Брэдли Селеста. Самозванец

   – Да?
   Она повернулась и посмотрела ему в глаза.
   – На одну эту ночь ты станешь моим любовником?
   У Клары было такое чувство, что если Монти тотчас не даст ответа, она сгорит как пылинка в пламени, бушевавшем внутри ее.
   Возможно, ему необходимо напомнить о том удовольствии, которое они могли бы доставить друг другу. Она шагнула к нему, провела ладонью под его курткой, скользнула пальцами по грубому жилету и круговым движением огладила его грудь там, где билось сердце. Кончиками пальцев она чувствовала его стук.
   – Позволь мне дать тебе то, что ты дал мне, Монти.
   – Но… я не вернусь, Роза. Я не могу сделать это, а потом покинуть тебя.
   Ее благородный грабитель. Она подошла вплотную и коснулась губами его щеки.
   – Не оставляй меня нелюбимой, дорогой, – прошептала она. – Я никогда не встречала мужчину, которого хотела бы так, как тебя. И никогда не встречу. Неужели ты допустишь, чтобы, прожив жизнь, я так и не узнала, какое наслаждение могут подарить друг другу мужчина и женщина?
   Он дрожал. Она чувствовала, как бешено бьется его сердце под ее ладонями. И все же он не прикоснулся к ней, не сделал ни единого движения навстречу.
   Она ждала, отрешенно отсчитывая удары своего сердца.
   Итак, все кончено. Клара отстранилась и прошептала, опустив глаза и признавая свое поражение:
   – Простите меня. Я подумала…
   Он привлек ее к своей груди и поцеловал. Это был грубый голодный поцелуй, и она ответила на него со всепоглощающей страстью.
   На этот раз, чтобы ласкать ее, у Далтона были свободны обе руки. Он попытался вспомнить, почему ему не следует проводить ладонями по ее стройной спине до округлых ягодиц, но последние остатки здравого смысла испарились, как только он прикоснулся к ней.
   Не существовало никакого лорда Этериджа. Не было «Клуба лжецов».
   Была только холодная пустота его одиночества и тепло Розы в лунном свете.
   Кларе никогда не хотелось прикоснуться к мужчине так, как она прикасалась к Монти. Ее руки дрожали от желания ощутить его тело. Она слегка посмеялась над своими робкими попытками расстегнуть его жилет, он лишь прикрыл ее улыбку своими горячими губами и рванул жилет так, что пуговицы посыпались на землю.
   Она хотела его, о, как она его хотела! И все же сила ее желания казалась ничтожной в сравнении с его всепоглощающей страстью.
   Никто никогда так не жаждал ее. Его желание было грубым, обнаженным, всеобъемлющим. Он похищал ее дыхание своими поцелуями, воспламенял своими руками и, казалось, не мог насытиться.
   Она только коснулась его рубахи, и он тут же сорвал ее с себя и отбросил в сторону. Одно движение ее пальцев в направлении пуговиц его брюк заставило его поторопиться, и его упругая пульсирующая плоть вырвалась на свободу, озаренная серебристым светом.
   У него было потрясающее тело. Она никогда не видела обнаженного мужчины, никогда не прижималась к мужскому телу с такой интимностью, которая затмила все, что когда-либо было у нее с Бентли.
   Монти был обнажен, словно греческая статуя, но под своими ищущими руками она чувствовала не холодный мрамор. Это был горячий сильный самец, заставлявший ее сгорать от желания. Будь у нее возможность, она серебристыми, как лунный свет, красками, нарисовала бы каждый дюйм этого обнаженного божества, во всей его дикой, первобытной, волнующей силе.
   На нем оставалась только маска, скрывавшая лицо. Маска, которую, слава Богу, она не попыталась снять. Это был символ той тайной мечты, какой оставался для нее Монти.
   Как бы сильно ей ни хотелось увидеть его, в глубине души она понимала, что вместе с маской, если она ее снимет с Монти, исчезнет мечта. И Роза снова превратится в соблюдающую приличия Клару.
