Бродерик Аннетт. Каникулы в Аризоне

   На исходе сентября, когда солнце все еще палило по-летнему, в раскаленном металлическом ангаре Хок возился с двигателем своего самолета. Пот донимал его, струясь вдоль спины под комбинезоном. Наконец Хок заехал кулаком по мотору и цветисто выразился насчет этой развалюхи, насчет климата Эль-Пасо и вообще. Затем выпрямился, расправил плечи, глянул в дверной проем. Техасское небо голубело, как декорация, на фоне которой гора Франклина припала к земле, точно огромный кот, подстерегающий город. Хок пошел к фонтанчику и напился холодной воды.
   Он был в неважной форме, но даже не представлял, как себе помочь. Не то чтобы он не пытался — он просто надорвался на этих попытках.
   Забыть Пейдж не удавалось. Вылазка на тот парадный вечер еще раз убедила его, что отношения между ними невозможны, но легче от этого не стало. В ту ночь Хок пошел и надрался до потери сознания. Это было с ним в первый, но, к несчастью, не в последний раз.
   Он попробовал перебить память о ней другими женщинами. У него было несколько знакомых в Эль-Пасо, но теперь они показались ему какими-то блеклыми. Их разговоры навевали скуку. Вроде бы прежде он не особенно скучал в их обществе. Он решил, что зато ему легко будет найти замену Пейдж в постели.
   После третьей попытки он бросил и эту затею. Негодница Пейдж превратила его в импотента. Приходилось объяснять подружкам, что он слишком много выпил. А после идти и напиваться взаправду.
   Чертовка!
   Он снова взял в руки гаечный ключ, и тут в ангаре появился Рик.
   — Эй, Хок…
   Рик уже давно не знал, с какой стороны подходить к своему другу. Хок стал хуже медведя-гризли с занозой в лапе. К тому же новость не слишком приятная.
   — Ну?
   Хок снова согнулся в три погибели над поломанным мотором.
   — Там к тебе пришли.
   Хок в удивлении поднял голову. Сюда, в аэропорт, к нему в жизни никто не захаживал.
   — Кто?
   Сошедшиеся над переносицей брови ничего хорошего не предвещали.
   — Я ее видел только раз: кажется, это та же женщина, что летом нанимала самолет до Флагстафа. — Он переступил с ноги на ногу. — Забыл, как ее зовут.
   Хоку как будто дали под дых — он скрючился от резкой боли, глотая воздух.
   — Пейдж?
   — Кажется. Доктор Уинстон — вроде бы так.
   — Пейдж здесь?
   Рик кивнул, не понимая, отчего его приятеля так скрючило. А Хок думал, что это его долгая неустанная мысль привела наконец к нему Пейдж во плоти.
   — Чего ей надо? — грубо спросил Хок, опуская глаза на забытый в руке гаечный ключ.
   Рик почесал в затылке.
   — Она что-то говорила насчет самолета.
   Что хочет заказать и чтобы обязательно с тобой.
   Какого черта! Ей понадобился самолет, и она вспомнила, что был у нее знакомый метис. Какую игру она затевает?
   — Скажи ей, что я занят.
   — Я сказал.
   — Ну и?
   — Ну и она сказала, что подождет. Хок снова разразился крепкой тирадой в адрес капризных дамочек, которым нечего делать и которые шляются посреди дня, отрывая людей от работы.
   — Так что же мне ей передать? — спросил Рик.
   Хок посмотрел на приятеля. Они познакомились в Юго-Восточной Азии страшно подумать, сколько лет назад, и знали друг друга слишком хорошо. Не так-то легко было провести Рика.
   Хок вздохнул, уступая соблазну еще раз увидеть Пейдж.
   — Пришли ее сюда.
   Рик недоуменно обвел глазами ангар.
   — Сюда? Она здесь перепачкается.
   — Невелика важность. Если ей надо меня видеть, придет. Я не собираюсь наводить на себя лоск для всяких там дамочек!
   Рик отступил к двери.
   — О'кей, только не надо вымещать на мне свое плохое настроение. Полегче, понял?.
   Хок несколько сбавил тон.
   — Прости, Рик. Как-то само собой прорвалось, я не хотел. Рик махнул рукой.
