Брэдли Селеста. Притворщик

   В любом случае теперь ее внешность не играет большой роли. Она должна помнить, что находится здесь для того, чтобы разыскать Джейми, а не себя показать.
   – Вы в своем уме?
   Вздрогнув, Агата повернулась и увидела Саймона, который сердито уставился на нее, спускаясь с лестницы. Ну если не на нее, то на определенную часть ее тела.
   – Не понимаю, что вы имеете в виду, – сказала она, хотя отлично знала, о чем идет речь.
   – Разумеется, понимаете. В таком виде вы никуда не пойдете!
   Хотя властный тон Саймона разозлил Агату, она почувствовала прилив гордости за его вполне культурную речь. Великолепная работа. Теперь никто не узнает в нем неотесанного трубочиста.
   Саймон торопливо сбежал вниз; его сердитый взгляд помрачнел еще больше, когда, остановившись передней, он пристально взглянул на ее декольте.
   – Вы выглядите неприлично. Наденьте что-нибудь другое.
   – У меня всего одно подходящее для данного случая платье, – невозмутимо заявила Агата, снова поворачиваясь к зеркалу. Она вспомнила, что видела в модных журналах платья и с более глубокими декольте. – Откровенно говоря, декольте не кажется мне излишне смелым. Думаю, лондонские леди только такие глубокие декольте и носят.
   Саймон был вынужден признать, что в этом Агата не ошибалась: ее платье не выглядело таким уж дерзким, чего нельзя было сказать о фигуре. Он не мог оторвать взгляд от роскошных белых грудей, которые угрожали перелиться через край выреза ее платья. Впрочем, они не столько угрожали перелиться, сколько искушали его попробовать их на вкус.
   Тем не менее, Агате вовсе не обязательно демонстрировать свои прелести каждому мужчине в Лондоне. Это, черт возьми, неприлично.
   – Переоденьтесь сию же минуту! – приказал он.
   Тут уж Агата рассердилась не на шутку. Если Саймон думает, что такое поведение сойдет ему с рук, то он сильно ошибается. Никто не имеет права указывать, как ей вести себя.
   Она, прищурившись, взглянула на него.
   – Я пойду в том, в чем сочту нужным, – решительно заявила она и, махнув рукой Пирсону, приказала подавать экипаж.
   – В таком случае вам придется обойтись без меня. – Саймон улыбнулся недоброй, улыбкой. – Похоже, у меня начинается головная боль…
   Ох, пропади все пропадом! Саймон определенно решил настоять на своем.
   Агата язвительно улыбнулась.
   – Пирсон, принесите моему бедному мужу порошок от головной боли, – прошипела она, не переставая улыбаться.
   Неожиданно Саймон по-дружески положил руку ей на плечо.
   – Послушайте, выходить в таком виде действительно неразумно, – спокойно сказал он. – Нельзя ли как-нибудь это прикрыть… ну, хотя бы слегка приподнять линию ворота? Или, может быть, попробовать кружево?
   Агата прищурилась. Она только что думала о том же самом, но этот человек сумел каким-то образом заставить ее забыть о своим намерениях.
   – Возможно, вы правы. Ладно, ждите здесь; я вернусь через минуту. – Неохотно оторвав от него взгляд, Агата стала подниматься по лестнице.
   Уступка с ее стороны стоила того, чтобы увидеть, оглянувшись через плечо, как Саймон без особого энтузиазма принимает из рук Пирсона бумажный пакетик с отвратительно пахнущим порошком от головной боли.

Глава 7

   Саймон помог Агате выйти из экипажа перед великолепным домом Уинчеллов, а она, встряхивая юбками, все не переставала поучать его:
   – Помните, поклон зависит от ранга дамы. Если вас представляют какой-нибудь миссис, можно ограничиться полупоклоном, но если леди, не помешает поклониться пониже. Даже если вы немного перестараетесь, это может лишь польстить ее самолюбию. И не забудьте добавить одну из фраз, которым я вас научила.
