Отсутствующе глядя сквозь кольца дыма, он задумался о том, что, может быть, в легенде о пламени «красного глаза», испепеляющем мозг, действительно что-то есть? Возможно, камень привлекал своим пламенем людей, а затем убивал их. Возможно, он и сам умрет еще до наступления ночи.
Рори услышал голос Южного Ветра:
— Моя мать всегда говорила, что бледнолицый может остаться жить среди индейцев только если у него есть какая-то цель.
— Женщина — как водопад. — ответил вождь. — Она производит большой шум, но кроме пустого звука от нее нет никакого толку. Если ты будешь слушать женщин всю жизнь, сын мои, то ты станешь очень мудрым, но никогда не одержишь ни одной победы и не снимешь ни одного скальпа. Скажи мне, что произошло на самом деле, а не то, что говорила тебе женщина навахо.
Южный Ветер старался сохранить хладнокровие под таким напором. Он посмотрел отцу прямо в глаза и ответил:
— Моя мать говорит, что у бледнолицего должна быть причина, чтобы оставаться с нами. И у нашего отца была цель — спасти меня. Он вернул мне жизнь, и я отдам ее за него, если будет нужно. А сейчас он еще и добыл «красный глаз», выиграв его у Большого Коня в кости.
— Большой Конь — дурак и сын дурака, — сказал вождь. — Я и раньше подозревал это, а сейчас знаю точно. Но он не мог проиграть «красный глаз», это не его собственность. Камень принадлежит всему племени — тебе, мне, каждому воину-апачу, как остаются с нами храбрые подвиги наших отцов, которые были совершены давным-давно. Шаман не имел права проиграть камень!
Он повернулся к бледнолицему. Тот возразил:
— Но ведь Большой Конь решился играть на него.
Вождь мрачно насупился.
— Что ты хочешь этим сказать, отец?
— Я рисковал своим вороным, все зависело от одного броска. К тому времени он уже выиграл у меня две винтовки, револьверы, нож и хотел играть на пуговицы от моей куртки.
Рори ухмыльнулся:
— Но вместо этого мы сыграли на «красный глаз». Сейчас он мой, и я его никому не отдам.
Вождь был так потрясен этим последним замечанием, что не нашелся сразу, что ответить, и непроизвольно сделал пару шагов к говорящему. Остановившись прямо перед Майклом, он спросил:
— Эти слова ты привязал к своей голове веревкой и никогда от них не откажешься?
Рори кивнул и увидел, как выпуклая грудь апача медленно поднялась. Вождь тяжело задышал.
— Хорошо. Я слышал, что ты сказал, и понял это. Сейчас я пойду и поговорю с Большим Конем.
И он вышел из вигвама, тяжело ступая. В жилище остались скво, ее сын и Майкл. Тот так и пребывал в расслабленной позе, а женщина собрала свой бисер и, склонив голову, снова принялась за работу.
Южный Ветер сидел на корточках возле своего бледнолицего кумира. Подобрав старый нож, лезвие которого затупилось от выделывания шкур, он стал с размаху бросать его в плотный земляной пол. Всякий раз, сильно замахиваясь, он поражал одну и ту же точку.
— День наступил, день наступил, — нараспев стал приговаривать он. — День наступил, отец.
После каждого восклицания он глубоко вонзал нож в землю. Краем глаза Рори заметил, что острие лезвия при каждом ударе втыкалось в пятачок с четверть дюйма. Это была поразительная точность. Майкл восхитился юношей:
— О каком дне ты говоришь, Южный Ветер?
— О дне битвы. Она будет, я знаю. Я чувствую ее в порывах ветра. Наверное, из меня получился бы шаман, если я чувствую сражение за месяц. Я почувствовал, что оно произойдет, когда только в первый раз посмотрел на твое лицо. В то мгновение я находился между сном и смертью.
— Ты это помнишь? — удивился Майкл. Он наморщил лоб и снова задумался.
Вдруг негромко заговорила женщина:
— Слова похожи на пули, не правда ли? Если ты, Южный Ветер, выпускаешь слишком много слов, одно из них может возвратиться и ранить тебя. Слова тяжелее, чем камни, потому что они поражают прямо в сердце.
— Я слышал это раньше, — ответил мальчик. — Но я действительно чувствую то, о чем говорю. Когда Большой Конь говорил со мной, его рот был оскален, как пасть голодного волка. Он хотел схватить меня своими ручищами. День наступил! День наступил!
И он дважды с глухим звуком вонзил нож в землю.
— Всегда нужно оставлять хоть маленькую надежду, — сказала мать. — Твой отец — великий человек в племени.
— Он великий на тропе войны, но сейчас время переговоров, и здесь самый главный — Большой Конь. Вот увидишь, мой отец с ним ничего не сделает. Никто не умеет так говорить, как шаман. Кроме того, с ним еще дюжина смелых воинов. Каждый из них был бы очень счастлив, если бы все победы моего отца перешли к нему, когда Встающего Бизона одолеют здесь, у вигвама. Посмотрите!
И он показал вверх, туда, где на тонком кожаном шнурке возле дыры для дыма свисало несколько темных предметов, похожих на черные тряпки. Они медленно покачивались от сквозняка.
Рори, задрав голову, пристально всматривался в эти военные трофеи. Наступила тишина, нарушаемая только потрескиванием костра.
— Да, может быть, они завидуют ему, — согласился Рори.
— А еще у тебя белая кожа, — с присущей ему прямотой заметил Южный Ветер. — Что хорошего дали моим людям те, у кого белая кожа?
Майклу пришлось кивнуть.
— Ладно, — продолжал мальчик, — скоро узнаем. Нрав моего отца вспыльчив, как порох, он долго не сможет разговаривать с шаманом.
Едва он сказал это, как в вигвам вбежал вождь.
Он немного отдышался, постарался успокоиться, озираясь вокруг со свирепым выражением лица, затем направился к своему месту. Сев, Встающий Бизон положил руку на древко своего боевого копья, закрепленного стоймя, и стал поглаживать оружие, как будто это доставляло ему большое удовольствие.
Никто не смел обратиться к нему с вопросом, и так было ясно, что переговоры не закончились ничем хорошим для Рори.
— Ох, отец, — вдруг прошептал Встающий Бизон.
— Да, — откликнулся Рори.
— Они сказали — или камень, или твой скальп.
— Хорошо, — промолвил Майкл, — надеюсь, что у них острые ножи. Не хотелось бы, чтобы они долго пилили меня.
Он приподнялся на локти. Трое индейцев пристально смотрели на него. Они не понимали такого юмора.
— Они хотят «красный глаз» или меня — прямо сейчас?
— Подождут до наступления темноты, — ответил вождь. — Когда не небе появятся звезды, они придут за тобой.
