Буденный Семен. Пройдённый путь (Книга 2 и 3)

   Но вернемся к событиям 1920 года.
   Склянский встретил нас, как старых, давних друзей. Усадив за стол, стал задавать вопросы: каково состояние 1-й Конной, как ведут себя бойцы, командиры, не разладилась ли дисциплина.
   - Сейчас мы берем курс на сокращение армии, - сказал Склянский, - но армию мы обязаны сохранить, сделать все, чтобы она была высокобоеспособной, готовой ответить решительным ударом на любую провокацию. Вы были на съезде и знаете об этом не хуже меня. - И спросил: - Сколько у вас подлежит увольнению бойцов старше тридцати лет?
   Я доложил.
   - Многовато. - Склянский постучал карандашом по столу. - А как обстоят дела с командирами?
   - Многие опытные командиры также подлежат увольнению, - ответил Ворошилов.
   Склянский сказал, что командиров не надо увольнять до тех пор, пока каждый не подготовит себе достойную замену. Слово "достойную" он повторил дважды.
   - Да, другого выхода мы не видим, - заметил я. - Но многие бойцы долго не были дома, и мы просили бы Реввоенсовет Республики учесть наше мнение... - Я не договорил.
   - Какое? - Склянский глянул сначала на Ворошилова, потом на меня.
   - Разрешить краткосрочные отпуска конармейцам. На месяц, а то и на полтора, смотря куда ехать. Конармия третий год ведет беспрерывные бои, и в отпусках нуждаются все. Количество такое - десять человек от сотни.
   Склянский пообещал положительно решить этот вопрос. Потом заговорил о бандитизме.
   - Владимир Ильич очень озабочен положением дел на Украине. Бандитизм мешает налаживать мирную жизнь - надо с ним быстрее кончать, считать теперь борьбу с бандитизмом важнейшей задачей войск Южного фронта.
   Беседа наша продолжалась долго. Мы доложили Склянскому о недавнем заседании Реввоенсовета армии, о выводах, к каким пришел Реввоенсовет. Склянский одобрил наши рекомендации, чему, конечно, мы были очень рады. На просьбу обеспечить Конармию достаточным количеством фуража Склянский лишь развел руками.
   - Что не могу, то не могу. Плохо с продуктами и фуражом. Все запасы исчерпаны. Но постараемся помочь. Первой Конной надо помочь, она это заслужила.
   Вернувшись из Москвы, мы с Ворошиловым рассказали командирам и военкомам о решениях VIII съезда Советов, поставили задачу повседневно разъяснять эти решения конармейцам, в разъяснительной работе подчеркивать, какое исключительно важное, первостепенное значение имеет быстрейшая ликвидация бандитизма, какие требования предъявляют к нам народ, партия, Владимир Ильич Ленин.
   Уже почти месяц гонялись мы за Махно, а существенных результатов не достигли. Состояние крайней раздраженности охватывало меня. В течение десяти дней войска фронта разгромили многотысячную регулярную армию Врангеля с мощным вооружением, а здесь те же части фронта не могут справиться с какой-то бандитской шайкой. Нам было стыдно смотреть друг на друга, с трудом подходил я к аппарату, когда вызывал командующий.
   Казалось, вот-вот Махно удастся поймать, но вместо победного рапорта поступали новые неприятные донесения.
   28 декабря под видом частей Красной Армии махновцы вошли в Ново-Украинку. Махно приказал военкому обеспечить его подводами. Затем, окружив казармы 90-го стрелкового полка Красной Армии, махновцы открыли по нему пулеметный огонь. Полк был захвачен врасплох и не смог оказать организованного отпора. Разогнав органы местной власти, Махно ушел в Песчаный Брод, где и расположился на отдых.
   Командование 2-й бригады 14-й кавдивизии решило окружить банду в Песчаном Броде, несмотря на то, что усталость бойцов и лошадей была безмерной. Махно знал, что против него действуют сильно утомленные длительными переходами части, и принял бой, но вел его недолго. После короткой перестрелки банды ушли в направлении Лысой Горы. В ходе движения Махно произвел реорганизацию своих сил, разделил их на три группы. В первой 300 сабель, 200 штыков при 40 пулеметах. Командовал ею Черный Ворон; командир второй - Удовиченко. Численность этой группы не удалось установить. Третья, Шуся, - арьергардная, прикрывала отход всей банды. Численность этой группы также не была установлена. Разведка донесла, что в третьей группе находится раненый Махно. Махновцы снова сумели оторваться и уйти в неизвестном направлении. Как потом выяснилось, они спешили в звенигородские леса.
