Голова мужчины была обритой, но, вероятно, он делал это последний раз дней пять назад, потому что сейчас череп его был покрыт мелкой колючей щетиной волос. Небритым было и его лицо. Этот человек с прозрачно-ледяными голубыми глазами был красив грубой мужской красотой, имел густые пшеничные брови и такого же цвета небольшие усы. В руке он держал автоматический пистолет, положив на спусковой крючок палец и направив оружие Майклу Вайерману в живот.
– Кто ты такой? – резко спросил он Майкла.
– Я Майкл Вайерман. А это Иссак Поттер.
Лысый коротко кивнул.
– Хорошо. Откуда вы прибыли?
– С Чиерона, система Центавра.
– У вас есть что-нибудь для меня?
– Оружие. Вы генерал Хамиль?
– С того момента, как ты произвел меня в этот чин, да. Лейтенант Хамиль, резервист Объединенных Вооруженных Сил Земли – вот мое звание, если тебя это интересует.
После того как процедура представлений и знакомства была окончена, Хамиль оставил свою мрачность и придал голосу немного грубоватой сердечности. Не поставив пистолет на предохранитель, он небрежно положил его на передатчик.
– Сын самого Президента, так я понимаю? – спросил он. – Большая честь для меня.
Осталось непонятно, думает он так на самом деле или язвит.
– Постараемся пристроить вас с удобствами.
– Я прилетел сюда сражаться, – твердо заявил Майкл, несколько обескураженный манерой разговора Хамиля. Командир партизанского отряда должен был знать, с кем ему предстоит встреча. Подобная сцена могла быть оправдана только желанием Хамиля сразу же установить в отношениях статус, что Майкл понимал и мог принять без вопросов. Хамиль был коренной житель этой планеты, имел здесь вес и уважение. Все, что Майкл желал сейчас, это получить один из принесенных им автоматов в личное распоряжение, воспользоваться им в бою, снести все без единого слова жалобы, и только потом, доказав свою действенность и полезность, дождаться принятия заслуженного поста.
– Конечно, конечно. Само собой, – ответил ему Хамиль. Быстрая как молния улыбка исказила ему рот, в углах которого появились и исчезли привычные складки. Не слишком приятный человек, решил Майкл.
– Вы привезли мне бумаги, подтверждающее присвоение звания?
– Да, вот они.
Майкл достал из кармана комбинезона конверт, который Хамиль почти вырвал у него из рук. Торопливо и небрежно разорвав конверт, командир партизанского отряда вытащил изнутри сложенную вчетверо бумагу, быстро развернул и, повернувшись к свету, впился в нее глазами. Держа листок на отлете перед собой, Хамиль застыл неподвижно, расставив на уровне плеч ноги и развернув в разные стороны мыски. На мгновение показалось, что он превратился в статую, и тень его, отбрасываемая в утлом сиянии фонаря, стала огромной. Вот доминирующая личность по своей природе, подумал Майкл, человек, привыкший руководить. Некоторое время Хамиль производил потрясающее, почти вселяющее священный ужас впечатление. Казалось, что пространство крошечной пещеры просто не сможет вместить этого гиганта; что почва и камни вот-вот начнут разлетаться в стороны, когда он примется расти вширь и ввысь, поднимаясь башней над горами и овладевая всем миром. Но потом Хамиль рассмеялся, показав гнилые зубы.
– Полный генерал, – сквозь смех выдавил он. – Генерал, Господи Боже мой!
Длинные пальцы Хамиля начали скользить по выведенным красивым каллиграфически завитым почерком строкам.
– Генерал, Командующий Объединенной Освободительной Армией Земли! Во как!
Хамиль снова рассмеялся, на этот раз в смехе слышалось удовлетворение. Живое эхо его смеха заметалось под сводами пещеры.
– И это через тридцать лет после присвоения предыдущего звания! – выкрикнул он. – Вот уж действительно – медленно, но верно. Подписано и скреплено печатью Президента «правительства в изгнании» и доставлено его собственным сыном. Ладислас, Ньюфстед! Хотите посмотреть?
Резко выбросив руку вперед, Хамиль протянул бумагу своим подчиненным.
Ньюфстед глянул на бумагу без всякого выражения.
– Да, настоящий генерал, – согласился он.
Ладислас хмыкнул.
Хамиль тщательно свернул ценную бумагу и спрятал ее во внутренний карман куртки.
– Так что за ружья вы нам привезли?
– Вот у меня еще письмо для вас, – подал голос Майкл Вайерман. Он выудил из кармана второй конверт, более толстый, чем первый. – Здесь содержаться направления основной политики, планы ближайших действий и приказы для вас.
Хамиль поморщился, но новый конверт взял и, не просматривая, сунул в боковой карман.
– Ладно, – буркнул он. – Почитаю потом.
Иссак Поттер уже снял с одного из рюкзаков, по сути дела больших прямоугольных коробок, брезент. Внутри коробок в разобранном виде находились автоматы. Раскрыв брезент одним ловким движением, словно фокусник, сдергивающий волшебное покрывало со столика, где откуда ни возьмись появился кролик, он картинно отбросил его назад. Части автоматических ружей, аккуратно упакованные плотно друг к другу, блеснули в тусклом свете серо-голубым. Вместе с оружием в коробках находились экономно уложенные рядами стальные плоские фляжки со сжатым пропеллентом. Во время стрелковой подготовки Майклу объяснили, что в каждой такой маленькой полупинтовой фляжке содержится столько сжиженного газа, что его единовременной взрывной силы хватит на то, чтобы передвинуть на двадцать футов кирпичное здание. Инструктор выстрелил одной фляжкой из мортиры, и та, просвистев двести метров в воздухе, упала в пыль, несколько раз подскочив и перевернувшись. Сходив и разыскав фляжку, инструктор приказал Майклу оставаться в укрытии, подложил фляжку под корни одного из толстых деревьев, сломал капсюль и поспешно отбежал в укрытие сам. Взрыв был настолько силен, что дерево повалилось как будто подсеченное под корень невидимым мечом.
Да, на Чиероне умели делать оружие.
– Вот, прошу вас, генерал, – заговорил Иссак Поттер. – Пятьдесят автоматических винтовок в одном рюкзаке, пятьдесят в другом. После того как я свяжусь с кораблем – это можно будет сделать сегодня вечером или завтра – вы получите остальное.