   Ее платье последовало за его одеждой, а их обнаженные тела, казалось, сверкают в лунном свете.
   Не отрываясь друг от друга, они подошли к импровизированному ложу из занавесок и упали на него.
   Монти навис над ней, и когда начал раздвигать ей бедра, она остановила его. Чтобы отдышаться и подумать о том, что ее волновало.
   – Я не зачну, – произнесла она. – Сейчас не опасно.
   Монти эта проблема не волновала. Клара же все объяснила Бентли, который не очень хотел ребенка.
   Монти нежно поцеловал ее, с трудом сдерживая желание.
   – Жаль, что обстоятельства не позволяют зачать ребенка, мой цветочек.
   Неожиданно на глаза Кларе навернулись слезы, и она нетерпеливо смахнула их.
   – Если бы обстоятельства позволяли, мой милый, тебе не пришлось бы уходить от меня.
   Она взяла его лицо в ладони и еще раз поцеловала.
   – Но такова реальность. Этот чердак, эта ночь – вот все, что у нас есть. Так давай не будем больше терять ни минуты.
   Далтон чувствовал, что лицо ее мокро от слез. Они жгли его. Он поступал нечестно, неправильно, но искренне. В этот момент он был самим собой.
   Клара обхватила ногами его бедра.
   – Войди в меня, – прошептала она. – Я готова держать тебя там всегда.
   У Далтона защипало глаза. Это не было лихорадочное совокупление, как он представлял, поднимаясь по лестнице. Это был священный момент, обещание, точнее, обет. Если он примет участие в судьбе этой женщины, то никогда уже не станет прежним.
   Он целовал ее долго и медленно, так же медленно погрузился в нее. Это было похоже на возвращение домой.
   Боль, вызванная толщиной его плоти, слегка потревожила ее, но она подалась ему навстречу. Это был не Бентли и не какой-то неизвестный любовник, а красивый и неповторимый Монти, и момент их соития был таким же прекрасным, как он сам.
   Спустя несколько секунд боль утихла, и Клара расслабилась. Он ускорил темп, и Клара, ощущая его внутри себя, забыла обо всем на свете.
   Каждый толчок был откровением, каждый вздох, которым они обменивались, – обещанием. Она оглаживала ладонями его великолепное тело, запоминая каждый дюйм. Он же продолжал раскачиваться над ней, все с большим неистовством погружаясь в нее неторопливыми, но неумолимыми толчками.
   Его резко очерченные скулы блестели от пота в призрачном лунном свете, контрастируя с черной маской, закрывающей верхнюю часть лица. Глаза сверкали в темноте, загадочные и опасные.
   Ей бы надо испытывать отвращение к самой себе, но она знала, что не сможет жить дальше, если не произойдет то, что произошло.
   Он. Внутри. Над ней. Его прикосновение. Его жар.
   Его любовь.
   Пик приближался, и она без колебаний переступила грань, ее взгляд был неотрывно прикован к ярко блестящим глазам под маской. Прежде чем взлететь на вершину блаженства, она поняла, что любит этого мужчину и будет любить всегда.

Глава 15

   Что она натворила! Мысли вихрем кружились в голове. Она отдалась человеку, которого не знала. По сути, незнакомцу! Почему же ее не мучает стыд?
   Клару это нисколько не удивляло. Блаженство, возможно. Быть может, надежда. Ее измученное сердце, казалось, расцвело в тепле его желания.
   Разумные планы проносились у нее в голове, как в пору ее девичества. Она прямо сейчас может уйти с Монти. Выйти за него замуж, поселиться в крошечной комнатке и наслаждаться любовью.
   Все это попахивает романтикой, о подобных вещах пишут в книгах. Но ведь у нее отложены кое-какие средства, и, возможно, достаточно небольшой подсказки, чтобы Монти понял, что благоразумнее найти менее рискованное занятие.
   Конечно, он не просил ее убегать с ним. Но он сказал, что при других обстоятельствах…
   «Ты даже не видела его лица».
