Брэдли Селеста. Притворщик

   – А что вы намерены делать, когда Джеймс поправится? – словно сквозь туман услышала Агата голос Далтона.
   – Вернусь домой, в Ланкашир. Теперь жизнь в Лондоне несколько утратила для меня привлекательность. – Решив, что пора сменить тему разговора, Агата улыбнулась. – Вы знаете, что Джеймс представлен к награде?
   – Да, разумеется. Полагаю, проявленный им героизм будет способствовать опровержению любого намека на его сотрудничество с французами.
   Агата удивленно взглянула на него.
   – Вам известно о его связи с разведкой?
   Губы Далтона едва заметно дрогнули.
   – Я и сам довольно тесно связан с ней.
   Это было уже слишком. Агата беспомощно развела руками.
   – Ну конечно, разве могло быть иначе? Я уверена, что если вдруг увижу в толпе привлекательного мужчину, он непременно окажется шпионом.
   Далтон прищурился.
   – Вы в самом деле находите меня привлекательным?
   – По крайней мере вы преданы своей идее. А вот я…
   Далтон взглянул на нее с сочувствием.
   – Вам сегодня здорово досталось, не так ли?
   – Не надо меня жалеть, – быстро возразила Агата. – Ведь вы не хотите, чтобы я рухнула от слабости у ваших ног?
   – Боже упаси! – Далтон поднял обе руки вверх. – Ладно, я не буду вас жалеть, однако осмелюсь предложить вам один вариант, как сказал бы мой племянник Коллиз. – Он осторожно взял ее руку и без малейших признаков страсти в голосе произнес: – Выходите за меня замуж. Прямо сейчас.
   – Вы это серьезно? – От неожиданности Агата не успела даже удивиться.
   – Абсолютно серьезно. Я думаю, мы подходим друг другу. Мне нужна жена, чтобы придать стабильность моей репутации, а вам нужен могущественный муж, чтобы спасти вашу.
   Агата нервно рассмеялась.
   – Едва ли я смогу добавить к вашей репутации что-нибудь, кроме скандала…
   – Уверяю вас, сплетни прекратятся, как только вы выйдете за меня замуж.
   Внезапно в затуманенном мозгу Агаты мелькнула странная мысль. Если бы она вышла замуж немедленно, то, ее будущее дитя было бы принято обществом без всяких возражений. Поскольку цвет волос и глаз Далтона был очень похож на цвет волос и глаз Саймона, она могла бы скрыть тайну даже от него.
   Но увы, она не могла больше лгать.
   – Далтон, я отвечу вам после того, как вы ответите на мой вопрос.
   – Слушаю вас.
   – Сможете ли вы растить ребенка другого человека, как своего?
   Она видела по его глазам, что ее слова застали его врасплох.
   – Так вы беременны?
   – Возможно.
   – Но… Поверьте, Саймон не казался мне таким человеком, который…
   Агата устало улыбнулась:
   – Я была очень настойчива и не оставила ему ни малейшего шанса оказать сопротивление.
   Далтон медленно покачал головой:
   – Однако это не меняет сути дела.
   Неожиданно Агата почувствовала острое разочарование, Быстрый брак с человеком, которого она уважала, обеспечил бы самое простое решение ее проблемы.
   – А мне казалось, что меняет.
   Далтон прищурился.
   – Да, но не так, как вы думаете. Я и понятия не имел, что отношения между вами зашли так далеко. Полагаю, сначала вам лучше обсудить это с Саймоном.
   Агата покачала головой:
   – Это невозможно.
   – Может быть, да, а может быть, нет. Прежде всего, я должен сам в этом убедиться.
   Агата встала.
   – Что ж, вот мы и пришли к взаимопониманию. Если ваш ответ будет положительным, то и мой тоже. – Повернувшись, она вышла в холл и стала подниматься по лестнице, стремясь поскорее добраться до постели.