   — Да ладно. У тебя, видно, сексуальной разрядки давно не было. — И, весело хмыкнув, пошел прочь.
   Рик и сам не знал, как он был прав. При-, ход Пейдж лишний раз напомнил Хоку о его провалах с женщинами.
   Он схватил тряпку и принялся вытирать черные от грязи руки, глядя на дверь, откуда должна была появиться она, настраивая себя на то, чтобы повиться с ней последний раз. Самый последний.
   Дверь медленно отворилась, и Пейдж нерешительно вошла. На ней было легкое платье без рукавов, с вихрящейся вокруг колен юбкой. Стройные ноги, тонкие лодыжки, изящный подъем, подчеркнутый босоножками на высоком каблуке, — Хок почувствовал мгновенную реакцию своего тела.
   Этого ему только не хватало — убедиться, что она по-прежнему сильнейшим образом действует на него.
   Она сделала шаг вперед, как будто не была уверена, рады ли ей. Сердце Хока пронзила ее худоба. Она стала совсем бесплотной! Но он не двинулся с места, вынуждая ее подойти первой.
   Открывая дверь, Пейдж так волновалась, что не знала, стоит ли ей входить. Потом ее внимание занял диковинный вид гаража для самолетов. Огромное помещение приютило три целых самолета и несколько разобранных на части.
   Она не сразу нашла глазами Хока в красном засаленном комбинезоне, с пятном мазута на щеке. Сердце ее бешено заколотилось. Он глядел пристально, без улыбки.
   Пейдж неделями репетировала это свидание. Они с отцом продумали все варианты того, как Хок может ее встретить и как ей вести себя. Что, если он ее прогонит? Жить без него? Даже подумать об этом было невыносимо. Пейдж напомнила себе, что она не из тех, кто сидит и ждет манны небесной. Надо было выяснить все, раз и навсегда. Однако, войдя, она пожалела, что не повременила еще немного. К встрече с Хоком она была не готова.
   — Привет!
   — Почему ты не в клинике? — спросил он вместо приветствия.
   — По средам я свободна после обеда.
   — А-а!
   Он снова принялся вытирать тряпкой руки, сосредоточенно глядя на них, как будто сейчас для него не было занятия важнее.
   — Как ты вообще? Ребра зажили?
   — Да, все в полном порядке. А как ты? Она усмехнулась. Какую меру откровенности можно себе позволить? Мне плохо. Хок. Я не знаю, что такое сон, с тех пор как последний раз спала вместе с тобой. Кусок не идет мне в горло, с тех пор как я последний раз ела с тобой из котелка.
   — Спасибо, хорошо.
   Он выжидающе посмотрел на нее и, поскольку она молчала, нетерпеливо спросил:
   — Что тебя сюда привело?
   Она сжалась от такого лобового вопроса. Ноздри щекотал запах его лосьона, постоянно преследовавший ее во сне. Больше всего на свете ей хотелось броситься к нему на шею. Но он бы, конечно, этого не одобрил.
   Вероятно, ей лучше уйти. Он уже дал ей ответ: тоном, словами, языком жестов. Она ничего не значит для него.
   Или он скрывает свои чувства. Ты забыла, он на это мастер. Тебе всегда трудно отгадать, что он думает.
   Пейдж набрала в грудь воздуха и медленно выдохнула:
   — Я хотела заказать самолет, полететь отдохнуть куда-нибудь в дикие места… и подумала, что, может быть, ты согласишься быть моим пилотом.
   В дикие места ? Она что, спятила ? Хок вдруг заметил, как ее руки методично кромсают бумажный платочек. На его губах промелькнула и исчезла улыбка. Она нервничает. Почему, интересно? Он покачал головой.
   — Прости, Пейдж, но я не могу тебя никуда везти. Разве Рик не сказал тебе, что я собираюсь уезжать из Эль-Пасо?
   Эти слова пощечиной ударили ее по лицу. Во всех ее фантазиях была одна основа: присутствие Хока где-то неподалеку.
   — Куда же ты теперь?
   Она едва шевелила онемевшими губами.
   — Мне позвонил один перуанец, с которым я познакомился пару лет назад. У него очень большие земельные владения, и он решил завести самолет и нанять на постоянную работу летчика — чтобы облегчить себе жизнь.