   Чувствуя, что его терпение на исходе, Саймон скрипнул зубами. Чтобы добраться сюда по запруженным народом улицам Лондона, им потребовался почти час, и в течение этого времени Агата наставляла его.
   – Черт побери, дорогая, жене не следует отчитывать мужа на глазах у всех, – сказал он, многозначительно взглянув в сторону других пар, выходивших из экипажей. – Тебе едва ли захочется прослыть мегерой, не так ли? – Он решительно сунул руку Агаты под свой локоть и повлек ее в очередь, выстроившуюся перед входом в дом.
   – Спасибо, что напомнил, дорогой. Конечно же, мне этого не захочется, – сердито глядя на него, признала Агата, – но все равно джентльмены не должны чертыхаться в присутствии леди.
   – Еще одно слово – и я окажусь не в присутствии леди, а в присутствии очень хорошенького трупика! – прорычал Саймон.
   Ах! Так, значит, Саймон считает ее хорошенькой? При этой мысли Агата чуть не упала на великолепной мраморной лестнице, ведущей к парадному входу. Но тогда зачем же он настоял на том, чтобы она спрятала грудь под кружевом?
   Передав верхнюю одежду слугам, они вошли в холл, а потом вместе с потоком гостей проследовали в огромный бальный зал, где было не так многолюдно, как обычно на большом балу, и гости, казалось, наслаждались этим простором. Столь дорогостоящей элегантности Агата, кажется, еще никогда не видела. Помещения, в которых происходили ассамблеи в Ланкашире, не шли ни в какое сравнение с роскошью золотистого с розовым зала.
   Агата повернулась к Саймону.
   – Какая красота! – невольно воскликнула она.
   – Если хотите знать, то, на мой взгляд, это всего лишь чертов выпендреж, – отозвался он на чистейшем кокни.
   – Саймон! Ты обещал! – Агата в ужасе всплеснула руками, но тут же поняла, что он ее разыгрывает. Увидев, что его плохое настроение улетучилось, она радостно улыбнулась и с той же улыбкой поздоровалась с леди Уинчелл.
   Лавиния приподняла изящную бровь, и губы ее тронула к ледяная улыбка.
   – Рада видеть вас, миссис Эпплкуист. Вы выглядите просто великолепно! А я-то беспокоилась, что после столь продолжительного пребывания в деревне вы не найдете в своем гардеробе ничего подходящего, чтобы надеть на ужин с танцами…
   Однако Агата не собиралась позволить хозяйке дома испортить ей хорошее настроение.
   – Леди Уинчелл, мое платье не идет ни в какое сравнение с элегантностью вашего наряда. Где вам удается находить столь модные вещи? Большинство моих знакомых дам с грустью вспоминают о довоенной французской модной одежде, тогда как вы умудряетесь выглядеть так, словно никакой войны вовсе нет.
   Саймон остолбенел. Понимает ли Агата, что делает? Она только что обвинила одну из влиятельных представительниц высшего общества в сотрудничестве с французами!
   По выражению лица леди Уинчелл он сразу угадал, что не он один истолковал комплимент как колкость.
   Прищурив глаза и скривив губы так, что это едва ли можно было бы назвать улыбкой, леди Уинчелл торопливо отпустила руку Агаты и повернулась к Саймону; при этом в ее лице промелькнуло что-то хищное.
   Саймон насторожился. Взяв протянутую руку, он произнес одну из заготовленных Агатой фраз и низко поклонился; при этом средний палец леди Уинчелл многообещающе скользнул по ладони.
   Весьма любопытный поворот сюжета… Взглянув на Агату, Саймон заметил, что она не спускает глаз с их рук.
   – Не смеем задерживать вас, миледи, – сказала она, тогда как леди Уинчелл все не выпускала руку Саймона, – а то другие ваши гости потеряют терпение. – Схватив Саймона за рукав, Агата чуть не вывихнула ему плечо, с силой увлекая его в толпу гостей.