Поттер достал из коробки две половинки ружья, вложил головку емкости с пропеллентом в отверстие под курком и одним неуловимым движением соединил все вместе. Казалось, что ружье появилось в его руках само собой. Поттер передал оружие Хамилю.
– В полном сборе, с обоймой и пропеллент-емкостью, но без пуль, ружье весит полтора фунта. В каждой пропеллент-емкости содержится на пятьсот зарядов, и вы только что сами были свидетелем тому, как быстро можно провести перезарядку.
– Данная модель приспособлена для пуль калибра.235, как наиболее доступных здесь, по вашим словам. Обоймы тоже имеются, на пятьдесят безгильзовых пуль каждая. Конечно, это оружие не полностью автоматизировано, в том смысле, что в нем нет механизма самостоятельно производящего подачу и выстрел следующего заряда после выстрела предыдущего. Лучше будет назвать это оружие полуавтоматическим самоперезаряжающимся пехотным карабином непрерывного огня. – Поттер со значением улыбнулся. – Но в армии Аребана в обычных разговорах мы не делаем таких тонких различий.
– Неплохо, – откликнулся Хамиль и, подняв бровь, взвесил ружье на ладони.
Кивнув в сторону ружья Ньюфстеда, он добавил:
– Сами видите, сюда нам присылают только вот такой хлам. Очень легкая штуковина. Очень легкая.
– Всего полтора фунта, генерал. При том, что отдача совсем небольшая, поскольку момент импульса распределяется равномерно по длине всего ствола. Клапан, ведущий к поршню автоматической перезарядки, снимает момент импульса почти на срезе дула прежде, чем тот успевает напрасно истратиться. Уверен, что вы найдете наше оружие, имеющее очень высокую убойную силу, весьма надежным и удобным в пользовании. Скорость пули на срезе дула при вылете очень велика.
Поттер быстро нашел себя и принялся зарабатывать очки, пронеслось в голове у Майкла. Ему хотелось надеяться, что и у него скоро дела пойдут на лад.
– Хорошо, – прогрохотал Хамиль. – Нам все ясно. Ружье простое, дальше некуда. Надеюсь, оно нас не подведет. Но у нас здесь в горах нет оружейников и мастерских, вот в чем дело.
– Позвольте заверить вас, генерал, что это оружие сохранит боевые качества после месяца нахождения в соленой воде и будет отлично стрелять, побывав в болотной жиже. До совсем недавнего времени это ружье стояло на вооружении в пехоте Объединенной Центаврианской системы.
– И в какие же войны вы там играете? – презрительно бросил от входа в пещеру Ньюфстед. Иссак Поттер поджал губы и промолчал.
Но Майкл Вайерман не мог оставить такой вопрос без ответа.
– Силы ОЦС принимают участие в военных конфликтах, – сказал он. – Конечно, это случается нечасто, но в этом я не вижу ничего плохого. Сейчас с помощью Центавра мы, земляне, сможем исправить ошибку, которую наше правительство допустило двадцать лет назад. Это оружие оказалось здесь только благодаря желанию центавриан оказать нам услугу. Думаю, что нам не следует об этом забывать.
Он замолчал и ощутил повисшую вокруг холодную тишину. Хамиль цыкнул зубом. Ладислас спокойно рассматривал Майкла, но взгляд Ньюфстеда был тяжелым и неподвижным.
– Не должны забывать, значит? – угрожающе переспросил Ньюфстед.
Майкл Вайерман чувствовал, что сморозил глупость, и какую именно – понять не мог, но было совершенно ясно, что нога его уже зависла над краем пропасти, точно так же, как только что это случилось с Поттером.
– Господа, прошу вас, – взволнованно проговорил Поттер, явно тоже почуявший неладное. – А со своей стороны я хотел бы подчеркнуть, что государственные органы Объединенной Центаврианской системы не имеют никакого отношения к данной операции. Аребанская Военно-Промышленная Компания как частное предприятие вступила в контакт с вашим Президентом после того, как стало ясно, что после получения заказа от армии ОЦС на поставку нового типа автоматов на складах компании остался огромный запас оружия старого типа. Таковы обстоятельства дела, и, как гражданин ОЦС, я требую, чтобы этот факт всегда принимался во внимание. Мы не можем подвергать Правительство Центавра дипломатическому риску.
Заметив, как жестко уставился на него Хамиль, Поттер мигнул.
– Вы должны понимать, что если Правительство ОЦС окажется замешанным, то наилегчайшим способом разрешить кризис будет отозвать корабль с оружием на борту за пределы Солнечной системы и вернуть его на Центавр, аннулировав фрахт. Как только вы лишитесь своего единственного межзвездного средства сообщения, то оружие для вас будет потеряно навсегда, поскольку аребанская ВПК подписала с «правительством в изгнании» контракт только на условиях «груз на борту».
Всеобщее внимание мгновенно обратилось к Поттеру. Испытывая к своему спутнику чувство благодарности за поддержку, Майкл Вайерман немного расслабился. А эти партизаны очень вспыльчивы.
Не сводя с Поттера глаз, Хамиль снова цыкнул зубом. Однако было видно, что агрессивный настрой у командира партизан уже прошел. Маленький взволнованный технический представитель выступил в роли воробья, который надолго заставил задуматься галку. Майкл Вайерман понимал, что своим категорическим заявлением Поттер одновременно обезопасил от дальнейших нападок и себя самого. Теперь ему решать, насколько поведение генерала Хамиля вписывается в рамки дипломатической лояльности. Больше никто не посмеет и слова дурного сказать в его адрес.
Возможно, в глазах этих людей под покров неприкосновенности Поттера попадает и он, Майкл Вайерман. Но может быть, он ошибается. Для того чтобы узнать это, достаточно снова попытаться пойти против характера этих очень нервных людей.
Само собой, он сделает все возможное, чтобы как можно быстрее войти в их круг. В противном случае он будет продолжать совершать ошибки, не понимая этого. И он, и эти земляне. Он должен сделать все от него зависящее, чтобы оказаться принятым ими.
– Ладно, – наконец проговорил Хамиль таким тоном, что понять, то ли он признает статус Поттера, то ли просто меняет тему, было невозможно. – Утром, Поттер, я хотел бы, чтобы ты показал моим людям, как стрелять из этих винтовок.
– Я помогу ему, – подал голос Майкл. – Меня очень хорошо подготовили.
– В самом деле? – переспросил Хамиль.
– Да, в самом деле, – ответил Майкл чуть более резко, чем следовало. – Я сдал все армейские комплексы ОЦС.
