такого орудия ему потребовалось несколько часов, чтобы освободиться.
Глава 27
Зрелище получилось впечатляющее: облако коричневато-зеленых нечистот на мгновение повисло в воздухе, потом осело толстым слоем на всей округе. Услышав, как Джеймс издал мстительный возглас, Саймон злобно усмехнулся. Потом в нос ему ударило зловоние, и он торопливо натянул налицо капюшон, который специально захватил с собой: по сравнению с этим зловонием даже запах влажной шерсти внутри капюшона мог показаться вполне приятным.
В тот же момент двери распахнулись и слуги, выбежав во двор, в ужасе разбежались в разные стороны. Некоторые из них, поскользнувшись в жидкой грязи, едва удержались на йогах, но были и такие, кто, шлепнувшись в грязь, стали протягивать руки и умолять помочь им встать.
Неожиданно толпа слуг расступилась, пропуская лорда Уинчелла, у которого даже щеки зашевелились от изумления, когда он увидел, во что превратилась его территория.
Лавинии нигде не было видно, но Саймон на это и рассчитывал.
Пора было приниматься за работу. Оторвав взгляд от великолепного зрелища, Саймон быстро обошел вокруг дома и убедился, что боковое окно осталось открытым. Не медля ни секунды, он перелез через подоконник.
На этот раз он прошел мимо кабинета Уинчелла, даже не заглянув туда: его цель находилась наверху, в таинственном дамском будуаре.
Поднимаясь по ступенькам лестницы, Саймон вспомнил, что Агата первой разоблачила Лавинию Уинчелл. Хорошо бы поговорить с ней сейчас и узнать ее мнение относительно места поисков…
Если бы он тогда остался с ней… Если бы…
Однако в данный момент сожаления ничем не могли ему помочь. Саймон решил сосредоточиться на поисках. Добравшись до спальни Лавинии, он вошел внутрь. Аромат, которым пропахла комната, подтвердил, что он не ошибся – это был удушливо-мускусный запах любимых духов Лавинии.
Достав из кармана свечу, он торопливо зажег ее, потом внимательно осмотрел комнату. Как он и предполагал, секретер на изогнутых ножках не содержал ничего, кроме бумаги, чернил и гусиных перьев. Книги в комнате отсутствовали, очевидно, Лавиния не являлась любительницей чтения.
Саймон быстро обыскал все ящики и полки в комнате, включая огромный гардероб и роскошно оборудованную ванную комнату, но все было тщетно. Тогда он запустил руки под пуховые перины. Пусто. Взобравшись на кровать, он осмотрел балдахин, потом заполз под кровать и ощупал каждую перекладину. Опять ничего.
Тогда он закрыл глаза и сосредоточился, пытаясь думать гак, как думала бы Агата, подчиняясь интуиции. Лавиния страдала подозрительностью. Она была хитрой, но не очень умной и явно не имела способности организовывать заговоры. Тем не менее она обладала азартом и проигрывала огромные суммы. Подверженная низменным страстям, импульсивная, жестокая и… примитивная.
Саймон мрачно усмехнулся, потом уверенно поднял сиденье похожего на трон стульчака и, вытащив фарфоровый горшок Лавинии, обнаружил под ним пакет, обернутый в клеенку.
– Вот ты и попалась, змея, – довольно прошептал он.
Бумаги в пакете оказались сухими, и Саймон быстро просмотрел его содержимое. Это были письма от любовников, записи некоторых на удивление крупных долгов, недавно оплаченных наличными, а еще нацарапанная корявым почерком грязная расписка в получении денег за продажу «одной маленькой лодки по имени Мэри Клер». Очевидно, речь шла о той самой лодке, на которой держали в заточении Джеймса и где скорее всего сейчас находилась Агата. Внизу расписки стояла подпись: «Джон Суэй».
Ну вот, появился и еще один объект для охоты. Капитаны, как правило, продолжают следить за своими судами, даже если больше не являются их владельцами.
Саймон засунул расписку в нагрудный карман и уже собрался уйти, но вдруг остановился и окинул взглядом кучу любовных писем. Нередко бывало, что важная разведывательная информация содержалась в самых неподходящих местах.
Содержимое записок колебалось от трогательных юношеских объяснений до изысканной эротики; похоже, леди не отдавала предпочтения ни одному, ни другому типу любовников.
На самом дне Саймон обнаружил странное письмо, которое начиналось с пресных стихов на первой странице и неожиданно переходило на деловой тон на второй, где столбиком располагались тщательно записанные суммы выплат и даты.
Саймон моментально распознал знакомый ему язык шифров; при этом один абзац привлек его особое внимание. Речь шла о метраже купленной ткани. Шифры не были его специальностью, но он знал, что любые цифры могут означать также даты и время.
