Будут и другие возможности. Хотя теперь придется стать осторожнее. Спесь привела его к мелодраматическому эпизоду с крысой в руинах старого замка. Но все равно, стоило видеть мучительное разочарование и ярость на лице Макнилла, когда он вынужден был бежать с этой девушкой в Сент-Брайд.
Тревожиться прежде времени не стоит. Он и не тревожился. Ведь они вряд ли догадаются, что это именно он подкупил горничную Кэтрин Блэкберн, чтобы та бросила свою госпожу. Что же до розы, нашедшей дорогу к Макниллу и заставившей его стремительно броситься в Шотландию, кого они заподозрят, когда выяснят, что никто из сестер Кейт Блэкберн не посылал ее?
Было бы неумно так скоро снова наметить своей мишенью Макнилла. Он будет настороже. Нет, нужно заняться остальными. Один за другим все, кто знает либо подозревает, кто он такой на самом деле, должны быть уничтожены. Он не сомневался, что у него все получится. Кровь из пальца капнула на скалу. Очнувшись, он понял, что кончик ножа все еще торчит в пальце. Он неторопливо вытащил его и вытер палец о подседельник. Потом его внимание обратилось к мертвой девушке у кромки воды.
Прибой уже омывал ее колени и поднял одну обмякшую руку, ласково играя ею, так что казалось, будто она шаловливо зовет какую-то невидимую подругу. Волны лизали ее уши и омывали лицо и наконец перелились через грудь и, подняв Мерри Бенни на своих водяных руках, ласково унесли ее в море.
Стоявший высоко над морем человек благочестиво начертил в воздухе крест, а потом повернул лошадь к югу.
Глава 27
Глава 28
Тревожиться прежде времени не стоит. Он и не тревожился. Ведь они вряд ли догадаются, что это именно он подкупил горничную Кэтрин Блэкберн, чтобы та бросила свою госпожу. Что же до розы, нашедшей дорогу к Макниллу и заставившей его стремительно броситься в Шотландию, кого они заподозрят, когда выяснят, что никто из сестер Кейт Блэкберн не посылал ее?
Было бы неумно так скоро снова наметить своей мишенью Макнилла. Он будет настороже. Нет, нужно заняться остальными. Один за другим все, кто знает либо подозревает, кто он такой на самом деле, должны быть уничтожены. Он не сомневался, что у него все получится. Кровь из пальца капнула на скалу. Очнувшись, он понял, что кончик ножа все еще торчит в пальце. Он неторопливо вытащил его и вытер палец о подседельник. Потом его внимание обратилось к мертвой девушке у кромки воды.
Прибой уже омывал ее колени и поднял одну обмякшую руку, ласково играя ею, так что казалось, будто она шаловливо зовет какую-то невидимую подругу. Волны лизали ее уши и омывали лицо и наконец перелились через грудь и, подняв Мерри Бенни на своих водяных руках, ласково унесли ее в море.
Стоявший высоко над морем человек благочестиво начертил в воздухе крест, а потом повернул лошадь к югу.
Глава 27
Как создать приятную обстановку
Кит выжил. Вопреки серьезнейшим опасениям и самым дурным предсказаниям он поправлялся. Правда, два дня и три ночи он плавал в собственном поту, защищаясь от невидимых врагов и увещевая воображаемых товарищей, но на третий день на снятых бинтах следов крови уже не оказалось, и все поняли, что он выкарабкивается.
К величайшему смущению Мердоков, Кейт настояла, чтобы Кита поместили в маленькую туалетную, примыкавшую к ее спальне, чтобы она могла услышать, если он позовет ее ночью. Она не отходила от его кровати.
Два раза заходил маркиз, в первый раз — чтобы узнать, не нужна ли Кейт какая-либо помощь, а во второй — чтобы посмотреть, как она ухаживает за Макниллом, и окончательно убедиться, что она никогда не станет маркизой Парнелл. На это потребовалось всего несколько минут. Третьего визита не последовало.
В замке скоро забыли об этом. Все были поглощены собственными заботами.
Как и предвидел Кит, Уоттерс послал стражников под командованием лейтенанта Макфила, чтобы разгромить банду Ламонта, засевшую в хижине, и затем совершить облаву в трактире в Клите. Под сеном на конюшне постоялого двора они нашли клети, наполненные вещами с потопленных судов.
Через несколько дней обнаружилось, что капитана Грина подстерег и убил таинственный партнер Ламонта, тот же человек, который потом изображал несуществующего капитана Уоттерса. Этого капитана Уоттерса больше никто никогда не видел. Он исчез, как и его жена Мерри.
Таким образом была поставлена под сомнение честь семьи, но Мердоки оказались людьми практичными, они указывали, что Мерри, хотя и являлась законной подопечной маркиза, не была им прямой родственницей. Они сделали все, что могли, чтобы перевоспитать ее. Если им это не удалось, это не их вина.
— Черт бы побрал вашу любимую швею! — заявил Кит. — Эти стежки чертовски болят.
Кейт отвела глаза, когда Кит раздраженно потянул за ворот своей ночной рубашки, выставив мускулистую смуглую грудь. Он почесал швы, которыми Пегги зашила самые тяжелые его раны.
— Полагаю, вы предпочли бы огромный шрам? — спросила она.
День клонился к вечеру. Кит только что пробудился после сна и увидел Кейт у своей кровати с вышиванием в руках. Открытый сундук Грейс стоял в ногах кровати.
Пока он поправлялся, Кейт развлекалась, рассказывая ему, «то вышивание — одно из тех немногих получаемых благородными девицами умений, которое не следует забывать в бедности. Теперь же она разглядывала каждый крошечный стежок, чтобы не смотреть на мускулистую грудь Кита.
— Вам, кажется, ужасно нравится приобретать шрамы. Кит склонил голову, глядя на нее из-под полуопущенных век.
— Только если вы находите их интересными.
От выражения его глаз Кейт вспыхнула, и, поскольку она чувствовала, что будет неумно, если он придет в излишнее возбуждение, не говоря уже о ней самой, она снова вернула разговор в безопасное русло.
— Особенное сожаление вызывает у меня эта история с Мерри Бенни, — сказала она, роясь в сундуке Грейс в поисках серебряных ножниц.
— Почему? — спросил Кит. — Потому что она не сможет жить в роскоши, которую предвкушала? Она убийца, сбежавшая со своим любовником, чтобы жить на его нечестные доходы.
— Мне ее жаль, — спокойно сказала Кейт, обрезая шелковую нитку. — Потому что она повинна в убийстве Грейс, а она любила ее. Нет, не смотрите на меня так. Любила. Вы не видели ее, когда она говорила, как она по ней скучает. Не всегда любовь бывает достойной и самоотверженной. Она может мучить и проклинать так же, как облагораживать и возвышать.
— Пожалуй. — Кит нахмурился, и Кейт поняла, что он думает о своих товарищах и предательстве, от которого они пострадали.
Пора. Она больше не может избегать того, о чем нужно сказать. Она отложила вышивание.
— Полагаю, поправившись, вы уедете.
Кит нахмурился еще больше:
— Но ведь я вряд ли могу здесь остаться?