 
   Когда Агата вошла в комнату, в камине горел огонь, но свечи не были зажжены. Нелли, судя по всему, ушла спать, и Агата решила самостоятельно расстегнуть застежку на спине, чтобы снять платье, но боль в руке не позволила ей это сделать.
   Чуть не плача от отчаяния, Агата сделала еще одну попытку, и тут ее руку накрыли теплые пальцы.
   – Дай-ка я тебе помогу…
   – Саймон! – Она хотела повернуться, но он ей этого не позволил.
   – Тсс! Я пришел убедиться, что с тобой все в порядке. Ты позволишь мне помочь тебе?
   – Да.
   Она стояла, не шевелясь, в полной темноте, пока он раздевал ее и аккуратно складывал на стул ее вещи. Когда Агата осталась в одной сорочке, он подвел ее к кровати и, усадив, принялся вынимать шпильки из ее волос.
   – Я бы с удовольствием помог тебе вымыть голову, но думаю, сон тебе нужнее.
   Агата тихо застонала, когда его теплые руки принялись массировать ее плечи. Потом Саймон приподнял одеяло и помог ей нырнуть под него.
   – Спи, любимая, тебе надо отдохнуть.
   Агата отыскала в темноте его руку.
   – Останься.
   Пригладив разметавшиеся по подушке волосы, Саймон нежно поцеловал ее в лоб.
   – Я и не думал уходить.
   Хотя Агата ничего не видела в темноте, но по шороху поняла, что Саймон раздевается. Потом он улегся рядом с ней, и она крепко прижалась к нему.
   Только после этого она наконец смогла погрузиться в сон и забыть на какое-то время все превратности окружающего мира.

Глава 30

   Саймон собирался охранять сон Агаты, однако усталость настигла его, как только он улегся в постель.
   Когда несколько часов спустя он проснулся, то не сразу сообразил, где находится и почему теплая мягкая женщина так нежно прижимается к нему. Его тело отреагировало раньше, чем разум подсказал название этому ощущению.
   Потом он вспомнил реку и все дальнейшие события. А также то, как Агата при всем честном народе бросилась в его объятия.
   Он не сомневался, что к утру эта история будет на устах у всего города. Она так опозорила себя, что общество никогда ей этого не простит и отныне ее всегда будут называть «проституткой трубочиста» или еще каким-нибудь мерзким прозвищем.
   – Позволь мне отправить тебя из Англии, – прошептал он, уткнувшись лицом ей в шею.
   Его слова разбудили Агату, но когда смысл их дошел до нее, она лишь вздохнула.
   – Нет.
   – Но почему? Ты уедешь на Вест-Индские острова, и это будет идеальным решением. Там тебя никто не знает, и ты сможешь начать жизнь с чистой страницы.
   Агата перекатилась на бок.
   – Убегать бессмысленно, Саймон: Я бежала от Реджи – и посмотри, что из этого получилось: прошлое все равно нашло меня. Единственная возможность одолеть прошлое – это бросить ему вызов.
   – И все же теперь тебе вряд ли снова удастся стать частью твоего мира. Я знаю, каково это, потому что прожил жизнь на его обочине. Уверяю тебя, это не самое приятное для жизни место.
   Агата чуть помедлила, потом ее губы прижались к уголку его губ.
   – Я создам собственный мир, – прошептала она. – И ты всегда будешь его неотъемлемой частью, хотя я никогда больше тебя не увижу. Зато у нас есть впереди эта ночь.
   – Да. – Саймон поцеловал ее в губы.
   У них оставалось всего несколько часов, и каждая секунда, каждый вздох, каждый приглушенный возглас – все приобретало особое значение.
   – Ты сильная, – прошептал он, усаживая ее на себя и позволяя выбирать темп по своему вкусу, подтверждая тем самым ее власть над его сердцем. – И ты великолепна, – продолжал он, доводя ее до высшей точки наслаждения. – Ты храбрая.