Да, он очень гордился тем, что прошел подготовку блестяще. Как ему сказали, он просто родился быть солдатом, это было у него в крови. Несмотря на затворническую и большей частью сидячую прежнюю жизнь, оказалось, что он обладает отличным врожденным умением выживать. И поскольку он узнал об этом совсем недавно, то его самолюбие реагировало болезненно на любой вопрос на эту тему.
Хамиль повернулся к Ньюфстеду и поднял бровь.
– Утром возьмешь его с собой, Джо. Посмотришь, на что он годен.
Ньюфстед кивнул и холодно улыбнулся Майклу. И не сказал ничего.
2
– Кто ты такой? – резко спросил он Майкла.
– Я Майкл Вайерман. А это Иссак Поттер.
Лысый коротко кивнул.
– Хорошо. Откуда вы прибыли?
– С Чиерона, система Центавра.
– У вас есть что-нибудь для меня?
– Оружие. Вы генерал Хамиль?
– С того момента, как ты произвел меня в этот чин, да. Лейтенант Хамиль, резервист Объединенных Вооруженных Сил Земли – вот мое звание, если тебя это интересует.
После того как процедура представлений и знакомства была окончена, Хамиль оставил свою мрачность и придал голосу немного грубоватой сердечности. Не поставив пистолет на предохранитель, он небрежно положил его на передатчик.
– Сын самого Президента, так я понимаю? – спросил он. – Большая честь для меня.
Осталось непонятно, думает он так на самом деле или язвит.
– Постараемся пристроить вас с удобствами.
– Я прилетел сюда сражаться, – твердо заявил Майкл, несколько обескураженный манерой разговора Хамиля. Командир партизанского отряда должен был знать, с кем ему предстоит встреча. Подобная сцена могла быть оправдана только желанием Хамиля сразу же установить в отношениях статус, что Майкл понимал и мог принять без вопросов. Хамиль был коренной житель этой планеты, имел здесь вес и уважение. Все, что Майкл желал сейчас, это получить один из принесенных им автоматов в личное распоряжение, воспользоваться им в бою, снести все без единого слова жалобы, и только потом, доказав свою действенность и полезность, дождаться принятия заслуженного поста.
– Конечно, конечно. Само собой, – ответил ему Хамиль. Быстрая как молния улыбка исказила ему рот, в углах которого появились и исчезли привычные складки. Не слишком приятный человек, решил Майкл.
– Вы привезли мне бумаги, подтверждающее присвоение звания?
– Да, вот они.
Майкл достал из кармана комбинезона конверт, который Хамиль почти вырвал у него из рук. Торопливо и небрежно разорвав конверт, командир партизанского отряда вытащил изнутри сложенную вчетверо бумагу, быстро развернул и, повернувшись к свету, впился в нее глазами. Держа листок на отлете перед собой, Хамиль застыл неподвижно, расставив на уровне плеч ноги и развернув в разные стороны мыски. На мгновение показалось, что он превратился в статую, и тень его, отбрасываемая в утлом сиянии фонаря, стала огромной. Вот доминирующая личность по своей природе, подумал Майкл, человек, привыкший руководить. Некоторое время Хамиль производил потрясающее, почти вселяющее священный ужас впечатление. Казалось, что пространство крошечной пещеры просто не сможет вместить этого гиганта; что почва и камни вот-вот начнут разлетаться в стороны, когда он примется расти вширь и ввысь, поднимаясь башней над горами и овладевая всем миром. Но потом Хамиль рассмеялся, показав гнилые зубы.
– Полный генерал, – сквозь смех выдавил он. – Генерал, Господи Боже мой!
Длинные пальцы Хамиля начали скользить по выведенным красивым каллиграфически завитым почерком строкам.
– Генерал, Командующий Объединенной Освободительной Армией Земли! Во как!
Хамиль снова рассмеялся, на этот раз в смехе слышалось удовлетворение. Живое эхо его смеха заметалось под сводами пещеры.
– И это через тридцать лет после присвоения предыдущего звания! – выкрикнул он. – Вот уж действительно – медленно, но верно. Подписано и скреплено печатью Президента «правительства в изгнании» и доставлено его собственным сыном. Ладислас, Ньюфстед! Хотите посмотреть?
Резко выбросив руку вперед, Хамиль протянул бумагу своим подчиненным.
Ньюфстед глянул на бумагу без всякого выражения.
– Да, настоящий генерал, – согласился он.
Ладислас хмыкнул.
Хамиль тщательно свернул ценную бумагу и спрятал ее во внутренний карман куртки.
– Так что за ружья вы нам привезли?
– Вот у меня еще письмо для вас, – подал голос Майкл Вайерман. Он выудил из кармана второй конверт, более толстый, чем первый. – Здесь содержаться направления основной политики, планы ближайших действий и приказы для вас.
Хамиль поморщился, но новый конверт взял и, не просматривая, сунул в боковой карман.
– Ладно, – буркнул он. – Почитаю потом.
Иссак Поттер уже снял с одного из рюкзаков, по сути дела больших прямоугольных коробок, брезент. Внутри коробок в разобранном виде находились автоматы. Раскрыв брезент одним ловким движением, словно фокусник, сдергивающий волшебное покрывало со столика, где откуда ни возьмись появился кролик, он картинно отбросил его назад. Части автоматических ружей, аккуратно упакованные плотно друг к другу, блеснули в тусклом свете серо-голубым. Вместе с оружием в коробках находились экономно уложенные рядами стальные плоские фляжки со сжатым пропеллентом. Во время стрелковой подготовки Майклу объяснили, что в каждой такой маленькой полупинтовой фляжке содержится столько сжиженного газа, что его единовременной взрывной силы хватит на то, чтобы передвинуть на двадцать футов кирпичное здание. Инструктор выстрелил одной фляжкой из мортиры, и та, просвистев двести метров в воздухе, упала в пыль, несколько раз подскочив и перевернувшись. Сходив и разыскав фляжку, инструктор приказал Майклу оставаться в укрытии, подложил фляжку под корни одного из толстых деревьев, сломал капсюль и поспешно отбежал в укрытие сам. Взрыв был настолько силен, что дерево повалилось как будто подсеченное под корень невидимым мечом.
Да, на Чиероне умели делать оружие.
– Вот, прошу вас, генерал, – заговорил Иссак Поттер. – Пятьдесят автоматических винтовок в одном рюкзаке, пятьдесят в другом. После того как я свяжусь с кораблем – это можно будет сделать сегодня вечером или завтра – вы получите остальное.
