Брокманн Сюзанна. Притяжение ночи. Книга 2. Выстрел в любовь

   Она не знала, что делать и как ему ответить.
   – Езжайте домой, – решительно произнес Ибрагим. – И поговорите с Сэмом. Расскажите ему всю правду и решите вдвоем, как вам нужно поступить, чтобы стать счастливыми. Если вы позволите ему узнать вас по-настоящему, я уверен, что он полюбит вас.
   Она повернулась и бегом бросилась к своей машине.
 
   – Итак, – подытожил Винс, – Гавайи, 2003 год.
   Чарли оторвала взгляд от кухонного стола, на котором лежали всевозможные квитанции и счета. Она, наверное, была единственной гражданкой США, которая выплачивала все годовые налоги еще в начале ноября. Она искренне считала, что потом начнется предпраздничная суматоха и на это важное дело у нее не останется времени.
   А в январе уже никого в конторах не отыщешь!
   Поэтому, чтобы год закончился правильно, нужно было заплатить налоги и получить подтверждение как можно раньше. Если сделать это заранее, потом остается лишь ждать ответа из банка и заниматься приятными приготовлениями к праздникам.
   И еще надеяться, что в следующем году она уж наверняка выиграет эту дурацкую лотерею! Тогда у них будет достаточно денег для того, чтобы в следующий раз нанять бухгалтера, и пусть он заполняет все эти бесконечные квитанции.
   Впрочем, что касалось Винса, то он ни на что не жаловался. Ему оставалось всего лишь поставить свою подпись в той строчке, на которую указывала Чарли. Храни ее Господь! Каждый год она добровольно усаживалась за стол и усердно заполняла все нужные бумажки. Правда и то, что в их совместной жизни она брала на себя много того, что выбило бы Винса из колеи, реши он сам заниматься подобными делами. Да он бы уже в первый день вырвал все оставшиеся на голове волосы!
   – Ты действительно хочешь поехать на Гавайи в следующем году? – поинтересовалась Чарли, и у нее на лбу тут же образовались морщинки, указывающие на то, что она забеспокоилась.
   – Но мы же никогда не были там, – ответил Винс. – Может быть, пора?
   Она молча смотрела на него, и тогда он почувствовал, что в его душу начинают закрадываться сомнения. А вдруг она и вправду не хочет видеть Перл-Харбор – место, где погиб Джеймс? Вдруг ей будет слишком тяжело видеть его могилу? Даже несмотря на то, что с той поры прошло так много лет.
   Может быть, это ему, дураку, нужно поехать туда и своими глазами убедиться, что Джеймс Флетчер покоится с миром.
   Прошло много лет, но Винс до сих пор не утратил способность читать мысли своей жены. Если только это не касалось Джеймса.
   Может быть, стоит просто игнорировать его, и он уйдет сам? А если нет, то хотя бы радоваться тому, что из троих присутствующих в комнате именно ты принадлежишь к тем, кто остался в живых. Такая философия частенько помогала Винсу в течение всех этих долгих лет.
   Не надо вспоминать его, не надо говорить о нем и даже думать о нем. Если, конечно, получится.
   Иногда проходили недели и даже месяцы, в течение которых Винс ни разу не вспоминал о первом муже Чарли.
   Но тем не менее Джеймс всякий раз возвращался.
   Он постоянно присутствовал в их жизни, пусть лишь в образе духа, возникая в самые важные и ответственные минуты.
   Именно благодаря Джеймсу Винс получил возможность встретиться с самым главным человеком в стране, чтобы поговорить о Тараве и о своем предложении создать специальную команду пловцов, чтобы подобный ужас больше не повторился.
   В тот день он проснулся и увидел, что Шарлотта просунула ему под дверь записку. Это было наутро после того, как они провели вместе ночь, и он вспоминал о ней со смешанным чувством радости и боли.
   Винс взял записку в руки и прочитал, втайне надеясь на то, что это не очередное извинение молодой женщины.
   «Винсент, – было написано ровным почерком Шарлотты, – пожалуйста, надень сегодня свою военную форму. У нас назначена важная встреча в одиннадцать часов».
