Брей Патриция. Честь Девлина

   Но всякий раз он передумывал, понимая, что Дидрик беспокоится за него и как за друга, и как за Избранного. Если он и осторожничает, это следствие богатого опыта, а не трусости. И винить его в этом никак нельзя. Равно как и в том, что он не понимает обычаев кейрийцев. Если ему неясно, чего стоит клятва гостеприимства, вина на Девлине за то, что не объяснил.
   Он потянулся, схватил Дидрика за плечо, заставив развернуться к нему лицом.
   – Нет причин беспокоиться, – заверил Девлин. – Это Дункейр, и слово гостеприимства свято. Назвав нас гостями, Ниша и ее брат приняли на себя ответственность за нашу безопасность, покуда мы под их крышей. Мы могли бы бежать от правосудия или даже убить их собственных родственников, и они все равно не подняли бы на нас руку. Мы нашли приют на ночь и отбудем завтра без помех.
   – А гости? – спросил Дидрик. – Они тоже не могут напасть на своих хозяев?
   – Разумеется.
   Традиции гостеприимства были одними из самых древних. Только человек без души и сердца мог помыслить о том, чтобы их нарушить.
   Девлин считал, что им очень повезло, раз Ниша нарекла гостями всех троих. Предложи она им с Дидриком переночевать в сарае, пришлось бы быть настороже. А так по меньшей мере сегодня можно спать спокойно.
   Остается надеяться, что в Килбаране их встретят хотя бы наполовину столь же приветливо.

IX

   Килбаран казался меньше, чем запомнил Девлин. Серые каменные дома теснились друг к другу, редко поднимаясь вверх больше чем на два этажа. На улицах было немного людей, что неудивительно для города, живущего в основном за счет торговцев, приезжающих летом. Но даже эти немногие встречные нервировали Девлина, и он постоянно был настороже, словно опасаясь неведомой угрозы. Воин бросал на прохожих подозрительные взгляды, пока не осознал причину беспокойства и не устыдился. Он понял, что чувствует себя здесь чужаком. Проведя два года в изгнании, Девлин постоянно видел вокруг толпы бледнолицых джорскианцев с длинными светлыми волосами, заплетенными в косы. И ухо привыкло к звучанию их речи. Он забыл, что значит быть окруженным людьми с такими же темными волосами, как у него, говорящими на родном певучем языке.
   Понадобится время, чтобы привыкнуть к их обычаям. После такой мысли Девлин задумался, когда это он начал думать о кейрийцах «они» вместо «мы».
   К счастью, пока Избранный шел по улицам Килбарана, большинство даже не удостоило его лишнего взгляда. На нем была серая шерстяная накидка с капюшоном из тех, что носят королевские посланники. Такую одежду в приграничном городе видели нередко. Если повезет, удастся промелькнуть незамеченным и уехать до того, как кто-то поймет, что он вообще был здесь. Именно поэтому Девлин послал Дидрика засвидетельствовать свое почтение начальнику городского гарнизона, а не отправился сам. Если бы Избранный явился к командующему, визит немедленно приобрел бы статус официального со всеми вытекающими последствиями и суетой.
   Стивена оставили в гостинице, приказав ему никуда не ходить. Хозяйка заведения с удовольствием суетилась вокруг, поскольку немногие отправлялись в Килбаран зимой и три путешественника были ее единственными постояльцами.
   Почувствовав кисловатый запах в воздухе, Девлин понял, что добрался до квартала красильщиков шерсти, а значит, кузница Меркея неподалеку. Воин был в Килбаране лишь один раз, но память о том дне навсегда поселилась в его душе. Свернув налево, он вышел по переулку на большую открытую площадь. Летом тут торговали шерстью, однако сейчас никого не было, и только изъезженная земля и поилки для лошадей на северной стене напоминали о назначении площади. На другой стороне виднелась небольшая конюшня и каменный дом, двойные двери которого были раскрыты даже в этот холодный день. Изнутри был заметен свет очага, над трубами вился дым, показывая, что кузнец занят делом.
