Дозорный Энемпсес пользовался покровительством главного надзирателя Небхера, а тот, в свою очередь, имел хорошего защитника могущественного придворного чиновника Поа. А одного только легкого кивка Поа было достаточно, чтобы дерзкий умолк навеки.
Поэтому подчиненные дозорного Энемпсеса покорно ожидали своей участи. Но вместо гонца они увидели приближающееся облако пыли и вскоре узнали охотничью колесницу главного надзирателя. Четверка чистокровных лошадей тащила легкую повозку.
Небхер сам горячил лошадей. Как бог мести, летел он в Долину царей. Это означало самое худшее!
Стражи испуганно отступили назад, когда Небхер, натянув поводья, остановился у входа в гробницу. Он милостиво позволил Энемпсесу помочь ему сойти с колесницы, не удостоив, однако, ревностного слугу ни единым взглядом и ни единым приветствием. Он так надувал щеки, словно готов был лопнуть от злости. С минуту Небхер стоял молча, уставившись на ступени, ведущие к гробнице, как бы усиленно вспоминая, зачем он прехал сюда. Потом быстрым движением вытер пот с голого черепа и проворно спустился по степеням.
Бросив беглый взгляд на стражей, Энемпсес последовал за ним. Однако стражи неверно поняли его и подошли поближе. Движением руки Энемпсес отослал их обратно. По его лицу сначала нельзя было понять, гнев или страх владеет им. Лишь когда он остановился на нижней ступеньке лестницы перед замурованным входом, неподвижное выражение его лица изменилось. Он улыбнулся своему начальнику как человек, уверенный в том, что его ждет похвала.
- Великий господин,- сказал он, насмешливо поклонившись.- Я надеюсь, ты доволен мной.
Толстый главный надзиратель поднял коротенькую руку, словно для удара, и злобно прошипел:
- Ты что, смеешься надо мной? Посылаешь ко мне идиота, который, даже не может сказать, сколько золота вынесли из этой гробницы. Или ты собрался присвоить себе часть награбленного?
Насмешливо улыбаясь, Энемпсес показал на несколько золотых предметов из погребальной утвари, валявшихся на земле:
- Господин, посмотри, что здесь лежит, и повтори, что я нечестен. Разве я не мог спрятать эти вещи до твоего приезда? Я говорю тебе, что столяр Сей-тахт хорошо потрудился. Бедняга нашел, должно быть, столько золота, что эти драгоценности показались ему не стоящими внимания.
Небхер удивленно посмотрел на дозорного.
- Почему ты говоришь - бедняга? Этот человек получит свою часть. Господин Поа еще никогда не обманывал честного слугу,
Энемпсес внимательно посмотрел вверх, но не заметил никого, кто мог бы его подслушать. И все же он наклонился еще ниже к Небхеру:
- Сейтахта убили сегодня ночью,- прошептал он.- Труп нашел мой раб-лодочник. Перед восходом солнца я послал его замести следы Сейтахта. Я был осторожен, как всегда.
- Раб еще сегодня должен лишиться языка! - прошептал Небхер.- Ты слышишь? Сегодня же. Он не должен говорить!
Энемпсес опять оскалил зубы.
- Успокойся, господин. Мне не нужны рабы, которые могут разговаривать. Ни у кого из моих рабов нет языка. А я никому не расскажу, что сам похоронил столяра.
- Это ты сделал? - удивился Небхер.
- Да, я. Или мне надо было оставить его лежать до тех пор, пока прилетят коршуны и оповестят о случившемся? Мы можем радоваться, что избавились от главного свидетеля. А кроме того, теперь наша доля возрастет.
Небхер застонал и снова вытер пот с головы.
- Это меня мало радует. Сейтахт был прославленный мастер. Его будут искать. А это может доставить нам неприятности. Камнерезу Менафту я совсем не доверяю. У него в голове никогда не было порядка. Может быть, это он убил Сейтахта?
- Для нас это теперь безразлично, господин. И ты ведь вовсе не поэтому утруждал себя приездом, не так ли?
Главный надзиратель ничего не ответил. Проявив внезапно необыкновенное усердие^ он внимательно осмотрел пролом в замурованном входе и сказал:
- Послушай, Энемпсес, твои люди должны сейчас же проникнуть в гробницу и привести там все в порядок. А то, что лежит вокруг, нужно побыстрее убрать. Потом вели замуровать проломы и запечатать печатью Города мертвых. Если жрецы узнают, что эта гробница была тоже взломана, ты скажешь им, что в ней все цело, так как твои люди своевременно прогнали воров. Ты понял?
Энемпсес поклонился.
-- Все будет так, как ты сказал, господин. Мои стражники будут счастливы, если я не накажу их на этот раз плетьми.
- Это хорошо. Я доверяю тебе,- пробормотал главный надзиратель и собрался идти. На третьей ступеньке он остановился. Прищурив глаза, он указал на золотые вещи на земле.
- Что с ними делать? Надеюсь, ты не оставишь их здесь?
Энемпсес клятвенно прижал руку к сердцу и сказал с притворной серьезностью:
- Господин, мои стражи будут свидетелями, что я велю убрать в гробницу это золото. Они должны видеть, какой я честный человек.
Небхер задумчиво покачал головой. При этом он облизнул губы и с трудом оторвал взгляд от золота.
- Жаль, жаль,- пробормотал он.- Некоторые из этих вещей мне пришлись бы по вкусу.
Дозорный, словно приняв внезапное решение, вскочил на две ступеньки. Он заставил Небхера посмотреть ему прямо в глаза и хрипло проговорил:
- Мы можем иметь более ценные вещи, господин, чем это золото. Ты же знаешь, сколько ароматных эссенций и благовонных масел ставили в гробницы царям. Пришли мне сегодня ночью трех своих самых надежных рабов, и я разделю с тобой поровну эти сокровища. До сих пор драгоценные масла наши повелители всегда оставляли для себя. Почему не должны на этот раз мы...
Движением руки Небхер прервал его, посмотрел наверх и тихо сказал:
- А где будут твои стражи, когда придут мои рабы?
- Они будут праздновать, господин. Для этого у них будет достаточно причин - ведь я освобожу их от наказания.
-- Хорошо. Я полагаюсь на твой ум, Энемпсес. А теперь вели скорее привести все в порядок. Потом замуруешь и опечатаешь дыры. Ночью ты легко сможешь их опять открыть, когда придешь за благовонным маслом. Но потом ты должен будешь вторично закрыть и опечатать вход. Тебе все ясно?
На этот раз Энемпсес поклонился церемонно и еще ниже, чем прежде:
- Все будет сделано так, как велит твоя мудрость. Прежде чем божественный диск солнца достигнет зенита, стена будет в первый раз замурована и опечатана.