   В чем же была основная причина наших неудач? Об этом мы говорили на специальном заседании Реввоенсовета с участием начдивов и командиров бригад и полков. "Неуловимость" махновцев объяснялась не какой-то особенной талантливостью их предводителя и его штаба. Все обстояло гораздо проще. Любая операция, а преследование бандитов тем более, требовала хорошо организованной разведки, особой бдительности, внимательного изучения и учета конкретной обстановки. Нам же порой давали сведения на основании показаний местных жителей и случайных разъездов. Как ни странно, мы часто узнавали, где Махно, лишь тогда, когда он сам нападал. Простое уклонение Махно от боя принимали за окончательный его разгром. Части спокойно возвращались в походное положение. Отсутствовало нужное взаимодействие. Когда какая-либо часть атаковывала Махно, соседи ничего не знали об этом, иногда продолжали выполнять уже устаревшее распоряжение.
   Справедливости ради отметим, что и бдительность среди конармейцев порой была не на высоте, такое наблюдалось даже и со стороны командного состава. Кое-где халатно неслась сторожевая служба, что позволяло Махно атаковать внезапно и уходить незаметно.
   Меня особенно возмутил такой случай. 2-я бригада 11-й кавдивизии встретила банду Махно. Шедший в авангарде эскадрон 63-го кавполка вплотную столкнулся с разъездом бандитов. Беспечность конников была так велика, что они вступили в переговоры с разъездом, стали выяснять, кто перед ними. Махновцы предприняли внезапную атаку. Бригада не успела принять боевого порядка, пришла в замешательство и вынуждена была отступить, потеряв почти всю свою артиллерию, обоз.
   Пришлось строго наказать виновных. Комбригу 2, военкому и командирам 63-го и 64-го кавполков объявили строгие выговоры. Начдивам 4, 6, 11, 14 и 2-й Туркестанской кавдивизии и комбригу Особой предложили обратить самое серьезное внимание на организацию разведки и службы сторожевого охранения в походе и на стоянках.
   Исследователи махновщины нередко выпускают из своего поля зрения такой серьезный и бесспорно важный вопрос, как внутреннее состояние самой Красной Армии, уставшей от изнурительной тяжелой гражданской войны, ведшей борьбу с Махно, с Антоновым в условиях демобилизации и перехода на мирные рельсы - в условиях, которые сами по себе достаточно болезненны.
   Приходилось сталкиваться с фактами (об этом мы с Климентом Ефремовичем говорили с тревогой), когда не все начальники стремились выполнить задачу по разгрому Махно во что бы то ни стало и как можно быстрее. Не без основания опасались мы и за отдельные подразделения 1-й Конной.
   До нас доходили вести, что за границей внимательно следят за ходом ликвидации Красной Армией бандитских шаек и злорадствуют по поводу наших неудач. Польские и французские буржуазные газеты писали, что, мол, наконец появилась та сила, которая новыми методами войны подточит Советскую власть.
   Больнее всего было сознавать, что мы оказались не в состоянии выполнить свое обещание, какое дали в Москве ЦК партии, Реввоенсовету, лично Владимиру Ильичу, - в короткий срок покончить с махновщиной. А Ленина продолжала беспокоить задержка ликвидации бандитизма. Его тревога за положение в стране росла. Он не раз говорил по этому вопросу с Главкомом С. С. Каменевым, не раз давал необходимые поручения через Э. М. Склянского.
   В начале 1921 года, проанализировав действия бандитов, особенно на Украине, Ленин написал Э. М. Склянскому:
   "Надо ежедневно в хвост и в гриву гнать (и бить и драть) Главкома и Фрунзе, чтобы добили и поймали Антонова и Махно"{71}.
   Спустя месяц, 6 февраля, Владимир Ильич вновь обратил внимание военного руководства на действия Махно:
   "т. Склянский!
   Прилагаю еще одно "предупреждение".
   Наше военное командование позорно провалилось, выпустив Махно (несмотря на гигантский перевес сил и строгие приказы поймать), и теперь еще более позорно проваливается, не умея раздавить горсток бандитов.
   Закажите мне краткий доклад Главкома (с краткой схемой размещения банд и войск) о том, что делается.
   Как используется вполне надежная конница?
   - бронепоезда? (Рационально ли они размещены? Не курсируют ли зря, отнимая хлеб?)
   - броневики?
   - аэропланы?
   Как и сколько их используется?