Он поднял голову и добавил:
— Я найду, что ответить им, отец. Я думаю, Южный Ветер тоже шепнет им словечко.
— День наступил! День наступил! — воскликнул снова мальчик и со стиснутыми зубами снова бросил нож в землю.
Рори переводил взгляд с вождя на его сына. Было очевидно, что оба индейца готовы сражаться до последнего за жизнь своего гостя, если тот примет решение не сдаваться. Он взглянул на женщину, и увидел, что скво одобрительно кивает головой. Благородство этих людей так поразило Майкла, что у него похолодело в груди. Он понял, что никогда раньше не встречался с такими простыми и такими великими людьми.
Наступил вечер. Еще час — и появятся звезды, а с ними следует ждать и индейских воинов.
— Встающий Бизон, — обратился Рори к вождю, — этот огонь отбрасывает наши тени на стены вигвама.
Тот кивнул и махнул рукой жене. Та тут же поднялась и присыпала янтарные угольки в очаге землей, затоптав их так, чтобы не было большого дыма.
Вигвам погрузился в сумрак, сквозь щели входного полога Майкл посмотрел на темнеющее чистое небо. Не было ни малейшего дуновения ветерка. Вокруг царила могильная тишина.
Глава 16
Глава 17
Глава 18
Рори услышал голос Южного Ветра:
— Моя мать всегда говорила, что бледнолицый может остаться жить среди индейцев только если у него есть какая-то цель.
— Женщина — как водопад. — ответил вождь. — Она производит большой шум, но кроме пустого звука от нее нет никакого толку. Если ты будешь слушать женщин всю жизнь, сын мои, то ты станешь очень мудрым, но никогда не одержишь ни одной победы и не снимешь ни одного скальпа. Скажи мне, что произошло на самом деле, а не то, что говорила тебе женщина навахо.
Южный Ветер старался сохранить хладнокровие под таким напором. Он посмотрел отцу прямо в глаза и ответил:
— Моя мать говорит, что у бледнолицего должна быть причина, чтобы оставаться с нами. И у нашего отца была цель — спасти меня. Он вернул мне жизнь, и я отдам ее за него, если будет нужно. А сейчас он еще и добыл «красный глаз», выиграв его у Большого Коня в кости.
— Большой Конь — дурак и сын дурака, — сказал вождь. — Я и раньше подозревал это, а сейчас знаю точно. Но он не мог проиграть «красный глаз», это не его собственность. Камень принадлежит всему племени — тебе, мне, каждому воину-апачу, как остаются с нами храбрые подвиги наших отцов, которые были совершены давным-давно. Шаман не имел права проиграть камень!
Он повернулся к бледнолицему. Тот возразил:
— Но ведь Большой Конь решился играть на него.
Вождь мрачно насупился.
— Что ты хочешь этим сказать, отец?
— Я рисковал своим вороным, все зависело от одного броска. К тому времени он уже выиграл у меня две винтовки, револьверы, нож и хотел играть на пуговицы от моей куртки.
Рори ухмыльнулся:
— Но вместо этого мы сыграли на «красный глаз». Сейчас он мой, и я его никому не отдам.
Вождь был так потрясен этим последним замечанием, что не нашелся сразу, что ответить, и непроизвольно сделал пару шагов к говорящему. Остановившись прямо перед Майклом, он спросил:
— Эти слова ты привязал к своей голове веревкой и никогда от них не откажешься?
Рори кивнул и увидел, как выпуклая грудь апача медленно поднялась. Вождь тяжело задышал.
— Хорошо. Я слышал, что ты сказал, и понял это. Сейчас я пойду и поговорю с Большим Конем.
И он вышел из вигвама, тяжело ступая. В жилище остались скво, ее сын и Майкл. Тот так и пребывал в расслабленной позе, а женщина собрала свой бисер и, склонив голову, снова принялась за работу.
Южный Ветер сидел на корточках возле своего бледнолицего кумира. Подобрав старый нож, лезвие которого затупилось от выделывания шкур, он стал с размаху бросать его в плотный земляной пол. Всякий раз, сильно замахиваясь, он поражал одну и ту же точку.
— День наступил, день наступил, — нараспев стал приговаривать он. — День наступил, отец.
После каждого восклицания он глубоко вонзал нож в землю. Краем глаза Рори заметил, что острие лезвия при каждом ударе втыкалось в пятачок с четверть дюйма. Это была поразительная точность. Майкл восхитился юношей:
— О каком дне ты говоришь, Южный Ветер?
— О дне битвы. Она будет, я знаю. Я чувствую ее в порывах ветра. Наверное, из меня получился бы шаман, если я чувствую сражение за месяц. Я почувствовал, что оно произойдет, когда только в первый раз посмотрел на твое лицо. В то мгновение я находился между сном и смертью.
— Ты это помнишь? — удивился Майкл. Он наморщил лоб и снова задумался.
Вдруг негромко заговорила женщина:
— Слова похожи на пули, не правда ли? Если ты, Южный Ветер, выпускаешь слишком много слов, одно из них может возвратиться и ранить тебя. Слова тяжелее, чем камни, потому что они поражают прямо в сердце.
— Я слышал это раньше, — ответил мальчик. — Но я действительно чувствую то, о чем говорю. Когда Большой Конь говорил со мной, его рот был оскален, как пасть голодного волка. Он хотел схватить меня своими ручищами. День наступил! День наступил!
И он дважды с глухим звуком вонзил нож в землю.
— Всегда нужно оставлять хоть маленькую надежду, — сказала мать. — Твой отец — великий человек в племени.
— Он великий на тропе войны, но сейчас время переговоров, и здесь самый главный — Большой Конь. Вот увидишь, мой отец с ним ничего не сделает. Никто не умеет так говорить, как шаман. Кроме того, с ним еще дюжина смелых воинов. Каждый из них был бы очень счастлив, если бы все победы моего отца перешли к нему, когда Встающего Бизона одолеют здесь, у вигвама. Посмотрите!
И он показал вверх, туда, где на тонком кожаном шнурке возле дыры для дыма свисало несколько темных предметов, похожих на черные тряпки. Они медленно покачивались от сквозняка.
Рори, задрав голову, пристально всматривался в эти военные трофеи. Наступила тишина, нарушаемая только потрескиванием костра.
— Да, может быть, они завидуют ему, — согласился Рори.
— А еще у тебя белая кожа, — с присущей ему прямотой заметил Южный Ветер. — Что хорошего дали моим людям те, у кого белая кожа?
Майклу пришлось кивнуть.
— Ладно, — продолжал мальчик, — скоро узнаем. Нрав моего отца вспыльчив, как порох, он долго не сможет разговаривать с шаманом.