— Я говорю не об этом.
— Тогда о чем?
— Куда вы поедете?
— Вернусь в армию. Последнее время я часто думал о том, что слишком долго пренебрегал своими обязанностями. Я хороший солдат, Кейт. Я хороший вожак. Я умею… различать. — Лицо у него потемнело, и Кейт с изумлением поняла, что он покраснел. Он ничего не сказал о поисках того, кто их предал. Кейт посмотрела на него пристальнее. — И потом, — сердито продолжал он, — если мне повезет, я могу продвинуться по службе.
— Понятно.
— Кейт… — Он глубоко вздохнул.
— Да?
— Ничего. — Кит на мгновение стиснул зубы. — А вы? Что будете делать вы?
— Не знаю. — Она пыталась говорить беззаботно, но сомневалась, что это ей удалось. — Наверное, вернусь в Йорк. Или в Лондон.
— Что? Почему? — Кит был ошеломлен.
— Ну, денег у меня мало — хотя я очень надеюсь на издание своей книги о том, как жить достойно, утратив состояние. Я думаю, что читатель у нее найдется…
— Да-да, — прервал ее Кит, — но почему вы заговорили о возвращении в Йорк?
— Как я сказала, — Кейт сурово посмотрела на него, запрещая ему прерывать себя, — денег у меня мало, и хотя я предполагаю, что можно навязать себя маркизу, мне очень неприятно делать это, потому что я… — она заколебалась, пытаясь выразиться поделикатнее, — потому что я уверена, что он питал определенные надежды касательно наших отношений, которые сама я считаю невозможным поощрять, о чем я ему и сообщила.
— Вы дали ему отставку?! — выпалил Кит.
Кейт приподнялась на своем месте. Мучительно было видеть, что ему больно, но он сердито махнул рукой, чтобы она села.
— Господи, — сказал он, — вы потратили столько дней, вбивая мне в голову свои представления о наилучшем будущем, и, насколько я могу судить, маркиз в состоянии обеспечить вам все это. Безопасность. Благополучие. Дом. Душевное спокойствие. Богатство. Или вы сошли с ума?
— Вряд ли у меня есть выбор, — возразила Кейт, защищаясь. — Я не могу выйти замуж и прожить всю жизнь, закрывая глаза каждый раз, когда он приближается ко мне, и притворяться, что… — Нет, она не отважится.
— В чем притворяться? — спросил этот негодяй.
— Ни в чем.
— Нет уж, прошу вас. Мне интересно. — Кит смотрел на нее, как огромный рыжевато-коричневый лев. — В чем притворяться?
Она подняла брови, словно изумляясь, что эту фразу необходимо завершить.
— Притворяться, будто я… будто меня здесь нет. А в чем еще мне притворяться?
Он не колебался ни одного мгновения.
— Что маркиз — это я.
— Вы явно льстите себе.
Кит выпрямился.
— Приходится. Приходится поверить, что вы видите во мне нечто большее, чем человека, желающего лишиться всего в своем стремлении к мести. Три года я думал, что единственное, чего я хочу, — это узнать, кто выдал нас французам, но вы научили меня мечтать об ином.
Кейт затаила дыхание, сердце ее билось в груди, как крылья пойманной птицы.
— И о чем же?
— О будущем, — сказал он, не отводя от нее взгляда. — Я всегда думал, что со мной что-то не правильно, и из-за этого я не смог увидеть того, кто нас предал, таким, какой он есть, а значит, я был соучастником в том, что нас схватили и посадили в тюрьму. Но я начал понимать, что семена предательства посеял не я. Я не потерпел провала. Был ли человек, которого я любил, достойным или нет, вопрос не в этом. Сердце любит, когда хочет. Оно не спрашивает разрешения. — Он смотрел на нее с таким выражением, что у нее дух захватило.
— Вы больше не станете его искать?
Лицо у него стало холодным и неумолимым.
— Этого я не могу обещать. Он угрожал вам. Когда-нибудь он за это заплатит, но не теперь. Но война не окончена, и я нужен. У меня нет времени на месть. Я начал верить, что существуют более важные вещи, за которые нужно сражаться. — Он смотрел на нее, и его душа выражалась в его глазах. — Вы понимаете? Вы согласны?
— Да. — Кейт почти не дышала. — Да, согласна.
— Вот как? — переспросил он с крайне раздосадованным видом.
— Прежде чем вы начали драться с Каллумом, — сказала Кейт, — когда вы вошли в ту комнату, вы сказали, что вернулись потому, что вспомнили причину, по которой мне не следует выходить за маркиза. Интересно, что вы имели в виду?
Кит, казалось, был в замешательстве.
— Да ничего, какой-то вздор. Я строил из себя героя.
— Это я заметила.
Он замер, рот его скривился в скептической усмешке, которую Кейт нашла почти неотразимой.
— Я спрашиваю вот почему, — продолжала она, вставая и направляясь медленно к его кровати. — За мгновение перед тем, как вы вломились в дверь, я думала о вас, вспоминала ваше лицо и пыталась вспомнить последние слова, которые вы мне сказали.
Услышав это, Кит быстро посмотрел на нее:
— Зачем вам было думать обо мне в такую минуту?
— Потому что я вас люблю.
В ответ он потянулся, взял Кейт за руку и притянул ее к своей забинтованной груди.
— Выходите за меня замуж, — хрипло и требовательно сказал он, покрывая поцелуями ее веки и уголки губ. — Когда-нибудь я переменюсь, Кейт. Если вы будете рядом, я смогу совершить что угодно. Понимаю, жизнь, которую я прошу вас вести, будет нелегкой. Но я клянусь, что посвящу себя тому, чтобы вы никогда не пожалели, что вышли за меня.
Он откинул волосы с ее лица. Взгляд его был напряженный и страстный.
— А если вы откажетесь, мне придется вас похитить. Вы меня любите, Кейт, Вы сами это сказали.
Она поняла с легким содроганием, что он говорит серьезно. Но… он не должен был так говорить.
— Да, — сказала она. — Да.
— Когда?
— Сегодня. Завтра. Но где? Я не могу просить…
— А я вам и не позволил бы. До Сент-Брайда два дня езды. Там есть горстка монахов, которые найдут большое утешение в мысли, что вы сделаете из меня честного человека.
Кейт рассмеялась, он улыбнулся, крепче обнял ее, и только тогда она заметила маленькое свежее пятнышко крови на его повязке. Он был полон жизни, такой крепкий, что забывалось, что он смертен. Кейт отпрянула и с ужасом посмотрела на него:
— Я сделала вам больно.
Он посмотрел вниз, увидел кровь и рассмеялся:
— Это? Не будьте смешной. Идите сюда. — И он протянул к ней руку.
— Нет, прошло всего только три дня. Я не хочу навредить вам.
— Я вас люблю, — неожиданно прошептал он с таким смущенным видом, что она улыбнулась, но потом резко покачала головой.
— Нет, — твердо сказала она. — Нет, ложитесь и отдыхайте. Будьте паинькой.
