Страница:
Бернард ничего не сказал, только нахмурил лоб, а Джастин продолжал:
— Самая большая опасность — разоблачение. А поскольку подвергнуться такой опасности могу только я, больше никто не рискует.
— Гм-м, — произнес Бернард, снял цилиндр и положил его рядом с собой на скамью.
— Вот и я так же думаю, — шутливо произнес Джастин. — Я задавал себе вопрос: почему вы выбрали меня для выполнения такого задания? Совсем не потому, что я, скажем, занимался подобным раньше. С таким заданием любой может справиться. И я чувствую себя не вполне комфортно.
Бернард тяжело вздохнул:
— Что касается твоего вопроса, то причина, по которой выбор пал на тебя, совершенно ясна. Во-первых, именно
— потому, что ты никогда не делал ничего подобного, тебя никто не заподозрит. Во-вторых, изобретение слишком важно, чтобы можно было доверить его менее способному, чем ты, человеку. Ты наш козырь, оставленный про запас, мой мальчик.
— Приятно чувствовать, что в тебе нуждаются, — кисло усмехнулся Джастин.
Бернард игнорировал сарказм.
— Расскажи подробнее о своем плане. Джастин расслабился и закинул ногу на ногу.
— Меня попросили — нет, не совсем так, — меня нудили сдать в аренду монастырь «Северный крест» для проведения там великосветского приема по случаю свадьбы.
— Надеюсь, не ты являешься счастливым женихом?
— Боже упаси! — воскликнул Джастин. — Какая женщина в здравом уме выйдет за меня замуж? Никакой карьеры я не сделал. Так, болтаюсь по свету, делаю зарисовки птичек да раздражаю аборигенов бесконечными расспросами о местных обычаях. Поскольку я частенько обращаюсь к своим друзьям за границей с просьбой приютить меня, мое финансовое положение наводит на размышления. К тому же меня никогда не застанешь дома. Нет, я не жених. И никогда им не буду. Я всего лишь несчастный владелец дома, в который невеста решила вернуться триумфаторшей, чтобы утешить обиженных несправедливостью духов своих принадлежавших к трудовому сословию предков.
— Уверен, что ты говоришь разумные вещи, Джастин, однако будь снисходителен к моим преклонным годам, — сказал Бернард. — Объясни, о чем ты толкуешь?
Джастин, ни капельки не смутившись, изложил то же самое более подробно:
— Речь идет об одной американской вдове, у которой куча денег и которая имеет зуб против моего деда. Кажется, ее бабушка работала у старого мерзавца и считала его придирчивым, надменным, высокомерным и несправедливым. Он, конечно, таким и был, только ее бабушка воспринимала все как личное оскорбление. Воспитывая свою внучку — нашу нынешнюю скромную невесту, — она, наверное, внушала ей: «Вернись сюда, дочь моей дочери, вернись в этот проклятый дом, когда станешь богаче, займешь более высокое положение и станешь более влиятельной, чем старый бездельник, на которого я гнула спину».
— Уж эти мне американцы! — вздохнул Бернард.
— Да уж, — согласился Джастин. — Для достижения своей цели наследница наняла одну молодую женщину, чтобы та арендовала «Северный крест». А у нее я по чистой случайности оказался в долгу.
— Еще одна молодая женщина? Кто она?
— Эвелина Каммингс-Уайт.
Бернард на мгновение задумался, потом воскликнул:
— Боже мой, Джас, неужели внучка Лалли?
Джастин с любопытством искоса взглянул на него:
— Да. Вы ее знаете?
— Только понаслышке. Я знаком с ее дедом. Он называет свою внучку Ее Сверхчеловеческая Непреклонность. Клянется, что она всю семью держит в страхе.
— В страхе? — повторил Джастин. — Да она такая маленькая, что я сначала принял ее за школьницу. Так что относительно ее «устрашающей» внешности позвольте не согласиться с вами.
— Тебе лучше знать, — махнул рукой Бернард.
— Поверьте, я обычно не бываю таким самоуверенным, — заявил Джастин. — Однако между взломщиком и владельцем дома возникает странное чувство товарищества.
— А теперь, Джастин, позволь узнать, о чем ты толкуешь? Или у тебя такое странное чувство юмора? Склонность говорить загадками всегда была твоей ахиллесовой пятой. Говори проще, дружище. Какая связь между кражей со взломом, внучкой герцога Лалли и американской вдовой?
— Мне показалось, что я все изложил с предельной ясностью, — объяснил Джастин. — Леди Эвелина вломилась в мой дом, чтобы взыскать с меня старый долг. Ей шлось проникнуть в дом нелегальным путем, потому легальный доступ ей перекрыл Беверли, который, действуя по моему распоряжению, явно безуспешно пытался скрыть мое присутствие в городе и поэтому сказал ей, что меня нет дома.
— Тебя не беспокоит то обстоятельство, что тебе особенно хорошо удается играть роль рассеянного болвана? — поинтересовался Бернард, вызвав лучезарную улыбку на лице Джастина.
— Нет, но спасибо вам за заботу. Так на чем я остановился? Ах да. Насколько я понимаю, ее тетушка — дочь Лалли — занималась организацией свадебных торжеств, банкетов и тому подобного.
— Да, что-то припоминаю, — пробормотал Бернард.
— Так вот, тетушка сбежала, взвалив на плечи Эви — леди Эвелины — всю заботу о делах своей фирмы. К сожалению, у нее первый блин получился комом. И теперь она уверена, что свадьба американской леди — ее последний шанс спасти от бесчестия семейный бизнес. А также, подозреваю, и себя от унижения. — Его лицо приобрело задумчивое выражение. — Мне кажется, что такого слова, как «провал», в лексиконе маленькой леди не существует.
По опыту длительного общения с Джастином Бернард знал, что бесполезно пытаться направить разговор в нужную колею. В конце концов Джастин сам доберется до сути дела.
— Скоро ты перейдешь к своему плану?