   – Да что с тобой такое? – Саймон сердито высвободился. – Я всего лишь следовал твоей инструкции.
   – Будь с этой змеей поосторожнее, дорогой: она что-то знает, я это чувствую. Леди Уинчелл всегда с подозрением относилась ко мне.
   – Не потому ли, что ты живешь во лжи с тех пор, как приехала в Лондон? – Саймон поправил манжеты фрака.
   – Я… Ко… А ты откуда об этом знаешь? – прошептала Агата.
   Черт! Саймон не сразу вспомнил, что именно он знает.
   – Ну… не ты ли сказала всем, что замужем, а сама не замужем. К тому же ты хочешь сохранить в тайне, кто я такой на самом деле…
   Агата с облегчением вздохнула:
   – А-а, так ты имеешь в виду эту ложь?
   Значит, есть еще и другая ложь? Саймон усмехнулся про себя. Интересно бы узнать, какую сеть обмана она сплела вокруг него!
   Танец закончился, и Саймон вежливо возвратил миссис Трапп ее супругу, затем, делая вид, что не понял их завуалированных намеков, торопливо поклонился дочерям Траппов.
   Через плечо мистера Траппа он видел, как Агата вальсирует в объятиях престарелого типа в военной форме. Казалось, она готова была часами танцевать исключительно с военными. Саймон был уверен, что сплетники уже болтали о том, что миссис Эпплкуист отдает предпочтение красным мундирам.
   Отклонив предложение мистера Траппа сыграть в карты, Саймон спрятался за мраморной колонной и стал наблюдать за собравшимися. К этому времени гости несколько утомились, тогда как до ужина оставалось еще добрых полчаса. Самое подходящее время поискать то, за чем он пришел в этот дом.
   – Мистер Эпплкуист! Какое счастье, что я застала вас в одиночестве! – промурлыкал женский голосок, что не было для него неожиданностью. Зато неожиданностью стала изящная ручка, схватившая его за ягодицу. Проклятие! Ну и бесстыжая эта леди Уинчелл!
   Быстро повернувшись, Саймон поймал шаловливую ручку и поднес ее к губам, чтобы отвесить официальный поклон.
   – Вы затмеваете звезды, миледи, и они плачут от зависти, видя вашу красоту. – Он поморщился, произнося эту дурацкую фразу, которую Агата заставила его заучить. Однако леди Уинчелл, судя по всему, осталась довольна.
   – Можете звать меня Лавинией… когда мы одни. Вы так хорошо говорите: признаться, я удивлена. Когда мы встретились впервые, вы казались таким молчаливым…
   – В тот день, миледи, меня лишил голоса легкий приступ тропической лихорадки. Уверяю вас, я страдал от своего бестактного поведения, однако моя дорогая супруга умоляла меня не разговаривать, чтобы скорее вылечиться.
   – Ах да, ваша маленькая женушка. Скажите откровенно, Мортимер… Но могу ли я называть вас Мортимером?
   – Ну конечно, миледи, вы окажете мне честь. – Саймон чувствовал себя словно мышь, которую змея удостоила своим вниманием…
   – Скажите, Мортимер, как может такой… повидавший мир человек, каким являетесь вы, находить удовлетворение в браке с такой, извините меня, пышнотелой дояркой?
   Ресницы леди трепетали, но Саймон заметил, что она настороженно ожидает его реакции на явно оскорбительные слова.
   Может быть, это проверка? Он подавил раздражение и улыбнулся. Леди определенно куда-то шла, и он не возражал против того, чтобы узнать, куда именно она направлялась.
   – Агги меня вполне устраивает. Она, возможно, и не семи пядей во лбу, но покладиста и ей легко угодить. Мужчины не любят, когда в семейной жизни возникают осложнения, ведь так?
   – Нуда, чтобы иметь возможность проводить время в совсем другой компании… Гениально. Уверена, моему мужу хотелось бы иметь нечто подобное.