Она протянула руку за пяльцами с вышивкой, которые положила в сундук, и рука ее ухватилась за наскоро починенную обивку крышки, потянув уголок вниз. Она наклонилась, чтобы поправить ее, и заметила при этом, что золотые вышитые звезды были все разного размера, ненамного, но заметно, и что если ткань сложить, как она сделала сейчас, они выстраивались в линию…
Кейт выпрямилась. Эту обивку вышила Грейс. Грейс, которая вместе с Кейт проводила долгие летние ночи с отцом Кейт перед телескопом, и там у нее развился на всю жизнь интерес к астрономии. Грейс, среди вещей которой был телескоп. Грейс, которая поклялась Мерри, что она послала карту местонахождения сокровища. Так она и сделала, только карта была звездной.
Кейт медленно выпрямилась с торжествующей улыбкой на лице.
Кит купит патент. Он сможет купить десяток патентов, если ему того захочется, а Шарлотта получит свой сезон в Лондоне, а Хелена сможет оставить свое место у старой карги.
Есть еще война, на которой нужно драться. Есть люди, которые последуют за барабаном туда, куда ее величество пошлет их, потому что Кит Макнилл — солдат. А она, дочь солдата, вдова солдата, которая год назад ни за что не поверила бы, что она может ввериться душой и сердцем такому человеку, уже сделала это и ни на что другое не согласна.
— Кейт, что случилось? — спросил Кит. — Ты кажешься очень довольной собой. Иди ко мне.
Какая бы добыча ни таилась в какой-то пещере или еще где-то, все бледнело перед этим сокровищем.
Кейт направилась к нему.
К величайшему смущению Мердоков, Кейт настояла, чтобы Кита поместили в маленькую туалетную, примыкавшую к ее спальне, чтобы она могла услышать, если он позовет ее ночью. Она не отходила от его кровати.
Два раза заходил маркиз, в первый раз — чтобы узнать, не нужна ли Кейт какая-либо помощь, а во второй — чтобы посмотреть, как она ухаживает за Макниллом, и окончательно убедиться, что она никогда не станет маркизой Парнелл. На это потребовалось всего несколько минут. Третьего визита не последовало.
В замке скоро забыли об этом. Все были поглощены собственными заботами.
Как и предвидел Кит, Уоттерс послал стражников под командованием лейтенанта Макфила, чтобы разгромить банду Ламонта, засевшую в хижине, и затем совершить облаву в трактире в Клите. Под сеном на конюшне постоялого двора они нашли клети, наполненные вещами с потопленных судов.
Через несколько дней обнаружилось, что капитана Грина подстерег и убил таинственный партнер Ламонта, тот же человек, который потом изображал несуществующего капитана Уоттерса. Этого капитана Уоттерса больше никто никогда не видел. Он исчез, как и его жена Мерри.
Таким образом была поставлена под сомнение честь семьи, но Мердоки оказались людьми практичными, они указывали, что Мерри, хотя и являлась законной подопечной маркиза, не была им прямой родственницей. Они сделали все, что могли, чтобы перевоспитать ее. Если им это не удалось, это не их вина.
— Черт бы побрал вашу любимую швею! — заявил Кит. — Эти стежки чертовски болят.
Кейт отвела глаза, когда Кит раздраженно потянул за ворот своей ночной рубашки, выставив мускулистую смуглую грудь. Он почесал швы, которыми Пегги зашила самые тяжелые его раны.
— Полагаю, вы предпочли бы огромный шрам? — спросила она.
День клонился к вечеру. Кит только что пробудился после сна и увидел Кейт у своей кровати с вышиванием в руках. Открытый сундук Грейс стоял в ногах кровати.
Пока он поправлялся, Кейт развлекалась, рассказывая ему, «то вышивание — одно из тех немногих получаемых благородными девицами умений, которое не следует забывать в бедности. Теперь же она разглядывала каждый крошечный стежок, чтобы не смотреть на мускулистую грудь Кита.
— Вам, кажется, ужасно нравится приобретать шрамы. Кит склонил голову, глядя на нее из-под полуопущенных век.
— Только если вы находите их интересными.
От выражения его глаз Кейт вспыхнула, и, поскольку она чувствовала, что будет неумно, если он придет в излишнее возбуждение, не говоря уже о ней самой, она снова вернула разговор в безопасное русло.
— Особенное сожаление вызывает у меня эта история с Мерри Бенни, — сказала она, роясь в сундуке Грейс в поисках серебряных ножниц.
— Почему? — спросил Кит. — Потому что она не сможет жить в роскоши, которую предвкушала? Она убийца, сбежавшая со своим любовником, чтобы жить на его нечестные доходы.
— Мне ее жаль, — спокойно сказала Кейт, обрезая шелковую нитку. — Потому что она повинна в убийстве Грейс, а она любила ее. Нет, не смотрите на меня так. Любила. Вы не видели ее, когда она говорила, как она по ней скучает. Не всегда любовь бывает достойной и самоотверженной. Она может мучить и проклинать так же, как облагораживать и возвышать.
— Пожалуй. — Кит нахмурился, и Кейт поняла, что он думает о своих товарищах и предательстве, от которого они пострадали.
Пора. Она больше не может избегать того, о чем нужно сказать. Она отложила вышивание.
— Полагаю, поправившись, вы уедете.
Кит нахмурился еще больше:
— Но ведь я вряд ли могу здесь остаться?
— Я говорю не об этом.
— Тогда о чем?
— Куда вы поедете?
— Вернусь в армию. Последнее время я часто думал о том, что слишком долго пренебрегал своими обязанностями. Я хороший солдат, Кейт. Я хороший вожак. Я умею… различать. — Лицо у него потемнело, и Кейт с изумлением поняла, что он покраснел. Он ничего не сказал о поисках того, кто их предал. Кейт посмотрела на него пристальнее. — И потом, — сердито продолжал он, — если мне повезет, я могу продвинуться по службе.
— Понятно.
— Кейт… — Он глубоко вздохнул.
— Да?
— Ничего. — Кит на мгновение стиснул зубы. — А вы? Что будете делать вы?
— Не знаю. — Она пыталась говорить беззаботно, но сомневалась, что это ей удалось. — Наверное, вернусь в Йорк. Или в Лондон.
— Что? Почему? — Кит был ошеломлен.
— Ну, денег у меня мало — хотя я очень надеюсь на издание своей книги о том, как жить достойно, утратив состояние. Я думаю, что читатель у нее найдется…
— Да-да, — прервал ее Кит, — но почему вы заговорили о возвращении в Йорк?
— Как я сказала, — Кейт сурово посмотрела на него, запрещая ему прерывать себя, — денег у меня мало, и хотя я предполагаю, что можно навязать себя маркизу, мне очень неприятно делать это, потому что я… — она заколебалась, пытаясь выразиться поделикатнее, — потому что я уверена, что он питал определенные надежды касательно наших отношений, которые сама я считаю невозможным поощрять, о чем я ему и сообщила.
— Вы дали ему отставку?! — выпалил Кит.
Кейт приподнялась на своем месте. Мучительно было видеть, что ему больно, но он сердито махнул рукой, чтобы она села.