   И хлеб и дрова, все гибнет из-за банд, а мы имеем миллионную армию. Надо подтянуть Главкома изо всех сил.
   Ленин"{72}.
   Об этих записках В. И. Ленина мы узнали от М. В. Фрунзе. Михаил Васильевич потребовал от нас более решительных действий по преследованию Махно. Надо уничтожать его банды с полным напряжением сил. М. В. Фрунзе подчеркнул, что всякое промедление в преследовании Махно будет считаться государственным преступлением.
   Реввоенсовет Конармии принял ряд срочных мер. К району, где находились банды Махно, подтягивались наша 11-я кавдивизия. А. Я. Пархоменко приказал бригадам не дать банде Махно уйти на восток, к Днепру и в северном направлении, в леса Киевщины. С запада махновцам отрезала пути 8-я кавдивизия червонного казачества. Банда плотно окружалась, и мы были уверены в скором и полном ее уничтожении.
   - Ну, кажется, теперь-то Махно не уйдет, - сказал мне Климент Ефремович. - На Пархоменко я надеюсь. Кто-кто, а уж он этого волка не выпустит.
   - Давно пора посадить Махно в клетку, - согласился я. - Непростительно затянулась операция. Не один месяц гоняемся за бандитами. Стыд и срам. Не зря нас Главком журил. Но Пархоменко... Эх, понимаешь, горячий он, как бы удаль не подвела его.
   Не знал я тогда, что мое предчувствие сбудется, что никогда больше не увижу Александра Яковлевича, славного боевого друга.
   Погиб Пархоменко 3 января. Случилось это так. Узнав, что отряды Махно находятся в районе Лукашовки, Пархоменко отдал своим частям приказ: в 9 часов утра 3 января наступать в район Шуляк, к вечеру достигнуть села Юшковцы, чтобы отрезать Махно пути отступления на север. Сам Пархоменко находился при полештадиве близ села Вороное. А рано утром он, командующий группой А. А. Богенгард, военком Г. Ф. Беляков, военкомдив Д. А. Сушкин, начальник штаба В. К. Мурзин и начальник связи дивизии Сергеев на двух тачанках выехали в направлении села Бузовка.
   - Там жители подскажут, в каком направлении ушли банды, - сказал начдив. - Сам Махно наверняка все еще в Лукашовке.
   Никто не возразил Пархоменко, хотя от разведчиков сведений о нахождении Махно в соседнем селе не поступило. И, как позже выяснилось, начдив со штабом оторвался от своих основных сил, что и привело его к гибели.
   Село было совсем рядом. Чуть в стороне, метрах в трехстах, чернел лес. Вдруг из леса выехали всадники. Они быстро окружили тачанки.
   - Кто такие? - спросил Богенгард, сидевший в тачанке рядом с Пархоменко.
   - Свои, - громко ответил усатый всадник, что ближе других стоял к тачанке.
   - Из каких частей?
   - Из восьмой кавдивизии товарища Примакова. Действительно, 8-я кавдивизия червонного казачества в то время располагалась в этих местах, и сообщению поверили.
   - А вы кто такие? - спросил усач.
   - Я начальник группы по борьбе с махновскими бандами, - сказал Богенгард.
   И тогда всадники - это были бандиты из отрядов Махно - набросились на тачанки. Горстка красных конников приняла бой. Но слишком неравны были силы. Упал, сраженный пулей, Богенгард, погибли комиссар Беляков, начштаба Мурзин... Пархоменко еще продолжал стрелять из маузера. Когда кончились патроны, он выхватил из ножен саблю.
   Одному лишь ездовому удалось спастись. Он-то и рассказал подробности гибели А. Я. Пархоменко и его боевых друзей.
   Весть о гибели отважного начдива болью отозвалась в сердцах конармейцев. Кавалеристы 2-й бригады, уточнив место основной бандитской шайки, стремительно атаковали ее и прижали к речке Горный Тикач; 3-я бригада, взаимодействуя с дивизионом бригады Упроформа, быстро заняла высоты от села Зеленый Рог до озера, отрезав Махно возможность отступления к югу. Банда оказалась в полном окружении. В ожесточенной схватке конники истребили немало бандитов. Лишь небольшой группе во главе с Махно удалось прорваться в направлении к Харькову.