   – Ему это ни к чему, миледи. Не родился еще такой мужчина, который смог бы устоять перед вашими чарами.
   Кокетливо взглянув на него, леди Уинчелл придвинулась ближе, прикоснувшись грудью к его предплечью.
   – Признаюсь, он не уделяет мне достаточного внимания. Все теряет смысл, если женщина не может чувствовать себя… женщиной. – Ее обиженная гримаска казалась смешной на лице, призванном являть миру женское превосходство.
   Внезапно леди Уинчелл чуть покачнулась, и Саймон заметил, как напрягся сосок, прижатый к его руке.
   – Трудно представить себе более женственное существо, чем вы, миледи.
   Произнося эти слова, Саймон лихорадочно обдумывал ситуацию. Как заставить леди Уинчелл отвести его в кабинет мужа и тем сэкономить время? Пока Агата деловито прочесывала толпу в надежде услышать что-нибудь о Грифоне, а лорд Уинчелл со своими единомышленниками находился в курительной комнате, ему следовало поскорее перейти к делу.
   Одарив леди Уинчелл томным взглядом из-под полуопущенных ресниц, Саймон медленно провел предплечьем по ее груди.
   – Признайтесь, миледи, вам иногда приходило в голову взять у вашего муженька небольшой реванш за невнимание?
   – Кажется, такая мысль разок-другой действительно приходила мне на ум, – еле слышно призналась Лавиния.
   – И ведь он частенько отсутствует, играя в карты, а? – Саймон знал, что Уинчелл был увлеченным коллекционером произведений искусства, но Мортимер мог об этом и не знать.
   – Ах, во всем виноваты его коллекции. Унизительно быть замужем за человеком, который предпочитает проводить время с какой-нибудь картиной или статуей, вместо того чтобы услаждать жену.
   – Какой стыд! – Саймон сунул два пальца за край ее декольте и чуть оттянул ткань. – Рискованная мода. Интересно, смог бы я чуть-чуть поиграть с ними?
   Услышав эти слова, Лавиния вздрогнула и закрыла глаза.
   – Ах, прошу, сделайте это! Прямо здесь, сию же минуту! Поиграйте со мной!
   – Для такого человека, как я, этого мало. Так можно лишь раздразнить аппетит, но стоит ли ограничиваться этим, если я мог бы научить вас множеству интересных игр, о которых узнал во время своих путешествий?
   Лавиния встрепенулась и открыла глаза, затуманившиеся от похоти.
   – Экзотические игры?
   – Дорогая, я возьму вас с собой в такое путешествие, из которого вам не захочется возвращаться. На островах Вест-Индии я познакомился с приемами, которые держат в секрете самые порочные куртизанки.
   – Покажите мне их! Сию же минуту! – Она схватила его за руку. – Моя спальня…
   Саймон выдернул руку.
   – Но, Лавиния, кажется, мы говорили об экзотике. Никто из людей, знающих толк в этом деле, больше не пользуется для этих целей кроватями.
   – Неужели! – Казалось, Лавиния была не слишком разочарована. Напротив, выражение ее лица стало еще более похотливым.
   – Тот прием, который я имею в виду, достигает полной силы… в определенных условиях. Конечно, для этого потребуется какой-то стол…
   – Утренняя столовая. Скорее…
   – И для того, чтобы все было как следует, мне потребуются…
   – Требуйте все, что угодно!
   – Чернила. Вы наверняка слышали об эротическом искусстве татуировки?
   – А это не больно? – Глаза леди Уинчелл блестели.
   – Ну конечно, нет: ведь татуировка делается лишь на короткое время.
   На этот раз Лавиния, кажется, что-то заподозрила, но тут Саймон, вытянув губы трубочкой, выдохнул струю воздуха на обнаженную кожу ее груди.