   — Когда ты едешь?
   Ее слова повисли в воздухе, медленно рассеиваясь в наступившем молчании. Наконец Хок пожал плечами и повернулся лицом к самолету, у которого стоял.
   — Полечу, когда приведу в порядок этого зверя. Он не летал с тех пор, как расшибся в той аризонской долине.
   Пейдж вгляделась в самолет.
   — Так это тот самый, на котором мы летели?
 
   — Тот самый. У меня другого нет. Но я подумываю его продать и купить другой перед отъездом. Этому я что-то не слишком теперь доверяю.
   Он похлопал самолет по боку — и так ласково, что сам же и опроверг свои слова.
   — А как ты его переправил сюда?
   — Это целая история. Я долетел туда на вертолете и долго его чинил. Но все равно не обошлось без посторонней помощи.
   — Хок… — У нее задрожал голос. Он посмотрел ей в глаза, спокойно и пристально.
   — Да? , — Я хотела тебя пригласить к себе сегодня вечером.
   Ни один мускул не дрогнул в его лице.
   — Зачем?
   — Поужинать и… поговорить.
   — О чем?
   Она чуть было не сказала: о нас, но сдержалась. Слишком очевидно было, что он отвергает возможность какой бы то ни было связи между ними. Но Пейдж была готова бороться за их любовь. Она говорила себе, что его холодность — это только маска, надетая для обороны. На самом деле он тоскует по ней так же, как она по нему. Надо было убедить его, что не все кончено, что стоит еще попытаться. Однако его намерение оставить Эль-Пасо разбивало все ее планы.
   — Неужели нам надо искать повод, чтобы провести вместе вечер? — сказала она.
   — Не знаю. Я просто не понимаю, к чему это.
   — Пожалуйста, Хок. Ради меня.
   Стоит ей посмотреть на меня этими глазищами беспризорного ребенка, и я пропал. Куда только девается вся моя сила воли? Если я соглашусь, это будет самый кретинский поступок в моей жизни. Ставить себя в жалкое положение — в этом, наверное, есть какое-то удовольствие. Как там называются типы, которые любят, когда их мучают ?
   — В котором часу?
   Он даже вздрогнул — так хороша была ее улыбка. Не держи он в руках грязную тряпку, он бы сгреб сейчас Пейдж и расцеловал самым дурацким образом.
   — Часиков в семь.
   Она порылась в сумочке и достала блокнот и карандаш. Черкнула что-то, вырвала листок и подала ему.
   — Мой адрес. Отпускаю тебя обратно к твоему самолету. Прости, что оторвала тебя от работы. — Она повернулась на каблуках, бросила через плечо:
   — До вечера, — и быстро вышла, пока он не передумал.
   Хок оторопело стоял, уставясь на дверь, которую она закрыла за собой. Он с ней сегодня ужинает. Он пойдет к ней домой, увидит, где и как она живет. Другими словами, пойдет набираться воспоминаний, которые потом надо будет вытравлять из себя.
   — Надо же так раскиснуть из-за женщины, — хрипло пробормотал он, снова берясь за инструменты.

Глава 13

   Услышав звонок, Пейдж бросилась к двери, не собираясь скрывать от Хока, что ждала его с нетерпением. Прямо из аэропорта она помчалась домой, продумывая грандиозное меню, которым она его поразит, — и вдруг рассмеялась. Разве об этом стоило заботиться? Эта , фаза осталась у них далеко позади, хотя «домами», что правда, то правда, они знакомы не были. Какие пустяки, думала Пейдж, летя открывать дверь, за которой ждал Хок.
   Хок был необыкновенно красив в шоколадного цвета слаксах и бежевой рубахе, оттеняющей загар, но самым дорогим подарком для Пейдж было выражение его глаз.
   — Входи, — сказала она, отступая в сторону.
   Хок смотрел на нее в замешательстве. Образ одержимой своей работой докторши, который он тщательно выстраивал в голове перед приходом, развеялся как дым. Перед ним стояла великолепная женщина в длинном одеянии цветов осенней палитры, а блестящие сережки тонули в волнах ее рассыпанных по плечам волос.