   ...В Екатеринославском театре состоялось траурное заседание. Сюда пришли представители партийных, советских, профсоюзных организаций города, многие бойцы и командиры 1-й Конной. Климент Ефремович рассказал о жизни начдива, о его боевом пути, о том, как много сделал он для защиты Советской власти от ее врагов. В заключение своей речи Ворошилов сказал:
   - Перечислять все подвиги, говорить о героизме товарища Пархоменко значит рассказать две трети истории организации и деятельности славной Красной Армии,. Жизнь Пархоменко, как прекрасная сказка, символ величия пролетарского духа.
   Климент Ефремович выразил чувства и мысли всех бойцов и командиров Конармии. Вся жизнь Пархоменко - яркий пример беззаветного служения революции, мужества и героизма, пример великой преданности идеям Коммунистической партии.
   Вырвавшись из очередного окружения, Махно вновь сумел в короткий срок пополнить свои отряды. 9 января он оказался в районе Оржица. Через день появился в 45 километрах южнее Лубны. В районе М. Борков к Махно присоединилась крупная бандитская шайка Крестовского. Теперь у Махно было более двух тысяч сабель.
   Тимошенко наконец настиг Махно. Одновременно подошли 11-я кавдивизия, 3-й Сибирский полк и батальон ВНУС. Атаку наших сил поддерживали четыре бронепоезда. В результате ожесточенного боя банда понесла крупные потери. Уцелевшие махновцы перешли железную дорогу северо-восточнее Веселого Подола и, преследуемые нашими войсками, бежали в восточном направлении, бросив все свои тачанки и пулеметы. Для окончательного уничтожения махновцев начдивы 11-й и 14-й выделили по полку с достаточным количеством пулеметов на лучших лошадях.
   Однако Махно не думал сдаваться. Еще достаточно сильной была та социальная среда, которая его питала. Не только украинские кулаки поддерживали его. К сожалению, своих сторонников Махно нашел и в рядах 1-й Конной, и мне больно писать об этом.
   Утром 9 февраля я получил донесение из штаба 4-й дивизии. Читаю и глазам не верю: "Комбриг Маслаков перешел на сторону врага..." Не ошибка ли? Нет, не ошибка. Выяснились подробности. Оказывается, комбриг Г. С. Маслаков от имени начдива издал по дивизии приказ, в котором предлагал 1-й кавбригаде выступить на Дон якобы для борьбы с "противниками Советской власти". К походу подготовились 1, 3 и 5-й эскадроны, а также пулеметная команда 19-го кавполка. Многие заподозрили неладное и отказались выполнять приказ, поскольку отдал его не сам начдив.
   Я приказал 2-й бригаде 14-й кавдивизии догнать Маслакова и арестовать его.
   С тревогой ожидал сообщений. Не укладывалось в сознании - наш командир и вдруг... Нет, тут что-то не так. Перебираю в памяти все, что связано с этой личностью. Кто такой Маслаков? Знал его давно. Житель Сальского округа Донской области, выходец из Полтавской губернии. Бедняк. До революции служил объездчиком у коннозаводчика Королькова. В начале февраля 1918 года в Сальском округе начали формироваться краснопартизанские отряды для борьбы с контрреволюцией на Дону, Маслаков вступил в один из этих отрядов. С конца 1918 года, когда была создана сводная кавалерийская дивизия, стал командиром 1-й кавбригады и все время командовал ею. Он был храбр и бесстрашен в бою, обладал большой физической силой. В старой армии служил вахмистром в конной артиллерии. Кавалерийскую службу знал хорошо. Но примечали за ним приверженность к старым казачьим порядкам и к партизанщине. Дисциплину порой поддерживал по-своему - "воспитывал" плеткой. Любил выпить, покуражиться.
   Враг воспользовался этими слабостями Маслакова. В последнее время, как потом выяснилось, стали приходить к нему провокационные письма с Дона. Появились подозрительные собутыльники. Все это настораживало и комиссара бригады и других товарищей. Собирались предпринять решительные меры. Но не успели... Случилось непоправимое: комбриг Маслаков соединился с бандой Бровы.
   Вот печальная история о Маслакове, жизнь которого после столь блестящего взлета закончилась так позорно. Случившееся стало для нас суровым уроком.