   Девлин остановился у входа, собираясь с силами. В прошлый раз, когда он видел Меркея, они расстались враждебно. Некогда их было не разлить водой, но эта дружба принадлежала прошлому и тому человеку, которым он был тогда. Теперь оставалось надеяться на простую вежливость. И то не слишком.
   Глубоко вздохнув, Девлин шагнул в кузницу. Он постоял, привыкая к полумраку; лица коснулось тепло очага. Раздавался звон металла – кузнец бил по раскаленному медному пруту, пока тот не стал почти вдвое длиннее. Потом отложил молоток, взял прут щипцами и положил его обратно в огонь. Взявшись за мехи, мастеровой раздул пламя так, что металл из тускло-красного превратился в ярко-желтый.
   И только тогда кузнец заметил посетителя. Вытерев руки о кожаный фартук, Меркей отошел от горна.
   – Вам нужны мои услуги? Может быть, лошадь подковать? – спросил он на торговом наречии.
   Девлин откинул капюшон плаща и расстегнул его.
   – Мне нужен твой совет.
   – А зачем послу приходить за советом к кузнецу? – спросил Меркей, склонив голову набок и испытующе глядя на посетителя. Потом глаза его расширились от изумления. – Ты…
   – Меркей.
   – Чужак, – начал тот, яростно отказываясь назвать бывшего друга по имени. – Как ты смеешь показываться здесь после стольких лет? Может быть, твои чужеземные друзья устали от тебя и ты решил явиться сюда и вместо этого править нами?
   Меркей посмотрел на Избранного, словно отмечая, как он изменился за время отсутствия. Девлин спокойно выдержал этот взгляд, хотя в душе бушевала буря. Потом он заткнул большой палец искалеченной руки за ремень.
   – Меч? – резко выдохнул кузнец. – Ты явился в мою мастерскую вооруженный, будто в дом человека без чести? У тебя совсем нет стыда? Что ты за человек?
   Хороший вопрос. Если человек не солдат и не дружинник, то он не должен входить в чужой дом с оружием, иначе пришелец тем самым обвиняет хозяев в бесчестье. За такое оскорбление и на поединок вызвать можно.
   В прошлой жизни Девлин никогда не совершил бы такой ошибки. Но, став Избранным, он привык постоянно подвергать свою жизнь опасности и, понятное дело, всегда носить с собой оружие. Помимо меча, в ножнах покоились метательные ножи, а в левом ботинке был спрятан кинжал. В гостинице осталась только большая секира.
   Девлин взял с собой оружие не оттого, что был генералом королевской армии. Он сделал это только потому, что так привык. Вот и еще один признак того, как далеко он ушел от традиций своего народа.
   — Я не хотел тебя обидеть. Просто теперь я солдат, как, должно быть, ты слышал.
   – Твое присутствие здесь – оскорбление, – заявил Меркей. – И мне наплевать, как тебя называют, это все равно не дает тебе права приходить в мою кузницу.
   – Ради нашей прошлой дружбы…
   – Какой дружбы? Когда-то я думал, что знаю тебя, но ты оставил свое ремесло. Ты бросил его, будто это ничего не значило, и повернулся спиной к родичам и к тем, кто некогда звал тебя другом. – Лицо Меркея исказилось от ярости, но голос оставался спокойным и холодным.
   Это был старый спор, который стал в сто раз безнадежнее из-за случившегося после. Меркей так и не примирился с решением Девлина оставить многообещающую карьеру кузнеца и начать жизнь фермера на Новых Землях. Он страстно спорил, желая переубедить друга. Если бы Девлин послушал его, Керри и Лиса могли бы остаться в живых.