Поттер достал из коробки две половинки ружья, вложил головку емкости с пропеллентом в отверстие под курком и одним неуловимым движением соединил все вместе. Казалось, что ружье появилось в его руках само собой. Поттер передал оружие Хамилю.
– В полном сборе, с обоймой и пропеллент-емкостью, но без пуль, ружье весит полтора фунта. В каждой пропеллент-емкости содержится на пятьсот зарядов, и вы только что сами были свидетелем тому, как быстро можно провести перезарядку.
– Данная модель приспособлена для пуль калибра.235, как наиболее доступных здесь, по вашим словам. Обоймы тоже имеются, на пятьдесят безгильзовых пуль каждая. Конечно, это оружие не полностью автоматизировано, в том смысле, что в нем нет механизма самостоятельно производящего подачу и выстрел следующего заряда после выстрела предыдущего. Лучше будет назвать это оружие полуавтоматическим самоперезаряжающимся пехотным карабином непрерывного огня. – Поттер со значением улыбнулся. – Но в армии Аребана в обычных разговорах мы не делаем таких тонких различий.
– Неплохо, – откликнулся Хамиль и, подняв бровь, взвесил ружье на ладони.
Кивнув в сторону ружья Ньюфстеда, он добавил:
– Сами видите, сюда нам присылают только вот такой хлам. Очень легкая штуковина. Очень легкая.
– Всего полтора фунта, генерал. При том, что отдача совсем небольшая, поскольку момент импульса распределяется равномерно по длине всего ствола. Клапан, ведущий к поршню автоматической перезарядки, снимает момент импульса почти на срезе дула прежде, чем тот успевает напрасно истратиться. Уверен, что вы найдете наше оружие, имеющее очень высокую убойную силу, весьма надежным и удобным в пользовании. Скорость пули на срезе дула при вылете очень велика.
Поттер быстро нашел себя и принялся зарабатывать очки, пронеслось в голове у Майкла. Ему хотелось надеяться, что и у него скоро дела пойдут на лад.
– Хорошо, – прогрохотал Хамиль. – Нам все ясно. Ружье простое, дальше некуда. Надеюсь, оно нас не подведет. Но у нас здесь в горах нет оружейников и мастерских, вот в чем дело.
– Позвольте заверить вас, генерал, что это оружие сохранит боевые качества после месяца нахождения в соленой воде и будет отлично стрелять, побывав в болотной жиже. До совсем недавнего времени это ружье стояло на вооружении в пехоте Объединенной Центаврианской системы.
– И в какие же войны вы там играете? – презрительно бросил от входа в пещеру Ньюфстед. Иссак Поттер поджал губы и промолчал.
Но Майкл Вайерман не мог оставить такой вопрос без ответа.
– Силы ОЦС принимают участие в военных конфликтах, – сказал он. – Конечно, это случается нечасто, но в этом я не вижу ничего плохого. Сейчас с помощью Центавра мы, земляне, сможем исправить ошибку, которую наше правительство допустило двадцать лет назад. Это оружие оказалось здесь только благодаря желанию центавриан оказать нам услугу. Думаю, что нам не следует об этом забывать.
Он замолчал и ощутил повисшую вокруг холодную тишину. Хамиль цыкнул зубом. Ладислас спокойно рассматривал Майкла, но взгляд Ньюфстеда был тяжелым и неподвижным.
– Не должны забывать, значит? – угрожающе переспросил Ньюфстед.
Майкл Вайерман чувствовал, что сморозил глупость, и какую именно – понять не мог, но было совершенно ясно, что нога его уже зависла над краем пропасти, точно так же, как только что это случилось с Поттером.
– Господа, прошу вас, – взволнованно проговорил Поттер, явно тоже почуявший неладное. – А со своей стороны я хотел бы подчеркнуть, что государственные органы Объединенной Центаврианской системы не имеют никакого отношения к данной операции. Аребанская Военно-Промышленная Компания как частное предприятие вступила в контакт с вашим Президентом после того, как стало ясно, что после получения заказа от армии ОЦС на поставку нового типа автоматов на складах компании остался огромный запас оружия старого типа. Таковы обстоятельства дела, и, как гражданин ОЦС, я требую, чтобы этот факт всегда принимался во внимание. Мы не можем подвергать Правительство Центавра дипломатическому риску.
Заметив, как жестко уставился на него Хамиль, Поттер мигнул.
– Вы должны понимать, что если Правительство ОЦС окажется замешанным, то наилегчайшим способом разрешить кризис будет отозвать корабль с оружием на борту за пределы Солнечной системы и вернуть его на Центавр, аннулировав фрахт. Как только вы лишитесь своего единственного межзвездного средства сообщения, то оружие для вас будет потеряно навсегда, поскольку аребанская ВПК подписала с «правительством в изгнании» контракт только на условиях «груз на борту».
Всеобщее внимание мгновенно обратилось к Поттеру. Испытывая к своему спутнику чувство благодарности за поддержку, Майкл Вайерман немного расслабился. А эти партизаны очень вспыльчивы.
Не сводя с Поттера глаз, Хамиль снова цыкнул зубом. Однако было видно, что агрессивный настрой у командира партизан уже прошел. Маленький взволнованный технический представитель выступил в роли воробья, который надолго заставил задуматься галку. Майкл Вайерман понимал, что своим категорическим заявлением Поттер одновременно обезопасил от дальнейших нападок и себя самого. Теперь ему решать, насколько поведение генерала Хамиля вписывается в рамки дипломатической лояльности. Больше никто не посмеет и слова дурного сказать в его адрес.
Возможно, в глазах этих людей под покров неприкосновенности Поттера попадает и он, Майкл Вайерман. Но может быть, он ошибается. Для того чтобы узнать это, достаточно снова попытаться пойти против характера этих очень нервных людей.
Само собой, он сделает все возможное, чтобы как можно быстрее войти в их круг. В противном случае он будет продолжать совершать ошибки, не понимая этого. И он, и эти земляне. Он должен сделать все от него зависящее, чтобы оказаться принятым ими.
– Ладно, – наконец проговорил Хамиль таким тоном, что понять, то ли он признает статус Поттера, то ли просто меняет тему, было невозможно. – Утром, Поттер, я хотел бы, чтобы ты показал моим людям, как стрелять из этих винтовок.