   Наверное, Винс ДаКоста был единственным человеком в Америке, который шел на встречу с президентом Рузвельтом, испытывая при этом легкое разочарование.
   Он-то до последней минуты надеялся, что они с Шарлоттой возьмут такси и отправятся в Мэриленд, где сразу же зарегистрируют их официальный брак.
   Но Чарли задумала нечто иное.
   Когда Джеймс был награжден медалью посмертно, в Белом Доме проходила торжественная церемония в память о тех, кто погиб в тот страшный день. Чарли тоже должна была присутствовать там, но она лежала в кровати с гриппом. И тогда президент Рузвельт разрешил ей встретиться с ним в Белом Доме, когда ей будет удобно. Если, конечно, время устраивало и его самого.
   В то январское утро 1944 года назначенное время его устроило.
   – Будь лаконичным и говори по делу, – давала Шарлотта последние инструкции, когда их провели к Овальному кабинету.
   – Спасибо тебе, – тихо сказал он, понимая, что говорит что-то совсем не то. Она предоставляла ему шанс, хотя и незначительный, но все же шанс – сделать что-то, что изменило бы ход войны в лучшую сторону.
   И, возможно, умереть.
   Он видел все это в ее глазах, несмотря на то что внешне она оставалась на удивление спокойной.
   – Да, – кивнула она. – Без всякого сомнения, я пожалею об этом.
   И вот они вошли в кабинет и оказались лицом к лицу с президентом.
   Винс вспоминал потом, как прошел к огромному столу и пожал руку президенту Рузвельту. Но даже в тот момент он еще не знал, что будет говорить.
   Тарава. Он рассказал президенту о том, что случилось на Тараве и как все происходило. Потом он сказал, что вырос на море, и объяснил, как его навыки пловца могли бы помочь добыть нужные сведения об острове и способах проникновения туда.
   Он хорошо помнил, как отражался свет в стеклах очков президента, запах сигаретного дыма. Потом в кабинет ворвался помощник и попытался выставить Винса и Шарлотту в коридор, потому что они оставались наедине с президентом дольше назначенного времени. Но Рузвельт дал сигнал секретарю, и тот незамедлительно удалился.
   Президент предложил Винсу присесть на диван, а сам вышел из-за своего громадного стола и устроился рядом с гостем. Президент рассказал ему о том, что подобный отряд уже формируется в Форт-Пирсе, штат Флорида, и будет называться Командой для уничтожения противника под водой. И тогда Винс понял, что его мечта воплощается в жизнь.
   В какой-то момент в ходе беседы Рузвельт спросил Винса, не хочет ли он сам стать членом такой команды, и ДаКоста искренне ответил: «Да, сэр!» После этого Шарлотта поднялась со своего места, тихонько извинилась и вышла из кабинета, оставив мужчин одних.
   Для Винса победа оказалась сладко-горькой. Ему нужно было почти сразу же отправляться во Флориду.
   Он получил то, чего хотел, к чему так стремился.
   Правда, еще больше Винсу хотелось завоевать сердце женщины, которая, как она уверяла, не любит его.
   И только в самый последний момент в решение проблемы вмешалась сама судьба.
   – Да, – сказал Винс, раздумывая о поездке на Гавайи в 2003 году. – Я действительно хочу ехать. А что ты думаешь по этому поводу?
   – Почему это вдруг стало так важно для тебя? – спросила она.
   И внезапно его осенило. Он все понял.
   Да просто потому, что он сам прожил жизнь Джеймса.
   Винс прожил ту самую жизнь, которая должна была принадлежать Джеймсу Флетчеру. И теперь он обязан был совершить это путешествие, чтобы отдать дань уважения человеку, смерть которого сделала возможным счастье Винсента ДаКосты.
   – А ты сама подумай, – негромко произнес он и взял из шкатулки у двери ключи от машины. – У нас кончилось молоко, я поеду в магазин.
   – Винсент! – позвала Чарли, откладывая ручку в сторону.
   Но он уже вышел из дома.
   Выезжая из гаража, он понял, что все эти годы вовсе не Шарлотта избегала разговоров о Джеймсе.
   А он сам.