Воздух в долине мерцал от полуденного зноя, когда верховный жрец Ментуфер во главе отряда своих подчиненных прискакал в Долину царей.
В храме бога Амона-Ра он получил известие о новом ограблении гробницы и тотчас же прервал ежедневное богослужение. Амон-Ра был оскорблен самым ужасным образом, так как царь Тутанхамон, гробница которого оказалась опозоренной, носил имя этого божества.
На этот раз нужно было сделать все, чтобы разыскать преступника. Ментуфер намеревался лично доложить об этом новому владыке Египтафараону Хоремхебу. Если даже грабителей захотят покрыть высшие чиновники государства, фараон не должен быть снисходительным. Со всей суровостью закона должны быть наказаны разбойники и их покровители.
Ментуфер был похож на бога мести. Беспрерывно бормотал он заклинания и молитвы. Амон-Ра непременно услышит своего преданного слугу и не откажет ему в помощи.
Темные глаза верховного жреца были широко открыты, его пристальный взор обращен вдаль. Он не чувствовал ни солнечного зноя, ни жажды, ни усталости.
Сопровождавшие его жрецы, напротив, стонали от полуденного зноя. В горле у них пересохло, глаза болели от яркого света и дорожной пыли. Им казалось бессмысленным переносить такие мучения из-за какой-то одной ограбленной гробницы. А как прекрасен был покой в холодке храма!
Такой незначительный царь, каким был этот Тутанхамон, не заслуживал того, чтобы обращать на него столько внимания. Его гробница была ограблена. Теперь это требовало расследования. А каков будет результат? В ответ только плечами пожмут, как всегда, когда грабители посетят одну из царских гробниц. Ментуфер не слышал их брюзжания. Глаза его горели. Лошадь остановилась. Стражи Города мертвых проводили верховного жреца на место последнего преступления. С глубокими поклонами приблизился к нему Знемпсес.
Ментуфер протянул руку в сторону отвешиваю щего поклоны дозорного.
- Гнев карающего бога да поразит тебя, потому что ты виновен в содеянном.
Дозорный простер ладони к солнцу:
- Огненный бог, который все видит и все знает, может подтвердить, что я сделал все, чтобы помешать разбойникам проникнуть в гробницу божественного Тутанхамона.
- И все же это случилось! - рассердился Ментуфер.- Тебя привлекут к ответу, в этом я клянусь тебе именем высшего божества, которому я служу.
Стражники смотрели испуганно. Их господин Энемпсес публично обвинен верховным жрецом!
Жрецы позади него гудели хором.
- Жалоба будет подана на Энемпсеса, дозор ного!
Энемпсес разглядывал толпу одетых в белое людей без всякого страха. Он читал по их лицам, как безразлично им волнение их верховного жреца. А то, что они произнесли обычную формулу приговора, мало что значило. Они пришли не за тем, чтобы задержать его, иначе их сопровождали бы воины царя. Из этого он заключил, что Ментуфер знал не больше любого его стража: воры были в гробнице Тутанхамона.
Но кто их направил туда, Ментуфер доказать не мог, хотя, наверное, догадывался.
С уверенностью человека, который не чувствовал за собой вины, Энемпсес подошел к толпе жрецов и произнес громким голосом:
- Ложь тайно выпускает ядовитые стрелы клеветы. Неужели я должен поверить, будто святые слуги Амона-Ра оказались настолько несправедливы, что выслушали клевету, не разобравшись в случившемся?
Энемпсес намеренно обратился не к верховному жрецу, а к его подчиненным. Он хотел скомпрометировать Ментуфера, разоблачив его как человека, который выносит обвинение без достаточных оснований. Таким образом он хотел нанести удар ненавистному шпиону Ментуферу.
План дозорного, казалось, удался. Жрецы стали возбужденно перешептываться между собой. Равнодушные свидетели превратились в заинтересованных судей.
Энемпсес использовал новую ситуацию наилучшим образом. Он стал как оратор перед толпой жрецов, отделив тем самым Ментуфера от его подчиненных.
Верховный жрец озадаченно сморщил лоб. Он стоял как обвиняемый перед этим презренным лицемером Энемпсесом. Это ожесточило жреца настолько, что он потерял все свое самообладание.
- У тебя изворотливый язык, но я не дам ввести себя в заблуждение! закричал он.- Я знаю, ты покровительствуешь грабителям. С тех пор как ты стал дозорным в Городе мертвых, гробницы царей все время в опасности. Но это новое преступление в гробнице божественного Тутанхамона должно стать также последним. Я пойду к царю и доложу ему, что знаю виновных.
С внушающим уважение спокойствием Энемпсес поднял руки. Казалось, он хотел поклясться богу:
- Высокий слуга богов! Твой гнев справедлив, но ты говоришь так, как будто я один тысячу лет охраняю все царские гробницы Египта. Уже с давних времен бессильны стражи против хитрости грабителей. Самые могущественные цари тщетно набирали армии надсмотрщиков. Как же я с моим маленьким отрядом должен охранять эту обширную долину?
Мы ведь не боги, чтобы видеть в темноте, как днем. Мы освещаем факелами каждую гробницу и спугнули уже немало грабителей.
- Да. А сегодня ночью твои люди были слепы по твоему же приказу! закричал Ментуфер.- Иначе грабители не смогли бы беспрепятственно взломать гробницу.
Впервые Энемпсес почувствовал неуверенность.
Знал ли уже верховный жрец, что стражей опоили? От кого он мог узнать об этом?
Взгляд Энемпсеса настороженно скользнул по лицам подчиненных. Все они со страхом смотрели на него. Никто не опустил глаз с тайным сознанием своей вины. Нет, среди его людей не было предателя.
С притворным удивлением Энемпсес повернулся к отряду жрецов:
- Кто из вас знает лжеца, который рассказал, будто здесь была беспрепятственно взломана гробница?
Не дождавшись ответа, Энемпсес быстро повернулся опять к Ментуферу.
- Тебя тоже известили, что гробница была ограблена.- Дозорный снова не стал ждать ответа и, хлопнув себя ладонью по лбу, произнес: - Только теперь я понял, почему ты обвиняешь меня! Ты решил, что грабители унесли сокровища, оставшись незамеченными! Иди, господин! Иди! Я покажу тебе, что случилось на самом деле.
Ментуфер смотрел в растерянности на своих жрецов, потом на стражей и позволил даже Энемпсесу схватить себя за руку. Но он позволил ему тащить себя только до первой ступеньки и тут же вырвался.
- Может быть, ты хочешь сказать мне, что ничего не случилось? спросил он злобно.