   Он вторгся в нее сзади, и она, стоя перед ним на коленях, судорожно дыша, достигла кульминации и уткнулась лицом в подушку.
   – Ты так красива! – воскликнул Саймон, не отрываясь от ее губ, когда в последний раз перелил в нее свою жизненную силу.
   Потом он упал рядом с ней, ловя ртом воздух, и Агата нежно целовала его, а затем закончила их праздник страсти тремя простыми словами:
   – Я люблю тебя.
 
   Агата проснулась, когда комнату уже заливал свет утреннего солнца. Она была одна и ощущала страшную слабость и жажду, тогда как душу ее переполняла печаль. Все утро никто не входил к ней в комнату, и она не звонила и никого не звала. Здесь ни для кого не было места, потому что боль занимала все пространство.
   Наконец Агата поднялась, чтобы воспользоваться ночным горшком, и тут на нее обрушился еще один удар: у нее началась менструация.
   Это означало конец всем ее надеждам. Не будет у нее никакого ребенка.
   Мысль об этой утрате привела ее в еще большее уныние.
   Агата прижала руки к животу, обняв то, чего не было, и почувствовала, как у нее потемнело в глазах. Вероятно, она ослабла от голода. Ничего удивительного, последний раз она ела перед тем, как появился Реджи, то есть два дня назад.
   Хотя ей не хотелось даже думать о еде, она кое-как добралась до сонетки и, позвонив, вернулась к кровати.
   Когда несколько секунд спустя появилась Нелли, Агата все еще стояла, опираясь рукой о столбик балдахина и тупо глядя на большую пустую кровать.
   – Я принесла вам чай, – сочувственно сказала Нелли и поставила на стол поднос. – Может, вы хотите выпить чаю в постели, мисс?
   Постель так и манила Агату. «Заберись туда и останься там навсегда. Свернись калачиком и забудь обо всем, кроме последней ночи, которую ты провела с ним. Оставайся здесь всю жизнь, погрузившись в воспоминания».
   Агата содрогнулась.
   – Этак можно умереть от жалости к себе, – пробормотала она и быстро взглянула на Нелли: – Я правда вызываю жалость?
   – Нет, мисс. – Казалось, девушка не была уверена, какой ответ следует дать.
   Агата повернулась и неуверенной походкой подошла к столу.
   – После завтрака ты приготовишь мне ванну и желтое домашнее платье. Больше нет никакого смысла носить черное.
   – Да, мисс.
   – И попроси кухарку прислать мне что-нибудь легкое, а то я сегодня не очень хорошо чувствую себя.
   – Неудивительно, мисс! – вскрикнула Нелли. – Вы ведь чуть не умерли!
   – «Чуть» не считается. – Агата упрямо вскинула подбородок.
   Когда она поела, искупалась и оделась, ее самочувствие несколько улучшилось. Правда, сердце все еще ныло, но силы постепенно возвращались, а с ними и воля.
   Теперь пришла пора заглянуть к Джеймсу. Брат был бледен, но лихорадило его гораздо меньше, и Агата, оставив его, спустилась вниз.
   На столике возле входной двери, где когда-то лежали горы приглашений, теперь стояли пустой поднос да ваза с последними цветами из сада.
   Войти в гостиную Агата так и не решилась, опасаясь разбудить опасные воспоминания. В этой комнате они с Саймоном провели так много времени вместе! В столовую она не пошла по той же причине и наконец остановила выбор на кухне. Там, сидя за столом, она с удовольствием выпила чашку чаю в обществе Сары.
   – Я знаю, что вам сейчас все видится в черном цвете, но вы еще так молоды. В жизнь каждой женщины мужчины сперва приходят, а потом уходят из нее.
   Тут Агата, не удержавшись, спросила:
   – А у тебя были любовники, Сара?
   – А как же! Я ведь не всегда славилась исключительно своими пирожками. – Дородная кухарка кокетливо взмахнула ресницами.