   Клара вздохнула. Нудный внутренний голосок прав. Возможно, она слишком торопит события. Она перекатилась через теплое тело Монти и поднялась на локтях рядом с ним.
   Он задремал. На нем была одна только маска, его красивое тело было скромно прикрыто самым краешком бархатной занавески. Клара улыбнулась и быстро сдернула его покрывало.
   – Эй, там! – Он открыл глаза и улыбнулся ей. – А я уж волновался, что ты снова превратишься в скромницу. – Он потянул ее покрывало. – В таком случае будем квиты.
   Клара засмеялась и позволила ему стянуть прикрывающую ее занавеску до талии. Потом она накрыла его руку своей рукой, останавливая его.
   – Это не по-джентльменски, я голая, а ты нет.
   Он с удивлением оглядел себя. Клара, притворившись, будто ей стыдно, закрыла лицо ладонями.
   – Что скажут обо мне люди? Ведь я даже не видела твоего лица.
   Он поднес руку к маске и замешкался. Сердце у Клары замерло. Монти виновато улыбнулся:
   – А я и забыл, что она на мне.
   – Значит, ты не родился в ней?
   Она шутливо толкнула его. Он обнял ее за шею, привлек к себе и поцеловал. Она закрыла глаза, а когда их открыла, маски уже не было. В лунном свете она увидела его лицо – каждая черточка была знакома, как своя собственная.
   Возникшая боль была яростной и мгновенной.
   Далтон молча ожидал ее реакции, но выражение лица Клары не изменилось. Только глаза были широко раскрыты.
   – Я тебе не нравлюсь? – прервал он наконец молчание.
   – Ты совершенен, – прошептала она. – Самый красивый мужчина, которого я когда-либо видела.
   Далтон снова ее поцеловал, и Клара ответила на поцелуй. Далтон перекатился через нее, возбуждение моментально охватило его, едва он почувствовал под собой ее тело.
   Что эта женщина с ним делает…
   Она обвила его за шею руками, впилась в его губы и долго не отпускала. Оторвавшись от нее, Далтон попытался скрыть свое изумление и усмехнулся.
   – Знай я, что меня ждет такой поцелуй, я бы снял маску еще в первую ночь, – шутливо произнес он.
   Клара не улыбнулась, лишь обхватила его лицо ладонями. В ее глазах стояли слезы. Далтон посмотрел в окно. Луна скрылась за облаками. Скоро станет совсем темно. Только сейчас он понял, что не успел рассмотреть ее при лунном свете. Но пора было уходить.
   – Я вернусь, – пообещал он, потянувшись за своей одеждой.
   – Нет, – сказала она, натягивая платье. – Останется только одна эта ночь – Роза и Монти в лунном свете.
   Он положив руки ей на плечи.
   – Я не могу вот так просто уйти…
   Кончиками пальцев она коснулась его губ, заставляя замолчать…
   – А я смогу.
   Было больно слышать это от нее.
   – Сможешь?
   – Вы не должны принимать фантазию за реальность, сэ… Монти. – Она сделала шаг назад, потом еще один, и его руки соскользнули с ее плеч. – Этот чердак был страной грез, а мы вами – всего лишь миражами.
   Далтона удивила сухость, вдруг появившаяся в ее тоне, но боль от услышанного разметала все мысли.
   – Я этого не допущу!
   Последний слабый отблеск лунного света исчез за тучами, и она пропала в темноте, воцарившейся на чердаке. Раздался скрип старого сухого дерева, и наступила тишина.
   – Роза! Роза, мы не закончили. Мы не можем так рас статься!
   Его хриплый шепот эхом разнесся по чердаку, который был так же пуст, как и его сердце.
 
   Далтон томился в своем потайном кабинете на чердаке «Клуба лжецов», когда Саймон постучал по скрытой панели и вошел, не дожидаясь приглашения.
   – Черт побери, Саймон! Это больше не твой «клуб», не за был? Как я могу найти управу на Джекема, когда ты то появляешься, то исчезаешь?