- Нет, тогда я оказался бы лжецом! - крикнул Энемпсес.- Но если ты взглянешь на замурованный вход, то увидишь свежую штукатурку и оттиски печатей Города мертвых. Мы вовремя прогнали разбойников. Они как раз пробили дыру в стене. Услышав шум, мои стражи прибежали к гробнице, а грабители обратились в бегство. Одному из них я сам запустил факелом в голову. Должно быть, я сильно опалил ему волосы. Сегодня я еще осмотрю окрестные деревни. И горе отмеченному мной злодекг, если мы его найдем.
Ментуфер непрерывно смотрел на вход в гробницу. Дозорный говорил убедительно. Там, внизу, ничто не говорило о том, что разбойникам сопутствовала удача. Влажное пятно на стене было невелико. Грабители, видимо, не успели расширить пролом.
Теперь жрецы тоже подошли к входу. Энемпсес предлагал каждого, кто пожелает, проводить вниз, чтобы тот смог осмотреть замурованное отверстие. Но никто не воспользовался его предложением. Видимо, все они думали одно и то же: для чего спускаться на шестнадцать ступенек вниз, а потом опять подниматься, если и без того ничего не случилось?
Только один Ментуфер пока еще не верил, что гробница не тронута. Спокойным движением руки он прервал речь дозорного.
- Ты должен был очень спешить, чтобы замуровать и опечатать лазейку. Почему ты не подождал моего прибытия?
- Потому что гробница не была осквернена,- ответил не теряющий присутствия духа дозорный.- А как дозорный я обязан следить за хорошим состоянием всех гробниц.
- Но все же ты должен был сначала уведомить меня, ибо только я один могу решить, осквернена или нет гробница.
Ментуфер надеялся, что теперь дозорный начнет смущенно оправдываться. Но Ментуфер опять ошибся. Энемпсес без промедления ответил:
- Если мое усердие возбудило твои подозрения, тогда убедись сам в правдивости моих слов. Ты один, как верховный жрец, имеешь право открыть гробницу. Поступай так, как велит тебе совесть. Прикажи своим жрецам взломать замурованный вход.
И, словно желая доказать, что его намерения серьезны, Энемпсес крикнул стражам:
- Принесите инструменты! Высокий слуга бога желает нарушить покой божественного Тутанхамона.
Потом он повернулся к жрецам и сказал с притворной скорбью:
- Извините, что я не смогу помочь вам в предстоящей работе. Я вовсе не хочу, чтобы после смерти меня привлекли за это к ответу.
ВОЛШЕБНАЯ СТРАНА НА НИЛЕ
На лицах жрецов отразилась крайняя неловкость. Они растерянно смотрели то на Ментуфера, то на Энемпсеса. Старший из них выступил вперед, положил тыльную часть руки на лоб и сказал Менту-феру:
- Да озарит тебя бог, чтобы ты мог правильно решить, является ли нарушение покоя мертвого царя святотатством, или нет.
Ментуфер крепко сжал губы. Незаметно для дру гих под складками одежды он сжал руки в кулаки. Если он решится вскрыть гробницу и окажется, что там ничего не тронуто, высший совет жрецов в Фи вах призовет его к ответу. /
Ментуфер заставил себя улыбнуться. Все еще пряча сжатую в кулак левую руку, он поднял правую:
- Энемпсес, я устроил тебе строгую проверку, и ты справился. В твоих речах я не слышал упрямства и злобы. Ты верный слуга государства, и я буду прославлять твою непоколебимую веру в богов.
Дозорный глубоко склонился перед Ментуфером. Втайне он благодарил духа-покровителя всех воров и мошенников, который так смело заступился за него. А ведь Энемпсес уже собирался бежать, если бы верховный жрец приказал вскрыть гробницу. Но теперь высокий слуга Амона-Ра открыто признал свое поражение.
Склонив голову, Энемпсес сказал:
- Удивительна твоя мудрость, господин. Ты читаешь в головах людей, как в книге. Итак, ты знаешь, что я решил засыпать вход в гробницу. Камни и землю следует утрамбовать, а когда пыль пустыни покроет их, то это жилище мертвых будет навеки предано забвению.
С трудом сдерживая ярость, верховный жрец наклонил голову. В душе он желал, чтобы его взгляд превратился в стрелу, которая пронзила бы лживого дозорного. Но он позволил себе только заметить спокойным, полным достоинства голосом:
- Твой план хорош, Энемпсес. Награду за труды ты когда-нибудь получишь на том свете от Осириса.
АРМИЯ
НАПОЛЕОНА
ИДЕТ ЧЕРЕЗ
ПУСТЫНЮ
Гренадер Андре Симон шатался как пьяный. При каждом движении голова его раскачивалась из стороны в сторону, как будто у него была сломана шея. Симон упорно смотрел на ноги шагающего впереди Жана Легранжа. Он ничего не хотел видеть, кроме этих серых от пыли каблуков, потому что не мог уже смотреть на бесконечное море песка... Этот Египет был местопребыванием самого черта. Здесь не было ничего, кроме раскаленного знойного песка. И небо над ним представляло собой сплошную массу синего стекла, которое, казалось, расплавил огненный шар солнца. .
Симон задумался. Сколько дней прошло с тех пор, как армия высадилась на побережье Египта? Семнадцать, восемнадцать или уже девятнадцать? Куда вел их генерал Наполеон Бонапарт? Все дальше на юг. Что здесь можно было завоевать? Разве что проклятую пустыню? Но для этого Наполеону не потребовалось бы тридцать восемь тысяч человек и две тысячи пушек. А эти сто семьдесят пять ученых господ, которые бездельничают, развалившись в обозных повозках? Какое задание можно было им придумать? Среди них находились лингвисты, топографы, астрономы, художники, геологи и даже поэты. В конце концов, может быть, поэты и должны воспеть славу генералу, когда он победит пустыню? Ведь противники, мамелюки, не показывались, хотя об их дикости и воинственности так много плели во время морского переезда из Тулона в Египет. Легранж обернулся и протянул руку.
- Есть еще глоток воды, Андре? Симон потряс походную флягу:
- Ни капли, Жан.- Он пытался шутить.- Но, может быть, кто-либо из ученых в обозе наколдует ливень?
- Ба, они и вовсе ничего не могут. Им бы только есть,- пробормотал Легранж.- Попробуй-ка сунуть хоть одному из них ружье в руки, и ты увидишь, как этот осел держит его задом наперед.
Чей-то голос раздался прямо над Легранжем:
- А ну-ка, дай мне твое ружье, гренадер! И я покажу тебе, что могу обращаться с ним лучше тебя.
Симон посмотрел вверх. Около него на поджаром коне гарцевал штатский. Черную треуголку с республиканской кокардой он носил для защиты от солнца, глубоко надвинув на лоб. Но она отнюдь не предохраняла от жарких лучей его аристократический с горбинкой нос, который стал красен, словно его поджарили на огне.
- Я не имел в виду вас, монсеньер Денон, когда говорил об осле,пробормотал Легранж.- Я знаю, вы хороший стрелок.