   – Вообразите себе ощущения от движения смоченной чернилами кисти, когда я буду наносить таинственные изображения. Влажная кисточка, сначала холодная, постепенно теплеет от соприкосновения с вашей кожей, и вот уже кажется, что это человеческий палец или, возможно, язык.
   Глаза Лавинии совершенно остекленели от вожделения.
   – В кабинет мужа, скорее! Там есть письменный стол и много чернил. – Теперь она была полностью готова к осуществлению плана и, схватив Саймона за руку, почти бегом бросилась к лестнице в глубине холла.
   – Сюда. Спускайтесь вниз, потом седьмая дверь направо. Не бойтесь, я тоже приду туда… другим путем.
   – Счастливого пути, моя красавица. – Саймон поцеловал руку Лавинии и с беззаботным видом стал спускаться по лестнице. Уголком глаза он видел, как она, взмахнув юбками, удалилась в другом направлении.
   Как только леди Уинчелл исчезла из виду, он помчался вниз и дальше по коридору, старательно считая двери.
   Седьмая! Быстро вытащив из кармана серную спичку, Саймон сунул ее под стеклянный колпачок ближайшего зажженного бра, подождал, пока она загорится, потом юркнул в темную комнату и закрыл за собой дверь.
   На столике у двери стояло несколько свечей в подсвечниках, и он на ходу зажег ближайшую свечу, потом тщательно загасил можжевеловую палочку, покрытую серой, и вернул ее в карман.
   Итак, с чего начать? Подойдя к письменному столу, он принялся вытаскивать ящик за ящиком и ощупывать стенки и дно каждого, а затем задвигать ящики на место.
   Однако он так ничего и не обнаружил, даже когда, опустившись на колени, обшарил руками все скрытые от глаз деревянные поверхности: дно, боковые стороны, промежуток между тумбами… Ничего.
   Тогда Саймон обернулся к стене за письменным столом и принялся аккуратно сдвигать в сторону картины, пока в конце концов не обнаружил в стене металлический сейф.
   В это время из-за двери послышался какой-то шум, и Саймон поспешно вернул картину на место.
   Когда дверь открылась, в комнату влетела Лавиния и, закрыв дверь, прислонилась к ней спиной.
   – Это подойдет?
   – Что именно? – беззаботно спросил Саймон, присаживаясь на край массивного письменного стола.
   – Ну это, на чем вы сидите, – еще не вполне отдышавшись, сказала Лавиния. – Можно на нем попробовать ваш «прием»?
   – Да, отлично подойдет. Я тут как раз искал чернила. Саймону пришлось отступить в сторону, потому что Лавиния бросилась к столу и принялась лихорадочно рыться в ящике.
   – Вот, держите! – Сунув ему в руки чернильницу и кисть, она взгромоздилась на полированную поверхность черного дерева. – Как мне расположиться?
   – Пока оставайтесь там, где вы есть, – распорядился Саймон, не зная, что делать дальше. Уж слишком быстро она примчалась сюда. Сейчас, когда он так близок к успешному завершению поисков, глупо было бы все бросить.
   Интересно, насколько Лавиния доверчива в возбужденном состоянии? Достав из кармана порошок от головной боли, он стал махать им перед ее носом до тех пор, пока ее остекленевший взгляд не сфокусировался на пакетике.
   – Что это такое?
   – Ах, миледи, это вещество настолько тайное, что у него нет названия. Это размолотый корень растения, которое встречается только в высокогорных районах Перу: его собирают при свете луны девственницы, а хранится оно в чашах, изготовленных из черепов развратников.
   Пропади все пропадом! Он, кажется, становится еще большим лжецом, чем Агата!
   К счастью, Лавиния сразу же попалась на эту удочку.
   – А оно зачем? – шепотом спросила она.
   – Самая крошечная щепотка этого порошка, добавленная в стакан бренди, существенно повышает эротическое наслаждение…
   Соскочив со стола, Лавиния тут же пересекла кабинет и подошла к сервировочному столику, на котором стояли полный графин и стаканы.