Подумав, что, возможно, в других письмах содержится нужная информация, он засунул всю пачку в карман камзола и, покинув ванную комнату, подошел к секретеру розового дерева. Лавиния – женщина решительная и наверняка имела решительный почерк…
Быстро вынув из ящика стопку бумаги, Саймон стал просматривать страницу за страницей, на третьей странице обнаружил то, что искал: написанное отчетливо отпечаталось на обратной стороне бумаги. Всего несколько строк, но кто знает…
Он опустился на колени возле камина и проделал то же, что однажды сделал с письмом Агаты.
На этот раз четко проступившие буквы легко поддавались прочтению: «Любовь моя, я буду твоей пулей, нацеленной в мозг Принни. Люблю навеки, Л.».
Эти слова повергли Саймона в ужас. Убийство принца-регента на долгие месяцы, может быть, даже на годы, парализовало бы работу британского правительства.
Впрочем, принц Георг являлся, возможно, самым надежно охраняемым человеком в мире. Даже во время его публичных появлений к нему никого не подпускали: человек, покусившийся на его жизнь, вряд ли имел шанс остаться в живых. А Лавиния вряд ли имела склонность к самоубийству.
Но может быть, в данном случае имелся в виду какой-нибудь другой вид оружия? Что, если Лавиния использовала слово «пуля» иносказательно? В любом случае эту информацию следовало незамедлительно сообщить его королевскому высочеству.
Следующей задачей Саймона было отыскать Агату. Если повезет, то он убьет сразу двух зайцев: поймает вражеских шпионов и освободит возлюбленную.
Саймон задул свечу и выскользнул из комнаты. Несмотря на обыск, которому только что подверглось помещение, в качестве единственной улики нанесенного им визита осталась лишь быстро рассеивающаяся струйка дыма.
Когда Агата наконец осознала, что осталась на судне в одиночестве, по спине ее пробежал холодок страха. Интуиция подсказывала ей, что ни Лавиния, ни ее подельники никогда сюда больше не вернутся.
Она не сомневалась, что Саймон и Джеймс уже ищут ее, но как они смогут отыскать маленькое утлое суденышко среди сотен других судов, стоящих на якоре в грязных доках?
Кляп во рту не давал Агате кричать. Она попробовала колотить пятками по полу, но вскоре выбилась из сил и потеряла всякую надежду, что ее услышат.
Прежде всего ей следовало освободиться от пут. Джейми перерезал связывавшие его веревки с помощью края ведра, но ее похитители были не настолько глупы и крепко связали ей запястья за спиной.
Вот если бы как-нибудь выбраться на палубу, где ее наверняка заметят…
Тут Агата вспомнила донельзя неприятный вид обитателей набережной. Что, если она окажется в еще большей опасности, если попадется им на глаза?
И все же другого выхода у нее не было. Агата перекатилась на колени и, упираясь в деревянную стенку, с трудом поднялась на ноги. Нижние юбки отнюдь не помогали ей в этих усилиях, но Агата ухитрилась связанными за спиной руками развязать тесемки, после чего юбки упали на пол. Теперь она могла двигаться, но лишь вприпрыжку, неуклюже волоча юбки за собой.
Кое-как добравшись до дверной ручки. Агата потянула за нее, но оказалось, что дверь заперта.
По ее щекам покатились слезы отчаяния, и тут дверь неожиданно открылась. Потеряв равновесие, Агата снова оказалась на полу.
Ей пришлось потратить несколько минут на то, чтобы отдышаться; после этого, подкатившись к стене, она с трудом снова встала на ноги.
В результате Агата все-таки оказалась в коридоре. Крутая лестница в его конце вела на верхнюю палубу.
Подъем по лестнице оказался даже проще, чем ей сначала показалось: цепляясь связанными руками за шаткие перила, она упорно преодолевала ступеньку за ступенькой.
Агата так сосредоточилась на своем медленном продвижении, что заметила конец пути только тогда, когда легкий ветерок коснулся ссадин на ее щеках. Ветер принес с собой запах рыбы, и моря, и это было чудесно. Она все еще могла погибнуть на этой проклятой скорлупке, но по крайней мере ей уже не грозила смерть в душной каюте.
Палуба была завалена вонючими сетями, грязной одеждой и спутанными веревками. Поскольку преодолеть все эти препятствия не представлялось никакой возможности, Агата решила пока оставаться на месте и в случае опасности быстро скатиться вниз.
Тем временем в «Клубе лжецов» Джеймс отвел Саймона в дальний угол.
– Чтобы обыскать доки, потребуется несколько часов, а может быть, и дней. Если я правильно прочел зашифрованную записку, даты совпадают с завтрашним публичным мероприятием. Могу поклясться, что нас хотят вывести из игры на время посещения принцем-регентом Челсийского госпиталя.
– Этим они мало чего добьются. – Саймон тряхнул головой. – Принца и без нас хорошо охраняют.
– В таком случае мы должны вплотную заняться поиском Агаты.
– Верно, и как можно скорее. Если мы не найдем ее до момента покушения, ей грозит серьезная опасность.