Едва он сказал это, как в вигвам вбежал вождь.
Он немного отдышался, постарался успокоиться, озираясь вокруг со свирепым выражением лица, затем направился к своему месту. Сев, Встающий Бизон положил руку на древко своего боевого копья, закрепленного стоймя, и стал поглаживать оружие, как будто это доставляло ему большое удовольствие.
Никто не смел обратиться к нему с вопросом, и так было ясно, что переговоры не закончились ничем хорошим для Рори.
— Ох, отец, — вдруг прошептал Встающий Бизон.
— Да, — откликнулся Рори.
— Они сказали — или камень, или твой скальп.
— Хорошо, — промолвил Майкл, — надеюсь, что у них острые ножи. Не хотелось бы, чтобы они долго пилили меня.
Он приподнялся на локти. Трое индейцев пристально смотрели на него. Они не понимали такого юмора.
— Они хотят «красный глаз» или меня — прямо сейчас?
— Подождут до наступления темноты, — ответил вождь. — Когда не небе появятся звезды, они придут за тобой.
Он поднял голову и добавил:
— Я найду, что ответить им, отец. Я думаю, Южный Ветер тоже шепнет им словечко.
— День наступил! День наступил! — воскликнул снова мальчик и со стиснутыми зубами снова бросил нож в землю.
Рори переводил взгляд с вождя на его сына. Было очевидно, что оба индейца готовы сражаться до последнего за жизнь своего гостя, если тот примет решение не сдаваться. Он взглянул на женщину, и увидел, что скво одобрительно кивает головой. Благородство этих людей так поразило Майкла, что у него похолодело в груди. Он понял, что никогда раньше не встречался с такими простыми и такими великими людьми.
Наступил вечер. Еще час — и появятся звезды, а с ними следует ждать и индейских воинов.
— Встающий Бизон, — обратился Рори к вождю, — этот огонь отбрасывает наши тени на стены вигвама.
Тот кивнул и махнул рукой жене. Та тут же поднялась и присыпала янтарные угольки в очаге землей, затоптав их так, чтобы не было большого дыма.
Вигвам погрузился в сумрак, сквозь щели входного полога Майкл посмотрел на темнеющее чистое небо. Не было ни малейшего дуновения ветерка. Вокруг царила могильная тишина.
Глава 16
Рори очень удивило поведение женщины. Он мог понять благодарность мужчины и то, что два воина посчитали своим долгом отдать жизнь за то, что он сделал для них. Но для женщины их поступок означал потерю мужа и сына, а ведь это было для нее хуже собственной смерти. И все же она оставалась спокойной, неторопливой, не оспаривала принятое решение, а снова занялась своей работой, ее пальцы мелькали до наступления полной темноты. Сердце Рори Майкла потеплело от избытка чувств к этим людям. Несмотря на другой цвет их кожи, он все равно чувствовал свое родство с ними.
Сначала Майкл не хотел, чтобы они рисковали своей жизнью из-за него. Он надеялся справиться с этой ситуацией сам. И вот перед ним открылось, насколько они готовы к соучастию. Рори был потрясен тем, что ему предлагали. Оба были готовы умереть за него: один — вождь племени, а второй — юноша, которому самому только что с трудом вернули жизнь. При этом женщина готова была отдать их обоих. И все это было сделано даже без просьбы с его стороны!
Майкл поднялся.
— Следуй за ним, Южный Ветер, — спокойно приказал Встающий Бизон.
— Нет, оставайся здесь, — ответил Рори. — Я выйду сам.
— Ты уже что-то придумал, по глазам видно, — промолвил мудрый индеец, глядя на него.
— Оружия не беру, — сказал Майкл, показывая руки.
Вождь кивнул:
— Очень хорошо. Но только недолго. Не трать много слов и не подпускай воинов близко к себе. Ты же знаешь, отец, что вид добычи возбуждает, и даже женщины превращаются в охотников, увидев оленя.
Майкл улыбнулся, услышав это сравнение, и ободряюще кивнув трем своим краснокожим друзьям, вышел наружу.
Сумерки были еще прозрачными. Горизонт подсвечивался лучами заходящего солнца, на фоне которого темнели западные горы, на востоке они были окрашены в пурпурный цвет. Оживал вечерний ветер, прикасаясь к щекам своей прохладной влажной ладонью. Покой царил в природе, но в делах людей мира не было.
Индейцы уже не сидели, совещаясь в тесном кругу, а разбились по двое и окружили вигвам, перекрыв все пути к бегству.
Майкл увидел винтовки в их руках и подумал, что уже можно считать себя покойником. Он видел смерть раньше, бывала она к нему и ближе, чем сейчас, но никогда гибель не была так неизбежна.
Впрочем, пожал он плечами, можно по-разному смотреть на безысходность — с точки зрения холодного реалиста, или с точки зрения оптимиста. Рори все же оставался оптимистом. Можно примириться с тем, что выхода нет и оставить надежду, но он упорно держался за нее, и, прикрыв глаза, стал быстро прикидывать свои шансы на успех. Вдалеке виднелся дым, поднимающийся из вигвамов индейцев высоко в вечернее небо. Ветер дул оттуда, и до Рори доносился приглушенный шум — ржание лошади, рев мула. Однако его врагов не умиротворяла эта идиллическая картина — они готовились к убийству. Навстречу ему выступил шаман, ведя в поводу пегую невысокую лошадь с длинной гривой, с цветными ленточками в хвосте, и седлом, так богато украшенным серебром, что его хватило бы, чтобы осчастливить всех мексиканцев на земле. Он проговорил:
— Где же твоя волшебная сила, брат? Ты можешь возвращать умирающих с края тьмы, но сейчас сам ближе к ней, чем был Южный Ветер. У тебя есть только один выход!
— Отдать камень?
— Да!
— А что я получу взамен, Большой Конь?
— Жизнь!
— Но ведь я выиграл камень!
— Жизнь, — повторил шаман. — Ты спрятал мои кости и бросил свои, поддельные. Вот как ты выиграл!
— Ага, Большой Конь, — улыбнулся парень, — ты думаешь, что я не разглядел твои кости и не почувствовал, что у них срезаны края. Ты знаешь эти кости лучше, чем лицо своей уродливой скво.
— Что бы ты ни думал, — ухмыльнулся тот, — но ты спасешь свою жизнь, только если отдашь наш камень. Давай! Я пришел за ним, верни его — и все будет хорошо.
— Слушай, Большой Конь, я рисковал своим конем и выиграл. Если я отдам тебе красный камень, то вернешь ли ты мне стоимость коня? Ты можешь спросить у вождя, сколько он стоит.
— Ты выиграл поддельными костями, — повторил индеец. — Отдай «красный глаз» и получишь жизнь. Неужели камень дороже тебе, чем собственная жизнь?