   Агата улыбнулась:
   – Но был ли у тебя один-единственный мужчина?
   – Единственный?
   Агата кивнула:
   – Как у меня. Я просто не могу представить себе, что когда-нибудь сумею его разлюбить.
   – Кто сказал, что вы должны его разлюбить? Вы никогда не перестанете его любить, чем бы ни закончились ваши отношения.
   – Неужели? Ничего себе, приятная перспектива.
   – Нет-нет, это вовсе не означает, что вы не сможете полюбить кого-то другого. Возможно, не так самозабвенно, не гак страстно, не сегодня и не завтра…
   – Вот именно. Самое трудное – это пережить сегодня и завтра. Когда настанет послезавтра – жизнь войдет в свою колею; по крайней мере я очень хочу в это верить.
   Они сидели молча, погруженные каждая в свои воспоминания до тех пор, пока в дверях не появился Пирсон.
   – Мадам, приглашение для мистера Каннингтона.
   Вздохнув, Агата печально произнесла:
   – Похоже, в некоторых домах Джеймс все еще является желанным гостем.
   – Возможно, мадам, но это королевское приглашение.
   Агата улыбнулась: ее откровенно радовало публичное признание заслуг Джеймса.
   – Мне говорили, что его собираются наградить, и я считаю это справедливым: кто, как не он, заслуживает награды?
   – Да, мадам. Курьер все еще здесь и ждет ответа.
   Агата протянула руку и взяла приглашение. Оно было написано на веленевой бумаге, свернутой в виде свитка, перевязанного шелковой лентой.
   В приглашении Джеймсу предписывалось присутствовать на утренней аудиенции во дворце, во время которой принц-регент официально поблагодарит его за героический поступок. Прием ожидался через четыре дня.
   – Четыре дня? Его королевское высочество, должно быть, шутит?..
   Пирсон деликатно кашлянул.
   – Боюсь, ваш брат не успеет окончательно поправиться за это время.
   – В таком случае ему придется отказаться…
   – О нет, я бы не рекомендовал это делать, мадам. Аудиенции иногда назначаются за несколько месяцев вперед.
   Агата закусила губу.
   – А нельзя ли кому-нибудь принять это приглашение вместо него?
   – Это возможно в том случае, если человек мертв.
   – Тогда мне останется только вежливо поблагодарить его королевское высочество.
   Дворецкий снова откашлялся.
   – Думаю, это было бы неплохо.
   – Хорошо, Пирсон. Тогда пришли мне мои письменные принадлежности и возвращайся сюда: мне потребуется твоя помощь, чтобы составить ответ должны образом.
 
   – Значит, вы полагаете, что Грифон скоро вновь возвратится на свой пост, сэр?
   Саймон пожал плечами:
   – Это вполне возможно. Правда, сначала ему нужно немного поправить здоровье…
   – Может, захочет взять меня в подмастерья и испытать, на что я гожусь?.. – Стаббс с надеждой посмотрел на Саймона.
   – А что, неплохая мысль. У тебя есть способности, и ты наверняка справишься.
   – Спасибо, сэр. – Неуклюже поклонившись, Стаббс быстро вышел из комнаты.
   Саймон закрыл глаза и расслабился. Сегодня ему было очень трудно вникать в проблемы. Неужели он навсегда утратил прежний энтузиазм?
   Неожиданно он услышал, как кто-то вошел в комнату, и нехотя поднял веки.
   Перед ним стоял Далтон Монморенси, и вид у него был отнюдь не радостный.
   – Ба, как удачно начинается день! Лорд Этеридж собственной персоной… – Саймон кисло улыбнулся.
   – Я хочу жениться на ней, – без предисловий сообщил Далтон.
   Вздрогнув, Саймон привстал.
   – Спасибо за уведомление…
   Этеридж неожиданно вздохнул:
   – Но я не могу этого сделать, пока не узнаю, почему не женитесь вы.