   По мере накопления опыта мы совершенствовали методы борьбы с бандитами. Были созданы маневренные отряды конницы силой от эскадрона до полка, подчиненные непосредственно Реввоенсовету армии. При командирах этих отрядов создавали постоянные совещания с представителями местных органов власти, на которых обсуждались самые различные вопросы. Это не было какой-то надуманной формой работы. Местные власти хорошо знали своих людей, знали, кто из них и на что способен, какое дело ему поручить. Не раз случалось, что именно местные жители сообщали нам сведения о передвижении банд Махно, выявляли кулаков, различные уголовные элементы. Нередко на совещаниях мы обсуждали и вопросы ведения боевых действий с врагом, участие в них жителей того или иного района. Тесный контакт с местными партийными органами держал особый отдел 1-й Конной, возглавляемый Георгием Андреевичем Трушиным. Забегая вперед, скажу, что нам удалось своевременно обезвредить в Екатеринославе большой контрреволюционный заговор, во главе которого стояли белогвардейские офицеры. Заговорщики ставили целью поднять в Екатеринославе мятеж, арестовать и уничтожить большевиков - руководителей города...
   Резкая записка Ленина, адресованная Склянскому, доставила М. В. Фрунзе немало неприятных минут. Он и сам понимал, насколько важно быстрее покончить с бандитизмом.
   Наступала весна. Морозы на Украине стояли крепкие, хотя все чаще сквозь черные тучи проглядывало солнце. Выпадали и такие дни, когда было совсем тепло. Снег на крышах таял. На носу - весенний сев. Его надо провести в самые сжатые сроки, засеять как можно больше земли. Стране нужен хлеб.
   Старший адъютант Фрунзе Сергей Аркадьевич Сиротинский, бессменно находившийся вместе с ним на Восточном, Туркестанском и Южном фронтах, впоследствии в своей книге "Путь Арсения" рассказывал, как много сил и энергии отдал в тот период М. В. Фрунзе борьбе с Махно. Фрунзе сравнивал махновцев с туркестанскими басмачами. Внешне действия тех и других казались схожими. И махновцы и басмачи нападали неожиданно, уходя от столкновения с крупными частями. И те и другие обладали высокой подвижностью. Но махновцы были лучшими боевиками, более изворотливыми и решительными, чем басмачи. Организация махновцев была совершенней.
   Как я уже говорил, обычная тактика - действовать крупными силами - в борьбе с Махно оказалась непригодной. Фрунзе пришел к выводу: надо бороться с Махно методами самого Махно. Против небольших подвижных отрядов махновцев действовать такими же небольшими подвижными отрядами. И Фрунзе создал "летучий корпус". Он состоял из нескольких десятков отрядов. Началась планомерная и упорная "малая война".
   После первых же стычек Махно почувствовал твердую руку Фрунзе. Банды махновцев начали метаться из одного района в другой. Отдельные отряды Махно засылал в отдаленные районы, чтобы неожиданным появлением спутать планы красного командования и оттянуть отряды "летучего корпуса" от основных районов, занятых махновцами. Но провести Фрунзе было не так просто. Он спокойно стягивал кольцо вокруг "вольного отечества анархии", как Махно называл район, где находились его главные силы. Не всегда и не во всех случаях план Фрунзе осуществлялся точно и безошибочно. Бывали у красных командиров отдельные промахи. Махно пользовался этим исключительно ловко и ускользал от преследования. В ответ на это Михаил Васильевич усилил разведку.
   - Разведка сейчас - самое сильное оружие против Махно, - говорил он командирам. - Окружите его своими разведчиками, и вы всегда будете знать, где он и что он делает.
   Однажды Михаил Васильевич сам чуть не попал в руки бандитов. Ему доложили, что махновцы, отступая, прорываются к Полтаве. Фрунзе решил выехать в Полтавский район и принять на себя руководство боевыми операциями. Прибыли на станцию Решетиловка. Михаил Васильевич с группой ординарцев направился верхом к соседнему селу, куда должен был подойти отряд "летучего корпуса". Наступил вечер. Вдали на дороге показалась воинская часть. Фрунзе пришпорил коня и поскакал вперед. В сумерках трудно было разглядеть приближавшихся. Михаил Васильевич придержал коня и крикнул:
   - Командир, выезжайте вперед и доложите!
   Отряд остановился. Но приказание Фрунзе не выполнялось. Видно было, как всадники собираются группами и что-то обсуждают. Это становилось подозрительным. Один из ординарцев Фрунзе вырвался вперед, подскакал к неизвестному отряду и требовательно крикнул:
   - Командующий вооруженными силами Украины товарищ Фрунзе приказа...