— Господи, — сказал он, — вы потратили столько дней, вбивая мне в голову свои представления о наилучшем будущем, и, насколько я могу судить, маркиз в состоянии обеспечить вам все это. Безопасность. Благополучие. Дом. Душевное спокойствие. Богатство. Или вы сошли с ума?
— Вряд ли у меня есть выбор, — возразила Кейт, защищаясь. — Я не могу выйти замуж и прожить всю жизнь, закрывая глаза каждый раз, когда он приближается ко мне, и притворяться, что… — Нет, она не отважится.
— В чем притворяться? — спросил этот негодяй.
— Ни в чем.
— Нет уж, прошу вас. Мне интересно. — Кит смотрел на нее, как огромный рыжевато-коричневый лев. — В чем притворяться?
Она подняла брови, словно изумляясь, что эту фразу необходимо завершить.
— Притворяться, будто я… будто меня здесь нет. А в чем еще мне притворяться?
Он не колебался ни одного мгновения.
— Что маркиз — это я.
— Вы явно льстите себе.
Кит выпрямился.
— Приходится. Приходится поверить, что вы видите во мне нечто большее, чем человека, желающего лишиться всего в своем стремлении к мести. Три года я думал, что единственное, чего я хочу, — это узнать, кто выдал нас французам, но вы научили меня мечтать об ином.
Кейт затаила дыхание, сердце ее билось в груди, как крылья пойманной птицы.
— И о чем же?
— О будущем, — сказал он, не отводя от нее взгляда. — Я всегда думал, что со мной что-то не правильно, и из-за этого я не смог увидеть того, кто нас предал, таким, какой он есть, а значит, я был соучастником в том, что нас схватили и посадили в тюрьму. Но я начал понимать, что семена предательства посеял не я. Я не потерпел провала. Был ли человек, которого я любил, достойным или нет, вопрос не в этом. Сердце любит, когда хочет. Оно не спрашивает разрешения. — Он смотрел на нее с таким выражением, что у нее дух захватило.
— Вы больше не станете его искать?
Лицо у него стало холодным и неумолимым.
— Этого я не могу обещать. Он угрожал вам. Когда-нибудь он за это заплатит, но не теперь. Но война не окончена, и я нужен. У меня нет времени на месть. Я начал верить, что существуют более важные вещи, за которые нужно сражаться. — Он смотрел на нее, и его душа выражалась в его глазах. — Вы понимаете? Вы согласны?
— Да. — Кейт почти не дышала. — Да, согласна.
— Вот как? — переспросил он с крайне раздосадованным видом.
— Прежде чем вы начали драться с Каллумом, — сказала Кейт, — когда вы вошли в ту комнату, вы сказали, что вернулись потому, что вспомнили причину, по которой мне не следует выходить за маркиза. Интересно, что вы имели в виду?
Кит, казалось, был в замешательстве.
— Да ничего, какой-то вздор. Я строил из себя героя.
— Это я заметила.
Он замер, рот его скривился в скептической усмешке, которую Кейт нашла почти неотразимой.
— Я спрашиваю вот почему, — продолжала она, вставая и направляясь медленно к его кровати. — За мгновение перед тем, как вы вломились в дверь, я думала о вас, вспоминала ваше лицо и пыталась вспомнить последние слова, которые вы мне сказали.
Услышав это, Кит быстро посмотрел на нее:
— Зачем вам было думать обо мне в такую минуту?
— Потому что я вас люблю.
В ответ он потянулся, взял Кейт за руку и притянул ее к своей забинтованной груди.
— Выходите за меня замуж, — хрипло и требовательно сказал он, покрывая поцелуями ее веки и уголки губ. — Когда-нибудь я переменюсь, Кейт. Если вы будете рядом, я смогу совершить что угодно. Понимаю, жизнь, которую я прошу вас вести, будет нелегкой. Но я клянусь, что посвящу себя тому, чтобы вы никогда не пожалели, что вышли за меня.
Он откинул волосы с ее лица. Взгляд его был напряженный и страстный.
— А если вы откажетесь, мне придется вас похитить. Вы меня любите, Кейт, Вы сами это сказали.
Она поняла с легким содроганием, что он говорит серьезно. Но… он не должен был так говорить.
— Да, — сказала она. — Да.
— Когда?
— Сегодня. Завтра. Но где? Я не могу просить…
— А я вам и не позволил бы. До Сент-Брайда два дня езды. Там есть горстка монахов, которые найдут большое утешение в мысли, что вы сделаете из меня честного человека.
Кейт рассмеялась, он улыбнулся, крепче обнял ее, и только тогда она заметила маленькое свежее пятнышко крови на его повязке. Он был полон жизни, такой крепкий, что забывалось, что он смертен. Кейт отпрянула и с ужасом посмотрела на него:
— Я сделала вам больно.
Он посмотрел вниз, увидел кровь и рассмеялся:
— Это? Не будьте смешной. Идите сюда. — И он протянул к ней руку.
— Нет, прошло всего только три дня. Я не хочу навредить вам.
— Я вас люблю, — неожиданно прошептал он с таким смущенным видом, что она улыбнулась, но потом резко покачала головой.
— Нет, — твердо сказала она. — Нет, ложитесь и отдыхайте. Будьте паинькой.
Она протянула руку за пяльцами с вышивкой, которые положила в сундук, и рука ее ухватилась за наскоро починенную обивку крышки, потянув уголок вниз. Она наклонилась, чтобы поправить ее, и заметила при этом, что золотые вышитые звезды были все разного размера, ненамного, но заметно, и что если ткань сложить, как она сделала сейчас, они выстраивались в линию…
Кейт выпрямилась. Эту обивку вышила Грейс. Грейс, которая вместе с Кейт проводила долгие летние ночи с отцом Кейт перед телескопом, и там у нее развился на всю жизнь интерес к астрономии. Грейс, среди вещей которой был телескоп. Грейс, которая поклялась Мерри, что она послала карту местонахождения сокровища. Так она и сделала, только карта была звездной.
Кейт медленно выпрямилась с торжествующей улыбкой на лице.
Кит купит патент. Он сможет купить десяток патентов, если ему того захочется, а Шарлотта получит свой сезон в Лондоне, а Хелена сможет оставить свое место у старой карги.
Есть еще война, на которой нужно драться. Есть люди, которые последуют за барабаном туда, куда ее величество пошлет их, потому что Кит Макнилл — солдат. А она, дочь солдата, вдова солдата, которая год назад ни за что не поверила бы, что она может ввериться душой и сердцем такому человеку, уже сделала это и ни на что другое не согласна.
— Кейт, что случилось? — спросил Кит. — Ты кажешься очень довольной собой. Иди ко мне.
Какая бы добыча ни таилась в какой-то пещере или еще где-то, все бледнело перед этим сокровищем.
Кейт направилась к нему.
Глава 28
Бракосочетание в лучших интересах
Монастырь Сент-Брайд, январь 1802 года
Невеста была красива, а жених суров и насторожен, его лицо воина расслаблялось только тогда, когда его взгляд падал на жену. Они вышли из маленькой часовни Сент-Брайда и увидели, что их шаги смягчает ковер из сухих розовых лепестков и что брат Фиделис сияет от удовольствия. Кейт была настолько тронута таким проявлением любви, что отошла от мужа и, став на цыпочки, поцеловала огромного монаха в круглую гладкую щеку.