Самоуверенность, сквозившая в его голосе, осанке и жестах, породила волну ярости, нахлынувшую на Майкла.
— Ну хорошо же, — проговорил он, сдерживаясь с большим трудом, — ты видишь, что я вышел без оружия. Это значит, что я хочу просто поговорить с тобой.
— Да, вижу.
— Еще утром у меня были винтовки, нож и многое другое. Все это исчезло, остался только вороной конь, которого вы сейчас окружили.
— Вот видишь, — заметил колдун, — тебе не удастся убежать. Даже если бы ты ускользнул от меня, поймал в селении какую-нибудь лошадь и ускакал на ней, то все равно бы ты не ушел от этого черного великана. Наш воин на твоем собственном жеребце догнал бы тебя!
И он расхохотался от такой удачной мысли. Рори при звуках этого резкого смеха крепко сжал зубы, но затем все же сумел улыбнуться Большому Коню.
— Ладно. Думаю, что умный человек платит цену, которую у него просят, и забывает об этом.
— Да, так всегда поступают мудрецы, — согласился Большой Конь.
— Хочу посмотреть на него в последний раз, — вздохнул Рори и развернул кожу, в которой хранился камень. Он горел, словно кусочек заходящего солнца, своим собственным светом, испуская слабые лучи из самой глубины.
— Вижу ли я тебя в последний раз? — задумчиво произнес Майкл.
— Давай мне его быстрее, — прервал Большой Конь. — У тебя осталось мало времени. Скоро появятся звезды, и тогда уже будет слишком поздно раздумывать.
— Ну что ж, возьми! — сказал Рори.
Он протянул руку с драгоценностью, но сам смотрел не на камень, взгляд его не отрывался от тяжелой, грубо вытесанной челюсти шамана. Когда тот нетерпеливо шагнул к нему, Майкл, держа камень в левой руке, правой изо всех сил обрушил удар на эту челюсть, молитвенно что-то прошептав.
Кулак попал точно в костлявый подбородок. Отдало в руку, и она онемела до плеча. Большой Конь стал медленно валиться назад, алчный огонь потух в его глазах. Он был уже не в состоянии предотвратить второй удар, который последовал в то же самое место. Шаман рухнул на землю у ног лошади.
Он конвульсивно попытался ухватиться за качающееся ременное стремя, но упустил его и затих в неуклюжей позе на боку.
Майкл подскочил к лошаденке и, словно кот, прыгнул в седло, обхватив ее бока руками и ногами. Та испуганно заржала и завертелась на месте. Прийдя в себя, она полным ходом рванула прямо в селение. Это направление устраивало Майкла. Ему был нужен самый короткий путь, чтобы прорвать кольцо врагов.
За спиной он услышал вопль. Прозвучало два выстрела, пули просвистели рядом со щекой. Неплохие стрелки, видно, колдун выбрал лучших воинов. Но главная опасность подстерегала его впереди. Справа и слева находились две группки подвое индейцев — всего четыре человека, четыре винтовки, стреляющие в упор! Вряд ли можно надеяться ускользнуть от них. Однако сумерки сгущались, и это было самое предательское время — ни день, ни ночь. Но, может быть, при его внезапном появлении дрогнет рука даже у этих опытных и умелых воинов? Майкл надеялся на это, потому что ни на что другое надежды не оставалось.
Он увидел, как вскидываются две винтовки. И в следующий миг с его головы слетела шляпа. Другой же индеец в ярости бросил свое оружие наземь — видно, произошла осечка. Нужно ждать еще двух выстрелов!
Он распластался вдоль шеи скачущей лошади и закричал. Ему показалось, что это может помочь. Рори увидел красный клуб огня, вылетевший из ствола винтовки, которая была нацелена ему прямо в лицо. Затем все исчезло, и только двойное эхо выстрела звучало у него в ушах. Лошадь по-прежнему неслась изо всех сил, и сгустившиеся ночные тени сомкнулись за ней.
Послышались еще выстрелы, но пули пролетели слишком далеко.
И все же еще одна опасность настигала его из темноты. Майкл повернулся, и ему показалось, что за ним следует крылатый конь, легко скользящий над поверхностью земли.
Вороного жеребца доверили самому лучшему воину и, несомненно, самому меткому стрелку.
И все же смертельная игра еще не была проиграна, если верный друг не забыл науку, которой Рори обучал его в загоне У эра. Беглец пронзительно засвистел и, услышав знакомый звук, конь совершил высокий прыжок, словно преодолевая невидимое препятствие. В полете длинное тело согнулось, резко выпрямилось при приземлении, и уже с пустым седлом жеребец продолжил свой бег в поисках хозяина.
Сначала Майкл не хотел, чтобы они рисковали своей жизнью из-за него. Он надеялся справиться с этой ситуацией сам. И вот перед ним открылось, насколько они готовы к соучастию. Рори был потрясен тем, что ему предлагали. Оба были готовы умереть за него: один — вождь племени, а второй — юноша, которому самому только что с трудом вернули жизнь. При этом женщина готова была отдать их обоих. И все это было сделано даже без просьбы с его стороны!
Майкл поднялся.
— Следуй за ним, Южный Ветер, — спокойно приказал Встающий Бизон.
— Нет, оставайся здесь, — ответил Рори. — Я выйду сам.
— Ты уже что-то придумал, по глазам видно, — промолвил мудрый индеец, глядя на него.
— Оружия не беру, — сказал Майкл, показывая руки.
Вождь кивнул:
— Очень хорошо. Но только недолго. Не трать много слов и не подпускай воинов близко к себе. Ты же знаешь, отец, что вид добычи возбуждает, и даже женщины превращаются в охотников, увидев оленя.
Майкл улыбнулся, услышав это сравнение, и ободряюще кивнув трем своим краснокожим друзьям, вышел наружу.
Сумерки были еще прозрачными. Горизонт подсвечивался лучами заходящего солнца, на фоне которого темнели западные горы, на востоке они были окрашены в пурпурный цвет. Оживал вечерний ветер, прикасаясь к щекам своей прохладной влажной ладонью. Покой царил в природе, но в делах людей мира не было.
Индейцы уже не сидели, совещаясь в тесном кругу, а разбились по двое и окружили вигвам, перекрыв все пути к бегству.
Майкл увидел винтовки в их руках и подумал, что уже можно считать себя покойником. Он видел смерть раньше, бывала она к нему и ближе, чем сейчас, но никогда гибель не была так неизбежна.