Саймон медленно обвел взглядом собравшихся в игорном зале людей. Повара и воры, шпионы и слуги. Пирсон стоял бок о бок с Фиблсом, а Баттон что-то говорил на ухо Джекему.
Часы на каминной полке пробили десять, и тихое жужжание голосов прекратилось с последним ударом.
– У нас впереди долгая ночь, господа. Сестра Джеймса Агата, известная некоторым под именем Нелли Берт, схвачена врагами. Поскольку Джеймс бежал со старого рыбацкого судна, а слуги Уинчелла подтвердили, что они дважды за последние дни доставляли припасы в док, мы сосредоточим наши поиски на доках.
Джеймс встал рядом с Саймоном.
– У нас есть основания считать, что судно называется «Мэри Клер», а его бывшего владельца зовут Джон Суэй. Курту со Стаббсом поручается прочесать таверны в прилегающих к докам улочкам. Найдите этого Суэя и узнайте, не известно ли ему, где сейчас находится его лодка.
Курт мрачно кивнул, и они со Стаббсом покинули помещение.
– Итак, – Саймон оглядел оставшихся, – мне потребуются два человека, чтобы проникнуть в регистратуру доков, где зарегистрированы все суда с указанием мест их стоянок.
Фиблс встал.
– Поручите это мне, хозяин.
– Согласен. – Саймон окинул взглядом свою маленькую армию. – Тебя будет сопровождать Баттон.
Фиблс искоса взглянул на своего нового напарника, но не стал возражать против выбора Саймона.
– Ладно, босс. Как вы сказали, «Мэри Клер»?
– Что-то вроде этого.
Они ушли. Вскоре за ними последовали остальные, за исключением Саймона, Джеймса и кухарки.
– Разве мы никуда не идем? – удивился Джеймс.
– Идем. У нас теперь достаточно улик, чтобы заняться Лавинией и поговорить с ней до того, как она узнает об обыске и сбежит. Сара, ты готова записывать информацию, которая сюда поступит?
– Я могу вовремя накормить горячим обедом две сотни персон, так что смогу, наверное, поработать и твоей секретаршей. – Кухарка небрежно помахала рукой. – Отправляйтесь и верните домой мою хозяйку.
Суденышко тонуло: теперь Агата была в этом абсолютно уверена.
Всего час назад она еще надеялась, что ей это показалось, но с наступлением темноты стало отчетливо слышно, как плещется вода внутри судна.
Даже покачивания судна с борта на борт стали тяжелее, и оно медленно возвращалось в первоначальное положение на поверхности воды.
Без сомнения, это жалкое суденышко не доживет до нового дня, как и его единственная пассажирка, если только она не сумеет каким-то чудом снять с себя путы. Если бы Агата не была связана, то, возможно, спаслась бы, ухватившись за какое-нибудь бревно, плававшее на поверхности.
Шанс, конечно, мизерный, но другого у нее нет. Она должна перерезать веревки и освободиться. К счастью, на палубе валялось много всякого хлама; наверняка здесь найдутся и какие-нибудь острые обломки.
На мгновение Агате показалось, что при малейшем неосторожном движении она может соскользнуть и упасть головой вниз прямо в темноту, но все же, поборов охватившую ее панику, она сделала рывок и перекатилась на палубу.
Хотя на небе светила луна, Агата не могла видеть свои руки, и ей пришлось искать подходящий предмет на ощупь.
Ничего более отвратительного ей еще никогда не доводилось делать, поскольку все, что не было покрыто слизью, покоробилось от грязи. И все же ей надо было поторопиться. Джеймс использовал металлический край ведра, но даже при наличии такого орудия ему потребовалось несколько часов, чтобы освободиться.
Глава 27
Саймону и Джеймсу удалось подозвать экипаж сразу же, как только они вышли из дверей дома, но на том их везение закончилось, поскольку на первом же перекрестке они застряли в пробке, и когда коляска наконец остановилась перед домом лорда Уинчелла, Саймон в отчаянии подумал о том, что они, наверное, добрались бы скорее, если бы преодолели это расстояние пешком.
– Будь осторожнее, Джеймс, – предупредил он, поднимаясь по ступеням лестницы. – Нельзя допустить, чтобы нам отказали. Для начала спроси, дома ли его светлость.
Суровый слуга, открывший им дверь, провел их в тот самый кабинет, где Саймону и Агате когда-то пришлось пережить захватывающее приключение. Лорд Уинчелл сидел у камина: одна его нога была забинтована и уложена на скамеечку для ног, а ко лбу он прижимал влажную салфетку. Судя по пустой бутылке бренди, стоявшей рядом с ним, он был изрядно пьян.
Подняв голову, хозяин кабинета удивленно взглянул на невесть откуда взявшихся посетителей.
– Эпплкуист? Я думал, что ты умер. – Кажется, его это не слишком заинтересовало. – Я предложил бы вам, джентльмены, бренди, но, похоже, оно уже закончилось. – Уинчелл снял со лба компресс, и гости увидели внушительных размеров шишку. Потом он позвонил в колокольчик, вызывая дворецкого. – Еще бренди, Пруитт! Джентльмены всегда хотят бренди…
– Лорд Уинчелл, – прервал его Саймон, – мы приехали к вам со светским визитом. Не могли бы вы пригласить сюда свою жену?