— Розы прекрасны! — сказала она.
— Есть еще лаванда и мята, — пробубнил брат Мартин, проталкиваясь через небольшую толпу монахов, поздравлявших новобрачных.
— Ах! — сказала Кейт. — Кажется, я чувствую еще какой-то замечательный запах.
— Вряд ли вы будете счастливы, пока не поцелуете и меня! — сказал он ворчливо.
— Конечно, — глаза Кейт весело блеснули, — не буду. Он сопротивлялся, но несильно.
— Глупые, излишне любящие ничтожества — вот каковы в наши дни все молодые женщины, — с негодованием проворчал он, но поспешно вышел вперед.
— Вот, — сказала она, крепко чмокнув его в щеку.
— Ах! — Брат Мартин густо покраснел и быстро ретировался, на лице его была странная смесь удивления, неодобрения и удовольствия. Он повернулся к монахам:
— Нет никакой нужды в том, чтобы вы все потакали мирским причудам этой молодой леди. А когда отец настоятель завершит свои дела в ризнице…
— Отец настоятель завершил. — Настоятель Сент-Брайда, держа спину очень прямо, спускался по низкой лестнице. При виде цветочного ковра брови его поднялись. — Как… празднично. Брат Фиделис, полагаю?
— Да, отец настоятель.
— И я тоже, отец настоятель, — сказал брат Мартин.
— Я подумал, что есть повод пороскошествовать, раз уж этого молодого волка усмирила хорошенькая вдовушка, — пояснил брат Фиделис.
Все вокруг оживленно закивали.
— Молодой волк? — прошептала Кейт, повернувшись к Киту.
— Усмирила? — так же шепотом отозвался Кит, и оба улыбнулись.
— Вы намеревались что-то сказать, брат Мартин? — спросил настоятель спокойно.
— Только то, что не нужно нагружать новобрачного, — проговорил благочестиво брат Фиделис. Он имел в виду шотландский обычай нагружать молодого мешком с камнями и посылать его в деревню, где его друзья накладывали камни в мешок до тех пор, пока не являлась новобрачная и не освобождала его от ноши. Также не предполагался обряд укладывания молодой в постель, потому что традиция требовала, чтобы к ночи новобрачную готовили женщины в ее спальне.
Кейт не могла сказать, что очень огорчена. Она только радовалась, что троекратное оглашение произведено и они наконец обвенчаны, хотя кто в этих краях стал бы возражать против их венчания? Она спросила об этом отца настоятеля. В ответ последовало строгое, непреклонное молчание. Эти три последние недели казались бесконечными. Но завтра они уедут из Сент-Брайда мужем и женой, и сегодня ночью… Она лукаво посмотрела на Кита, и этот негодяй, словно прочтя ее мысли, улыбнулся — да, улыбка была волчья, и усмирен он вовсе не был. Кейт с ног до головы обдало жаркой волной, когда она увидела и поняла значение этой улыбки.
— Кейт! Кейт!
Она обернулась. Закрытый экипаж въехал на двор. Девушка с рыжеватыми волосами наполовину высунулась из окна и отчаянно махала кружевным платочком.
— Шарлотта! — воскликнула Кейт и, бросив мужа, устремилась к экипажу.
— Веди себя прилично, сядь на место! — услышала она голос Хелены, после чего дверца отворилась и появилась Хелена, воплощенное спокойствие и изящество. Ее красивое лицо озаряла приветливая улыбка, хотя сзади ее подталкивала маленькая машина в многослойном одеянии из серого бархата, отделанного норкой. Она уже простирала руки, чтобы обнять Кейт.
Обвив Кейт за шею, Шарлотта взвизгнула. Хелена, всегда сдержанная, ждала своей очереди, оглядываясь на толпу мужчин в бурых сутанах, старавшихся скрыть свое любопытство.
— Мы только что приехали! — сказала Шарлотта. — Мы едем от самого Лондона! Маркиз прислал свой экипаж за Хеленой и письмо, в котором рассказывал самые немыслимые вещи и просил нас сразу же приехать в замок Парнелл.
— Поэтому Хелена увезла меня от Уэлтонов — ты ведь не знаешь, мы были на полпути в Брайтон, и Хелена была ужасно расстроена — и мы отправились в замок Парнелл. Прибыв, мы узнали, что ты уехала сюда, в это аббатство, и выходишь замуж! — Шарлотта болтала, широко раскрыв глаза. — За того шотландца! И не за красивого, а за того устрашающего типа…
— Аминь.
Шарлотта круто повернулась и увидела «устрашающего типа», который смотрел на нее, вопросительно выгнув бровь. Она раскрыла рот. Он же улыбнулся — очаровательно, как показалось Кейт.
— Моя новая сестричка, — промурлыкал Кит. — Очень рад возобновлению знакомства. — Он слегка поклонился, а потом его взгляд устремился мимо вытаращившей глаза Шарлотты на Хелену, чье спокойствие не могли нарушить никакие странности ситуации.
— Мисс Хелена, весьма рад.
— Благодарю вас, сэр.
— Как видите, несмотря на «немыслимые вещи», о которых рассказывал маркиз, ваша сестрица находится в полном здравии. Как вы также можете видеть, честь и привилегия заботиться о том, чтобы она таковой и оставалась, теперь принадлежит мне. — Некоторое время он смотрел в вопрошающие глаза Хелены. — Так я и сделаю. Или умру, добиваясь этого.
— Ах, Боже мой! — прошептала Шарлотта, обмахивая рукой пылающие щеки. — Я начинаю понимать, почему ты вышла за него.
— Шарлотта! — пожурила Хелена. — Приличия!
— Почему? — Та оглянулась на монахов, а потом прошептала:
— Разве они что-нибудь знают о приличиях?
— До определенной степени, — отозвался спокойный голос. — Они оглянулись. Вперед вышел настоятель Таркин:
— А! Я вижу, приехали ваши родственницы.
«Откуда он узнал?» — удивилась Кейт, но любопытство сразу же сменилось радостью.
— Мы приготовили небольшое праздничное угощение для наших новобрачных. Быть может, вы захотите отложить отъезд и присоединитесь к нам в трапезной?
— Вы так добры! — воскликнула Кейт.
— Ах, давайте пойдем! — воскликнула Шарлотта. — Я умираю от голода. — Она взяла под руку Кейт, потом Хелену, и они пошли за братом Фиделисом, который, по-прежнему сияя и весело болтая, повел их к трапезной.
— Еще женщины. Почему бы нам не поменять наш устав на устав женского монастыря? — пробормотал позади них брат Мартин.
Кейт оглянулась на Кита. Он стоял рядом с настоятелем, наклонив голову к старику, вид у него был сосредоточенный. Но, увидев, что Кейт обернулась к нему, он улыбнулся и сказал:
— Занимай сестер, дорогая. Я скоро присоединюсь к вам. И он снова повернулся к настоятелю, и добродушное выражение исчезло с его лица.
— Где он?
