Брэдли Селеста. Самозванец

   – Я должна, – прошептала она ему. – Я должна видеть тебя. Всего.
   Он открыл глаза, чтобы увидеть ее лицо. Она не отвела взгляда. Слегка улыбнувшись, почти застенчиво, он скатился с нее и лег на плащ, ближе к огню.
   Клара привстала, опершись на локоть, и уже уверенно взяла в руку его член.
   – Ты сделаешь то, что я скажу?
   Он хихикнул.
   – Поистине, Клара, ты самая скандальная…
   Она поцелуем закрыла ему рот. Он ответил на поцелуй с неистовой страстью и больше не протестовал.
   – Тебе придется еще многое узнать обо мне, Далтон Монморенси, лорд Этеридж, – пробормотала она, прижимаясь к его губам. – Как и мне о тебе. – Она поцеловала его твердую челюсть и слегка куснула его за подбородок. – Ты первый.
   – Да поможет мне Бог, – вздохнул он, потом послал ей горячий взгляд.
   Сглотнув, Клара едва не пошла на попятный, чтобы не высвободить то, что у обоих скопилось внутри. Потом воображение наградило ее некоторыми приятными, хотя и совершенно порочными возможностями, и жар внутри ее разгорелся с новой непреодолимой силой.
   Она медленно отвела его руки.
   – Не дотрагивайся до меня, я хочу изучить тебя так, чтобы даже с закрытыми глазами смогла нарисовать тебя. – Она прижала его руки к ковру. Он сделал протестующее движение. – Нет, – сказала она твердо, – в противном случае я не буду этого делать.
   Она склонилась над ним и прихватила губами его плоский мужской сосок. Далтон то ли всхлипнул, то ли просто выдохнул со свистом, и краем глаза она заметила, как напряженно расправились на ковре его пальцы.
   «Я хочу узнать тебя. Узнать так, чтобы никогда не забыть ни одного дюйма твоего тела».
   Этот момент, казалось, возник вне времени, словно интерлюдия вечности в комнате без окон. И почему это всегда происходит на чердаке?
   Ее язык ощутил его соленый вкус и мужской запах. Она обхватила губами второй его сосок. То же самое. Ее поза была неудобной, поэтому, задрав рубашку, она оседлала его чресла. Далтон застонал, напряженно выгнулся и, приподняв голову, перехватил ее взгляд.
   Еще минуту назад она думала, что в его глазах была истинная страсть, но сейчас быстро отвела взгляд, чтобы не видеть того безумного чувственного голода, который пробудила в нем.
   Она провела пальцами по темной поросли на его груди и нежно куснула ключицу.
   – Больше никаких тайн, – прошептала она. – Никакой лжи.
   – Конечно! – прорычал он. – Никакой лжи.
   – Тогда скажи мне, Далтон. Скажи правду. Чего ты хочешь?
   Он отвел глаза. Клара повернула его лицо к себе.
   – Скажи!
   Его дыхание стало глубже, мощная грудь вздымалась.
   – Я хочу… я хочу твои губы.
   Она поцеловала его.
   – Вот они. Но ты ведь не это хотел сказать, не так ли? – Она покрыла поцелуями его шею, спускаясь вниз по ложбинке мускулистой груди.
   – Здесь? – прошелестела она.
   – Да… нет…
   Клара куснула его чуть выше пупка, проведя руками по восхитительному рельефу живота.
   – Здесь? – Она покрыла поцелуями, возникшую чуть ниже провоцирующую темную дорожку, аккуратно обходя нижней частью собственного тела весьма крупное препятствие. И когда, слегка покачиваясь, замерла над его вздыбившимся естеством, Далтон, скрипнув зубами, застонал.
   – Клара! – прорычал он.
   Она довела его до предела и понимала это. Головокружительное чувство власти смешалось с желанием заставить его по-настоящему потерять контроль над собой. Ведь только однажды ей удалось заметить, что внутри у него живет настоящий самец, спущенный с привязи. Тогда он впервые поцеловал ее, и на залитом лунным светом чердаке всего лишь на несколько мгновений исчезла внешняя оболочка.