   Нечестная игра, твердил себе Хок, пока Пейдж вела его в гостиную, поразившую его не меньше самой хозяйки. Не так представлял он себе жилье преуспевающей докторши. Ее дом оказался маленьким, стиснутым между себе подобными, и внутри совсем не походил на картинку из шикарного каталога. Гостиная была обставлена просто и удобно. Несколько разбросанных тут и там ярких подушек придавали ей колорит, легкий аромат шел от горящих свечей.
   — Я так рада, что ты пришел, — проговорила Пейдж со стесненным дыханием. — Я так соскучилась по тебе.
   Снова плоть предала Хока, откликаясь на близкое присутствие этой женщины. Он медленно повернулся к ней, тронул ладонью ее волосы у виска.
   — И я по тебе тоже, — наконец признался он ей и себе самому.
   Она закинула руки ему на шею, привстала на цыпочки. Другого знака Хоку не требовалось. Он обнял ее, притянул к себе, нашел ее губы и сказал своим поцелуем, как он изголодался по ней.
   В первый раз за эти месяцы Пейдж почувствовала себя по-настоящему дома. Ее домом теперь всегда будут его объятия!
   Все благие намерения Хока улетучились без следа, стоило ему обнять Пейдж. Он-то намеревался ни в коем случае не выдавать своих чувств и доказать им обоим, что они могут провести вместе последний вечер и расстаться друзьями.
   Впрочем, он действительно питал к Пейдж вполне теплые чувства. Еще чуть теплее — и меня разнесет на куски! Он взял ее за тоненькую талию и осторожно отстранил от себя.
   Пейдж нехотя разняла руки, сплетенные у него на затылке. Так дивно было еще раз прижаться к нему, почувствовать его реакцию и увериться, что счастливый конец вечеру обеспечен. Хоку не удастся притвориться, что он к ней безразличен.
   — Ты голоден? — спросила она. И вспыхнула, поняв, как это прозвучало. Хок расхохотался. Он не смеялся уже тысячу лет, но теперь его чувства вырвались на волю — и это было грандиозно. Какой прок отрицать, что он любит эту женщину до безумия? Почему бы им не насладиться теми минутами, когда они вместе?
   — Это как сказать… — протянул он, глядя на нее со значением.
   Пейдж прижала ладошки к пылающим щекам, чтобы остудить их, но, смутившись, уронила руки. Хок потер тылом ладони ее щеку.
   — Это лучше, чем когда ты без кровинки в лице.
   — Да, наверное… так что же мы не идем в столовую? — нервно пробормотала она и пошла первой.
   Стол украшали тонкие длинные свечи и изящный букет цветов.
   — Принесу вино, — сказала Пейдж, ретируясь на кухню.
   Там она потратила несколько минут на релаксацию, потом достала вино из холодильника и вернулась в комнату.
   — Может быть, ты пока откупоришь бутылку?
   — Почему бы и нет?
   Он взял у нее штопор, а Пейдж снова пошла на кухню — принести блюда с едой.
   За ужином они быстро попали в прежний непринужденный тон. Пейдж засыпала его вопросами, ей хотелось знать абсолютно все, что с ним было с тех пор, как они расстались.
   — Уверена, что Алисия расстроилась, когда ты уехал, — наконец сказала она, поднося бокал к губам и гадая, смутится он или нет.
   — Алисия — милый ребенок. Она мне очень помогла.
   — Да уж, представляю.
   — Черт, я гожусь ей в отцы!
   — Это я знаю, что и подросток может стать отцом.
   — Кстати об отцах, ты еще не сказала, как дела у твоего.
   Пейдж ревниво отметила, что он переменил тему.
   — У моего — прекрасно. Рвется, чтобы ему разрешили полный рабочий день.
   — Ты тоже, наверное, страшно занята.
   — Ну, сейчас у нас в клинике большие перемены…
   — Какие же?
   — Мы взяли на работу еще трех врачей, и я значительно урезала свою нагрузку. Он недоверчиво уставился на нее.
   — Зачем это тебе?
   Она загадочно улыбнулась.
   — Так надо.
   Внезапное подозрение бросило его в жар.
   — Ты беременна?
   Наблюдая его смятение и тревогу, Пейдж чуть было не брякнула «нет», но соблазн подержать его в напряжении был слишком велик.