Впрочем, пожал он плечами, можно по-разному смотреть на безысходность — с точки зрения холодного реалиста, или с точки зрения оптимиста. Рори все же оставался оптимистом. Можно примириться с тем, что выхода нет и оставить надежду, но он упорно держался за нее, и, прикрыв глаза, стал быстро прикидывать свои шансы на успех. Вдалеке виднелся дым, поднимающийся из вигвамов индейцев высоко в вечернее небо. Ветер дул оттуда, и до Рори доносился приглушенный шум — ржание лошади, рев мула. Однако его врагов не умиротворяла эта идиллическая картина — они готовились к убийству. Навстречу ему выступил шаман, ведя в поводу пегую невысокую лошадь с длинной гривой, с цветными ленточками в хвосте, и седлом, так богато украшенным серебром, что его хватило бы, чтобы осчастливить всех мексиканцев на земле. Он проговорил:
— Где же твоя волшебная сила, брат? Ты можешь возвращать умирающих с края тьмы, но сейчас сам ближе к ней, чем был Южный Ветер. У тебя есть только один выход!
— Отдать камень?
— Да!
— А что я получу взамен, Большой Конь?
— Жизнь!
— Но ведь я выиграл камень!
— Жизнь, — повторил шаман. — Ты спрятал мои кости и бросил свои, поддельные. Вот как ты выиграл!
— Ага, Большой Конь, — улыбнулся парень, — ты думаешь, что я не разглядел твои кости и не почувствовал, что у них срезаны края. Ты знаешь эти кости лучше, чем лицо своей уродливой скво.
— Что бы ты ни думал, — ухмыльнулся тот, — но ты спасешь свою жизнь, только если отдашь наш камень. Давай! Я пришел за ним, верни его — и все будет хорошо.
— Слушай, Большой Конь, я рисковал своим конем и выиграл. Если я отдам тебе красный камень, то вернешь ли ты мне стоимость коня? Ты можешь спросить у вождя, сколько он стоит.
— Ты выиграл поддельными костями, — повторил индеец. — Отдай «красный глаз» и получишь жизнь. Неужели камень дороже тебе, чем собственная жизнь?
Самоуверенность, сквозившая в его голосе, осанке и жестах, породила волну ярости, нахлынувшую на Майкла.
— Ну хорошо же, — проговорил он, сдерживаясь с большим трудом, — ты видишь, что я вышел без оружия. Это значит, что я хочу просто поговорить с тобой.
— Да, вижу.
— Еще утром у меня были винтовки, нож и многое другое. Все это исчезло, остался только вороной конь, которого вы сейчас окружили.
— Вот видишь, — заметил колдун, — тебе не удастся убежать. Даже если бы ты ускользнул от меня, поймал в селении какую-нибудь лошадь и ускакал на ней, то все равно бы ты не ушел от этого черного великана. Наш воин на твоем собственном жеребце догнал бы тебя!
И он расхохотался от такой удачной мысли. Рори при звуках этого резкого смеха крепко сжал зубы, но затем все же сумел улыбнуться Большому Коню.
— Ладно. Думаю, что умный человек платит цену, которую у него просят, и забывает об этом.
— Да, так всегда поступают мудрецы, — согласился Большой Конь.
— Хочу посмотреть на него в последний раз, — вздохнул Рори и развернул кожу, в которой хранился камень. Он горел, словно кусочек заходящего солнца, своим собственным светом, испуская слабые лучи из самой глубины.
— Вижу ли я тебя в последний раз? — задумчиво произнес Майкл.
— Давай мне его быстрее, — прервал Большой Конь. — У тебя осталось мало времени. Скоро появятся звезды, и тогда уже будет слишком поздно раздумывать.
— Ну что ж, возьми! — сказал Рори.
Он протянул руку с драгоценностью, но сам смотрел не на камень, взгляд его не отрывался от тяжелой, грубо вытесанной челюсти шамана. Когда тот нетерпеливо шагнул к нему, Майкл, держа камень в левой руке, правой изо всех сил обрушил удар на эту челюсть, молитвенно что-то прошептав.
Кулак попал точно в костлявый подбородок. Отдало в руку, и она онемела до плеча. Большой Конь стал медленно валиться назад, алчный огонь потух в его глазах. Он был уже не в состоянии предотвратить второй удар, который последовал в то же самое место. Шаман рухнул на землю у ног лошади.
Он конвульсивно попытался ухватиться за качающееся ременное стремя, но упустил его и затих в неуклюжей позе на боку.
Майкл подскочил к лошаденке и, словно кот, прыгнул в седло, обхватив ее бока руками и ногами. Та испуганно заржала и завертелась на месте. Прийдя в себя, она полным ходом рванула прямо в селение. Это направление устраивало Майкла. Ему был нужен самый короткий путь, чтобы прорвать кольцо врагов.
За спиной он услышал вопль. Прозвучало два выстрела, пули просвистели рядом со щекой. Неплохие стрелки, видно, колдун выбрал лучших воинов. Но главная опасность подстерегала его впереди. Справа и слева находились две группки подвое индейцев — всего четыре человека, четыре винтовки, стреляющие в упор! Вряд ли можно надеяться ускользнуть от них. Однако сумерки сгущались, и это было самое предательское время — ни день, ни ночь. Но, может быть, при его внезапном появлении дрогнет рука даже у этих опытных и умелых воинов? Майкл надеялся на это, потому что ни на что другое надежды не оставалось.
Он увидел, как вскидываются две винтовки. И в следующий миг с его головы слетела шляпа. Другой же индеец в ярости бросил свое оружие наземь — видно, произошла осечка. Нужно ждать еще двух выстрелов!
Он распластался вдоль шеи скачущей лошади и закричал. Ему показалось, что это может помочь. Рори увидел красный клуб огня, вылетевший из ствола винтовки, которая была нацелена ему прямо в лицо. Затем все исчезло, и только двойное эхо выстрела звучало у него в ушах. Лошадь по-прежнему неслась изо всех сил, и сгустившиеся ночные тени сомкнулись за ней.
Послышались еще выстрелы, но пули пролетели слишком далеко.
И все же еще одна опасность настигала его из темноты. Майкл повернулся, и ему показалось, что за ним следует крылатый конь, легко скользящий над поверхностью земли.
Вороного жеребца доверили самому лучшему воину и, несомненно, самому меткому стрелку.
И все же смертельная игра еще не была проиграна, если верный друг не забыл науку, которой Рори обучал его в загоне У эра. Беглец пронзительно засвистел и, услышав знакомый звук, конь совершил высокий прыжок, словно преодолевая невидимое препятствие. В полете длинное тело согнулось, резко выпрямилось при приземлении, и уже с пустым седлом жеребец продолжил свой бег в поисках хозяина.
Глава 17
В доме У эра вечер выдался спокойным. Среди мексиканских рабочих в течение дня не произошло никаких неприятностей, жара медленно уходила из мозгов и мышц под дуновением ветра, ласкающего долину. На веранде дома текла неторопливая беседа.