7

   – У вас найдется для меня минутка, лейтенант?
   Малдун поднял глаза и увидел, что у открытой двери в кабинет Сэма Старретта стоит Джоан.
   И тут же понял, что лейтенантом, внимания которого она так добивалась, был на данный момент вовсе не Сэм.
   – Здравствуйте, Джоан, – поприветствовал женщину Сэм, словно не заметив ее ледяного тона. – Входите. Я уже собрался убегать по делам. – Да уж. На самом деле он только что сообщил Малдуну, что следующие несколько часов ему предстоит скучная работа с бумагами в кабинете. – Располагайтесь, пожалуйста, и чувствуйте себя как дома.
   Он поспешно вышел в коридор и закрыл за собой дверь.
   И они остались вдвоем. Майкл быстро поднялся со своего места.
   Это он имел полное право злиться на нее, а не наоборот. При одном взгляде на Джоан он ощутил, как начинает закипать изнутри. Он чувствовал в себе такую злость, что испугался, как бы, поддавшись моменту, не наговорить глупостей. Нет, то, что он сейчас произнес про себя, он не повторил бы ни просто вслух, ни тем более в шумной компании.
   – У меня действительно есть для тебя только одна минута, – соврал он. – Так что, если тебе нужно больше времени…
   – Господи! – выдохнула Джоан. – Ты что же, решил прятаться от меня? Сначала я волновалась, когда ты не появился, поскольку ты обещал моим бабушке и дедушке экскурсию по базе…
   – А разве со Стивом были проблемы? – спросил он. – Как правило, именно он занимается у нас почетными гостями. Я думаю, что более компетентного экскурсовода не найти на всей базе.
   – Нет, он отлично справился с задачей, – подтвердила Джоан. – Но… ты же знаешь, что мне хотелось увидеть тебя. Послушай, ведь я провела ночь не со Стивом!
   Она хотела пошутить, чтобы хоть как-то разрядить обстановку и заставить его расслабиться, но Малдун даже не улыбнулся.
   – Я думаю, мы сможем это организовать, если тебе захочется.
   Если бы сейчас Майк протянул руку и влепил ей звонкую оплеуху, Джоан, наверное, была бы потрясена гораздо меньше. Она так и застыла на месте, а когда пришла в себя, поняла, что начинает сердиться по-настоящему. Она гневно сверкнула глазами:
   – Да что с тобой стряслось? Как ты можешь говорить мне такие гадости?
   Да, он, конечно, погорячился, но и он был зол не меньше. И обижен. Сильно обижен.
   – Если бы ты действительно хотела повидаться со мной, ты бы обязательно позвонила мне, Джоан. Например, вчера вечером. Но прошел не один час с тех пор, как закончилась пресс-конференция и Брук заявила перед всем миром, что между нами двоими ничего не было и не будет. Как будто после этого остались какие-то причины, из-за которых мы с тобой не могли встретиться. Разве что твой страх испортить себе карьеру!
   Он долго ждал ее звонка, сначала делая скидку на то, что Джоан переживает за исход конференции, потом – что она занята и организует отъезд Брук в реабилитационный центр. Но, оказывается, нет: все это время она находилась в баре гостиницы, расслаблялась вместе со своими приятелями из Белого Дома.
   А он, как последний идиот, отправился разыскивать Джоан в надежде хоть издалека посмотреть на нее.
   То, что Джоан так и не позвонила ему в течение всего вечера, подействовало на него самым удручающим образом. Значит, эта ночь, проведенная вместе, имела значение только для него, а для нее оказалась пустяком, который можно было с легкостью забыть.
   Господи, а он еще возомнил себе, что на этот раз у него все получится по-другому! Да он самый настоящий неудачник!
   Ну а сегодня он успел собраться с духом и чувствовал себя превосходно.
   – Ты выставил меня в дурацком свете перед моими бабушкой и дедушкой. И после всего этого ты сердишься на меня за то, что я тебе не позвонила? А кстати, что с тобой-то случилось? Почему ты не мог позвонить мне?