   А может быть, и нет. Как знать, возможно, судьбой была предрешена их гибель, чтобы Девлин стал Избранным, пешкой в руках сил, которые стремились вернуть Сияющий Меч в Кингсхольм. Любой ценой.
   Он отогнал непрошеную мысль. Сейчас не самое подходящее время для бесплодных раздумий.
   – Я отказываюсь от всех притязаний на дружбу. Но во имя твоего долга передо мной я прошу ответа на один вопрос. Один вопрос, и я уйду, а между нами все будет кончено.
   Он затаил дыхание. Такое требование вполне соответствовало кодексу, который управлял их народом, однако Меркей мог заупрямиться и отказаться. И если так, Девлин не знал, как ему поступать дальше. Как Избранный, он мог потребовать повиновения любого гражданина Джорска, включая жителей покоренного Дункейра. Отказавшиеся подлежали суду.
   Меркея можно было оштрафовать или посадить в тюрьму по желанию Девлина. Но мысль о том, чтобы воспользоваться властью против того, кого некогда звал другом, оставляла горький привкус во рту.
   – Один вопрос. Если, конечно, я смогу на него ответить, – согласился Меркей.
   – Когда твой дядя Рорик умер, что случилось с мечом, который хранился у него? С тем, который был привезен из Инниса?
   Новости о смерти Рорика достигли ушей Девлина на Новых Землях, хотя о мече тогда речь не шла. В то время он и не подумал поинтересоваться его судьбой.
   – Меч был оставлен в зале гильдии. Чтобы сберечь до твоего возвращения.
   Девлин вздохнул. Он в душе надеялся, что меч окажется здесь. Тогда осталось бы всего лишь убедить Меркея отдать его. Правда, можно было догадаться, что в этом походе не будет ничего легкого. Теперь, вместо того чтобы вернуться в Кингсхольм, ему придется отправиться в Альварен, город, который он некогда звал домом.
   Интересно, почему Рорик завещал меч ему? Прихоть последних дней? Или он все время намеревался отдать меч любимому ученику? Или на него повлияло что-то еще? Скажем, то, что умудрилось превратить бывшего фермера в инструмент вершения справедливости?
   Девлин яростно отринул такие мысли. Прошлого не изменишь. Не изменишь и того, чем он стал. Хотя даже думать о мече ему было омерзительно, это ничего не значило. Он Избранный, и путь к выполнению долга ясен.
   – Благодарю за ответ, – проговорил Девлин. – Теперь я уйду и больше тебя не потревожу.
   Он шагнул к двери.
   — Подожди, – окликнул Меркей.
   Воин обернулся, дожидаясь, пока приблизится его бывший друг. Они оказались на расстоянии вытянутой руки, и Девлин заметил первые морщинки в уголках глаз Меркея. Глаз, что смотрели на него с удивлением и подозрением.
   – Ты воззвал к нашей прошлой дружбе, а теперь я воззову к тому же праву. В прошлый раз, когда мы встречались, я задал тебе вопрос, на который ты не ответил.
   Девлин кивнул, заранее понимая, что сейчас прозвучит.
   – Ты убил их?
   На мгновение он перенесся назад во времени. Почти два года назад на этом самом месте Меркей дал волю своему гневу. Тогда Девлин просто развернулся и пошел прочь, потому, что не мог дать никакого ответа.
   Ответа по-прежнему не было, но он должен объяснить все, что может.
   – Не знаю, – ответил воин.
   Меркей побледнел.
   – Не верю, – прошептал он.
   Девлин потянулся к нему, потом остановил себя и опустил руку.
   – Они умерли не от моей руки. И меня не было рядом, когда на них напали, хотя я слышал, что Агнета рассказывает совершенно другое. Виноват ли я в их смерти? Боюсь, что на такой вопрос ответ будет «да». И ты был вправе винить меня в этом.
   С этими словами воин повернулся и вышел из кузницы. Только он успел ступить на лестницу, как услышал оклик Меркея:
   – Девлин! Подожди!