   До краев наполнив стакан, она вернулась к Саймону.
   – Кладите!
   Саймон осторожно развернул бумажный пакетик и, постукивая пальцем, насыпал чуть-чуть порошка в бренди.
   – Еще, – потребовала она и потянулась за порошком, но он остановил ее.
   – Осторожнее, миледи, это путь к безумию. Представьте, что вы испытываете нескончаемый оргазм и вам суждено вечно пребывать в экстазе. – Он покачал головой. – Такой судьбы врагу не пожелаешь: это страшнее, чем смерть…
   Видимо, он не убедил леди Уинчелл, которая, судя по всему, была готова немедленно броситься в омут безумия.
   – Вы должны верить мне, миледи. – Саймон погрозил ей пальцем. – Если, выпив бренди, вы ничего не почувствуете, тогда мы добавим еще.
   Лавиния поднесла стакан к губам и осушила его залпом.
   – Пока ничего. Дайте мне еще.
   На этот раз она принесла с сервировочного столика весь кувшин и, снова наполнив стакан, протянула его Саймону. После того как он добавил туда еще немного порошка, бренди снова было выпито с молниеносной скоростью.
   – Черт возьми, я ничего не чувствую, абсолютно ничего! – Лавиния недоверчиво посмотрела на предполагаемого любовника.
   Саймон пожал плечами:
   – Ничего не понимаю. К этому времени вы должны извиваться на полу в экстазе, который накатывает на вас волна за волной.
   Глаза у Лавинии чуть не вылезли из орбит.
   – Волна за волной?
   – Именно так. Возможно, порошок со временем несколько потерял свою силу, и вам следует принять еще немного.
   Он поднял пакетик над стаканом, но Лавиния выхватила снадобье у него из рук и высыпала в бренди все содержимое пакетика.
   – Извини, милый, я не хочу ни с кем делиться. – Она покачала головой и хихикнула. – Волна за волной, вот так!
   Опрокинув в горло содержимое стакана, Лавиния какое-то время стояла, закрыв глаза и покачиваясь.
   Отлично! Еще немного – и она отключится…
   Но не тут-то было.
   Покрутив головой, леди Уинчелл снова открыла глаза. Саймону оставалось только удивляться ее поразительной стойкости! Большинство мужчин к этому времени отключились бы окончательно, но не она.
   Когда леди Уинчелл сфокусировала на нем взгляд, Саймон насторожился.
   – Кажется, подействовало. Я уже чувствую наслаждение. – Лавиния танцующей походкой медленно приблизилась к нему. – Прикоснись ко мне, сорви с меня это ненавистное платье! – Ухватившись обеими руками за вырез, она рванула ткань, и платье с треском разошлось по швам.
   Ее груди вывалились наружу, и Лавиния, покачивая ими перед Саймоном, закрыла глаза.
   – Прикоснись ко мне.
   – Я обязательно это сделаю, но сначала мне нужны чернила. – Стараясь оставаться за пределами досягаемости захмелевшей дамы, Саймон обошел вокруг нее, затем взял чернильницу и кисточку.
   Между тем леди Уинчелл оказалась значительно расторопнее, чем он предполагал: с утробным рычанием она обхватила его шею руками и прижала его лицо к своей груди.
   Под весом ее тела Саймон покачнулся назад, почувствовал позади диван и шлепнулся на него; при этом Лавиния оказалась на нем верхом.
   – Я хочу потрогать тебя. Сними это! – Она потянула за рукав его сорочки.
   – Ладно. Только не надо так спешить…
   Лавиния, покачиваясь, сидела на нем и хихикала, пока он неохотно развязывал галстук и расстегивал запонки.
   – Ах, как мне нравится твоя грудь! А тебе моя нравится? – Она провела руками по своему телу, подразнив собственные соски, потом погрузила пальцы в волосы и, вынув шпильки, распустила их.
   Затем закинула руки за голову и соблазнительно выгнулась ему навстречу.