   – По-моему, я достаточно ясно дал понять, что следующий шаг в наших отношениях делаешь ты, – отчеканил Малдун. – Если ты хочешь увидеться со мной, ты мне звонишь. Вот так мы и встречаемся.
   – Прости, что я не усвоила твои правила! Видишь ли, я раньше никогда не имела дел с жиголо!
   Наступила пауза.
   Она не смотрела ему в глаза. А может быть, это он сам был сейчас не в состоянии смотреть на нее, потому что трудно было это сделать, чувствуя, как в тебя только что всадили нож.
   – Ну что ж, – наконец выговорил он. – По крайней мере, теперь мы оба знаем, какого ты обо мне мнения.
   – Я не хотела… Я случайно.
   – А мне кажется, вовсе не случайно.
   – Послушай, я действительно должна была сама позвонить тебе, – призналась Джоан. – Прости. Я испугалась. У меня в голове все перемешалось. – Она указала рукой на него, потом на себя. – Ну, из-за того, что происходит между нами. Я не знаю, что нужно сделать, чтобы у нас все было хорошо, Майк, и такая неопределенность просто сводит меня с ума.
   – Что ж, я думаю, что из нашей ситуации невозможно найти выход, даже если очень стараться, – заметил Майк, глядя в окно. – У нас ничего не получится. В любом случае. То есть мы с тобой, конечно, можем встречаться сколько угодно в течение следующих нескольких недель, и будет здорово. Мы поболтаем, посмеемся и займемся бурным сексом. И так час за часом. – Он вздохнул. – Но потом настанет время, и ты вернешься к себе в Вашингтон. Ты, конечно, пообещаешь звонить, скажешь, что очень скоро мы увидимся. Но потом сядешь в свой самолет и… все закончится. Больше я тебя не увижу и не услышу.
   – Но это неправда.
   – Правда. – Он повернулся к ней и почувствовал, что теперь сердится на нее за то, что она не хочет признавать эту печальную истину. – Я позвоню тебе сам, а твоя помощница, или секретарь, или еще кто-нибудь из сотрудников скажет мне, что ты в настоящее время слишком занята, и запишет мое сообщение. Они даже поинтересуются, кто звонит, может быть, попросят меня продиктовать свой номер. Ну, во всяком случае, так будет поначалу. Но ни на один из моих звонков ты не ответишь. А я буду упорно названивать. Снова и снова. Тогда твои сотрудники, узнавая меня, просто перестанут спрашивать мои имя и телефон, и постепенно я привыкну к тому, что ты не отвечаешь, и сам перестану тебе звонить. Я стану для тебя далеким воспоминанием, частью нескольких хорошо проведенных дней во время твоего последнего отпуска. Или даже полузабытым именем в списке под названием «парни, с которыми я классно потрахалась».
   С каждым следующим словом этой гневной речи щеки Джоан пылали все сильней. Она сжала губы и молчала. Он обидел ее своими жестокими словами. Но, с другой стороны, она ведь сама только что оскорбила его.
   – Ну а теперь, как мне кажется, мы оба знаем, какого ты обо мне мнения, – заговорила она. – Ты знаешь, такая неуверенность и… трусость… в общем-то, не слишком идут взрослому мужчине. Хотя, подожди-ка, я забыла! Тебе же всего двадцать пять!
   Это был удар ниже пояса, и Майк почувствовал, что краснеет.
   – Мне казалось, что женщины любят честность. И потому с тобой я всегда был честен, а ты можешь называть это как угодно. И знаешь что? Я сейчас даже согласен кое-что пропустить. И если мы будем откровенны друг с другом, то можем не обращать внимания на тот жалкий месяц, в течение которого я каждый день буду надеяться на твой звонок. Лучше сразу перейти к той счастливой поре, когда до меня наконец дойдет вся правда о случившемся. И слава богу! Я осознаю, хотя и слишком поздно, что все это время был дураком и что ты была всего-навсего очередной паршивой ошибкой в длинной серии таких же паршивых ошибок, которые мне уже довелось совершить в жизни.
   Джоан тут же вышла из кабинета, но не стала хлопать дверью. Она аккуратно закрыла ее за собой, и отчетливый щелчок «собачки» прозвучал для Малдуна со всей его финальной обреченностью.
 