   Если это у них последняя ночь, пусть истинный Далтон принадлежит ей полностью. Не Монти, не лорд Этеридж. Далтон – пылкий, грубый, необузданный.
   И пусть не будет никакой Розы, никакой вдовы Симпсон, она тоже должна освободиться от налета цивилизации. Способна ли она на это?
   Ее пальцы скользнули по его бедрам, и через секунду остатки его одежды были отброшены в сторону.
   Теперь он лежал перед ней обнаженный, каждый дюйм его мужского великолепия принадлежал ей.
   – Ты сказал, что хочешь мои губы. – Она огладила его сильное тело. – И куда бы могли направиться мои губы? – задумчиво размышляла она. Она поцеловала его в одно бедро. – Сюда? – Поцеловала в другое и медленно, словно пробуя на вкус, лизнула внутреннюю сторону. – Сюда?
   – Ты демон, – простонал Далтон. – Ты дьявол, призванный уничтожить меня.
   – Я не демон. Но я голодна.
   Его напряженное естество непроизвольно дернулось под ее взглядом. Он ни за что этого не скажет, но она это знала.
   «Я хочу изучить тебя».
   Она склонилась над ним. В нетерпении Далтон подался ей навстречу, но Клара твердо нажала на его бедра, мол, успокойся и не мешай. Наконец, приоткрыв губы, она попробовала его.
   Соленый. Мускусный. Острый, чисто мужской. Плененная необычным ощущением, она взяла в рот всю головку, с любопытством пробегая языком по гладкой до блеска кожице.
   Вспомнив, что он делал с ее сосками, она втянула в себя его плоть, и Далтон конвульсивно дернулся, почувствовав, что рассудок покидает его.
   – О Боже! – взмолился он.
   Ее рот был горячим, влажным и, по-видимому, от природы талантливым. Далтон никогда ранее не испытывал этого необычайного удовольствия. Осмотрительный, осознающий свое место, свое предназначение в этой грандиозной машине, он никогда не позволял себе столь исступленного, вызывающего дрожь восторга.
   Какая женщина!
   Завтра он благополучно отошлет ее в безопасное место, пока не выяснит, кто изменник в «Королевской четверке». Но сегодня ночью…
   Его тело напряглось, дыхание участилось. Он уже не мог больше сдерживаться…
   Она мягко, намеренно или случайно, царапнула зубами его плоть. Самообладание окончательно покинуло его.
   Зарычав, он выскользнул из-под нее и вмиг оказался наверху. Рванул нежный батист и грубо раздвинул ей бедра.
   Он вошел в нее со всей мощью высвободившейся тугой пружины, и она, издав громкий стон, запрокинула голову.
   Их горячие тела слились воедино, погружая его рассудок в темноту неистовой страсти. Каждый следующий толчок был еще более глубоким и более грубым.
   Клара была охвачена пламенем. Она сама была пламенем, Далтону даже казалось, что он видит ее мерцание… удовольствие от его неистового вторжения было неизведанным и кипящим, состоящим из утонченной боли и самой низменной порочности. Но она хотела этого, хотела почувствовать этот безумный пыл, испытать всю его опасную мощь. Эта темная, самая сокровенная его часть принадлежала ей. Только ей одной.
   Ее собственный взрыв уже был близок. Мощные толчки возносили ее все выше.
   Выше. Господи, она даже не представляла, что может подняться так высоко.
   Он запрокинул голову, и эта поза, эти напряженные мускулы, эта необузданная энергия поразили ее, зажигая новым собственническим вожделением. Он был зверем, ее зверем.
   Громкий стон, смешанный с львиным рыком, вырвался из его груди, отдаваясь сладкой музыкой в ее затуманенном сознании.
   Он вознес ее за пределы собственного «я», в самую сердцевину яркого, исступленного восторга. Выше. Она задыхалась, но сейчас это было не важно, важен был лишь ее собственный протяжный крик, слившийся с его стоном.