— В часовне, — спокойно ответил настоятель. — Он видел, как вы венчались.
— Проклятие! Как он узнал?
— Я послал сообщение — розу. Он единственный, кто отозвался. По крайней мере насколько мне известно.
— Но почему вы послали розу? — спросил Кит, устремив взгляд на темный вход в часовню.
— Ты сказал, что хочешь знать, кто вас выдал. Я решил, что так ты можешь получить ответ.
— Я думал, что хочу этого. Но грехи прошлого больше не кажутся мне такими важными. Особенно если учесть, что это не мои грехи.
— Тогда, наверное, я совершил ошибку. Во всяком случае, иди. Как ты сказал, если это он был в разрушенном замке и хотел убить тебя, ты был бы мертв. Он не хотел, если это он выдал вас.
— Есть только один способ узнать это.
— Кит…
— Не беспокойтесь, отец настоятель. Я не хочу вызвать гнев моей жены, пролив сегодня кровь, — сказал Кит с мрачной улыбкой и, отойдя от настоятеля, направился в часовню.
В часовне было прохладно и темно, запах ладана еще витал в воздухе. Прошло некоторое время, прежде чем его глаза привыкли к темноте, как вдруг… кончик шпаги слегка прижался к его горлу сбоку.
— А они сказали мне здесь, что ты стал солдатом, — протяжно проговорил некогда знакомый голос. — Помоги, Боже, нашей стране, если это лучшее…
Кит отступил в сторону, опустил голову и одновременно поднял локоть, отбив шпагу. Через сотую долю секунды тонкий клинок снова оказался у его горла, но на этот раз кончик его собственного кинжала был прижат к животу противника.
— Задет, — тихо произнес Рамзи Манро, и его яркие синие глаза сверкнули.
— Ты плохо выглядишь, Рэм, — сказал Кит приветливо. — Уставшим.
Рамзи с извиняющимся видом пожал плечами:
— К сожалению, ты прав, Кит, мой мальчик. Но у тебя вид просто цветущий. Наверное, за это надо благодарить твою жену. Славная девочка, благословляю ваш союз.
— Значит ли это, что ты не собираешься меня убивать? Рэм поднял темную, похожую на крыло, бровь:
— Ну, сейчас это зависит от того, попытаешься ли ты убить меня. Согласен, это жалкая жизнь, но она — моя. — Он улыбнулся с той же изысканной обходительностью, которой обладал, еще будучи подростком.
Кит медленно убрал кинжал, упиравшийся Рэму в живот. Так же медленно Рэм отвел кончик своей шпаги.
— Скажи мне, Рэм. Я не стану тебя убивать, если ты это сделал, из любви, которую я испытывал к тебе в детстве, и из любви, которую, как я знаю, ты когда-то испытывал ко мне. Но мне необходимо знать: ты ли выдал нас французам?
Рэм наклонил голову набок. В темной часовне его лицо казалось красивым неземной красотой, точно у усталого воина-святого.
— Нет.
— Ладно. — Кит спрятал кинжал.
— Полагаю, это значит, что ты тоже невиновен. Кит фыркнул:
— Вряд ли, но именно в этом грехе я не виноват.
— Тогда это означает…
— Данд.
— Или Туссен.
Рэм задумчиво кивнул.
— На следующей неделе мы с Кейт сядем на пакетбот в Портсмуте. К концу месяца я буду на континенте со своим новым подразделением. У меня больше нет времени на поиски ответов.
— У меня масса свободного времени. — Рэм улыбнулся. Некоторое время мужчины смотрели друг другу в глаза. Что бы они там ни увидели, оба остались довольны.
— Если я тебе когда-нибудь понадоблюсь… — ворчливо сказал Кит. — Ты знаешь, как со мной связаться?
— Угу. — Неожиданно Рэм улыбнулся, лицо его смягчилось, и он снова стал похож на брата юности Кита. — Я скучал по тебе, Кит.
— А я по тебе.
— И хватит сантиментов, возвращайся к своей славной женушке, Кит Макнилл, — сказал Рэм, — пока она не нашла кого-нибудь получше.
Кит усмехнулся:
— К счастью, все мужчины в Сент-Брайде дали обет безбрачия.
— Отнюдь, — возразил Рэм. — К счастью для тебя, у меня есть склонность к прекрасным девам.
— К счастью для тебя, — спокойно поправил его Кит. Рамзи Манро хохотнул и снова исчез во мраке.
Монахи превратили маленький навес в розарии в брачный покой. Тонкие прозрачные занавески изо льна висели поперек передней стены и колыхались на легком ветерке. Из внутреннего помещения вынесли все, кроме мягкой пуховой перины, лежавшей на плиточном полу, на которой высоко громоздились пухлые подушки и лежали простыни, выбеленные на солнце. Единственный стол стоял рядом, на нем — кувшин, два бокала и тарелка с грудой сморщенных бурых груш, принесенных из погреба.
Последние лучи закатного солнца превратили стеклянную крышу в призму, рассыпавшую мириады разноцветных пятен по оранжерее. Запах земли смешивался с ароматом гвоздики, циннамона и прочими экзотическими пряностями, подмешанными к горячему вину в серебряном кувшине.
— Ни у одной новобрачной еще не было такого праздника, — счастливо пробормотала Кейт. Ее сестер отвели в апартаменты для гостей на другом конце монастыря, и она осталась с мужем наедине.
— Я мог бы устроить тебе праздник в более изысканной обстановке, — сказал Кит. — Мы могли бы купить замок, если хочешь.
Звездная карта не солгала. Как только Кит оправился настолько, что мог держаться в седле, они отправились на берег, ориентируясь по карте, и через несколько миль нашли место, где монолитная скала стояла как часовой, выдаваясь в бурлящий прибой. Там, в наполненной водой пещере, они и нашли сокровище. Даже после того как они выложили его перед маркизом, который был в этих краях судьей, часть, причитавшаяся нашедшему, оказалась целым состоянием. Они стали богатыми людьми.
Но, подумала Кейт, они ведь были богаты еще до того, как нашли сокровище. Она почувствовала, как Кит придвинулся к ней. Его рука обвила ее талию, и он прижал жену к своей мускулистой груди. Да, она была воистину королевой, если богатство сердца считать богатством.
— Я думал, эта последняя неделя просто доконает меня, так мне хотелось побыть с тобой, — прошептал Кит ей на ухо. Дыхание его было жаркое, голос точно мед. — Я так хотел тебя.
Он потеребил мочку ее уха, и сердце у нее подпрыгнуло.
— А любишь ли ты меня? — спросила она, прекрасно зная, какой будет ответ.
Необычайно ласково Кит обнял жену за шею, положил ее голову себе на плечо и заглянул ей в глаза. От выражения его серебристо-зеленых глаз Кейт окончательно растерялась.
— Тебе нужны слова? Или ты позволишь мне показать тебе? — торопливо прошептал он, находя губами ее губы.
— И то и другое, — чуть слышно ответила она.
— Как скажете, мэм. — И Кит подчинился.