   Мэри-Лу видела все вокруг как в тумане, а потому не сразу узнала сотрудника страховой компании Боба Швегеля.
   – Привет! – жизнерадостно поздоровался он. Его светлые волосы и белые зубы так и сверкали в солнечном свете. – Как хорошо, что я вас встретил. У меня есть немного свободного времени. А ведь я из-за вас сюда и пришел. У вас, наверное, сейчас перерыв?
   Он стоял на автостоянке перед «Макдоналдсом», а теперь послушно пошел за женщиной к ее машине.
   – Я отдыхала, – сообщила она, испытав при этом облегчение. Не хватало ей в течение пятнадцати минут выслушивать этого Боба из страховой компании! Ей и так хватило по уши вчерашних разговоров. Сначала с Сэмом, потом…
   С Ибрагимом.
   Она никак не могла выбросить из головы ни беседу с ним, ни его самого. Ни на минуту за последние восемнадцать часов.
   Она собралась с духом и только что позвонила ему из платного телефона-автомата рядом с туалетом.
   При этом она решила вести себя так, будто ничего не произошло. Словно он вовсе не целовал ее и она не отвечала на его поцелуй.
   – Я сегодня поеду на собрание, – сказала она автоответчику. – Если вы захотите ко мне присоединиться, позвоните.
   Послание получилось достаточно скромным и дружеским. Никаких намеков на сексуальные утехи. Потому что Мэри-Лу поняла, что в отношениях с Ибрагимом ей хочется вернуться назад, к тому времени, когда они были только друзьями, и не более того.
   Обо всем другом ей было страшно даже думать.
   Хотя, если говорить честно, она вообще потеряла способность ясно мыслить.
   – Кажется, я не вовремя, – расстроился Боб, глядя, как Мэри-Лу, отперев дверцу машины, положила на сиденье сумку с книгами.
   – Мне очень жаль, – рассеянно ответила она, хотя ей было совершенно не жаль этого наглеца. Она заперла машину и положила ключи в карман брюк.
   Она собиралась вернуться на работу, но он преградил ей путь. Раньше она как-то не обращала внимания на то, какой он был высокий и широкоплечий. А может быть, они просто никогда не стояли так близко друг к другу.
   – Все еще можно исправить. Давайте сегодня поужинаем вместе.
   – Простите, но вечером я занята.
   – Тогда завтра.
   – А зачем? – вдруг спросила Мэри-Лу.
   Ее искренний вопрос застал его врасплох, и Боб часто заморгал, словно не зная, что ответить.
   – Ну, что вас так заинтересовало во мне? – не отступала женщина.
   Он еще пару раз моргнул, потом рассмеялся. Потом снова стал серьезным. Уже по-настоящему серьезным.
   – Я вижу женщину, которой не хватает мужского внимания, – спокойно заговорил он. – Я вижу человека, такого же одинокого, как и я сам. – Он отступил на шаг назад. – Простите, если я кажусь вам чересчур навязчивым. Я вовсе не хотел напугать или расстроить вас, или… Я только… Я уже давно не встречал женщину, которая бы так сильно запала мне в душу, как вы.
   – Я замужем, – заявила Мэри-Лу, продолжая думать совершенно о другом мужчине.
   – Это не важно, – отмахнулся Боб, в очередной раз обезоружив ее своей искренностью. – Может быть, вы считаете меня нехорошим человеком. Но лично я думаю, что, если вы встречаете человека, с которым вам приятно общаться, все остальное не имеет большого значения. Особенно если при этом вы чувствуете, что созданы друг для друга.
   – Вы считаете, что вы созданы для…
   «Меня?» – так и не смогла добавить миссис Старретт. Она лишь снова посмотрела на него, стараясь сосредоточиться на его лице, плечах, ногах и костюме. Он был даже красивей Сэма, и он полагал…
   – Мне кажется, что я хотел бы узнать вас получше, – продолжал он. – Что вы на это скажете? Я же вас всего лишь на ужин приглашаю. И не хочу быть настырным. Давайте не будем торопить события, пусть все идет так, как ему положено. Посмотрим, что произойдет дальше.
   Но Мэри-Лу только покачала головой:
   – Нет. Я думаю, не стоит…
   – Сейчас не надо ни о чем думать, – перебил он. – Пока что просто скажите мне «да». Ну, сделайте что-нибудь сумасшедшее. Хотя бы ради разнообразия, Мэри-Лу.
   Она рассмеялась:
   – Боб, я…
   – Ну ладно, подумайте над моими словами, – уступил он. – И хорошенько подумайте. Не спешите, а завтра я вам позвоню. – Он поднес ее руку к губам и поцеловал.
   Она наблюдала за тем, как он садится в свою машину, припаркованную рядом с ее драндулетом, выезжает со стоянки и удаляется от базы.
   Только тогда до нее дошло: а что он вообще здесь делал?
 