– Я помогу ему, – подал голос Майкл. – Меня очень хорошо подготовили.
– В самом деле? – переспросил Хамиль.
– Да, в самом деле, – ответил Майкл чуть более резко, чем следовало. – Я сдал все армейские комплексы ОЦС.
Да, он очень гордился тем, что прошел подготовку блестяще. Как ему сказали, он просто родился быть солдатом, это было у него в крови. Несмотря на затворническую и большей частью сидячую прежнюю жизнь, оказалось, что он обладает отличным врожденным умением выживать. И поскольку он узнал об этом совсем недавно, то его самолюбие реагировало болезненно на любой вопрос на эту тему.
Хамиль повернулся к Ньюфстеду и поднял бровь.
– Утром возьмешь его с собой, Джо. Посмотришь, на что он годен.
Ньюфстед кивнул и холодно улыбнулся Майклу. И не сказал ничего.
2
Было холодно и над головой нельзя разглядеть ничего, кроме вяло плывущего густого тумана. Ньюфстед указал Майклу его место для сна, в ямке под кустами на правой стороне оврага. Просто отвел его туда, оставил, а сам ушел. Оказавшись снаружи, Майкл немедленно почувствовал, как сырой холод начинает торопливо просачиваться под его комбинезон, добираясь до тела и обсыпая его ледяными каплями. Он уселся под кустом, подтянул колени к груди и, скрестив руки, спрятал ладони под мышки для тепла. Холод пробирал его насквозь. В личном вещмешке у него имелось одеяло, – достаточно толстое, чтобы отвечать армейским стандартам ОЦС, и при этом без серийного номера – он достал его и закутался, но даже одеяло не могло остановить его озноб. Через несколько десятков минут одеяло превратилось в насквозь мокрый и холодный как лед панцирь, тяжело придавивший его к земле. Сидеть под таким было неуютно, но без него холод становился совсем уже невыносимым. Высокие сосны, которые совсем недавно еще шелестели и шептали под ветром, теперь стояли неподвижно, обтекая влагой.
Услышав рядом чьи-то шаги, он повернулся и обнаружил, что до рассвета осталось гораздо меньше времени, чем он думал. Человек, направляющийся к нему, был небольшого роста. Это мог быть либо Поттер, либо Ньюфстед.
– Майкл?
Это был Поттер.
– Что?
– Решил разыскать тебя, дружище.
Центаврианин, тоже с наброшенным на плечи одеялом, присел рядом.
– Раз уж мне не суждено в эту ночь сомкнуть глаз, то лучше уж посидеть с кем-то кого знаешь. Эти парни не очень-то дружелюбны, тебе не кажется?
– Согласен.
– Естественно, что они такие нервные и напряженные, их тоже можно понять. На твоем месте я не стал бы принимать все, что они говорят, близко к сердцу.
– Тебе не стоит их оправдывать – кем бы они ни были, они должны думать, о чем говорят, – резко отозвался Майкл Вайерман. Эти люди его народ, а не Поттера.
– Да, конечно, Майкл, извини. Я просто хотел поблагодарить тебя – там, в пещере, я разболтался, а ты пришел ко мне на помощь.
– Они во многом были неправы. Но… – Майкл почувствовал, как на его губах появляется слабая улыбка. – Нервное и напряженное состояние для них естественное.
Рядом с ним в темноте Поттер издал странный, глухой булькающий звук. Только через несколько секунд Майкл понял, что этот звук означал у коротышки-толстяка смех.
– Ну что ж, – быстро проговорил Майкл Вайерман, не желая развивать тему, вызывавшую веселье, и решив сменить разговор, – завтра начинаем.
– Да, – откликнулся Поттер, – завтра начинаем. Надеюсь, вспыльчивые парни Хамиля не перестреляют друг друга во время инструктажа.
– Да уж лучше бы так, – согласился Майкл.
В безмолвной тьме он откинулся на спину, пытаясь разобраться, каким ветром занесло его сюда. Когда Томас Хармон предложил ему лететь на Землю, Майкл решил что ему крупно повезло. Во время разговора с отцом у него сложилось смутное впечатление, что тому не понравилась эта затея, однако он был вынужден уступить под доводами Хармона – тогда отец глубоко вздохнул и согласился, но появившееся при этом несчастное выражение у него на лице так и не сходило больше до самого отлета Майкла. Он нередко замечал это выражение, посматривал на отца тайком. Но в ту пору он жил как в тумане – каждое утро просыпался с новой теплой волной осознания того, что очень скоро летит на родину, где будет сражаться, где вскоре действительно сделает что-то важное, где его жизнь по-настоящему начнется – у него не было времени, чтобы остановиться и подумать.
Время для размышлений у него появилось сейчас. Восторг и возбуждение ушли, разбившись о скалы холода Хамиля и обидчивой вспыльчивости Ньюфстеда. Сейчас он мог трезво оценить и взвесить выпавшее на его долю.
С одной стороны, он был доволен тем, что оказался здесь. Возможно, он не сможет принести ощутимую пользу, но по крайней мере будет следить за Хамилем. Такой свидетель необходим – если Хамиль решит хоть в чем-то отойти от оговоренного плана, Майкл попытается дать об этом знать на Центавр.
Поймав себя на такой мысли, он удивился. Никто на Чиероне никогда даже подумать не мог о том, что генерал Хамиль способен предать дело освобождения Земли. Лично Майклу такое даже в голову не приходило. Догадывался ли об этом Томас Хармон? Что должен был знать о Хамиле Хармон, чтобы генерал возбудил в нем такого рода подозрения?
Маловероятно, чтобы кто-то имел веские основания сомневаться в Хамиле. Скорее всего, умудренный опытом Томас Хармон почуял малонадежность борцов за свободу даже с расстояния четырех световых лет. Такое умение разбираться в людях показалось Майклу поразительным.
Его познания в международной дипломатии были крайне незначительны. Можно было сказать, что его опыт в этой области равнялся нулю. На Чиероне он, разумеется, закончил среднюю школу. Но вместе с тем в течение всего времени посещения школы он твердо держал в памяти, что центаврианское образование для человека, чья жизнь должна достигнуть своего рассвета на Земле, не представляет практически никакой ценности.