– У меня больше нет жены, – пробормотал милорд.
– Простите?
– Нет и все! Ни денег, ни лошадей, ни жены.
– Но где же леди Уинчелл, милорд?
– Нет никакой леди, Я лорд без леди…
– Сэр…
– Молчать! – взревел Уинчелл. – Эта змея бросила меня ради какого-то французишки. Сбежала с графом Лягушатником! – Он вдруг начал хихикать. – Змея и Лягушка. Змеи ведь едят лягушек, не так ли? Ну что ж, он еще пожалеет, что связался с Винни, даю вам слово.
– Вы, несомненно, правы, – с чувством подтвердил Джеймс. Тут Уинчелл, кажется, немного пришел в себя.
– А вам она зачем нужна, а? Если вы ее любовник, то можете не беспокоиться: у нее теперь есть скользкая Лягушка.
– Вы хотите сказать, что она уехала? Она что-нибудь взяла с собой?
Уинчелл презрительно фыркнул.
– Только свою одежду, моих лучших лошадей и экипажи, а также каждую побрякушку, которую ей удалось выманить у меня. Кроме того, она забрала драгоценности моей матушки и все бумаги, находившиеся в моем сейфе. – Он жестом указал на свою ногу, потом на голову. – Я пытался остановить ее и поймал бы, если бы она не ударила меня рукояткой пистолета, взятого из моей коллекции оружия. – Уинчелл печально посмотрел в свой бокал. – А я даже не знал, что у этой потаскухи был ключ, – тоскливо пробормотал он.
Саймон бросил быстрый взгляд на Джеймса.
– Думаю, никакой информации мы здесь не получим.
Джеймс медленно кивнул:
– Пожалуй, хотя кое-что я все же узнал.
Оказывается, не одному мне суждено стать жертвой Лавинии.
Саймон вздохнул:
– Теперь ясно, что искать Лавинию бесполезно. Нам лучше вернуться в клуб и узнать, что удалось обнаружить Курту и Стаббсу…
Стаббс вломился в двери грязной таверны и упал на стол, как будто у него не было сил удержаться на ногах; его взлохмаченные волосы прилипли ко лбу, он судорожно ловил ртом воздух.
Владелец таверны удивленно вытаращил глаза.
– Не скажешь ли, кто гонится за тобой: Бог или дьявол?
Стаббс утер физиономию грязным рукавом.
– Похоже, дьявол. – Он на мгновение закрыл лицо руками. – Если бы вы только видели его! Словно ад вырвался на землю.
Вокруг него стали собираться любопытные.
– Что? Что случилось?
Стаббса била дрожь.
– Сначала вроде ничего: просто я зашел с приятелем выпить кружку пива в таком же месте, как это, только в двух кварталах к югу. Сидим мы там, и вдруг входит такой огромный мужик, каких я еще не видывал: глаза у него такие страшные, что он мог бы убить человека одним взглядом, даже если бы у него не было ножа, зажатого в кулаке.
– Ножа? – охнул владелец таверны.
– Огромного ножа, каким пользуются мясники для разделки туш. Он поднял руку и… – Стаббс грозно огляделся, и слушатели вмиг притихли. – Джик-джик – и двое мужиков свалились замертво. Тут уж все бросились к выходу, торопясь выбраться из таверны, и из-за этого началась такая давка, что дверь заклинило. – Голос Стаббса опустился до шепота, и слушатели придвинулись ближе к нему. – Это было похоже на забой свиней в свинарнике. Громила хватал посетителей одного за другим и одним махом выпускал им кишки. Пол уже был покрыт слизью и залит кровью, а он все продолжал убивать. Потом огромная лапища схватила меня.
Тут дверь таверны распахнулась с такой силой, что ветхое строение вздрогнуло, и все встревоженно обернулись. Ужасный призрак не спеша входил в дверь. Он был огромного роста, и ему пришлось согнуться почти пополам, чтобы не задеть верхнюю балку. Плечи у него были такими же широкими, как у лошади, запряженной в плуг, косматые волосы спускались на самые глаза. В кулаке его был зажат огромный нож, с которого медленно стекали на пол красные капли. Завсегдатаи таверны затаили дыхание. Никто не мог даже крикнуть.
Чудовище подняло массивные руки вверх и стало потрясать кулаками.
– А ну, кто первый? – прорычал он.
Все тут же бросились к выходу, один лишь хозяин таверны не мог сдвинуться с места, потому что Стаббс, повалив его на пол, уселся на него, допивая кружку пива, которую успел схватить в суматохе.
– Курт, ты, черт возьми, появился как раз вовремя! – Стаббс деликатно рыгнул.
– Заткнись, мальчишка. Я дал им время как следует испугаться. Не убивать же их всех, в самом деле.