   Весь день Винс вел себя подозрительно тихо. Даже Джоан заметила это, когда они вместе отправились на экскурсию на военно-морскую базу.
   – С дедулей у нас все в порядке? – спросила она бабушку, отозвав ее в сторону. – Он здоров?
   Чарли искренне надеялась на это. В этом году ему исполнялось восемьдесят лет. Это был удивительный юбилей, и его нужно было отметить особенно, ведь не все мужчины доживают до такого почтенного возраста.
   Сейчас Чарли наблюдала за ним из окна в спальне. Он был в саду и смотрел, как ветерок шевелит листья деревьев.
   За шестьдесят лет совместной жизни Чарли успела усвоить, что ее муж иногда садился в саду и смотрел на деревья, потому что ему надо было обдумать что-то в полном одиночестве. А иногда ему нравилось просто так сидеть в саду и наблюдать за листьями, за ветром и облаками, ни о чем особенном не размышляя.
   Его молчание порой не поддавалось никаким объяснениям.
   Однако, как только стоящая мысль созревала в его голове, он тут же был готов поделиться ею и обсудить вместе с супругой.
   А если у него не было возможности поговорить с ней, он начинал писать ей письма.
   Для человека, который и сам понимал, что с грамотностью у него большие проблемы, за годы супружеской жизни Винс отправил жене довольно большое количество писем.
   Самое первое он сочинил через несколько недель после их первой встречи. Он написал его в тот самый день, когда уезжал на поезде в Форт-Пирс, штат Флорида. Он оставил письмо у нее на подушке, чтобы она нашла его, как только вернется домой.
 
    «Дорогая Шарлотта!
    Я люблю тебя. Я никому еще в жизни не говорил таких слов, и тем более не писал. Но это правда.
    Я люблю тебя и продолжаю надеяться, что когда-нибудь ты выйдешь за меня замуж. Позволь попросить тебя об этом еще раз. Будь моей женой!»
 