— Всему свое время, — ответил Джастин. — Дело в том, Бернард, что для того, чтобы превратить мое покрывшееся слоем пыли наследство в величественную сцену, пригодную для проведения торжеств по случаю бракосочетания вдовы, моей маленькой взломщице придется привезти в дом множество самых разнообразных вещей. Вы следите за ходом моей мысли, Бернард? Тогда в монастырь рекой потекут грузы — множество ящиков с одеждой, цветами, пищевыми продуктами, украшениями, посудой и разными прочими атрибутами свадебной церемонии. И во всей этой кутерьме ваш загадочный иностранный агент, Бернард, сможет отправить в монастырь еще более загадочную «дьявольскую машину», не привлекая чьего-либо внимания. Кто обратит внимание на какой-то один ящик среди нескольких дюжин других? Как только груз прибудет, мы незаметно проведем к нему вашего ученого специалиста, который быстренько препарирует агрегат, определит, что к чему, и так же незаметно ускользнет в Оксфорд, чтобы доложить о результатах «мозговому центру». По-моему, план великолепен.
— А что, если леди Эвелина вскроет ящик? — насторожился Бернард. — Сложность нашей ситуации заключается в том, что мы не знаем точно, когда прибудет их чертова штука. Понимаешь, она, судя по всему, перевозится нелегально и может прибыть как через несколько дней, так и через несколько недель после отправки из порта. Не могу себе представить, чтобы какая-то женщина оставила неоткрытым прибывший ящик в течение целого дня, тем более целой недели, независимо от того, кому он адресован. — Она его не откроет, Бернард. Я все предусмотрел. Я сам буду на месте и позабочусь, чтобы она его не открыла, условием сдачи дома в аренду я поставил свое присутствие там во время подготовки к торжествам. Бернард задумчиво потер подбородок. — Послушайте, Бернард, с тех пор как вы дали мне новое поручение, я ломал голову, пытаясь отыскать способ доставить вашу штуку в страну и в ваши руки, не привлекая внимания. Подготовка к свадебным торжествам послужит отличным прикрытием. Как только груз прибудет, мы сможем незаметно провести в дом вашего специалиста под видом поставщика или ремонтного рабочего, чтобы он смог разобраться в механизме, не вызывая подозрений. А кроме того, я смогу держать под контролем окружающую территорию, как никогда не смог бы в Лондоне. Монастырь «Северный крест» расположен в тридцати пяти милях от Лондона, тем самым значительно сокращает вероятность того, что с ящиком может что-нибудь случиться по дороге. В сельской местности все друг друга знают, а дорог мало, не то что в Лондоне, и их легче контролировать. Случись так, что ваш противник узнает, куда вы отправляете груз, и в наших местах неожиданно появится какой-нибудь незнакомец, я немедленно узнаю о его появлении. Беверли будет следить за тем, что происходит внутри дома, а я — наблюдать за происходящим в округе. В Лондоне же сам кайзер может поселиться в соседних апартаментах, а я могу узнать о таком факте только через год.
— Звучит заманчиво, — задумался Бернард. — Возможно, стоит попробовать.
— По-моему, «Северный крест» — настоящая находка, особенно если учесть, что мы не знаем точно, когда наш человек на континенте сможет отправить груз через канал.
— Но не заподозрит ли что-нибудь молодая женщина, Джас? — высказал опасение Бернард.
— У нее все мысли заняты только тем, чтобы как можно лучше организовать торжество. А кроме того, она будет следить, чтобы я не вступал в контакты с гостями женского пола, приглашенными на свадьбу.
Бернард искренне удивился:
— Почему?
В глазах Джастина заплясали озорные огоньки, но он спокойно ответил:
— Эвелина убеждена, что я завзятый бабник. Бернард уставился на него, пытаясь понять, не шутит ли он. Поняв наконец, что Джастин не шутит, Бернард разразился неудержимым смехом, так что Джастину пришлось похлопать его по спине.
— Ну и шутник! — промолвил он, утирая навернувшиеся слезы. — Прости, Джас, но ты — и вдруг ловелас!
— Вот и я так же думаю, — вежливо проговорил Джастин.
— Чем ты заслужил такое мнение о себе?
— У нее были причины. Основанные на ошибочных предположениях, но тем не менее причины.
— Может, она немного не в себе? Батюшка-то ее, говорят, с причудами.
Джастин скорчил обиженную мину.
— Неужели, дорогой Бернард, только женщина, у которой не все дома, может счесть меня, как она выразилась, «волчарой»?
— Черт возьми, она и впрямь чокнутая. Какая она из себя? — сам того не желая, полюбопытствовал Бернард.
Джастин пожал плечами.
— Говорит черт знает что. Все, что придет в голову, причем с великолепным произношением, не имея ни малейшего понятия, как ее слова воспринимаются. И, мне кажется, совершенно не задумываясь о том, как она выглядит. Весьма небрежно относится к своему внешнему виду. На переговоры об аренде она явилась в мальчишеской одежде.
— Боже милосердный! Как же все-таки она выглядит? Знаешь, ведь ее мать, Франческа Каммингс, — просто красавица. И старшая дочь, Верити Ходжес, тоже. — Бернард кивнул, представив себе младшую дочь. — Я слышал, что сестры не похожи друг на друга, как день и ночь.
— Ночь? — встрепенулся Джастин. — Да, пожалуй, она похожа на шальную, лунную, ветреную летнюю ночь.
— Ты с возрастом становишься поэтом, Джас, — с любопытством посмотрел на него Бернард.
— Неужели? Какая тоска! Должно быть, у меня временное помрачение рассудка, — извиняющимся тоном произнес Джастин. — Вы спрашивали, как она выглядит? Маленькая, черненькая. Прячет глаза под кошмарными очками. На голове копна черных волос.
— Видимо, она не слишком проницательна, если считает тебя распутником, — предположил Бернард. — Но нам ее заблуждение только на руку, не так ли? Надеюсь, она будет заниматься своим делом, а ты — своим. — Он задумался, и на его лице появилось озабоченное выражение.
Джастин поспешно кивнул, но Бернарда его готовность отнюдь не успокоила. Он знал, что Джастин Пауэлл изъявляет согласие, до тех пор пока не решит не соглашаться, и уж тогда…
Ему нравился Джастин. Он знал, что молодой человек многим пожертвовал, чтобы работать на них. Для того чтобы примкнуть к секретной службе Бернарда, Джастин оставил военную службу, потому что коллеги были занудами, кормили там отвратительно, а противник оказался непозволительно хорошо подготовлен.
С тех пор его дед, генерал Харден, без устали критиковал своего единственного внука, и хотя Джастин, казалось, не обращал на него внимания, Бернард был уверен, что презрительные замечания и насмешки Хардена и его армейских приятелей задевали Джастина за живое.
Мысль о том, что он использует человека, многим пожертвовавшего для своей страны, вызвала некоторые угрызения давно дремлющей совести Бернарда, и он раздраженно махнул рукой, словно отделываясь от надоедливого насекомого.