   — Очень мило, что ты поинтересовался.
   Он перегнулся через стол, пристально вглядываясь в нее.
   — Беременна, правда? Ты неважно себя чувствовала, поэтому похудела?
   — А если и так? — с любопытством спросила она, кладя подбородок на сплетенные пальцы.
   Хок вскочил и зашагал по комнате. Он ни разу об этом не подумал. Ни единого раза. Все его прежние женщины были опытные и умели позаботиться о себе. Но у Пейдж не было опыта. Он знал это с самого начала — и не сделал ничего, чтобы предохранить ее.
   Какой же ты сукин сын, ругал он себя. Намылился уехать из страны, даже не поинтересовавшись, не сделал ли ненароком ребенка. Совсем как твой папочка!
   Пейдж принялась убирать со стола. Когда она с грязной посудой была уже на кухне, в дверях появился Хок.
   — Мы должны пожениться, — твердо сказал он, едва переступив порог.
   Пейдж отвернулась от раковины. Она никогда не видела его таким серьезным.
   — Почему же?
   Он опешил. Причина была ему настолько ясна, что не нуждалась в обосновании.
   — Значит ли это, что ты хочешь жениться на мне, потому что я беременна? — спросила она.
   — Ну конечно.
   — А как насчет разного образа жизни, разных миров?
   Его лицо приняло упрямое выражение.
   — Мы что-нибудь придумаем… придем к какому-нибудь компромиссу. Я знаю, что ты никогда не вышла бы за такого, как я, но я не позволю, чтобы мой ребенок появился на свет, не зная, кто его отец.
   Пейдж вышла на середину кухни, встала перед Хоком.
   — Только за такого, как ты, я бы и вышла. Я целую неделю пребывала в уверенности, что я за тобой замужем, и была счастливее всех на свете. — Она чмокнула его в щеку и прошептала:
   — Охотно принимаю ваше романтическое предложение.
   Радость без границ обуяла Хока. Она выйдет за него! Он не верил себе. Они поженятся!
   Мигом разлетелись в прах планы прожить жизнь в одиночестве. Мигом забылись все клятвы ни с кем не связываться. Все к черту, он связан по рукам и ногам! Он связал себя с Пейдж в первый же миг их близости.
   — Когда ожидается ребенок? — спросил он.
   Пейдж взяла его за руку и повела в гостиную. Подтолкнула к дивану, усадила и сама села к нему на колени, обвив руками его шею.
   — Скажи, ты меня любишь?
   И посмотрела прямо в глаза.
   Он проиграл сражение — с самим собой и с ней, — но почему-то чувствовал себя так, как если бы сорвал крупный куш. Уткнувшись носом в ее шею, вдыхая тонкий цветочный аромат ее духов, он прошептал:
   — Еще как!
   — Это замечательно, потому что, когда мы поженимся, кроме меня, другого прибавления в твоем семействе не будет… пока.
   Он вскинул голову, непонимающе уставясь на нее.
   — Я не беременна, Хок.
   — Но ты же сказала…
   — Это ты сказал, а я не сразу опровергла. Она поудобнее уселась у него на коленях, и от ее движения мысли Хока разбежались.
   — Видишь ли, последние несколько недель я все время думала, как убедить тебя, что нам будет хорошо вместе.
   Он открыл было рот, но она зажала его ладошкой.
   — Я поняла, что главное в моей жизни — ты. Что работа — на втором месте, хотя я ее очень люблю. Но как убедить в этом тебя, я не могла придумать.
   Она склонила голову к нему на плечо и продолжала, не видя больше его лица.
   — Знаешь, когда я поняла, что не беременна, то проплакала несколько часов подряд. Я так хотела ребенка от тебя, Хок! Стыдно сказать, но я даже думала о беременности как о средстве привязать тебя к себе.
   Легко, едва касаясь, она поцеловала его в висок, в щеку, и мурашки пробежали у него по спине.
   — Я люблю тебя, Хок, и хочу за тебя замуж. Но я не беременна.
   Взглянув ему в глаза, она онемела. В глазах Хока стояли слезы, он весь искрился нежностью и любовью.
   — Пейдж, сокровище мое, разве я могу устоять перед тобой?