   Тот напрягся, но продолжил идти.
   – Ради Эгила, жди.
   Он услышал голос Меркея за спиной, потом его тронули левую руку. Девлин позволил развернуть себя и оказался лицом к лицу со старым другом.
   – Я поклялся себе, что на сей раз не дам тебе уйти. Два года я проклинал себя за то, что не удержал тебя тогда. И клялся, что этого не случится снова. И теперь стоило мне тебя увидеть, как я снова поддался гневу.
   – И что же ты хочешь? – недоумевающе спросил Девлин.
   – Я хочу поговорить с тобой. Как друг.
   – Мы больше не друзья. Ты сам сказал.
   Меркей опустил взгляд, но руку Девлина не выпустил. Потом глубоко вздохнул и снова устремил на него взгляд.
   – Я был зол. Так же, как и прошлой весной. Я считал тебя почти братом, а затем неожиданно перестал понимать, кем ты стал. Мы услышали о смерти Керри от чужих людей. Долгие месяцы, и ни единого слова от тебя, а истории, которые повсюду рассказывали, становились все нелепее. А потом ты наконец-то приехал сюда и не захотел говорить со мной.
   То были темные времена для Девлина. Похоронив семью, он провел два месяца, выслеживая котравов, убивших его родных, потом много недель оправлялся от ран, полученных при схватке с их вожаком. Уничтожение котравов не принесло ему покоя, поэтому он вернулся в Килбаран, ища сам не зная чего. И выяснил, что даже здесь до людей донеслись вести о позоре Девлина. Его нарекли убийцей родичей, и в какой-то степени он не мог не согласиться с их обвинениями.
   Когда от него отвернулся Меркей, это стало последней соломинкой. Девлин уехал из Дункейра и ступил на путь, который привел его в Кингсхольм и к жребию Избранного.
   Девлин сбросил с себя руку Меркея.
   – А каких слов ты ждал от меня? Хотел узнать, как выглядели тела, когда я нашел их? Каково мне было найти мою малышку разорванной на части? Быть вынужденным рассказать жене брата, что она потеряла разом мужа и сына? Хочешь знать, сколько ночей я провел без сна, терзаемый знанием, что, будь я там, они могли бы спастись? – Голос воина прервался, и он глубоко вздохнул.
   – Да, я слушал бы, как ты делишься своим горем. Или просто сидел рядом, пока ты оплакивал погибших в тишине. Я не должен был дать тебе сбежать так быстро. Я подвел тебя, оказался плохим другом.
   Ярость испарилась так же быстро, как и возникла. В ссоре между ними повинен не только Меркей. Девлин и сам виноват. Он оттолкнул тех, кто пытался ему помочь.
   – Что сделано, то сделано. И ты был прав, когда сказал, что я теперь не тот человек, которого ты некогда звал другом.
   – Тогда дай мне шанс узнать этого нового человека. Приходи к нам обедать. Аланна не простит, если я отпущу тебя, пока ты не повидаешься с ней, – пригласил Меркей.
   Девлин заколебался. Отчасти он хотел этого. Хотел понять, не удастся ли восстановить часть прежней дружбы с Меркеем. Примириться с человеком, который занимал так много места в прошлом Избранного. С другой стороны, ему казалось, что это принесет только новую боль, напомнит о том, кем он некогда был и кем никогда не сможет стать.
   – Пожалуйста, – повторил Меркей.
   – Я путешествую с двумя друзьями. Стивеном, менестрелем, и лейтенантом Дидриком, моим помощником. Не годилось оставлять их одних.
   – Твои друзья будут приняты с радостью, – заверил Меркей.
   Это было смелое обещание, поскольку приглашать под кров могла только женщина. С другой стороны, Аланна – щедрая душа, и Девлин не сомневался, что она встретит спутников радушно, невзирая, в какой стране они родились.