Кстати, о Земле ему тоже было известно крайне мало. Мать много рассказывала ему об истории родной планеты, об особенностях социального устройства тамошней жизни, как о предмете близком ей через мужа. Он с удовольствием слушал ее рассказы, час за часом просиживая у матери на коленях или у ног на ковре – старинные истории о великих землянах: Шарлемане и Цезаре, Наполеоне и Теодоре Рузвельте, Вашингтоне и Уинстоне Черчилле – жадно впитывая знаменательное прошлое своего мира. Естественно, рассказы матери не были академичными – он понятия не имел, в каком веке, например, жил и сражался Шарлемань. Зато твердо знал, что это был человек несгибаемой воли и преданный делу, влюбленный в свою страну и приверженец принципов справедливости – впрочем, этим отличались все великие земляне.
Майкл Вайерман конечно же не надеялся стать новым Шарлеманем. Хотя бы уже потому, что боялся смерти и не чувствовал в себе стойкости и уверенности духа, необходимых для того, чтобы перенести физическую боль. Все эти изначально необходимые любому лидеру качества не были заложены в нем с рождения. В юном возрасте он, само собой, мечтал о великом, как и все мальчишки. Но с годами сумел различить ту существенную разницу, которая отличает его от замечательных людей из рассказов матери. Он никогда не представлял себе четко, чего хочет в жизни – он готов был принять все, что жизнь могла преподнести ему, хотя и не ожидал никаких сверхвыдающихся даров, полагающихся в этом мире людям несгибаемым. В свое время он был необыкновенно рад уже тому, что может, как ему сказали, взять в руки оружие во имя освобождения Земли.
Испытывая сожаление по поводу того, что отец так и не нашел времени научить его особенностям взгляда на окружающее, присущим вершителям судеб народов, одновременно с этим он понимал, что и его собственная вина здесь не меньшая, поскольку будучи ребенком он не проявлял тех же качеств, которые видел у отца, да и у других взрослых людей вокруг. Но теперь же, как хотелось ему надеяться, прожив изрядный кусок жизни, он приобрел кое-что из подобного опыта самостоятельно. Потом, когда освободительная война завершится, возможно он и его отец сумеют сблизиться хотя бы немного.
– Холодно, черт возьми, – пробормотал Иссак Поттер, стуча зубами.
С самого начала Майкла Вайермана интересовало, кто такой Поттер? Наконец у него сложился ответ – возможно, не самый лучший. Истинное лицо Поттера стало ему понятно с самой первой минуты их встречи, он долго крепился, но вот теперь настоятельное желание продемонстрировать собственную проницательность наконец взяло верх.
– А я думал, что в Секретной Службе держат ребят покрепче, – проговорил он.
– А? Ты о чем это? – просипел Иссак Поттер.
– Ни о чем, мой нервный друг. Не обращай внимания.
Майкл Вайерман многозначительно усмехнулся себе под нос, но озноб превратил его смешок в судорожный кашель.
– Поднимайся!
Это был голос Ньюфстеда, и безжалостно тыкающий Майкла в поясницу мысок ботинка тоже принадлежал Ньюфстеду, но сам Ньюфстед был невидим. Промерзший и мокрый насквозь, больной и еле ворочающий руками и ногами, еще не выбравшийся окончательно из беспокойного мучительного сна, Майкл поднялся, сел, продрал глаза и открыл, что похоронен заживо в белом мареве. Густой и непроглядный серо-белый туман, липнущий к лицу подобно мокрой паутине, клубился вокруг. Помотав головой из стороны в сторону, он попытался очистить ее от мерзко-давящего груза недосыпания, притупляющего чувства. Мир вокруг него оглох, утонув в клейком тумане.
С мстительной настойчивостью Ньюфстед снова ткнул его ботинком в бок.
– Вставай же, черт тебя дери!
Майкл скинул с себя одеяло, поднял голову и высунул ее из приземного туманного слоя. Плотный белый пар стекал вниз по склону оврага двухфутовым покрывалом, местами разрезаемый стволами деревьев и просачиваясь сквозь кустарник. Заполнив неглубокое дно оврага, туман улегся в нем тяжело и ровно и стекал по нему вниз, чтобы стелиться дальше по склону горы – казалось, что деревья и кусты образовывались где-то в темной потаенной глуби этого водянисто-молочного озера, вырываясь на его поверхность лишь вершинами.
– Где Поттер? – прохрипел Майкл, растирая лицо шершавыми ладонями.
– У Хамиля. Ты будешь подниматься или нет?
Майкл Вайерман снова поднял голову и уставился на противоположную сторону оврага с тупым изумлением. Буквально в десятке метров от него творилось нечто фантастическое, невообразимое.
Под молочным покровом дно оврага кипело, будто в его недрах бились могучие, но почти невидимые снаружи существа. Майкл вдруг заметил, как возле поверхности озера вынырнуло что-то, описало короткую дугу, исчезло, но потом взметнулось опять, уже выше, достигнув чистого воздуха и превратившись в напряженную человеческую руку с ножом и тут же исчезло снова.
Присмотревшись, он увидел их. На дне оврага и на склонах вблизи дна, где туман бурлил и клокотал, метались, размахивая руками, люди – там шла рукопашная схватка. Бой происходил практически в полной тишине – туман глушил ватой все звуки. Можно было даже сказать, что туман этот был неподвижен как смерть; неясные тени крались к краю оврага, переваливали через него и, скатившись вниз по склону, присоединялись к группе сражающихся на дне.
Ньюфстед схватил Майкла за отвороты куртки и рывком поднял на ноги.
– Они пришли сюда за нашими ружьями! Ты мне нужен, придурок! Давай, приди в себя, иначе клянусь, убью тебя на месте.
Землянин схватил его за руку и потащил за собой ко входу в пещеру. Еще полусонный, не до конца понимающий окружающее, Майкл был потрясен необыкновенной силой Ньюфстеда. Он высвободил руку, тут же споткнулся о невидимое препятствие, но сумел сохранить равновесие и бросился бежать вперед. Ньюфстед следовал за ним по пятам, словно злобный терьер.
– Нам не удержаться, – выдохнул Ньюфстед на бегу. – Они напали внезапно, и их слишком много. Мне не следовало тебя от себя отпускать!
Голос Ньюфстеда превратился в шипение.
– И нечего так злобно на меня смотреть! Ты что, задумал пристукнуть меня? Не советую – и глазом не успеешь моргнуть, как отправишься на тот свет!