   — Я так и надеялась, что не сможешь. Он откинул голову на спинку дивана и начал, словно размышляя вслух:
   — Так как? Наверное, мне надо позвонить моему перуанцу и сказать, что я не приеду…
   — Не обязательно. Можешь позвонить и спросить, не нужен ли ему в штат профессиональный медик.
   Хок поднял голову.
   — Ты это серьезно?
   — Серьезней, чем когда-либо. Как там сказано, помнишь? «Камо грядеши?» — Она мягко улыбнулась. — Я не хочу, чтобы ты ломал себя, Хок. Я полюбила тебя таким, каков , ты есть. Все, чего мне хочется, — это стать частью твоей жизни. Разве это так трудно понять?
   Хок слушал и не верил своим ушам.
   — Но ты же врач. У тебя здесь налаженное дело. Зачем тебе вдруг сниматься с места?
   — Очень просто — чтобы быть с тобой, Хок. Врачом я как была, так и останусь. От этого никуда не деться, это мои основы. Но больные люди есть везде. Если тебе не сидится на одном месте, прекрасно. Мы будем кочевать вдвоем.
   — Мне кажется, у тебя что-то с головой.
   — Нет, только с сердцем.
   — Я не могу этого допустить.
   — Уж не означает ли это, что ты берешь назад свое предложение?
   — Ни в коем случае. Просто, может, мы должны как следует все обдумать…
   — А что же я делала все эти месяцы? Если честно, мне пришлось здорово потрудиться над своей системой ценностей. Но теперь она в полном порядке. Так что дело за тобой — если я нужна тебе.
   — Нужна! Да ты во мне, как наваждение. Чего я только не делал, чтобы от него избавиться! — Он вспомнил о самых позорных своих провалах. — Но я хочу, чтобы ты была во всем уверена.
   — Хок, я люблю тебя.
   —  — Боже милостивый, Пейдж, и я тебя тоже. Просто хочется избежать ложного шага, — глухо сказал он, целуя ее.
   Пейдж знала, что все идет как надо. Что любовь и в самом деле укажет им путь.
   Но мысли ее рассеялись, потому что Хок завладел ее губами, измял ее неотразимое платье. Все шло как надо.
   Три года спустя Пейдж могла с уверенностью повторить: все идет как надо.
   Она перевернулась с боку на бок в их двухместном спальном мешке и с обожанием посмотрела на спящего рядом мужчину. Ей принадлежало удивительное открытие: чем дольше она живет с Хоком, тем больше его любит. Ее любовь росла, как благодарное растение, пестуемое искусным садовником.
   Она тихонько разглядывала мужа, не желая будить его. У него был усталый вид: слишком много тяжелой работы в последнее время. Потому они и решили устроить себе каникулы.
   Только на этот раз Пейдж уже точно знала, что надо брать с собой на пару недель палаточной жизни. Несколько дней назад, когда они приехали в Штаты, Хок одолжил у Рика вертолет, и они отправились отдыхать — в восточную Аризону.
   Они нашли озеро, питаемое подземными ключами, и разбили на берегу лагерь. Осматривая окрестности, Хок разыскал для них и неплохой водопад.
   Опыт, которого Пейдж набралась за это время в Перу, был бесценен. Она научилась любить жителей маленьких деревень, и, к счастью, они приняли ее. Она помогала им лечить их детишек, и ей самой это давало необыкновенное удовлетворение.
   Хок, заворочавшись, перебросил через нее сразу и руку и ногу.
   — Подвинься, медведище, ты здесь не один, — проворчала она.
   — Это кто медведище?
   — Ты, кто же еще?
   — Так-то ты разговариваешь со своим дорогим и любимым!
   — А как еще разговаривать с дорогим и любимым, если он весит добрых две сотни фунтов?
   — Ясно. Уж не означает ли это, что медовый месяц окончен?
   — Конечно, нет. Мы ведь женаты всего три года. Медовый месяц в отдельных случаях продолжается до двадцати пяти лет. После чего мы можем считать себя свободными. Он против воли заулыбался.
   — Ты не замерзла?
   — Нет. Потрясающий мешок мы купили. И палатку. Такая просторная!