   – Тогда я с радостью принимаю приглашение, – сказал Девлин.
   – Прекрасно.
   Меркей протянул правую руку в знак дружбы. Воин поколебался, потом протянул свою в ответ. Потрясенное лицо друга лучше любых слов сказало Девлину, что он только теперь заметил изувеченную ладонь и нехватку пальцев.
   – Во имя Семи, что они сделали с тобой?
   Девлин безрадостно улыбнулся.
   – Я сам сделал это с собой. Передай Аланне, что я с нетерпением жду встречи за вечерней трапезой.
 
   Дидрику пришлось проторчать в приемной возле кабинета командующего почти два часа. В дверь тек бесконечный поток солдат и просителей. Задержка раздражала его, и пришлось бороться с искушением сказать, кто он на самом деле, чтобы командир принял его немедленно. Но Девлин требовал, чтобы их миссия оставалась в тайне, поэтому Дидрик придержал язык и стал дожидаться своей очереди. Чтобы убить время, он занялся тем, что пытался угадать, какие просьбы к командующему у посетителей и почему никто не выглядит особенно довольным, выходя из кабинета.
   Наконец остался один Дидрик. Переговорив с человеком за дверью, клерк поманил лейтенанта за собой.
   – Командующий Уиллемсон готов принять вас.
   Дидрик поднялся, рассеянно потянулся к перевязи с мечом, чтобы поправить ее, и тут же вспомнил, что оставил оружие у охранника возле входа. Он выпрямился и вошел в кабинет.
   Командир гарнизона Уиллемсон ростом оказался ниже среднего, но широкие плечи и мускулистые руки показывали, что противник он непростой. На нем была темно-синяя полевая форма, окаймленная малиновым, и расстегнутая форменная куртка. Он сидел за маленьким столом, заваленном много чем, в том числе и наполовину раскатанной картой.
   – Что привело торговца сюда в середине зимы, Нильс из Денвира? И что вы хотите от меня? – Командующим бросил на вошедшего короткий взгляд, потом снова вернулся к лежащему перед ним расписанию дежурств.
   Дидрик решительно закрыл за собой дверь.
   – Я извиняюсь за предлог для прихода, однако мои слова только для ваших ушей.
   Командир внимательно, но недружелюбно посмотрел на лейтенанта.
   – Если это касается Детей Инниса, то лучше бы вашей информации оказаться надежной или вас постигнет судьба предшественника. Я не плачу звонкой монетой за сплетни, которые можно услышать на рынке.
   – Я вовсе не информатор, – возразил Дидрик. Он засунул руку в кошель, висящий на ремне, и вытащил эмалированный значок – символ своего положения. – Я лейтенант Нильс Дидрик из стражи Кингсхольма…
   – Личный помощник Избранного, – закончил за него фразу командующий Уиллемсон.
   – Именно так.
   Командующий Уиллемсон поднялся на ноги.
   – А Избранный? Он здесь?
   – Да, он в Килбаране.
   – Зачем? И почему именно сейчас?
   – Я могу присесть? – спросил Дидрик.
   Командующий кивнул, дождался, пока гость присядет, потом и сам опустился в кресло.
   – Какие вести доходили до вас из столицы? – спросил лейтенант. Девлин предупредил его, что не стоит открывать истинную цель их похода, но прежде чем начать сочинять убедительную историю, следовало выяснить, что уже известно командующему.
   – Те же, что и до других. Избранный разоблачил предательство Джерарда и сразил герцога в поединке. Тогда король назвал его своим советником и генералом армии.
   – Это вас, должно быть, удивило.
   Уиллемсон фыркнул.
   – Скорее уж потрясло. Пока до нас добирались лишь первые сплетни, я им не верил. Но когда прибыл королевский посланник с официальным заявлением, мы осознали, что это правда. Половина моих офицеров была готова подать в отставку в тот же день.
   – Из любви к герцогу?