– Хорошая шутка! – Стаббс довольно улыбнулся.
– А теперь оставь нас, мне нужно потолковать с мистером Джоном Суэем наедине.
– Боюсь, тебе не удастся это сделать: он потерял, сознание и вряд ли скоро придет в себя.
Стаббс поднялся, однако хозяин таверны продолжал неподвижно лежать на полу.
Потрогав его мыском ботинка, Стаббс печально произнес:
– Он, кажется, умер.
Теперь уже Курт наклонился и стал пристально вглядываться в лежащего.
– Лучше ему не умирать, иначе мне придется убить его.
Столь безрадостная перспектива мгновенно возымела действие: Джон Суэй шевельнулся, потом стал неуверенно подниматься на ноги.
Вытаращив глаза, он в ужасе уставился на грозных посетителей.
– Не убивайте меня! Клянусь, я никому ничего плохого не сделал.
Стаббс осуждающе покачал головой:
– Ведь в том-то и беда. Ты ничего не сделал с теми, кто купил у тебя твою лодку. Готов поклясться, ты отлично знаешь, что там происходило.
Суэй покачал головой:
– Нет! Я не видел свою лодку уже несколько месяцев, с тех пор как продал ее проклятому французишке.
– Какому еще французишке?
– Ну, такой худой, с тонким голосом…
Курт мрачно взглянул на Стаббса.
– Тебе не кажется, что леди Уинчелл очень подходит под это описание?
– Похоже на то. Значит, ты продал эту лодку женщине, переодетой мужчиной, и потом никогда больше не видел ее и ничего не слышал о ней, а? – Стаббс грубо ткнул хозяина заведения в грудь, и тот пошатнулся. – Ты лжешь! Уверен, ты знаешь, где эта лодка и кто сейчас на ней находится.
Некоторое время Суэй не сводил глаз с окровавленного ножа, наконец перестал сопротивляться, потом медленно опустился на единственную скамейку, которая осталась не перевернутой в суматохе.
– Ладно, я и правда следил за ней. Не такая уж хорошая лодка, но дороже ее у меня ничего не было. Это жена заставила меня продать ее и выкупить долю ее брата в этой вонючей таверне. Теперь я всего лишь хозяин пивной и только…
Стаббс закатил глаза.
– У меня сердце кровью обливается – так мне тебя жалко. Но я хотел бы, чтобы твой рассказ побыстрей двигался к концу, иначе твое сердце тоже может облиться кровью.
– Говорю вам, я не видел того француза несколько недель, а может быть, и того больше. Сначала он… то есть она появлялась тут раз в месяц, забирала кое-какие припасы и оставалась на ночь в доке. Один из парней с лодки приходил в таверну, но это был француз, и он плохо говорил по-английски. С ним был Джонни Доб – этот человек на своем ялике перевозит с корабля тех, кто хочет сойти на берег. Так вот, Джонни сказал, что экипаж на «Мэри Клер» – все сплошь французишки и они избили чуть ли не до смерти какого-то бедолагу, а потом бросили его в трюме. Больше я ничего не знаю.
– «Мэри Клер» говоришь? А в каком доке она швартуется?
– В ост-индском. Должно быть, французам пришлось заплатить кругленькую сумму, чтобы им позволили пользоваться этим доком.
– Что-нибудь еще?
– Да вот сегодня… Не знаю, может, это совсем не относится к делу…
Курт зло прищурился, и хозяин таверны торопливо продолжил рассказ:
– Сегодня я видел французишку с «Мэри Клер»: он шел по набережной с какими-то парнями. На всех были бушлаты из шерстяной байки, как будто они покинули лодку навсегда.
Стаббс взглянул на Курта, и тот мотнул головой в сторону двери.
– Пока это все, что мы хотели узнать, но мы можем вернуться. – Голос Стаббса не сулил Суэю ничего хорошего. – И не забудь, кто позволил тебе остаться в живых.
– Подождите! Вы ведь не думаете, что они просто бросили мою лодку где попало? Если регулярно не откачивать воду из трюма, она очень скоро пойдет ко дну.
– Хорошо, что ты сказал нам об этом, – проворчал Курт и, выйдя из таверны вместе со Стаббсом, поспешил в клуб.
Взглянув на Баттона, Фиблс выругался.
– На чьей ты стороне, черт возьми?
Баттон, одетый в костюм из блестящего шелка, больше подходящий французскому генералу, страдающему манией величия, весело помахал Фиблсу шляпой, украшенной перьями.
– Раз я должен осуществлять отвлекающий маневр, мне нужен соответствующий костюм; а вообще, пока не закрыли мой театр, это была моя любимая роль. Боже, что это были за славные дни…
– Ладно, делай как знаешь, а мне надо заглянуть в регистрационные книги.
Баттон сделал величественный жест.
– Нападай, Макдуфф! – произнес он и тут же закрыл себе рот ладонью. – Ах нет, это реплика из шотландской пьесы! Но все равно мы обречены!