Невеста была красива, а жених суров и насторожен, его лицо воина расслаблялось только тогда, когда его взгляд падал на жену. Они вышли из маленькой часовни Сент-Брайда и увидели, что их шаги смягчает ковер из сухих розовых лепестков и что брат Фиделис сияет от удовольствия. Кейт была настолько тронута таким проявлением любви, что отошла от мужа и, став на цыпочки, поцеловала огромного монаха в круглую гладкую щеку.
— Розы прекрасны! — сказала она.
— Есть еще лаванда и мята, — пробубнил брат Мартин, проталкиваясь через небольшую толпу монахов, поздравлявших новобрачных.
— Ах! — сказала Кейт. — Кажется, я чувствую еще какой-то замечательный запах.
— Вряд ли вы будете счастливы, пока не поцелуете и меня! — сказал он ворчливо.
— Конечно, — глаза Кейт весело блеснули, — не буду. Он сопротивлялся, но несильно.
— Глупые, излишне любящие ничтожества — вот каковы в наши дни все молодые женщины, — с негодованием проворчал он, но поспешно вышел вперед.
— Вот, — сказала она, крепко чмокнув его в щеку.
— Ах! — Брат Мартин густо покраснел и быстро ретировался, на лице его была странная смесь удивления, неодобрения и удовольствия. Он повернулся к монахам:
— Нет никакой нужды в том, чтобы вы все потакали мирским причудам этой молодой леди. А когда отец настоятель завершит свои дела в ризнице…
— Отец настоятель завершил. — Настоятель Сент-Брайда, держа спину очень прямо, спускался по низкой лестнице. При виде цветочного ковра брови его поднялись. — Как… празднично. Брат Фиделис, полагаю?
— Да, отец настоятель.
— И я тоже, отец настоятель, — сказал брат Мартин.
— Я подумал, что есть повод пороскошествовать, раз уж этого молодого волка усмирила хорошенькая вдовушка, — пояснил брат Фиделис.
Все вокруг оживленно закивали.
— Молодой волк? — прошептала Кейт, повернувшись к Киту.
— Усмирила? — так же шепотом отозвался Кит, и оба улыбнулись.
— Вы намеревались что-то сказать, брат Мартин? — спросил настоятель спокойно.
— Только то, что не нужно нагружать новобрачного, — проговорил благочестиво брат Фиделис. Он имел в виду шотландский обычай нагружать молодого мешком с камнями и посылать его в деревню, где его друзья накладывали камни в мешок до тех пор, пока не являлась новобрачная и не освобождала его от ноши. Также не предполагался обряд укладывания молодой в постель, потому что традиция требовала, чтобы к ночи новобрачную готовили женщины в ее спальне.
Кейт не могла сказать, что очень огорчена. Она только радовалась, что троекратное оглашение произведено и они наконец обвенчаны, хотя кто в этих краях стал бы возражать против их венчания? Она спросила об этом отца настоятеля. В ответ последовало строгое, непреклонное молчание. Эти три последние недели казались бесконечными. Но завтра они уедут из Сент-Брайда мужем и женой, и сегодня ночью… Она лукаво посмотрела на Кита, и этот негодяй, словно прочтя ее мысли, улыбнулся — да, улыбка была волчья, и усмирен он вовсе не был. Кейт с ног до головы обдало жаркой волной, когда она увидела и поняла значение этой улыбки.
— Кейт! Кейт!
Она обернулась. Закрытый экипаж въехал на двор. Девушка с рыжеватыми волосами наполовину высунулась из окна и отчаянно махала кружевным платочком.
— Шарлотта! — воскликнула Кейт и, бросив мужа, устремилась к экипажу.
— Веди себя прилично, сядь на место! — услышала она голос Хелены, после чего дверца отворилась и появилась Хелена, воплощенное спокойствие и изящество. Ее красивое лицо озаряла приветливая улыбка, хотя сзади ее подталкивала маленькая машина в многослойном одеянии из серого бархата, отделанного норкой. Она уже простирала руки, чтобы обнять Кейт.
Обвив Кейт за шею, Шарлотта взвизгнула. Хелена, всегда сдержанная, ждала своей очереди, оглядываясь на толпу мужчин в бурых сутанах, старавшихся скрыть свое любопытство.
— Мы только что приехали! — сказала Шарлотта. — Мы едем от самого Лондона! Маркиз прислал свой экипаж за Хеленой и письмо, в котором рассказывал самые немыслимые вещи и просил нас сразу же приехать в замок Парнелл.
— Поэтому Хелена увезла меня от Уэлтонов — ты ведь не знаешь, мы были на полпути в Брайтон, и Хелена была ужасно расстроена — и мы отправились в замок Парнелл. Прибыв, мы узнали, что ты уехала сюда, в это аббатство, и выходишь замуж! — Шарлотта болтала, широко раскрыв глаза. — За того шотландца! И не за красивого, а за того устрашающего типа…
— Аминь.
Шарлотта круто повернулась и увидела «устрашающего типа», который смотрел на нее, вопросительно выгнув бровь. Она раскрыла рот. Он же улыбнулся — очаровательно, как показалось Кейт.
— Моя новая сестричка, — промурлыкал Кит. — Очень рад возобновлению знакомства. — Он слегка поклонился, а потом его взгляд устремился мимо вытаращившей глаза Шарлотты на Хелену, чье спокойствие не могли нарушить никакие странности ситуации.
— Мисс Хелена, весьма рад.
— Благодарю вас, сэр.
— Как видите, несмотря на «немыслимые вещи», о которых рассказывал маркиз, ваша сестрица находится в полном здравии. Как вы также можете видеть, честь и привилегия заботиться о том, чтобы она таковой и оставалась, теперь принадлежит мне. — Некоторое время он смотрел в вопрошающие глаза Хелены. — Так я и сделаю. Или умру, добиваясь этого.
— Ах, Боже мой! — прошептала Шарлотта, обмахивая рукой пылающие щеки. — Я начинаю понимать, почему ты вышла за него.
— Шарлотта! — пожурила Хелена. — Приличия!
— Почему? — Та оглянулась на монахов, а потом прошептала:
— Разве они что-нибудь знают о приличиях?
— До определенной степени, — отозвался спокойный голос. — Они оглянулись. Вперед вышел настоятель Таркин:
— А! Я вижу, приехали ваши родственницы.
«Откуда он узнал?» — удивилась Кейт, но любопытство сразу же сменилось радостью.
— Мы приготовили небольшое праздничное угощение для наших новобрачных. Быть может, вы захотите отложить отъезд и присоединитесь к нам в трапезной?
— Вы так добры! — воскликнула Кейт.
— Ах, давайте пойдем! — воскликнула Шарлотта. — Я умираю от голода. — Она взяла под руку Кейт, потом Хелену, и они пошли за братом Фиделисом, который, по-прежнему сияя и весело болтая, повел их к трапезной.
— Еще женщины. Почему бы нам не поменять наш устав на устав женского монастыря? — пробормотал позади них брат Мартин.
Кейт оглянулась на Кита. Он стоял рядом с настоятелем, наклонив голову к старику, вид у него был сосредоточенный. Но, увидев, что Кейт обернулась к нему, он улыбнулся и сказал:
— Занимай сестер, дорогая. Я скоро присоединюсь к вам. И он снова повернулся к настоятелю, и добродушное выражение исчезло с его лица.