Всадник наклонился пониже и улыбнулся.
- Ах, ты знаешь меня, гренадер? Откуда? Может быть, по Парижу?
Легранж казался смущенным. Он переложил ружье с правого плеча на левое.
- Я не знаю точно, господин. Возможно, я вас видел во время итальянского похода или на Рейне. В армии о вас говорят многое. Если верить слухам, вы объехали уже всю Европу; сочиняете, рисуете и даже пишете книги.
Денон, ухмыляясь, почесал свой обожженный солнцем нос.
- Я много путешествовал, это верно. Бывал в Санкт-Петербурге при царском дворе, во Флоренции, в Женеве и бог знает где еще.
- И здесь, в Египте, тоже монсеньер? - спросил Симон с интересом. Всадник поднял затянутую в перчатку левую руку и тут же опустил ее.
- О том, что эта волшебная страна вообще существует, я знал до сих пор из книг.
Легранж повернулся к Симону и, улыбнувшись, сказал:
- Теперь я знаю, наконец, почему мы вместо тенистых лесов и зеленых лугов уже несколько недель ничего не видим, кроме песка. Потому что все заколдовано в этой "волшебной" стране.
Денон подогнал своего коня поближе к Легранжу и положил ему руку на плечо:
- Послушай, сын мой, ты сейчас огорчен, у тебя нечего есть и пить, но когда мы прибудем в Каир на Ниле и ты увидишь пирамиды, то забудешь от удивления и о еде и о питье.
Легранж посмотрел недоверчиво.
- Пирамиды? Это что еще за штука? Разве их можно притащить домой как трофей?
Денон откинул голову назад и рассмеялся, глядя на небо:
- Пирамиды! Притащить домой!
Но тут его лицо внезапно стало серьезным. Он наклонился к Легранжу.
- Пирамиды построены из камня. Им четыре тысячи лет. Их сооружали по велению царей Египта стотысячные армии рабов. Миллионы каменных плит клали плотно друг на друга. Каждый блок был так тяжел, что даже десять лошадей не смогли бы его сдвинуть с места.
Легранж удивленно открыл рот и вопросительно посмотрел на Симона. Но Андре был поражен не меньше его.
- Рассказывайте дальше, монсеньер,- попросил он и, засмотревшись на Денона, наступил Легранжу на ногу.
Денон пожал плечами.
- К сожалению, больше я ничего не могу тебе рассказать, так как до сегодняшнего дня никто еще не проник в тайну пирамид. Мы не знаем, для каких целей их возводили. Может быть, это удастся когда-нибудь выяснить, а может быть, это навсегда останется тайной. Египет задает многочисленные загадки, потому генерал Бонапарт и взял с собой так много ученых.
- А вы, монсеньер? Что должны вы делать? - спросил Легранж.
Денон задумчиво посмотрел на мерцающую от зноя пустыню:
- Я буду рисовать древности. Все, которые найду. Впрочем...-- Он схватил свою сумку, вытащил оттуда листок бумаги и показал Симону.
- Как тебе это нравится?
Легранж повернул голову назад и тоже уставился на рисунок:
- Ах, как это прекрасно! Вы нарисовали войска на марше, монсеньер Денон. И там на переднем плане- я! Андре! Ты видишь? И ты здесь, позади меня! Это великолепно, не правда ли?
Не помня себя от восторга, он вышел из рядов и показал на фигуры:
- Когда вы нарисовали это, монсеньер?
- Только что, пока ехал за вами.
- Что? Вы можете рисовать верхом на лошади? - удивился Симон.- Мой бог, да вы великий художник! Вы продадите потом свои картины во Франции?
- Нет, сын мой. Я передам их Академии наук. С помощью моих рисунков можно будет изучать иероглифы на египетских храмах и надгробиях.
Симон зажмурился, словно ослепленный ярким светом.
- Иероглифы,- протянул он,- а это что же такое?
Всадник сморщился, как будто съел что-то горькое.
- Иероглифы...- сказал он протяжно.- Хмг как бы это тебе объяснить? Это картинки, высеченные на камне. Целые ряды диковинных знаков. Фигурки и волнистые линии между ними, оружие, посуда, даже цветы и фрукты. Но что они обозначают, этого пока не знает никто. Некоторые ученые считают их волшебными знаками древнеегипетских жрецов. Другие утверждают, будто иероглифы - это вид рисуночного письма; находятся также люди, которые отвергают две предыдущие гипотезы, называя их глупой болтовней, и считают, что иероглифы - это просто украшение.
- И зачем только люди ломают себе головы из-за подобных пустяков вот чего я не могу понять,- пробормотал Легранж.- Что нам до того, чем занимались люди два тысячелетия назад? Я хотел бы лучше знать, сможем ли мы захватить в Египте богатые трофеи.
- А я хотел бы знать, куда мы, собственно, идем,- сказал Симон и посмотрел на Денона.- Можете ли вы мне сказать, монсеньер, что генерал Бонапарт намеревается делать в Египте?
- Могу, сын мой. Генерал хочет прищемить хвост английскому льву. Если он завоюет Египет, то прощай влияние Англии на Востоке, и тем самым путь в Индию будет свободен.
В суеверном страхе Легранж растопырил пальцы.
- Боже, защити нас! Разве мы должны шагать до самой Индии? Она ведь лежит на другом конце света!
Денон снова нагнулся к гренадеру. Прищурив глаза, он сказал с деланной серьезностью:
- Подумай о славе, мой юный друг! Генерал идет по следам Александра Великого. О нашем походе и столетия спустя мир будет говорить с благоговением.
Он неожиданно пришпорил своего поджарого коня и ускакал прочь.
- Пошутил он или серьезно мечтает о славе? - спросил Симон.
Его товарищ задумчиво покачал головой.
- Кто может понять такого просвещенного человека, как Денон. Он не скажет тебе того, что думает, потому что он еще и дипломат.
- Ну? Он был и дипломатом?
- Да, при дворе русского царя. Но я не знаю, кто такой Александр Великий, о котором он говорил.
- О нем я тоже еще никогда не слыхал. Может быть, один из генералов царя,- ворчливо ответил Симон и снова принялся смотреть на песчаные фонтанчики, которые поднимались из-под каблуков Ле-гранжа - один слева, один справа, один слева, один справа... В такт раскачивалась на ремне фляжка. Он испытывал ужасную жажду, ныли натертые ноги. Ему хотелось выть.
Между тем Денон проскакал на правый фланг армии, мимо авангарда. Он опередил отряд усталых, спотыкающихся при каждом шаге солдат. Ветераны -- бородатые унтер-офицеры - поддерживали молодых, щеки которых еще не пробовали бритвы. Гренадеры со впалыми от усталости глазами, устремив вперед тупой взгляд, несли снаряжение больных товарищей. Офицеры цеплялись за орудийные повозки, а канониры держались за лошадиные хвосты.