Самого «полковника» не было. Он уехал накануне на другие прииски за деньгами, которые были ему должны: в тяжелые времена Уэр иногда давал в долг. Его ожидали только на следующий день. Главной новостью было прибытие двух кавалерийских отрядов, ставших лагерем в долине. Их белые палатки, освещенные кострами, мерцали в темноте. Иногда у привязей ржали лошади, слышались голоса людей, смеющихся или спорящих. Это давало ощущение безопасности, что было не совсем привычным для Аризоны тех дней.
Командир отряда майор Артур Талмейдж сидел на крыльце с миссис Уэр и ее дочерью. Четвертым в компании был тот самый симпатичный капитан, который потерял, а затем нашел своих лошадей — Томас Бэрн. Майор возглавлял экспедицию, направляющуюся в самое сердце владений индейцев.
— С апачами, — говорила в этот момент Нэнси, — могут справиться только те, кто разбирается в дипломатии.
Надо заметить, что майор любил афоризмы больше, чем виски. А виски он любил больше всего на свете.
— Сегодняшний дипломат — это завтрашний предатель, — объявил он.
— Что вы этим хотите сказать? — спросила миссис Уэр.
На веранде не было лампы, но свет падал из окна ближней комнаты и выхватывал из темноты руки женщины, сложенные на коленях.
— Сегодняшним мягким речам завтра потребуется крепкий кулак, чтобы их поддержать, — пояснил майор.
— Но в конце концов, — начала Нэнси, — если вас послали только за украденной лошадью и жеребенком…
— Я не просто ищу кобылу и жеребенка, — прервал ее майор. — Это только предлог, при помощи которого я надеюсь покончить со всеми беспокойствами и неприятностями.
— С апачами легче нарваться на неприятности, — ответила Нэнси.
— Да, — вздохнул капитан. — Кое-кто уже сыт этим по горло.
— Из одного прискорбного случая, — поучительно сказал майор, отчетливо выговаривая слова, — не наберешься опыта на всю жизнь.
— Одного прискорбного случая с апачами вполне может хватить для смерти, — парировала девушка. — Так уже случалось не раз, капитану просто повезло.
— Да, действительно, мне вернули украденный табун, — кивнул Бэрн. — Я все еще не могу поверить в это. И вы знаете, шельмецы ошиблись и возвратили на несколько лошадей больше, чем увели!
— Они отдают лошадей, а взамен забирают людей! — воскликнул майор.
— Они взяли только одного человека, — возразил Бэрн.
— Людей — за лошадей! — продолжал майор Талмейдж. — Конечно, краснокожим нравятся такие обмены. Единственное, что меня утешает, это был, как мне сказали, какой-то бродяга.
— А кто его так назвал — вы, капитан Бэрн? — резко спросила Нэнси.
— Что вы, что вы! — торопливо воскликнул капитан. — Я просто хотел сказать, что Майкл — не такой, как все. Удивительно беззаботный парень, никогда не встречал более легкомысленного человека. Да и похоже, что он не очень сопротивлялся, когда дикари стали тащить его с собой, вел себя так, как будто это какая-то забава!
— Просто Рори— храбрый, — сказала девушка. — Как он отважно вел себя той ночью!
— Потише, дорогая, — успокоила ее мать. — Когда человеку нечего терять…
— Боже мой, мама, — не дала ей договорить дочь, — но жизнь то у него есть, не правда ли? Что же касается того, есть ли ему что терять, то откуда мы знаем?
— Нэнси, тебе отлично известно, — заспорила миссис Уэр, — что он был гол, как сокол, когда пришел сюда из пустыни.
— Любой другой на его месте давно бы погиб! — воскликнула Нэнси. — Это я знаю точно.
— Да, все это было необычно, — тихо пробормотал капитан. — А что от него хотели апачи?
— Скальп, — уверенно провозгласил майор.
— Что? — воскликнула Нэнси.
— А что же еще они могут хотеть от нас? — вопросил тот.
Девушка вздохнула.
— Если бы они пришли за скальпом, то сняли бы его здесь вместе с нашими, — твердо ответила она. — Скальп им был не нужен. Я просто не могу себе представить, зачем они приходили.
— Надеюсь, я узнаю это, когда встречусь с ними, — сказал Талмейдж. — И если этот парень не будет цел и невредим, то апачи заплатят за него своей кровью.
— Если они погубили его, то уже заплатили за это своей кровью, — проговорила Нэнси.
— Как вы в нем уверены, — удивился капитан Бэрн.
— Да, его характер и силу воли видно с первого взгляда. С ним не так-то легко справиться. Майор, на Майкла ночью напали два индейца, вот в той конюшне. И он справился с обоими, а одного захватил в плен.
— И затем позволил негодяю убежать! — заметила мать.
— Ну, — промолвила девушка, — об этом ничего не известно. Я только знаю, что он с ними справился. Другой бы на его месте хвастался бы целый месяц, но Рори никогда даже не вспомнил об этой ночи.
— Так значит, он герой, — подвел итог майор. — Тем более мы заставим апачей рассчитаться за него, именно это я и намереваюсь сделать.
— Для этого вы должны были захватить с собой пушки и в десять раз больше войск, — заметила, вздохнув, Нэнси.
— Они мне не нужны.
— Почему же, скажите, пожалуйста?
— Чем меньше солдат, тем больше славы! — воскликнул тот.
— Или ближе к могиле, — язвительно заметила девушка.
— Нэнси, как ты можешь говорить такое, — воскликнула ее мать.
— Я видела апачей и знаю их. А майор — нет. Индейцы — отличные воины, и это всем известно.
— Нерегулярные войска, — уверил ее майор, — не могут устоять против дисциплинированной и обученной армии.
— Да, у вас регулярные войска, — с волнением произнесла Нэнси, — но здесь не плац для парадов. В этой местности я бы предпочла один нерегулярный отряд.
— Да что вы говорите? — воскликнул Талмейдж и даже засмеялся от такой чепухи.
— За каждого апача вы заплатите жизнью солдата, — продолжала Нэнси.
— Когда две противостоящие армии выстраиваются для битвы… — торжественно начал майор, но девушка его перебила:
— Будет выстраиваться только одна — ваша. В боевом порядке, не так ли?
— Конечно, конечно, — подтвердил майор Талмейдж.
— Значит, они станут отличной мишенью для индейцев, — сделала вывод та.
— Одна быстрая атака… — начал майор.