   – Ливерпул.
   – Ах вот в чем дело! – Далтон понимающе кивнул.
   – Агата оказалась в центре публичного скандала. Разумеется, Ливерпул не хочет, чтобы я и «Клуб лжецов» хоть в малейшей степени привлекли к себе внимание общества. Более того, если я не приму все это во внимание, он откажется поддержать восстановление в должности Джеймса Каннингтона.
   Далтон некоторое время пребывал в задумчивости, затем сделал несколько шагов и уселся на диван напротив Саймона.
   – Расчетливый сукин сын. Он всегда хотел покрепче привязать вас к себе. Видно, и теперь ему это удалось. Агата никогда не поставит под угрозу карьеру брата.
   – И вы никогда ее об этом не попросите.
   – Именно так.
   Далтон уперся локтями в колени.
   – В таком случае у меня есть новость, которая вас, возможно, заинтересует. После покушения я немедленно сообщил о героическом поступке Каннингтона принцу-регенту.
   Саймон удивленно поднял брови.
   – Вопреки желанию Ливерпула?
   – Когда я отправлял сообщение, мне ничего не было известно о каких-либо возражениях.
   – И очень кстати.
   – Пожалуй, да. После своего назначения Ливерпул взял под жесткий контроль все операции, которые прежде контролировала «Королевская четверка».
   – А я-то думал, ваша преданность Короне не имеет границ.
   – Моя преданность нашей стране действительно безгранична. – Далтон расправил плечи. – Но преданность Ливерпулу сохраняется лишь до тех пор, пока его интересы не вступят в противоречие с интересами Англии.
   – Мудрая позиция. Одержимость погубила многих великих людей, и Ливерпул тоже вот-вот переступит грань.
   – Возможно. Но вернемся ближе к делу. Принц-регент пригласил Джеймса Каннингтона на королевскую аудиенцию и намерен, официально наградить его за спасение жизни Ливерпула.
   Саймон медленно поднял взгляд.
   – Вы это серьезно?
   – Конечно. В таком деле шутки неуместны.
   – Но тогда Ливерпул уже не сможет помешать Джеймсу вернуться…
   Далтон усмехнулся:
   – Я это знаю.
   Женитьба. Дом. Возможность всю жизнь видеть по утрам Агату…
   С большим трудом Саймон все же сумел отвлечься от своих фантазий. Все равно, пока он не оставит навсегда профессию шпиона, ее жизнь не будет в безопасности.
   Да, он незаменим.
   Но так ли это на самом деле? И не пора ли сделать выбор: сохранить ли ему за собой «Клуб лжецов» и уступить Агату Далтону, или…
   Если он передаст работу Далтону, то до конца дней своих будет безработным иждивенцем, каждую ночь засыпающим в объятиях Агаты…
   Он откинулся на спинку кресла и взглянул на Далтона с беспечной улыбкой. В конце концов, почему бы ему не заключить маленькую сделку в лучших традициях Ковент-Гардена?..
   – Итак, вы скучаете по практической работе, я ведь угадал?

Глава 31

   – Я не допущу, чтобы ты это пропустила! – Произнося эти слова, Джеймс постарался придать себе как можно более грозный вид, однако Агата лишь улыбнулась.
   Впрочем, Джеймс и впрямь выглядел великолепно: небесно-голубой атласный сюртук, щедро отделанный золотой вышивкой, дополняли жилет и бриджи до колен, изготовленные из кремового атласа. Такая же атласная перевязь поддерживала раненую руку Джеймса.
   – Это будет твой звездный час. – Агата неожиданно вздохнула. – Ты это заслужил, а если там появлюсь я, то все сразу вспомнят про «шлюху трубочиста». Поверь, мне не очень-то хочется шокировать принца-регента.
   Джеймс фыркнул.