Поэтому подчиненные дозорного Энемпсеса покорно ожидали своей участи. Но вместо гонца они увидели приближающееся облако пыли и вскоре узнали охотничью колесницу главного надзирателя. Четверка чистокровных лошадей тащила легкую повозку.
Небхер сам горячил лошадей. Как бог мести, летел он в Долину царей. Это означало самое худшее!
Стражи испуганно отступили назад, когда Небхер, натянув поводья, остановился у входа в гробницу. Он милостиво позволил Энемпсесу помочь ему сойти с колесницы, не удостоив, однако, ревностного слугу ни единым взглядом и ни единым приветствием. Он так надувал щеки, словно готов был лопнуть от злости. С минуту Небхер стоял молча, уставившись на ступени, ведущие к гробнице, как бы усиленно вспоминая, зачем он прехал сюда. Потом быстрым движением вытер пот с голого черепа и проворно спустился по степеням.
Бросив беглый взгляд на стражей, Энемпсес последовал за ним. Однако стражи неверно поняли его и подошли поближе. Движением руки Энемпсес отослал их обратно. По его лицу сначала нельзя было понять, гнев или страх владеет им. Лишь когда он остановился на нижней ступеньке лестницы перед замурованным входом, неподвижное выражение его лица изменилось. Он улыбнулся своему начальнику как человек, уверенный в том, что его ждет похвала.
- Великий господин,- сказал он, насмешливо поклонившись.- Я надеюсь, ты доволен мной.
Толстый главный надзиратель поднял коротенькую руку, словно для удара, и злобно прошипел:
- Ты что, смеешься надо мной? Посылаешь ко мне идиота, который, даже не может сказать, сколько золота вынесли из этой гробницы. Или ты собрался присвоить себе часть награбленного?
Насмешливо улыбаясь, Энемпсес показал на несколько золотых предметов из погребальной утвари, валявшихся на земле:
- Господин, посмотри, что здесь лежит, и повтори, что я нечестен. Разве я не мог спрятать эти вещи до твоего приезда? Я говорю тебе, что столяр Сей-тахт хорошо потрудился. Бедняга нашел, должно быть, столько золота, что эти драгоценности показались ему не стоящими внимания.
Небхер удивленно посмотрел на дозорного.
- Почему ты говоришь - бедняга? Этот человек получит свою часть. Господин Поа еще никогда не обманывал честного слугу,
Энемпсес внимательно посмотрел вверх, но не заметил никого, кто мог бы его подслушать. И все же он наклонился еще ниже к Небхеру:
- Сейтахта убили сегодня ночью,- прошептал он.- Труп нашел мой раб-лодочник. Перед восходом солнца я послал его замести следы Сейтахта. Я был осторожен, как всегда.
- Раб еще сегодня должен лишиться языка! - прошептал Небхер.- Ты слышишь? Сегодня же. Он не должен говорить!
Энемпсес опять оскалил зубы.
- Успокойся, господин. Мне не нужны рабы, которые могут разговаривать. Ни у кого из моих рабов нет языка. А я никому не расскажу, что сам похоронил столяра.
- Это ты сделал? - удивился Небхер.
- Да, я. Или мне надо было оставить его лежать до тех пор, пока прилетят коршуны и оповестят о случившемся? Мы можем радоваться, что избавились от главного свидетеля. А кроме того, теперь наша доля возрастет.
Небхер застонал и снова вытер пот с головы.
- Это меня мало радует. Сейтахт был прославленный мастер. Его будут искать. А это может доставить нам неприятности. Камнерезу Менафту я совсем не доверяю. У него в голове никогда не было порядка. Может быть, это он убил Сейтахта?
- Для нас это теперь безразлично, господин. И ты ведь вовсе не поэтому утруждал себя приездом, не так ли?
Главный надзиратель ничего не ответил. Проявив внезапно необыкновенное усердие^ он внимательно осмотрел пролом в замурованном входе и сказал:
- Послушай, Энемпсес, твои люди должны сейчас же проникнуть в гробницу и привести там все в порядок. А то, что лежит вокруг, нужно побыстрее убрать. Потом вели замуровать проломы и запечатать печатью Города мертвых. Если жрецы узнают, что эта гробница была тоже взломана, ты скажешь им, что в ней все цело, так как твои люди своевременно прогнали воров. Ты понял?
Энемпсес поклонился.
-- Все будет так, как ты сказал, господин. Мои стражники будут счастливы, если я не накажу их на этот раз плетьми.
- Это хорошо. Я доверяю тебе,- пробормотал главный надзиратель и собрался идти. На третьей ступеньке он остановился. Прищурив глаза, он указал на золотые вещи на земле.
- Что с ними делать? Надеюсь, ты не оставишь их здесь?
Энемпсес клятвенно прижал руку к сердцу и сказал с притворной серьезностью:
- Господин, мои стражи будут свидетелями, что я велю убрать в гробницу это золото. Они должны видеть, какой я честный человек.
Небхер задумчиво покачал головой. При этом он облизнул губы и с трудом оторвал взгляд от золота.
- Жаль, жаль,- пробормотал он.- Некоторые из этих вещей мне пришлись бы по вкусу.
Дозорный, словно приняв внезапное решение, вскочил на две ступеньки. Он заставил Небхера посмотреть ему прямо в глаза и хрипло проговорил:
- Мы можем иметь более ценные вещи, господин, чем это золото. Ты же знаешь, сколько ароматных эссенций и благовонных масел ставили в гробницы царям. Пришли мне сегодня ночью трех своих самых надежных рабов, и я разделю с тобой поровну эти сокровища. До сих пор драгоценные масла наши повелители всегда оставляли для себя. Почему не должны на этот раз мы...
Движением руки Небхер прервал его, посмотрел наверх и тихо сказал:
- А где будут твои стражи, когда придут мои рабы?
- Они будут праздновать, господин. Для этого у них будет достаточно причин - ведь я освобожу их от наказания.
-- Хорошо. Я полагаюсь на твой ум, Энемпсес. А теперь вели скорее привести все в порядок. Потом замуруешь и опечатаешь дыры. Ночью ты легко сможешь их опять открыть, когда придешь за благовонным маслом. Но потом ты должен будешь вторично закрыть и опечатать вход. Тебе все ясно?
На этот раз Энемпсес поклонился церемонно и еще ниже, чем прежде:
- Все будет сделано так, как велит твоя мудрость. Прежде чем божественный диск солнца достигнет зенита, стена будет в первый раз замурована и опечатана.
Воздух в долине мерцал от полуденного зноя, когда верховный жрец Ментуфер во главе отряда своих подчиненных прискакал в Долину царей.