   Клара, совершенно обессиленная, медленно возвращалась в реальность. Она слышала удары собственного сердца. Или его сердца. Она не могла сказать, где заканчивался он и где начиналась она.
   Почти синхронно их сердца начали замедлять ритм, следом успокоилось дыхание, и они заснули. Не охотник и добыча, а просто мужчина и женщина.

Глава 21

   Далтон заворочался и нащупал под собой что-то липкое и неприятное. Он с ворчанием вытащил из-под себя какой-то предмет и, с трудом разомкнув глаза, посмотрел вниз.
   Домашняя туфелька. Туфелька, испачканная и разодранная после беготни по крышам.
   Клара.
   Он резко сел и, окинув взглядом свой кабинет, увидел ее. Клара, скрестив ноги, сидела на полу и, улыбаясь, смотрела на него.
   От этой улыбки на душе Далтона потеплело, но тут он увидел ее разодранную ночную сорочку и похолодел.
   – О Боже! Нет! – Он подвинулся к ней и опустился на колени. – Я… Господи! Клара, что же я с тобой сделал прошлой ночью…
   На ее плече были видны свежие царапины, а шея покраснела от его жесткой щетины. Увидев отметины от своих пальцев на верхней части ее груди, он судорожно сглотнул.
   Она проследила за его взглядом.
   – Ах да. Мне следовало сказать тебе, что у меня очень нежная кожа.
   Ему хотелось заключить ее в объятия, но он не осмеливался к ней прикоснуться.
   – Просто не могу поверить… Я бы ни за что на свете не причинил тебе боль…
   И тем не менее он это сделал. Он овладел ею грубо, на полу, словно самец во время гона. Далтон, не обращая внимания на свою наготу, сел, поджав под себя ноги, до глубины души потрясенный чувством вины.
   – Далтон, я тебе уже сказала… ты не причинил мне боли.
   Он покачал головой:
   – Причинил. Я постыдно использовал тебя. Я…
   Что-то ударило его по носу. Инстинктивно среагировав, он поймал ягоду клубники. Далтон удивленно поднял голову и увидел, что Клара собирается бросить в него яблоко.
   – А вот это, – вслух рассуждала она, – действительно может причинить боль.
   – Клара, я знаю, что ты сердишься. Мне очень жаль, о Боже, мне так жаль…
   Крупное яблоко сильно ударило его в плечо.
   – Ничего себе! – Он потер ушибленное место. – Прекрати. Пожалуйста, поговори со мною, Клара.
   – Ах вот как, вас интересует мое мнение? Я думала, вы слишком заняты, упиваясь совершенно неуместным чувством собственной вины.
   Она взяла виноградину.
   – Ягодка маленькая, но, думаю, если брошу достаточно точно, то смогу попасть тебе в ухо. Не двигайся.
   – Неуместным? Моя вина имеет все доказательства, достаточно лишь взглянуть на тебя!
   Она внимательно смотрела на него мгновение, потом улыбнулась и бросила виноградину себе в рот.
   – А ты на себя посмотри, – сказала она.
   Плохо соображая, Далтон посмотрел вниз. Первое, что он осознал, – это собственную наготу. Вслед за этим на ум ему пришло старое присловье: «Видели бы вы того парня!»
   Он выглядел довольно потрепанно. По всему его телу были разбросаны отметины бурной ночи – следы зубов и ярко-красные пятна страстных поцелуев. Почувствовав жжение на спине, он, изо всех сил вывернув шею, взглянул себе на спину.
   Его широкую спину украшали следы, по размеру и расположению похожие на царапины от ногтей.
   – Ох, черт возьми?
   Клара, подавшись в сторону, с любопытством взглянула на его спину.
   – А, я это помню. – Она улыбнулась. – Хочешь повторить?
   Он поспешно отодвинулся от нее.
   – Нет. Клара, мне совершенно ясно, что я слишком опасен для тебя. Впервые в жизни я потерял над собой контроль.