   – Нет, потому что мы положили свою жизнь на то, чтобы сохранять мир в Дункейре, а тут человек из местных вознесся над нами. Все были уверены, что очень скоро генерал прикажет распустить гарнизоны и передать управление провинцией восставшим. Мне понадобилось все мое красноречие, чтобы убедить подчиненных не уходить в такой ответственный момент.
   – Но вы не верили в подобные слухи.
   – Генерал или нет, он все равно подчиняется королю, а король Олафур не откажется от завоеваний отца. И не важно, кто сегодня возглавляет армию.
   Дидрик решил, что требовать от этого человека доверия Девлину бесполезно. В конце концов, он никогда его не видел. И все же лейтенант не мог позволить порочить своего друга.
   – Девлин не изменил бы присяге. Он человек чести, и вы должны радоваться, что служите под его началом.
   Командующий с сомнением покачал головой.
   – Если так, то зачем Избранный вернулся сюда? Его присутствие может восприниматься только как провокация. У меня и так дел по горло – не так-то просто поддерживать порядок и ловить контрабандистов.
   – Контрабандистов? Это Дети Инниса, о которых вы говорили?
   – Нет, Дети Инниса – это мятежники, которые, по слухам, прячутся в горах, дожидаясь момента, когда можно будет восстать и повести свой народ к свободе. Правда, пока что у нас нет доказательств их существования, только слухи и рассказы о том, что они творят в Альварене.
   – Тогда почему вы боитесь их?
   Уиллемсон серьезно посмотрел на гостя.
   – Пять лет назад мой предшественник занимался в основном купцами, пытающимися уклониться от уплаты налогов или привозящими продовольствие без разрешения. Но сегодня контрабандисты везут не еду, а оружие. Стальные мечи, арбалеты и прочее.
   – И на одного пойманного…
   – … приходится два проскользнувших, – согласился командующий. – Я предложил вознаграждение за информацию о Детях Инниса, хотя неудивительно, что кейрийцы молчат как рыбы. Проклятые родственные связи означают, что все являются чьими-нибудь братьями или кузенами, а доносить на родственников никто не будет.
   Только этого осложнения им не хватало. Мало того, что они боялись коварных замыслов врагов из Кингсхольма. Теперь придется беспокоиться и о соотечественниках Девлина. И хуже того, они направляются в самый центр беспорядков – Альварен.
   Нечего и надеяться, будто удастся проскользнуть незамеченными.
   – Лорд Девлин явился сюда не без причины и вовсе не для того, чтобы усложнить вашу жизнь, – сказал Дидрик. – Я удивлен, что вы не слышали об этом путешествии.
   Уиллемсон покачал головой.
   – Я ничего не слышал.
   – Никто не спрашивал про Избранного? В городе не было никаких нежданных и подозрительных посетителей?
   – Никого. Торговый сезон давно закончился, и мы внимательно смотрим за приезжими, которые могут устроить беспорядки. До сих пор не было ничего необычного. Ничего, не считая сообщения о вчерашнем прибытии трех торговцев, которые остановились в первой гостинице за воротами.
   Эти новости должны были успокоить Дидрика и все же не успокоили. В Кингсхольме у Девлина осталось полно врагов, включая тех, которые устроили засаду в начале пути. Они ждали новых напастей, но больше ничего не случилось. Может быть, его не считают угрозой теперь, когда он отправился незнамо куда? Или враги замышляют что-то другое?
   По крайней мере можно утешаться одним. Если командующий гарнизоном не слышал о походе Девлина, скорее всего о нем не знают и мятежники. Если им будет сопутствовать божественная удача, может, удастся прибыть в Альварен и уехать прочь, прежде чем бунтари успеют отреагировать?
   – Мы здесь с неофициальным визитом и утром уедем. Мы хотим исчезнуть из города до того, как Девлина узнают, поэтому он не явился к вам сам.