В храме бога Амона-Ра он получил известие о новом ограблении гробницы и тотчас же прервал ежедневное богослужение. Амон-Ра был оскорблен самым ужасным образом, так как царь Тутанхамон, гробница которого оказалась опозоренной, носил имя этого божества.
На этот раз нужно было сделать все, чтобы разыскать преступника. Ментуфер намеревался лично доложить об этом новому владыке Египтафараону Хоремхебу. Если даже грабителей захотят покрыть высшие чиновники государства, фараон не должен быть снисходительным. Со всей суровостью закона должны быть наказаны разбойники и их покровители.
Ментуфер был похож на бога мести. Беспрерывно бормотал он заклинания и молитвы. Амон-Ра непременно услышит своего преданного слугу и не откажет ему в помощи.
Темные глаза верховного жреца были широко открыты, его пристальный взор обращен вдаль. Он не чувствовал ни солнечного зноя, ни жажды, ни усталости.
Сопровождавшие его жрецы, напротив, стонали от полуденного зноя. В горле у них пересохло, глаза болели от яркого света и дорожной пыли. Им казалось бессмысленным переносить такие мучения из-за какой-то одной ограбленной гробницы. А как прекрасен был покой в холодке храма!
Такой незначительный царь, каким был этот Тутанхамон, не заслуживал того, чтобы обращать на него столько внимания. Его гробница была ограблена. Теперь это требовало расследования. А каков будет результат? В ответ только плечами пожмут, как всегда, когда грабители посетят одну из царских гробниц. Ментуфер не слышал их брюзжания. Глаза его горели. Лошадь остановилась. Стражи Города мертвых проводили верховного жреца на место последнего преступления. С глубокими поклонами приблизился к нему Знемпсес.
Ментуфер протянул руку в сторону отвешиваю щего поклоны дозорного.
- Гнев карающего бога да поразит тебя, потому что ты виновен в содеянном.
Дозорный простер ладони к солнцу:
- Огненный бог, который все видит и все знает, может подтвердить, что я сделал все, чтобы помешать разбойникам проникнуть в гробницу божественного Тутанхамона.
- И все же это случилось! - рассердился Ментуфер.- Тебя привлекут к ответу, в этом я клянусь тебе именем высшего божества, которому я служу.
Стражники смотрели испуганно. Их господин Энемпсес публично обвинен верховным жрецом!
Жрецы позади него гудели хором.
- Жалоба будет подана на Энемпсеса, дозор ного!
Энемпсес разглядывал толпу одетых в белое людей без всякого страха. Он читал по их лицам, как безразлично им волнение их верховного жреца. А то, что они произнесли обычную формулу приговора, мало что значило. Они пришли не за тем, чтобы задержать его, иначе их сопровождали бы воины царя. Из этого он заключил, что Ментуфер знал не больше любого его стража: воры были в гробнице Тутанхамона.
Но кто их направил туда, Ментуфер доказать не мог, хотя, наверное, догадывался.
С уверенностью человека, который не чувствовал за собой вины, Энемпсес подошел к толпе жрецов и произнес громким голосом:
- Ложь тайно выпускает ядовитые стрелы клеветы. Неужели я должен поверить, будто святые слуги Амона-Ра оказались настолько несправедливы, что выслушали клевету, не разобравшись в случившемся?
Энемпсес намеренно обратился не к верховному жрецу, а к его подчиненным. Он хотел скомпрометировать Ментуфера, разоблачив его как человека, который выносит обвинение без достаточных оснований. Таким образом он хотел нанести удар ненавистному шпиону Ментуферу.
План дозорного, казалось, удался. Жрецы стали возбужденно перешептываться между собой. Равнодушные свидетели превратились в заинтересованных судей.
Энемпсес использовал новую ситуацию наилучшим образом. Он стал как оратор перед толпой жрецов, отделив тем самым Ментуфера от его подчиненных.
Верховный жрец озадаченно сморщил лоб. Он стоял как обвиняемый перед этим презренным лицемером Энемпсесом. Это ожесточило жреца настолько, что он потерял все свое самообладание.
- У тебя изворотливый язык, но я не дам ввести себя в заблуждение! закричал он.- Я знаю, ты покровительствуешь грабителям. С тех пор как ты стал дозорным в Городе мертвых, гробницы царей все время в опасности. Но это новое преступление в гробнице божественного Тутанхамона должно стать также последним. Я пойду к царю и доложу ему, что знаю виновных.
С внушающим уважение спокойствием Энемпсес поднял руки. Казалось, он хотел поклясться богу:
- Высокий слуга богов! Твой гнев справедлив, но ты говоришь так, как будто я один тысячу лет охраняю все царские гробницы Египта. Уже с давних времен бессильны стражи против хитрости грабителей. Самые могущественные цари тщетно набирали армии надсмотрщиков. Как же я с моим маленьким отрядом должен охранять эту обширную долину?
Мы ведь не боги, чтобы видеть в темноте, как днем. Мы освещаем факелами каждую гробницу и спугнули уже немало грабителей.
- Да. А сегодня ночью твои люди были слепы по твоему же приказу! закричал Ментуфер.- Иначе грабители не смогли бы беспрепятственно взломать гробницу.
Впервые Энемпсес почувствовал неуверенность.
Знал ли уже верховный жрец, что стражей опоили? От кого он мог узнать об этом?
Взгляд Энемпсеса настороженно скользнул по лицам подчиненных. Все они со страхом смотрели на него. Никто не опустил глаз с тайным сознанием своей вины. Нет, среди его людей не было предателя.
С притворным удивлением Энемпсес повернулся к отряду жрецов:
- Кто из вас знает лжеца, который рассказал, будто здесь была беспрепятственно взломана гробница?
Не дождавшись ответа, Энемпсес быстро повернулся опять к Ментуферу.
- Тебя тоже известили, что гробница была ограблена.- Дозорный снова не стал ждать ответа и, хлопнув себя ладонью по лбу, произнес: - Только теперь я понял, почему ты обвиняешь меня! Ты решил, что грабители унесли сокровища, оставшись незамеченными! Иди, господин! Иди! Я покажу тебе, что случилось на самом деле.
Ментуфер смотрел в растерянности на своих жрецов, потом на стражей и позволил даже Энемпсесу схватить себя за руку. Но он позволил ему тащить себя только до первой ступеньки и тут же вырвался.
- Может быть, ты хочешь сказать мне, что ничего не случилось? спросил он злобно.
- Нет, тогда я оказался бы лжецом! - крикнул Энемпсес.- Но если ты взглянешь на замурованный вход, то увидишь свежую штукатурку и оттиски печатей Города мертвых. Мы вовремя прогнали разбойников. Они как раз пробили дыру в стене. Услышав шум, мои стражи прибежали к гробнице, а грабители обратились в бегство. Одному из них я сам запустил факелом в голову. Должно быть, я сильно опалил ему волосы. Сегодня я еще осмотрю окрестные деревни. И горе отмеченному мной злодекг, если мы его найдем.