   Шарлотта поехала вместе с ним к поезду. Ей казалось, что отправлять его одного было невежливо. Особенно если учесть, что они провели вместе предыдущую ночь.
   Она, все еще пребывала в смятении. Шарлотта злилась на него за то, что он уезжает, а на себя – за свои бесчисленные прегрешения. Слишком уж много их накопилось. По крайней мере, так считала она сама.
   Он молчал, пока они ехали в такси, молчал, когда они шли к вокзалу.
   Ей хотелось сказать ему, чтобы он берег себя, чтобы соблюдал осторожность, но какой в этом был толк? Он уходил на войну, и ей, скорее всего, уже не суждено было снова его увидеть.
   Но она взяла себя в руки и не заплакала.
   И вот они подошли к поезду и остановились возле вагона. Последние мгновения. Скоро поезд тронется и увезет его – возможно, навсегда.
   Винс был в военной форме. Он выглядел еще моложе своих лет, хотя и в двадцать один умирать тоже было слишком рано. Форма оказалась ему великовата, потому что он так и не успел набрать свой прежний вес после болезни.
 
    «Я не требую от тебя немедленного ответа. Надеюсь, ты хорошенько все обдумаешь до конца войны. А эта война обязательно кончится, моя милая Чарли, и мы победим. Это я тебе обещаю».
 
   – Ну что ж, – вздохнул он, опуская на платформу вещевой мешок.
   – Я хочу сказать тебе, что совершенно не жалею о том, что случилось прошлой ночью, – вдруг сказала Чарли.
   Винс кивнул и заглянул ей в глаза. Но если он хотел найти там ответ, то так ничего и не обнаружил. В тот момент она еще сама ничего не знала. Чарли удивлялась, как она еще не забыла о том, что нужно дышать.
   – Я тоже, – улыбнулся он. – И вот о чем я еще хотел сказать, Чарли. Эта ночь…
   – Не нужно, – перебила она. – Я ни о чем не жалею, но все же… это было как-то нереально.
   – Для меня это было очень даже реально! Я обязательно вернусь, и мы с тобой снова займемся любовью. Поверь мне.
   – Не могу, – прошептала она. – Хочу, но не могу…
 
    «Я знаю, что обещал тебе вернуться, и ты оказалась права. Я не могу давать подобных обещаний. Конечно, я постараюсь вернуться, и, если только Богу будет угодно, мы с тобой еще встретимся.
    Но мне уже приходилось бывать на войне, и я знаю, да и ты тоже, мы оба знаем, что это такое. Я договорился со своей сестрой послать тебе и миссис Флетчер письмо, если меня убьют, чтобы вы знали об этом».
 
   – Я не буду ждать твоего возвращения, – сказала Шарлотта. Как только эти слова слетели с ее с губ, она сама удивилась, насколько жестоко они прозвучали.
   Но он лишь рассмеялся в ответ:
   – Я знаю. Но я буду ждать. Ты только скажи, когда будешь готова принять меня, ладно?
   Она не стала плакать. Она уже плакала раньше, когда в последний раз провожала Джеймса. Он тоже садился на поезд. Он уезжал в Калифорнию, где должен был взойти на борт корабля, отправлявшегося на войну из Сан-Диего. Она могла поехать с ним на поезде, но они договорились, что лучше сэкономят эти деньги на будущее. То самое будущее, которое так и не наступило, потому что он погиб на другом конце света.
 
    «Но я хочу, чтобы ты знала, дорогая моя, что, если мне суждено умереть, я умру не в одиночестве. Ты стала частью меня. Ты навсегда останешься в моем сердце. Я знаю, что ты любишь меня. Я знаю, что это правда, хотя ты сама, может быть, этого еще не знаешь. И это знание будет со мной всегда. Твоя любовь ко мне станет моим постоянным компаньоном, так же как и воспоминания о той прекрасной ночи, которую мы провели вместе. Я буду хранить это тепло до последнего дня своей жизни, и неважно, наступит он завтра или через сотню лет».