— Где он?
— В часовне, — спокойно ответил настоятель. — Он видел, как вы венчались.
— Проклятие! Как он узнал?
— Я послал сообщение — розу. Он единственный, кто отозвался. По крайней мере насколько мне известно.
— Но почему вы послали розу? — спросил Кит, устремив взгляд на темный вход в часовню.
— Ты сказал, что хочешь знать, кто вас выдал. Я решил, что так ты можешь получить ответ.
— Я думал, что хочу этого. Но грехи прошлого больше не кажутся мне такими важными. Особенно если учесть, что это не мои грехи.
— Тогда, наверное, я совершил ошибку. Во всяком случае, иди. Как ты сказал, если это он был в разрушенном замке и хотел убить тебя, ты был бы мертв. Он не хотел, если это он выдал вас.
— Есть только один способ узнать это.
— Кит…
— Не беспокойтесь, отец настоятель. Я не хочу вызвать гнев моей жены, пролив сегодня кровь, — сказал Кит с мрачной улыбкой и, отойдя от настоятеля, направился в часовню.
В часовне было прохладно и темно, запах ладана еще витал в воздухе. Прошло некоторое время, прежде чем его глаза привыкли к темноте, как вдруг… кончик шпаги слегка прижался к его горлу сбоку.
— А они сказали мне здесь, что ты стал солдатом, — протяжно проговорил некогда знакомый голос. — Помоги, Боже, нашей стране, если это лучшее…
Кит отступил в сторону, опустил голову и одновременно поднял локоть, отбив шпагу. Через сотую долю секунды тонкий клинок снова оказался у его горла, но на этот раз кончик его собственного кинжала был прижат к животу противника.
— Задет, — тихо произнес Рамзи Манро, и его яркие синие глаза сверкнули.
— Ты плохо выглядишь, Рэм, — сказал Кит приветливо. — Уставшим.
Рамзи с извиняющимся видом пожал плечами:
— К сожалению, ты прав, Кит, мой мальчик. Но у тебя вид просто цветущий. Наверное, за это надо благодарить твою жену. Славная девочка, благословляю ваш союз.
— Значит ли это, что ты не собираешься меня убивать? Рэм поднял темную, похожую на крыло, бровь:
— Ну, сейчас это зависит от того, попытаешься ли ты убить меня. Согласен, это жалкая жизнь, но она — моя. — Он улыбнулся с той же изысканной обходительностью, которой обладал, еще будучи подростком.
Кит медленно убрал кинжал, упиравшийся Рэму в живот. Так же медленно Рэм отвел кончик своей шпаги.
— Скажи мне, Рэм. Я не стану тебя убивать, если ты это сделал, из любви, которую я испытывал к тебе в детстве, и из любви, которую, как я знаю, ты когда-то испытывал ко мне. Но мне необходимо знать: ты ли выдал нас французам?
Рэм наклонил голову набок. В темной часовне его лицо казалось красивым неземной красотой, точно у усталого воина-святого.
— Нет.
— Ладно. — Кит спрятал кинжал.
— Полагаю, это значит, что ты тоже невиновен. Кит фыркнул:
— Вряд ли, но именно в этом грехе я не виноват.
— Тогда это означает…
— Данд.
— Или Туссен.
Рэм задумчиво кивнул.
— На следующей неделе мы с Кейт сядем на пакетбот в Портсмуте. К концу месяца я буду на континенте со своим новым подразделением. У меня больше нет времени на поиски ответов.
— У меня масса свободного времени. — Рэм улыбнулся. Некоторое время мужчины смотрели друг другу в глаза. Что бы они там ни увидели, оба остались довольны.
— Если я тебе когда-нибудь понадоблюсь… — ворчливо сказал Кит. — Ты знаешь, как со мной связаться?
— Угу. — Неожиданно Рэм улыбнулся, лицо его смягчилось, и он снова стал похож на брата юности Кита. — Я скучал по тебе, Кит.
— А я по тебе.
— И хватит сантиментов, возвращайся к своей славной женушке, Кит Макнилл, — сказал Рэм, — пока она не нашла кого-нибудь получше.
Кит усмехнулся:
— К счастью, все мужчины в Сент-Брайде дали обет безбрачия.
— Отнюдь, — возразил Рэм. — К счастью для тебя, у меня есть склонность к прекрасным девам.
— К счастью для тебя, — спокойно поправил его Кит. Рамзи Манро хохотнул и снова исчез во мраке.
Монахи превратили маленький навес в розарии в брачный покой. Тонкие прозрачные занавески изо льна висели поперек передней стены и колыхались на легком ветерке. Из внутреннего помещения вынесли все, кроме мягкой пуховой перины, лежавшей на плиточном полу, на которой высоко громоздились пухлые подушки и лежали простыни, выбеленные на солнце. Единственный стол стоял рядом, на нем — кувшин, два бокала и тарелка с грудой сморщенных бурых груш, принесенных из погреба.
Последние лучи закатного солнца превратили стеклянную крышу в призму, рассыпавшую мириады разноцветных пятен по оранжерее. Запах земли смешивался с ароматом гвоздики, циннамона и прочими экзотическими пряностями, подмешанными к горячему вину в серебряном кувшине.
— Ни у одной новобрачной еще не было такого праздника, — счастливо пробормотала Кейт. Ее сестер отвели в апартаменты для гостей на другом конце монастыря, и она осталась с мужем наедине.
— Я мог бы устроить тебе праздник в более изысканной обстановке, — сказал Кит. — Мы могли бы купить замок, если хочешь.
Звездная карта не солгала. Как только Кит оправился настолько, что мог держаться в седле, они отправились на берег, ориентируясь по карте, и через несколько миль нашли место, где монолитная скала стояла как часовой, выдаваясь в бурлящий прибой. Там, в наполненной водой пещере, они и нашли сокровище. Даже после того как они выложили его перед маркизом, который был в этих краях судьей, часть, причитавшаяся нашедшему, оказалась целым состоянием. Они стали богатыми людьми.
Но, подумала Кейт, они ведь были богаты еще до того, как нашли сокровище. Она почувствовала, как Кит придвинулся к ней. Его рука обвила ее талию, и он прижал жену к своей мускулистой груди. Да, она была воистину королевой, если богатство сердца считать богатством.
— Я думал, эта последняя неделя просто доконает меня, так мне хотелось побыть с тобой, — прошептал Кит ей на ухо. Дыхание его было жаркое, голос точно мед. — Я так хотел тебя.
Он потеребил мочку ее уха, и сердце у нее подпрыгнуло.
— А любишь ли ты меня? — спросила она, прекрасно зная, какой будет ответ.
Необычайно ласково Кит обнял жену за шею, положил ее голову себе на плечо и заглянул ей в глаза. От выражения его серебристо-зеленых глаз Кейт окончательно растерялась.
— Тебе нужны слова? Или ты позволишь мне показать тебе? — торопливо прошептал он, находя губами ее губы.
— И то и другое, — чуть слышно ответила она.
— Как скажете, мэм. — И Кит подчинился.