   – Возьми меня, – хрипло потребовала она, после чего, окончательно обессилев, рухнула на ковер.

Глава 8

   Агата улыбнулась своему партнеру и низко присела в реверансе. К этому моменту ее уже изрядно утомили восхищенные взгляды и мужское внимание.
   Очевидно, свобода, как необычная монета, имела две стороны.
   Что до Саймона, то он играл свою роль просто великолепно. Первую половину вечера Агата следила за каждым его шагом и видела, как он элегантно флиртует с дамами.
   В конце концов, она все же заставила себя прекратить эти наблюдения и заняться собственным расследованием. Ей надо было наконец установить, кто же такой на самом деле этот Грифон.
   Тем не менее, она старалась не выпускать Саймона из поля зрения, и этим же, похоже, занимались многие из присутствующих женщин. Агата даже опасалась, что в лице Мортимера Эпплкуиста создала настоящего монстра, кокетливого и обаятельного.
   Присев на ступеньку, Агата обвела взглядом бальный зал, но Саймона нигде не было.
   Поскольку она выполнила все, ради чего сюда пришла, оставаться здесь дольше не имело смысла, да и Саймону было бы лучше уехать до ужина. Агата не была уверена, что он твердо усвоил правила поведения за столом.
   Может быть, он вышел в сад? Надо проверить. Спустившись по лестнице, Агата направилась к широким дверям, выходящим в сад.
   В это мгновение ее внимание привлекли двое мужчин, которые, проходя мимо, рассеянно кивнули ей и направились в коридор, а затем, миновав комнату для игр, прошли вдоль галереи и свернули к проходу в главное здание.
   Если она не ошиблась, одним из них был сам лорд Уинчелл. Может быть, где-то в недрах дома имелась курительная комната?
   Последовав за мужчинами на некотором расстоянии, Агата услышала, как лорд Уинчелл негромко сказал своему спутнику:
   – Если бы вы согласились пройти в мой кабинет, то увидели бы план пристройки нового крыла для размещения госпиталя, который я набросал собственноручно…
   Агата пожала плечами. План ее не волновал, ей нужно было найти Саймона. Если Уинчелл шел в свой кабинет, то едва ли Саймон присоединится к нему там.
   Она уже хотела повернуть обратно, но вдруг увидела, как что-то блеснуло у ее ног.
   Запонка. Агата подняла ее и повертела в пальцах. Золотая, украшенная лазуритом.
   Силы небесные, да ведь это одна из запонок Саймона! Она выбрала их сама, потому что цвет камня идеально подходил к цвету его глаз. Но с какой целью трубочист бегает по коридорам резиденции Уинчеллов?
   Агата напряглась, этак он их обоих втянет в какую-нибудь неприятную историю, а она шла верным путем и многого добилась не для того, чтобы свернуть с него из-за такого шельмеца, как Саймон.
   Держась в тени, Агата незаметно обошла мужчин, с увлечением обсуждавших достоинства висевшей на стене картины, и, нажав на дверную ручку, просунула голову внутрь и огляделась. Никого.
   В следующей комнате тоже было темно и холодно. Двигаясь медленно, так, чтобы поменьше шуршали юбки, она юркнула в следующую дверную амбразуру. Заметив свет, пробивающийся из-под двери, она сразу же поняла, что нашла Саймона.
   Бросив взгляд вдоль коридора, Агата заметила, что лорд Уинчелл двигается в ее направлении. Он не заметил ее сразу только потому, что был слишком поглощен разговором.
   Проскользнув в комнату, Агата поняла три вещи одновременно. Во-первых, обшитая роскошными деревянными панелями комната с огромным письменным столом была, несомненно, кабинетом лорда Уинчелла. Во-вторых, полуодетая женщина, распростертая на диване, – жена лорда Уинчелла. В-третьих, полуодетый мужчина, открывающий стенной сейф лорда Уинчелла, несомненно, Саймон.