– Это ты будешь обречен, если сию же минуту не выйдешь на улицу. – Фиблс бесцеремонно вытолкнул Баттона из экипажа, и тот тут же принялся отряхивать отпечаток подошвы его ботинка с задней части, своих шелковых панталон.
Потом Баттон двинулся вперед по дороге, привлекая всеобщее внимание громким разговором с невидимой «Жозефиной», которой безуспешно пытался втолковать элементарные правила гигиены.
– Он идет на верную смерть, помоги ему Бог, – пробормотал Фиблс, после чего, держась в тени, стал пробираться к входу в регистрационную контору. Он никогда не бывал здесь раньше, но не сомневался, что все конторы похожи одна на другую, как и все клерки, работающие в них.
Повернув отмычку, Фиблс открыл боковую дверь и, войдя внутрь, сразу зажег свечу с помощью новых экстравагантных спичек. У него их осталось пять штук, потому что три он потратил на эксперимент, после чего долго пребывал в полном восторге от результата.
На этот раз ему надо было поторапливаться, иначе местные бродяги могли прирезать Баттона рыбацким ножом за его неразумное поведение.
К досаде Фиблса, регистрационные записи на букву «М» заполняли огромный ящик, набитый так плотно, что невозможно было вытащить ни один документ, не порвав его.
«Наполеона – на виселицу!» – услышал он вопли, доносившиеся с улицы, и, виртуозно выругавшись, вытащил из картотеки весь ящик, а затем взвалил его на плечо. Выйдя в переулок, он бегом помчался к наемному экипажу, ожидавшему перед домом.
Кучер стоял и, вытянув шею, смотрел в конец переулка, пытаясь понять, что делают там собравшиеся люди, поэтому на странную ношу Фиблса он не обратил никакого внимания.
– Что там происходит, черт возьми? – нервно спросил бравый возница.
– Вот уж не знаю! – Фиблс опустил ящик на сиденье. – Пожалуй, пойду посмотрю, в чем дело.
– Будь осторожнее, Джеймс, – предупредил он, поднимаясь по ступеням лестницы. – Нельзя допустить, чтобы нам отказали. Для начала спроси, дома ли его светлость.
Суровый слуга, открывший им дверь, провел их в тот самый кабинет, где Саймону и Агате когда-то пришлось пережить захватывающее приключение. Лорд Уинчелл сидел у камина: одна его нога была забинтована и уложена на скамеечку для ног, а ко лбу он прижимал влажную салфетку. Судя по пустой бутылке бренди, стоявшей рядом с ним, он был изрядно пьян.
Подняв голову, хозяин кабинета удивленно взглянул на невесть откуда взявшихся посетителей.
– Эпплкуист? Я думал, что ты умер. – Кажется, его это не слишком заинтересовало. – Я предложил бы вам, джентльмены, бренди, но, похоже, оно уже закончилось. – Уинчелл снял со лба компресс, и гости увидели внушительных размеров шишку. Потом он позвонил в колокольчик, вызывая дворецкого. – Еще бренди, Пруитт! Джентльмены всегда хотят бренди…
– Лорд Уинчелл, – прервал его Саймон, – мы приехали к вам со светским визитом. Не могли бы вы пригласить сюда свою жену?
– У меня больше нет жены, – пробормотал милорд.
– Простите?
– Нет и все! Ни денег, ни лошадей, ни жены.
– Но где же леди Уинчелл, милорд?
– Нет никакой леди, Я лорд без леди…
– Сэр…
– Молчать! – взревел Уинчелл. – Эта змея бросила меня ради какого-то французишки. Сбежала с графом Лягушатником! – Он вдруг начал хихикать. – Змея и Лягушка. Змеи ведь едят лягушек, не так ли? Ну что ж, он еще пожалеет, что связался с Винни, даю вам слово.
– Вы, несомненно, правы, – с чувством подтвердил Джеймс. Тут Уинчелл, кажется, немного пришел в себя.
– А вам она зачем нужна, а? Если вы ее любовник, то можете не беспокоиться: у нее теперь есть скользкая Лягушка.
– Вы хотите сказать, что она уехала? Она что-нибудь взяла с собой?
Уинчелл презрительно фыркнул.
– Только свою одежду, моих лучших лошадей и экипажи, а также каждую побрякушку, которую ей удалось выманить у меня. Кроме того, она забрала драгоценности моей матушки и все бумаги, находившиеся в моем сейфе. – Он жестом указал на свою ногу, потом на голову. – Я пытался остановить ее и поймал бы, если бы она не ударила меня рукояткой пистолета, взятого из моей коллекции оружия. – Уинчелл печально посмотрел в свой бокал. – А я даже не знал, что у этой потаскухи был ключ, – тоскливо пробормотал он.
Саймон бросил быстрый взгляд на Джеймса.
– Думаю, никакой информации мы здесь не получим.
Джеймс медленно кивнул:
– Пожалуй, хотя кое-что я все же узнал.