   Это была полуправда. Девлин отказался встречаться с командующим и действительно не хотел афишировать их присутствие в городе. Дидрик долго спорил с другом, упирая на то, что глава гарнизона окажется оскорблен отказом Избранного прийти к нему. А им требовалась его помощь, потому что лишь он знает, не ищет ли кто-нибудь их небольшой отряд. В конце концов, Девлин пошел на попятный и позволил Дидрику быть его посланником.
   Вообще-то было непохоже на Избранного не прислушиваться к разумным советам. Но в этом походе он вел себя странно, и чем ближе они были к Дункейру, тем молчаливее становился Девлин. Уже не в первый раз Дидрик спросил себя, что почувствовал его друг, увидев солдат, охраняющих ворота Килбарана. Кем они для него были? Войсками под его началом, повинующимися приказам командующего и короля? Или он смотрел на них глазами кейрийцев и видел захватчиков?
   – Неужели Избранному больше нечем заняться, кроме как разъезжать по отдаленным провинциям? – поинтересовался Уиллемсон.
   – Это не увеселительная поездка. Девлин вернулся, потому что его попросили об этом. В поисках Сияющего Меча.
   – Давненько не слышал такой чуши. Меч был утрачен пятьдесят лет назад, и как же он собирается искать его? Или он планирует провести ближайшие десять лет, копаясь в руинах Инниса?
   – Он не сам это выдумал. А что до поисков меча, Девлин не собирается задерживаться надолго. Он нужен в Кингсхольме до наступления лета, поскольку именно тогда на нас могут напасть враги.
   Вот и все, чем лейтенант мог успокоить командующего. Девлин запретил ему объяснять Уиллемсону, да и кому-либо еще, что им было известно – меч не остался в Иннисе.
   – А что он хочет от меня?
   – Всего лишь, чтобы ваши солдаты присматривали за путешественниками, которые неожиданно заинтересуются Избранным или его планами. Нам придется проехать через Килбаран на обратном пути, и не хотелось бы никаких неприятных сюрпризов.
   – Разумеется. И я отправлю роту моих лучших солдат с вами в Иннис.
   – Благодарю вас, но нет, – возразил Дидрик. У него не было причин не доверять командующему, однако не стоило и сообщать ему, что они направляются вовсе не в Иннис.
   Уиллемсон нахмурился.
   – Я надеюсь, что у вас довольно войск, чтобы он был в безопасности.
   Дидрик пробурчал что-то неразборчивое. Он не собирался сообщать, что охрана Девлина состоит из двух людей.
   – Если он не желает принять моих солдат, то я по крайней мере дам ему совет. Передайте Избранному: пусть не спешит доверять кому бы то ни было. Мятежники могут захотеть, чтобы он возглавил восстание, или казнить его как предателя.

X

   Меркей поднес ко рту вилку с мясом, прожевал и проглотил, но ему показалось, что еда не имеет вкуса. Он был даже не уверен, что ест: баранину или свинину. Вместо этого его внимание было сосредоточено на странном собрании людей, сидящих за трапезой.
   Место во главе стола заняла его жена Аланна, управляя застольем со свойственным ей благородством. Она следила, чтобы гостям достались самые лакомые кусочки, а дети хорошо себя вели. Меркей сидел напротив нее. Справа устроились трое детей. Восьмилетний Деклан, старший, Айлилл и малышка Суисан, которой только-только исполнилось пять. По левую руку от кузнеца был усажен Девлин, за ним солдат Дидрик и, наконец, молодой менестрель Стивен.
   Вот уж не думал Меркей, что придет день, когда гостями в его доме окажутся двое джорскианцев. Будут делить с ним хлеб, пользоваться его лучшей посудой. Стивен приятно удивил Аланну, поприветствовав ее по-кейрийски. Своим дружелюбием он умудрился расположить к себе даже робкую Суисан. Трудно поверить, что его отец – благородный лорд.