— План вполне осуществимый, — согласился он.
— Мне тоже так кажется, — подтвердил Джастин, встретившись взглядом с Бернардом. — Только я не хотел бы, чтобы леди Эвелине пришлось расплачиваться за то, что связалась со мной.
— Мне тоже! Ведь мы с Лалли являемся членами одно го и того же клуба, — заявил Бернард. — Если ты боишься, что ее репутация может пострадать, оттого лишь что она будет находиться поблизости от тебя, так держись от нее подальше!
На худощавой умной физиономии Джастина снова появилась обезоруживающая покаянная улыбка. Он поднялся со скамьи с естественной грацией спортсмена и взял свою шляпу.
— Думаю, я так и сделаю, — сказал он. — По всей вероятности, в данный момент она закупает задвижки и дверные замки для каждой комнаты.
После ухода Джастина Бернард еще целый час в задумчивости просидел на скамье, сложив руки на серебряном набалдашнике трости. Ближе к сумеркам на дорожке появился человек в поношенном длинном, свободном пальто и шляпе, глубоко надвинутой на лоб и скрывавшей ничем не примечательное лицо, который медленно шел в сторону Бернарда. Рядом с ним нетерпеливо пританцовывал на конце поводка маленький терьер. Приблизившись к Бернарду, человек отстегнул поводок, и терьер моментально скрылся в тумане.
— Вы не боитесь, что он потеряется? — спросил Бернард.
— Нет, капитан, — ответил человек. Его произношение явно противоречило заурядной внешности, выдавая в нем выпускника одной из престижных частных школ. — Он будет бегать по периметру и даст нам знать, если приблизится кто-нибудь посторонний.
Бернард кивнул.
— У вас даже домашние животные имеют свои обязанности.
— Все мы играем множество ролей, Бернард, — ответил человек. Он остался стоять, заложив руки за спину и покачиваясь с носка на пятку. — С Джастином поговорили?
— Да. — Бернард быстро изложил суть разговора с Джастином.
— И он ничего не заподозрил?
— Я не стал бы этого утверждать, — хохотнул Бернард. — Он задавал вопросы. Он интересовался, почему для выполнения простейшей курьерской работы выбрали его.
— И что вы ответили?
— Я сказал ему, что изобретение может изменить способ ведения войн. Что мы не можем использовать обычные маршруты. Что мы даже не уверены, когда оно будет переправлено через канал. Что хотя мы надеемся на благополучный исход операции, нам нужен человек с его опытом и знаниями, который подстраховал бы нашего ученого специалиста, направленного для быстрого ознакомления с механизмом, до того как он будет уничтожен, — перечислял Бернард, уставившись на носки своих штиблет. — Естественно, я не сказал ему правды. Ведь именно она вас беспокоит, не так ли?
— В чем заключается правда? — спокойно задал вопрос человек с непроницаемым лицом.
— Чтобы поймать крупную акулу, требуется крупная приманка. А разве есть более крупная приманка, чем один из наших лучших агентов? Пропади все пропадом! — Бернард ударил кулаком по раскрытой ладони в нетипичном для него приступе ярости. — Мне не по душе, что придется смириться с разоблачением Пауэлла, не предупредив его. Он слишком хороший человек, чтобы бросать его таким образом на растерзание хищникам.
— Вы сделали все, что должны были сделать, — заверил человек. — Если бы вы предупредили Пауэлла, что мы устраиваем в монастыре ловушку, он не согласился бы с нашим планом. Он никогда не стал бы подвергать ни в чем не повинных людей такому риску. Он счел бы, что леди Эвелине, гостям, приглашенным на свадебное торжество, угрожает слишком большая опасность. Сознавая это, мы никогда не использовали его так, как могли бы использовать. Он живет по своим собственным правилам, а не по нашим.
Человек был прав. Пауэлл упрямо следовал своим собственным правилам, и в любой его игре не было места для импровизации.
Что касается порученного Пауэллу дела, то потребовалось несколько месяцев, чтобы построить необходимый карточный домик, еще несколько месяцев — чтобы заставить тайного агента разоблачить себя, до того как он сможет выявить главного шпиона внутри организации — шпиона, с которым, судя по полученной ими информации, вражеский шпион был тесно связан, хотя пока еще не знал об этом. И вот чтобы заставить его обнаружить себя, они решили устроить подмену — подставить вместо него агента, занимающего высокое положение, который, однако, будучи человеком щепетильным, становился все более и более несговорчивым. Они придумали сюжет об изобретении, которое перевернет мир, пустили слух, что получить изобретенное приспособление должен их главный агент и что вражеский шпион наверняка не устоит перед такими соблазнами.
— Не слишком ли бесцеремонно вы обошлись с Пауэллом? Ведь тот человек поймет, что ему достаточно лишь последовать за грузом до места его назначения, чтобы разоблачить Пауэлла.
Бернард покачал головой. Он чувствовал, что стареет. Становится сентиментальным. Он не хотел причинять боль Пауэллу.
— Надеюсь, что план сработает.
— Обязан сработать, — с жаром произнес его собеседник. — Мы не можем проиграть.
Бернард давно знал, что хладнокровие у его начальника напускное. Но его пыл все-таки удивил его.
— Пауэлл нечаянно подал мне мысль относительно того, что нам предпринять дальше, если слухи, которые мы распустим, не достигнут своей цели.
— В чем она заключается?
— Мы можем использовать для распространения слухов леди Эвелину.
— Вот как? — заинтересовался его собеседник. В своей работе он не достиг бы таких успехов, если бы не умел не торопить собеседника. Он просто ждал.
И Бернард рассказал ему.
Десять минут спустя их встреча закончилась. Человек в потрепанной одежде свистнул, подзывая маленького терьера, который моментально материализовался из тумана, потом наклонился, пристегнул поводок и выпрямился.
— Лояльность Пауэлла не вызывает никаких сомнений?
— В нем по крайней мере я абсолютно уверен, — ответил Бернард. — Даже если он что-нибудь заподозрит, он все равно выполнит свой долг. Хотя, возможно, не совсем так, как мы предполагаем.
— В таком случае позаботьтесь, чтобы он ничего не заподозрил, Бернард. Мы не можем рисковать.
— Но Пауэлл может. — Бернард немедленно пожалел о сказанном, но слово не воробей, вылетит — не поймаешь.