   – Вряд ли тебе это удастся. Думаю, Принни на своем веку видел такое… Впрочем, не в этом дело. Куда важнее то, что принц-регент хорошо знает Саймона и очень его любит. Сомневаюсь, что он осудит тебя за привязанность именно к этому «трубочисту»…
   Агата не могла сдержать удивления:
   – Неужели Саймон близко знаком с его королевским высочеством? – Ее сердце преисполнилось гордостью. – В таком случае я рада за него.
   – Тем более ты должна туда пойти. Я приказываю тебе сделать это.
   – Приказываешь?
   – Ну, настаиваю.
   – В самом деле?
   Джеймс усмехнулся:
   – Ну ладно, покорнейше прошу.
   – Это уже лучше. Хорошо, я пойду, но мне не удастся выглядеть так же великолепно, как выглядишь ты, потому что у меня нет подходящей одежды.
   Баттон, до этого спокойно слушавший перепалку брата с сестрой, чуть не подпрыгнул.
   – Ошибаетесь, мисс, у вас все есть.
   Повернувшись, Баттон проворно достал из гардероба элегантное синее атласное платье, отделанное золотой вышивкой, оттенок которого был несколько темнее, чем цвет сюртука Джеймса.
   Джеймс довольно улыбнулся, а Агата даже взвизгнула от радости. Схватив платье, она опрометью помчалась в свою комнату, по дороге громко призывая к себе Нелли.
   Зал Королевских Аудиенций заслуживал того, чтобы каждое слово его названия писалось с прописной буквы. Агате еще никогда в жизни не приходилось видеть столь изысканного вкуса и такой элегантности, которыми отличались его архитектура и отделка. Ее и Джеймса провели по длинной ковровой дорожке, и они остановились впереди толпы, которая собралась здесь в ожидании аудиенции.
   Когда Агата появилась в зале, среди присутствующих пробежал шепоток, но она не опустила головы. Возможно, этому способствовали ее элегантное платье и теплые пальцы Джеймса, сжимавшие ее ладонь. Наконец появился принц-регент, и Агата заволновалась. Ей так давно хотелось увидеть его…
   Увы, первым ее чувством было разочарование: едва ли человек, обладающий объемистым животиком, мог показаться привлекательным кому бы то ни было.
   Правда, его одеяние отличалось роскошью: один лишь расшитый золотом жилет стоил, наверное, целое состояние, однако…
   В этот момент принц-регент повернулся, видимо, намереваясь водрузить свой объемистый зад на трон, и Агата впервые отчетливо разглядела его. Круглое бледное лицо, внимательные умные глаза…
   Агате его взгляд сразу же понравился.
   – Не понимаю, почему Лавиния называла его безмозглым… – прошептала она на ухо Джеймсу.
   – Потому что она просто самовлюбленная дура. На самом деле Принни весьма умен, несмотря на все его причуды.
   Агата продолжала наблюдать за принцем-регентом в течение почти целого часа, пока он рассматривал различные прошения и раздавал награды. Временами он раздражался, временами выглядел оживленным и заинтересованным, но его никогда не покидало чувство юмора.
   В итоге будущий Георг IV показался Агате просто обворожительным.
   Теперь она понимала, почему ему мог понравиться такой человек, как Саймон, и почему Саймон любил принца-регента.
   Потом герольд громко назвал знакомую фамилию, и Джеймс, медленно подойдя к возвышению, почтительно замер перед Принни. Агата чуть не заплакала от гордости, когда принц-регент что-то проговорил над опущенной головой ее брата, а потом надел на шею Джеймса орденскую ленту. Она почти ничего не слышала, но радостное выражение на лице Джеймса, когда он повернулся и поклонился присутствующим, сказало ей больше, чем слова.
   Наконец Джеймс вернулся к Агате, он был крайне возбужден.
   – Ты слышала, слышала? Принни сказал, чтобы я продолжал служить. Невероятно! Я буду восстановлен в должности!
   Агата тепло улыбнулась брату.
   – Конечно, будешь, куда они без тебя!