   – Джекем отправился в Шотландию, если ты помнишь, чтобы найти нового поставщика напитков, поскольку прежнего поймали с поличным на контрабанде французского коньяка. Джекем предпочел лично проследить за поставкой виски.
   Далтон раздраженно фыркнул:
   – Пробовать виски, хочешь сказать.
   Саймон пожал плечами:
   – Не для себя, а для «клуба».
   – На месте Джекема я бы больше беспокоился о нравственной обстановке в «клубе».
   – Ах, блаженство неведения, – перефразировал Саймон. – Ты забываешь, что Джекему известно о «Клубе лжецов» лишь то, что мы удовлетворяем запросы джентльменов, находящихся по одну сторону стены, и воров по другую.
   – Воров по обеим сторонам, если хочешь знать мнение сэра Торогуда.
   Саймон сел на единственный стул и вытянул ноги.
   – Как продвигается дело сэра Торогуда?
   – Стоит на месте.
   – Правда? Мне казалось, ты устроил ему отличную ловушку, надев на себя эти две шкуры и одновременно наблюдая за Уодзуэртом.
   – Мне удалось раскопать немало интереснейших подробностей относительно Уодзуэрта, и я сообщил о них Ливерпулу, но не обнаружил ничего, что могло бы указывать на какую-либо его связь с нашим карикатуристом. Торогуд оказался большим профессионалом, чем я ожидал. На самозванца никто не клюнул, впрочем, это не совсем верно.
   Саймон выпрямился.
   – Что ты имеешь в виду?
   Далтон потер шею.
   – На меня дважды напали – в переулке, а потом в Гайд-парке.
   – На тебя? Или все-таки на Торогуда?
   – На Торогуда.
   – Гм… Возможно, это случайность или же месть за один из его рисунков.
   – Именно. Похоже, у этого человека есть все основания держать свою личность в тайне. Мне не хотелось бы, чтобы половина парламента гонялась за моей шкурой.
   – Это не так уж плохо.
   – Не знаю. Кто-то следит за мной, за Торогудом. Светловолосый мужчина, джентльмен, пытающийся выдать себя за простого парня.
   – Можешь его описать?
   Далтон пожал плечами:
   – Светловолосый, высокий, приятной наружности. Моложавый, но не слишком молодой. Такое описание ничего не дает. Оно подходит каждому третьему мужчине из высшего света. Я сам должен его выследить, чтобы раскрыть его личность.
   – Сколько раз ты его видел?
   – Дважды, во время первого нападения и…
   – А второй раз?
   Далтон описал происшествие с угольным фургоном и светловолосого всадника, которого видел лишь мельком. Саймон откинулся на стуле.
   – Это не доказательство. И все же, если интуиция тебе подсказывает, что нападение намеренное, возможно, так оно и шло. Ты прекрасно разбираешься в человеческой натуре.
   Далтон прикрыл рукой глаза.
   – После вчерашней ночи я в этом больше не уверен. По крайней мере в том, что касается моей натуры.
   – Вчерашней ночи?
   Далтон вздохнул. Не хотелось рассказывать Саймону о своем непрофессиональном поступке, но ему требовалась помощь, чтобы во всем разобраться.
   – Помнишь, я тебе рассказывал об источнике информации в доме Уодзуэрта?
   – Да, горничная Роза.
   Далтон покачал головой:
   – Я знаю, что не следовало этого делать. Но сердцу не прикажешь…
   Саймон отпрянул.
   – Ты ведь этого не сделал?
   Далтон потер затылок.
   – Сделал. Прямо на полу. На чердаке. Я чувствую себя полным идиотом!
   – Ты и есть идиот! Ввязался в историю.
   Далтон фыркнул:
   – Как будто ты сам этого никогда не делал.
   Саймон бросил на него сердитый взгляд:
   – Не сравнивай. Я был влюблен в Агату.
   Его заявление нашло отклик в душе Далтона, но он отмахнулся от этого чувства.
   – В любом случае Роза вне подозрений. Она не имеет никакого отношения к сэру Торогуду.
   – Согласен. И что ты собираешься предпринять?