   Она выглядела слегка польщенной.
   – Ну, спасибо, сэр, вы очень добры.
   – Клара, ты не воспринимаешь это всерьез. Это было так…
   Она сунула руку в корзину с крышкой, стоявшую рядом с ней.
   – Я полагаю, ты хотел сказать «великолепно». Но я соглашусь на «впечатляюще». Сыр?
   Он быстро качнул головой. Она вновь бросила в него яблоко.
   – Тебе… это понравилось?
   Она фыркнула.
   – Допускаю, что вы способны произвести впечатление, лорд Этеридж, но не стоит раздуваться от самодовольства.
   Она положила сыр обратно в корзину и вытянула ноги. Затем подползла к нему со странной улыбкой на лице.
   Вид, открывавшийся под разорванным воротом ее рубашки, был просто потрясающим. Оцепенев, Далтон так и сидел на ковре, поджав под себя ноги, и, воспользовавшись его замешательством, Клара с кошачьей грацией вскарабкалась на него, плотно обхватив его бедра.
   Она обвила руками его шею и заглянула ему в глаза. Он не обнял ее, но и не оттолкнул.
   – Далтон Монморенси, я хочу, чтобы ты выслушал меня очень внимательно. Мне это понравилось. Очень понравилось. Возможно, это было чересчур интенсивно, учитывая привычную строгую диету, но я хотела отыскать мужчину внутри тебя, и мне это удалось.
   Он подавил готовое охватить его чувство облегчения.
   – Ты хотела сказать: зверя внутри меня, – произнес он с горечью.
   В ответ Клара покачала головой:
   – Бедняга Далтон. Так много барьеров. Мне потребовалось богатое воображение, чтобы преодолеть их, не так ли?
   Вспомнив потрясающее удовольствие, которое она ему добавила, он покраснел.
   – Мне всегда хотелось узнать, что это за ощущение.
   Она подняла брови.
   – А, так ты слышал об этом раньше? – Она в притворном испуге опустила брови. – А я-то думала, что это мое изобретение.
   Наконец расслабившись, Далтон заключил ее в объятия и крепко прижал к себе.
   – Я признаю, что вы потрясающая женщина, Клара Симпсон, но не стоит раздуваться от самодовольства.
   Она куснула его за мочку уха.
   – Нет, я предпочла бы повторить и пройти все до конца.
   Он запрокинул голову.
   – А разве ты не… разве у тебя там не воспалено?
   Клара наклонила голову и подумала.
   – Ну, есть немного. – Потом коснулась кончиками пальцев его губ. Ее карие глаза потемнели. – Но ты ведь сам сказал, что ты не ищешь вечности. И если я должна уехать… Я подумала, что это время – это все, что у нас…
   Далтон поцеловал ее, нежно, каждое прикосновение его губ ласкало ее распухший рот. Ему не хотелось думать об ее отъезде. Ему вообще не хотелось думать.
   – У нас есть время до вечера, когда за тобой приедет Джеймс, – прошептал он.
   Ее губы задрожали, на мгновение она обняла его чуть крепче. Затем посмотрела на него, ее улыбка была озорной, хотя глаза увлажнились.
   – Это хорошо, – она заерзала на его коленях, – потому что теперь моя очередь.
   Кларе доставил удовольствие блеск, появившийся в его серебристых глазах. Он громко рассмеялся, и ее искренне порадовал этот глубокий и сочный звук. Возможно, один короткий день – это все, что у нее есть. И она не станет терять время, проливая слезы.
   Одним ловким движением он уложил ее на пол.
   – Ты недостаточно обнажена.
   Клара помогла ему стащить с себя порванную ночную рубашку. Затем он выпрямил ей ноги и поднял ей руки над головой. Она увидела, как на мгновение его взгляд заколебался, когда он заметил другие отметины, которые оставил на ней. Она протянула руку, схватив еще одну виноградину, и начала шутливо грозить ему ягодой, пока мрачное выражение не исчезло из его глаз.