— Пожалуй. Он так всегда поступал. — Человек повернулся и, держа на поводке собачку, зашагал по дорожке, а Бернард остался сидеть на скамье, глядя на реку.
Глава 5
— Самая большая опасность — разоблачение. А поскольку подвергнуться такой опасности могу только я, больше никто не рискует.
— Гм-м, — произнес Бернард, снял цилиндр и положил его рядом с собой на скамью.
— Вот и я так же думаю, — шутливо произнес Джастин. — Я задавал себе вопрос: почему вы выбрали меня для выполнения такого задания? Совсем не потому, что я, скажем, занимался подобным раньше. С таким заданием любой может справиться. И я чувствую себя не вполне комфортно.
Бернард тяжело вздохнул:
— Что касается твоего вопроса, то причина, по которой выбор пал на тебя, совершенно ясна. Во-первых, именно
— потому, что ты никогда не делал ничего подобного, тебя никто не заподозрит. Во-вторых, изобретение слишком важно, чтобы можно было доверить его менее способному, чем ты, человеку. Ты наш козырь, оставленный про запас, мой мальчик.
— Приятно чувствовать, что в тебе нуждаются, — кисло усмехнулся Джастин.
Бернард игнорировал сарказм.
— Расскажи подробнее о своем плане. Джастин расслабился и закинул ногу на ногу.
— Меня попросили — нет, не совсем так, — меня нудили сдать в аренду монастырь «Северный крест» для проведения там великосветского приема по случаю свадьбы.
— Надеюсь, не ты являешься счастливым женихом?
— Боже упаси! — воскликнул Джастин. — Какая женщина в здравом уме выйдет за меня замуж? Никакой карьеры я не сделал. Так, болтаюсь по свету, делаю зарисовки птичек да раздражаю аборигенов бесконечными расспросами о местных обычаях. Поскольку я частенько обращаюсь к своим друзьям за границей с просьбой приютить меня, мое финансовое положение наводит на размышления. К тому же меня никогда не застанешь дома. Нет, я не жених. И никогда им не буду. Я всего лишь несчастный владелец дома, в который невеста решила вернуться триумфаторшей, чтобы утешить обиженных несправедливостью духов своих принадлежавших к трудовому сословию предков.
— Уверен, что ты говоришь разумные вещи, Джастин, однако будь снисходителен к моим преклонным годам, — сказал Бернард. — Объясни, о чем ты толкуешь?
Джастин, ни капельки не смутившись, изложил то же самое более подробно:
— Речь идет об одной американской вдове, у которой куча денег и которая имеет зуб против моего деда. Кажется, ее бабушка работала у старого мерзавца и считала его придирчивым, надменным, высокомерным и несправедливым. Он, конечно, таким и был, только ее бабушка воспринимала все как личное оскорбление. Воспитывая свою внучку — нашу нынешнюю скромную невесту, — она, наверное, внушала ей: «Вернись сюда, дочь моей дочери, вернись в этот проклятый дом, когда станешь богаче, займешь более высокое положение и станешь более влиятельной, чем старый бездельник, на которого я гнула спину».
— Уж эти мне американцы! — вздохнул Бернард.
— Да уж, — согласился Джастин. — Для достижения своей цели наследница наняла одну молодую женщину, чтобы та арендовала «Северный крест». А у нее я по чистой случайности оказался в долгу.
— Еще одна молодая женщина? Кто она?
— Эвелина Каммингс-Уайт.
Бернард на мгновение задумался, потом воскликнул:
— Боже мой, Джас, неужели внучка Лалли?
Джастин с любопытством искоса взглянул на него:
— Да. Вы ее знаете?
— Только понаслышке. Я знаком с ее дедом. Он называет свою внучку Ее Сверхчеловеческая Непреклонность. Клянется, что она всю семью держит в страхе.
— В страхе? — повторил Джастин. — Да она такая маленькая, что я сначала принял ее за школьницу. Так что относительно ее «устрашающей» внешности позвольте не согласиться с вами.
— Тебе лучше знать, — махнул рукой Бернард.
— Поверьте, я обычно не бываю таким самоуверенным, — заявил Джастин. — Однако между взломщиком и владельцем дома возникает странное чувство товарищества.
— А теперь, Джастин, позволь узнать, о чем ты толкуешь? Или у тебя такое странное чувство юмора? Склонность говорить загадками всегда была твоей ахиллесовой пятой. Говори проще, дружище. Какая связь между кражей со взломом, внучкой герцога Лалли и американской вдовой?
— Мне показалось, что я все изложил с предельной ясностью, — объяснил Джастин. — Леди Эвелина вломилась в мой дом, чтобы взыскать с меня старый долг. Ей шлось проникнуть в дом нелегальным путем, потому легальный доступ ей перекрыл Беверли, который, действуя по моему распоряжению, явно безуспешно пытался скрыть мое присутствие в городе и поэтому сказал ей, что меня нет дома.
— Тебя не беспокоит то обстоятельство, что тебе особенно хорошо удается играть роль рассеянного болвана? — поинтересовался Бернард, вызвав лучезарную улыбку на лице Джастина.
— Нет, но спасибо вам за заботу. Так на чем я остановился? Ах да. Насколько я понимаю, ее тетушка — дочь Лалли — занималась организацией свадебных торжеств, банкетов и тому подобного.
— Да, что-то припоминаю, — пробормотал Бернард.
— Так вот, тетушка сбежала, взвалив на плечи Эви — леди Эвелины — всю заботу о делах своей фирмы. К сожалению, у нее первый блин получился комом. И теперь она уверена, что свадьба американской леди — ее последний шанс спасти от бесчестия семейный бизнес. А также, подозреваю, и себя от унижения. — Его лицо приобрело задумчивое выражение. — Мне кажется, что такого слова, как «провал», в лексиконе маленькой леди не существует.
По опыту длительного общения с Джастином Бернард знал, что бесполезно пытаться направить разговор в нужную колею. В конце концов Джастин сам доберется до сути дела.
— Скоро ты перейдешь к своему плану?