   – Забрать ее оттуда. Я думал о том, чтобы устроить ее…
   – Поверить не могу! Ты обесчестил ее, сделав своей любовницей. Она хоть простая горничная, но…
   – Заткнись, Саймон, – устало произнес Далтон. – Я собирался устроить ее на новое место, болван.
   – А, извини. Это для меня больная тема.
   – Знаю. Должен признаться, я думал об этом, потому что мне очень не хочется бросать ее. В ней есть что-то такое…
   Саймон прищурился:
   – Вы воспылали страстью к горничной, лорд Этеридж?
   – Я так не думаю.
   Далтон сложил ладони домиком, но, сообразив, как сильно этот жест напоминает жест Ливерпула, выругавшись про себя, расправил ладони на столе.
   – В любом случае я должен забрать ее из этого дома. Место там для нее неподходящее, более того, я подверг ее опасности своими действиями. Если раскроется, что она помогала вору…
   – Она окажется в колодках, – закончил Саймон. – Или того хуже.
   – Агата не могла бы взять ее на работу? Найти ей что-нибудь поприличнее?
   – Новое место? Это все, что ты можешь ей предложить, Далтон?
   Далтон поднял брови.
   – А что еще можно сделать?
 
   Клара бросила последние предметы своего мрачно-торжественного гардероба в саквояж и опустилась на колени, чтобы достать потайную коробку. Ворча, она вытащила ее, намереваясь поставить на кровать.
   Что она наделала! Клара содрогнулась. Если быть более точной: чего она не сделала?
   Она ни разу не попыталась выяснить, на кого именно он работает. Ни разу не задалась вопросом, почему он никогда не снимает маску в ее присутствии.
   Клара закрыла глаза. «Ты не хотела ничего знать».
   Она вела себя опрометчиво, глупо и, видит Бог, легковерно. Играла в его игру, доверяя ему, водя его по всему дому. Она даже отдала ему свою кошку!
   Бедняжка. Он, без сомнения, бросил ее умирать медленной и мучительной смертью в каком-нибудь мусорном баке, как только покинул чердак.
   И все это время охотился за ней, Кларой.
   Силы покинули ее при этой мысли, колени подогнулись. Она чувствовала себя такой защищенной во мраке на чердаке. А теперь должна расплачиваться за свою глупость.
   Охваченная отчаянием, Клара попыталась подавить страх. Надо немедленно уехать. Она подвергла опасности не только себя, но и все семейство, которое приняло ее к себе, в трудную минуту протянуло руку помощи.
   Сначала она думала только о возможном скандале, потому-то и сохраняла свою анонимность. Но, оглядываясь назад, поняла, что зашла слишком далеко в своем рвении раскрыть пороки власть имущих. Она нажила врагов, и очень влиятельных.
   Она никогда не простит себе, если что-нибудь случится с семьей ее покойного мужа. Они могут быть поверхностными и недалекими, но она не видела от них ничего, кроме добра, в течение последних двух лет.
   Даже Беатриса, движимая заботой о ней, с неутомимым рвением изучая рынок потенциальных мужей. Но меньше всего Клару интересовало мужское внимание.
   До сих пор. Пока она не встретила этого мужчину, который буквально околдовал ее.
   – Тетушка Клара? Что ты делаешь?
   Клара резко повернулась. Пришла Китти вернуть копировальные принадлежности. Широко раскрыв глаза, она смотрела на вещи, явно свидетельствующие о том, что тетя готовится к отъезду.
   Клара быстро подошла к девочке, взяла ее за руку и втащила в комнату, закрыв за собой дверь.
   – Я должна ненадолго уехать, Китти. Я вела себя очень глупо и подвергла вас всех опасности. Если меня здесь не будет, когда за мной придут, возможно, вам не придется отвечать за мои поступки.
   – Что ты имеешь в виду? Какую глупость ты совершила?
   Клара засунула в саквояж коробку.
   – Тетя, осторожно! Ты помнешь свои платья.
   Кларе стало смешно. Знала бы Китти, что тете сейчас не до платьев.