   Далтон наклонился, взял виноградину губами и поцеловал кончики ее пальцев.
   – Не двигайся.
   – Думаю, я действительно породила чудовище, – произнесла она тихо.
   Он медленно провел ладонями по внутренней стороне ее бедер.
   – Клара, – он улыбнулся, глядя на нее, – теперь твоя очередь.
   По ее телу пробежала дрожь. Далтон поднялся и подбросил угля в камин. Собрал подушки с дивана, зачем-то взял корзинку для пикника, вернулся и опустился рядом с ней на колени.
   – А это зачем? – спросила она.
   Голос ее дрогнул.
   Он подложил одну подушку ей под голову, вторую под бедра.
   – Ты мне не ответил. – Она жестом указала на корзинку. Он взял ее руку и вернул на прежнее место.
   – Я хочу поиграть с моей едой.
   Именно это он и начал делать. Клубнику превратил в маленькие прохладные укрытия над ее сосками. Пупок украсил виноградиной. Дольками яблока окаймил ее лобок и раскрошил кусочки сахара по всему ее телу.
   Время от времени он наклонялся, чтобы поцеловать ее в губы, слегка коснуться ее расщелины или нежно куснуть чувствительную ложбинку над ключицей.
   К тому времени, когда он закончил свою игру, она дрожала всем телом, но не от холода. Ей хотелось извиваться, прижаться к нему бедрами и привлечь его к себе. Однако Далтон был неумолим. Он не давал ей пошевелиться.
   Затем достал пирожные с кремом.
   – Французская выпечка – фирменные изделия Керта, – произнес он непринужденно. – Из каждой поездки он возвращается с новыми рецептами. – Он разломил булочку пополам и выдавил из нее сладкий густой крем.
   «О Боже! А с этим что он собирается делать?» Далтон слизнул крем с пальца и прильнул к ее губам. Затем его пальцы, холодные и скользкие от крема, скользнули в ее лоно. Она вздрогнула, ее крик замер на его губах.
   После столь долгих подготовительных игр Клара почувствовала, что близка к экстазу. Далтон пришел к финишу вместе с ней. Клара расслабилась, открыла глаза и улыбнулась ему.
   – Это было ни с чем не сравнимое наслаждение. Никогда не думала…
   Пальцы Далтона вновь вошли в ее лоно. Застигнутая врасплох, Клара была потрясена собственной реакцией и, вновь достигнув вершины, издала исполненный первобытной страсти крик.
   Шепча ласковые слова, он одарил ее нежным, успокаивающим поцелуем. Наконец, обессиленная, измученная взлетом к вершине блаженства дважды, она, раскинувшись, замерла.
   Теперь настал черед его пиршества. Его губы были везде, они дразнили ее, пробовали, превращая ее тело в кладезь чувственного наслаждения. Потом он подобрался к яблокам. Затем наступила очередь крема со сливками.
   В какой-то момент он вынужден был остановиться, но лишь для того, чтобы прикрыть легкой пуховой подушкой ее рот, поскольку ее хриплые, все усиливающиеся крики могли обнаружить их тайное убежище. Он снял подушку.
   – Больше не будешь шуметь?
   Она кивнула, и он привлек Клару к себе. Она запротестовала:
   – Я липкая… этот сахар…
   Далтон засмеялся:
   – Ничего, думаю, я не оставил ни крошки. Из тебя получился восхитительный завтрак.
   – Гм… – Клара лениво потянулась к корзине, стоявшей у них в ногах. – Пора и мне позавтракать.
   Они, переплетясь телами, между поцелуями подкармливали друг друга, вкладывая кусочки еды в распухшие от поцелуев губы.
 
   – Значит, в школе у тебя было прозвище Монти?
   Клара представила его себе – худого и слишком высокого для своего возраста, отличавшегося от других своим положением, незаурядным умом и некоторой застенчивостью.
   – Я тогда завел дружбу с другими мальчишками, но Ливерпул положил этому конец, воспользовавшись тем, что я совершил неблаговидный поступок.