— Всему свое время, — ответил Джастин. — Дело в том, Бернард, что для того, чтобы превратить мое покрывшееся слоем пыли наследство в величественную сцену, пригодную для проведения торжеств по случаю бракосочетания вдовы, моей маленькой взломщице придется привезти в дом множество самых разнообразных вещей. Вы следите за ходом моей мысли, Бернард? Тогда в монастырь рекой потекут грузы — множество ящиков с одеждой, цветами, пищевыми продуктами, украшениями, посудой и разными прочими атрибутами свадебной церемонии. И во всей этой кутерьме ваш загадочный иностранный агент, Бернард, сможет отправить в монастырь еще более загадочную «дьявольскую машину», не привлекая чьего-либо внимания. Кто обратит внимание на какой-то один ящик среди нескольких дюжин других? Как только груз прибудет, мы незаметно проведем к нему вашего ученого специалиста, который быстренько препарирует агрегат, определит, что к чему, и так же незаметно ускользнет в Оксфорд, чтобы доложить о результатах «мозговому центру». По-моему, план великолепен.
— А что, если леди Эвелина вскроет ящик? — насторожился Бернард. — Сложность нашей ситуации заключается в том, что мы не знаем точно, когда прибудет их чертова штука. Понимаешь, она, судя по всему, перевозится нелегально и может прибыть как через несколько дней, так и через несколько недель после отправки из порта. Не могу себе представить, чтобы какая-то женщина оставила неоткрытым прибывший ящик в течение целого дня, тем более целой недели, независимо от того, кому он адресован. — Она его не откроет, Бернард. Я все предусмотрел. Я сам буду на месте и позабочусь, чтобы она его не открыла, условием сдачи дома в аренду я поставил свое присутствие там во время подготовки к торжествам. Бернард задумчиво потер подбородок. — Послушайте, Бернард, с тех пор как вы дали мне новое поручение, я ломал голову, пытаясь отыскать способ доставить вашу штуку в страну и в ваши руки, не привлекая внимания. Подготовка к свадебным торжествам послужит отличным прикрытием. Как только груз прибудет, мы сможем незаметно провести в дом вашего специалиста под видом поставщика или ремонтного рабочего, чтобы он смог разобраться в механизме, не вызывая подозрений. А кроме того, я смогу держать под контролем окружающую территорию, как никогда не смог бы в Лондоне. Монастырь «Северный крест» расположен в тридцати пяти милях от Лондона, тем самым значительно сокращает вероятность того, что с ящиком может что-нибудь случиться по дороге. В сельской местности все друг друга знают, а дорог мало, не то что в Лондоне, и их легче контролировать. Случись так, что ваш противник узнает, куда вы отправляете груз, и в наших местах неожиданно появится какой-нибудь незнакомец, я немедленно узнаю о его появлении. Беверли будет следить за тем, что происходит внутри дома, а я — наблюдать за происходящим в округе. В Лондоне же сам кайзер может поселиться в соседних апартаментах, а я могу узнать о таком факте только через год.
— Звучит заманчиво, — задумался Бернард. — Возможно, стоит попробовать.
— По-моему, «Северный крест» — настоящая находка, особенно если учесть, что мы не знаем точно, когда наш человек на континенте сможет отправить груз через канал.
— Но не заподозрит ли что-нибудь молодая женщина, Джас? — высказал опасение Бернард.
— У нее все мысли заняты только тем, чтобы как можно лучше организовать торжество. А кроме того, она будет следить, чтобы я не вступал в контакты с гостями женского пола, приглашенными на свадьбу.
Бернард искренне удивился:
— Почему?
В глазах Джастина заплясали озорные огоньки, но он спокойно ответил:
— Эвелина убеждена, что я завзятый бабник. Бернард уставился на него, пытаясь понять, не шутит ли он. Поняв наконец, что Джастин не шутит, Бернард разразился неудержимым смехом, так что Джастину пришлось похлопать его по спине.
— Ну и шутник! — промолвил он, утирая навернувшиеся слезы. — Прости, Джас, но ты — и вдруг ловелас!
— Вот и я так же думаю, — вежливо проговорил Джастин.
— Чем ты заслужил такое мнение о себе?
— У нее были причины. Основанные на ошибочных предположениях, но тем не менее причины.
— Может, она немного не в себе? Батюшка-то ее, говорят, с причудами.
Джастин скорчил обиженную мину.
— Неужели, дорогой Бернард, только женщина, у которой не все дома, может счесть меня, как она выразилась, «волчарой»?
— Черт возьми, она и впрямь чокнутая. Какая она из себя? — сам того не желая, полюбопытствовал Бернард.
Джастин пожал плечами.
— Говорит черт знает что. Все, что придет в голову, причем с великолепным произношением, не имея ни малейшего понятия, как ее слова воспринимаются. И, мне кажется, совершенно не задумываясь о том, как она выглядит. Весьма небрежно относится к своему внешнему виду. На переговоры об аренде она явилась в мальчишеской одежде.
— Боже милосердный! Как же все-таки она выглядит? Знаешь, ведь ее мать, Франческа Каммингс, — просто красавица. И старшая дочь, Верити Ходжес, тоже. — Бернард кивнул, представив себе младшую дочь. — Я слышал, что сестры не похожи друг на друга, как день и ночь.
— Ночь? — встрепенулся Джастин. — Да, пожалуй, она похожа на шальную, лунную, ветреную летнюю ночь.
— Ты с возрастом становишься поэтом, Джас, — с любопытством посмотрел на него Бернард.
— Неужели? Какая тоска! Должно быть, у меня временное помрачение рассудка, — извиняющимся тоном произнес Джастин. — Вы спрашивали, как она выглядит? Маленькая, черненькая. Прячет глаза под кошмарными очками. На голове копна черных волос.
— Видимо, она не слишком проницательна, если считает тебя распутником, — предположил Бернард. — Но нам ее заблуждение только на руку, не так ли? Надеюсь, она будет заниматься своим делом, а ты — своим. — Он задумался, и на его лице появилось озабоченное выражение.
Джастин поспешно кивнул, но Бернарда его готовность отнюдь не успокоила. Он знал, что Джастин Пауэлл изъявляет согласие, до тех пор пока не решит не соглашаться, и уж тогда…
Ему нравился Джастин. Он знал, что молодой человек многим пожертвовал, чтобы работать на них. Для того чтобы примкнуть к секретной службе Бернарда, Джастин оставил военную службу, потому что коллеги были занудами, кормили там отвратительно, а противник оказался непозволительно хорошо подготовлен.
С тех пор его дед, генерал Харден, без устали критиковал своего единственного внука, и хотя Джастин, казалось, не обращал на него внимания, Бернард был уверен, что презрительные замечания и насмешки Хардена и его армейских приятелей задевали Джастина за живое.
Мысль о том, что он использует человека, многим пожертвовавшего для своей страны, вызвала некоторые угрызения давно дремлющей совести Бернарда, и он раздраженно махнул рукой, словно отделываясь от надоедливого насекомого.