   Хок обвел вокруг глазами. Палатка была шестиместная — хоть гуляй по ней. Конечно, таскать такую в рюкзаке тяжеловато, но этого и не требовалось.
   — На рыбалку пойдем сегодня? Она смерила его подозрительным взглядом.
   — А ты разве не сказал вчера, что впредь не будешь ходить со мной на рыбалку, потому что я наловила больше, чем ты?
   Он улыбнулся невинной улыбкой.
   — Я передумал.
   — Почему же? — поразмыслив, спросила она.
   — Потому что мне нравится смотреть, как ты корчишь рожи, когда насаживаешь наживку на крючок.
   — Прекрати надо мной смеяться!
   — Как это? Я люблю смеяться над тобой и с тобой и любить тебя. Я все люблю делать с тобой.
   И он подкрепил слово делом.
   Легкими прикосновениями он разжег в ней желание, и скоро все закружилось и мир исчез. За эти годы Пейдж тоже поднаторела в искусстве любви и наслаждалась, заставляя Хока терять железный самоконтроль.
   — Боже, какая ты сладкая, — прошептал он наконец.
   Единственное райское место на земле было в ее объятиях. Он обнимал Пейдж, переводя дыхание, а она ласково поглаживала его волосы.
   — Хок!
   — Что, милая?
   — Мы и вправду переезжаем на Аляску после отпуска?
   Он приподнял голову и снова уронил ее на грудь Пейдж.
   — Угу. Я забыл тебе сказать про письмо, оно меня нагнало в Эль-Пасо, там и дата определена.
   — Итак, теперь мы официальные партнеры. Будем обеспечивать продуктами и медицинской помощью самые глухие углы.
   — Вот-вот.
   — Хок!
   — Ну?
   — Я должна тебе кое в чем признаться.
   — В том, что слишком много болтаешь?
   — И в этом тоже. И еще в одной вещи, у которой могут быть последствия посерьезнее. Он сдвинулся и лег на бок, чтобы видеть ее лицо.
   — Что случилось?
   — Может быть, и ничего, а может…
   — Пейдж… — грозно произнес он. Она робко посмотрела на него и решилась.
   — Я забыла взять с собой таблетки… ну, контрацептивы. — И замолчала, с тревогой наблюдая за ним.
   Его лицо приняло непроницаемое выражение.
   Черт, в досаде подумала Пейдж. Он все еще может, когда хочет, скрывать от меня, что он думает!
   — Любопытно, что ты неделю волынила, прежде чем сообщить мне эту пустяковую информацию.
   — Мне стыдно, честное слово, стыдно.
   — Но стыд не заставил тебя заговорить раньше.
   — Потому что… потому что я же не забеременела в прошлый раз, когда мы ездили в отпуск, а мы ведь тогда тоже не предохранялись.
   У нее было смущенное, пристыженное выражение лица.
   Он выдерживал строгую мину еще секунду, потом расплылся в улыбке.
   — Это надо понимать как то, что ты готова продолжить наш род даже на Аляске? Она кивнула.
   — О, Хок, это не было сознательное решение, но, должна признаться, что, когда я не обнаружила их в рюкзаке, я совсем не расстроилась.
   — Ты хитрая и коварная особа, зияешь ты это?
   Она медленно склонила голову.
   — И если бы не ты, хитрая и коварная особа, я бы прекрасно путешествовал один, и никто не согревал бы меня, не составлял бы мне, компанию и не заботился бы обо мне.
   Она не сразу сообразила, что он поддразнивает ее.
   — Так неужели же выбор — когда стать отцом — будет предоставлен мне? Нет, теперь я знаю, что такое быть под каблуком у жены!
   — Это ты-то — под каблуком? Ха-ха! Пейдж попыталась сесть, но обнаружила, что ее ноги в плену у Хока.
   — И мне это нравится, — пробормотал он, перекатываясь на спину, подхватывая и укладывая сверху Пейдж.
   — Я надеюсь, что ты уже забеременела, — свирепо сказал он ей на ухо. — А если нет, я уж не пожалею времени и сил, чтобы это исправить.
   Она вздохнула, приклонив голову ему на грудь.
   — Ты человек долга, Хок, за это я так тебя и люблю.
   И, полностью ублаготворенная, Пейдж закрыла глаза.