Ментуфер непрерывно смотрел на вход в гробницу. Дозорный говорил убедительно. Там, внизу, ничто не говорило о том, что разбойникам сопутствовала удача. Влажное пятно на стене было невелико. Грабители, видимо, не успели расширить пролом.
Теперь жрецы тоже подошли к входу. Энемпсес предлагал каждого, кто пожелает, проводить вниз, чтобы тот смог осмотреть замурованное отверстие. Но никто не воспользовался его предложением. Видимо, все они думали одно и то же: для чего спускаться на шестнадцать ступенек вниз, а потом опять подниматься, если и без того ничего не случилось?
Только один Ментуфер пока еще не верил, что гробница не тронута. Спокойным движением руки он прервал речь дозорного.
- Ты должен был очень спешить, чтобы замуровать и опечатать лазейку. Почему ты не подождал моего прибытия?
- Потому что гробница не была осквернена,- ответил не теряющий присутствия духа дозорный.- А как дозорный я обязан следить за хорошим состоянием всех гробниц.
- Но все же ты должен был сначала уведомить меня, ибо только я один могу решить, осквернена или нет гробница.
Ментуфер надеялся, что теперь дозорный начнет смущенно оправдываться. Но Ментуфер опять ошибся. Энемпсес без промедления ответил:
- Если мое усердие возбудило твои подозрения, тогда убедись сам в правдивости моих слов. Ты один, как верховный жрец, имеешь право открыть гробницу. Поступай так, как велит тебе совесть. Прикажи своим жрецам взломать замурованный вход.
И, словно желая доказать, что его намерения серьезны, Энемпсес крикнул стражам:
- Принесите инструменты! Высокий слуга бога желает нарушить покой божественного Тутанхамона.
Потом он повернулся к жрецам и сказал с притворной скорбью:
- Извините, что я не смогу помочь вам в предстоящей работе. Я вовсе не хочу, чтобы после смерти меня привлекли за это к ответу.
ВОЛШЕБНАЯ СТРАНА НА НИЛЕ
На лицах жрецов отразилась крайняя неловкость. Они растерянно смотрели то на Ментуфера, то на Энемпсеса. Старший из них выступил вперед, положил тыльную часть руки на лоб и сказал Менту-феру:
- Да озарит тебя бог, чтобы ты мог правильно решить, является ли нарушение покоя мертвого царя святотатством, или нет.
Ментуфер крепко сжал губы. Незаметно для дру гих под складками одежды он сжал руки в кулаки. Если он решится вскрыть гробницу и окажется, что там ничего не тронуто, высший совет жрецов в Фи вах призовет его к ответу. /
Ментуфер заставил себя улыбнуться. Все еще пряча сжатую в кулак левую руку, он поднял правую:
- Энемпсес, я устроил тебе строгую проверку, и ты справился. В твоих речах я не слышал упрямства и злобы. Ты верный слуга государства, и я буду прославлять твою непоколебимую веру в богов.
Дозорный глубоко склонился перед Ментуфером. Втайне он благодарил духа-покровителя всех воров и мошенников, который так смело заступился за него. А ведь Энемпсес уже собирался бежать, если бы верховный жрец приказал вскрыть гробницу. Но теперь высокий слуга Амона-Ра открыто признал свое поражение.
Склонив голову, Энемпсес сказал:
- Удивительна твоя мудрость, господин. Ты читаешь в головах людей, как в книге. Итак, ты знаешь, что я решил засыпать вход в гробницу. Камни и землю следует утрамбовать, а когда пыль пустыни покроет их, то это жилище мертвых будет навеки предано забвению.
С трудом сдерживая ярость, верховный жрец наклонил голову. В душе он желал, чтобы его взгляд превратился в стрелу, которая пронзила бы лживого дозорного. Но он позволил себе только заметить спокойным, полным достоинства голосом:
- Твой план хорош, Энемпсес. Награду за труды ты когда-нибудь получишь на том свете от Осириса.
АРМИЯ
НАПОЛЕОНА
ИДЕТ ЧЕРЕЗ
ПУСТЫНЮ
Гренадер Андре Симон шатался как пьяный. При каждом движении голова его раскачивалась из стороны в сторону, как будто у него была сломана шея. Симон упорно смотрел на ноги шагающего впереди Жана Легранжа. Он ничего не хотел видеть, кроме этих серых от пыли каблуков, потому что не мог уже смотреть на бесконечное море песка... Этот Египет был местопребыванием самого черта. Здесь не было ничего, кроме раскаленного знойного песка. И небо над ним представляло собой сплошную массу синего стекла, которое, казалось, расплавил огненный шар солнца. .
Симон задумался. Сколько дней прошло с тех пор, как армия высадилась на побережье Египта? Семнадцать, восемнадцать или уже девятнадцать? Куда вел их генерал Наполеон Бонапарт? Все дальше на юг. Что здесь можно было завоевать? Разве что проклятую пустыню? Но для этого Наполеону не потребовалось бы тридцать восемь тысяч человек и две тысячи пушек. А эти сто семьдесят пять ученых господ, которые бездельничают, развалившись в обозных повозках? Какое задание можно было им придумать? Среди них находились лингвисты, топографы, астрономы, художники, геологи и даже поэты. В конце концов, может быть, поэты и должны воспеть славу генералу, когда он победит пустыню? Ведь противники, мамелюки, не показывались, хотя об их дикости и воинственности так много плели во время морского переезда из Тулона в Египет. Легранж обернулся и протянул руку.
- Есть еще глоток воды, Андре? Симон потряс походную флягу:
- Ни капли, Жан.- Он пытался шутить.- Но, может быть, кто-либо из ученых в обозе наколдует ливень?
- Ба, они и вовсе ничего не могут. Им бы только есть,- пробормотал Легранж.- Попробуй-ка сунуть хоть одному из них ружье в руки, и ты увидишь, как этот осел держит его задом наперед.
Чей-то голос раздался прямо над Легранжем:
- А ну-ка, дай мне твое ружье, гренадер! И я покажу тебе, что могу обращаться с ним лучше тебя.
Симон посмотрел вверх. Около него на поджаром коне гарцевал штатский. Черную треуголку с республиканской кокардой он носил для защиты от солнца, глубоко надвинув на лоб. Но она отнюдь не предохраняла от жарких лучей его аристократический с горбинкой нос, который стал красен, словно его поджарили на огне.
- Я не имел в виду вас, монсеньер Денон, когда говорил об осле,пробормотал Легранж.- Я знаю, вы хороший стрелок.
Всадник наклонился пониже и улыбнулся.