   Последнее слово ординарец не успел договорить и упал, сраженный пулей. Встреченная часть оказалась бандой махновцев. Раздались выстрелы. Михаил Васильевич приказал своим спутникам рассыпаться, а сам, пришпорив коня, резко свернул с дороги в поле. Несколько бандитов устремились за ним. Вдруг конь под Фрунзе осекся, присел на задние ноги. Михаил Васильевич быстро снял с плеча карабин и метким выстрелом уложил одного преследователя. Еще два бандита свалились с лошадей. Но преследователей было слишком много, они начали окружать Фрунзе. Михаилу Васильевичу удалось поднять упавшего коня. Тот быстро вскочил - рана оказалась легкой. Михаил Васильевич поскакал дальше.
   То, что Фрунзе оказался вновь на коне, смутило махновцев. Они остановились и открыли стрельбу. Пули свистели вокруг, одна задела Михаила Васильевича, ранив в бок навылет. Верный конь вынес Фрунзе к узенькой речке. Махновцы, потеряв Михаила Васильевича из виду, прекратили погоню.
   Меня и Ворошилова избрали делегатами на предстоящий X съезд РКП (б). Как я уже говорил, мы испытывали большие трудности с продовольствием и фуражом. На мои запросы из Центра отвечали: "Обходитесь своими ресурсами, изыскивайте фураж и продовольствие на местах". Вот почему я очень обрадовался, что буду снова в Москве - доложу Главкому о создавшейся обстановке, а если Каменев не сможет решить наш вопрос, непременно постараюсь попасть на прием к Ленину. Ворошилов был такого же мнения.
   Однако моим планам не суждено было сбыться. Уже в пути я получил извещение, что меня вызывает М. В. Фрунзе на станцию Синельниково.
   "Странно, зачем я ему вдруг понадобился?" - недоумевал я. Спросил Ворошилова, но тот лишь пожал плечами.
   - Откуда мне знать? Ты командарм, Семен Михайлович, потому, вероятно, и потребовался. По-моему, кому-то из нас придется остаться здесь. Ведь Махно все еще колесит по Украине.
   Встретил Михаил Васильевич меня тепло. Мы по-братски обнялись, расцеловались. С тех пор как 1-я Конная ушла из Симферополя, прошло четыре месяца. Фрунзе, как показалось мне, немного похудел - видимо, решил я, сказывалась болезнь: его давно беспокоил желудок. Мне известно было, что болезнь временами остро давала о себе знать еще во время боев в Крыму, но Михаил Васильевич старался и виду не подавать: был он терпелив, никогда не жаловался, хотя сам постоянно интересовался самочувствием друзей и подчиненных. Вот и сейчас спросил:
   - Как здоровье, Семен Михайлович?
   Мы уселись в вагоне и долго беседовали. Я доложил Фрунзе все, что касалось боев с махновцами, не умолчал и о том, что все острей становится недостаток продуктов и фуража. Участились случаи падежа лошадей.
   - Что касается Махно, то в его шайках еще немало бандитов. По-прежнему ночью нападают на жителей, убивают всех, кто сочувствует Советской власти.
   - Да, это меня особенно волнует, - задумчиво сказал Фрунзе. Потом он сообщил, что Владимир Ильич Ленин считает крайне необходимым уничтожить махновские банды к весне, чтобы дать возможность крестьянам спокойно провести весенний сев. - Я принял решение оставить вас здесь, Семен Михайлович, кончать с бандами, а на съезд поедет Ворошилов. Не обижаетесь? И Фрунзе улыбнулся, взглянув мне прямо в глаза.
   Я ответил, что обижаться нечего - приказ есть приказ и его надо выполнять. А уж если говорить откровенно, то и мне хочется побывать на съезде - ведь на нем будут решаться важные вопросы.
   - Что поделаешь, - вздохнул Фрунзе, разводя руками, - так надо.
   Попрощавшись с Фрунзе и Ворошиловым, я вернулся в Екатеринослав. Увидев меня, начштаба удивился:
   - Вернулись?
   Вместо ответа я приказал ему собрать командиров и комиссаров, чтобы довести до их сведения приказ Фрунзе, а также просьбу Владимира Ильича.
   Суровая зима прошла. С безоблачного неба светило яркое весеннее солнце. Снег растаял. Поля, набухшие влагой, раскисли. Ступишь в черную вязкую массу - и останешься без сапог. Тропки, проселочные дороги стали непроезжими. Всадники с трудом проходили по ним даже налегке. На тачанках, с пулеметами, орудиями можно было передвигаться лишь по шоссейным дорогам да по железнодорожным путям.
   Наступление весны влияло и на бойцов. В большинстве своем крестьяне, они тосковали по мирному труду и на чем свет стоит кляли Махно и его банду,