   – Платья не имеют никакого значения, Китти.
   – Не имеют значения? Но мама говорит…
   – Китти, пожалуйста, помолчи и послушай. Если кто-нибудь будет обо мне спрашивать, скажи, что не знаешь, куда я уехала, когда вернусь и вернусь ли вообще. Что я была замкнута и вы со мной почти не общались. Ты все запомнила?
   – Но мы ведь тебя любим, тетушка Клара, правда! Я знаю, что с мамой иногда бывает трудно, но…
   Чувство, что гончие, идущие по ее следу, уже хватают ее за пятки, усилилось. Она слегка встряхнула девочку.
   – Сделай так, как я сказала. Ты ничего обо мне не знаешь и никогда мною не интересовалась. Поняла?
   Китти, едва сдерживая слезы, кивнула:
   – Я все сделаю, как ты хочешь.
   Клара привлекла ее к себе и порывисто обняла.
   – До свидания, милая Китти.
   Она взяла сумку и направилась к черной лестнице. Не сказав ни слова прислуге, прошла через кухню и вышла на лестницу, ведущую на улицу. Некоторое время постояла на ступеньках, из окна полуподвала внимательно оглядывая окрестности.
   Все выглядело как обычно, однако за ней может кто-то следить. Он может следить за ней прямо сейчас. Откуда Кларе знать? Она неопытна в подобного рода делах.
   Ей казалось, что пронзившая сердце боль пересилит чувство страха. Но Клара поборола ее. Монти – это обман и всегда был обманом. Невозможно любить ложь. Невозможно любить обманщика.
   Клара огляделась и вскочила, чтобы остановить проезжавший мимо экипаж. Прежде чем покинуть Лондон, она должна нанести кое-кому визит.
 
   Далтон, одетый, как Монти, с низко натянутой на лоб кепкой, ждал в переулке за оградой сада у дома мистера Эдварда Уодзуэрта.
   Стаббс легким шагом вышел из черного хода дома и подошел к нему.
   – Монти.
   – Ты отдал ей записку? – Далтон пытался сохранить невозмутимый тон. Это оказалось не так легко, как он думал.
   – Да, сэр. Она сказала, что будет мигом. – Стаббс прислонился к стене рядом с Далтоном. – У вас на куртке кошачий волос, сэр.
   Далтон пристально посмотрел на него. Стаббс поджал губы.
   – Ладно, я ухожу.
   Парень засунул руки в карманы и, тихо насвистывая, двинулся прочь.
   Далтон стал ждать. Он попытался оставаться отстраненным равнодушным, но желание увидеть ее, быть с ней, коснуться лица…
   Его размышления прервал слабый скрип гравия у ворот, и Далтон отступил в тень стены Железные ворота слабо скрипели, и в них проскользнула миниатюрная женщина, закутанная в шаль. Из-под шали послышался шепот:
   – Мистер?
   Далтон сделал шаг вперед.
   – Роза.
   Не в состоянии побороть импульсивное желание, он схватил ее в объятия с радостным смехом. Она взвизгнула и оттолкнула его.
   – Пустите меня!
   Она отступила назад, с подозрением поглядывая на него из-под шали, которая наполовину скрывала ее лицо.
   Но голос скрыть было невозможно. Он никогда не слышал этот голос.
   – Ох, черт! Этот идиот прислал не ту горничную! – Далтон в гневном возбуждении отвернулся. – Черт тебя возьми, Стаббс, – пробормотал он. – Я просил прислать Розу.
   – Я и есть Роза, – раздался за его спиной тихий голосок. – Что вам от меня нужно? Я ничего… ничего плохого не сделала.
   Далтон в изумлении повернулся и взглянул на девушку, подумав, что она произнесла это не слишком уверенно.
   – Тебя зовут Роза?
   Она кивнула и захлюпала носом, потом откинула шаль и рукой вытерла нос. Стала видна свежая отметина на ее лице, наложившаяся на старый синяк. Девушка внешне напоминала его Розу, насколько он смог ее разглядеть. Тот же рост и та же фигура, те же темные волосы, но во взгляде девушки не было ни дерзости, ни остроты, одна лишь усталость.