— План вполне осуществимый, — согласился он.
— Мне тоже так кажется, — подтвердил Джастин, встретившись взглядом с Бернардом. — Только я не хотел бы, чтобы леди Эвелине пришлось расплачиваться за то, что связалась со мной.
— Мне тоже! Ведь мы с Лалли являемся членами одно го и того же клуба, — заявил Бернард. — Если ты боишься, что ее репутация может пострадать, оттого лишь что она будет находиться поблизости от тебя, так держись от нее подальше!
На худощавой умной физиономии Джастина снова появилась обезоруживающая покаянная улыбка. Он поднялся со скамьи с естественной грацией спортсмена и взял свою шляпу.
— Думаю, я так и сделаю, — сказал он. — По всей вероятности, в данный момент она закупает задвижки и дверные замки для каждой комнаты.
После ухода Джастина Бернард еще целый час в задумчивости просидел на скамье, сложив руки на серебряном набалдашнике трости. Ближе к сумеркам на дорожке появился человек в поношенном длинном, свободном пальто и шляпе, глубоко надвинутой на лоб и скрывавшей ничем не примечательное лицо, который медленно шел в сторону Бернарда. Рядом с ним нетерпеливо пританцовывал на конце поводка маленький терьер. Приблизившись к Бернарду, человек отстегнул поводок, и терьер моментально скрылся в тумане.
— Вы не боитесь, что он потеряется? — спросил Бернард.
— Нет, капитан, — ответил человек. Его произношение явно противоречило заурядной внешности, выдавая в нем выпускника одной из престижных частных школ. — Он будет бегать по периметру и даст нам знать, если приблизится кто-нибудь посторонний.
Бернард кивнул.
— У вас даже домашние животные имеют свои обязанности.
— Все мы играем множество ролей, Бернард, — ответил человек. Он остался стоять, заложив руки за спину и покачиваясь с носка на пятку. — С Джастином поговорили?
— Да. — Бернард быстро изложил суть разговора с Джастином.
— И он ничего не заподозрил?
— Я не стал бы этого утверждать, — хохотнул Бернард. — Он задавал вопросы. Он интересовался, почему для выполнения простейшей курьерской работы выбрали его.
— И что вы ответили?
— Я сказал ему, что изобретение может изменить способ ведения войн. Что мы не можем использовать обычные маршруты. Что мы даже не уверены, когда оно будет переправлено через канал. Что хотя мы надеемся на благополучный исход операции, нам нужен человек с его опытом и знаниями, который подстраховал бы нашего ученого специалиста, направленного для быстрого ознакомления с механизмом, до того как он будет уничтожен, — перечислял Бернард, уставившись на носки своих штиблет. — Естественно, я не сказал ему правды. Ведь именно она вас беспокоит, не так ли?
— В чем заключается правда? — спокойно задал вопрос человек с непроницаемым лицом.
— Чтобы поймать крупную акулу, требуется крупная приманка. А разве есть более крупная приманка, чем один из наших лучших агентов? Пропади все пропадом! — Бернард ударил кулаком по раскрытой ладони в нетипичном для него приступе ярости. — Мне не по душе, что придется смириться с разоблачением Пауэлла, не предупредив его. Он слишком хороший человек, чтобы бросать его таким образом на растерзание хищникам.
— Вы сделали все, что должны были сделать, — заверил человек. — Если бы вы предупредили Пауэлла, что мы устраиваем в монастыре ловушку, он не согласился бы с нашим планом. Он никогда не стал бы подвергать ни в чем не повинных людей такому риску. Он счел бы, что леди Эвелине, гостям, приглашенным на свадебное торжество, угрожает слишком большая опасность. Сознавая это, мы никогда не использовали его так, как могли бы использовать. Он живет по своим собственным правилам, а не по нашим.
Человек был прав. Пауэлл упрямо следовал своим собственным правилам, и в любой его игре не было места для импровизации.
Что касается порученного Пауэллу дела, то потребовалось несколько месяцев, чтобы построить необходимый карточный домик, еще несколько месяцев — чтобы заставить тайного агента разоблачить себя, до того как он сможет выявить главного шпиона внутри организации — шпиона, с которым, судя по полученной ими информации, вражеский шпион был тесно связан, хотя пока еще не знал об этом. И вот чтобы заставить его обнаружить себя, они решили устроить подмену — подставить вместо него агента, занимающего высокое положение, который, однако, будучи человеком щепетильным, становился все более и более несговорчивым. Они придумали сюжет об изобретении, которое перевернет мир, пустили слух, что получить изобретенное приспособление должен их главный агент и что вражеский шпион наверняка не устоит перед такими соблазнами.
— Не слишком ли бесцеремонно вы обошлись с Пауэллом? Ведь тот человек поймет, что ему достаточно лишь последовать за грузом до места его назначения, чтобы разоблачить Пауэлла.
Бернард покачал головой. Он чувствовал, что стареет. Становится сентиментальным. Он не хотел причинять боль Пауэллу.
— Надеюсь, что план сработает.
— Обязан сработать, — с жаром произнес его собеседник. — Мы не можем проиграть.
Бернард давно знал, что хладнокровие у его начальника напускное. Но его пыл все-таки удивил его.
— Пауэлл нечаянно подал мне мысль относительно того, что нам предпринять дальше, если слухи, которые мы распустим, не достигнут своей цели.
— В чем она заключается?
— Мы можем использовать для распространения слухов леди Эвелину.
— Вот как? — заинтересовался его собеседник. В своей работе он не достиг бы таких успехов, если бы не умел не торопить собеседника. Он просто ждал.
И Бернард рассказал ему.
Десять минут спустя их встреча закончилась. Человек в потрепанной одежде свистнул, подзывая маленького терьера, который моментально материализовался из тумана, потом наклонился, пристегнул поводок и выпрямился.
— Лояльность Пауэлла не вызывает никаких сомнений?
— В нем по крайней мере я абсолютно уверен, — ответил Бернард. — Даже если он что-нибудь заподозрит, он все равно выполнит свой долг. Хотя, возможно, не совсем так, как мы предполагаем.
— В таком случае позаботьтесь, чтобы он ничего не заподозрил, Бернард. Мы не можем рисковать.
— Но Пауэлл может. — Бернард немедленно пожалел о сказанном, но слово не воробей, вылетит — не поймаешь.