Оказывается, не одному мне суждено стать жертвой Лавинии.
Саймон вздохнул:
– Теперь ясно, что искать Лавинию бесполезно. Нам лучше вернуться в клуб и узнать, что удалось обнаружить Курту и Стаббсу…
Стаббс вломился в двери грязной таверны и упал на стол, как будто у него не было сил удержаться на ногах; его взлохмаченные волосы прилипли ко лбу, он судорожно ловил ртом воздух.
Владелец таверны удивленно вытаращил глаза.
– Не скажешь ли, кто гонится за тобой: Бог или дьявол?
Стаббс утер физиономию грязным рукавом.
– Похоже, дьявол. – Он на мгновение закрыл лицо руками. – Если бы вы только видели его! Словно ад вырвался на землю.
Вокруг него стали собираться любопытные.
– Что? Что случилось?
Стаббса била дрожь.
– Сначала вроде ничего: просто я зашел с приятелем выпить кружку пива в таком же месте, как это, только в двух кварталах к югу. Сидим мы там, и вдруг входит такой огромный мужик, каких я еще не видывал: глаза у него такие страшные, что он мог бы убить человека одним взглядом, даже если бы у него не было ножа, зажатого в кулаке.
– Ножа? – охнул владелец таверны.
– Огромного ножа, каким пользуются мясники для разделки туш. Он поднял руку и… – Стаббс грозно огляделся, и слушатели вмиг притихли. – Джик-джик – и двое мужиков свалились замертво. Тут уж все бросились к выходу, торопясь выбраться из таверны, и из-за этого началась такая давка, что дверь заклинило. – Голос Стаббса опустился до шепота, и слушатели придвинулись ближе к нему. – Это было похоже на забой свиней в свинарнике. Громила хватал посетителей одного за другим и одним махом выпускал им кишки. Пол уже был покрыт слизью и залит кровью, а он все продолжал убивать. Потом огромная лапища схватила меня.
Тут дверь таверны распахнулась с такой силой, что ветхое строение вздрогнуло, и все встревоженно обернулись. Ужасный призрак не спеша входил в дверь. Он был огромного роста, и ему пришлось согнуться почти пополам, чтобы не задеть верхнюю балку. Плечи у него были такими же широкими, как у лошади, запряженной в плуг, косматые волосы спускались на самые глаза. В кулаке его был зажат огромный нож, с которого медленно стекали на пол красные капли. Завсегдатаи таверны затаили дыхание. Никто не мог даже крикнуть.
Чудовище подняло массивные руки вверх и стало потрясать кулаками.
– А ну, кто первый? – прорычал он.
Все тут же бросились к выходу, один лишь хозяин таверны не мог сдвинуться с места, потому что Стаббс, повалив его на пол, уселся на него, допивая кружку пива, которую успел схватить в суматохе.
– Курт, ты, черт возьми, появился как раз вовремя! – Стаббс деликатно рыгнул.
– Заткнись, мальчишка. Я дал им время как следует испугаться. Не убивать же их всех, в самом деле.
– Хорошая шутка! – Стаббс довольно улыбнулся.
– А теперь оставь нас, мне нужно потолковать с мистером Джоном Суэем наедине.
– Боюсь, тебе не удастся это сделать: он потерял, сознание и вряд ли скоро придет в себя.
Стаббс поднялся, однако хозяин таверны продолжал неподвижно лежать на полу.
Потрогав его мыском ботинка, Стаббс печально произнес:
– Он, кажется, умер.
Теперь уже Курт наклонился и стал пристально вглядываться в лежащего.
– Лучше ему не умирать, иначе мне придется убить его.
Столь безрадостная перспектива мгновенно возымела действие: Джон Суэй шевельнулся, потом стал неуверенно подниматься на ноги.
Вытаращив глаза, он в ужасе уставился на грозных посетителей.
– Не убивайте меня! Клянусь, я никому ничего плохого не сделал.
Стаббс осуждающе покачал головой:
– Ведь в том-то и беда. Ты ничего не сделал с теми, кто купил у тебя твою лодку. Готов поклясться, ты отлично знаешь, что там происходило.
Суэй покачал головой:
– Нет! Я не видел свою лодку уже несколько месяцев, с тех пор как продал ее проклятому французишке.
– Какому еще французишке?
– Ну, такой худой, с тонким голосом…
Курт мрачно взглянул на Стаббса.
– Тебе не кажется, что леди Уинчелл очень подходит под это описание?
– Похоже на то. Значит, ты продал эту лодку женщине, переодетой мужчиной, и потом никогда больше не видел ее и ничего не слышал о ней, а? – Стаббс грубо ткнул хозяина заведения в грудь, и тот пошатнулся. – Ты лжешь! Уверен, ты знаешь, где эта лодка и кто сейчас на ней находится.
Некоторое время Суэй не сводил глаз с окровавленного ножа, наконец перестал сопротивляться, потом медленно опустился на единственную скамейку, которая осталась не перевернутой в суматохе.