— И вы останетесь с пустыми руками, — настаивала она. — Они все разбегутся от вас. У них в пять раз больше лошадей, чем им нужно для езды. Кроме того, они перегоняют с собой крупный рогатый скот и питаются его мясом. Когда наступают трудные времена, они могут есть лошадей, мулов, даже собак. Они и только они знают эту землю, как свои пять пальцев. Даже наши пионеры, разведчики и охотники никогда не знали Аризону так хорошо, как индейцы. Они бросятся на вас в темноте, сдерут скальп и исчезнут. Им все равно, сколько будет длиться война. У них нет ни городов, которые можно захватить, ни фортов, которые они защищали бы, ни /богатств, которые можно завоевать. При необходимости все женщины и дети становятся воинами. Я вас заверяю, майор, что когда вы схватитесь с апачами, то будете сражаться не с людьми, а с бизонами и волками — у них только кожа, кости, когти и зубы. Никто никогда не разбогатеет, охотясь на них или воюя с ними.
Талмейдж, которого буквально захлестнул этот поток слов, решил закончить разговор шуткой.
— Я никогда не рекомендовал поголовно истреблять индейцев, и сам не собирался поживиться за их счет. Однако, мисс Уэр, я думаю, что вы будете удивлены результатами нашей маленькой кампании. Даже малую войну можно спланировать так же тщательно, как и большую. А правила ее ведения можно воплотить даже в…
Внезапно громкий протяжный вопль донесся с дороги, которая огибала дом и спускалась в долину.
— Что это? — вздрогнув, спросил капитан. — Какой дикий крик…
— Наверное, мексиканцы что-то празднуют, — ответила миссис Уэр. — Прислушайтесь, как будто это их смех.
Опять донесся долгий дрожащий вопль.
— Что-то кричат и смеются. У них какая-то хорошая новость, — предположила Нэнси. — И слава Богу. В последнее время рабочие стали какими-то мрачными и грубыми. Мне даже показалось, что они подумывают об ограблении прииска.
Недалеко за поворотом дороги из сумерек показалась группа всадников, один из них был выше остальных, на крупной лошади. Другие наездники кружились вокруг него, словно пчелы вокруг улья.
— Они сопровождают какого-то важного для них человека, — сказала миссис Уэр. — Кто это может быть, Нэнси?
Девушка сбежала со ступенек веранды и замерла, вглядываясь вдаль.
— Вы слышите, они называют его «отец». Тут не может быть ошибки, значит, сумасшедший Рори Майкл вернулся к нам! — воскликнула она.
Самого «полковника» не было. Он уехал накануне на другие прииски за деньгами, которые были ему должны: в тяжелые времена Уэр иногда давал в долг. Его ожидали только на следующий день. Главной новостью было прибытие двух кавалерийских отрядов, ставших лагерем в долине. Их белые палатки, освещенные кострами, мерцали в темноте. Иногда у привязей ржали лошади, слышались голоса людей, смеющихся или спорящих. Это давало ощущение безопасности, что было не совсем привычным для Аризоны тех дней.
Командир отряда майор Артур Талмейдж сидел на крыльце с миссис Уэр и ее дочерью. Четвертым в компании был тот самый симпатичный капитан, который потерял, а затем нашел своих лошадей — Томас Бэрн. Майор возглавлял экспедицию, направляющуюся в самое сердце владений индейцев.
— С апачами, — говорила в этот момент Нэнси, — могут справиться только те, кто разбирается в дипломатии.
Надо заметить, что майор любил афоризмы больше, чем виски. А виски он любил больше всего на свете.
— Сегодняшний дипломат — это завтрашний предатель, — объявил он.
— Что вы этим хотите сказать? — спросила миссис Уэр.
На веранде не было лампы, но свет падал из окна ближней комнаты и выхватывал из темноты руки женщины, сложенные на коленях.
— Сегодняшним мягким речам завтра потребуется крепкий кулак, чтобы их поддержать, — пояснил майор.
— Но в конце концов, — начала Нэнси, — если вас послали только за украденной лошадью и жеребенком…
— Я не просто ищу кобылу и жеребенка, — прервал ее майор. — Это только предлог, при помощи которого я надеюсь покончить со всеми беспокойствами и неприятностями.
— С апачами легче нарваться на неприятности, — ответила Нэнси.
— Да, — вздохнул капитан. — Кое-кто уже сыт этим по горло.
— Из одного прискорбного случая, — поучительно сказал майор, отчетливо выговаривая слова, — не наберешься опыта на всю жизнь.
— Одного прискорбного случая с апачами вполне может хватить для смерти, — парировала девушка. — Так уже случалось не раз, капитану просто повезло.
— Да, действительно, мне вернули украденный табун, — кивнул Бэрн. — Я все еще не могу поверить в это. И вы знаете, шельмецы ошиблись и возвратили на несколько лошадей больше, чем увели!
— Они отдают лошадей, а взамен забирают людей! — воскликнул майор.
— Они взяли только одного человека, — возразил Бэрн.
— Людей — за лошадей! — продолжал майор Талмейдж. — Конечно, краснокожим нравятся такие обмены. Единственное, что меня утешает, это был, как мне сказали, какой-то бродяга.
— А кто его так назвал — вы, капитан Бэрн? — резко спросила Нэнси.
— Что вы, что вы! — торопливо воскликнул капитан. — Я просто хотел сказать, что Майкл — не такой, как все. Удивительно беззаботный парень, никогда не встречал более легкомысленного человека. Да и похоже, что он не очень сопротивлялся, когда дикари стали тащить его с собой, вел себя так, как будто это какая-то забава!
— Просто Рори— храбрый, — сказала девушка. — Как он отважно вел себя той ночью!
— Потише, дорогая, — успокоила ее мать. — Когда человеку нечего терять…
— Боже мой, мама, — не дала ей договорить дочь, — но жизнь то у него есть, не правда ли? Что же касается того, есть ли ему что терять, то откуда мы знаем?
— Нэнси, тебе отлично известно, — заспорила миссис Уэр, — что он был гол, как сокол, когда пришел сюда из пустыни.
— Любой другой на его месте давно бы погиб! — воскликнула Нэнси. — Это я знаю точно.
— Да, все это было необычно, — тихо пробормотал капитан. — А что от него хотели апачи?
— Скальп, — уверенно провозгласил майор.
— Что? — воскликнула Нэнси.
— А что же еще они могут хотеть от нас? — вопросил тот.
Девушка вздохнула.
— Если бы они пришли за скальпом, то сняли бы его здесь вместе с нашими, — твердо ответила она. — Скальп им был не нужен. Я просто не могу себе представить, зачем они приходили.
— Надеюсь, я узнаю это, когда встречусь с ними, — сказал Талмейдж. — И если этот парень не будет цел и невредим, то апачи заплатят за него своей кровью.
— Если они погубили его, то уже заплатили за это своей кровью, — проговорила Нэнси.
— Как вы в нем уверены, — удивился капитан Бэрн.