— Пожалуй. Он так всегда поступал. — Человек повернулся и, держа на поводке собачку, зашагал по дорожке, а Бернард остался сидеть на скамье, глядя на реку.
Глава 5
— Мы полностью доверяем твоему здравому смыслу, Дорогая, но может быть, тебе все-таки стоило бы взять с собой компаньонку? — спросила Франческа, маркиза Бротон, которая зашла к своей младшей дочери в надежде пообедать с ней в клубе на Пэлл-Мэлл.
Она обнаружила Эвелину сидящей в принадлежащем Агате кресле в стиле Людовика XIV и со знанием дела распоряжающейся потоком прибывающих отправлений и толпы поставщиков. Эвелина отказалась от предложения пообедать под тем предлогом, что у нее еще множество дел, которые необходимо сделать до отъезда в восточный Суссекс. Франческа, которая ничего не знала о планах дочери, решила составить ей компанию до прибытия американской леди, по поручению которой Эвелина отправлялась в какой-то монастырь под названием «Северный крест».
Она расположилась в мягком желтом кресле и, достав из рабочей корзиночки свое, рукоделие, принялась вытягивать из дочери информацию о том, что с ней произошло за последние несколько дней.
Даже если она не вполне одобряла способ проникновения дочери в городской особняк мистера Пауэлла, свое мнение она оставила при себе. Она лишь вскинула глаза, когда услышала, что Эвелина поранила ногу, но как только ее заверили, что рана почти зажила, вновь вернулась к своему рукоделию.
— Ты спрашиваешь, почему я так сделала? — промолвила Эвелина в ответ на безмолвный вопрос матери. — Мы обе знаем, что я всего лишь не соблюла некоторые условности, но для восточного Суссекса соблюдение даже их было бы излишним.
— Вот как? — промолвила ее матушка, склонившись над каким-то особенно сложным узелком в рукоделии.
— Именно так, — заверила ее Эвелина, прикидывая на бумаге предполагаемую стоимость доставки пяти сотен оранжерейных гардений в монастырь «Северный крест».
— Как скажешь, дорогая, — согласилась Франческа. — Наверное, тебе виднее. — А кроме того, Джастин Пауэлл не кажется мне джентльменом, который воспользуется леди в своих интересах.
Эвелина, поглощенная своими подсчетами, заявила, не успев подумать:
— Воспользуется. И уже воспользовался.
Руки маркизы, занятые рукоделием, перестали двигаться, и Эвелина поняла, что совершила ошибку. Она подняла глаза и встретилась с изумленным взглядом матери.
— Неужели ты прислушиваешься к сплетням, дорогая? — спросила Франческа. — Чаще всего они не соответствуют действительности.
Эвелина промолчала, вспомнив, как поклялась не говорить ни слова о случае с миссис Андерхилл, и поняла, что чуть было не нарушила клятву.
Франческа положила на колени рукоделие.
— Никогда бы не поверила, что Джастин Пауэлл негодяй.
Эвелина постаралась не пожать плечами. Если ей не удастся в срочном порядке исправить свой промах, мать привлечет на помощь отца, чтобы отговорить ее от поездки в монастырь «Северный крест».
— Я совсем не то имела в виду. Я хотела сказать, что в его биографии встречались кое-какие истории, связанные с женщинами. Но ты не должна расстраиваться, мама…
— Я не расстраиваюсь, дорогая. — И действительно, Франческа в отличие от Эвелины выглядела абсолютно спокойной.
— А кроме того, — продолжала Эвелина, — все уже в прошлом. Мистер Пауэлл уверяет меня, что он перевоспитался.
— Вот как? — воскликнула Франческа. — Ну что ж, мне кажется, такие слова звучат почти как признание прошлых ошибок. Ведь не станет же человек переделывать в себе то, чего не стоило менять, не так ли?
— Гм-м, да… то есть я хотела сказать — нет. Франческа покачала головой.
— Кто бы мог подумать? Ведь он весьма привлекателен и все такое прочее — и не надо смотреть на меня такими глазами, Эвелина. Я еще не так стара, чтобы не заметить, красив молодой человек или нет, но он, кажется, никогда не проявляет интереса, если ты понимаешь, что я имею в виду.
— Я и впрямь не совсем тебя понимаю, — солгала Эвелина, вспомнив о том, что Джастин явно проявлял интерес к миссис Андерхилл.
— Мы с твоим отцом время от времени встречались с мистером Пауэллом в Лондоне. И несмотря на его изысканные манеры, он всегда казался мне несколько рассеянным. — Франческа улыбнулась и покачала головой. — Такое поведение меня удивило еще на приеме, который мы устраивали в честь выхода в свет Верити. Я тогда сказала твоему отцу, что он сильно отличается от других молодых джентльменов.
— Мне он рассеянным не показался, — отозвалась Эвелина.
— Вот как?
— Нет, не показался. Возможно, ты приняла его не принужденность за отсутствие интереса к происходящему, но я уверена, что мало что проходит незамеченным мимо мистера Пауэлла. Видишь ли, он просто не вписывается в привычную схему поведения, и, наверное, его могут неправильно истолковать. — Ей вдруг вспомнились морщинки, появлявшиеся в уголках его глаз, когда он улыбался, и движение его мускулов под сорочкой, когда он поднял ее на руки. Она восстановила в памяти его смех и сама улыбнулась, вспоминая его. — Откровенно говоря, он, по-моему, очень приятный человек, — пояснила она. — И честный. Несколько богемного склада. Немного беспечный. Но если даже богемного склада, то не в отрицательном смысле.
— Говоришь, тебе он нравится? — задумчиво произнесла ее мать, пристально всматриваясь в Эвелину.
— Да.
— Ты абсолютно уверена, что он не попытается приставать к тебе?
Эвелина искоса взглянула на мать.
— Я уверена, что он найдет способ устоять перед мои ми чарами. Ведь он будет там исключительно для того, чтобы наблюдать за прилетом какой-то маленькой птички, которую он открыл.
— Ты могла бы взять с собой Мэри, —предложила неожиданно Франческа.
Представив себе вечно в кого-нибудь влюбленную француженку в роли компаньонки, Эвелина расхохоталась:
— Мэри? Ты, наверное, шутишь?
— Ничуть. Правда, нравственность Мэри несколько хромает, но только в том, что касается ее самой. Она считает, что Господь наказал ее — или вознаградил? — дав ей артистическую душу.