- Ах, ты знаешь меня, гренадер? Откуда? Может быть, по Парижу?
Легранж казался смущенным. Он переложил ружье с правого плеча на левое.
- Я не знаю точно, господин. Возможно, я вас видел во время итальянского похода или на Рейне. В армии о вас говорят многое. Если верить слухам, вы объехали уже всю Европу; сочиняете, рисуете и даже пишете книги.
Денон, ухмыляясь, почесал свой обожженный солнцем нос.
- Я много путешествовал, это верно. Бывал в Санкт-Петербурге при царском дворе, во Флоренции, в Женеве и бог знает где еще.
- И здесь, в Египте, тоже монсеньер? - спросил Симон с интересом. Всадник поднял затянутую в перчатку левую руку и тут же опустил ее.
- О том, что эта волшебная страна вообще существует, я знал до сих пор из книг.
Легранж повернулся к Симону и, улыбнувшись, сказал:
- Теперь я знаю, наконец, почему мы вместо тенистых лесов и зеленых лугов уже несколько недель ничего не видим, кроме песка. Потому что все заколдовано в этой "волшебной" стране.
Денон подогнал своего коня поближе к Легранжу и положил ему руку на плечо:
- Послушай, сын мой, ты сейчас огорчен, у тебя нечего есть и пить, но когда мы прибудем в Каир на Ниле и ты увидишь пирамиды, то забудешь от удивления и о еде и о питье.
Легранж посмотрел недоверчиво.
- Пирамиды? Это что еще за штука? Разве их можно притащить домой как трофей?
Денон откинул голову назад и рассмеялся, глядя на небо:
- Пирамиды! Притащить домой!
Но тут его лицо внезапно стало серьезным. Он наклонился к Легранжу.
- Пирамиды построены из камня. Им четыре тысячи лет. Их сооружали по велению царей Египта стотысячные армии рабов. Миллионы каменных плит клали плотно друг на друга. Каждый блок был так тяжел, что даже десять лошадей не смогли бы его сдвинуть с места.
Легранж удивленно открыл рот и вопросительно посмотрел на Симона. Но Андре был поражен не меньше его.
- Рассказывайте дальше, монсеньер,- попросил он и, засмотревшись на Денона, наступил Легранжу на ногу.
Денон пожал плечами.
- К сожалению, больше я ничего не могу тебе рассказать, так как до сегодняшнего дня никто еще не проник в тайну пирамид. Мы не знаем, для каких целей их возводили. Может быть, это удастся когда-нибудь выяснить, а может быть, это навсегда останется тайной. Египет задает многочисленные загадки, потому генерал Бонапарт и взял с собой так много ученых.
- А вы, монсеньер? Что должны вы делать? - спросил Легранж.
Денон задумчиво посмотрел на мерцающую от зноя пустыню:
- Я буду рисовать древности. Все, которые найду. Впрочем...-- Он схватил свою сумку, вытащил оттуда листок бумаги и показал Симону.
- Как тебе это нравится?
Легранж повернул голову назад и тоже уставился на рисунок:
- Ах, как это прекрасно! Вы нарисовали войска на марше, монсеньер Денон. И там на переднем плане- я! Андре! Ты видишь? И ты здесь, позади меня! Это великолепно, не правда ли?
Не помня себя от восторга, он вышел из рядов и показал на фигуры:
- Когда вы нарисовали это, монсеньер?
- Только что, пока ехал за вами.
- Что? Вы можете рисовать верхом на лошади? - удивился Симон.- Мой бог, да вы великий художник! Вы продадите потом свои картины во Франции?
- Нет, сын мой. Я передам их Академии наук. С помощью моих рисунков можно будет изучать иероглифы на египетских храмах и надгробиях.
Симон зажмурился, словно ослепленный ярким светом.
- Иероглифы,- протянул он,- а это что же такое?
Всадник сморщился, как будто съел что-то горькое.
- Иероглифы...- сказал он протяжно.- Хмг как бы это тебе объяснить? Это картинки, высеченные на камне. Целые ряды диковинных знаков. Фигурки и волнистые линии между ними, оружие, посуда, даже цветы и фрукты. Но что они обозначают, этого пока не знает никто. Некоторые ученые считают их волшебными знаками древнеегипетских жрецов. Другие утверждают, будто иероглифы - это вид рисуночного письма; находятся также люди, которые отвергают две предыдущие гипотезы, называя их глупой болтовней, и считают, что иероглифы - это просто украшение.
- И зачем только люди ломают себе головы из-за подобных пустяков вот чего я не могу понять,- пробормотал Легранж.- Что нам до того, чем занимались люди два тысячелетия назад? Я хотел бы лучше знать, сможем ли мы захватить в Египте богатые трофеи.
- А я хотел бы знать, куда мы, собственно, идем,- сказал Симон и посмотрел на Денона.- Можете ли вы мне сказать, монсеньер, что генерал Бонапарт намеревается делать в Египте?
- Могу, сын мой. Генерал хочет прищемить хвост английскому льву. Если он завоюет Египет, то прощай влияние Англии на Востоке, и тем самым путь в Индию будет свободен.
В суеверном страхе Легранж растопырил пальцы.
- Боже, защити нас! Разве мы должны шагать до самой Индии? Она ведь лежит на другом конце света!
Денон снова нагнулся к гренадеру. Прищурив глаза, он сказал с деланной серьезностью:
- Подумай о славе, мой юный друг! Генерал идет по следам Александра Великого. О нашем походе и столетия спустя мир будет говорить с благоговением.
Он неожиданно пришпорил своего поджарого коня и ускакал прочь.
- Пошутил он или серьезно мечтает о славе? - спросил Симон.
Его товарищ задумчиво покачал головой.
- Кто может понять такого просвещенного человека, как Денон. Он не скажет тебе того, что думает, потому что он еще и дипломат.
- Ну? Он был и дипломатом?
- Да, при дворе русского царя. Но я не знаю, кто такой Александр Великий, о котором он говорил.
- О нем я тоже еще никогда не слыхал. Может быть, один из генералов царя,- ворчливо ответил Симон и снова принялся смотреть на песчаные фонтанчики, которые поднимались из-под каблуков Ле-гранжа - один слева, один справа, один слева, один справа... В такт раскачивалась на ремне фляжка. Он испытывал ужасную жажду, ныли натертые ноги. Ему хотелось выть.
Между тем Денон проскакал на правый фланг армии, мимо авангарда. Он опередил отряд усталых, спотыкающихся при каждом шаге солдат. Ветераны -- бородатые унтер-офицеры - поддерживали молодых, щеки которых еще не пробовали бритвы. Гренадеры со впалыми от усталости глазами, устремив вперед тупой взгляд, несли снаряжение больных товарищей. Офицеры цеплялись за орудийные повозки, а канониры держались за лошадиные хвосты.