   Герольд снова выступил вперед, и от произнесенных им слов сердце Агаты замерло.
   – Теперь его королевское высочество заслушает прошение Саймона Рейна.
   Пройдя по ковровой дорожке, Саймон почтительно остановился перед принцем и низко поклонился.
   Георг IV на мгновение остановил на нем равнодушный взгляд, но потом вдруг улыбнулся и весело спросил:
   – Что это с тобой, друг мой?
   Саймон с облегчением вздохнул; он понял, что своенравный принц-регент, кажется, вспомнил, их прежнюю, дружбу.
   – Ваше высочество, я прошу освободить меня от службы.
   Принни прищурил глаза.
   – И почему же?
   – Потому что я хочу жениться.
   Наступило довольно долгое молчание, потом принц-регент коротко спросил:
   – На ком?
   – На мисс Агате Каннингтон.
   – Каннингтон? Один Каннингтон только что был здесь. Это его сестра?
   – Да, ваше величество.
   Принц насмешливо приподнял брови.
   – Так ты и есть тот самый нечестивый трубочист?
   – Да, я.
   Некоторое время Саймону пришлось ждать, пока у принца пройдет приступ бурного веселья.
   – Забавная история! Остроумная шутка! Из одной лишь благодарности за столь неожиданное развлечение я мог бы удовлетворить твою просьбу. – Внезапно лицо Принни вернулось в обычное состояние. – Приведите ко мне эту женщину.
   Герольд тут же объявил, что его королевское высочество желает видеть мисс Агату Каннингтон.
   По толпе собравшихся пробежал удивленный шепот. То тут, то там произносились слова «шлюха трубочиста», что приводило Саймона в ярость.
   Однако Агату это явно издевательское прозвище, кажется, совсем не задевало; она грациозно вышла вперед и, остановившись рядом с Саймоном, сделала реверанс.
   – Ваше высочество…
   Принц некоторое время внимательно разглядывал ее, и, казалось, ему все больше нравилось то, что он видел. Потом он перевел взгляд на Саймона.
   – Определенно за этим кроется какая-то интрига. А ну-ка расскажи!
   Решив, что в данных обстоятельствах скрывать что-либо нет никакого смысла, Саймон выложил принцу все факты, не забыв сказать о том, чем пожертвовала Агата ради интересов своей страны. Возможно, королевская длань защитит ее, даже если его прошение об отставке будет отклонено, а разве не этого он добивался?
   Казалось, принц внимательно слушал, а когда Саймон закончил свой рассказ, он неожиданно повернулся к Агате.
   – Ну что ж, теперь говори ты, женщина! Леди, рожденная, чтобы выйти замуж за джентльмена и наслаждаться всеми радостями жизни, готова отказаться от всего этого ради какого-то незаконнорожденного трубочиста? Невероятно!
   – Просто я люблю приключения, ваше величество.
   – И ты в самом деле хочешь выйти замуж за этого человека?
   Серьезно посмотрев на принца, Агата кивнула:
   – Да, ваше высочество, если он сам предложит мне это.
   Принц незамедлительно повернулся к Саймону.
   – Так ты до сих пор не сделал предложения! – удивленно воскликнул он. – Неужели ты струсил?
   – Я считал, что жениться в моем положении означало бы подвергнуть мою избранницу опасности.
   – Кажется, я понимаю, что ты имеешь в виду. – Принни пристально взглянул на Агату. – Выходит, трубочист низкого происхождения и есть то, о чем ты мечтаешь?
   – Боюсь, я никогда не отличалась хорошим вкусом.
   – И все же ты могла бы выбрать кого-нибудь получше.
   Агата взмахнула длинными ресницами.
   – Разумеется, ваше высочество, но поскольку вы уже заняты, мне придется удовольствоваться второсортным вариантом.
   Судя по всему, принцу-регенту эти слова пришлись по нраву; не поворачивая головы, он искоса взглянул на Саймона.