Эвелина не столь снисходительно оценивала нравственные устои Мэри, но поскольку она все равно собиралась послать за модельершей, как только прибудет в «Северный крест», то можно было доставить матери удовольствие и захватить с собой Мэри с самого начала.
— Хорошо, — согласилась она. — Я попрошу Мэри поехать со мной.
Она обнаружила Эвелину сидящей в принадлежащем Агате кресле в стиле Людовика XIV и со знанием дела распоряжающейся потоком прибывающих отправлений и толпы поставщиков. Эвелина отказалась от предложения пообедать под тем предлогом, что у нее еще множество дел, которые необходимо сделать до отъезда в восточный Суссекс. Франческа, которая ничего не знала о планах дочери, решила составить ей компанию до прибытия американской леди, по поручению которой Эвелина отправлялась в какой-то монастырь под названием «Северный крест».
Она расположилась в мягком желтом кресле и, достав из рабочей корзиночки свое, рукоделие, принялась вытягивать из дочери информацию о том, что с ней произошло за последние несколько дней.
Даже если она не вполне одобряла способ проникновения дочери в городской особняк мистера Пауэлла, свое мнение она оставила при себе. Она лишь вскинула глаза, когда услышала, что Эвелина поранила ногу, но как только ее заверили, что рана почти зажила, вновь вернулась к своему рукоделию.
— Ты спрашиваешь, почему я так сделала? — промолвила Эвелина в ответ на безмолвный вопрос матери. — Мы обе знаем, что я всего лишь не соблюла некоторые условности, но для восточного Суссекса соблюдение даже их было бы излишним.
— Вот как? — промолвила ее матушка, склонившись над каким-то особенно сложным узелком в рукоделии.
— Именно так, — заверила ее Эвелина, прикидывая на бумаге предполагаемую стоимость доставки пяти сотен оранжерейных гардений в монастырь «Северный крест».
— Как скажешь, дорогая, — согласилась Франческа. — Наверное, тебе виднее. — А кроме того, Джастин Пауэлл не кажется мне джентльменом, который воспользуется леди в своих интересах.
Эвелина, поглощенная своими подсчетами, заявила, не успев подумать:
— Воспользуется. И уже воспользовался.
Руки маркизы, занятые рукоделием, перестали двигаться, и Эвелина поняла, что совершила ошибку. Она подняла глаза и встретилась с изумленным взглядом матери.
— Неужели ты прислушиваешься к сплетням, дорогая? — спросила Франческа. — Чаще всего они не соответствуют действительности.
Эвелина промолчала, вспомнив, как поклялась не говорить ни слова о случае с миссис Андерхилл, и поняла, что чуть было не нарушила клятву.
Франческа положила на колени рукоделие.
— Никогда бы не поверила, что Джастин Пауэлл негодяй.
Эвелина постаралась не пожать плечами. Если ей не удастся в срочном порядке исправить свой промах, мать привлечет на помощь отца, чтобы отговорить ее от поездки в монастырь «Северный крест».
— Я совсем не то имела в виду. Я хотела сказать, что в его биографии встречались кое-какие истории, связанные с женщинами. Но ты не должна расстраиваться, мама…
— Я не расстраиваюсь, дорогая. — И действительно, Франческа в отличие от Эвелины выглядела абсолютно спокойной.
— А кроме того, — продолжала Эвелина, — все уже в прошлом. Мистер Пауэлл уверяет меня, что он перевоспитался.
— Вот как? — воскликнула Франческа. — Ну что ж, мне кажется, такие слова звучат почти как признание прошлых ошибок. Ведь не станет же человек переделывать в себе то, чего не стоило менять, не так ли?
— Гм-м, да… то есть я хотела сказать — нет. Франческа покачала головой.
— Кто бы мог подумать? Ведь он весьма привлекателен и все такое прочее — и не надо смотреть на меня такими глазами, Эвелина. Я еще не так стара, чтобы не заметить, красив молодой человек или нет, но он, кажется, никогда не проявляет интереса, если ты понимаешь, что я имею в виду.
— Я и впрямь не совсем тебя понимаю, — солгала Эвелина, вспомнив о том, что Джастин явно проявлял интерес к миссис Андерхилл.
— Мы с твоим отцом время от времени встречались с мистером Пауэллом в Лондоне. И несмотря на его изысканные манеры, он всегда казался мне несколько рассеянным. — Франческа улыбнулась и покачала головой. — Такое поведение меня удивило еще на приеме, который мы устраивали в честь выхода в свет Верити. Я тогда сказала твоему отцу, что он сильно отличается от других молодых джентльменов.
— Мне он рассеянным не показался, — отозвалась Эвелина.
— Вот как?
— Нет, не показался. Возможно, ты приняла его не принужденность за отсутствие интереса к происходящему, но я уверена, что мало что проходит незамеченным мимо мистера Пауэлла. Видишь ли, он просто не вписывается в привычную схему поведения, и, наверное, его могут неправильно истолковать. — Ей вдруг вспомнились морщинки, появлявшиеся в уголках его глаз, когда он улыбался, и движение его мускулов под сорочкой, когда он поднял ее на руки. Она восстановила в памяти его смех и сама улыбнулась, вспоминая его. — Откровенно говоря, он, по-моему, очень приятный человек, — пояснила она. — И честный. Несколько богемного склада. Немного беспечный. Но если даже богемного склада, то не в отрицательном смысле.
— Говоришь, тебе он нравится? — задумчиво произнесла ее мать, пристально всматриваясь в Эвелину.
— Да.
— Ты абсолютно уверена, что он не попытается приставать к тебе?
Эвелина искоса взглянула на мать.
— Я уверена, что он найдет способ устоять перед мои ми чарами. Ведь он будет там исключительно для того, чтобы наблюдать за прилетом какой-то маленькой птички, которую он открыл.
— Ты могла бы взять с собой Мэри, —предложила неожиданно Франческа.
Представив себе вечно в кого-нибудь влюбленную француженку в роли компаньонки, Эвелина расхохоталась:
— Мэри? Ты, наверное, шутишь?
— Ничуть. Правда, нравственность Мэри несколько хромает, но только в том, что касается ее самой. Она считает, что Господь наказал ее — или вознаградил? — дав ей артистическую душу.
Эвелина не столь снисходительно оценивала нравственные устои Мэри, но поскольку она все равно собиралась послать за модельершей, как только прибудет в «Северный крест», то можно было доставить матери удовольствие и захватить с собой Мэри с самого начала.
— Хорошо, — согласилась она. — Я попрошу Мэри поехать со мной.