   – В чем же ты провинился?
   – В свои четырнадцать я нанес неподобающий джентльмену визит в одну из комнат местной таверны. Точнее, залез на дерево как раз напротив окна.
   Она подняла брови.
   – Уже тогда начали шпионить, милорд?
   – Это было в духе старой традиции. Вероятно, не одно поколение школьников сидело у этого окна, потому что ветви дерева были потерты. Теперь его там нет. Ливерпул приказал срубить его немедленно, и, боюсь, именно это пошатнуло мой авторитет среди других парней.
   – Почему же попался именно ты, а не другие?
   Он помедлил с ответом.
   – Я… забрался на подоконник и влез в комнату.
   Она засмеялась:
   – Ну и смельчак! Ты кому-то помешал на самом интересном месте?
   Он не ответил. Ее улыбка угасла, когда она почувствовала его напряжение.
   – Далтон?
   – Я помешал изнасилованию.
   Он отодвинулся от нее, но она вновь привлекла его к себе.
   – Расскажи, как это было?
   – Я бы предпочел не рассказывать.
   Она коснулась его лица, заставив посмотреть ей в глаза.
   – Прошу тебя.
   Далтон кивнул.
   – Я был так неопытен, что сначала я ничего не понял. Увидел совсем молоденькую девушку, явно не из тех, что работали в таверне. Этот зверь затащил ее в комнату и бросил на кровать… Мне было плохо видно, и я забрался на подоконник. – Его голос дрогнул. – Я был… возбужден. Думал, что увижу пару, которая предается любовным утехам. – Он судорожно сглотнул. – Он срывал с нее одежду. Я был так увлечен… я никогда не видел обнаженной женщины.
   Клара погладила его по груди.
   – Вы, мужчины, можете голову потерять от подобного зрелища.
   – Я был слишком недогадлив и слишком возбужден, чтобы понять, что происходит. А потом было уже слишком поздно. Он собирался овладеть ею, когда она наконец закричала. Я в то же мгновение прыгнул в окно.
   Клара ничего не сказала. Да и что здесь скажешь, если юноша свой первый сексуальный опыт приобрел, став свидетелем изнасилования. Вначале это даже возбудило его, он понятия не имел, что происходит. Для ранимого мальчика чувство вины ужасно. Отсюда его страх перед собственной похотью. Теперь Клара поняла, что сделала с ним прошлой ночью.
   Она перевернулась, легла ему на грудь и посмотрела в глаза.
   – Далтон, ты меня не насиловал. Ни прошлой ночью, ни на чердаке. Ты на такое просто не способен. Неужели не понимаешь?
   Он улыбнулся и нежно отвел прядку волос с ее лба.
   – Теперь понимаю. На самом деле я не уверен, что дело не обстояло противоположным образом.
   – Хорошо. – Она опустила голову, слушая биение его сердца. – Но почему спасение девушки обернулось для тебя неприятностями?
   – Как выяснилось, этот парень, старшеклассник из нашей школы, порочный молодой маркиз, был наследником герцога, с которым лорд Ливерпул вел переговоры о поддержке какого-то выгодного для него закона.
   – Не думаю, что мне хочется об этом слышать, – пробормотала Клара.
   – Он похитил молодую деревенскую девочку прямо с поля и заплатил владельцу таверны приличную сумму, чтобы тот не вмешивался. К несчастью для него, мне было наплевать, кто его отец и насколько он богат. В конце концов, голубая кровь течет так же, как и обычная.
   Она, прищурившись, посмотрела на него:
   – Он ведь был старше и сильнее, не так ли?
   Далтон пожал плечами. Было так приятно ощущать на своей твердой мускулистой груди ее нежные ладони.
   – Он был задирой и трусом. И все же, не будь на моей стороне праведного гнева, исход мог бы быть иным.
   – Ты отлупил его до крови?
   – Что-то вроде того.
   – Хорошо, – произнесла она с ожесточением. – Но ведь лорд Ливерпул не одобряет насилия?