— Да, его характер и силу воли видно с первого взгляда. С ним не так-то легко справиться. Майор, на Майкла ночью напали два индейца, вот в той конюшне. И он справился с обоими, а одного захватил в плен.
— И затем позволил негодяю убежать! — заметила мать.
— Ну, — промолвила девушка, — об этом ничего не известно. Я только знаю, что он с ними справился. Другой бы на его месте хвастался бы целый месяц, но Рори никогда даже не вспомнил об этой ночи.
— Так значит, он герой, — подвел итог майор. — Тем более мы заставим апачей рассчитаться за него, именно это я и намереваюсь сделать.
— Для этого вы должны были захватить с собой пушки и в десять раз больше войск, — заметила, вздохнув, Нэнси.
— Они мне не нужны.
— Почему же, скажите, пожалуйста?
— Чем меньше солдат, тем больше славы! — воскликнул тот.
— Или ближе к могиле, — язвительно заметила девушка.
— Нэнси, как ты можешь говорить такое, — воскликнула ее мать.
— Я видела апачей и знаю их. А майор — нет. Индейцы — отличные воины, и это всем известно.
— Нерегулярные войска, — уверил ее майор, — не могут устоять против дисциплинированной и обученной армии.
— Да, у вас регулярные войска, — с волнением произнесла Нэнси, — но здесь не плац для парадов. В этой местности я бы предпочла один нерегулярный отряд.
— Да что вы говорите? — воскликнул Талмейдж и даже засмеялся от такой чепухи.
— За каждого апача вы заплатите жизнью солдата, — продолжала Нэнси.
— Когда две противостоящие армии выстраиваются для битвы… — торжественно начал майор, но девушка его перебила:
— Будет выстраиваться только одна — ваша. В боевом порядке, не так ли?
— Конечно, конечно, — подтвердил майор Талмейдж.
— Значит, они станут отличной мишенью для индейцев, — сделала вывод та.
— Одна быстрая атака… — начал майор.
— И вы останетесь с пустыми руками, — настаивала она. — Они все разбегутся от вас. У них в пять раз больше лошадей, чем им нужно для езды. Кроме того, они перегоняют с собой крупный рогатый скот и питаются его мясом. Когда наступают трудные времена, они могут есть лошадей, мулов, даже собак. Они и только они знают эту землю, как свои пять пальцев. Даже наши пионеры, разведчики и охотники никогда не знали Аризону так хорошо, как индейцы. Они бросятся на вас в темноте, сдерут скальп и исчезнут. Им все равно, сколько будет длиться война. У них нет ни городов, которые можно захватить, ни фортов, которые они защищали бы, ни /богатств, которые можно завоевать. При необходимости все женщины и дети становятся воинами. Я вас заверяю, майор, что когда вы схватитесь с апачами, то будете сражаться не с людьми, а с бизонами и волками — у них только кожа, кости, когти и зубы. Никто никогда не разбогатеет, охотясь на них или воюя с ними.
Талмейдж, которого буквально захлестнул этот поток слов, решил закончить разговор шуткой.
— Я никогда не рекомендовал поголовно истреблять индейцев, и сам не собирался поживиться за их счет. Однако, мисс Уэр, я думаю, что вы будете удивлены результатами нашей маленькой кампании. Даже малую войну можно спланировать так же тщательно, как и большую. А правила ее ведения можно воплотить даже в…
Внезапно громкий протяжный вопль донесся с дороги, которая огибала дом и спускалась в долину.
— Что это? — вздрогнув, спросил капитан. — Какой дикий крик…
— Наверное, мексиканцы что-то празднуют, — ответила миссис Уэр. — Прислушайтесь, как будто это их смех.
Опять донесся долгий дрожащий вопль.
— Что-то кричат и смеются. У них какая-то хорошая новость, — предположила Нэнси. — И слава Богу. В последнее время рабочие стали какими-то мрачными и грубыми. Мне даже показалось, что они подумывают об ограблении прииска.
Недалеко за поворотом дороги из сумерек показалась группа всадников, один из них был выше остальных, на крупной лошади. Другие наездники кружились вокруг него, словно пчелы вокруг улья.
— Они сопровождают какого-то важного для них человека, — сказала миссис Уэр. — Кто это может быть, Нэнси?
Девушка сбежала со ступенек веранды и замерла, вглядываясь вдаль.
— Вы слышите, они называют его «отец». Тут не может быть ошибки, значит, сумасшедший Рори Майкл вернулся к нам! — воскликнула она.
Глава 18
Послышались возгласы. Миссис Уэр с волнением произнесла:
— Боже праведный, что теперь с нами станет?
Капитан радостно воскликнул, что, наверное, парень свалился с неба.
Нэнси, вертясь от радости, убеждала:
— Рори приносит удачу, мама. У меня такое предчувствие, что нам вскоре она очень понадобится. Смотрите, вот он мчится по дороге! Точно, это его вороной.
Это и вправду был Майкл. Он остановился, спрыгнул с коня, громко всех приветствовал, а затем направился в конюшню и привязал вороного. После этого он двинулся в дом, окруженный ореолом славы и толпой мексиканцев. Те восхваляли, благословляли его и тут же молили о помощи. У одного из рабочих было вывихнуто плечо, и он слезно просил, чтобы его вылечили и он смог бы снова работать. Другой дрожал от лихорадки: не может ли волшебник помочь и ему? Третий должен носить шины целый месяц на сломанной ноге; нельзя ли произнести заклинание, чтобы он тут же запрыгал на своих двоих и забыл о переломе? Рори пообещал, что сможет увидеться со всеми утром, а сейчас он очень устал и должен отдохнуть.
— Боже праведный, что теперь с нами станет?
Капитан радостно воскликнул, что, наверное, парень свалился с неба.
Нэнси, вертясь от радости, убеждала:
— Рори приносит удачу, мама. У меня такое предчувствие, что нам вскоре она очень понадобится. Смотрите, вот он мчится по дороге! Точно, это его вороной.
Это и вправду был Майкл. Он остановился, спрыгнул с коня, громко всех приветствовал, а затем направился в конюшню и привязал вороного. После этого он двинулся в дом, окруженный ореолом славы и толпой мексиканцев. Те восхваляли, благословляли его и тут же молили о помощи. У одного из рабочих было вывихнуто плечо, и он слезно просил, чтобы его вылечили и он смог бы снова работать. Другой дрожал от лихорадки: не может ли волшебник помочь и ему? Третий должен носить шины целый месяц на сломанной ноге; нельзя ли произнести заклинание, чтобы он тут же запрыгал на своих двоих и забыл о переломе? Рори пообещал, что сможет увидеться со всеми утром, а сейчас он очень устал и должен отдохнуть.