   – А в этом доме нет другой Розы?
   Она смотрела на него, словно кролик, попавший в силки.
   – Н-нет, только я. Другой Розы нет. Откуда… откуда ей взяться?
   Далтон подошел ближе, пристально глядя ей в глаза. Его начало охватывать подозрение.
   – В самом деле. Откуда ей взяться? Каким образом может женщина, очень похожая на тебя, проникнуть сюда, использовать твое имя, свободно передвигаться по всему дому и не вызвать ни малейшей тревоги?
   Он буквально сверлил девушку взглядом. Далтон знал, как действует его взгляд на людей. Некоторые даже незаметно скрещивали пальцы, чтобы уберечь себя от сглаза. Эта девушка от них ничем не отличалась. Он заметил, как ее рука резко дернулась.
   – Скажи мне, Роза, – он говорил почти шепотом, – кто она. Я должен найти эту женщину. Прошу тебя.
   Страх исчез из ее глаз, и она с любопытством взглянула на него:
   – Она вам нравится, верно?
   Далтон выпрямился.
   – Это тебя не касается.
   Роза опустила голову, чтобы скрыть улыбку, но он все равно ее заметил. Проклятие! Он потерял преимущество. Такого раньше никогда не случалось. Что с ним происходит?
   Роза промямлила что-то себе под нос, потом вновь подняла на него глаза.
   – Вы ее знаете, и она вам нравится.
   – С чего ты взяла?
   – Разве она может не нравиться? Меня бы давно не было в живых, если бы она не приносила мне еду и не ухаживала за мной, когда я болела! Она сама доброта, правда. Настоящая леди до кончиков ногтей.
   Леди?!
   Разум отказывался этому верить, но сердце радостно забилось. Это совершенно меняет дело. Леди…
   Далтон решил сыграть на преданности девушки.
   – Я должен ее найти. Она… она в опасности. – Увидев тень озабоченности в глазах Розы, он, переплетая правду с ложью, добавил: – Ее ищут люди, очень влиятельные люди.
   – Но она не может никому причинить вреда! Она хорошая!
   – Я знаю. Если бы мне удалось первым найти ее, я бы смог ее защитить.
   Роза в нерешительности пожевала губу.
   – Ну, я не знаю. Я ведь обещала.
   – Ты сохраняешь ей преданность, защищая ее. Я тоже хочу ее защитить. Но знаю, что ее зовут Роза и что она горничная. Если бы мне удалось ее найти… – Он осекся.
   – Я понимаю, – сказала Роза. – Эта леди крепко вас зацепила, ведь так?
   Далтон не стал отрицать и отвел глаза. Роза придвинулась ближе.
   – Она живет в соседнем доме, в семье мужа.
   В соседнем доме?
   Роза продолжала:
   – Насколько я помню, фамилия семейства – Трапп, но миледи зовут… – Далтону не нужно было говорить об этом.
   – Клара Симпсон.

Глава 16

   Впоследствии Далтон едва мог припомнить, как покинул переулок возле особняка Уодзуэрта и направился в соседний дом. Он дал Розе несколько фунтов, а также карточку Агаты и посоветовал ей немедленно покинуть это место.
   Дверь открыл дворецкий с добрыми, хотя и несколько усталыми глазами.
   – Мое имя Монморенси. Мне надо срочно увидеться с миссис Симпсон, – сказал Далтон, с трудом сдержав улыбку.
   Его скандальная Вдова-Простушка. Его отважная Роза. И все это упаковано в одной весьма подходящей леди, и эта упаковка дожидается, пока он развернет ее.
   Дворецкий окинул взглядом мужчину в простой одежде, в ботинках и кепке и, несмотря на это, очевидно, оценил манеры Далтона и уверенность, с которой тот держался. Далтон поднял брови и высокомерно вскинул голову. Для опытного дворецкого из приличного дома этого оказалось вполне достаточно.