   – Теоретически не одобряет. Но он не видел смысла поднимать шум из-за простой сельской девчонки, тем более когда на кону стояли так называемые более значимые вопросы.
   – И что же он предпринял?
   – Заставил меня извиниться перед маркизом.
   – Не может быть! И что ты сделал?
   – Я извинился. – Он мрачно усмехнулся. – Во всеуслышание, публично. Сказал, что мне его жаль, что он, видимо, обделен мужскими достоинствами и ни одна женщина по доброй воле не ляжет с ним в постель.
   Она засмеялась и еще крепче обняла его. Некоторое время он молча поглаживал ее волосы.
   – Теперь твоя очередь, – сказал он. – Какая самая большая ложь, которую ты мне преподнесла?
   – Гм… Дело не в том, что я сказала, а в том, что сделала. Твоя Вдова-Простушка совсем не похожа на меня. Ведь я не слежу за модой, не пользуюсь косметикой. Редко надеваю корсет. Наряды мои скромны и невзрачны, за исключением зеленого платья, конечно.
   – Что за зеленое платье?
   – Ах, прости. Я надевала его для Натаниеля, не для тебя.
   – Кто такой Натаниель?
   – Мой кавалер.
   – В самом деле? – прорычал он. Одним быстрым движением он перевернул ее и накрыл своим телом. – Значит, твой кавалер?
   Она улыбнулась, радуясь, что может поднять ему настроение, слегка поддразнив.
   – Ты ревнуешь.
   – Нет, мне просто забавно. Но в любом случае Натаниель мне не соперник.
   – С чего ты взял?
   – Потому что я заставил тебя стонать. От изумления Клара открыла рот.
   – Что?
   Он кивнул с самодовольным видом:
   – На самом деле. Ты стонала, и не один раз. И довольно громко.
   – Такого не было!
   Он уткнулся носом ей в ухо.
   – И-и-и… и-и-и… – тихо поддразнил он.
   Она стукнула его по плечу.
   – Прекрати!
   Он подвинулся и лег у нее между бедрами. Его распухшее тугое естество мягко, но требовательно давило на ее лоно.
   – И-и-и…
   Она снова звонко шлепнула его по плечу, при этом ее бедра сдвинулись на какой-то дюйм, и он, воспользовавшись моментом, вошел в нее. Его мощная плоть проникла так глубоко, что ее пронзила вспышка острого наслаждения. Задохнувшись, она вцепилась в его плечи. Он поднял голову и улыбнулся:
   – А ты знаешь, кто следующий?
   – Кто? – едва слышно произнесла она.
   – Мы.
   Он поцеловал ее и снова стал двигаться у нее внутри. Клара тихонько вскрикнула.

Глава 22

   Натягивая помятую одежду, Далтон старался не прислушиваться к доносившимся до него звукам. Клара мылась в тазу, и ее затрудненное из-за холодной воды дыхание казалось очень эротическим.
   Когда наконец она позволила ему повернуться, он увидел, что она скромно завернулась в похищенный плащ.
   – А что на тебе под плащом? – Ночную рубашку она использовала в качестве мочалки.
   – А вот это тебя не касается, – ответила она чопорно поджав губы.
   – Смотри не простудись, плащ влажный. И не позволяй Джеймсу даже краешком глаза заглянуть под него. Он вот-вот появится и принесет твои вещи.
   – Далтон…
   Ее тон был серьезным. Он внимательно посмотрел на нее:
   – Да?
   – Я не хочу уезжать.
   Проклятие! Не зря ему казалось, что все идет слишком гладко.
   – Тебе необходимо скрыться, пока я не найду виновника, это единственный способ обеспечить твою безопасность.
   – Я не хочу бежать. Это будет означать, что они выиграли, разве ты не понимаешь? Люди, подобные твоему маркизу и графу, который подставил моего отца. И если те, кому известна их истинная сущность, трусливо прячутся, кто же тогда раскроет правду? Кто защитит невиновных и доверчивых?
   Она была так отважна и так наивна.