Предупреждение было чисто риторическим – землянин не ожидал от него никакого ответа. Пригнув голову и работая локтями, Майкл Вайерман бросился вперед что есть духу. Ветер срывал с его глаз слезы, уши были словно набиты ватой. Постепенно он начинал склоняться к мысли о том, что виной его отвратительному состоянию является вовсе не недостаток сна, а подхваченная им ужасная лихорадка. Все его тело, каждый мускул и сустав разламывались от боли.
Рядом с ним в овраге умирали люди, умирали, слепо цепляясь руками за колышущиеся тени безжалостных призрачных врагов. Драгоценным ружьям грозила опасность. Хамилю, Поттеру, да и всему их предприятию мог прийти конец, все могло закончиться, едва начавшись. Судьба Земли держалась на волоске, могла кануть в туманное ничто, свобода целого народа стала ставкой в молниеносной несправедливой игре. Как же так – он пересек невообразимое пространство, и все для того, что погибнуть вот так сразу же? Но он не сбавлял бег, и в движении мысли его вдруг пробила извилистая молния странной, извращенной радости. Двадцать пять лет его жизни достигли наконец момента своей кульминации. Последние сомнения прошлой ночи должны были вот-вот разрешиться.
Услышав рядом чьи-то шаги, он повернулся и обнаружил, что до рассвета осталось гораздо меньше времени, чем он думал. Человек, направляющийся к нему, был небольшого роста. Это мог быть либо Поттер, либо Ньюфстед.
– Майкл?
Это был Поттер.
– Что?
– Решил разыскать тебя, дружище.
Центаврианин, тоже с наброшенным на плечи одеялом, присел рядом.
– Раз уж мне не суждено в эту ночь сомкнуть глаз, то лучше уж посидеть с кем-то кого знаешь. Эти парни не очень-то дружелюбны, тебе не кажется?
– Согласен.
– Естественно, что они такие нервные и напряженные, их тоже можно понять. На твоем месте я не стал бы принимать все, что они говорят, близко к сердцу.
– Тебе не стоит их оправдывать – кем бы они ни были, они должны думать, о чем говорят, – резко отозвался Майкл Вайерман. Эти люди его народ, а не Поттера.
– Да, конечно, Майкл, извини. Я просто хотел поблагодарить тебя – там, в пещере, я разболтался, а ты пришел ко мне на помощь.
– Они во многом были неправы. Но… – Майкл почувствовал, как на его губах появляется слабая улыбка. – Нервное и напряженное состояние для них естественное.
Рядом с ним в темноте Поттер издал странный, глухой булькающий звук. Только через несколько секунд Майкл понял, что этот звук означал у коротышки-толстяка смех.
– Ну что ж, – быстро проговорил Майкл Вайерман, не желая развивать тему, вызывавшую веселье, и решив сменить разговор, – завтра начинаем.
– Да, – откликнулся Поттер, – завтра начинаем. Надеюсь, вспыльчивые парни Хамиля не перестреляют друг друга во время инструктажа.
– Да уж лучше бы так, – согласился Майкл.
В безмолвной тьме он откинулся на спину, пытаясь разобраться, каким ветром занесло его сюда. Когда Томас Хармон предложил ему лететь на Землю, Майкл решил что ему крупно повезло. Во время разговора с отцом у него сложилось смутное впечатление, что тому не понравилась эта затея, однако он был вынужден уступить под доводами Хармона – тогда отец глубоко вздохнул и согласился, но появившееся при этом несчастное выражение у него на лице так и не сходило больше до самого отлета Майкла. Он нередко замечал это выражение, посматривал на отца тайком. Но в ту пору он жил как в тумане – каждое утро просыпался с новой теплой волной осознания того, что очень скоро летит на родину, где будет сражаться, где вскоре действительно сделает что-то важное, где его жизнь по-настоящему начнется – у него не было времени, чтобы остановиться и подумать.
Время для размышлений у него появилось сейчас. Восторг и возбуждение ушли, разбившись о скалы холода Хамиля и обидчивой вспыльчивости Ньюфстеда. Сейчас он мог трезво оценить и взвесить выпавшее на его долю.
С одной стороны, он был доволен тем, что оказался здесь. Возможно, он не сможет принести ощутимую пользу, но по крайней мере будет следить за Хамилем. Такой свидетель необходим – если Хамиль решит хоть в чем-то отойти от оговоренного плана, Майкл попытается дать об этом знать на Центавр.
Поймав себя на такой мысли, он удивился. Никто на Чиероне никогда даже подумать не мог о том, что генерал Хамиль способен предать дело освобождения Земли. Лично Майклу такое даже в голову не приходило. Догадывался ли об этом Томас Хармон? Что должен был знать о Хамиле Хармон, чтобы генерал возбудил в нем такого рода подозрения?
Маловероятно, чтобы кто-то имел веские основания сомневаться в Хамиле. Скорее всего, умудренный опытом Томас Хармон почуял малонадежность борцов за свободу даже с расстояния четырех световых лет. Такое умение разбираться в людях показалось Майклу поразительным.
Его познания в международной дипломатии были крайне незначительны. Можно было сказать, что его опыт в этой области равнялся нулю. На Чиероне он, разумеется, закончил среднюю школу. Но вместе с тем в течение всего времени посещения школы он твердо держал в памяти, что центаврианское образование для человека, чья жизнь должна достигнуть своего рассвета на Земле, не представляет практически никакой ценности.
Кстати, о Земле ему тоже было известно крайне мало. Мать много рассказывала ему об истории родной планеты, об особенностях социального устройства тамошней жизни, как о предмете близком ей через мужа. Он с удовольствием слушал ее рассказы, час за часом просиживая у матери на коленях или у ног на ковре – старинные истории о великих землянах: Шарлемане и Цезаре, Наполеоне и Теодоре Рузвельте, Вашингтоне и Уинстоне Черчилле – жадно впитывая знаменательное прошлое своего мира. Естественно, рассказы матери не были академичными – он понятия не имел, в каком веке, например, жил и сражался Шарлемань. Зато твердо знал, что это был человек несгибаемой воли и преданный делу, влюбленный в свою страну и приверженец принципов справедливости – впрочем, этим отличались все великие земляне.
Майкл Вайерман конечно же не надеялся стать новым Шарлеманем. Хотя бы уже потому, что боялся смерти и не чувствовал в себе стойкости и уверенности духа, необходимых для того, чтобы перенести физическую боль. Все эти изначально необходимые любому лидеру качества не были заложены в нем с рождения. В юном возрасте он, само собой, мечтал о великом, как и все мальчишки. Но с годами сумел различить ту существенную разницу, которая отличает его от замечательных людей из рассказов матери. Он никогда не представлял себе четко, чего хочет в жизни – он готов был принять все, что жизнь могла преподнести ему, хотя и не ожидал никаких сверхвыдающихся даров, полагающихся в этом мире людям несгибаемым. В свое время он был необыкновенно рад уже тому, что может, как ему сказали, взять в руки оружие во имя освобождения Земли.