– Ладно, я и правда следил за ней. Не такая уж хорошая лодка, но дороже ее у меня ничего не было. Это жена заставила меня продать ее и выкупить долю ее брата в этой вонючей таверне. Теперь я всего лишь хозяин пивной и только…
Стаббс закатил глаза.
– У меня сердце кровью обливается – так мне тебя жалко. Но я хотел бы, чтобы твой рассказ побыстрей двигался к концу, иначе твое сердце тоже может облиться кровью.
– Говорю вам, я не видел того француза несколько недель, а может быть, и того больше. Сначала он… то есть она появлялась тут раз в месяц, забирала кое-какие припасы и оставалась на ночь в доке. Один из парней с лодки приходил в таверну, но это был француз, и он плохо говорил по-английски. С ним был Джонни Доб – этот человек на своем ялике перевозит с корабля тех, кто хочет сойти на берег. Так вот, Джонни сказал, что экипаж на «Мэри Клер» – все сплошь французишки и они избили чуть ли не до смерти какого-то бедолагу, а потом бросили его в трюме. Больше я ничего не знаю.
– «Мэри Клер» говоришь? А в каком доке она швартуется?
– В ост-индском. Должно быть, французам пришлось заплатить кругленькую сумму, чтобы им позволили пользоваться этим доком.
– Что-нибудь еще?
– Да вот сегодня… Не знаю, может, это совсем не относится к делу…
Курт зло прищурился, и хозяин таверны торопливо продолжил рассказ:
– Сегодня я видел французишку с «Мэри Клер»: он шел по набережной с какими-то парнями. На всех были бушлаты из шерстяной байки, как будто они покинули лодку навсегда.
Стаббс взглянул на Курта, и тот мотнул головой в сторону двери.
– Пока это все, что мы хотели узнать, но мы можем вернуться. – Голос Стаббса не сулил Суэю ничего хорошего. – И не забудь, кто позволил тебе остаться в живых.
– Подождите! Вы ведь не думаете, что они просто бросили мою лодку где попало? Если регулярно не откачивать воду из трюма, она очень скоро пойдет ко дну.
– Хорошо, что ты сказал нам об этом, – проворчал Курт и, выйдя из таверны вместе со Стаббсом, поспешил в клуб.
Взглянув на Баттона, Фиблс выругался.
– На чьей ты стороне, черт возьми?
Баттон, одетый в костюм из блестящего шелка, больше подходящий французскому генералу, страдающему манией величия, весело помахал Фиблсу шляпой, украшенной перьями.
– Раз я должен осуществлять отвлекающий маневр, мне нужен соответствующий костюм; а вообще, пока не закрыли мой театр, это была моя любимая роль. Боже, что это были за славные дни…
– Ладно, делай как знаешь, а мне надо заглянуть в регистрационные книги.
Баттон сделал величественный жест.
– Нападай, Макдуфф! – произнес он и тут же закрыл себе рот ладонью. – Ах нет, это реплика из шотландской пьесы! Но все равно мы обречены!
– Это ты будешь обречен, если сию же минуту не выйдешь на улицу. – Фиблс бесцеремонно вытолкнул Баттона из экипажа, и тот тут же принялся отряхивать отпечаток подошвы его ботинка с задней части, своих шелковых панталон.
Потом Баттон двинулся вперед по дороге, привлекая всеобщее внимание громким разговором с невидимой «Жозефиной», которой безуспешно пытался втолковать элементарные правила гигиены.
– Он идет на верную смерть, помоги ему Бог, – пробормотал Фиблс, после чего, держась в тени, стал пробираться к входу в регистрационную контору. Он никогда не бывал здесь раньше, но не сомневался, что все конторы похожи одна на другую, как и все клерки, работающие в них.
Повернув отмычку, Фиблс открыл боковую дверь и, войдя внутрь, сразу зажег свечу с помощью новых экстравагантных спичек. У него их осталось пять штук, потому что три он потратил на эксперимент, после чего долго пребывал в полном восторге от результата.
На этот раз ему надо было поторапливаться, иначе местные бродяги могли прирезать Баттона рыбацким ножом за его неразумное поведение.
К досаде Фиблса, регистрационные записи на букву «М» заполняли огромный ящик, набитый так плотно, что невозможно было вытащить ни один документ, не порвав его.
«Наполеона – на виселицу!» – услышал он вопли, доносившиеся с улицы, и, виртуозно выругавшись, вытащил из картотеки весь ящик, а затем взвалил его на плечо. Выйдя в переулок, он бегом помчался к наемному экипажу, ожидавшему перед домом.
Кучер стоял и, вытянув шею, смотрел в конец переулка, пытаясь понять, что делают там собравшиеся люди, поэтому на странную ношу Фиблса он не обратил никакого внимания.
– Что там происходит, черт возьми? – нервно спросил бравый возница.
– Вот уж не знаю! – Фиблс опустил ящик на сиденье. – Пожалуй, пойду посмотрю, в чем дело.