Испытывая сожаление по поводу того, что отец так и не нашел времени научить его особенностям взгляда на окружающее, присущим вершителям судеб народов, одновременно с этим он понимал, что и его собственная вина здесь не меньшая, поскольку будучи ребенком он не проявлял тех же качеств, которые видел у отца, да и у других взрослых людей вокруг. Но теперь же, как хотелось ему надеяться, прожив изрядный кусок жизни, он приобрел кое-что из подобного опыта самостоятельно. Потом, когда освободительная война завершится, возможно он и его отец сумеют сблизиться хотя бы немного.
– Холодно, черт возьми, – пробормотал Иссак Поттер, стуча зубами.
С самого начала Майкла Вайермана интересовало, кто такой Поттер? Наконец у него сложился ответ – возможно, не самый лучший. Истинное лицо Поттера стало ему понятно с самой первой минуты их встречи, он долго крепился, но вот теперь настоятельное желание продемонстрировать собственную проницательность наконец взяло верх.
– А я думал, что в Секретной Службе держат ребят покрепче, – проговорил он.
– А? Ты о чем это? – просипел Иссак Поттер.
– Ни о чем, мой нервный друг. Не обращай внимания.
Майкл Вайерман многозначительно усмехнулся себе под нос, но озноб превратил его смешок в судорожный кашель.
– Поднимайся!
Это был голос Ньюфстеда, и безжалостно тыкающий Майкла в поясницу мысок ботинка тоже принадлежал Ньюфстеду, но сам Ньюфстед был невидим. Промерзший и мокрый насквозь, больной и еле ворочающий руками и ногами, еще не выбравшийся окончательно из беспокойного мучительного сна, Майкл поднялся, сел, продрал глаза и открыл, что похоронен заживо в белом мареве. Густой и непроглядный серо-белый туман, липнущий к лицу подобно мокрой паутине, клубился вокруг. Помотав головой из стороны в сторону, он попытался очистить ее от мерзко-давящего груза недосыпания, притупляющего чувства. Мир вокруг него оглох, утонув в клейком тумане.
С мстительной настойчивостью Ньюфстед снова ткнул его ботинком в бок.
– Вставай же, черт тебя дери!
Майкл скинул с себя одеяло, поднял голову и высунул ее из приземного туманного слоя. Плотный белый пар стекал вниз по склону оврага двухфутовым покрывалом, местами разрезаемый стволами деревьев и просачиваясь сквозь кустарник. Заполнив неглубокое дно оврага, туман улегся в нем тяжело и ровно и стекал по нему вниз, чтобы стелиться дальше по склону горы – казалось, что деревья и кусты образовывались где-то в темной потаенной глуби этого водянисто-молочного озера, вырываясь на его поверхность лишь вершинами.
– Где Поттер? – прохрипел Майкл, растирая лицо шершавыми ладонями.
– У Хамиля. Ты будешь подниматься или нет?
Майкл Вайерман снова поднял голову и уставился на противоположную сторону оврага с тупым изумлением. Буквально в десятке метров от него творилось нечто фантастическое, невообразимое.
Под молочным покровом дно оврага кипело, будто в его недрах бились могучие, но почти невидимые снаружи существа. Майкл вдруг заметил, как возле поверхности озера вынырнуло что-то, описало короткую дугу, исчезло, но потом взметнулось опять, уже выше, достигнув чистого воздуха и превратившись в напряженную человеческую руку с ножом и тут же исчезло снова.
Присмотревшись, он увидел их. На дне оврага и на склонах вблизи дна, где туман бурлил и клокотал, метались, размахивая руками, люди – там шла рукопашная схватка. Бой происходил практически в полной тишине – туман глушил ватой все звуки. Можно было даже сказать, что туман этот был неподвижен как смерть; неясные тени крались к краю оврага, переваливали через него и, скатившись вниз по склону, присоединялись к группе сражающихся на дне.
Ньюфстед схватил Майкла за отвороты куртки и рывком поднял на ноги.
– Они пришли сюда за нашими ружьями! Ты мне нужен, придурок! Давай, приди в себя, иначе клянусь, убью тебя на месте.
Землянин схватил его за руку и потащил за собой ко входу в пещеру. Еще полусонный, не до конца понимающий окружающее, Майкл был потрясен необыкновенной силой Ньюфстеда. Он высвободил руку, тут же споткнулся о невидимое препятствие, но сумел сохранить равновесие и бросился бежать вперед. Ньюфстед следовал за ним по пятам, словно злобный терьер.
– Нам не удержаться, – выдохнул Ньюфстед на бегу. – Они напали внезапно, и их слишком много. Мне не следовало тебя от себя отпускать!
Голос Ньюфстеда превратился в шипение.
– И нечего так злобно на меня смотреть! Ты что, задумал пристукнуть меня? Не советую – и глазом не успеешь моргнуть, как отправишься на тот свет!
Предупреждение было чисто риторическим – землянин не ожидал от него никакого ответа. Пригнув голову и работая локтями, Майкл Вайерман бросился вперед что есть духу. Ветер срывал с его глаз слезы, уши были словно набиты ватой. Постепенно он начинал склоняться к мысли о том, что виной его отвратительному состоянию является вовсе не недостаток сна, а подхваченная им ужасная лихорадка. Все его тело, каждый мускул и сустав разламывались от боли.
Рядом с ним в овраге умирали люди, умирали, слепо цепляясь руками за колышущиеся тени безжалостных призрачных врагов. Драгоценным ружьям грозила опасность. Хамилю, Поттеру, да и всему их предприятию мог прийти конец, все могло закончиться, едва начавшись. Судьба Земли держалась на волоске, могла кануть в туманное ничто, свобода целого народа стала ставкой в молниеносной несправедливой игре. Как же так – он пересек невообразимое пространство, и все для того, что погибнуть вот так сразу же? Но он не сбавлял бег, и в движении мысли его вдруг пробила извилистая молния странной, извращенной радости. Двадцать пять лет его жизни достигли наконец момента своей кульминации. Последние сомнения прошлой ночи должны были вот-вот разрешиться.